Чонин мог бы сказать, что из него выжали все соки. После вчерашнего он довольно долго приходил в себя. Часов в двенадцать ночи он сходил перекусил, в зале клуба оказался Феликс, который завалил расспросами, пока вёл парня в этакую столовую, чтобы накормить его. Сидя за столом и почти засыпая, Ян поведал старшему почти обо всём, что происходило в его комнате этим вечером, хотя это было необязательно. Феликс тоже через такое проходил, и не раз, а потом появился Хëнджин, который вытянул его из лап монстра и показал другую сторону секса, показал, что есть удовольствие обоих партнёров, а не только одного. Минхо этого не понять, он знает лишь себя и своё удовольствие, а на чужое он плевать хотел. Да, это неправильно, но этого альфу не изменить.
***
Чонин сейчас отдал бы всё, чтобы спокойно подремать и не знать, что такое алкоголь и прочее. Но некий Хан Джисон сразу же после выступления утащил его к барной стойке, где заказал несколько разновидностей шотов. Сегодня определённо точно можно расслабиться и забыть об этих глупых похотливых самцах, которые оказались более ненасытными, чем обычно. Это показалось довольно странным Чонину, но как будто от его слов что-то изменилось бы.
Ян опрокидывает в себя стаканчик алкоголя и блаженно прикрывает глаза. По телу разливается тепло и умиротворение, пухлые губы растягиваются в улыбке, с них срывается протяжный вздох. В голове на секунду мелькают картинки как воспоминания о вечере, проведённом с Минхо, брови съезжаются к переносице. Омега нервно дёргает головой и фыркает. Было бы странно, если бы весь этот ужас пришёлся, ему по вкусу.
Чонин прикрывает глаза, слегка улыбается. Он удивлён, но после ремешков плëтки не осталось ничего, что могло бы остаться. Ни следов ни синяков, просто ничего. Это радует. Наверное, омега больше никогда не захочет повторить это и испытать те довольно неприятные ощущения. Приятно было лишь ощущать жар чужого тела и касания горячих пальцев на теле и горячие сухие губы, которые оставляли множественные метки и поцелуи на теле. Остальное было намного менее приятно, даже больно. Чонин действительно хотел убежать, уйти и раствориться, ведь стерпеть такое не каждому под силу, а ему так тем более.
Чонин негромко вздыхает и подпирает голову рукой, оглядывает зал, который погружён в полумрак, и отмечает, что сегодня людей как-то больше, чем обычно. Ах да, сегодня же выходной день, суббота, если быть точным. Чонин мог бы пойти потанцевать, но втискиваться в это месиво тел желания особого нет. Музыка чуть приглушена, давая посетителям возможность общаться друг с другом, не сильно крича.
Ян прикрывает глаза в наслаждении, делая очередной глоток коктейля, и улыбается, чувствуя как тепло расползается по телу и расслабляется ещё сильнее.
Хорошо. Парень откидывает голову назад, чуть шире улыбается и проводит языком по губам. Он отмечает, что сегодня в клубе довольно прохладно и жар тел не способен нагреть такое огромное пространство. По телу бегут мурашки от лёгкого дуновения ветра. Чонин оборачивается к Джисону, который жадно выглядывает кого-то, и клонит голову слегка вбок, чуть выгнув бровь.
— Джисон-хëн, кого ты всё выглядываешь? — спрашивает Ян и поворачивает голову в сторону скопления людей, слегка хмурит брови и пожимает плечами. Если Хан решил вдруг высмотреть Минхо, то это очень странно, ведь обычно Ли не предпочитает ютиться в толпе, да и не любитель он сидеть в самом клубе. Он обычно либо развлекается с кем-то, либо по делам сбегает. Джисону ли об этом не знать. — А-м.. Может выйдем на улицу? Мне немного поплохело, — Чонин потирает виски пальцами и выдыхает. Снова появилась эта острая реакция на какофонию запахов, которая просто сводит парня с ума. Он поднимается со стула, оставляет свой бокал в сторону и выдыхает громко.
— Конечно, Йен-а. Но ты обращался к врачу по этому поводу? — Джисон вскакивает со своего стула, тоже оставляет бокал в сторону и подходит к младшему. Он кладёт свою руку на его плечо, смотрит карими глазами в чёрные и слегка хмурится. Чонин неопределённо качает головой, поджимает губы и вздыхает. Хан виновато смотрит на него и спешно ведёт в сторону выхода, гладит успокаивающе по спине и вздыхает.
