***
С улицы сразу и не сообразишь, что заведение под названием «Неон» чем-то отличается от других клубов на этом проулке, что скрывают за своими стенами одинаковую ритмичную музыку, но абсолютно разных людей. Этот гей-клуб хоть и не имеет кричащих вывесок, но все равно по умолчанию все знают его направленность. На входе стоит строгий фейсконтроль, который следит, чтобы туда не попали случайные зеваки или гомофобы. Потому контингент в основе постоянен, а новые лица если и появляются, то их приводит кто-то из «своих». – Джей Кееей! – один из друзей, что зазывал их сюда, кидается Чонгуку на шею, оставляя на щеке легкий смазанный поцелуй. – Наконец-то! Я вас заждался, – он машет рукой к столику, где уже стоит бутылка вина. – Хосоки-хён, откуда у тебя столько энергии? – Гуки плюхается на диванчик, пока ему наливают первый бокал. – У меня куча планов на вечер, – Хоби смеется заразительно, заставляя ответно улыбаться. – Я хочу повеселиться! – его плечи качаются в такт музыки, что неосознанно хочется вторить его движениям. Чонгука поражает эта вечная жизнерадостность Чон Хосока. Кажется, он его никогда не видел в плохом настроении. Еще сложнее было принять факт того, что тот бывший Юнги. Они настолько разные по характеру и темпераменту, что непонятно как смогли встречаться целый год. Но в итоге остались очень близкими друзьями. Чонгук же даже мысли такой бы не допустил по отношению к Минхо. От одного этого в душе начинает закипать, что невольно внутреннюю температуру хочется тушить любым попавшимся алкоголем, забивая на уроки химии, где говорили что-то о спирте и огне. – А где Сокджини? – Юнги уже успел заказать соджу и хочет найти друга, который точно не откажется уговорить ее с ним. – Как всегда, ушел в недра клуба искать свое счастье, – хихикает Хоби, отпивая красную жидкость из бокала и поглядывая на танцпол. – Ну что ж, тогда, – Мин разливает принесенную бутылку по стопкам, – Чонгуки, тебе быть моим компаньоном сегодня. Хоби унесет после первых двух рюмок, потому вся надежда только на тебя. Чин-чин. – Не спивай мне ребенка, – Хосок то ли в шутку, то ли в серьез ударяет того по плечу. – Для него это как лекарство. Надо повысить градус, и так, глядишь, все мальчики станут чуточку красивее, и, может, кто нашего макнэ заинтересует. А то он так скоро объявит себя евнухом, или еще страшнее, решит быть натуралом, – усмехается, закидывая в рот закуску. – Ему нужен хороший трах, чтобы вышибло этого чертова мудака из головы. – Да ну тебя, – Гуки морщится от выпитой рюмки, или от слов, сам не знает, когда старший Чон его тянет на танцпол. – Если что, квартира сегодня в твоем распоряжении. Уступаю, – Юнги ехидно улыбается им вслед и ловит средний палец от мелкого, что не поспевает за Хоби.***
Алкоголь действительно расслабляет Чонгука, отдавая его музыке и танцу. Вокруг мелькает много симпатичных лиц, некоторые из них явно дают понять о желании на продолжение вечера с ним. Но ему хочется просто отрываться в веселом угаре, сливаясь с ритмом музыки, чтобы только он и она, заполняющая его до краев. Сейчас ему большего не надо. Ни похотных мыслей, ни романтичных чувств. Потому каждому такому взгляду он показывает жестом «нет», после чего к нему теряется интерес. В какой-то момент краем глаза он цепляет фигуру, что самозабвенно танцует рядом с ним. Странным образом этот парень с широкой и необычной прямоугольной улыбкой вытягивает его из танцевального транса, в который унес бурлящий алкоголь в крови. Кажется, что тот также весь отдается танцу, не обращая внимания на многочисленные взгляды других парней, что крутятся возле. Как будто ему тоже позарез надо раствориться в музыке, прячась от реальности вокруг. Словно близкий ему по синусоиде и амплитуде внутренних ощущений человек. Близкий чужой. Чонгуку приходится одергивать себя самого, когда осознает, что изучает того с ног до головы. Высокий, с широкими плечами, не такой накаченный, как он сам, но с достаточно красивой эталонной фигурой. На глаза спадает чуть отросшие окрашенные в блонд волосы, которые он периодически убирает наверх нереально длинными пальцами. Одним