Take me away

Хёнджин просыпается от ласковых поглаживаний по спине. Довольно жмурится, крепче прижимаясь к подкаченной груди, втягивает носом приятный запах старшего, а затем открывает глаза, встречаясь с чужим тёплым взглядом. — Доброе утро, малыш, — Ли говорит с хрипотцой, и Хван почти впадает в экстаз от того, насколько сексуально он звучит. И понимает, что совершенно не против слышать это каждое утро. Особенно обращение «малыш», что отзывается тянущим чувством внизу живота. Оно не кажется Хёнджину вульгарным или избитым, как «детка», которым часто одаривал его Джисон. Слышать «малыш» из уст Ли волнительно и приятно. — Доброе утро, — Хван скатывается со старшего, потягиваясь. Позвонки хрустят, вставая на место, а в мышцах, несмотря на сон, всё еще чувствуется приятная усталость. — Давно проснулся? — Полчаса назад, — Минхо поворачивается набок, подпирая щеку рукой. Пробегается жадным взглядом по обнаженному торсу Хвана, задерживаясь на местечке под животом, что скрыто простынями. Поднимает глаза обратно. — Как спалось? — Замечательно, — Хёнджин зеркалит позу старшего, подвигаясь чуть ближе. — А тебе как спалось на новом месте? — Прекрасно, — хмыкает Ли. — Я не ошибся с выбором комнаты. Хозяйская спальня мне идеально подходит. — Просто дальше этой комнаты мы не ушли, — улыбается Хван. Настроение у младшего игривое, и Ли хочется немного поддразнить. — Ты не видел другие… — Мне подойдет любая комната, если там будешь ты. Минхо отвечает серьёзно, и это немного сбивает с легкого игривого настроя. Впрочем, удивляться нечему, Ли прямо заявил Джинни о своих чувствах, еще когда они были на море. И Хван их принял. Но еще не рассказал о своих. Они так-то должны были сделать это вчера, но утолить собственный тактильный голод по другому человеку, оказалось важнее. И не только Хёнджину. Живот Хвана издает жалобное урчание, и младший осознает, что со вчерашнего дня у него в желудке был только алкоголь. Продукты в квартире есть, но готовить совершенно не хочется. Как и вылазить из кровати. Конечно, всегда можно заказать доставку… Минхо, устав наблюдать процесс мозгового штурма вперемешку со смущением на лице Хёнджина, легонько чмокает припухшие после вчерашнего вечера губы и улыбается обезоруживающе: — Я видел в холодильнике яйца, молоко, бекон и помидоры черри. Для легкого завтрака нам этого хватит. Пойдём, я приготовлю, — Хван кивает, наблюдая, как старший усаживается на кровати, крутя по сторонам головой. Потом вновь поворачивается к младшему. — Только выдай мне футболку, а то, боюсь, рубашка без брюк будет выглядеть не очень. — А я бы посмотрел, — весело щебечет Джинни, за что получает шлепок по заднице. Со смешком вскрикивает, отодвигаясь от старшего. — Ладно-ладно, в гардеробной есть домашние майки. Вторая полка слева, сразу у входа. Минхо кивает, наклоняется к младшему, оставляя поцелуй на лбу, и наконец поднимается с кровати, уходя по заданному маршруту, покачивая бёдрами. Трусы старшего, как и самого Хвана, остались где-то в гостиной, и Джинни оторвать взгляда не может от сочных ягодиц. Неужели он вчера действительно трахал Минхо? У самого выхода из комнаты Ли поворачивает голову, бросая хитрый взгляд на Хвана, и подмигивает ему. А едва старший скрывается за дверью, Хван пищит в подушку не сдерживаясь. Он действительно трахал Минхо. И старший отзывался на его касания, и более того — хныкал, активнее насаживаясь на его член. Ли стонал под ним. Воспоминания проносятся перед глазами ярким полотном, и Хвану приходится прикусить губу, чтобы снизить градус возбуждения. А еще вместе с тем в голове возникает вопрос — почему же Минхо отдал ведущую роль ему? Если вспоминать слова старшего о любви — что ему не важно омега, альфа или бета, — то, скорее всего, у него был опыт такого рода отношений. Они не разговаривали о юношестве, а им уже как бы не по семнадцать для экспериментов. Но для самого Хвана всё это всё ещё остается первым опытом. Он выбирается из кровати, когда слышит, как Ли покинул душ и прошлепал босыми ногами в сторону кухни. Хёнджину тоже не мешает освежиться.