Прохладный вечерний ветер пробирается под одежду, заставляет мурашки бежать по коже и слегка дрожать. Но возвращаться в клуб пока что совсем не хочется, ведь сейчас так хорошо. Глоток свежего воздуха отрезвляет и заставляет уголки губ приподняться в лёгкой улыбке. Чонин с довольным видом слегка откидывает голову назад, негромко мычит от удовольствия.
Так хорошо. Очень хорошо. Намного лучше, чем сидеть среди этой какофонии запахов.
Вечер вступает в свои полные права. Солнце садится за горизонт, небо сначала окрашивается красно-оранжевыми цветами, плавно переходит в розовые, пока не темнеет, становясь тёмно-синего цвета. Осень вступила в свои полные права и установила свои порядки. И это как-то нехорошо. Светает поздно, темнеет рано. Чонин был бы рад, если бы круглый год было лето. Белые ночи, тепло, солнце. Летом всегда хорошо. Можно много и долго гулять, не кутаясь в эти тяжёлые одежды, можно не бояться, что заболеешь (конечно, если в прохладную погоду не полезешь купаться), можно делать много чего ещё летом. Помнится, в детстве Чонин очень любил ездить к бабушке за город на каникулы. Там он с местными парнями и девчонками чего только не делал. И шалаши строил, и на речку ходил, даже клубнику, яблоки и крыжовник с чужих огородов воровал.
Было весело. Но всё всегда заканчивается. Грустно, но такова жизнь. На десятом году своей жизни Чонин впервые познал боль от смерти родного человека. Бабушка его умерла по непонятной причине, точнее сказать маленький омега просто ничего не понял. То ли у неё были проблемы с сердцем, то ли сахарный диабет был, как выяснилось намного позже.
Невольно погрузившись в воспоминания, Чонин не сразу замечает, как к клубу подъезжает чёрная машина марки Hyundai. Он смотрит строго перед собой и совсем отказывается возвращаться в реальный мир, застряв где-то среди своих тёплых воспоминаний. В нос ударяет аромат какао, такой сильный и, если быть честным, неприятный, хотя Чонин очень даже любит какао и шоколад. Ян слегка оборачивается, чтобы взглянуть на очередного посетителя, но ему это ничего не даёт в общем-то. Он лишь отмечает, что альфа средних лет выглядит статно. На нём идеально сидят брюки и пиджак, обувь представляет собой чёрные туфли на небольшом каблуке. Наверное, статус его не позволяет одеваться по другому.
Что ж, у богатых свои причуды.
Спустя ещё несколько минут омеги решают вернуться в зал. Чонин нехотя плетётся позади Джисона, устало оглядывается. Раз уж он выпил и составил Джисону компанию, то может старший отпустит его? Хочется спать. Ян уже видит спасительную барную стойку, на которой сможет удобно расположиться, подперев голову рукой, чтобы наблюдать за тем, как оживляется зал. Всё же это ночной клуб, и люди приходят сюда вечером или ближе к полуночи.
Чонин будто по прихоти судьбы решает остановиться. Ох как невовремя. На спину приходится сильный удар чужого тела. Какой-то незнакомый омега врезался в Чонина и убежал к диванчикам, даже не посчитав нужным извиниться. Ян недовольно шипит, провожая наглеца взглядом, и разминает спину и плечи немного. Хорошо, что в зале темно и никто не увидел бы его неловкого приземления лицом на пол, если бы такое вдруг произошло. Этот незнакомец довольно сильно впечатался в Чонина и действительно был вариант, что тот упадёт.
Хорошо, что этого не произошло.
Чонин присаживается на высокий барный стул, заказывает себе газированной воды и в ожидании подпирает голову рукой. Он сначала разглядывает профиль Джисона, а после и вовсе позволяет взгляду расфокусироваться и будто бы смотрит сквозь предметы. Парень залпом опустошает стакан и с благодарной улыбкой отдаёт его бармену. Снова он принимается разглядывать зал, слегка хмурит идеальные брови и поджимает губы, когда аромат како снова доносится до его носа. Невольно парень оглядывается и удивленно вскидывает брови, когда замечает того альфу, которого увидел на улице и того омегу, который врезался в него.
Ну надо же.
— Чонин-а, ты слишком сильно сверлишь взглядом двери. Приведение увидел что ли? — голос Джисона возвращает Чонина на землю. Омега выходит из своих мыслей какими бы они не были и оборачивается к нему.
