Мама, ты знаешь, все точно в порядке.
Время сплело наши годы в десятки.
Мы постепенно становимся строже.
Делаем выводы, что-то итожим.
…
Мир многогранный, прекрасный и дивный.
Детство приходит к нам, как рецидивы.
И несмотря на судьбы опечатки,
Мама, ты знаешь — все точно в порядке.
…
Мама, ты знаешь — все точно в порядке.
Ветер несет наши дни по брусчатке.
Осень нас в спину толкает упрямо,
Но мы шагаем все прямо и прямо.
Casual feat. Геланин и Хелависа — Мама, ты знаешь…
Я с улыбкой смотрела, как Чарли скептически рассматривал себя в высокое напольное зеркало, стоящее в моей комнате. Он уже в который раз поправлял галстук, отчего тот, до этого сидящий идеально, сейчас снова сбился вбок. Отец оставил несчастный кусок ткани и теперь мучил лацканы пиджака, забавно шевеля усами, словно что-то приговаривая себе под самый нос. — Не думал, что надену этот костюм куда-то, кроме свадьбы или очередных похорон, — наконец, вынес вердикт он. — Тебе стоит почаще выгуливать себя, папа, — рассмеялась я, подходя к нему и поправляя галстук вновь до идеального. — Во сколько Кристина будет ждать тебя? — Через час. Еще столько же до Порт-Анжелеса. Не знаю, когда вернусь, Беллз. — Не торопись. Просто проведи хорошо время. — Ты точно не против? — он присел рядом со мной на кровать. — Нисколько. Кристина мне кажется отличной парой для тебя. Может, как-нибудь пригласишь ее к нам? На ужин, скажем. — Думаю, это будет куда удобнее поездки в Порт-Анжелес, — Чарли нервно почесал затылок, и мне пришлось снова пригладить его взъерошенные волосы. — Просто будь собой, — видя его волнение, попыталась приободрить я. Чарли не знал, насколько мог быть обаятельным и милым. В этом захолустном городке негде было развернуться его необычной харизме, но я смотрела на него, своего отца — теперь я спокойно могла называть его именно так — и понимала, каким молодым на самом деле он еще был. И насколько глупо было для него прозябать свою жизнь в одиночестве за просмотром очередного спортивного матча. Чарли заслуживал лучшего, Чарли заслуживал всего. — Что будешь делать ты? — прервал он мои раздумья. — Страдать ерундой. Школа почти закончилась, и нам почти ничего не задают. Может, позову Джаспера. — Джаспера, — повторил отец и кивнул, будто самому себе. — Вижу, у вас с ним все серьезно, — я только неопределенно повела плечами. — Не думай, что я не знаю о его ночевках в твоей комнате, — строго посмотрел на меня Чарли. Я удивленно на него уставилась, он только приподнял брови. — Я просто верю в твое благоразумие. И надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — добавил он. — Что ты имеешь ввиду? — Знаешь, я никогда не верил в Эдварда. Но Джаспер…кажется, он с тобой надолго. — Да, это так, — я не видела смысла отрицать. И еще я хотела, чтобы Чарли оставался частью моей жизни столько, сколько сможет, поэтому готова была сказать все, что могла себе позволить. — Навсегда, папа. — Уверена? — Как никогда. — Хорошо, — он неуверенно кивнул. — Он вроде хороший парень. Но… — Что? — Я глубоко уважаю Карлайла, ты знаешь, — выдохнул Чарли. — Но ты не заметила, что их семья… — он замялся, подбирая слова. — Несколько странные? Не знаю, как объяснить. Но он и остальные отличаются от всех нас. Мне кажется, даже внешне они не такие, как мы с тобой, да и все остальные. Я не лезу в их дела — они образцовая семья. Но все-таки что-то определенно скрывается за всем этим. — Да, возможно… — неопределенно ответила я, не собираясь раскрывать чужую тайну, но и не препятствуя размышлениям отца. — Просто я надеюсь, что ты понимаешь, на что подписываешься, Белла. Что бы там у Калленов не происходило. Надеюсь, что ты будешь с ним счастлива. — Только с ним, папа. Только с ним одним. Чарли еще с минуту смотрел на меня, пытливо выискивая сомнения или наоборот излишнюю самоуверенность, так свойственную всем подросткам. Не найдя ничего похожего — я была спокойна и уверена с того самого момента, как сделала свой выбор — он кивнул и грустно улыбнулся. — И когда ты успела стать совсем взрослой, Беллз, — усмехнулся он. — Порой меня это пугает. — Со мной все будет в порядке, папа. Я проводила его до самого выхода, пожелав напоследок удачи, и смотрела, как отдалялась его подтянутая фигура. Я не могла оторвать от нее взгляд, тревожно приложив ладонь к груди и чувствуя нарастающее волнение на каком-то уже физическом уровне. Но ведь не из-за чего было беспокоиться — у нас с Чарли еще было время до того, как я изменюсь. А после и это расставание не продлиться вечность. Джаспер говорил, что вполне может хватить и года, когда я снова увижу отца. И все равно гнетущее чувство неотвратимой неизвестности изводило меня. Хотя все это могло быть и по миллиону других причин. Мари Лаво с ее туманным планом; тени, постоянно преследующие меня и Джульетту; армия новорожденных под самым боком… Можно было выбирать на любой вкус. Я лишь надеялась, что постепенно они все разрешатся. И силой заставляла себя не думать хотя бы о вампирах — о них есть кому позаботиться и без меня. Каллены теперь постоянно наведывались поочередно в Сиэтл, присматриваясь к новообращенным и заодно тренируясь тому, чему наставляли их Джаспер и его друзья. Кажется, больше всех был рад Эмметт, готовый просто прописаться там на постоянно. Но я туда не вмешивалась, только слушала рассказы Джаспера, который точно знал, что делал. Я могла на него положиться. Он иногда, когда сам отлучался в Сиэтл с кем-то из семьи, завозил меня к Калленам. Обычно в такие моменты дома была одна Эсме или с Карлайлом, с которыми Джаспер, видимо, мог без особой опаски меня оставить. С ними мне действительно было спокойно, а порой даже уютно. Они оба вели себя так естественно, что я частенько забывала, что они не были людьми. И только когда Эсме очень деликатно и почти невесомо дотрагивалась до меня своей холодной рукой, я замечала, что ее грудная клетка не совершает дыхательных движений, а моргала она не всегда естественно и довольно редко, словно внезапно вспоминала, что ей необходимо это делать. С Карлайлом было все иначе. Он всегда вращался среди людей и настолько подстроился под их поведение, что даже в кругу семьи вел себя, словно все еще был у всех на виду. — Я почти не контактирую с людьми, поэтому не всегда вспоминаю о дыхании и моргании, — с сожалением сказала она мне, когда заметила мое внимание, и как будто улыбнулась в извинении. — Изредка выбираюсь в местный супермаркет или составляю компанию Элис и Роуз в Сиэтл на шопинг. — Все в порядке, со мной не обязательно притворяться. Я привыкну. Тем более это заметно только с очень близкого расстояния. — О, спасибо, но я все-таки продолжу. Хочу в будущем открыть свое архитектурное дело. Думаю, даже подключить Элис. Она отлично разбирается в дизайне. — Это отличная идея, Эсме, — было видно, что эта милая молодая женщина частенько скучает по активной деятельности и оттого ей были только в радость все мои визиты. Она тут же развивала оживленную активность вокруг меня, словно хотела наобщаться на месяц вперед. — Но разве ты и так не при деле? Джаспер говорил, что этот дом спроектировала ты сама. — Это так, — довольная своими плодами кивнула Эсме, с любовью обводя большую и светлую кухню, на которой мы сидели. — Но в основном это частные заказы для богатых людей, которым даже не нужно личное общение. Они просто присылают огромный список пожеланий и ждут результата. Мне бы хотелось расширить клиентуру. Чтобы было на любой вкус и кошелек. — Уверена, у тебя получится. Хотя еще лучше получился бы собственный ресторан. Или кулинарная школа, — я как раз распробовала тирамису, поставленный передо мной заботливой Эсме, которая в некотором волнении смотрела, как я подносила ложку ко рту и следила за малейшим движением лица. — Этот тирамису божественен! Как ты это делаешь? Эсме просияла. — Я могу показать. В следующий раз, когда я пришла, она уже ждала меня со стопкой рецептов самых разнообразных блюд: от испанской паэльи до итальянского джелатто. На кухне громоздилась груда продуктов, сравнимая с миниатюрным Эверестом. Я слегка растерялась, не представляя, как это можно быстро пустить в дело, а главное — кто потом все это будет есть. — Конечно же, ты, — ответила мне