***

Спустя минут десять Хёнджин выплывает на кухню, усаживаясь за кухонный стол, успев более-менее привести в порядок свои мысли. И настроиться на разговор. Что в целом не было непосильной задачей, потому что Хван для себя всё решил. Пусть и не так давно, но в своей честности он уверен. В своей честности и своих чувствах. Перед младшим возникает тарелка с поджаренным беконом, омлетом и помидорками, на что желудок вновь отзывается голодным урчанием. Минхо по-доброму фыркает, подвигая тарелку с приборами к Хвану ближе, и усаживается напротив, приступая к еде. — Значит, ты разводишься с Джисоном, — Минхо собирает тарелки со стола, отправляя их в раковину, когда на них не осталось ни кусочка из ранее приготовленного. Сам завтрак протекал в приятной тишине, и несмотря на необходимость дальнейшего разговора, молчание не давило. Они давали друг другу время собраться с мыслями, всё взвесить и начать обсуждение. Того, что будет дальше. Того, что между ними. — Ага, — подтверждает Хван, отпивая сок из бокала. Смотрит на спину старшего, пока тот принимается за мытьё грязной посуды. — Я слишком долго игнорировал проблему, что возникла между нами, поэтому развод — лучший выход в нашем случае. Мы охладели друг к другу как супруги. Устали. — А дети? — Бину сейчас не до меня, — хмыкает Хван. — А Чанни… Думаю, он поймет, когда вырастет. Тем более, что ограничивать в общении я их не собирался. — Не пожалеешь? Может, достаточно было сделать перерыв? — Нет, — вопросы Минхо Хёнджину не нравятся, но он отвечает спокойно. Понимает, что, возможно, Ли винит себя за свою несдержанность. Хван оставляет бокал на столе и бесшумно подходит к старшему, обнимая со спины. Утыкается своим лбом в основание чужой шеи и прикрывает глаза. — Тянуть и пытаться восстановить такие отношения бессмысленно. Трещина между нами появилась давно и разрасталась не первый год. Я не держу зла на Джисона, хотя тогда на балконе я действительно был расстроен. Но наша поездка позволила мне взглянуть на ситуацию с другой стороны. — Получается, я — разлучник? — Ли хмыкает, а Хван сильнее сжимает руки на чужой талии. Оставляет поцелуй на плече старшего. Младший как знал, что такие мысли крутятся в голове Минхо. — Ага, роковой омега, — хихикает Хёнджин. Ли разворачивается в кольце рук младшего, иронично выгибая бровь, мол, «а что, непохож?», и Хван не удерживается, быстро чмокая старшего в губы. Взгляд Минхо теплый, на дне зрачков проскальзывают искорки смешинок, а губы растягивает мягкая улыбка. И Хван не может не улыбнуться в ответ. — На роль рокового омеги у нас ты больше подходишь, — Ли убирает выпавшую прядку волос за ухо младшего. — Я бы не смог устоять пред твоим очарованием. Я и не устоял. Последние слова старший произносит чуть тише и в разы нежнее, чем разговаривал до этого. Хван закусывает губу, чтобы сдержать улыбку, перед тем как он задаст свой главный вопрос. — Ты согласишься остаться со мной? В моём доме и моей жизни как мой партнёр? Слова срываются с губ просто (Хван репетировал их в ванной минут пять), а сердце всё равно ухает в пятки в ожидании ответа. Старший медлит и смотрит пристально, прищурив глаза. Да так, что Хёнджин начинает думать, а правильно ли он вообще слова Минхо понял? Может, его устраивает все без обязательств? Вот так, с наскоку? А к чему тогда эти слова были про «дорог», «важен»?.. Молчание угнетает. — Вообще-то, — наконец нарушает тишину Ли, продолжая разглядывать Хвана. — Ты, как честный человек, должен меня замуж позвать после вчерашнего. Хёнджин растерянно хлопает ресницами, переваривая услышанное, и Минхо не выдерживает, прыская со смеху. А когда до младшего доходит смысл сказанного, он бьет Ли по плечу недовольно, расцепляя объятия и делая шаг назад. — Ты! — Я, — кивает старший. Далеко младшему уйти не дают, и Минхо уже сам окольцовывает его талию руками, прижимая ближе. Младший выглядит очень мило — дует губы, хмурит брови и вообще строит самую обиженную мордашку, так что Ли еле сдерживается, чтобы не начать покрывать лицо Хёнджина маленькими поцелуйчиками. Ну что за котик, ну? — Я тебе серьёзно говорю, а ты… — И я