— Всё хорошо, Джисон-а. Я, наверное, пойду отдыхать, — Чонин слезает со стула, машет Джисону рукой и медленным шагом направляется к своей комнате. По пути он отшивает какого-то подростка, который явно перепил спиртного и увидел в нём игрушку на ночь. Вроде бы элитный клуб, а впускают сюда таких юнцов. Этому альфе, кажется, и девятнадцати нет. Джэмин и Минхо будут недовольны охранниками, это точно.
Пройдя в свою обитель, Чонин мысленно радуется тому, что наконец-то уляжется и уснёт. Он внутренне ликует, когда проходит в ванную комнату, чтобы умыться, и недолго думает, чтобы прийти к выводу о том, что стоит немного расслабиться и посидеть в горячей воде.
Омега негромко вздыхает, включая тёплую воду, и слегка улыбается. Отчего-то он радуется тому, что не видел сегодня Минхо, даже взглядом с ним не пересекался. Альфа будто бы испарился.
Оно и к лучшему. Чонин скидывает верх одежды, оглядывает себя в отражении зеркала, кривит губы в подобии улыбки и качает головой. От плëтки на нежной коже груди не осталось и следа, хотя омега надеялся увидеть засечки. А про бёдра лучше молчать, ведь как раз-таки на них остались засечки от ногтей альфы и еле заметные следы от подушечек пальцев. На шее красуются уже побагровевшие засосы и укусы, которые, кажется, ещё не скоро сойдут. Чонин рад бы их спрятать ото всех, но на самом деле он терпеть не может одежду с длинной горловиной. Да и все знают, что он провёл вечер с Минхо, зачем скрывать последствия этого вечера?
Ян забирается в ванну, откидывается на бортик и прикрывает глаза. Вода ласкает его кожу, греет её и расслабляет. В голове образовывается пустота, мысли не хотят собираться в кучу. Омега со вздохом ведёт кончиками пальцев по груди, щекочет кожу, от чего мурашки разбегаются по ней стремительно быстро. Рука спускается по груди ниже, на живот, гладит кожу и слегка пощипывает её. Чонин обводит языком свои губы и слегка тянет их уголки вверх в подобии улыбки. Кончиками пальцев ведёт по бёдрам, по синякам сияющим на них, поджимает губы. На секунду он пугается того, что может произойти в следующий раз, но успокаивает себя мыслью о том, что следующего раза может не быть. Может Минхо недоволен остался, кто знает.
Как хорошо, что омега не знает о том, что альфа остался более чем доволен.
Откинув голову назад, Чонин негромко втягивает носом воздух. Мурашки бегут по коже, когда он мимолётно касается пальцами своего члена, который спокойно лежит между стройных ножек и не подаёт признаков возбуждения. Парень поджимает губы, слегка хмурится и дёргает головой. Что он, чëрт возьми, делает? Зачем и с какой целью ласкает себя? В памяти на миг возникает воспоминание о том, как пальцы Минхо касались его
там, и щëки заливает ярко-красный румянец. Чëрт. Это был его первый раз. За всю свою недолгую жизнь омега даже не касался себя. Во время течек он предпочитал не засовывать в себя ничего, что могло бы напоминать член и помочь снять боль и напряжение. Да что там. Он даже пальцами себя не касался. Пока он жил с некими родственниками, то предпочитал подавлять свой запах и течку таблетками, убивая свой молодой организм, ведь человечество пока ещё не придумало таких препаратов, которые не имели бы побочных эффектов.
Будто бы воровато оглядевшись по сторонам, омега обхватывает свой небольшой член пальцами, проводит рукой от основания до головки и издаёт короткий мычащий звук. То что он не касался себя никогда
там, не отменяет того факта, что он дрочил. Как же без этого. Но почему вдруг именно сейчас появилось желание засунуть пальцы в свою
не девственную дырочку и попробовать сделать так же приятно, как ощущалось, когда делал это Минхо. Чонин тихо втягивает воздух через нос, бегло проводит языком по губам, смачивает их, ощущая, как липкие капельки предэякулята пачкают пальцы, но делают скольжение проще. Он оглаживает головку большим пальцем, тычет ногтем в уретру, негромко шипит и закатывает глаза от удовольствия.