словом, есть на что положить глаз. Как только ритмичная музыка неожиданно начинает тонуть в медленной мелодике, призывающей объединяться в пары, объект наблюдения исчезает в толпе. Это происходит в одно мгновение, что Чонгуку кажется, что тот был его хмельным видением. Добравшись до столика, он падает рядом с уже достаточно набравшимся Юнги, который даже успел задремать под этот грохот музыки. Данный факт очень веселит Хосока, который помогает ему удобнее устроиться для сна. Чонгук же бегает взглядом по залу, пытаясь найти пропажу с длинными пальцами. Интересно, с кем он пришел сюда? И какие у него планы на вечер? Встряхивает головой, раскидывая такие мысли в сторону. Чувствует, как будет хохотать Юнги, если узнает об этом интересе, и начнет доканывать его своим «я ж говорил». Но глаза все равно скользят по периметру зала, находя лишь другое знакомое лицо. – С кем это там Джин-хён зажимается? – указывает на танцующую парочку. – Ого, – Хосок искренне удивляется открывшейся картине. – Погоди, да этот же шкаф – Ким, мать его, Намджун. – Ты его знаешь? – младший отпивает неизвестный ему коктейль в стакане и морщится от кислоты. – Да это лучший студент всего нашего потока был. Мы считали его ботаником, он ни с кем не заводил отношений, хотя за ним бегали все девочки курса. А он смотри-ка что, – Хоби с восторгом смеется, прикрывая рот рукой и прожигая взглядом начинающую целоваться парочку. – Ну, этот парень во вкусе нашего хёна, так что кто-то явно уйдет отсюда не в одиночестве, – Чонгук улыбается, забавно морща нос. – А нам сегодня светит только вынос тела, – окидывает взглядом мирно спящего Мина. – Лично я еще планирую разузнать все у Джина! – в глазах Хосока нездоровый блеск. – Оставь его в покое, – Гуки похлопывает себя по карманам джинсовки в поисках сигарет и не находя, хватает пачку Юнги. – Дай ему расслабиться. Потом расскажет тебе с более интересными подробностями. – Уговорил. Согласен, – Хоби показывает сдающийся жест. – Я проветриться, – крутя пачку в руках, младший направляется к выходу.***
Прохладный ночной воздух расправляет легкие и немного отрезвляет голову. Биты музыки, что заполняли изнутри, отпускают и дают возможность отдохнуть в относительной тишине улицы, где слышны только вибрации стен клубов и чьи-то голоса вдалеке, тонущие в гудках машин. Зажав в зубах сигарету из чужой пачки, Чонгук вновь безуспешно пытается найти зажигалку, в отчаянье закидывая голову назад и тяжело вздыхая. – Лови, – в трех шагах от него стоит уже знакомый ему парень и, проверяя реакцию, кидает спасение в его никотиновой зависимости. Первая долгожданная затяжка заставляет его выдохнуть серым облаком в этот вечер и наконец лучше изучить его спасителя. Тот стоит в профиль и даёт явно понять, что ему Чонгук неинтересен. Это дарит фору рассмотреть его еще подробнее под ярким светодиодным фонарем. – Спасибо, – сокращая расстояние, возвращает зажигалку хозяину, на что тот только пожимает плечами, пряча ее в карман. Парень не идет на контакт, и от этого внутри разливается злость. Не на него. На себя. Гуки мысленно бьет себя по щекам за это желание, чтобы на него обратили внимание. Там на танцполе этот парень казался ему улыбчивой зажигалкой, а сейчас холодный как лед с безразличной маской на лице. И это чертовски притягивает. Незнакомец выглядит немного брутально, закинув на плечо куртку и резко втягивая табачный дым. Но при этом жесты рук и черты лица делают его мягче, как будто вот-вот он повернется к нему и подарит ту необычную открытую улыбку. – Классно танцуешь, – Чонгуку надо зацепиться хоть за что-то. – Ты тоже неплохо, – ледяной взгляд чуть теплеет и дарит ухмылку. – Первый раз тут? Я раньше не видел тебя. – А ты завсегдатай? – вопросом на вопрос, но внутри Гуки ликует, что удается схватиться за ниточку разговора. – Раньше часто зависал, – делает глубокую затяжку и продолжает изучать черты лица напротив, не понимая, почему так цепляет. – А когда в отношениях стал, то почти и не бывал. – А… – баритон выдает многозначительное понимание. – Мы уже разошлись, – как будто оправдывается, чуть шипя оттого, что