тебе серьёзно, — младший в объятиях не трепыхается, только взгляд отводит. Он в эти слова всю свою решимость вложил, а Минхо их в шутку перевел. А они, между прочим, вообще-то тут важные темы затрагивают (но ведут себя как пятилетки, честное слово). — Ну или если ты меня не позовешь, то я тебя зову. Пойдешь за меня, Хёнджинни? Хван с глазами старшего встречается и видит, что в них ни намека на прежнюю игривость. Минхо серьёзен и уверен в каждом произнесенном слове, а вот в Хёнджине просыпается маленькая зараза, которая подговаривает старшего за его потрепанные минутами ранее нервы отомстить. Но ласковые пальцы, ненавязчиво вычерчивающие узоры на пояснице, сбивают весь настрой. В руках Минхо — уютно. — Не уверен, что смогу вновь пережить весь этот фарс с регистрацией и беготню с бумажками, — вздыхает Хван. — Как угодно, — пожимает плечами Минхо. Если Хван не хочет, то настаивать он не будет. Ему важно другое. — Роспись — это просто бумажка. А мне не нужна бумажка, чтобы быть с тобой счастливым, Джинни. Мне важно, чтобы ты сказал мне «да». И я сделаю всё, чтобы ты никогда не пожалел об этом. Минхо смотрит в глаза, а кажется, что заглядывает в самую душу. Хван прислоняется ко лбу Минхо своим и выдыхает тихо. — Спроси еще раз. — Ты выйдешь за меня, Хван Хёнджин? Обещаю беречь тебя и заботиться. Поддерживать и исполнять твои желания. Быть рядом и в горе и в радости, и в болезни и в здравии. А также во всем том, что обычно говорят в свадебных клятвах, и сверх этого. Я хочу видеть твою искреннюю улыбку и никогда не позволю тебе потерять радость жизни. Я хочу жить с тобой, путешествовать, встречать гостей и собирать детей в школу. Хочу, чтобы ты приходил ко мне в студию и расписывал её, как тебе вздумается, потому что я полностью доверяю твоему вкусу. Хочу стоять с тобой рядом на открытии очередной выставки и радоваться твоим успехам. Я хочу быть рядом и любить тебя. Ты позволишь мне, Хёнджинни? От слов Минхо мурашки пробегают по телу, и в своём решении Хван не сомневается ни секунды. — Да. Ли притягивает Хёнджина ближе, запечатывая согласие глубоким поцелуем. Касается губ нежно, но настойчиво, сразу же проталкивая свой язык в чужой рот. Минхо целует, вкладывая все свои чувства, пока его руки оглаживают податливое тело, посылая разряды удовольствия. Хёнджин и сам льнёт, не может насытиться. Он напоминает себе дорвавшегося подростка, когда кроме пьянящей эйфории от взаимности чувств в голове ничего не остается. Нервно комкает футболку на боках Ли, пока старший удерживает его лицо в своих руках, не давая отстраниться (как будто бы Хван собирался отстраняться), и хнычет, потираясь о бедро возбужденным членом. Минхо улыбается в поцелуй и делает шаг вперед, прижимая Хвана к обеденному столу. Хёнджин слушается беспрекословно и смотрит расфокусированно, когда старший отрывается от припухших губ. Вид младшего прекрасен: поплывший взгляд, растрепанные волосы и румянец на щеках. Он переминается с ноги на ногу, пытаясь хоть что-то сделать со своим возбуждением, и умудряется выглядеть при этом мило и горячо одновременно. Минхо еще раз целует Хвана и опускается перед ним на колени. Касается подрагивающими пальцами стройных ног, ведет носом от колена вверх, оставляя маленькие поцелуи на нежной коже. Чувствует, как запах густеет, и урчит довольно. Ему нравится, как Хван на него реагирует. Внезапно понимает, что младший под майкой без белья, и этот факт приводит его в дикий восторг. Ли прижимается щекой к вставшему члену через футболку, чувствуя насколько тот уже горяч. Касается губами, натягивая ткань на боках, и наблюдает, как по футболке начинает расползаться влажное пятнышко от предэякулята. Лижет его, словно завороженный, и слышит громкий стон, что срывается с губ Хёнджина. Приподнимает подол майки, дёргая: — Сними её, малыш, — горячее дыхание старшего обжигает налившуюся кровью крупную головку члена младшего омеги, и тот всхлипывает, кивая. Хёнджин понимает, что задумал Минхо, и, кажется, готов спустить только от собственных мыслей о том, что сейчас произойдёт. Ну правда, как перевозбужденный подросток. Хван стягивает