Эсме, завязывая милый фартук в цветочек, как самая настоящая домохозяйка. — И Чарли. Как он относится к рыбе? У меня есть один рецепт, который я еще не пробовала. — Думаю, вы тут не заскучаете, — со смешком проговорил приведший меня Джаспер, поцеловал и умчался с остальными на охоту. Мы провели на кухне не меньше трех часов, когда я готова была запросить пощады. Эсме могла готовить сутки напролет, если бы ее не останавливали. Она быстро перемещалась от одной кухонной поверхности к другой на скорости, которую я определила как нечто среднее между вампирской и человеческой. Пока я аккуратно замешивала тесто, она успевала нарезать партию овощей и разделать рыбу. — Как тебе удается так точно попадать во вкус? Джаспер, если берется, все время пересаливает или переслащивает, — я только что сняла пробу с какого-то мудреного итальянского соуса, название которого никогда не запомню. — Просто в точности следую рецепту, — она наклонилась и понюхала уже готовую рыбу, только что вынутую из духовки. — Ориентируюсь на запах — если принюхаться, то можно различить сладость и соль в еде, множество других оттенков. Это не вызывает желания поесть, но при должной сноровке может в определенной степени заменить вкус, — словно в подтверждение своих слов, добавила в рыбу еще немного перца и трав. — И еще я неплохо помню некоторые наставления нашей кухарки, когда в детстве я постоянно пропадала на кухне и наблюдала, как она готовила. А порой тайком и отламывала самые вкусные куски. На кухне уже витали всевозможные ароматы еды: пряного томатного соуса, соленого маринада на травах, запеченной рыбы и сладкой сдобы. Я не представляла, каким образом мы с Чарли успеем все это съесть, даже раздумывала над вариантами раздавать еду соседям. Эсме как раз ставила в духовку очередное блюдо. Кажется, это был, какой-то сладкий пудинг с абрикосовым джемом. От пахнувшего на меня горячего воздуха слегка закружилась голова, и Эсме милосердно отпустила меня проветриваться в гостиную. Едва я туда вошла, сразу стало намного легче. Большие окна были раздвинуты настежь, пропуская уже достаточно теплый весенний воздух и прохладный ветерок. Редкие, тонкие лучи солнца едва пробивались сквозь плотные облака и неуверенно дрожали на стенах и мебели, как будто заигрывали с ними. Пахло первой, еще свежей, зеленью и сырой землей, наверное, никогда не просыхающей под покровом леса. Я полюбовалась причудливой игрой света на стеклянных предметах. Глаз зацепился за белоснежный рояль, стоявший у открытого окна, выходящего на небольшую террасу. Я подошла поближе и погладила прекрасный и величественный инструмент. Видимо, предыдущий с вмятиной от пальцев Джаспера чинить не стали, и просто заменили на новый. Было слышно, как Эсме негромко напевает на кухне, постукивая ногой в такт. Кажется, она не скучала, и я могла немного отдохнуть. Несмотря на все старания, проводить долгое время с вампирами было немного утомительно. За ними я просто не могла поспевать практически во всем, тогда как они могли часами и сутками проводить за своим любимым делом. Я прихватила виуэлу, которую теперь постоянно таскала с собой, пытаясь совершенствоваться в игре, и вышла на террасу, скрывающуюся за роялем. Меня сразу окутали запахи весеннего леса, ветви близко растущих деревьев практически нависали надо мной, и на них распустились ярко-зелёные первые клейкие листочки. Я присела на один из деревянных изогнутых шезлонгов, скинула обувь и прикрыла глаза, наслаждаясь свежим воздухом после душной кухни. Хотелось сыграть что-нибудь жизнеутверждающее, радостное, пальцы пробегали по струнам, пытаясь найти подходящий ритм. Я сама не знала, что играла, в памяти вспыхивали фрагменты разных мелодий, которые никак не хотели ложиться на мою виуэлу. Тихий вздох раздался неподалеку, и я открыла глаза, продолжая перебирать пальцами по струнам. — На этом инструменте ты никогда не сможешь сыграть что-то подобное, — покачал головой Эдвард. — Я думала, вы все ушли на охоту, — меня он больше не пугал, хотя я все ещё была настороже. Мне казалось, что он слегка успокоился и больше не испытывал непреодолимого желания непременно видеть на моем месте Беллу. И все же изредка я ловила его странные хмурые взгляды, словно он бился над нерешаемой задачей, которая ему ужасно досаждала. Было непонятно, злился ли он на меня, или же самого себя. — Я управился быстрее остальных, — он стоял у открытого оконного проема, не решаясь приблизиться, и периодически касался рояля, словно для успокоения. Повисло неловкое молчание, я все еще машинально играла, даже не задумываясь над мелодией. Эдвард продолжал неподвижно стоять, смотря куда угодно, но не на меня. — Почему у меня не получится сыграть? — решилась нарушить молчание и вздохнула. Наверное, пора начинать налаживать контакт, раз уж выпала такая возможность. Эдвард был единственным из семьи Калленов, к кому я совершенно не знала, как подступиться и как вообще с ним быть. Даже Розали не была для меня такой проблемой, она, скрепя сердце, дала свое молчаливое согласие, не проявляя особого желания сблизиться, но и не мешая. С Эдвардом же было все иначе. Джаспер говорил, что это не важно, и я не увижу его, если не захочу. Но он был частью его семьи, и это нельзя было вычеркнуть или про забыть. Особенно когда впереди целая вечность. — Ты пытаешься играть ирландскую джигу на инструменте, который предназначен для баллад и менуэтов. А для джиги нужны гитары, аккордеоны и духовые. К тому же выбрала неправильный размер, три четверти и только одну сильную долю, когда нужно шесть восьмых и две сильные доли. — Честно говоря, я не выбирала нечто конкретное, — призналась я, удивлённая его мини-лекцией и тем, как он быстро определил на слух, что я пыталась изобразить. — Думала о чем-нибудь радостном, вроде рила… — Это точно не рил, — впервые подал намек на усмешку Эдвард. Я перестала играть и задумалась, получится ли воспроизвести вообще хотя бы что-то. — Не пробовала что-то из легато к примеру? — видимо, приняв мою задумчивость за уныние, предложил он. — Что-то ничего в голову не приходит…я в этом инструменте ещё новичок. Эдвард немного подумал и, мгновенно переместившись за рояль, обратился ко мне: — Знаешь «Дикий горный тимьян»? — Ирландскую народную песню? — оживилась я, немного приподнявшись и уже прокручивая в памяти аккорды. — Шотландскую, — его лицо внезапно приняло очень серьезное выражение, словно он был строгим учителем. — Я читала, что ирландская. — А я точно знаю, что шотландская, — упрямо стоял на своем Эдвард, недовольно поджав губы от моего возражения. — Шотландский вариант — к твоему сведению — был написан примерно за столетие до ирландского и назывался «Холмы Балкихидера». — Ладно, твоя взяла, — сдалась я, удобнее устраиваясь на шезлонге с виуэлой. — Пусть будет шотландская. — Это не вопрос выигрыша в споре, — Эдвард тоже выпрямился на скамье и положил пальцы на клавиши, поглаживая их, словно выбирая, с какой начать, и бросал косые взгляды в мою сторону. — Это констатация неопровержимого факта. «Зануда», — совершенно открыто подумала я, зная, что он услышит эту мысль, но при этом постаралась придать ей безобидную интонацию. Не знаю, получилось ли у меня, но Эдвард не выглядел обиженным, только буркнул что-то непонятное себе под нос. — Мы будем играть или как? — уже вслух спросила я, пока он все еще гипнотизировал клавиши рояля. — Кстати, белый смотрится здесь гораздо лучше, — я кивнула на инструмент, действительно так считая. Белая лакированная поверхность гармонично вписывалась в светло-бежевый интерьер, а позолоченный пюпитр и гравировка производителя прекрасно оттеняли его облик. — Подумал, что в моей жизни не помешает хотя бы одно светлое пятно, — его голос приобрел знакомые уныло-горькие нотки, но потом снова перешел на светский тон, полностью сосредоточившись на черно-белой клавиатуре. — Фа мажор, если ты не возражаешь. Надеюсь, трудностей с этим не возникнет? Или наиграть? — Поехали уже, — я тоже строго взглянула на него, давая понять, что справлюсь. По крайней мере, я на это надеялась. Эдвард начал счет, одновременно постукивая ногой, и взял первые ноты. Я подключилась с третьей, уловив знакомую мелодию. Музыка лилась из-под его пальцев