Something wrong with Bella (Что-то не так с Беллой)

When you hear that music playin'

Hear what I'm saying and make it feel alright

Grab somebody, come on down

Bring your paintbrush, we're painting the town

Oh there's some sweetness going around

Catch it down in New Orleans

We got magic, good and mase

Make it happen, make it real, say

If anything you want is lose what you have

Down here in New Orleans

Down In New Orleans (из м/ф «Принцесса и лягушка»)

      На следующий день Джаспер мягко, но весьма безапелляционно заявил:       — Собери одежду на несколько дней, завтра сразу после школы мы уедем.       — Что-то не припомню никаких планов у нас на этот счёт, — прищурившись, попыталась отшутиться я.       — Это незапланированная поездка, — устало улыбнулся он, заправляя прядь моих волос, выбившуюся из косы, за ухо и наклоняясь, чтобы поцеловать. — Возьми что-нибудь полегче. Будет тепло.       Я не стала отстраняться, несмотря на то что кожей чувствовала взгляды Джессики, стоящей на крыльце школы, которая не отрывала от меня глаз все то время, что я шла до стоящего Джаспера, прислонившегося к угольно-черному внушительному внедорожнику. Он не дал мне даже возразить, когда на утро встречал меня у дома на своей машине с открытой пассажирской дверью. А сейчас точно так же уже ждал меня на школьной парковке, совершенно не скрываясь и ловя заинтересованные взгляды, в которых читался явный интерес и узнавание.       — Завтра я буду подвергнута обстрелу из крупнокалиберных орудий Джессики Стэнли, — сказала прямо в его губы. Я не злилась, что он вот так запросто заявил всем о нас, рано или поздно это должно было произойти. Почему бы не сейчас? И сразу стало намного легче, что рухнул последний барьер и теперь все: Чарли, большая часть Калленов и вскоре уже, судя по всему, весь Форкс, будут знать о нас.       — Боюсь, что у нее будет солидное подкрепление, — бросил короткий взгляд за мое плечо Джаспер и, усмехнувшись, снова посмотрел на меня. — Честно говоря, тебя не должно это волновать, как и меня, — он поджал губы и добавил. — Тем более, скоро у них всех появится новый повод для сплетен. Все Каллены возвращаются.       — Каллены? Все? — как-то совсем тихо выговорила я, напрочь забыв о Джессике и остальных.       — Тише, не переживай так, — Джаспер успокаивающе погладил меня по спине и плечам, взял мои руки в свои и поцеловал все еще ярко выделяющийся след от хлестнувшей струны. — С большинством из нас ты уже знакома и, поверь, самое худшее в лице Эдварда пережила, — я неуверенно кивнула, не зная, что ожидать от остальных членов его семьи. — Я буду все время рядом, — заверил меня он.       — Так и куда мы уедем? — уже в машине по дороге домой опомнилась я, строго глядя на него.       — В Новый Орлеан, — Джаспер совсем не впечатлился моим выражением лица и с хитрой улыбкой искоса поглядывал в мою сторону. — Ты ведь и так туда собиралась, мы лишь слегка приблизим это событие. Убьем сразу двух зайцев. А когда вернемся, Карлайл уже будет здесь — с ним будет проще держать Эдварда в узде, — я все еще переваривала внезапно свалившуюся на меня новость, и Джаспер заметил мою задумчивость. — Изабель, я не могу допустить повторения вчерашнего. И не допущу. Можешь на меня обидеться, но я увезу тебя в любом случае.       — Я не обижаюсь. Не могу на тебя обижаться, — вздохнула я, немного досадуя на свое глупое сердце, трепыхавшееся от одной мысли, что следующие несколько дней я проведу только с Джаспером. — Надо еще поговорить с Чарли…       — Я уже поговорил, — на мой удивленно-вопросительный взгляд весело добавил. — Я могу внушать доверие вообще-то. Тебе надо только завтра предупредить школьную администрацию.       — Да вы все продумали заранее, мистер Хейл. Как я могу сопротивляться, — протянула я.       — Уитлок, мистер Уитлок, — снова бросил долгий вкрадчивый взгляд на меня, продолжая абсолютно ровно вести машину.       — Уитлок, ну, конечно. Тебе подходит гораздо больше, — улыбнулась: стоило раньше догадаться, что Хейл не его настоящая фамилия. — Что ж, мистер Уитлок, с вас причитается свидание в Новом Орлеане.       — К вашим услугам, мэм, — он моментально переключился на свой южный акцент, приподнимая невидимую шляпу.       В день отъезда, и я попросила Джаспера заехать после школы в участок к Чарли, чтобы попрощаться. Вчера отец подробно выспрашивал у нас всю программу поездки и места остановок и ночевок, и, судя по виду, тщательно откладывал в своей памяти. Говорил в основном Джаспер, на удивление быстро и четко изложивший от первого до последнего дня наши планы. Я могла только молча сидеть рядом и гадать, действительно ли он все успел спланировать или просто вдохновенно импровизировал.       — Мне почти не пришлось ничего выдумывать, лишь опустить несколько деталей, — ответил на мой вопрос он позже, когда мы уже так привычно лежали рядом, и наши лица были в считанных сантиметрах друг от друга.       Джаспер теперь, не спрашивая, приходил каждую ночь и оставался до утра, а я также молча оставляла для него открытым окно и ждала. В ту ночь, после визита Эдварда, я так и не уснула, боясь даже закрыть глаза, и все смотрела и смотрела на его лицо, с которого не сходило хмурое выражение. Он не спросил у меня, что произошло, а я не хотела говорить все то, что вывернул из меня Эдвард и бросил в лицо. Точно также я не решалась узнать у него, что он сделал с братом, догадываясь по его ожесточенному лицу и порванной в нескольких местах куртке, что он успел где-то перехватить Эдварда. Джаспер тогда не сводил с меня напряженного взгляда, устремленного прямо в глаза, уже полностью вернувшие свой цвет.       — Я в порядке, теперь в порядке, — цеплялась за него в ответ и гладила напряженные под футболкой плечи.       Он не верил мне и ничего не отвечал, хотя рядом с ним я действительно снова могла ощущать себя правильной и на своем месте. Но Джаспер продолжал молчать, окружив меня кольцом своих надежных каменных рук и прижав к своему холодному телу.       Никто ничего не говорил. И не было напряжения или молчаливого противостояния. Все было, как всегда, мои чувства не изменились, и Джаспер это знал, хотя и поглядывал изредка на меня с заинтересованным вниманием. И все равно вокруг и над нами будто что-то витало после приезда Эдварда, лёгкая дымка недосказанности, словно осталось последнее слово и тогда станет ясно, что будет дальше. И никто из нас так и не озвучил это последнее слово. Я не знала, что и когда говорить. Думаю, Джаспер — тоже. Так мы и жили эти два дня, ожидая какого-то волшебного подходящего момента или озарения       Мы проводили в молчание и следующую ночь накануне отъезда. Джаспер снова лежал и смотрел на меня изредка вдыхая и выдыхая, обдавая мое лицо прохладным воздухом. Я постоянно пребывала на грани сна, в лёгкой дреме, иногда было ощущение, что я сразу в двух местах одновременно: здесь, в реальности, и во сне. И каждый раз вздрагивала, если чувствовала, что начинаю проваливаться глубже. Это было похоже на ощущение падения, когда все внутренности резко приходили в движение, сердце замирало, и через мгновение начинало стучать где-то в пятках. Тогда Джаспер гладил мое лицо и волосы, придвигаясь ещё ближе, прислоняясь своим лбом к моему и говорил:       — Спи, я посторожу.       Я вздыхала и продвигалась ближе, укладывала голову на его грудь и закрыла глаза, чувствуя его холодные руки на моей спине и голове.       — Боюсь, я не могу предложить тебе успокаивающий стук сердца, — тихо и мне показалось с какой-то горькой ноткой произнес Джаспер, когда я поводила щекой по его груди. И в этой его фразе снова проскользнула какая-то потаенная мысль, которую я не смогла угадать.       — Я не люблю стук сердца, — не поворачиваясь, прошептала я. — Меня он совсем не успокаивает.       — Почему? — удивлённо спросил он, накручивая одну из прядей моих волос на палец.       — Все время жду, что оно вот-вот остановится, — я снова потерлась щекой о его твердую холодную кожу. — А у тебя приятная постоянная тишина.       Последнее, что я тогда запомнила, был его короткий смешок и ласковое прохладное поглаживание сильных рук. До утра мне не приснился ни один сон.       А на следующий день, едва прозвенел звонок, я уже бежала к ждущему меня на парковке Джасперу, совершенно не заботясь о косых взглядах одноклассников. Ничто было не важно, кроме него, стоящего у своей машины в неизменном темном. Сегодня это была плотная кожаная куртка поверх черной футболки и такие же джинсы. Его светлые волосы и бледная кожа особенно сильно выделялись, оттененные черным цветом.       Через несколько минут мы уже были у офиса шерифа, и Чарли критически поглядывал за мое плечо на Джаспера, сидящего в машине.       — Значит, Новый Орлеан, — как будто я только что оповестила его, задумчиво пробурчал Чарли, стоя на крыльце полицейского участка и смотря на меня пристальным отцовским взглядом.       — Это всего несколько дней, — по второму кругу начала я. — В понедельник уже вернемся. И я не пропущу ничего существенного по программе. Зато смогу подготовить доклад по истории.       Я действительно еще в начале семестра выбрала тему доклада, связанную с Луизианой, заранее предполагая, что рано или поздно я смогу туда отправиться. И вот она как никогда пригодилась.       — И это не из-за Эдварда? — проницательно посмотрел на меня Чарли.       — Разве что отчасти, — пожала плечами. — Да не волнуйся, пап. Джаспер не даст мне влипнуть в неприятности.       — Знаешь, Беллз, — почесав затылок, усмехнулся отец. — Джаспер как раз и выглядит, как парень, с которым девушки любят влипать в неприятности. Я каждый раз ожидаю, что в один прекрасный день он заедет за тобой на байке и увезет в Вегас, а вернетесь вы уже молодоженами.       Я не удержалась и оглянулась на сидящего в машине Джаспера, но с такого расстояния не могла разглядеть его выражения лица. Снова посмотрела на Чарли, с легкой укоризной, приподняв бровь и скрестив руки на груди.       — Он может и выглядит слегка…опасным, — попыталась подобрать подходящее слово. — Но это не делает его безответственным!       — Ладно-ладно, — он шутливо поднял руки в знак капитуляции. — Не кипятись ты так. Если бы я считал иначе, то ни за что не отпустил бы тебя с ним.       — Передавай привет Кристине, — сбегая с крыльца, обернулась я. — Ты еще не пригласил ее на свидание?       — Ты о чем? — кажется, Чарли поперхнулся.       — Ты ей нравишься, — подмигнула ему напоследок.       На самом деле, я не была до конца уверена. Новенькая помощница шерифа, оказавшаяся молодой смуглой женщиной, в которой смешались европейская и индейская кровь, только что закончившая полицейскую академию, ловила каждое его слово, но сколько в этом было романтики, сказать я не могла. Зато была уверена, что Чарли мог бы обаять кого угодно, стоило только захотеть. Он что-то ворчал мне вслед про глупые домыслы, но я уже не слушала, махнув на прощание рукой и запрыгнув в машину.       — Тебя причислили к разряду опасных и рисковых парней, — не удержалась я, и Джаспер тут же расплылся в улыбке, давая понять, что все прекрасно слышал.       — Чарли вообще-то очень проницателен, — подмигнул и завел мотор, пока я поспешно пристегивалась. — Где-то в гараже у меня пылится мотоцикл. Возможно, я стряхну с него пыль и как-нибудь заеду за тобой.       — Боюсь представить реакцию Чарли, когда его предсказание начнет сбываться.       — В Вегас я тебя точно не повезу, в этом он может быть уверен, — смеясь, ответил он, а через секунду — я даже не успела развеселиться или, может быть, возмутиться — бросил короткий взгляд на меня и продолжил полушутливым тоном. — Когда я соберусь на тебе жениться, это уж точно не будет безвкусная, бутафорская свадьба с фальшивым Элвисом, получившим через интернет разрешение заключать браки.       Я посмотрела на него, но Джаспер все внимание обратил на дорогу, лишь уголок рта едва заметно подергивался, выдавая его настроение. Я молча отвернулась к своему окну, прикусывая палец и улыбаясь, сама не зная чему. Может, его слова были правдой, или всего лишь шуткой, но мне от них стало хорошо. Настроение поползло вверх, и в машине ощущалась приятная легкая атмосфера.       — Джаспер? — я решилась спросить кое-что, зароненное в мысли после встречи с Эдвардом. — А чего хочешь ты? — он посмотрел на меня, непонимающе и с интересом, чувствуя мое волнение. — Недавно я говорила про планы на колледж, но совсем не спросила тебя. Если отбросить все условия, чего бы ты хотел?       — Тебя это тревожило последние два дня? — вздохнул он. Я неопределенно повела плечами и ждала его ответа. — Я уже говорил, что не делаю того, чего мне не хочется, — я продолжала выжидательно смотреть на него. — Я хочу быть с тобой, а география и деятельность здесь не имеют первостепенной значимости, — я неуверенно кивнула, опустив голову, не до конца удовлетворенная таким ответом. — И, пожалуй, я хочу, чтобы ты перестала волноваться о том, что наговорил тебе Эдвард, — добавил более жестким голосом, в котором проскользнули стальные непоколебимы нотки.       — Откуда ты знаешь, что он мне говорил? — вскинулась тут же я, хотя не должна была удивляться подобному, когда у него под рукой была ясновидящая Элис.       — Эдвард очень любезно изложил мне подробно всю суть вашего разговора, — по его тону не было похоже, что в их беседе была хоть капля любезности. Я с тревогой посмотрела на него, напряженного и недовольного. И он, вздохнув и с саркастичной усмешкой ответил. — Когда я вежливо попросил его об этом.       Я промолчала, не зная, что сказать или спросить. Снова отвернулась, гипнотизируя взглядом свои коленки и намеренно не поправляя волосы, заслонившие импровизированной стеной мое лицо от него. Почему он не сказал, что знает о разговоре? Вряд ли в последние два дня было подходящее время для этого. Правда ли то, что сказал Эдвард? Я подозревала, что да. По крайней мере, сам Эдвард наверняка считал свои домыслы правдой. Хочет ли Джаспер обратить меня? Я невольно подняла голову и повернулась к нему, словно ответ на этот вопрос светился у него на лбу. Он все также спокойно вел машину, но сразу посмотрел на меня, сверкая своими золотистыми глазами. Он зацепил меня ими, и даже когда снова отвернулся к дороге, я все ещё была будто на крючке. И я отчётливо осознала: конечно, хочет. Хотел с самого начала, с самой первой нашей встречи. А сейчас, когда зашло все так далеко, только идиот не понял бы, что происходило между мной и Джаспером. И не надо слов, вопросов и признаний, чтобы увериться в его намерениях, сквозивших в каждом его движении в мою сторону или взгляде — он уже считал меня своей и ни за что теперь не отпустит. На самом деле, он ясно дал мне это понять ещё тогда, когда я в страхе пыталась убегать от него, но он все равно быстро догонял и находил. А потом в один прекрасный день осторожно и неспешно притянул к себе, заявив в этот же миг свои права на меня. Наверное, в тот день закончилась я, и начались уже мы. Просто я в своей человеческой слепоте не замечала этого. А Джаспер деликатно молчал, давая мне пространство. И теперь я отчаянно выбирала, стоит ли заводить разговор на эту тему, или так и оставить на волю бессловесных касаний и эмоций, положившись на Джаспера и свои ощущения.       Щелчок включения стереосистемы, и салон заполнила ритмичная рок-музыка. Я, погруженная в свои мысли, была резко выдернута из них и подняла голову, посмотрев на Джаспера, заразительно улыбающегося мне, хотя в его глазах я могла уловить легкую ноту грусти. Моргнула, и наваждение исчезло — он снова смотрел на меня весело и с хитринкой, будто и не думал ни о чем плохом.       He said hurry on over and don't be late       He got three lovely ladies who just won't wait       Do some down south jukin'       And lookin' for a peace of mind       — До чего неприличная песня, — рассмеялась я, отбрасывая напряженные и неловкие мысли, качая в такт головой. — Это твой плейлист?       — Зато ты больше не грузишь себя размышлениями о том, что имел или не имел в виду Эдвард, — он проницательно посмотрел на меня, усмехнувшись. В воздухе снова почувствовался легкий флер недосказанности, но я махнула рукой, прогоняя его на время.       — Мне нравится, — я уже подпевала следующему куплету, и слышала, как к нашим голосам — моему и певца — присоединился выразительный теплый голос Джаспера, в котором усилился его южный акцент и добавилась развязность, подходящая для играющей песни. Я не поворачивала головы, боясь спугнуть сильный и в то же время мягкий тембр, идеально подходящий для пения, и просто слушала и подстраивала свой голос к его.       В Новый Орлеан мы прибыли в середине ночи. Все было рассчитано, чтобы Джаспер мог беспрепятственно передвигаться по улице. К тому же поздние рейсы были не столь многолюдны и можно было спокойно разместиться в салоне без тесного соседства с людьми. Как мне потом рассказал он, иногда приходилось даже скупать несколько соседних сидений, чтобы спокойно выдержать поездку. Никакого такси — снова машина напрокат. Джаспер действительно, если выпадала возможность, предпочитал не контактировать подолгу с людьми.       Он достаточно быстро и аккуратно лавировал по улицам города. Периодически салон озаряли разноцветные огни ночного освещения, а мой слух улавливал в ответвлениях улочек и проспектов обрывки самой разной музыки и громкие голоса кутящих людей. Я каждый раз с интересом поворачивала в ту сторону голову, но могла ухватить только яркие цвета светящихся вывесок, акварелью отражающиеся в стеклянных витринах и больших французских окнах. Этот город отличался от строгого Сиэтла и даже южного и веселого Джексонвилла. Там после полуночи жизнь если и не замирала, то замедлялась, все веселье проходило за закрытыми дверьми баров и ночных клубов, сохраняя на улицах внешний лоск и порядок. В Новом Орлеане шум и радость тусующихся не могли уместиться в тесных стенах и волной выкатывали на мощёные улицы, желая забрать в свой поток каждого мимо проходящего.       — Вечером ты всё увидишь вблизи, — Джаспер заметил мой неприкрытый интерес. — Минут через десять будем у нашего дома.       — Дома? Целого дома?! — я ошалело посмотрела на него. — Бога ради, зачем нам целый дом?       — Ты просто ещё не видела этот дом, — весело улыбнулся Джаспер, сворачивая с шумной Кэнал стрит, по которой громыхали трамваи, на более узкую и относительно тихую улочку.       Яркие огни сменились на приглушённый уличный свет, в котором цветными пятнами выделялись узкие разномастные деревянные домики, от совсем крохотных до двухэтажных, казавшихся горбатыми из-за возвышающегося несколько позади второго этажа. Мы остановились в середине улицы, возле маленького, узкого желтого дома с белыми перилами веранды, светло-зелеными резными ставнями и треугольной крышей с красной черепицей. Он выглядел, как лимонное пирожное, покрытое зеленой и красной глазурью — настолько милый вид.       Джаспер открыл мою дверь, и я вышла в терпкую южную ночь, охлажденную прохладным, влажным, весенним ветром с Миссисипи. Я во все глаза осматривала десертный домик, так я назвала его про себя, и он мне нравился. Теперь я поняла, почему Джаспер взял аж целый дом — он был рассчитан исключительно на одну семью — узкий и длинный, скорее всего максимум на одну-две комнаты. Небольшое аккуратное крыльцо и открытая веранда вмещали небольшой складной стол и два стула. Вокруг дома были разбиты несколько клумб с начинающими набухать цветением ирисами, азалиями и розами. Сладко пахло только расцветающими миндалем и магнолией. Они еще не распустили свои цветки, на ветвях растущих возле нашего дома деревьев виднелись красные и розовые бутоны, но уже распространяли по всей улице пьянящий южный аромат.       — Классический луизианский дробовик, — прокомментировал Джаспер, когда я снова бросила взгляд на маленький дом, внимательнее разглядывая его фасад с единственным длинным французским окном и узкой светло-зеленой дверью, неспеша подходя к трехступенчатому крыльцу.       — Теперь я понимаю, почему целый дом, — протянула я, оглядываясь на стоящего за моей спиной Джаспера. — Он очень маленький. И просто очаровательный.       — Знал, что ты оценишь, — он положил руку мне на спину чуть ниже лопаток и направил ко входу в дом. — Снял его на несколько месяцев, — он пожал плечами, когда я вопросительно посмотрела на него. — Мало ли, когда еще может понадобиться.       — Ты не любишь отели, верно?       — Предпочитаю уединение, — скромно улыбнулся он, открывая передо мной дверь в темное помещение.       Внутри, как я и предполагала, комнат было всего две: гостиная, за ней следом шли спальня с примыкающей к ней ванной и кухня. Двери всех комнат были открыты и располагались на одной линии, так что, стоя на пороге, я могла видеть выход на задний двор. Отделка была простой и светлой. Минимум необходимой мебели: диван, пара кресел возле небольшого камина, несколько полупустых книжных шкафов. В спальне большую часть занимала двуспальная кровать с массивным изголовьем и тонкой марлевой тканью белого балдахина, судя по всему, используемого против москитов, а сейчас аккуратно собранного по краям кровати.       Пока мы осматривали дом, а я с интересом выглядывала в каждое окно, утренние сумерки начали добавлять в темноту комнат первые проблески света. Джаспер быстро переоделся, накинув толстовку с просторным капюшоном, и поманил меня к себе. Он стоял у окна спальни, которое я ненадолго открыла, пустив свежий, еще не душный, ночной воздух.       — Я отойду на несколько часов. На охоту, — приобнял меня за талию, прислонившись к моему виску. — Будь осторожна.       — Я-то буду. Пройдусь разве что по кварталу, — я посмотрела на него, поглаживаю спину через плотную ткань толстовки. — А как же ты будешь днем?       — Не волнуйся, — улыбнулся он, поглаживая большим пальцем щеку и подбородок. — На машине затемненные стекла. А дальше лес отлично скроет меня.       — Пойдешь охотиться на аллигаторов? — усмехнулась, приподняв бровь, представляя яркую картину с Джаспером, в прилипшей к телу мокрой одежде, не скрывающей ничего, и как он в брызгах воды скручивает огромную рептилию, подобно Самсону, разрывающему пасть свирепому льву под мощными струями фонтана.       — Их численность охраняется штатом. Так что вряд ли, — поморщился он и добавил. — И они воняют болотом.       