сболтнул лишнюю информацию. – Бывает, – почему так пробирает чужой безразличный голос? – Какие планы на вечер? – на самом деле рука, что подносит сигарету к губам, чуть трясется от своей собственной прямолинейности, понимая, что вопрос будет понят правильно. Незнакомец вновь оборачивается на него и как будто изучает, что-то обдумывая в голове. Еле заметно царапает зубами нижнюю губу. Оценивает. Решает. А Чонгук не знает, какого решения ждет. В голове проносится от «дай мне шанс» до «пошли меня на хрен». Нервничает. Он сам себя не узнает в своей нерешительности. Может быть, мало алкоголя в крови для отключения неловкости. – Только топ , – после бесконечной минуты раздумий парень выдувает густой никотиновый дым и вновь отворачивается в сторону, отдавая ход с размышлениями оппоненту. В голове все смешалось. Гуки трет переносицу, пытаясь найти в своей черепной коробочке правильный ответ. Как давно он не был в таких ситуациях. Словно снова оказался нерешительным первокурсником приехавшим в большой город. Но вымотанная последним временем душа требует нового витка эмоций. Послать все к чертям и отдаться сегодняшнему внутреннему чутью. – У меня свободная квартира, – словив соглашающийся кивок, выстреливает окурком в сторону урны и достает телефон, чтобы заказать такси.***
– Будь как дома, – Чонгук пропускает парня в квартиру, попутно включая свет в прихожей, что режет глаза. – Проходи в дальнюю комнату, – он показывает жестом на дверь, пока сам направляется в ванную. – Чон Чонгук, значит? – написанное черным маркером имя на двери, сдавало его владельца. Действительно, они даже не узнали имен друг друга. От этого чувство неловкости полностью обволакивает. А главное, Чонгук даже не знает, хочет ли знать ответно имя своего гостя. Он стоит, опершись на раковину руками, и смотрит на себя в зеркало, в то время как какой-то незнакомец расхаживает по его комнате в одиночестве. Вот он и вернулся к одноразовому сексу без обязательств и мозговыносительства. Когда проще не знать имен, делая все чувства обезличенными, отдаваясь только ощущению и наслаждению. Когда-то и Минхо пришел так в его комнату общежития безымянным и остался в его жизни почти на год. Сейчас такого не повторится. Только секс. Только кайф. В зеркале напротив появляется игривая ухмылка. Руки быстро набирают смс Хоби, чтобы он забрал Юнги к себе, потому что второму наверняка писать уже бессмысленно.***
– Качаешься? – гость рассматривает баночки с таблетками на его полке, когда он, заглаживая назад чуть влажные после душа волосы, заходит в комнату. – Разбираешься в этом? – Работаю в аптеке, – хмыкает парень и возвращает один из флакончиков на место. Чонгук внутренне напрягается, что анонимность вдруг обрастает ненужными подробностями человека напротив. И сам не хочет открываться, оставляя душу пустой. Только секс. Только кайф. Чонгук выключает свет, возвращая небольшую комнату во мрак, что был повержен Юнги, который вырвал его из этого плена. Стаскивает с себя майку, оставаясь в одних домашних штанах. Дает понять о желании продолжить этот вечер не за разговорами. Гость все хватает на лету и подходит со спины вплотную. Горячее дыхание парня ударяет в затылок, а ладони начинают плавное движение с плеч Гуки, словно пытаются его расслабить. Пальцы бережно проходят по татуировкам, что украшают его руки, как будто в темноте могут уловить их узоры. Чонгук сжимает губы до тонкой линии. Внутри забытые чувства, которые искусными руками выманивают наружу, как кобру факир. Этот аптекарь явно знает, как расслабить партнера. Плечи уже покрываются легкими поцелуями, пока руки начинают изучать его пресс, чуть ближе прижимая спиной к чужой груди. Эти длинные пальцы, которые он заприметил еще в клубе, еле-еле прикасаются. Они бегают вверх-вниз по косым мышцам живота, словно берут разбег, чтобы нырнуть под резинку штанов и вызвать глухой выдох владельца. На шее ощущается легкий укус. Гость заводится, это чувствуется твердеющими доказательствами, что начинают упираться в ягодицы. Щекочущее чувство обволакивает Чонгука с ног до головы, и он готов кинуться в этот омут. Чужие