Вода шумно льётся, разбиваясь о дно, её капельки разлетаются и прилипают к стенкам ванны, после стекают с них и возвращается в общую массу воды. К этому шуму добавляются негромкие мычания и стоны и еле слышные звуки хлюпающей смазки. Чонин сильнее сжимает пальцы, замедляет свои движения. Он слегка сводит ноги вместе и откидывает голову назад, с его пухлых губ продолжают срываться короткие стоны, бëдра подрагивают, ресницы трепетно дрожат, порхают словно крылья бабочки. Омега опускает свободную руку к сфинктеру, касается его пальцами и закусывает губу. На подушечках пальцев чётко ощущается вязкая смазка, которая мелкими дорожками изредка стекает по ягодицам. Чëрт. Надо было заниматься этим на кровати.
Ноги дрожат от возбуждения, хриплые стоны заполняют небольшую ванную комнату, становится несколько жарче. Чонин через силу отрывает руку от члена, упирается ею в бортик ванны и медленно поднимается. Он упирается этой же рукой в стену, выгибается в спине, оттопыривая задницу, и заводит другую за спину. Касается колечка мышц пальцами, гладит кожу вокруг и слегка нажимает.
Хороший отдых, ничего не скажешь. Пальцы легко входят внутрь на одну фалангу, а омега слегка кривит и поджимает губы. Приятного пока мало, только непонятные ощущения от чего-то инородного внутри.
Ян слегка двигает пальцем, проверяет и выдыхает громко, прикрыв глаза. В голове всплывают мысли о том, что он делает что-то неправильно, но не в плане своих движений пальцами. Просто это странное желание возникло из ниоткуда и нарушило такой долгожданный покой. Омега громко вздыхает, распахивает глаза и выгибается в спине. На пробу он проталкивает пальцы глубже и удивленно выдыхает, ведь надеялся на хотя бы лёгкую боль, но никак не… удовольствие? Чонин раздвигает пальцы внутри себя и закусывает губу от ощущения того, как стеночки ануса раздвигаются под напором пальцев. Парень слегка двигает кистью руки взад-вперёд, толкается глубже, но до простаты ещё далеко и есть вариант, что он до неё не достанет, хотя, надо признать, пальцы у него довольно длинные.
Чонин уже увереннее двигает пальцами, буквально трахает себя ими. Смазка хлюпает приглушённо из-за шума воды, стоны становятся протяжнее и громче, возбуждение внизу живота разгорается словно пожар, член дёргается и с головки падает капля предэякулята, по бёдрам стекает смазка, перемешивается с капельками пота и всё ползёт ко дну ванны. Омега громко стонет, обхватывая свой возбуждённый член пальцами, и надрачивает, уперевшись лбом в прохладную влажную поверхность стены. С его губ уже слетают хрипы, колечко мышц сжимается вокруг пальцев, а член пульсирует сильнее. Чонин делает завершающие фрикции и пачкает стену белёсыми капельками. Он сильнее вжимается лбом в стену, тяжело дышит и сводит ноги вместе, лишь бы не упасть. Его грудь тяжело вздымается, волосы на затылке взмокли и спутались слегка.
Недолго времени уходит на то, чтобы парень пришёл в себя. Отлипнув от стены, он сканирует взглядом беспорядок, который сам же устроил, и оборачивается к крану, чтобы переключить напор воды на душ и смыть последствия своего жгучего любопытства и интереса. После он моется сам, внутренне сгорая и пища от того, как приятно пульсирует колечко мышц. Покидая ванную комнату, он делает себе пометочку, что, наверное, стоит купить бутылочку смазки, на случай, если его снова приспичит подрочить ни с того, ни с сего.
Прикрыв дверь ванной комнаты, Чонин поднимает голову, сканирует взглядом комнату и вздыхает. Наконец-то.
Его любимая кровать. Парень падает на кровать, лицом зарывается в одеяло и раскидывает ноги, руки в стороны. Он готов заснуть прямо так, не накрываясь и на находя удобную позу. Он вымотался, а ведь это только начало. К тому же, через неделю аукцион, к нему нужно подготовиться, хоть омега и не очень-то этого хочет. Но кто его вообще спрашивать будет? Он товар, его тело – тоже товар, которым распоряжаются посетители. Такими темпами омег совсем обесценят и будут использовать как игрушек для утех. Альфы словно звери, которые видят лишь добычу и бросаются на неё, не раздумывая. Не все. Конечно, не все. Есть нормальные, но таких на самом деле очень и очень мало. Среди нормальных альф Чонин знал только своего отца. Юнхо никогда бы не подумал, чтобы использовать омег в качестве.. хм.. сосуда, который можно было бы накачать спермой, как бы глупо и ужасно это ни звучало. К тому же Юнхо был верен своей жене, очень её любил, и на других не смотрел от слова совсем.