Джаспер ушел, когда на горизонте появилась яркая багряная полоса рассвета. Он прихватил с собой кепку и темные очки и быстро скрылся в салоне машины. Я стояла на маленьком крыльце и смотрела ему вслед, пока черный внедорожник не скрылся за поворотом. А когда стало окончательно светло, я тоже собралась на улицу. Несмотря на раннее утро, температура поднялась довольно высоко для самого начала марта, и, немного подумав, я не стала надевать ни колготки, ни чулки. Свежий утренний ветер тут же обдал мои оголенные коленки приятной прохладой и взметнул полы легкой юбки.       В дневном свете улочка преобразилась. Она все еще была непривычно тихой в столь ранний час, зато дома радовали глаз своими яркими красками и оригинальными резными ставнями. Все они напоминали южные курортные домики, небесно-голубые с оранжевыми рамами и дверьми, кремово-бежевые с желтой отделкой, белоснежно-белые и ярко-красные. Эти причудливые дробовики, как назвал их Джаспер, придавали улице вид внезапно увеличившегося в размерах игрушечного города. Почти у каждого строения росли раскидистые магнолии, белые акации и миндаль, добавляя в яркую картину нежные пастельные оттенки своих цветов.       Я неспеша шла по мостовой, вдыхая сладкий запах только-только распускающихся цветков, еще не отягощенный выхлопными газами и переполненными мусором контейнерами. Было тихо и практически безлюдно, только кое-где слышался лай собак и внезапно ворвавшийся в умиротворяющее утро далекий рокот газонокосилки. Дойдя до перекрестка, я по наитию свернула налево и через несколько шагов очутилась на соседней улице, которая могла бы быть близняшкой предыдущей с такими же компактными домами в похожем стиле, если бы не обшарпанный и потертый вид зданий, неухоженные газоны с выдернутыми клочками травы и вырытыми ямками. Цветущие кустарники здесь почти отсутствовали, и все домики скрывались в тени ветвистых молодых дубов и облезлых пальм, приобретая еще более унылый вид. Я не стала углубляться туда, только поразившись разительному контрасту улиц, находящихся в нескольких метрах друг от друга. В отдалении послышался перестук трамвайных колес, и мои ноги сами направились в ту сторону, и через несколько минут я вышла на широкую Кэнал стрит. Здесь уже царило оживление: ездили и гудели клаксонами машины, сновали неспешной походкой люди, раскрывались лавки и магазины. Какие-то уличные торговцы едой прикатили небольшой передвижной киоск под полосатым навесом и сразу же начали раскладывать пахнувшие морем серые неровные раковины — устрицы, догадалась я. Немного поглазев, как ловко они вскрывали их, посыпали зеленью и еще чем-то непонятным, сбрызгивали лимонным или лаймовым соком и их тут же раскупали прохожие, я пошла дальше в сторону более высотных зданий. Услышав позади подъезжающий трамвай, ради веселья, не из необходимости, быстро перебежала улицу и запрыгнула в красный вагон, устроившись на протертом и не очень удобном сиденье возле окна. Внутри пахло чистящими средствами и сигаретным дымом, доносившимся со стороны водителя, но я не обращала внимания, наблюдая за проплывающими за не совсем чистым окном самыми разнообразными зданиями. Казалось, их налепили в городе без всякого смысла, наугад. Остатки колониальной эпохи в виде особняков из светлого камня соседствовали с мрачной индустриальной архитектурой начала двадцатого века и тут же рядом располагались современные стеклянные коробки отелей и развлекательных заведений. Из-за этого очертания улицы казались рваными и кривоватыми, но уже через минуту глаза привыкали, и я обнаружила своеобразное очарование в такой дикой эклектике и яркой несочетающейся цветовой гамме.       Обратно я шла пешком, перехватив по пути сэндвич с креветками и холодный чай. Людей становилось все больше, и иногда они задевали меня плечами или изредка касались руками, чтобы обойти в толпе нахлынувших туристов и зевак. К тому моменту, как я снова ступила на знакомую улицу с игрушечными домиками, перевалило далеко за обеденное время. Здесь по-прежнему было довольно тихо, редкие жители сидели под навесами своих веранд или копались в саду, поднимая головы и провожая меня молчаливым взглядом. Солнце, до этого изрядно палившее, начало затягивать облаками, подул прохладный ветерок. Зашелестели и зашептали листья деревьев, напоминая мне о шорохах за спиной на изнанке, и я тряхнула головой, прогоняя мрачные мысли. Яркие краски города слегка потускнели, словно их пропустили через матовый фильтр с примесью темно-желтого оттенка.       Джаспер еще не вернулся, и я воспользовалась моментом, чтобы смыть с себя пыль, пот и все еще чувствовавшийся запах трамвайного вагона, осевшие на мне за время прогулки. Когда я вышла из ванной, в доме стало темнее из-за набежавших серых облаков, а теплые оранжевые лучи раннего вечернего солнца, изредка прибивавшиеся сквозь них, высвечивали яркие полосы на затемненных белых стенах и паркетном полу спальни.       Подъехала машина, и, выглянув в окно, я увидела выходящего из нее Джаспера. Он был в низко надвинутой на глаза кепке и капюшоне, скрывавшем почти все его лицо. Быстро вбежав в дом, он через мгновение был уже около меня, обдавая запахами влажного болотистого леса, речной воды и немного животной шерсти.       — Как все прошло? — повернулась к нему и прижалась щекой к груди, замечая на черной толстовке несколько светлых шерстинок и машинально смахивая их рукой.       — Удачно, — прохладное дыхание у моего уха и короткий смешок, защекотавший кожу. — Правда, пришлось побегать, чтобы найти кугуаров, — он ненадолго отстранился, чтобы снять толстовку, и снова притянул к себе. — Как у тебя?       — Прокатилась на трамвае, — говорила я, пока проводила пальцами по оголившейся коже рук, задевая подушечками неровности шрамов. — Поглазела на людей. Никогда не встречала такого разнообразия цветов кожи и одежды. Словно сюда когда-то приехали переселенцы со всего света.       — Почти так все и было. Новый Орлеан — это южный Вавилон, — он стянул уже футболку. — Пойду смою с себя грязь и отведу тебя, наконец, на, черт возьми, — он слегка задумался, прищурив глаза. — кажется, первое свидание, — весело улыбнулся, поворачиваясь в сторону ванной.       Один из последних лучей красно-оранжевого солнца проник в темную комнату сквозь колышущиеся белые льняные занавески и попал на бледную кожу Джаспера. Она тут же засверкала сотней оттенков белого серебра с мелкими вкраплениями золота от закатного света.       — Постой, — я ухватила его за руку и притянула обратно, завороженно проводя пальцами по переливающейся гладкой поверхности его тела. Я вдруг поняла, что еще ни разу не видела эффекта, которое оказывает на вампирскую кожу солнечный свет.       Солнце не охватило его полностью, лишь небольшой узкий участок лица, плеча и груди, покрыв его мелкой россыпью сверкающей пудры. Нет, он не светился, как диско-шар или бриллиант. Скорее это было похоже на матовый перламутр с легким серебристым налетом. Как будто по его коже рассыпали тонким слоем жемчужную пыль, и она тихими волнами переливалась, завораживая своими меняющимися цветами. Я осторожно проводила пальцем по светящимся участкам, пару раз даже приподняв его и внимательно осмотрев кожу подушечки — не осталось ли там следов сверкающей пыли.       Все это время Джаспер молчал и наблюдал за моими движениями, поглаживая второй рукой мне спину, живот и бедра, посмеиваясь моим манипуляциям с его кожей. Последний луч солнца отразился на его щеке, и мои пальцы остановились там же. Комната погрузилась в полумрак, и я могла различать только белеющее лицо Джаспера и яркие светло-золотистые радужки, меняющие свой оттенок прямо на моих глазах на более темный.       — Я, пожалуй, пойду все-таки в душ, — тихо сказал он, целуя мою ладонь. — Или наше свидание закончится прямо здесь.       Джаспер вел меня узкими улочками и темными проулками, крепко держа за руку и не позволяя отстать. Через полчаса мы подходили к самой шумной части города, людей становилось все больше, а огни загорались все ярче.       — Не отходи далеко, — Джаспер ловко лавировал среди прохожих, отпустив мою руку и придерживая за талию. Он выглядел расслабленно, но острый взгляд золотистых глаз постоянно просматривал обстановку, изредка задерживаясь на темных подворотнях и стоящих тут и там группах разномастной публики. — Здесь вампиры встречаются чаще обычного.       — Тут полно людей каждую ночь, — удивилась я. — Думаешь, может быть настолько опасно?       — Именно поэтому тут очень опасно, — строго посмотрел на меня, смягчив вид быстрой улыбкой. — Такие города как Новый Орлеан — просто рай для вампиров, — тихо, у самого уха говорил он. — Ты не представляешь, как легко выманить из толпы пьяненьких и разошедшихся туристов парочку зазевавшихся ребят, увести за собой. А скрыть следы кормёжки и того легче — Миссисипи и аллигаторы в этом большие помощники.       — Не думаю, что все настолько плохо…- скорее самой себе проговорила я. — Наверняка о таком бы уже давно раструбили.       — А ты просто глянь сводки пропавших по штату и городу, и удивишься, сколько из них вообще не найдены, даже мертвыми, — он вкрадчиво посмотрел на меня.       На улице, согретой солнцем за целый день, было тепло, но я все равно поежилась, невольно всматриваясь в пёструю толпу, ожидая увидеть неестественно бледные лица и красные глаза.       — Не волнуйся, просто держись рядом, — Джаспер притянул меня ближе. — К нам близко чужаки вряд ли сунутся. Хоть в чем-то мои шрамы могут пригодиться.       Мы вышли на переливающуюся тёплыми огнями Бурбон стрит и тут же попали в вихрь ярких красок барных вывесок, неоновых силуэтов и таких же ярких людей. Их одежда пестрела самыми разными расцветками и фасонами, здесь не было разделения на мужские и женские цвета. Парни могли щеголять в ярко-розовых поло и рубашках в цветочек, а девушки носили брюки-хаки и высокие ботфорты. И конечно было множество умопомрачительно красивых женщин, сексуально и призывно раскачивающих бедрами в коротких облегающих платьях на высоких каблуках, с бокалом какого-то необычного цветного коктейля или тонкой сигаретой между пальцев. А красивые в модных шляпах мужчины провожали их заинтересованными взглядами и свистели им вслед.       Волны людей, выплескивающихся из баров и клубов прямо на мостовую, затопили почти всю улицу, на каждом ажурном французском балконе стояли разодетые в свои лучшие наряды тусовщики. Мы перешли на противоположную сторону, издалека наблюдая за шумной толпой. Они танцевали и подпевали льющейся из открытых дверей музыке, радостно здоровались со всеми проходящими, как с давними друзьями, хотя видели друг друга впервые. Все кругом сияло и переливалось розовыми, фиолетовыми, зелеными, синими красками, казалось богатым и красивым, хотя стоило мне перевести взгляд в какой-то темный узкий проулок, и там громко выплескивал все выпитое согнувшийся пополам парень. Джаспер усмехнулся, почувствовав мое удивление такому контрасту.       — Здесь всегда было так: роскошь и грязь в двух шагах друг от друга, — тихо говорил, подстраиваясь под мой неспешный шаг, пока я продолжала рассматривать оживленную, раскрепощённую, пьяную улицу. — Лет сто назад, когда Миссисипи выходила из берегов или после обильных дождей вся эта улица была залита водой и превращалась в болото с вязкой грязью, и приходилось перебираться по узким мосткам, чтобы добраться до соседнего заведения.       