плавно и легко, словно он был с роялем единым целым. Его руки невесомо порхали, едва касаясь клавиш. Было удивительно, как такое невероятно сильное существо, способное раскрошить гранит, может так нежно и трепетно взаимодействовать с инструментом. Он словно гладил и общался на своем языке с роялем. — Чуть помедленнее, — он сделал акцент на сильных долях, кивая головой им в такт, как метроном. — И не забывай про диминуэндо в конце припева, — напомнил он и на всякий случай пояснил: — Ослабление звука. Мы сыграли раз, потом еще другой. Медленно, потом чуть быстрее, и снова медленнее, словно ища подходящий темп. Эдвард периодически останавливал процесс и указывал на ошибки и заставлял повторять фрагмент, чтобы он звучал идеально. Постукивал ногой, чтобы указывать на сильные доли, или кивал головой на особо выразительных тактах. Даже пару раз смотрел только, как играю я, и заменил несколько аккордов, чтобы было удобнее совершать переходы. Через десяток повторений, он решил, что мы, наконец, достигли надлежащего уровня игры. — Неплохо, — вынес он вердикт. — Немного необычно с виуэлой. Но неплохо. Как на счет слов? — Ты предлагаешь мне спеть? — удивилась я. — Я слышал, как ты мычала песню себе под нос, — снисходительно кивнул он. — Слова ты знаешь. — Ну…ладно, — неуверенно согласилась я. Все-таки петь в присутствии постороннего я еще не привыкла. До этого только Джаспер слышал мои завывания, и я не могла гарантировать, что они ему нравились — возможно, он просто умело скрывал то, что я плохо пою. Эдвард-то уж точно скрывать не будет. Я глянула на него и столкнулась с пристальным взглядом — он определенно сейчас слышал все мои сомневающиеся мысли, но ничего не говорил и даже никак не реагировал. Я вздохнула и решительно зажала гриф в руках и поставила пальцы в нужную позицию. Он кивнул и тоже приготовился. Дал мне несколько секунд собраться и, прочитав мою мысленную готовность, заиграл, снова кивая в нужных местах и отстукивая ритм ногой. Oh the summertime is coming And the trees are sweetly blooming And the wild mountain thyme Blooms around the purple heather. Will you go, lassie, go? And we'll all go together To pick wild mountain thyme All around the bloomin' heather. Will you go, lassie, go?..* Не знаю, что там думал Эдвард, но самой мне понравилось. Я просто закрыла глаза и отдалась музыке, позволила пальцам самим скользить по грифу, а словам вылетать наружу. Как тогда, в самый первый раз, когда я взяла в руки виуэлу в магазине, и представила, что никого, кроме меня, вокруг нет. — Неплохо, со словами ты почти не сбиваешься с ритма, — снова подвел итого Эдвард, когда все закончилось, и затихли звуки финальных аккордов. — А после пары недель тренировок сможем сыграть что-то более быстрое, — он увидел мой слегка недовольный взгляд или уловил похожие мысли и добавил, снисходительно пожав плечами: — Доля критичности никогда не помешает. Но если тебе так будет спокойнее, то обычные люди вряд ли бы уловили какие-то недостатки в твоей игре. Разве что натренированные музыканты. Но мы, — он постучал себя пальцем по уху. — Слышим гораздо лучше и больше. Он аккуратно, даже любовно, прошелся ладонями по клавишам и осторожно опустил крышку. Я все еще сидела на шезлонге, ловя редкие солнечные лучи. Некоторые из них проникли в саму гостиную и начали игру бликов на гладкой поверхности рояля. Эдвард тут же отошел на несколько шагов вглубь и, прочитав мой незаданный удивленный вопрос, вздохнул и странным тоном, причудливой смесью ворчливости и смущения, пояснил: — Привычка. — Эдвард, — я окликнула, когда он уже повернулся ко мне спиной, чтобы поспешно и не попрощавшись уйти. — Ты никогда не думал, чтобы учить, а не учиться? — он повернулся и удивленно посмотрел на меня. — По-моему, у тебя отлично получается быть наставником. — Никогда, — он засунул руки в карманы джинсов и в какой-то неловкой досаде поджал губы и покачал головой. — Посмотри на меня. Мне все еще семнадцать, хотя разменял уже целую сотню. — И что? — меня совершенно не смутило его заявление. — А ты посмотри, как выглядят современные люди, — он, наконец, поднял взгляд на меня и вскинул брови, ожидая моих пояснений. — Двадцать первый век на дворе. Условия жизни и медицина скакнули далеко вперед по сравнению с твоим временем. Продолжительность жизни и молодость существенно возросли. Многих взрослых можно принять за школьников или студентов, — я помолчала, окидывая его с ног до головы оценивающим взглядом. — Ты с легкостью можешь жить на одном месте лет до двадцати пяти. А если немного сменить стиль одежды и поработать над волосами, то вполне сойдешь и за хорошо сохранившегося тридцатилетнего. Эдвард ничего не ответил, только смотрел на меня какое-то время, а потом бесшумно и быстро скрылся в доме. Я услышала тихие голоса на кухне — видимо, он зашел поздороваться с Эсме. Я не стала мешать, откинулась на шезлонге и прикрыла глаза. Мы с Эдвардом по-прежнему балансировали на грани непонимания и взаимного недовольства, но сегодня, пока мы разучивали нехитрую песенку, все было просто и понятно. В воздухе витало нечто вроде облегченного смирения, и я пыталась сохранить в себе это ощущение. Этой ночью я особенно плохо спала, постоянно пребывая между реальностью и сном. И в этом промежуточном состоянии где-то на границе моего зрения и слуха, на самом краю моих ощущений я была на той стороне. Изнанке, Лоа… Как угодно. Но под моими полузакрытыми веками то и дело всплывали размытые образы множества дорог и черные стебли травы. В такие моменты я острее обычного ощущала, как внутри, в районе солнечного сплетения, что-то неустанно шевелится. Словно те самые нити, о которых говорил Гектор, что связывали меня с моим телом — да, теперь именно моим — ослабляются, распускаются и снова затягиваются. Так было практически каждую ночь, но я научилась быстро покидать или вообще не доходить до того места, и плавно погружаться в обычный сон. Но сегодня мне никак не удавалось вытянуть себя с пограничного состояния. Я списывала все на банальное волнение. Следующим вечером, Джаспер и все остальные Каллены отправятся в Сиэтл. После долгих наблюдений, прогнозов Элис, предположений Карлайла и нетерпения Эмметта была выбрана окончательная дата. В тот день совпадало несколько удачных моментов, и всем, на самом деле, уже не терпелось разобраться с потенциальной угрозой практически у самого порога. Я же оставалась в Форксе, подальше от опасности, в надежных стенах дома и Чарли за стенкой. Это было разумно, но оставляло меня мучаться в жутком неведении, что будет происходить в самой гуще событий. Джаспер обещал связаться со мной сразу же, как все закончится, но до этого мне предстояло несколько часов быть в подвешенном состоянии и волноваться за него, за всех. Джаспер был настроен оптимистично, но моя паранойя нашептывала противным голоском, что он вполне может делать вид для моего успокоения. Я старалась отгонять гнетущие мысли, не думать вообще ни о чем. Иногда это даже получалось. Я тихо вздыхала, стараясь не шевелиться. Джаспер все чувствовал, но продолжал терпеливо гладить меня по голове, иногда он едва слышно напевал какую-нибудь мелодию, и я чувствовала, как его губы двигаются возле моего лица. На краю черноты под закрытыми веками снова мелькнул образ перекрестка, в мое лицо дунул потусторонний ветер, не холодный и не жаркий, никакой, просто поток неуловимого воздуха прошелся по мне и тут же исчез. Я зажмурилась, и все пропало. Чуть приоткрыла глаза: я снова была в своей комнате. Я пошевелилась, устраиваясь поудобнее, и снова попыталась очистить все мысли и заснуть. В дверь громко постучали. Я резко распахнула глаза и лежала неподвижно. Снова громкий стук. Только спустя пару секунд, я поняла, что стучали даже не в мою комнату, а во входную дверь внизу. Я продолжала неподвижно лежать, ожидая, когда Чарли откроет и выскажет все тому, кто решил заявиться к нам посреди ночи. Но все было тихо. Снова стук. — Джаспер… — начала я, привставая. И только сейчас поняла, что на кровати лежу я одна. — Что за…вот дерьмо. Ну разумеется. Я все-таки уснула и провалилась на изнанку. Только в этот раз она, как и в самом начале, больше не была перекрестком. Тихое