руки воровато оглаживают низ его живота, что скрыт спортивками, давая понять незнакомцу об отсутствии нижнего белья. Развернувшись в чужих объятиях, Чонгук сквозь темноту всматривается в лицо своего партнера, словно пытается изучить его до момента, когда упадет в бездну слепой страсти. Карие пронзительные глаза чуть с поволокой, родинка на кончике носа и еще одна на краю губы. Детали… Ненужные черты чужого человека, которого он, срываясь, целует в чуть приоткрытые губы, перехватывая инициативу. Одной рукой удерживает за затылок, как будто тот хочет вырваться из его плена. Скользит губами по скуле к шее, улавливая, как тот, чуть сдерживаясь, выдыхает. Это заводит. Затапливает внутренние шлюзы возбуждением, словно именно этого ему и не хватало для ощущения жизни. Для запуска всех внутренних систем жизнеобеспечения. Как будто вкус у этой жизни схож с вкусом кожи под его губами сейчас. Дорожка поцелуев доводит его до открытых ключиц гостя, что дает изучить широкий ворот футболки. Все заставляет кровь штормом атаковать его вены распаляя. И этот тонкий сладкий аромат парфюма сносит последние преграды. Чонгук всегда был слаб до запахов, поэтому в его комнате постоянно тлеют сандаловые палочки. Но сейчас ему они не нужны, пока он тонет в этом парне. Быстрым движением вытягивает майку из-под пояса, тут же стягивая ее и выкидывая. Незнакомец обхватывает его лицо двумя ладонями, впиваясь горячим поцелуем, проталкивая язык меж зубов. Заставляет мычать в ответ на страстные действия. Чонгук, не разрывая поцелуя, пытается расстегнуть на штанах у парня ремень, что никак не поддается. – Черт, – шипит прямо в чужие губы, когда дурацкий ремень все-таки заставляет оторваться и уделить ему больше внимания. Он со всей одури, наконец, вытягивает его из шлевков и выкидывает в сторону, чем вызывает необычную прямоугольную улыбку у его владельца. Ту самую, что зацепила его там, на танцполе. Сейчас ему кажется, что это именно она виновница его возвращения к этой жизни. Он немного резко толкает парня в грудь прижимая того к стене, а сам опускается на колени. Внутри непонятное, но осязаемое желание, уткнуться в виднеющийся из расстегнутой ширинки бугор, чтобы вдохнуть полной грудью аромат незнакомца. Наверное, это немного сентиментальное чувство для случайного секса. Но Чонгук позволяет себе, чем выбивает из партнера то ли всхлип, то ли вздох. Не снимая с чужих бедер брюки, он высвобождает из белья уже возбужденный член, что неимоверно сочится. Рефлекторно сглатывает, словно этим запускает механизм невозврата сегодняшнего вечера. Обхватывает головку губами и слышит сдерживаемый стон сверху. Парню нравится, Чонгук это чувствует и сам мычанием, пускает вибрацию по органу, заставляя того ответно запустить свои длинные пальцы ему в волосы, чуть массируя их. В голове переплетаются десятки мыслей. Юнги был прав, что ему нужно выйти из скорлупы и оторваться. И черт с ним, что завтра он будет смеяться над Чонгуком. Эти, оплетающие член, толстые вены, которые он сейчас изучает языком, стоят того. Глотая целиком и упираясь носом в гладко выбритый лобок, он вбирает весь дурманящий запах этого парня, что стискивает пальцами его плечи сейчас, а легкая дрожь говорит, что он на грани. Чонгук поднимается, пережимая чужое возбуждение у основания. Их ночь еще не закончена. Чужие ресницы подрагивают, пряча расширенные зрачки, что пепелят насквозь, будто в них проснулись черти. Язык очерчивает губы, призывая вновь ощутить их вкус. Целуя, гость идет вперед, заставляя Гуки пятиться назад, пока не упирается в собственную кровать и его не толкают достаточно сильной рукой, чтобы упасть навзничь на постель. Эмоции зашкаливают, наконец освобождая голову Чонгука от ненужных страхов и переживаний. Внутри лишь сигнальные маячки с одной бегущей строкой: Только секс. Только кайф. И от этого неимоверно легко и хорошо. Он улыбается, как сумасшедший, когда лежит так, раскинув руки в сторону, а чей-то язык с умопомрачительным упоением проходится сначала вокруг его сосков, а потом по стальному прессу. Кончиком этого языка завязывая узел внизу живота, что