Чонин негромко нервно вздыхает и морщится. Стало прохладно и резко захотелось спать, поэтому он всё же забирается под одеяло, укладывается поудобнее и прикрывает глаза, наслаждаясь тишиной и медленно уходя в царство Морфея, чтобы забыться до утра.
***
— Прекрати, х-хëн… — омега со страхом и слезами на глазах смотрит на высокого альфу, выставляет маленькие ладошки вперёд, защищаясь, и делает маленькие шаги куда-то вглубь комнаты. Он дрожит, шмыгает носом и сводит бровки домиком. Аромат альфы давит, отчего голова кружится, а горло будто сдавливает невидимая рука. Чонин упирается в стену, дёргается, когда его зажимают между ней и сильным телом, и прижимает ладони к широкой альфьей груди, пытается оттолкнуть. Снова. Снова этот старший брат зажимает его, пугает и душит своим невыносимым ароматом текилы, от которого голова кружится, но не в хорошем смысле, как обычно это бывает от приятных ароматов. Дышать становится тяжелее, мурашки бегут по телу, когда горячие руки находят своё место на худых бëдрах мальчика, а руки только сильнее вжимаются в широкую груди, силясь оттолкнуть. — Ну пусти же! Отстань, — омега откровенно плачет, дёргается и шипит, когда его бедро с силой сжимают, а после ногу закидывают на чужое. Мальчишка сжимается весь, становясь ещё меньше, чем есть на самом деле, и остервенело скидывает со своей щеки чужую ладонь и…
***
Чонин резко открывает глаза, вскакивает на кровати. Он хлопает глазами, с уголков которых стекают предательские слëзы, и потирает щеку. Ту самую, на которую альфа во сне клал свою руку. В комнате темно, ничего не видно и лишь тишина является единственным спутником омеги. Сколько сейчас времени, интересно? Наверняка уже за полночь. Оно не лучше. Сон как рукой сняло, а потому Чонин даже не знает, чем может заняться. Он лишь дышит глубоко, пытаясь восстановить дыхание и успокоить быстро бьющееся сердце, которое стучит, кажется, так громко, что сможет перебить музыку в зале.
Чëрт. Почему этот сон вдруг приснился ему? Может как напоминание о том, что все альфы… не такие хорошие как хотелось бы? Наверное. Чонин ненавидит своих каких-никаких родственников, а альф тем более. Альф, которые видели в нём доступного омегу. Даже дядя его и тот делал двусмысленные намёки, которые омега конечно же не понимал, будучи ребёнком, а потом и подростком. Но всё же больше пугал его брат. Альфа часто зажимал его, касался своими руками чуть ли не самых интимных мест, а после просто всё переводил в шутку и смеялся так противно. Чонин, наверное, на всю жизнь запомнил этот мерзкий полный насмешливости смех.
Чонин вскакивает с кровати, спешно одевается и вылетает из комнаты. Он довольно сильно толкает дверь, отчего та громко хлопает, привлекая к себе внимание Джисона и Феликса. Они ещё не спят? Неудивительно. Брови Хана в удивлении взлетают вверх, он смотрит на Ли и кивает в сторону Яна. И что они тут забыли? Феликс обходит Джисона и спешно подходит к Чонину, который смотрит отчего-то недовольно. Ян отступает от парней на шаг назад, решив вернуться в комнату, но тут же останавливается и вздыхает. Может, стоит поделиться с ним? Но с другой стороны не хочется вываливать на них помои своей души и свои страхи.
— Чонин, всё хорошо? Ты… ты кричал, — Феликс выглядит сконфуженно, слегка растерянно. Он оглядывает Чонина, слегка приподнимает брови, замечая в свете ламп мокрые дорожки на бледных щеках, и подходит ещё ближе, приобнимает его за плечи. — Чонин, ты можешь поделиться с нами, да, Джисон? — Ли слегка улыбается, когда замечает, что Джисон утвердительно кивает в ответ, и прижимает Чонина ближе к себе. Джисон подходит к ним поближе к ним, пристраивается рядышком с Феликсом и слегка клонит голову вбок, чтобы взглянуть на Чонина немного под другим углом и мысленно отметить, что тот действительно плакал и влажные ресницы и уголки глаз тому подтверждение.