Я с интересом слушала его, глазея на все подряд, и видела, как заглядывались на Джаспера девушки, но, глянув на него, поняла, что он даже не замечал их или просто не обращал внимания, а они так и продолжали смотреть ему вслед. Проходящие мимо парни тоже радостно и приветливо улыбались мне, а парочка самых смелых и, видимо, навеселе, пытались даже подойти, но быстро улетучились, едва посмотрев на Джаспера, возвышающегося надо мной.       Устав от шумной толпы, мы свернули в одну из узких улочек, прилегающих к Бурбон стрит, относительно тихих, если не считать какой-то парочки, страстно зажимающейся в углу дома. Мы не стали им мешать и быстро прошли мимо. Миновав ряд креольских коттеджей, вышли к широкой полноводной реке, темные воды которой отражали сотни огней ночного города. Подойдя к самому краю тускло освещенной набережной, Джаспер повел меня вдоль реки. Здесь было тихо: несколько ребятишек гоняли мяч на газоне под присмотром родителей, чуть подальше развеселый квартет уличных музыкантов наигрывал что-то этническое и ритмичное. Подул ветер с Миссисипи, влажный, пахнущий тиной и болотом, и тут же взметнул полы юбки. Джаспер со смехом подхватил их и прижал рукой к моему бедру, поглаживая пальцами кожу через тонкую ткань. Из темноты в свете неярких фонарей выплыл старинный колесный пароход, и Джаспер рассказывал, как они бороздили дельту Миссисипи двести лет назад. Он описывал очень красочно и ярко болотистые берега и увеселительные заведения, прилегающие почти вплотную к воде, чтобы принимать первыми приезжающих в город людей. Я на минуту прикрыла глаза, представляя все вживую, настолько подробным был рассказ Джаспера. Он указывал даже на точные места, где стояли склады, деревянные длинные пирсы, публичные дома и питейные заведения.       — Я слышу через пару кварталов живую музыку, испанские гитары, — он остановился, прислушиваясь и определяя направление. — Хочешь, пойдем туда?       Я кивнула, и он, взяв за руку, повел меня в сторону узких улиц, погруженных под сень раскидистых дубов, пальм и акаций. Через несколько улочек я тоже могла услышать мелодичные переливы гитар, звонкие голоса аккордеонов и характерные латиноамериканские мотивы. Тут взгляд наткнулся на яркую и кричащую витрину сувенирного магазина. Я потянула Джаспера к ней, с интересом рассматривая причудливые разномастные тряпичные куклы вуду, устрашающие маски и несколько скелетоподобных фигур в высоких цилиндрах и фраках.       — Зайдем?       — Это для туристов. Сомневаюсь, что тут будет что-то стоящее, — со скепсисом и кривоватой ухмылкой он разглядывал особо уродливую куклу, сделанную из грубой мешковины с глазами-пуговицами разного размера и какой-то паклей вместо волос на голове.       — Знаю, — я уже открывала дверь. — Просто интересно.       Внутри было несколько посетителей, с энтузиазмом набиравших колдовскую бутафорию, на мой взгляд, самого низкого пошиба. В самом магазине все поверхности были заложены, заставлены и занавешены таким количеством совершенно не сочетающихся между собой предметов, что сначала я подумала, что зашла в лавку старьевщика, собиравшего свой ассортимент по местным свалкам. Деревянные фигурки африканских божков стояли рядом с агрессивными козлиноголовыми демонами; пестрые бусы висели на одной линии с крупными четками и пушистыми разноцветными пучками перьев; а рядом с портретами вуду-духов расположились невинные статуэтки Девы Марии. И повсюду в огромном количестве были куклы: большие и маленькие, красивые и уродливые, милые и страшные. Таблички возле каждой подсказывали, для каких целей какую куклу нужно брать. Так, я увидела заклятую на проклятье безглазую игрушку; призванную приворожить тоненькую ладную тряпичную девушку с длинными волосами и заговоренную на здоровье долговязое нечто болотного цвета. На одной из полок со стеклянными аптекарскими флаконами нашла знакомое название.       — А вот и элексир четырех висельников, — со смехом показала бутылек Джасперу.       — Обычный уксус и травы, — даже не открывая крышки, принюхался он, слегка скривившись. — Розмарин, лаванда и еще какая-то гадость. Таким раньше вшей и блох травили.       Позволив мне еще немного походить мимо безвкусно украшенных прилавков, Джаспер в конце концов не выдержал и, обхватив меня за талию, вытащил на улицу. Я не сопротивлялась, радуясь каждый раз его близости. Вскоре я уже отчетливо слышала испанские слова песен, смех и аплодисменты. Мы вышли на небольшой открытый участок между уличным кафе с креольской кухней и небольшой зеленой полосой, усаженной молодыми глициновыми деревьями с массивными свисающими сиренево-фиолетовыми кистями цветов. На мостовой под раскидистым дубом обосновалась группа мексиканцев, играющих и поющих ритмичные мелодии и лиричные любовные баллады на своем мурлыкающем языке. Свободное пространство было занято танцующими парами, в основном чернокожими и латиноамериканцами. Они тесно сплетались телами, двигаясь красиво и плавно, повторяя движения друг друга. Какого-то общего рисунка я не заметила — каждый танцевал кто во что горазд, но одинаковая чувственность и слаженность движений бросались в глаза.       — Я обнаружил, что у нас совершенно не тот порядок действий, что у обычных пар, — прошептал в самое ухо Джаспер, проводя губами по щеке, пока я любовалась танцорами и певцами, но тут же повернулась к нему, поймав быстрый поцелуй. — Сначала мы занялись любовью, и уже гораздо позже пошли на свидание. И сейчас я намерен восполнить еще один пробел и пригласить тебя на танец, — он развернул меня к себе, держа за талию.       — Танцы? — неуверенно переспросила я, крепко ухватив его за плечи. — Не хочу тебя разочаровывать, но в танцах я понимаю еще меньше, чем в тригонометрии.       — Расслабься, Изабель, — рассмеялся Джаспер, слегка раскачивая меня из стороны в сторону. — Это же не академический скучный вальс или сложный пасодобль. Здесь не нужно знать особых движений, просто чувствуй музыку.       — Кажется, это что-то типа самбы или ламбады? Где нужно усиленно трясти попой? — прислушалась к смутно знакомому ритму и ударным.       — Вряд ли это какой-то конкретный танец. Разве что, бачата. Поэтому ты можешь трясти, чем угодно, — он на минуту прислушался к ритмичной и немного грустной песне про потерянную любовь и с развязной хулиганской улыбкой осмотрел мой зад, быстро пройдясь по нему ладонями. — Все, что нужно — это гибкость и чувство ритма. А у тебя в избытке и того, и другого. Поверь, — он окинул внимательным взглядом меня с ног до головы, стянул резинку с волос, распуская их по плечам, и довольно кивнул.       Я снова прошлась глазами по танцующим парам, пытаясь запомнить хотя бы основные движения, чтобы уж совсем не попасть впросак, но Джаспер повернул мое лицо к себе, погладил затылок и шею, успокаивая, и притянул вплотную к своему телу, выводя в круг танцующих.       — Не пытайся копировать их, — он прошелся руками вдоль моего тела, от плеч, задевая большими пальцами грудь, чуть надавил на ребра и остановился на бедрах, легонько хлопнув по ним ладонями. — Чуть согни ноги в коленях…вот так. Попружинь немного, — он просунул колено между моих бедер, слегка раздвинув их, и каждый раз двигаясь, я задевала промежностью его бедро. — Чувствуешь меня? — он прижимал меня плотно к себе, и я кивнула, чувствуя грудью и животом твердость и прохладу его тела под тонкой тканью футболки. — Хорошо. А теперь просто доверься и следуй за мной.       Музыканты заиграли новую песню, певец красивым тембром с легким надрывом запел на испанском о том, как его сердце наполняется тоской при виде грустной возлюбленной, и что он будет любить ее даже после смерти. Джаспер подхватил мою руку, и я, ожидая, что он ее возьмет и поведет меня, ухватилась за его ладонь, но он, продолжая улыбаться и смотреть только на меня, аккуратно высвободился и нежно, едва касаясь кожи, провел пальцами от запястья, по внутренней стороне предплечья, поднимая мою руку вверх и закидывая себе на плечо, а сам продолжал вести до плеча, перешел на ключицу, мимолетно погладил грудь, останавливаясь прямо под самим полушарием. Вторая рука легла с противоположного бока. Поймав сильную долю, он начал аккуратно раскачивать меня из стороны в сторону и вперед-назад, заставляя мое тело подстраиваться под ритм. Я не заметила, как уже сама совершала волнообразные движения талией и плечами, а бедра сами собой выписывали неторопливые восьмерки, подчиняясь мелодии. Джаспер одобрительно улыбнулся, водя руками по спине, сжимая ребра и легонько подталкивая, вынуждая совершенно бесстыдно тереться об него грудью.       Он сдвинулся с места, плавно скользя на небольшом участке импровизированного танцпола. Я тут же бросила взгляд вниз, боясь наступить на него. Наши ноги очень тесно соприкасались и прижимались друг к другу. Его правое бедро все еще было между моими, чуть приподнимая юбку при каждом движении.       — Не смотри вниз, смотри на меня, — Джаспер чуть дернул за кончики волос, чтобы я подняла лицо на него. — Я переживу, если ты пару раз отдавишь мне ноги, — он ухмыльнулся, пройдясь всей пятерней по пояснице и надавил, заставив прогнуться и прижаться животом к нему.       Я так и сделала. Смотрела на Джаспера, пока ноги, направляемые его коленями и бедрами, двигались параллельно с ним. Мне казалось, что мы неспешно прогуливаемся, делая шаг за шагом, идя в ногу — он вел, я следовала за ним, чувствуя бедрами каждый наш шаг и подрагивая всякий раз, как ткань его джинсов касалась как бы невзначай моего нижнего белья под юбкой. Я практически не ступала на землю всей стопой, перекатываясь с пятки на носок и обратно, иногда вообще не чувствуя под собой опоры. Но Джаспер крепко держал меня, прижимая вплотную к себе.       Зазвучал раскатистый гитарный проигрыш, и Джаспер без предупреждения так крутанул меня, что я на чистой инерции сделала вокруг себя не меньше трех оборотов. И если бы он не держал меня, то я была почти уверена, что оказалась бы на земле. Он рассмеялся и вернул меня в прежнюю позицию, поглаживая и целуя, прижимался к моему виску, продолжая неспешно двигаться. Он не остановился, когда началась новая песня, такая же лиричная и неспешная. Я сразу же поймала ритм, чуть замедляя движения и держась за его плечи, пока вытанцовывала восьмерки и волны на его животе. Между нами не было даже миллиметра пустого пространства. Мы были словно единое целое, ведомое Джаспером, умело управляющим моим телом. Я улыбалась, смотря в его глаза, и чувствуя перекатывание мышц его пресса и груди прямо у меня на коже. Звуки гитар и бубна, отмеряющего ритм, звучали словно у меня в ушах и в груди, или это просто так сильно стучало сердце, бьющееся как будто в такт с песней.       Мне вспомнилось, как совсем недавно я думала, что он поймал меня и с тех пор держал, не отпуская. Но на самом деле я сама добровольно пошла к нему — Джаспер лишь слегка притянул. И я сама не хотела никуда уходить от него, даже не пыталась. Все, что я делала, было движением навстречу ему, тоже своего рода танцем, в котором он уверенно вел, не позволяя оступиться или упасть, как делал это сейчас.       