разрастается и заполняет внутри, давя на легкие, отчего хочется прерывисто дышать, а потолок расплывается перед глазами. Гуки, тонущий в хаотичности собственных ощущений, даже не замечает, как его штаны с легкостью стягивают с ног, оставляя абсолютно обнаженным. Внутренние волны эйфории накрывают одна за другой, не давая понять, где начало одних действий, и конец других. Все как цунами. Собственное возбуждение, что обволакивает нежностью влажного языка, мокротой вакуума губ, на краешке которых есть родинка. Запомнил. Не стирается из памяти. Хочется притянуть и убедится, что она действительно есть, что он еще в сознании. Блондинистая голова нависает над ним, смахивая челку, что мешает проваливаться взглядом в него. И Чон чертит смазанным поцелуем по краю его губы. Он еще на этой планете. Но чуть низкий голос что-то спрашивает, пытаясь добраться до сознания, до областей мозга, что отвечают за слух и, видимо, за сообразительность. – В тумбочке… – отвечает, когда мир действительно становится чуть более осязаем и приземлен. Следит, как парень, до сих пор остающийся в чертовых штанах, что он ему так и не стянул, тянется за лубрикантом и лентой презервативов, что валялись пару месяцев без дела. Чонгук поворачивается набок, прикрывая глаза, когда ощущает, как пальцы с прохладной густой субстанцией касаются его промежности, аккуратно находя сжавшееся кольцо мышц. Забытое чувство. Сознание подкидывает воспоминания о том, что его ждет. Не сказать, что он часто бывает в этой позиции. Признаться, до Минхо он даже не пробовал. Но тот показал, что за первоначальной болью обязательно приходит наслаждение. – Я… – Гуки сглатывает вязкую слюну, чуть оборачиваясь. – Я давно не… – Я понял, – ему дарят мягкую улыбку. – Просто расслабься. На губах ощущается какой-то неправильно нежный поцелуй для случайного секса, в тот момент, когда внутри он чувствует один, а потом и второй палец, что заставляют прерывисто дышать в чужие губы. – Больно быть не должно, – завораживающий низкий голос, как будто заговаривает, пока пальцы оглаживают изнутри, настойчиво возбуждая заветный комок и растягивая стенки. – Этому учат на факультете фармацевтики? – покалывающие отблески неприятными всполохами потихоньку заменяются негой. – Этому учит жизнь, – внутри становится пусто, и обладатель отличных навыков расслабления заигрывающе рвет зубами блестящий квадрат. – Как тебя зовут? – вдруг до скрежета зубов захотелось узнать его имя, но губы напротив не сложились в буквы, а вовлекли в новый поцелуй. Один толчок и чувство заполненности выбивает кислород из легких стоном. Рукой гость сильнее прижимает Чонгука со спины к своей груди, другой придерживает ногу на весу, пока ритмично раскачивается. Тугой узел все-таки взрывается где-то в нижней части живота, заставляя покрываться мурашками и подрагиванием мышц. Незнакомец тоже тяжело дышит, утыкаясь в район шеи и все яростнее двигаясь. И Чонгуку самому хочется быстрее, глубже и больше. Парень так точно, без промаха нашел нужный угол входа, что заставляет Гука до громких вскриков обнажать свои эмоции. Быть снова в сильных руках, что теперь держат крепко его бедра чуть приподнимая, перевернув на живот, это было нужно ему, чтобы почувствовать вкус своей молодости, как говорит его старший друг Мин Юнги. Звук прикосновения кожи о кожу, шлепков о ягодицы наполнили комнату. Это, однозначно, круче, незаконченных стрелялок на одиноком компе, что притаился в углу комнаты рядом с этой кроватью. Рука незнакомца отчаянно гоняет его плоть по истекающему члену, что готов взорваться, и Гуки еле сдерживается, стиснув зубы, чтобы не закричать. Чужое тяжелое тело вдруг придавливает его к кровати, когда в оргазменной дрожи падает на него, заставляя и его самого выплеснуть все свое возбуждение на простыни с не своим рыком. Глаза прикрываются от чувства эйфории и блаженства. Вокруг убаюкивает глубокое частое дыхание двоих. Кажется, из него даже еще не вышли. Целуют где-то в районе лопаток, успокаивая сердцебиение. – Тэ… Можешь звать меня Тэ… – слышится сквозь накрывающую организм усталость, но память берет эти детали в оборот.