— Я… Сон нехороший приснился просто, мм, не берите в голову, всё хорошо — машет рукой Чонин и передëргивает плечами. Он опускает голову и поджимает губы, чувствуя как глаза наполняются слезами, и резко отстраняется от парней, быстро преодолевает расстояние до двери и скрывается за ней. Ян прижимается к наглухо закрытой двери спиной, тихо всхлипывает и сползает по ней на пол. Его ноги дрожат, сердце гулко бьётся, а в горле образовывается ком. Давно он так не плакал и не чувствовал себя так подавленно после какого-то сна. Да и такого рода сны перестали сниться уже очень давно, чему омега несказанно рад. Сегодня просто это что-то из ряда вон выходящее.
— Йен-и!! Пожалуйста, открой, давай поговорим, — голос Феликса сейчас такой низкий, чуть хриплый. Парень стучит в дверь и очень просит Чонина открыть её, ведь переживает. Джисон к нему подключается спустя несколько секунд, но их голоса тут же смолкают, а на смену им приходит довольно мягкий голос Джэмина, от которого Чонин только злиться начинает и его некая грусть уступает лёгкой злости. Но он молчит, продолжает негромко всхлипывать и сжимает волосы на макушке пальцами, слегка оттягивает их. Он надеялся, что похоронил все воспоминания о том ужасе, но сегодня его мозг доказал обратное. Чëрт. Чëрт, чëрт, чëрт! Больно. Чонин просто отказывается верить в то, что всё, что происходило тогда было реальностью.
— Я… извините, я не…
— Ты выйдешь из комнаты, и мы спокойно поговорим, Гранат — голос Джисона такой… успокаивающий. Кажется, он хорошо мог бы спеть колыбельную, чтобы убаюкать Чонина, или прочитать сказку или просто что-то сказать, чтобы Ян точно успокоился. — Или мы позовём Минхо и… — Чонин резко вскакивает с пола, с размаха открывает дверь и простреливает всех присутствующих недовольным, даже злым взглядом чёрных глаз. Феликс издаёт непонятный нервный звук и отступает на пару шагов назад, примирительно выставив руки перед собой.
— Я же сказал, что всё хорошо. Чего привязались? Идите спать — Чонин проскакивает мимо альфы и омег непозволительно быстро, бежит прямо по коридору и скрывается за углом, оставляя старших в полнейшем недоумении и волнении.
***
Минхо делает короткую затяжку, перекатывает сигарету между губ и зажимает в уголке. Прохладный ветер из приоткрытого окна теребит его рыжие волосы, холодит кожу, пуская по ней толпы неприятных мурашек. Альфа негромко вздыхает и прокашливается, вдохнув сигаретный дым. Он хватается за горло, но совсем скоро всё проходит и он вновь возвращается к курению. Время медленно приближается к часу ночи, а Минхо ещё не ложился, ведь перебирает бумаги, чтобы не выкинуть важные ненароком. Важных в общем-то не так много, в основном это договора на поставку товаров от компании Дэхви. Минхо не горит желанием во всём этом разбираться, но это лучше, чем наблюдать рожи отца и будущего мужа, сидя на неком «семейном» ужине. Аж мурашки по телу. Дэхви точно сумасшедший, но Минхо более не противится его решению женить его на этом папочкином сыночке, ведь уже разработал план, как от него избавиться раз и навсегда.
Альфа потирает лицо ладонью, тушит сигарету в пепельнице и откидывается на спинку стула, предовольно урча. Его мышцы затекли и, если честно, он не отказался бы от хорошенького массажа, но так как на ум приходит только названный муж, то это желание отлетает так же, как и скомканные листы в мусорное ведро. Минхо отодвигает от себя все документы, негромко зевает и потягивается. Может стоит поехать в клуб? А почему бы и нет? Омеги наверняка соскучились по нему. Да и хочется расслабиться, но пока что не в плане секса, а просто выпить и затянуться кальяном.
Ли поднимается из-за стола, зачëсывает волосы назад, хватает телефон и покидает кухню, не забыв выключить свет. Он накидывает на плечи ветровку, натягивает ботинки на ноги и выходит из дома, закрывает дверь на ключ. На улице довольно холодно и влажно, как будто вот-вот пойдёт дождь. Альфа передëргивает плечами и спешит к машине, чтобы поскорее сесть в неё и поехать в клуб. Что-то всё же его туда тянет, но понять, что именно, он не может.