Я ощущала абсолютную правильность происходящего, передавая это чувство Джасперу. Наши лица были так близко, что я чувствовала легкий запах туалетного мыла, исходящий от его кожи и волос. Он наклонился чуть ближе и поцеловал меня, мгновенно углубляясь, блуждая руками по спине, талии и бедрам, позволяя иногда пройтись по ягодицам. Его язык двигался у меня во рту, повторяя плавные движения танца, и я почти что сбилась ритма, но Джаспер тут же мягко надавил на талию, возвращая обратно, не прекращая целовать.       Надо мной разлился нежно-сиреневый цветочный аромат, и я краем сознание поняла, что мы добрались до глицинии, растущей у самого края танцевального пространства. Снова сменилась песня, уже английская, которую певец исполнял с завораживающим мексиканским акцентом с раскатистыми согласными и характерным урчащим произношением. Мы продолжали двигаться, но с закрытыми глазами мне казалось, что мы парили над землей. Я танцевала почти на самых носочках, и в какой-то момент была легко подхвачена Джаспером за бедро, которое он закинул себе на пояс.       Звуки музыки стали чуть тише, но я все еще могла различать слова песни, продолжая вращаться и покачиваться вдоль его торса, подстраиваясь под движения его губ и языка, и не заметила, как наш танец перерос во что-то более откровенное.       …Darling, tonight       Now I've got you in my sights       With these hungry eyes       I look at you and I can't disguise I've got hungry eyes       I feel the magic between you and I…       Рука Джаспера, удерживающая мое бедро, поползла вверх, пробралась под юбку, замерла на ягодице, пока его пальцы отодвигали край тонких хлопковых трусиков, поглаживая и надавливая. Я не могла перестать едва заметно двигаться и тереться о твердое тело. Джаспер прижал сильнее, и сам двинулся навстречу, вжимаясь в меня. Его нога все еще находилась между моих бедер, отчего я практически сидела верхом на ней, балансируя на мягкой земле пальцами ноги. Он сжал мою ягодицу, обхватив ее всей пятерней, и я тут же потерлась о его бедро. Джаспер издал какой-то утробный звук прямо мне в рот, и опустился к шее, второй рукой придерживая за талию и приподнимая, чтобы я смогла обхватить его ногами. Я, наконец, открыла глаза, но увидела только фиолетовые размытые пятна, мелькавшие в темноте. И лишь моргнув несколько раз, смогла разглядеть, что это свисающие колосья глицинии, под которую незаметно увел меня Джаспер, скрыв за массивным стволом.       Вдалеке все еще слышались отзвуки песни.       …Now I've got you in my sights       with my hungry eyes       Now did I take you by surprise       I need you see this love has meant to be…       И я неосознанно двигалась, имитируя танец, прямо на Джаспере, отчего между ног становилось все горячее, его поцелуи требовательнее, а движения пальцев под юбкой все настойчивее. Я дышала через раз, и когда вторая рука Джаспера обхватила и приподняла снизу мою грудь, а сам он стал целовать и прикусывать ее прямо через тонкий слой одежды, не выдержала и всхлипнула. Ощущения его прохладного языка, играющего с обтянутым тканью соском, и холодных пальцев, ласкающих меня внизу, совершенно свели меня с ума, так что я уже совсем не была против довести дело до конца прямо здесь, под цветущим деревом, в паре десятков метров от танцующих. Не думая ни о чем, только чувствуя, запустила руку в его джинсы, мгновенно вызвав тихое шипение, обдавшее влажную после его поцелуев грудь прохладным дыханием, отчего соски еще больше затвердели, и кожа покрылась морозными мурашками. Джаспер поднял на меня потемневшие глаза, всматриваясь, даря короткие, обжигающе холодные поцелуи, пока я продолжала свои манипуляции рукой, смело смотря на него в ответ.       Совсем рядом, буквально в двух шагах, раздались веселые голоса и звон бутылок. Джаспер, чертыхнувшись, мгновенно переместил нас глубже в тень высоких домов и молодых дубов, не успевших обрасти мхом. Пока я пыталась вернуться на землю и не выдать своего разочарования от неудовлетворенного желания, он аккуратно поправлял мою и свою одежду.       — Мы еще не закончили, — почувствовав мое настроение, он ласково улыбнулся, целуя меня, медленно и нежно, и прислонился своим лбом к моему, смотря многообещающим взглядом. — А сейчас нам не помешает проветриться, — он обхватил мою ладонь своей, обводя большим пальцем холмики и линии на ней, и повел вглубь освещенных матовым светом фонарей улиц.

***

      На самом деле Джаспер сомневался, что даже нырни он сейчас с разбега в Миссисипи, это помогло бы ему проветрить голову. Он был неудовлетворен и от этого зол, в добавок ловил похожие эмоции от Изабель, что заставляло его рассматривать любой попадавшийся на глаза темный угол как потенциальное место для уединения. Но тут же одергивал себя, не желая уподобляться местной пьяной публике, любившей заниматься случайным сексом в грязных подворотнях.       Иисусе, они хотя бы раз должны попробовать сделать это на кровати, пусть даже для разнообразия. Он усмехнулся мысли, что такая банальная вещь для любой пары, как кровать, для них оказалась экзотикой. Изабель вопросительно взглянула на него, и Джаспер улыбнулся ей в ответ, немного полюбовавшись ее раскрасневшимися щеками, влажными губами и сияющими от остатков возбуждения глазами, и рассказал пришедшую мысль про кровать, расправляя ее густые волосы, чтобы они прикрывали появляющиеся следы от его губ на шее. Она рассмеялась и сжала его ладонь, снова распространяя прежнюю лёгкость и радостное настроение, которые она обрела, когда они танцевали.       В какой-то момент Джаспер почувствовал, что от нее больше не исходит растерянного напряжения с оттенком непонятной для него неопределенности и чувства вины, которые словно висели в воздухе после Эдварда. Он не знал сомневалась ли она в себе, в нем, в них, но все это время как будто что-то решала, важное для нее. Он не спрашивал, давая ей свободу, чувствуя, что ещё не время, а может, просто боялся, что его брат заронил в нее свои навязчивые страхи и мысли. Он это умел, чтоб ему провалиться.       Джаспер до сих пор очень четко помнил, как перехватил его у самого дома Свонов, и не церемонясь, надавил на все, что только можно, и тот выложил как на духу, что он успел наплести. А потом Джаспер всё-таки не выдержал и провез Эдварда лицом по земле на огромной скорости, оставляя глубокую борозду и совершенно не переживая, что по пути попадались весьма крупные камни и корни деревьев. Переживет, ничего с ним не случится, зато, может, в голове поубавится всякого дрянного мусора, который он щедро выплеснул на Изабель. Он так и не узнал, какой эффект это возымело на Эдварда — тот убежал, кашляя и сплевывая землю, набившуюся в рот, но Джасперу было плевать. Ближайшее время брат тут не появится — он хорошенько огрел его страхом и паникой, прибавив в спину усиленное чувство вины и раскаяние. Так что Эдвард несколько дней будет сбрасывать этот эмоциональный коктейль, бегая по укромным лесным местам, или снова сбежит куда подальше, о чем будет знать только Элис. Джасперу было до лампочки, пусть катится на все четыре стороны, главное — подальше отсюда.       Он в считанные минуты добрался до дома Изабель и кружил возле него, словно тигр в клетке, не смея войти, потому что чувствовал ее эмоции и желание побыть одной, да и Элис предупредила, чтобы он дал ей время. Хотя единственное, что он хотел — это оказаться рядом с ней и опровергнуть все слова Эдварда, но это было бы неправдой. Он действительно собирался ее обратить, иного пути он просто не видел, но смог бы сделать это без спешки, тем более, и так знал, что она уже готова, она уже согласна, просто сама еще не осознала этого. Но идиот Эдвард, считавший, что он всегда все знает лучше всех, вывалил на нее эту информацию, подобно ведру ледяной воды.       Сам Джаспер планировал аккуратно и безболезненно привести Изабель к такому исходу, постепенно впуская ее в своей мир. Он познакомил бы ее с Питером и Шарлоттой, и она смогла бы воочию увидеть счастливую вампирскую пару. И с Эсме, которой девушка наверняка понравилась бы. Эсме сложно было не понравиться. И тогда Изабель убедилась бы, что для вампиров ничто человеческое не чуждо, если они действительно этого хотят. Порой ему казалось, что Эсме была куда больше похожа на человека, чем сами люди. А потом обязательно с весельчаком Эмметтом, который ее очаровал бы своей непосредственностью, пусть Джасперу и пришлось бы по-тихому ревновать. На счет Розали он был не уверен — его названная сестра тактичностью не отличалась и, учитывая ее отношение к прежней Белле, не стоило ожидать от нее радушных объятий. Но Роуз шла в комплекте с Эмметтом — тут уж ничего не поделать. Точно так же, как Изабель теперь неизменно шла в комплекте с ним, и сестре придется с этим смириться.       Джаспер так и бродил возле ее дома, тихо рыча от злости и отчаянья, пока не почувствовал, что девушка уснула. Тогда он быстро проверил, закрыты ли все окна на задвижки, а двери на замки, и убежал в лес, не выпуская ее из поля своего дара. С тех пор вокруг Изабель вечно витала эта раздражавшая и тревожившая его дымка затаенного сожаления и растерянности, словно она решала какую-то очень сложную задачу, изредка пристально смотря на него, и в такие моменты он чувствовал ее желание сказать ему нечто важное. Но она молчала, а он не спрашивал, потому что, черт возьми, не хотел слышать сомнения или обвинения, или еще хуже — отказ и прощание. Ему было достаточно того, что она хотя бы не послала его куда подальше на следующий день. Честно говоря, Джаспер мог и порадоваться, потому что между ними вроде как все оставалось неизменно, но как будто в идеальной формуле чего-то не доставало, и он никак не мог понять, чего именно.       Узкая ладонь Изабель в его руке чуть шевельнулась, переплетая свои пальчики с его собственными, и Джаспер вернулся в настоящее, к ней, чуть сжимая ее ладонь и запястье, притягивая ближе. Он снова с упоением поглощал ее чистые уверенные эмоции, гадая про себя, что такого произошло в ее голове, что помогло ей избавиться от гнетущей неопределенности. Что-то случилось в танце, пока она тесно прижималась к нему, плавно скользя вдоль его тела животом, бедрами, едва угадывающимися под широкими складками развивающейся юбки цвета пепельной розы; и грудью, которую он очень хорошо чувствовал под тонкой шифоновой блузой и таким же тонким белым топом вместо бюстгалтера. И Изабель щедро делилась с ним своими чувствами, словно пыталась передать ему важную мысль, которую он не мог уловить, потому что был поглощен ее запахом, движениями и горячим, по сравнению с его ледяным, телом, отлично ощущавшимся под тонюсенькой хлипкой тканью, которая не была для него преградой. Все, что он мог в тот момент — это отвечать ей тем же, разделяя свое желание, любовь, счастье, пока вел ее все дальше от людей, в тень цветущих деревьев. Он знал, чувствовал, что она понимает все, что он хотел до нее донести, и следовала за ним след в след, безоговорочно доверяя. Хотя порой подозревал, что иногда ей не хватало его слов. Джаспер уже давно привык в первую очередь воспринимать эмоциональный фон, а не слова, которые для Изабель имели определенную ценность. Возможно, ей тогда было нужно именно это.       — Джаспер? — окликнула его Изабель, обеспокоенно глядя на него.       — Все хорошо, просто задумался, — он остановился, обнимая ее и зарываясь лицом в густые волосы, в которых запутались сиреневые лепестки глициний. — А ты как? Мне показалось, что с тобой произошло что-то интересное, пока мы танцевали.       — Пожалуй… — начала она, вдохнув побольше воздуха для следующей фразы, но тут же выдохнула все обратно с удивленным возгласом. — А это что такое?       Она обошла его и поднялась на крыльцо стоящего рядом старенького креольского коттеджа, в котором, судя по всему, располагался местный салон красоты. Но Изабель заинтересовал не он, а висящая перед дверью странная подвеска, напоминающая китайские колокольчики, только вместо звонких трубочек тут висели мелкие косточки, в основном реберные и бедренные. Возможно, птичьи, прикинул на взгляд Джаспер. В центре жутковатой композиции располагался маленький, не больше восьми дюймов, череп аллигатора с редкими острыми зубами.       — До чего странная музыка ветра, — проговорила Изабель, подойдя вплотную к инфернальной конструкции.       Джаспер только хмыкнул, он другого и не ожидал от суеверных южан. Их хлебом не корми, дай завесить себя и свои жилища какой-нибудь чертовщиной: кости, кроличьи лапки, кладбищенская земля, гробовые доски — чего он только не повидал на юге.       Открылась дверь, пропуская женщину, и на них пахнуло сушеными травами, благовониями и ароматными маслами.       — Мы же сейчас в Треме? — спросила Изабель, вглядываясь в полумрак за закрывающейся дверью. — Слышала, что здесь можно найти практикующих вуду.       — Не удивительно, — кивнул Джаспер. — В этом квартале селились освобожденные рабы, а сейчас в основном живут их потомки.       Она, секунду подумав, толкнула дверь и вошла внутрь. Ему ничего не оставалось, как пойти следом. Висящие косточки зашевелились, черепушка аллигатора защёлкала болтающейся челюстью, будто предупреждая, что следит за ними. Джаспер смерил костяную висюльку хмурым взглядом, которая пришла в движение без единого дуновения ветра, и придержал Изабель, чтобы не отходила далеко от него.       Внутри тускло светили лампы, и было почти тихо, если не считать приглушенных разговоров в закрывающемся салоне красоты за тонкой стеной. Изабель медленно проходила мимо деревянных полок и рассматривала мешочки с измельчённой травой, разномастные бутылочки и баночки с какими-то жидкостями, судя по консистенции, это были масла, свечи в виде коптских крестов из белого и черного воска и порошки в контейнерах. Джаспер узнал золу, пепел и землю (он совершенно не удивился бы, если она была собрана с чьей-то могилы). Почти на каждом стеллаже находились похожие костяные подвесы. И когда они проходили мимо них, мелкие косточки тихо перестукивались между собой. В дальнем углу за узким прилавком сидела чернокожая женщина средних лет в темно-зеленом тюрбане, накрученном на голове на манер полотенца. Она заворачивала товар и наставляла покупательницу, не сводя тяжёлого взгляда с Джаспера. От нее исходили тревога, напряжение и решительность, и он догадался: она поняла, что он не человек.       Посетительница ушла, и женщина полностью сконцентрировалась на них, не сходя с места, нервно постукивая пальцами с длинными красными ногтями по столешнице, пока вторая рука шевелилась под прилавком. Джаспер прошел чуть вперёд, прикрывая собой Изабель и предостерегающие взглянув на хозяйку лавки. Она настороженно наблюдала за ними, переводя взгляд с него на Изабель, и Джаспер почувствовал сильное неодобрение в свою сторону. Наверняка, решила, что он выхаживал свою жертву.       — Могу я чем-то помочь? — подала она наконец голос, обращаясь не к нему, чуть привставая с места.       — Простите, — вздрогнула Изабель, и Джаспер накрыл ее плечо ладонью. — Мы просто зашли посмотреть. У вас интересные подвесы, никогда таких не видела, — она указала на жуткие побрякушки.       — Отгоняют зло, — кивнула женщина. — Слышишь, стучат? — Изабель повернулась к висящей практически вровень с ней, достаточно сложной конструкции из косточек, зубов, когтей и перьев, которые тихо между собой соприкасались, вращались и издавали скребуще-стучащие звуки. — Чувствуют что-то, недобрые намерения, — она в упор посмотрела на Джаспера, сжимая что-то в кулаке.       — Что это значит? — нахмурились Изабель.       — Тебе точно не нужна помощь, милая? — не отрывая от него глаз, снова спросила она. — Ты знаешь, кто такой твой спутник?       — Простите?       — Думаю, мадам считает, что я собираюсь выпить тебя за ближайшим углом, и искренне хочет помочь тебе избежать этой участи, — усмехнулся он.       Честное слово, он действительно мог бы посмеяться над сложившейся ситуацией, но женщина всё ещё расценивалась им, как угроза, особенно когда он не знал всех ее возможностей.       — О, боже, — встрепенулась Изабель, приближаясь к ней, располагающе поднимая ладони. Джаспер ни на шаг не отставал. — Все в порядке, правда. Мне ничего не грозит.       Хозяйка лавки расслабила плечи и медленно вышла из-за прилавка. Он не чувствовал от нее желание напасть, но все же был настороже, сжимая плечо Изабель, готовы в любой момент спрятать ее за себя.       — Я вреда не причиню, — она уже по-другому посмотрела на Джаспера, с интересом и без прежнего опасения. — Теперь вижу, не в тебе дело. Подождите минуту.       Женщина принялась прохаживаться вдоль полок, перебирая склянки, порошки, коробочки, в которых гремело что-то непонятное. Она положила на прилавок все, что собрала и сложила в картонную коробку.       — Что вы делаете? — Изабель с интересом смотрела за ее действиями. Джасперу тоже было интересно, он никогда не видел вуду в действии, и сейчас пытался припомнить что-то похожее из того, что он успел прочесть.       — Тени идут за тобой, — проговорила женщина, аккуратным почерком записывая на листе текст. — Кости беспокоятся, когда чувствуют их. Сначала я подумала, что из-за вампира, — она кивнула на Джаспера и повернулась к нему. — Но в тебе нет зла, — она снова обратилась к Изабель: — А в том, что пристало к тебе, я вижу только недобрые намерения.       — Вы знаете, что это? — Изабель с опаской огляделась, будто ожидая увидеть вживую то, что описала хозяйка.       — Я обращаюсь к Лоа, чтобы просить здоровья, благополучия, удачи. А те, кто отправили тени к тебе, занимаются плохой магией, обращается к Лоа, чтобы нести зло или отбирать чужое. Дурное дело. Я таким не занимаюсь, и ни один уважающий себя хунган или мамбо тоже. Вот, держи. Следуй инструкции. Во сне ты уязвимее всего, лучше делай перед тем, как ложиться спать, — она потянула коробку с кучей всякого, Джаспер сказал бы, хлама. — Платы не надо — нет гарантии, что будет нужный эффект. Я с тенями дел не имею.       — Это все работает? — Изабель перебирала в пальцах склянки с какой-то мукой, измельченной травой, пахучих масел лаванды, мяты и бергамота.       — Если веришь, значит, будет работать. Все дело в вере, милая, — она ухмыльнулась на скептический взгляд Джаспера, которого он не скрывал. — Особенно если имеешь дело с тенями. От них и тех, кто с ними якшается, ничего хорошего не жди. Большим я помочь не могу. Таким сейчас мало кто занимается. Мари Лаво вот смогла бы.       — Мари Лаво умерла полтора века назад, — усмехнулся Джаспер, рассматривая ближнюю полку с высушенными потрохами и полосками вяленой кожи животных.       — Может, и умерла. Наверное, тебе виднее, молодой человек, — невозмутимо пожала плечами женщина, а потом усмехнулась. — Хотя, не уверена, что ты такой уж молодой.       — Я старше, чем кажусь, — в тон ей ответил Джаспер.       — Если верить некоторым слухам, мама Мари до сих пор живее всех живых. И уж она-то знает, как договариваться с тенями. Держи, — она протянула Изабель мешочек, куда ссыпала черно-коричневый, пахнущий затхлой землей порошок, и туда же стряхнула горсть, которую все это время зажимала в своем кулаке. — Если почувствуешь опасность от кого бы то ни было, брось в лицо. На время обезвредит даже таких, как он, — она кивнула в сторону Джаспера.       — Спасибо, — Изабель стояла слегка растерянная, с руками, полными оккультного добра. Джаспер взял из ее рук коробку, туда же закинул мешочек с непонятно чем.       — Вам пора, — женщина вернулась за прилавок. — А то распугаете мне всех клиентов, — и уже им вслед добавила: — Побольше веры, милая.       — Как думаешь, насколько это все действенно? — уже на улице, пока они не спеша шли к оживленной части квартала, где играла приятная музыка, спросила Изабель.       — Не думаю, что я тот, кого надо спрашивать. Я никогда не был особо религиозен, — он повернулся к ней и заговорщицки улыбнулся, наклоняясь к самому лицу. — Но согласен побыть подопытным кроликом, когда ты будешь бросать в меня эту волшебную грязь, — он потряс коробкой, в которой болтался мешочек с непонятной земляной смесью.       — Не думаю, что это хорошая идея. Вдруг сработает.       — Я в любом случае стребую с тебя компенсацию, об этом можешь не переживать, — он обхватил ее талию рукой и притянул к себе, переместил руку чуть повыше, большим пальцем поглаживая небольшой участок груди, до которого смог дотянуться. Изабель среагировала мгновенно, прильнув теснее, едва заметно подставляясь под его прикосновения. — Куда ты хочешь пойти? Может, поесть? Или отдохнуть?       — Не знаю, — она остановилась посреди мостовой, оглядывая улицу, на которой находилось несколько блюз-баров под яркими неоновыми вывесками. Двери почти всех были открыты, и возле них непременно околачивалась небольшая толпа вышедших подышать завсегдатаев с бокалами в руках и в клубах сигаретного дыма. — Может, сюда? — она указала на ближайший бар, откуда слышалось приятное слуху неторопливое гитарное соло. — Никогда не слышала блюз вживую.       Они вошли в темный зал, наполненный людьми, сидящими за столиками, медленно танцующими на круглой открытой площадке. Все виднелось сквозь тонкую табачную дымку, будто ходишь в туманном мареве. Разговоры велись приглушенно, отдавая дань уважения музыканту, никаких криков или шумных возлияний. Здесь собиралась несколько иная публика, чем на Бурбон стрит. Джаспер остановился возле барной стойки, заказал содовую со льдом и, положив тут же коробку, с вежливой улыбкой попросил бармена присмотреть за ней, на всякий случай прибавив почтения и совсем чуть-чуть даже не страха - опасения, чтобы просьба наверняка была выполнена. Изабель стояла к нему спиной, все внимание обратив на артиста, сидящего на стуле с сигаретой в зубах и играющего на электрогитаре неспешный блюз. Ей нравилось — он чувствовал ее настроение и видел, как она, завороженно наблюдает за руками гитариста. Она слегка пританцовывала, переступая в такт музыке. Джаспер перехватил ее поперек живота, придвигая ближе, и теперь ее упругий благодаря постоянному бегу зад периодически прохаживался по его бедрам и паху. Бармен придвинул к ним готовые стаканы с содовой, и Джаспер пожалел, что не может залить в себя ледяную жидкость вместе с кусками льда, чтобы немного охладиться. Хотя, если быть до конца честным, он этого и не хотел. Единственное, что его не устраивало — это люди вокруг, совсем не вписывавшиеся в его фантазии, в которых фигурировала раздетая Изабель и барная стойка, или вон тот на вид вполне прочный столик, а может, и то, и другое.       