перестукивание когтей по дереву возвестило о моем старом добром защитнике. Я повернулась к изголовью — на нем, склонив голову и изучающе смотря на меня черными бусинами глаз, сидел ворон. Я устало повалилась на подушку, зажмуриваясь и изо всех сил пытаясь вытянуть себя в реальность. В груди беспокойно завозилось нечто большое и распирающее меня. Еще один громкий и долгий стук, заставивший меня вздрогнуть. Я никак не могла сосредоточиться. А перестукивание ворона в этот раз только мешало. Я стала считать вдохи и выдохи. Раз-два-три… -У-ух, — тихо раздалось где-то сбоку. Я повернула голову на звук. За окном, на карнизе сидела пестрая сова и сверкала желтыми глазами. Я в ответ уставилась на нее. Мы молча смотрели друг на друга, а потом она ухнула еще раз, моргнула и взмыла в воздух, задев пушистым крылом оконное стекло. Я оторопело продолжала пялиться на пустой карниз, не понимая до конца, что предвещало первое появление совы здесь. Настойчивый стук, казалось, в этот раз снесет дверь с петель. Я пыталась не обращать на него внимания. И тут меня словно на поводке потянуло с кровати, прочь из комнаты, вниз по лестнице. Я не успела понять, как стояла прямо напротив входной двери. Ворон уже сидел на своем привычном месте — моем плече. Еще один короткий стук. Я потянулась к ручке, одновременно прислушиваясь к звенящей тишине вокруг. Не было никаких шепотков и шорохов, и я надеялась, что мои руки знали, что делали. Я повернула ручку и открыла дверь. На пороге стояла Мари, в коротком, до колена, красном сарафане и неизменным тюрбаном на голове, в этот раз синего цвета. Она недовольно смотрела на меня, скрестив руки на груди и изогнув красивую густую бровь. Я была удивлена и раздражена: она напугала меня до чертиков, а теперь еще и смотрела на меня, словно на провинившуюся студентку. — А по-другому никак нельзя было дать о себе знать? — буркнула я. — Я думала, уже пришли по мою душу все ангелы ада. — Скоро так и будет, — резко бросила Мари и кивнула на крыльцо. — Давай-ка присядем. Я с опаской выглянула наружу и осмотрела двор и дальние кусты. Они стояли почти неподвижно, едва шевеля листвой на слабом ветру. Двор был темен и пустынен, только я и Мари составляли островок живого тепла посреди безлюдного мрака. Я даже не видела улицы и леса за домом, казалось, мир заканчивался там, где обрывался газон. Дальше очертания становились все более размытыми, туманными, пока не переходили в черно-серое сплошное ничто. Словно мир вокруг нас постепенно стирали ластиком. — Здесь никого нет, — Мари проследила за моим взглядом. — Пока я тут, по крайней мере. Но лучше бы мы были на перекрестке — там теням сложнее спрятаться. А здесь они могут скрываться за каждым кустом. И очень хорошо видят твой дом. Я села на верхнюю ступеньку крыльца. Мари опустилась рядом, подобрав платье и вытянув босые ноги. — О чем ты хотела поговорить, что так настойчиво тарабанила в мою дверь? Не понимаю, зачем я вообще открыла тебе… — Потому что я тебя позвала. Гри-гри, что сделала тебе Люсинда, не только защищает, но и при необходимости помогает быстро связаться. — Он поможет от теней? — чего-то подобного стоило ожидать, поэтому я не особо удивилась. — На первое время. Ресурсы любого амулета, находящегося в реальности, существенно ограничены, когда дело касается этого места. Он лишь даст тебе время, — она пристально посмотрела на меня и продолжила: — Они уже близко. Тени сгущаются, я почти не могу их сдерживать. Думаю, там собралось не меньше пяти колдунов — слишком много теней. Один или два столько не смогут контролировать. — Что мне делать, когда они придут? — Попытаться остаться в своем теле, пока я не разберусь с ними. — Кто это вообще такие? Я не понимаю. Ты все время говоришь — они, они. Кому я могу быть нужна? — Жалкое отребье, возомнившие себя великими жрецами вуду, — с презрением кривилась Мари. — Мечтающие жить вечно и править миром. Они получили запретные, сокровенные знания, но нисколько их не ценят. Не понимают всей природы дара, который им достался, — она помолчала, качая головой. — Откуда они узнали про обмен телами? Мне казалось, такому не учат всех подряд. — Так и есть. Или было, — видимо, у Мари долго копились злость и негодование, и сейчас она словно была рада, наконец, высказаться. — Раньше о ритуале знали лишь единицы. И это гарантировало, что только достойные смогут обеспечить себе долгую, а может, и вечную жизнь. Те, кто соблюдают правила, знают все риски. Сам Приам, тот, кто собрал по крупицам все знания и создал этот ритуал, или восстановил, настаивал на них. — Ты ведь знала его лично, верно? — прищурилась я. — Да, знала, — после недолгого молчания ответила она. — Вампир сразу заподозрил меня, — усмехнулась, имея в виду Джаспера. — Он у тебя прозорливый. Гектора мне удавалось водить за нос несколько лет. — И сколько…сколько тел ты поменяла? — я с ужасом представляла, сколько людей пало жертвами ее желания жить. — Очень много. И я помню их всех, — она с усмешкой взглянула на меня, видя мое выражение лица. Я надеялась, что на нем не проступило брезгливости или отвращения. — Осуждаешь меня? Я никого не обманывала и не принуждала. Все они шли на это добровольно. Но тебе и таким, как ты, не понять. В этом и была ошибка Приама. — О чем ты? — Он стал набирать учеников, когда осел в Новом Орлеане. Так он нашел и меня. Сначала это были избранные единицы, потом круг расширился. А вскоре он начал приглашать и белых. И всем передавал свое знание. Я говорила ему, что это опасно, но он не слушал, — она покачала головой и скривила губы. — Тщеславный глупец — вот кем он в итоге оказался. Как и все мужчины, — она с вызовом посмотрела на меня. — Он даже стал перемещаться только в тела белых. Совсем из ума выжил. Никто из вас никогда не сможет постичь всю глубину нашей веры, вы только извратите ее. Так и вышло. — Почему именно из нас? Это отдает расизмом, знаешь ли… Вы придумали этот варварский ритуал. — Вот видишь. Ты не понимаешь, — она приблизила свое лицо ко моему. — Это не расизм, девочка, нисколько. Мне плевать, какого цвета твоя кожа, если ты действительно доказала бы, что достойна таких знаний. Но ваша раса… — она помолчала, словно подбирая слова. — Вы — завоеватели, потребители…разрушители. Вы только берете и ничего не отдаете взамен. В своем высокомерии вы возомнили, что можете управлять всеми остальными. Но это не так. Приам доказал это, когда был самым обыкновенным рабом. Грязью под ногами у белых господ, — я хотела возразить хотя бы что-то, но она вскинула руку, словно не желая слушать мои доводы. — Вы забыли, что такое жертвенность. Если вообще когда-либо знали. А этот ритуал — суть жертвенность. Как и многие другие обряды и практики. Ничего нельзя взять, не уплатив соответствующую цену. Особенно в мире Лоа. Даже такие, как твой вампир, платят за свою силу и бессмертие вечной жаждой и окаменевшим навеки телом. А те отбросы, которым Приам открыл свои тайны, высасывают из Лоа все, что могут получить, и не желают останавливаться, не желают платить по счетам. Видела, сколько теней на перекрестке? Это все последствия их дел. Если так будет продолжаться, тот мир может закрыться для всех нас навсегда. — И какую жертву приносишь ты? — В ритуальный круг со мной всегда входит только моя дочь, — она долго молчала, прежде чем ответить. — С самого рождения я готовлю ее для этого. Каждое поколение есть своя Мари Лаво. — Дочь?! Ты что же приносишь детей в жертву? — К тому времени, как мы проводим ритуал, она становится абсолютно взрослой, испробовавшей все, что пожелала. И это не убийство, сколько раз еще говорить. Это обмен. Она не умирает, а тихо доживает в моем теле свою жизнь в комфорте и заботе. — Значит, сейчас ты в теле своей…? — я даже не могла произнести вслух. — Теперь это мое тело. — Тогда где… — меня тут же осенило. — Та старуха в качалке! Это твое прежнее тело! — кажется, я потеряла дар речи и могла только таращиться на женщину, сидящую передо мной и говорящую о каких-то моральных и нравственных ценностях, жертвенности, когда сама забирала тела своих детей. — Я же говорила, — она с холодным выражением лица пожала плечами, не удивившись моей реакции. — Таким, как ты, никогда не постичь суть нашей веры