майку, отбрасывая в сторону, и переводит взгляд вниз, где старший устроился между его слегка разведенных ног. Минхо продолжает гладить бёдра Хёнджина, жадно разглядывая его возбужденный член. А потом подается вперёд, касаясь языком яичек, и поднимает свой взгляд. В глазах старшего чарующая темнота, и Хван тонет в ней, пока с его губ срывается новый стон. Ли проводит языком по всей длине и обхватывает ствол пальцами, погружая головку в рот. Кружит по плоти языком и заглатывает полностью, а у Хёнджина от таких манипуляций колени подгибаться начинают. Минхо вынимает член изо рта с пошлым чпоком, хмыкая: — Не падай, малыш. — Я долго не продержусь, — хнычет младший, но послушно вцепляется в край стола негнущимися пальцами. — И не надо. Мы только начали, но не значит, что скоро закончим, — Ли вновь заглатывает член, принимаясь активно сосать. Действительно хватает полминуты, чтобы Хёнджин кончил с очередным громким стоном. Ноги совсем не держат, но Минхо успевает подняться, чтобы подхватить обессилевшее тельце, которое сразу обмякает на его плече. Он гладит младшего бережно и целует в щеку. — Как ты? — В норме, — Хван приоткрывает один глаз. Оргазм был очень сильным, так что ему надо бы восстановиться, прежде чем они продолжат. — Мне нужно полежать полчаса, и я смогу взять тебя… — Кто сказал, что сегодня ты будешь сверху? — фыркает Минхо. — Но вчера… — Вчера я показал тебе своё доверие. Даже зная, что в такой позиции ты никогда не был, я доверил тебе себя. И ты все сделал прекрасно. Конечно, ты и дальше сможешь быть сверху, если захочешь, но сегодня позволь мне позаботиться о тебе, малыш. Я уже говорил — я сделаю все, чтобы ты не пожалел о своём решении остаться со мной. Хёнджин не находит слов для ответа и потому прижимается к губам Ли нежным поцелуем. — Я тебе доверяю. — Умница. Минхо подхватывает Хёнджина под коленями, вынуждая от неожиданности ойкнуть и обвить свою талию ногами, и уверенной походкой направляется в спальню. Уже там, осторожно сгружает на кровать и отстраняется, чтобы полюбоваться разомлевшим младшим. Хван восхитителен: алые губы, блестящие глаза и призывно раздвинутые ноги. Он вновь возбужден и пахнет так сильно, что способен опьянять. Хотя Минхо и так с трудом удерживает себя в сознании после того, как ему ответили «да». Хвана хочется расцеловать, разнежить и заласкать. К чему, собственно, Минхо и приступает. Целует томно, тягуче и глубоко. Чувствует, как Хёнджин вплетает в его волосы пальцы, и мурлычет в пухлые губы от удовольствия. Ли скользит по груди пальцами, обхватывая горошину соска, и Хёнджина выгибает, а с губ младшего срывается плаксивый стон. Оказывается, грудь у Хвана очень чувствительная. Ли разрывает поцелуй, сразу же накрывая губами второй сосок. Кружит вокруг него языком, покусывает и засасывает, вынуждая Хёнджина метаться по кровати. Он чувствует, как волны удовольствия прошибают и без того чувствительное тело, когда чужие пальцы вцепляются в футболку и тянут её наверх. — Сними. Сними её, Минхо. Я хочу чувствовать тебя без преград, — плаксиво хнычет Хёнджин, дёргая майку, а Минхо чуть ли не разрывает от умиления от чужого нуждающегося тона. Хван это что-то с чем-то. Даже в самых смелых фантазиях Ли не мог себе представить, что его так будет развозить рядом с младшим. Развозить только от одного взгляда и тона голоса. Минхо отстраняется, скидывая футболку вместе с нижним бельем, и сразу же накрывает тело младшего своим, нависая над Хёнджином. Чувствует, как проворные пальцы принимаются исследовать его бока, проходятся по спине и с силой сжимают плечи, когда Хван подается вперед для поцелуя. Младший лижет его губы, покусывает и хнычет, потираясь стояком о возбуждённый член Ли. — Хочу тебя, пожалуйста, хён, — заполошно шепчет Хван, извиваясь на простынях. Минхо шумно выдыхает через нос и прикусывает тонкую ключицу младшего, практически рыча: — Перевернись на живот, малыш. И не смей себя касаться. Я сам о тебе позабочусь. Ты меня понял? Хван кивает в ответ быстро-быстро, и едва Ли приподнимается над ним, тут же разворачивается спиной к старшему, замирая. Минхо оставляет поцелуй