Джаспер легко развернул ее к себе лицом и придвинул стакан с содовой. Изабель отпила и, отставив напиток, посмотрела на него.       — Значит, ты неверующий? — припомнила его слова, стряхивая невидимые пылинки с его плеч. — Это из-за того, что ты вампир? — последнее слово она произнесла одними губами. — Или так было всегда?       — Не могу точно сказать. Я скорее верю в то, что вижу.       Он смотрел на нее и в ее глаза, ярко горевшие на лице, как футуристические огни будущего. Джаспер всегда считал ее красивой, а сейчас особенно, когда она так смотрела на него с полуулыбкой на лице, как будто знала какую-то тайну и поделится только с ним одним, потому что именно его сочла достойным. В полумраке бара, под сине-сиреневыми всполохами подсветки Изабель казалась нереальной, словно с другой планеты. Так, по сути, и было. И каким-то немыслимым образом она оказалась именно там, где был он, чтобы перевернуть его мир. После такого он готов был поверить. И он точно знал, что он никогда ее не отпустит, ни при каких условиях. Даже если чертов Эдвард сумел что-то в ней поколебать, он найдет способ, вернуть все на свои места. А место Изабель всегда было рядом с ним.       Джаспер погладил ее по щеке, опустился к шее и притянул вплотную к себе. Изабель обхватила его за талию, все еще качая бедрами под музыку, и уткнулась лицом в грудь, тихо вздыхая и распространяя умиротворение и счастье.       — Совсем неверующим меня назвать нельзя, — продолжил отвечать на ее вопрос Джаспер. — Я, например, верю, что ты появилась здесь исключительно для меня, чтобы быть со мной, — он тихо усмехнулся, поглаживая ее по волосам и вдыхая запах вербены, который для него не смог заглушить даже сигаретный смог. — Наверное, это прозвучало слишком высокомерно, хотя мне и плевать.       Изабель тихо рассмеялась, пуская легкие вибрации по его груди и прижимаясь теснее. Джаспер улыбнулся, напевая для нее песню, знакомые аккорды которой он узнал, когда артист начал играть новую композицию. Она тихо мычала мелодию, подпевая ему.       I got no big name and I ain't no big star       I play the blues for you on my guitar       All your loneliness I'll try to soothe       I 'll play the blues for you       — Мне тоже нравится думать, что вселенское равновесие заключается в том, чтобы быть с тобой, — полушутливым тоном говорила она, не поднимая лица, отчего ее голос был слегка приглушенным. А через минуту добавила уже без смеха. — Навсегда. Навечно.       Изабель произнесла это совершенно спокойно и уверенно, а после он почувствовал от нее облегчение и легкость. Вот оно. То, чем она хотела поделиться с ним и что держало ее в странном напряженном состоянии в последние два дня. Рука Джаспера замерла на секунду на ее волосах, а потом снова поглаживающими движениями прошлась по всей длине и потянула кончики вниз, приподнимая ее лицо к нему.       — Ты ведь понимаешь, что это значит? — на всякий случай переспросил он.       — Конечно, я знаю ценность слов.       Джаспер долго смотрел на нее, обхватив лицо ладонями, и не мог оторвать глаз. Где-то на заднем плане играла гитара и переговаривались люди, но он слышал только ее сердце, размеренно бившееся у его груди, и теплое дыхание у самого его лица. Как все оказалось просто. Если б он только знал, то не изводил бы ни себя, ни ее ненужной недосказанностью и неизвестностью. Он глубоко вздохнул, чувствуя облегчение и чистую радость, ликование, что все, наконец, встало на свои места. Он наклонился и поцеловал ее, сразу захватывая губы и язык, и одновременно, открывая свои эмоции для Изабель. Джаспер хотел, чтобы она знала, как для него важен ее выбор, пусть о нем пока даже речи не заходило, как долго он ждал ее, как он любил ее. Изабель охнула, и он оторвался от ее рта, давая ей отдышаться. Она часто дышала, смотря на него огромными глазами, в которых он видел отражение себя и своих чувств, и она щедро делилась ими с ним.       — У меня только одна просьба, — отдышавшись и снова уткнувшись в него лицом, неуверенно заговорила Изабель.       — Все, что угодно, — всего лишь одна просьба, даже не условие. Если она попросит несколько лет отсрочки, чтобы закончить колледж, он подождет. Или любое другое желание, какое у нее возникнет — он в состоянии выполнить все.       — Если это в твоих силах. Если это будет возможно. Не лишай меня Чарли. И Рене.       Какая малость. Даже не отсрочка, которую он готовился терпеливо пережидать. Джаспер помолчал, прикидывая варианты. Пожалуй, это будет не так уж и сложно. Современный мир предоставлял много возможностей, в том числе и для вампиров. Так что он не видел серьезных препятствий, чтобы Изабель не была потеряна для близких.       — Мы подумаем, как сделать все правильно, — ответил он и снова поцеловал ее, останавливаясь, только чтобы дать ей время на вдох.       Через несколько минут, когда он понял, что еще немного, и его не остановят даже все эти люди вокруг, он вывел Изабель на улицу. Она, не сопротивляясь, с готовностью шла за ним в сторону заднего двора, подальше от любопытных глаз. Начал накрапывать мелкий дождь, и тонкая шифоновая одежда Изабель тут же стала прилипать к телу, очерчивая четкие линии груди и бедер. Джаспер притормозил, осмотрелся и повернулся к Изабель, перехватывая ее за талию.       — Держись крепче, — шепнул он и запрыгнул на крышу, откуда, не останавливаясь перепрыгнул на следующую.       Он услышал ее тихий вскрик и затем смех, смешанный с испугом и восторгом, пока он, держась в тени, бежал по крышам Нового Орлеана, перепрыгивая широкие пустоты и ловя обрывки быстро исчезающей за их спинами музыки и громыхания поздних трамваев. Спустя короткое время, он спрыгнул с трехэтажного дома на Кэнал стрит, откуда до их дома оставалось совсем немного. Изабель возмущенно ойкнула, когда ее юбка при прыжке взметнулась вверх, обнажив абсолютно все, и завозилась, поправляя ее. Джаспер рассмеялся и помог ей, намеренно задерживаясь на самых интересных местах, за что шутливо получил шлепок по рукам, отчего развеселился еще больше.       Едва они вошли в дом, дверь которого он чуть не вынес, Джаспер кинул мешающуюся коробку с вуду-штуками на ближайшую горизонтальную поверхность и утянул Изабель в спальню.       — Постой, я сама, — остановила его, когда он потянулся к ее одежде. — Мне очень нравится эта блузка. Да и юбка неплоха, знаешь ли. И я хотела бы надеть их хотя бы еще раз, — с улыбкой закончила она.       Он с интересом поднял бровь, ухмыляясь и окидывая ее взглядом, опустился на кровать и, не отрывая глаз, стал наблюдать, как она ловко, но, по его мнению, слишком медленно, расстегивала пуговицы на промокшей блузе, облегающей ее как вторая кожа. Когда дело дошло до юбки, которую она сняла значительно быстрее и, перешагнув, отбросила в сторону, Джаспер стянул с себя куртку вместе с футболкой, слегка подпрыгнул на кровати и надавил рукой, проверяя прочность. Каркас едва слышно заскрипел. Не выдержит — вынес он вердикт.       Изабель села на него, обхватив бедрами, и Джаспер сразу же утянул ее в поцелуй, передвигаясь ближе к изголовью. От нее чудесно пахло лимонной вербеной со свежим привкусом дождя, и он хотел целовать и трогать ее во всех местах одновременно, и с энтузиазмом приступил к выполнению своего желания, проходясь руками от плеч до бедер и снова вверх по животу до груди, пока разрывался между ее шеей и губами, отчего поцелуи выходили быстрые и рваные, иногда даже грубоватые. Изабель не возражала, окутывая волнами своего желания, к которым он присоединил собственное. Она тут же заерзала на нем, обдавая жаром и вдавливаясь в пах. Джаспер уже не стал церемониться с ее топом и трусиками — у него просто не хватило бы терпения снять их. Если Изабель расстроится из-за них, он купит ей сотню таких же, чтобы потом с чистой совестью срывать с нее. Секундный треск, и ее обнаженная грудь с торчащими сосками трется о его холодную кожу, и ему кажется, что по нему водят острыми лезвиями, настолько сильны ощущения. Еще один тихий треск, и он уже мог обхватить ее голые ягодицы, вжимая в себя сильнее и чувствуя, как намокает ткань джинсов.       Свои штаны Джаспер даже и не думал жалеть, содрав их одним рывком, когда Изабель только успела расстегнуть ремень. Она озадаченно рассмеялась, закусывая губу, а он ласково погладил ее грудь, бедра, живот, зная, что совсем скоро, как бы он ни сдерживался, на них проступят следы, поэтому сейчас, пока он ещё мог себя контролировать, хотел подарить столько нежности, сколько получится. Изабель прикрыла глаза, накрывая его руки своими, и наклонилась, чтобы снова поцеловать. Джаспер не успел насладиться ощущением ее горячего языка у себя во рту, как она уже проводила губами по его щекам, подбородку, шее, опускаясь все ниже. Она изучала его точно также, как он ее, пользуясь тем, что она сверху. Он внимательно следил за передвижениями ее губ и языка по своему телу от груди до напряжённых мышц живота, не желая упускать ни одной детали. Скоро он уже с каким-то радостным удовлетворением наблюдал, как поднимается и опускается ее темная макушка над ним, а мягкие волосы приятно ласкают бедра и живот.       За окном стеной шел дождь, или это несуществующая кровь шумела у него в ушах, он не мог точно сказать. Джаспер откинулся на подушки, прикрыв глаза, все силы тратя на то, чтобы лежать неподвижно, иначе он рисковал неосторожно травмировать Изабель. Но через минуту решил, что, будь он проклят, но ни за что не пропустит и секунды этого завораживающего зрелища. Он глубоко вздохнул, чувствуя в воздухе запахи их возбуждения, так подходящие друг другу и соединяющиеся в один неповторимый букет. Аккуратно, напряжённой до невозможности рукой он отодвинул в сторону ее волосы, загораживающие ему обзор. Раздался громкий треск ткани, и Джаспер отстраненно отметил, что большой кусок простыни теперь зажат у него в кулаке.       — Не останавливайся, — он погладил ее по волосам, когда она подняла голову на резкий звук.       Он, как загипнотизированный, не отрывал взгляда от скользящих по нему губ Изабель, изредка зарываясь пальцами ей в волосы и, не выдержав, показал ей все, что сейчас ощущал. Он хотел, чтобы она знала, как ему было хорошо с ней. Она что-то невнятно простонала, посылая вибрацию по его чувствительной коже.       — Что-то не так? — посмотрела на него затуманенным глазами с расширенными зрачками, когда он настойчиво потянул ее наверх.       — Все так, — выдохнул прямо в ее губы. — Хочу быть глубоко в тебе, прямо сейчас.       Изабель окатила его волной своего нетерпеливого желания и тут же оперлась коленями о кровать, устраиваясь на нем поудобнее. Джаспер уже поспешно приподнимал ее за талию, пока она принимала его полностью в себя, помогая рукой. Она, не теряя времени, начала двигаться вверх-вниз, покачивая тазом, пока он, обхватив ее талию, насаживал на себя, толкаясь ей навстречу, и чувствовал каждый миллиметром, как горячие мышцы окружают его тугим плотным кольцом. Пожалуй, когда Изабель станет вампиром, этого ему будет немного не хватать — сводящего с ума контраста температур.       