и нашей жизни. Она была права. Я не понимала. Вообще. Для меня все ее слова были чем-то неестественным. И я не собиралась разбираться в этом. Единственное, что было в моих планах — это решить вопрос с теми, кто хотел посягнуть на мое тело, и забыть навсегда Мари Лаво, ее убеждения и веру. Я больше не хотела ничего спрашивать и выяснять. Мне с лихвой хватило и того, что было. Поэтому я просто молчала и смотрела в никуда. — Теперь к делу, — словно и не было жутких признаний минуту назад, деловым тоном заявила Мари. — Когда они придут к тебе — думаю, это вопрос нескольких дней, может, неделя — ты позовешь меня. Сразу же. Разорви гри-гри, вынь камень, порежь ладонь и сожми его в кулаке. Во сне ты этого сделать не сможешь, поэтому, если вампира не будет рядом, чтобы разбудить, засыпай в защитном кругу. — Как я узнаю, что они придут? — Поверь, узнаешь. Не думаю, что они постучатся тебе в дом. Так что, жди теней. — А где будешь ты? — я представила, как Мари снимала номер в местном мотеле, кишащем клопами и тараканами, и подавила улыбку. — Я буду ждать их здесь, — она обвела рукой темное пустое пространство вокруг и встала. — Когда они возьмутся за тебя, сразу же выдадут себя. Я нервно сглотнула, не особо желая, чтобы за меня кто-то брался. Это звучало, как нечто очень рискованное и страшное. Но вряд ли у меня был выбор. Я тоже поднялась. Мари без предупреждения схватила меня за руку и дернула. Меня поддел знакомы крюк и через мгновение я открыла глаза в собственной комнате и сразу же почувствовала успокаивающий холод лежащего рядом Джаспера, тут же повернувшегося ко мне. На следующий вечер все Каллены были в полной готовности. Большая часть отправится в Сиэтл уже через пару часов. Последними убегут Джаспер, Эмметт и Розали. Я не до конца понимала, почему они решили разделиться, но не вмешивалась. Им было виднее. Я же могла только изводить себя тревогой, самыми ужасными картинами будущего и злиться на то, что следующую ночь мне предстояло трястись в ожидании новостей. Одно было хорошо — мне скорее всего не удастся уснуть, а значит, для меня все будет относительно безопасно. Да, я пыталась найти хоть какие-то плюсы в сложившейся ситуации. В гостиной дома Калленов царило непривычное оживление. Последний раз я видела всех в сборе, когда Джаспер приводил меня знакомиться. С тех пор дом при моем приходе как правило пустовал. Карлайл, Джаспер и Эдвард склонились друг к друг и что-то обсуждали. Розали неподвижно сидела на диване и безостановочно переключала каналы на такой скорости, что я до сих пор не понимала, как телевизор не перегорел, а пульт не сломался. Элис в непривычно нервном для нее состоянии поправляла свежие цветы в вазах по всей гостиной. Она проходила их уже по третьему кругу. Эсме просто тихо сидела и делала вид, что читает журнал, какой-то архитектурный вестник или что-то в этом роде. И только Эмметт был доволен всем и сиял, как начищенный цент. Он в нетерпении ходил кругами, потирая руки и улыбаясь во весь рот. Наверняка, представлял, как отрывал головы новорожденным, и другие выступающие части тела. Мне даже стало немного жаль бедняг-вампиров, которым предстояло столкнуться с этим здоровяком с несколько маниакальной улыбкой на лице. Я больше не могла выносить это напряжение, царившее в помещении и внутри меня. В груди большим комком застрял страх, а чуть ниже, где-то под ребрами, ворочался неприятный клубок, словно дергающий за ниточки меня из тела. Я не знала, были реальны ли эти ощущения, или лишь плодом моей воспаленной тревожной фантазии. Однако я явственно и все сильнее с каждым днем ощущала тянущее чувство внутри. Мари сказала, что они рядом, осталось несколько дней. Вряд ли они придут сегодня, но я все равно решила перестраховаться, когда уйдет Джаспер, и насыпать защитный круг вокруг кровати, как меня однажды научила Мари. Оказалось, что все необходимое у меня уже и так было — досталось даром от хозяйки вуду-лавки в квартале Треме. Что ж, самое время было испробовать подарок в действии. Я тихо вышла на террасу, на которой еще вчера играла на виуэле. Сегодня я просто подошла к ограждению и, облокотившись, вдохнула прохладный вечерний воздух с запахами смолы и свежей зелени. Прямо передо мной высилось высокое дерево с раскидистыми ветвями, по которым даже человек вполне мог спускаться и забираться в дом. Первые салатные листочки колыхались надо мной, и я сорвала один из них, потерла между пальцами, тут же почувствовав липкий сок на коже и сладковатый аромат. Я поднесла уже смятый листок к носу и вдохнула его, пытаясь не думать об армии вампиров в Сиэтле, тенях за моей спиной, Джаспере, который может пострадать. Вообще ни о чем не думать. — Тебе не стоит так бояться. Все мы знаем, на что идем, — раздался прохладный голос за спиной. — К тому же, нас будет достаточно, чтобы справиться с кучкой новорожденных. Я обернулась и увидела стоящую в проеме Розали, которая скрестила руки на груди и смерила меня не слишком довольным взглядом, словно мой тревожный вид нарушал всеобщую ауру их готовности. — С чего ты взяла, что я боюсь. Скорее просто волнуюсь. Она подошла ближе и оперлась слева от меня, смотря куда-то в темноту леса. — Не надо быть Джаспером, чтобы это понять. Твое сердце стучит так быстро, что я не успеваю считать удары. Я устало вздохнула, пытаясь успокоиться и замедлить пульс, который действительно уже стучал у меня в ушах. Не представляю, что могла слышать Розали, находясь так близко. Наверное, для нее он звучал, как колокол. — Спасибо. — Я делаю это не для тебя. Джаспер — да, но не я. Эти вампиры угрожают моей семье. Я отправилась бы даже, если бы тебя не было. Так что не стоит благодарить. — Знаю, — кивнула я. Для меня не было открытием ее настороженное отношение ко мне. Наверное, должно пройти немало времени, чтобы эта красотка подпустила меня чуть поближе. — Я не про армию. Спасибо, что разговариваешь со мной и пытаешься успокоить. — И не пытаюсь, — усмехнулась она, не желая признавать свою доброту, которую тщательно скрывала за маской чопорности и высокомерия. — Просто озвучиваю очевидные вещи. — Ладно, как скажешь, — не стала спорить я и из вредности все же добавила. Просто, чтобы немного позлить ее. — Но все равно спасибо. Мы постояли в молчании какое-то время. Я продолжала сминать листок, рассматривая переплетение ветвей надо мной. Розали уставилась прямо вперед, в глубину леса, и неподвижно замерла, словно заледенела. Меня до сих пор поражала эта их особенность — замирать внезапно и становиться практически статуей самому себе. — И когда вы планируете… — она неопределенно повела рукой в мою сторону, будто не отела произносить слова вслух. Но я поняла ее и так. — Не знаю, — пожала плечами. — Нет никакой точной даты. Осень, может, зима… — А если ты захочешь детей? — после недолгого молчания спросила она, ведя именно к тому, что ее изначально и интересовало. — Ты думала об этом? — Полагаю этот вопрос не имеет смысла в нашей ситуации, — я задумывалась над общими перспективами и последствиями, среди которых были и дети — да, но не более. Дети были для меня далекой перспективой, когда я еще не знала Джаспера, а теперь и вовсе стали недосягаемы. Я не видела смысла зацикливаться на этом. — Потому что выбор я уже сделала и заранее приняла все, что случится со мной после него. — А вдруг ты сделала неправильный выбор? — она в упор посмотрела на меня. По ее глазам я поняла, что этот вопрос для нее важен. Что она хочет действительно понять. Поэтому подавила растущую злость на ее упрямство. — Розали, я не совсем понимаю, чего ты от меня хочешь добиться, — стараясь сделать тон нейтральным, начала я. — Мне что теперь, удавиться, что я люблю его, что выбрала его со всеми плюсами и минусами? Или ты хочешь предложить мне бросить его и тем самым обесценить все, что уже есть между нами? Найти другого мужчину, человека. Выйти за него замуж, родить кучу детей. Это в твоем понимании правильный выбор? — Вовсе нет, — нахмурилась она. — Но ты должна понимать все последствия твоего выбора… Мы ведь не живем толком. Застыли во времени и пространстве без единого движения и развития. Ты точно готова к такому? Подумай. Все мы не выбирали, кем стать. А у тебя выбор