на каждой родинке, что попадается ему на глаза, составляя свою собственную звездную карту, и спускается вниз, пачкая нежную кожу естественной смазкой, когда задевает младшего своим возбуждением. Ощущения от стояка почти болезненные, но Ли должен продержаться еще. В этот раз он кончит вместе с Хёнджином. Минхо замирает у сочных ягодиц и с удовольствием сминает их пальцами, слыша томный стон Хёнджина. Он метит их засосами-укусами, чувствуя, как младший реагирует на каждое касание, и остается доволен. Разводит чужие ноги, устраиваясь между, и рывком ставит Хвана на колени. От смены положения младший ойкает и хнычет, едва член проезжается по постельному белью. Низ живота стянут тугим узлом возбуждения, и он дрожит от предвкушения, томясь ожиданием, когда Ли войдет в него. Но… — Минхо! — Хёнджин взвизгивает, когда вместо члена, чувствует прикосновение горячего языка к своей хлюпающей смазкой дырочке. Пытается отстраниться, но сильные руки удерживают его на месте. Это безумно приятно, но неожиданно. — Я же так скоро кочну. Ли шлепает Хвана по заднице, оставляя на одной из ягодиц красный отпечаток ладони. — Расслабься и получай удовольствие. Язык обводит ободок мышц по кругу, дразня легкими касаниями, и вкручивается в центр, раздвигая податливые стеночки. Проблем с тем, чтобы трахать Хёнджина языком, не возникает, его дырочка расстаралась на славу, вырабатывая большое количество сладковатой смазки. Минхо кайфует, собирая её на губах, чередует язык и пальцы, растягивая Хёнджина и получая неописуемое удовольствие от сладких стонов и всхлипов, которые Хван издает. Но он и сам порядком возбужден, а у них впереди еще целый день. Чтобы узнать друг друга еще ближе. Ли отстраняется, придерживая бедра Хёнджина и подходит ближе, потираясь стояком между половинок. Он испытывает странное эстетическое удовольствие, когда опускает взгляд вниз и видит, как дырочка Хёнджина — растянутая, блестящая от слюны и смазки — жадно сжимается, словно прося скорее её заполнить. Кто Минхо такой, чтобы отказывать? Он толкается, сразу же погружаясь на всю длину, и замирает. Ощущения фантастические. Хёнджин так идеально обхватывает его член, что Ли не уверен, что продержится больше, чем пара движений. Еще и Хван не помогает собраться с мыслями, двигая бёдрами. — Ну же, хён. Двигайся. Ли рычит, впиваясь в бедра младшего, и принимается размашисто двигаться. Хван цепляется за постельное белье и пытается устоять, что под напором чужих бёдер просто невыполнимая миссия. Он уже охрип от постоянных вскриков и сейчас лишь жалобно скулит на одной ноте, разбавляя ритм звонких шлепков двух тел. Член Минхо крупнее, чем все имеющиеся игрушки Хёнджина, и ему это нравится. А еще Ли очень точно и удачно попадает по простате при каждом движении, что заставляет младшего жмуриться, смаргивая слёзы от накрывающего волнами удовольствия. Они оба на пределе своих возможностей… — Минхо, я… — сипит Хёнджин и чувствует, как пальцы старшего обхватывают его ствол. Одного касания достаточно, чтобы Хёнджин содрогнулся и излился семенем под себя. Старший чувствует под пальцами пульсирующую плоть, то, как дырочка Хвана начинает сжиматься, пока младший бьется в оргазме, и финиширует следом. Он упирается лбом в спину под собой, чувствуя дрожь младшего омеги, и пытается восстановить дыхание. Ему слишком хорошо. И он надеется, что Джинни чувствует то же самое. Он осторожно выходит из Хвана и заваливается набок рядом. Утягивает за собой и младшего, следя, чтобы тот оказался на незапачканной части кровати. Хёнджин сразу же прижимается к боку Ли, закидывая на него ногу. Сейчас они отдышатся и надо бы все заменить. — Это было безумно хорошо, — шепчет Хван, прижимаясь к челюсти Минхо поцелуем. — Но если ты будешь брать меня так каждый раз, то нам придется делать дополнительную шумоизоляцию в квартире. Или постоянно отправлять детей к отцам. Минхо фыркает. — Ну, дополнительная шумоизоляция нам точно не повредит, — Ли целует Хвана в макушку, вычерчивая на его спине замысловатые узоры. — А брать я могу тебя по-разному. И у нас целый день, чтобы я смог тебе это продемонстрировать…