Изабель часто дышала, отклоняя голову назад, отчего кончики ее волос щекотали его бедра. Джаспер жадно смотрел, как ее грудь подпрыгивает в такт их движениям, и накрыл небольшие полушария руками. Они полностью поместились в его ладонях, а острые твердые соски приятно тёрлись о кожу. Изабель накрыла его холодные руки своим горячими и посмотрела на него, задыхаясь от их соединённого удовольствия. Джаспер уже чувствовал первые отголоски ещё только подступающей разрядки, внутри нарастало напряжение, распиравшее его. Он резко толкнулся навстречу Изабель сильнее обычного, и она вскрикнула, кольнув его уколом острого наслаждения. В следующую секунду он перевернул ее на спину. Она даже не успела возмутиться, как он снова вошёл, шире раздвинув ноги и крепко держа ее за бедра. Он двигался все сильнее и быстрее, на пределе человеческих возможностей Изабель.       Кровать под ними ходила ходуном, каркас опасно трещал, особенно когда он опирался рукой об него. Ножки громко скребли по полу, продавливая небольшие борозды, а изголовье стучало о стену. Джаспер не обращал внимания, он с самого начала знал, что эта конструкция окажется для них на один раз. Его больше привлекало смотреть, как темные волосы Изабель разметались по белой подушке, а спина выгнулась, выставляя на обозрение подрагивающую грудь и плоский напряжённый живот. Джаспер, не сбавляя, темпа, наклонился и накрыл ее свои телом, охлаждая разгоряченную, влажную от пота кожу, чувствуя, как начал сокращаться ее пресс в унисон с внутренними мышцами, сдавливающими его все сильнее. Изабель сдавленно стонала ему в шею, обвив руками и ногами и подмахивая бедрами. Он чувствовал ее желание быть как можно ближе, теснее и с радостью разделял его, входя максимально глубоко.       Ее оргазм огрел его так резко и сильно, что он мгновенно последовал за ней, и снова, не сдержавшись, накрыл Изабель волной своего острого удовольствия. Она распахнула от нахлынувших ощущений глаза, ее зрачки закрыли практически всю радужку, спина выгнулась до хруста в позвоночнике, а из горла вырвался непривычный для нее громкий стон. Джаспер держал ее в своих руках, пока она приходила в себя, а сам он пытался привести в порядок свои разбушевавшиеся способности, не желавшие поддаваться контролю, будто стремились оповестить весь Новый Орлеан о том, как ему хорошо, и заразить остальных его эмоциями.       Он чуть сдвинулся, давая Изабель пространство и за секунду до, услышал тонкий треск дерева. Джаспер успел перевернуться на спину, крепко держа Изабель на себе, когда каркас кровати проломился, и она накренилась сначала вбок, а потом рухнула на пол. Изабель ойкнула, взмахнув рукой и зацепила висящий над ними противомоскитный балдахин. Тонкая марлевая ткань медленно спланировала и накрыла ее с головой. Теперь Изабель была похожа на невесту, и Джаспер различал ее счастливую улыбку и тихий смех сквозь полупрозрачную вуаль.       — Мы хотя бы попытались, — рассмеявшись, проговорил Джаспер, любуясь очертаниями обнаженного тела, проступающими через импровизированную фату.       — И где вампиры обычно предаются любви? — веселясь, спросила Изабель, сидя на узком подоконнике и обмотавшись порванной простыней. Она открыла окно, впуская в комнату ночную прохладу и шум дождя.       — Где угодно, только не на кровати, — Джаспер на минуту отвлекся от доламывания деревянного каркаса, который собирался выбросить и оставить один матрас, толщина которого вполне позволяла разместиться с комфортом. — Хотя некоторые из нас находят увлекательным периодически разрушать различные предметы мебели, — он с улыбкой вспомнил Роуз и Эмметта.       Разобравшись с кроватью, он подошёл к Изабель, которая высунула руку из окна, подставляя под струи воды, и присел рядом, осматривая оголённые плечи и шею, мягко проводя холодными пальцами по ним.       — У тебя где-то была специальная мазь, — он приспустил простынь с груди, рассматривая следы от своих рук на нежной коже полушарий.       — Да, в сумке, — едва она указала направление, через пару секунд Джаспер уже снова сидел рядом и аккуратно смазывал синяки и багровеющие засосы на шее.       — И тебе не мешало бы поесть.       — Согласна на плотный завтрак утром.       — И я даже попытаюсь тебе его приготовить, — улыбнулся Джаспер. — Правда не обещаю чего-то выдающегося. Никогда не увлекался кулинарией. А учитывая, что для меня любая еда на вкус, что земля…сама понимаешь.       — Старания тебе зачтутся, обещаю, — рассмеялась она.       Чуть позже, когда он, надев на ее одну из своих футболок, уложил на вновь заправленный матрас и прижал к себе спиной, Изабель сонным голосом спросила:       — А ты правда смог бы обратить меня, ничего не сказав, без предупреждения?       В этот раз не было никакого напряжения или непонятной недосказанности. Теперь, когда для них все было решено, это прозвучало как обычное любопытство.       — Неужели ты думаешь, что я смог бы спокойно наблюдать как моя пара, которую я только что обрел, старела и в конечном итоге умерла? Ни за что, — Джаспер почувствовал, что Изабель понравились его слова. Он впервые вслух назвал ее парой, и для неё это было важно. — Но так я поступил бы только в крайнем случае. В моих планах было решить все мирно, путем…мм… переговоров.       — Уверена, переговоры вышли бы очень короткими, — Изабель повернула голову, с весельем смотря на него. — Перед тобой невозможно устоять, Джаспер Уитлок. Мне надо было это понять ещё в первую нашу встречу.       Она пошевелилась, придвигаясь ближе, и он вдохнул аромат ее волос и тела, проводя носом и губами по шее и лопаткам. Изабель так вкусно пахла лимонной вербеной, смешанной с его собственным запахом, который он, как проклятый собственник, любил ощущать на ней, испытывая при этом чистейшее удовлетворение. Джаспер снова хотел ее и сейчас пребывал в серьезном споре с самим собой, стоило ли идти на поводу у своего желания. За него все решила Изабель, потершись об него оголенными ягодицами и посылая недвусмысленные эмоциональные сигналы. Он вздохнул, достойно принимая поражение, и тут же запустил руки под футболку, лаская живот, мягко обхватывая грудь, помня про синяки, играя большими пальцами с сосками. Изабель тихо вздыхала и льнула к его холодному телу. Ее ещё не отпустила легкая дымка сонливости и оттого она стала совсем податливой в его руках. Джаспер сначала задрал футболку на грудь, проводя холодными губами и языком по всем оставленным им ранее следам, словно зализывал раны. А потом и вовсе сорвал ненужную одежду и перевернул Изабель на живот. Он проводил пальцами по спине и линии позвоночника, гладил ласково ягодицы, на которых осталась целая пятерня. Он наклонился к ним и поцеловал каждую отметину, мягко прикусывая, и тогда она вздрагивала, посылая приятные теплые волны желания в его сторону.       Джаспер не отрываясь от Изабель, потянулся за подушкой и подложил ей под живот, чуть приподнимая бедра до положения полулежа.       — Удобно?        Она согласно кивнула, поворачивая к нему лицо, и нетерпеливо пошевелилась на подушке. Он позволил себе немного полюбоваться открывшемуся чудесному виду, поглаживая приподнятые ягодицы, бедра, как бы невзначай задевая чувствительные участки тела. Изабель снова заерзала, и Джаспер, тихонько посмеиваясь, пристроился сзади, наклонился, быстро поцеловав ямочки на пояснице, и медленно вошел в нее до самого основания, придерживая за талию. Подождал несколько секунд и начал размеренно двигаться, совершая толчки с большой амплитудой. Изабель приподнялась на локтях, поглядывая на него через плечо и тяжело дыша. Джаспер в этот раз не спешил, желая растянуть их близость как можно дольше. Он замедлялся еще сильнее, чтобы наклониться вперед и поцеловать Изабель. Протягивал руку, чтобы погладить грудь, слегка ущипнуть соски, вызвав у нее судорожный всхлип, и снова поцеловать, долго и глубоко. Целовал шею и изгиб плеча, оставляя новые следы, и тут же зализывал их. Просовывал ладонь между животом и подушкой, лаская пальцами, отчего чувствовал внутри короткие сокращения мышц.       Изабель двигалась навстречу ему в унисон, постепенно начиная ускоряться, и Джаспер, все понимая без слов, тоже прибавил темп. Он подхватил и поднял ее выше, поставив на колени и чуть надавив ладонью в районе поясницы. Она тут же прогнулась и придвинула колени ближе к животу, еще больше открывая доступ для него. В этот раз Джаспер намеренно накрыл их обоих своими ощущениями и эмоциями, и теперь Изабель, как и он, чувствовала за двоих. Она сдавлено простонала, уткнувшись лицом в подушки и вцепившись в края матраса побелевшими пальцами. Он входил в нее снова и снова, переживая общее приближение оргазма, копившегося пульсирующей тяжестью у него и наступающего мириадами тоненьких морозных иголочек у нее. Это было странно и невероятно — испытывать одновременно такие разные и в то же время очень похожие ощущения. Изабель приглушенно вскрикивала в подушку, ее колени дрожали от напряжения, и на последних секундах Джаспер крепко держал ее, не позволяя упасть от накрывшего ее оргазма, а следом и его собственных ощущений, когда он кончил сразу после нее.       Джаспер осторожно опустил Изабель, придерживая за талию, и сам лег вдоль нее, все еще оставаясь внутри, чувствуя замедляющуюся пульсацию внутренних мышц. Она все еще тяжело дышала, подрагивая в его руках. Он крепко прижимал ее, зарывшись лицом в волосы, вдыхая ее особый запах, который она всегда источала после их близости.       — Надеюсь, завтра у нас нет никаких планов. Мне кажется, я не смогу даже подняться с кровати, — тихо проговорила она, подкладывая его ладонь себе под щеку и целуя ее.       Джаспер осторожно вышел и повернул Изабель лицом к себе, устраивая ее под боком и переплетая ноги. В доме было очень тепло, позволяя ей не мерзнуть рядом с ним, но он все равно, пошарив рукой, нашел плед и укрыл ее.       — Вообще-то завтра я хотел познакомить тебя с Гектором, раз уж мы в Луизиане. У него есть для тебя какие-то новости. Но это будет вечером. А весь день я буду носить тебя на руках, если потребуется, — со смешком проговорил он, хотя на самом деле был абсолютно серьезен.       Изабель едва слышно хихикнула, соглашаясь со всем. Она засыпала, лениво, но все еще пытаясь оставаться в сознании.       — I’ll play the blues for you, — едва выговаривая слова, шепотом напевала она, перебирая пальчиками по его груди, словно по струнам. — I’ll play the blues for you… I’ll play…       Она заснула почти мгновенно, пока Джаспер еще додумывал мысль, что ей, наверное, не хватало ее укулеле, которую неосторожно сломал Эдвард. Он даже не смог разозлиться на брата за его свинское поведение, как было каждый раз, когда он всплывал в мыслях. Джаспер пребывал в безмятежном покое, слушая тихое дыхание Изабель у его шеи. Он обязательно подарит ей новую, получше прежней, расслабленно думал он.       Джаспер прикрыл глаза, с улыбкой улавливая слухом звуки из соседних домов, в четырех из которых кто-то бурно занимался любовью. Видимо он слегка перестарался и не удержал свой дар — вот каких-то счастливчиков и накрыло его и Изабель совместным желанием. Он не возражал. Пусть хоть весь Новый Орлеан предастся любви — он был готов поделиться со всеми.