есть. «Вот ведь насела, упрямая» — Нечего думать, Розали. Давно уже все обдумано и решено, — я тоже перешла на холодный тон, но потом все-таки смягчилась, решив, что у нее наверняка были веские причины так зацикливаться на теме детей. — Я понимаю, что в твоей жизни, вероятно, случилось что-то такое, что заставляет тебя сожалеть о чем-то. И я уж точно не та, кто будет тебя чему-то учить или что-то доказывать. Не знаю, почему ты решила, что я буду тоже предаваться унынию и скорби по непрожитой жизни. Так вот, не буду, — я перевела дыхание и продолжила, пытаясь донести до нее окончательную мысль. — Мне, знаешь ли, тоже выбора не дали, когда закинули в это тело. Я ни о чем таком не просила! Лежала бы сейчас спокойно в своем гробу и разлагалась потихоньку. А может наслаждалась вечностью на каком-нибудь райском пляже. Но я тут, разгребаю все это дерьмо, потому что мне досталось тело с прицепом из неприятностей. Я как чертов магнит для сверхъестественного! Вампиры, оборотни, еще черт знает кто — все хотят меня сцапать. Далеко ходить даже не надо — твой малохольный братец до сих пор иногда буравит меня своим жутким взглядом, словно я ограбила и убила его любимую бабушку! И я все еще планирую жить долго и счастливо. Представь себе! Почему бы и тебе не попробовать? — Ты ничего про меня не знаешь, и уж точно не понимаешь, — мрачно ответила она, поджав свои красивые губы. — И не сравнивай себя и меня. У меня все было по-другому. — Может, и так, не спорю, — я начала закипать. — И возможно, когда-нибудь ты поделишься со мной своей историей, и тогда я все пойму. Но, бога ради, перестань переносить свои личные проблемы на всех вокруг! Твои желания и сожаления — это не желания и сожаления всех остальных в мире. Так что, знаешь что, Розали, иди-ка ты на хрен! — я залезла на ограждение террасы и легко переступила на толстую ветку, собираясь спрыгнуть на землю, до которой было не больше метра. В последний момент я все же обернулась на стоящую Розали, слегка опешившую от того, что ее послали. Кажется, раньше с ней такого не случалось. Ну, всегда бывает в первый раз. — И раз уж ты снизошла до того, чтобы дать мне такой ценный совет с высоты своей жизненной мудрости, то тогда я просто обязана ответить тебе взаимностью. Хватит нянчиться со своим неудовлетворённым материнским инстинктом. Может, наконец, станешь полезным членом общества, раз уж так хочется быть человеком вместо того, чтобы бесполезно страдать вечность напролет. В этом мире миллионы детей, оставшихся без родителей и никому нет до них дела. А многие из них все бы отдали, чтобы быть кому-то нужными. Это так, для размышления. С этими словами я спрыгнула на мягкую землю и быстро пошла на подъездную площадку перед домом, чтобы забраться в машину и подождать там Джаспера. Мне было немного стыдно за свой срыв, особенно когда я вспомнила, что в этот гребанном доме не существовало понятия приватности. И наш милый разговор слышали абсолютно все. Я надеялась, что Эмметт не примчится сейчас защищать честь своей пары и не вызовет Джаспера на дуэль.***
— Ну и зачем все это, Роуз? — Джаспер стоял у входя на террасу, облокотившись об оконное стекло. — Я думал, мы уже все выяснили. Естественно, он слышал весь разговор. Как и остальные. Он не спускал с Изабель своего внимания с того момента, как она вышла на террасу, и слышал все от первого до последнего слова. Остальные обратились в слух, когда разговор перешел на повышенные тона. Он ощущал на себе общую неловкость, от которой просто густел воздух, и растерянность, но продолжал обсуждать с Карлайлом детали плана. Вот раздался короткий смешок Эмметта, когда Изабель окрестила Эдварда малохольным. Джаспер услышал твердый и глухой звук тычка и быстрое: — Кажется, это она про тебя, Эд. — И не смотрю я на нее так, — будто бы даже обиделся брат. — То есть то, что ты малохольный — не отрицаешь? — сквозь приглушенный смех выдавил Эмметт. Еще один тычок, и смех Эмметта стал немного громче. Джаспер мог ощущать, как от него заколебался и завибрировал воздух. Сразу всех отпустило, каждый снова переключился на свое дело, абстрагируясь от того, что происходило на террасе. Живя бок о бок столько лет, они с горем пополам научились не прислушиваться к тому, что происходило в соседних помещениях. Джаспер услышал, как Изабель, спрыгнув, тихо приземлилась на землю, и через минуту хлопнула дверь машины. Только тогда он вышел к Роуз. Она неподвижно стояла и смотрела туда, где пропала фигурка Изабель, словно до сих пор не могла отойти от ее слов. Он чувствовал ее замешательство, гнев, обиду и аккуратно накрыл ее успокоением, терпением и толикой надежды, уравновешивая разбушевавшиеся эмоции внутри нее. Она повернулась к нему и прошла мимо, бросив на ходу: — Не нужно постоянно меня успокаивать, Джас. Я вполне способна справиться и сама. Но все же он уловил от нее дуновение благодарности, которое она поспешила выдавить, но было уже поздно. Джаспер спрыгнул с террасы вслед за Изабель, разве что ему для этого не потребовалось дерево. Девушка сидела в машине, погрузившись в раздумья. Салон заполнило чувство вины и легкий стыд. — Тебе не стоит беспокоиться. Роуз переживет, — он погладил ее по руке. — Я не хотела ее обидеть, правда, — она нервно закусывала губу. — Пожалуй, стоит попросить у нее прощения…и у Эдварда тоже. У нас с ним вроде что-то стало налаживаться… надеюсь, я все не испортила. — Думаю, они тебя прекрасно слышат, — он улыбнулся, улавливая уже без раздражения и злости фырканье Роуз где-то в доме, и завел машину. Чуть позже, в комнате Изабель, когда она перебирала тетради на завтрашний день и методично укладывала в рюкзак, Джаспер решил спросить. Он задумывался над этим и раньше, каждый раз удачно отмахиваясь, но сегодняшний настойчивый вопрос Розали не давал ему покоя. — Изабель, ты уверена на счет детей? — начал без прелюдий он и мгновенно почувствовал ее злость, она подняла голову и посмотрела в упор на него, ожидая продолжения. — Для многих это важно. И мы вполне можем…рассмотреть варианты. — Да что ты? — она вскинула бровь. — И какие? О, а выбирать отца для моего ребенка мы тоже будем вместе? Или как ты себе это представляешь? Джаспер поджал губы, сдерживаясь. Ему не понравилось, куда зашел разговор. А воображение уже начало работать на полную катушку, и его было не остановить. Он вздохнул и прикрыл глаза. — Просто хочу точно знать, что ты будешь счастлива. — Я и буду. С тобой, — уже мягче ответила она. — И, если честно, я совершенно не представляю, как смогла бы родить, вырастить и воспитать ребенка от другого, не от тебя. Джаспер промолчал. Уж он то успел представить все очень хорошо, в красках, и в самых разных вариациях. И ни одна ему не понравилась. Потому что в каждой из них, ему пришлось бы делить Изабель с кем-то, а это было последнее, чего он хотел, даже если бы все происходило в стерильных лабораторных условиях. Любую ее часть, даже саму малую, он давно привык воспринимать как свою. Нет, это было невыносимо. Но если бы она действительно захотела, пожалуй, он смог бы найти в себе силы поступиться на время инстинктами. Подлокотник стула, на котором он сидел, треснул под его рукой. — Джаспер, — Изабель подошла к нему, распространяя тревогу. Он посмотрел на ее беспокойное лицо и с трудом, но все же взял себя в руки. — Не думай об этом. Если вдруг мне все же приспичит, то я найду как удовлетворить свой разбушевавшийся материнский инстинкт. Джаспер смотрел в ее синие глаза, и не видел ни капли сомнений или сожалений, не ощущал того же и в ней самой. Изабель смотрела только на него, крепко держась за его руки, словно боялась, что он исчезнет. Забавно, но того же самого боялся и сам Джаспер. За все то время, что они провели вместе, их чувства будто срослись в единое целое и резонировали на одной частоте, в унисон. Возможно, так и должно быть в вампирских парах — он никогда не задавался этим вопросом. Хотя если припомнить, то Эсме и Карлайл обычно излучали похожие тональности эмоций. Как и Роуз с Эмметтом. Как теперь и у них с Изабель. Он вздохнул и, наконец, все отпустил. Он верил ей и верил в нее. Больше он никогда не вернется к этому вопросу, только если Изабель сама не решит. Для них все уже было предопределено, поздно было сворачивать на другой путь. — Но мы всегда можем не прекращать попыток, — уже абсолютно спокойно и шутя, прошептал ей Джаспер, вдыхая теплый запах и чувствуя, как под его губами на шее ускорился пульс. Изабель вибрирующе рассмеялась, подставляясь под его руки и губы, но потом замерла и посмотрела на стену, за которой находилась комната Чарли, и тихо вздохнула. — Он наверняка снова догадался, что ты здесь, — потерлась об его щеку и отстранилась, но Джаспер ее удержал, притягивая к себе. — Он почти сразу засек меня, как только я начал оставаться у тебя, уж не знаю как, — Джаспер понял это, как только уловил настороженность и внимание с соседней комнаты. Чарли в ту ночь почти не спал и чутко прислушивался к тишине за стенкой. Он послал шерифу слабую волну спокойствия и доверия, все равно ничего интересного он бы не услышал. Изабель тогда спала, как убитая. — Но сегодня ему не до нас, уж поверь. Я чётко слышу ещё одно сердцебиение. Изабель удивлённо расширила глаза, а потом довольно улыбнулась, а затем в ней загорелось любопытство, от которого она тут же смутилась. — Я… пожалуй, не хочу знать никаких подробностей… — Иди сюда, — Джаспер тихо рассмеялся ее стыдливости. Он все еще сидел теперь на сломанном стуле и потянул ее на себя, усаживая на колени и целуя. — У нас осталось пара часов, хотя Эмметт скорее всего заявится даже раньше. Так что не будем терять ни секунды. Как Джаспер и предполагал, Эмметт с Розали пришли через полтора часа и застыли на краю леса, в тени тех самых деревьев, что когда-то давно облюбовал и он сам, наблюдая за Изабель. — Надеюсь, ты успел надеть штаны, Джас, — гоготнул Эмметт. — Потому что ещё пара секунд, и я войду к вам, если ты не выйдешь сам. Джаспер снисходительно закатил глаза, а Изабель вопросительно на него посмотрела. — Эмметт, — только и казал он, открывая окно. — Мне пора. — Будь осторожен, все вы будьте, — она совсем извелась, хотя он даже ещё не ушел. — Не верится, что Эсме тоже будет во всем этом участвовать. — Все будет хорошо, Изабель. Это закончится очень быстро. Мы больше добираться до Сиэтла будем, чем драться, — он погладил ее по щеке, успокаивая, лаская и обнадеживая. Он уверенно посмотрел на нее, зная, что обязательно вернётся и собирался вернуть и всех остальных. — А Эсме…не обманывайся ее невинным видом. Она все ещё вампир и сможет за себя постоять. И Роуз все время будет рядом, она не даст ее в обиду. Джаспер дождался ее неуверенного кивка и, не став больше тянуть, неслышно выпрыгнул в окно и поспешил в сторону леса, где тускло светились две пары золотистых глаз. Он чувствовал тревогу Изабель ещё несколько километров, пока она совсем не ослабла, соединяясь с ним тонкой нитью, а потом и вовсе исчезла. К тому времени они уже с Эмметтом и Роуз покинули Форкс. Джаспер слегка поднажал, чуть обгоняя их, чтобы не слушать скабрезные шуточки брата. Ему нужно было полностью сосредоточиться и вытеснить все лишнее, что будет мешать в Сиэтле. Стоило им приблизиться к заброшенным складским помещениям на окраине порта, как он почувствовал типичные запахи мусора и скопления молодых вампиров, от которых, стоило подуть ветру, несло ещё свежей человеческой кровью. Большинство из обитавших здесь новообращённых совсем одичали. Их практически не выпускали из замкнутого пространства заброшенных складов, а еду приносили не так уж и часто, отчего те наверняка вынуждены были бороться за нее, а в приступе голода отрывать куски плоти, когда впивались в вены. Джаспер не видел всего этого, но перед глазами вспыхивали знакомые картины прошлого, где все происходило именно так. Другие тоже чуяли неприятный смрад, заставляющий инстинктивно подбираться и вставать в защитную стойку. Они собрались в паре сотен метров с подветренной стороны, Питер и Шарлотта тоже были там. Они выглядели непривычно сосредоточенными и серьезными. Джаспер улавливал от всех беспокойство, напряжение, а ещё лёгкий страх Эсме, нетерпение Эмметта, сожаление Карлайла. Со стороны действующих портовых терминалов доносились громкие лязгающие звуки погрузочных работ. Все снова было рассчитано так, чтобы привлекать минимум внимания. — Сегодня их семнадцать, двое сбежали пару недель назад, — доложил Питер. — Остальные последний раз кормились примерно в то же время, так что сейчас злые, как черти. — Мне вот интересно, почему не сбежали остальные, если некому за ними следить? — вклинилась Роуз, то и дело морщась и ведя носом. Да, к такому аромату ещё надо привыкнуть. — Хороший вопрос, — Питер совершенно по человечески почесал затылок. — Мы думаем, их запугали. Днём, даже в пасмурное время, они сидят в укрытии и на улицу носу не кажут. — Где они сейчас? — перешел к делу Джаспер. — В северо-восточной части большинство, слоняются без дела, ещё трое отошли к действующим складам. Они вполне могут решиться сами напасть на людей. — Значит, не будем терять времени, — подвёл итог Джаспер. — Питер, ты с Элис за этой троицей самых смелых, а как закончите, сразу к нам. Джаспер ещё заранее прикинул основную тактику и пришел к выводу: сколько бы они с Питером не наставляли, им все равно придется туго. Поэтому он решил сделать боевые пары, как однажды заметил в одном из южных вампирских кланов. Весьма эффективная стратегия, и они бы смогли победить, если бы не осторожность Марии и его дар, которым он просто разрушил все доверие в парах. Элис и Питер, Шарлотта и Карлайл, Роуз, Эсме и приглядывающий за ними Эмметт, который в паре особо не нуждался, просто потому что в бою перетягивал все одеяло на себя. Эдварда он практически без раздумий взял с собой, ему необходимо было знать, что происходило со всеми, и телепатия брата была просто находкой. — Джаспер, ты сможешь использовать свой дар на новорожденных? — прервал его размышления Карлайл. — Только в самом начале. Как только мы все смешаемся, я рискую накрыть и вас. — Ну хватит, — чуть ли не простонал Эмметт. — Пошли уже. Вон те двое здоровых парней, чур, мои. Они как раз стояли на одной из крыш ближайших складов, и было вопросом времени, когда вампиры заметят их. Краем глаза он заметил, как Элис и Питер неслышными тенями скользнули в темноту и растворились среди сваленных груд мусора. Джаспер тоже не стал терять времени и на всей скорости побежал. Он не стал оглядываться и ещё раз объяснять правила — все было уже несколько раз сказано и отточено. Их заметили спустя несколько секунд — Джаспер смог отвести их внимание ненадолго. На него обрушились их голод, страх и накопленная злость. Молодые вампиры набросились на них, как стая бешеных псов, спущенных с цепи. Оскаленные губы, жуткое неживое выражения лиц, словно на них были посмертные маски, горящий алым огнем глаза и глухое рычание… Он словно снова вернулся на пустоши Юга, где все провоняло кровью и пылью, где не было ничего, кроме отчаянья, безнадеги и редких перекати поле, встречающихся на пути. Джаспер знал, что их битва закончится очень быстро, счёт был на пару десятков минут. Но ему казалось, что время замерло, и он бежал в густом желе. Не прошло и минуты, как он поднырнул под первого вампира, прущего мощным тараном и не видящего ничего вокруг, а Джасперу казалось, что они сражались уже не меньше часа. Он ловким движением схватил ногу нападавшего и оторвал. Тот ещё продолжал быстро ползти и извиваться, стараясь добраться до любой цели, но подбежавший Эдвард закончил дело, оторвав голову и руки. Повсюду слышались скрежет отрываемых конечностей и громыхание сталкивающихся тел, рычание и вопли. Джаспер проскочил между двумя громилами, что были среди новообращённых смотрителями, взяв со спины в захват одного из них. Этот оказался посообразительнее своих подопечных, смог вырваться, и тут же оказался на земле, припечатанный его ногой. Джаспер не стал состязаться в боевом искусстве, не было времени, ещё сильнее вжал ботинок в шею, накрыл его утомлением и, почувствовав ослабшее сопротивление, не медля ни секунды с треском отделил голову, потянув за волосы. Второй громила пытался достать Эдварда, но каждый раз хватался за воздух и злился ещё больше. Эдвард напал со спины, скрутив руки и вгрызаясь в шею. Джаспер с разбегу толкнул вампира в грудь, и снова уши пронзил металлический лязг, не хуже того, что звучал неподалеку, где грузили тяжёлые контейнеры. Секундная передышка дала ему осмотреться. Эмметт, словно разбушевавшийся циклоп, разве что без дубины, крушил все своими огромными ручищами, рыча и смеясь одновременно. Это было по истине жуткое зрелище, и если бы Джаспер не знал брата, подумал, что столкнулся со спятившим потрошителем. Он сносил конечности и таранил своим телом молодых вампиров, и они падали кеглями на землю. А Эмметт просто наступал на них и одним прыжком крошил головы в труху. Карлайл с Шарлоттой работали быстро и методично. Ловкая маленькая вампирша запрыгивала на врагов, беря их головы в стальной капкан, пока отец как можно быстрее разбирался с ними. Даже в такой ужасной и бесчеловечной заварушке, он старался быть жестоким ровно столько, сколько было необходимо, чтобы обездвижить и устранить. — Джаспер, — голос Эдварда прорезался среди шума битвы. — Эсме и Роуз не справляются. Джаспер помчался со всех ног, пробиваясь сквозь оставшихся новорожденных. Одних он просто раскидал в разные стороны, предоставив веселиться Эмметту, другим двоим размозжил головы, столкнув со всей силы друг о друга, так, что крошево их плоти смешалось друг с другом. Ещё одного он отодрал от себя, когда тот вцепился в него сзади, и кинул в сторону Эдварда. Брат уловил его мысли и, оттолкнувшись от стены, поймал кувыркавшегося в полете вампира и вместе с ним с диким грохотом, разнося кучи сваленных паллетов в щепки, упал на грязную, заляпанную въевшейся кровью землю. Треск, хруст, короткое завывание, и Эдвард выбрался из груды хлама, отряхиваясь и брезгливо отшвыривая голову со все ещё осмысленным выражением в глазах. Джаспер бежал дальше, туда, где Роуз отбивалась сразу от двух вампиров, одной из которых была ещё совсем девчонка, тоненькая и пугливая. Он чувствовал ее страх и видел, как она слегка приседала в немом ужасе, но все ещё продолжала скалиться. — Что ты с ней возишься, Роуз? — выкрикнул он, подбегая и хватая девчонку за шею, приподнимая над землёй. Она билась и трепыхалась, порыкивая, но он быстро закончил ее попытки вырваться, сдавив шею и крутанув голову на триста шестьдесят градусов. Роуз зло посмотрела на него, пока с каким-то остервенением дралась с другим вампиром. Ещё секунда, и она схватила его, поднырнув под быстрый удар, и со всей силы дернула за ногу. Джаспер схватил за другую, и плоть вампира не выдержала, разорвавшись пополам. Розали со злостью кинула половину туловища: — Она была совсем ребенком. — Она была машиной для убийств. Стоило тебе отвернуться, и она вгрызлась бы тебе в шею. Джаспер не стал слушать ее возмущения, прекрасно зная все доводы. Он все равно сделал бы это снова, и неважно, что там видела в этой девочке Роуз. Он прыгнул на пару десятков метров и приземлился как раз рядом с Эсме, которую прижал к стене ещё один крупный вампир. Сколько же они обратили здоровяков? Он убил по меньшей мере троих, столько же и Эмметт… Джаспер отцепил уже клацающего пастью новорожденного, но тот все же успел цапнуть Эсме за плечо. Несколько секунд бесполезных телодвижений, когда вампир пытался драться с ним, но Джаспер снова не стал поддаваться, оглушил липким подавляющим страхом, заглушил всю уверенность и желание бороться, а когда противник застыл, таращась на него расширенными зрачками, повалил его на землю и раскрошил ему голову, со всей силы обрушив на него удар ноги. Он мог бы, как обычно просто успокоить и наслать усталость, но этот вампир распустил свои клыки на Эсме, Джаспер чувствовал нахлынувший на нее страх конца, и не сдержался. Ботинок развалился вместе с головой вампира. Джаспер скинул его, за ним и второй, оставшись босиком. Именно поэтому он и не любил никогда работать ногами — никакой обуви не напасешься. Во времена вампирских войн ему порой приходилось снимать сапоги с трупов. Джаспер прогнал мелькнувшие воспоминания и обнаружил, что стало непривычно тихо. Он оглянулся и понял, что все закончилось. Также внезапно, как и началось. Они все стояли посреди разбросанных частей тела и витающей в воздухе мелкокристаллической пыли. Отряхивались, оглядывали себя и других в поисках повреждений, неверяще осматривали плоды их драки. Почти никто не избежал укусов на руках и шее. Повезло разве что Эдварду и Элис, за счёт своих телепатии и ясновидения они не дали укусить себя ни разу. Джаспер осмотрел и себя, у него добавилось парочка на ладонях, а он даже не заметил в пылу борьбы. — А неплохая была заварушка, а? — ухмыльнулся довольный Эмметт, отпинывая ползущую к нему руку, перебиравшую пальцами, словно бледный паук-альбинос. — Я бы не отказался ещё от парочки заходов. — Как-нибудь без меня, — с отвращением проворчала Роуз, осматривая свои руки, словно не верила, что вот ими только что убивала. — Надеюсь, больше никогда не придется в таком участвовать. Это отвратительно, — она посмотрела на Джаспера, уже совершенно по-другому, теперь наконец понимая, каким был его мир до Калленов. Он чувствовал ее даже не сочувствие — понимание, и злость, но не на него, а на несправедливый мир, в котором могло твориться подобное. — Надо все собрать и сжечь, — произнес Питер, и все они резко пришли в движение, лишь бы только не стоять и рассматривать это омерзительное побоище. Спустя полчаса они шли по темным и почти безлюдныи улицам города. Эмметт и Роуз отделились и помчались в сторону залива, чтобы смыть с себя вонь вампиров и пепел, что осел на них. За ними ушли Карлайл и Эсме, поблагодарив Питера и Шарлотту и заручившись их обещаниями навестить их в Форксе. Эдвард и Элис шли чуть позади, переговариваясь без слов. Они ждали его, чтобы тоже отправиться домой. — Мы ещё пару дней побудем здесь, наконец без кучи вампиров под боком, — сказал Питер, когда они подошли к дому, где все это время его друзья жили. — Куда потом? — Джаспер обменялся с ним рукопожатиями, осторожно и быстро обнял Шарлотту. — Не знаю. Лоттс хочет куда потеплее, к океану, — он с улыбкой посмотрел на нее. — Хотя я, убей меня, не понимаю, зачем. Мы с таким же успехом можем плавать у берегов Антарктиды. Шарлотта рассмеялась, одарив его загадочной улыбкой, будто только она одна знала ответ. И была точно уверена, что сколько бы Питер не ворчал, он все равно пойдет за ней. — Мы всё ещё ждём знакомства, — напомнила Шарлотта, взглянув на Джаспера. — Как набегаетесь, приходите, — в этот раз легко согласился он. — Вы знаете, где меня найти. Джаспер бежал домой с лёгким сердцем. Почти все закончилось. Он набрал сообщение Изабель и тут же получил ответ. Она до сих пор не спала. Зато теперь у нее будет пара часов, чтобы наверстать сон, пока он доберется до Форкса и смоет с себя грязь. Они втроём дошли до порта и остановились на самом дальнем пирсе, чтобы незаметно спрыгнуть в воду. Элис с наслаждением потянулась, будто бы ей это было нужно на самом деле. Сначала он почувствовал вспышку внезапной, беспричинной тревоги и только потом обернулся и увидел заметную в неестественной позе Элис. Она так и застыла с вытянутыми руками, словно хотела взлететь, ее глаза быстро бегали, просматривая нахлынувшее видение. И судя по всему, там не было ничего хорошего. Джаспер терпеливо ждал, когда оно закончится. Внутри зашевелилась собственная тревога, которую он не мог объяснить. Она толкала его вперёд, что-то делать, двигаться, но не стоять на месте. Эдвард нарушил молчание первым: — Надо срочно домой, — он не стал дожидаться остальных и прыгнул в воду, по которой тут же прошла полоска быстрой ряби, исчезающая вдалеке. Что он там увидел в голове Элис, Джаспер мог только гадать, хотя в глубине уже подозревал самое страшное. Взгляд Элис сфокусировался, и она посмотрела расширенными глазами на него. — Изабель… Дальше он не слушал и не ждал сестру. Он уже был под водой, разрезая ее и догоняя Эдварда, который всегда был самым быстрым. Но только не сегодня. Джаспер плыл стремительно, не видя ничего вокруг, кажется, он даже проредил пару косяков рыб и теперь с него на скорости смывало мелкие чешуйки и плавники. Он выбрался на берег и, ни секунды не останавливаясь, побежал, даже не трудясь оббегать мелкие деревья и кусты. Он бежал самым коротким путем в Форкс и в голове билась одна мысль: только бы успеть.