Минхо гонит по совершенно пустой трассе, изредка притормаживая перед пешеходными переходами и «лежачими полицейскими», закуривает сигарету и открывает окно. Действительно пошёл дождь. Крупные капли воды падают на лобовое стекло, «дворники» стирают их, но всё новые и новые капли украшают стекло. У осени свои причуды, вероятно. Целую неделю может быть тепло, даже жарко, а потом внезапно могут начаться дожди. Погода очень нестабильна, от того некоторых людей нередко настигают головные боли, может быть, даже усталость. Про детей и говорить нечего, ведь они сильнее и острее всех реагируют на резкие перепады погоды.
Припарковав машину, Минхо выбирается на свежий воздух, выдыхает, подняв голову к небу, и слегка улыбается. До двери, ведущей в клуб, какие-то пять метров, которые преодолеть – раз плюнуть. Ли зачëывает волосы назад, убирая их от глаз, и делает довольно спешные шаги вперёд по направлению к зданию, в котором громко играет музыка, перебивая все остальные звуки в и за его пределами.
Ли уже готовится открыть дверь и зайти в здание, но вместо железной ручки в его руках оказывается дрожащее тело омеги, а в нос вместо кальянного запаха и аромата алкоголя забивается клубничный. Минхо удивленно открывает глаза, опускает взгляд и ещё больше удивляется, наблюдая за Чонином, который судорожно извиняется и пытается выбраться из цепкой хватки. Омега мычит и недовольно поджимает губы, скидывая с себя чужие горячие руки.
— Маленьким мальчикам в такое время положено спать. А милым омегам в таком заведении тем более, — альфа говорит строго, но с долей насмешки в голосе. Он всё ещё не отпускает омегу из плена своих рук и лишь сильнее сжимает их. На секунду его простреливает жгучий интерес, когда он замечает влажные уголки глаз и волосы, а ещё покрасневшие щёчки.
— Хëн! Наконец-то! — голоса Джисона и Феликса сливаются воедино. Омеги выглядят растерянными и даже недовольными. Карие и голубые глаза прожигают спину Яна, брови Феликса слегка сведены домиком, а губы поджимаются, когда Чонин виновато опускает голову и отходит от Минхо на добрый метр, становясь где-то в стороне. Выглядит он откровенно
хорошо плохо: заплаканное лицо, красные глаза, мокрые волосы, вероятно, он умывался, подрагиваюшие руки и губы. Минхо хмурится, ведь совсем не понимает причины такого состояния омеги.
— Что у вас произошло? — Минхо потирает пальцами переносицу, смотрит на омег, переводит взгляд с одного на второго, с второго – на третьего и так по кругу, но добивается лишь молчания и судорожного вздоха со стороны Чонина. — Ну!
— Минхо-хëн, ребята! Всё хорошо. Простите, что заставил вас изрядно погоняться. Я… — Чонин замолкает, подавляя всхлип и пытаясь задержать слëзы, которые уже готовы выйти наружу сплошным потоком. Этот сон знатно пошатнул его нервы. Наверное, он мог бы всё рассказать или же попросить оставить его в покое по-нормальному, без слëз и истерик, но не смог. Нервная система словно дала сбой, а страх только увеличил адреналин в крови. Сейчас омега ощущает себя загнанным в угол зверьком, который только и может либо жалобно скулить, либо рычать и кидаться на всех подряд. — Моё сознание решило поиздеваться надо мной, подкинув страшные моменты из моей подростковой жизни… Простите, — да, может быть это совсем не то, что хотели услышать Джисон и Феликс, но это пока единственное, что смог выдавить из себя Чонин, не захлëбываясь слезами.
— Возвращайтесь в комнаты, мальчики. Чонин, идём со мной, — Минхо не тратится на сочувствия и переживания. Он машет рукой, а другой обхватывает тонкое запястье омеги, который тут же вырывает руку из захвата и шарахается в сторону. Ли поджимает чуть пухлые алые губы и хмурит идеальные брови, вновь обхватывает запястье омеги пальцами и тянет за собой. Чëрт. Зачем он вообще это делает? Как будто ему интересна причина страданий омеги. Но, раз уж всё вот так странно вышло, стоит, наверное, выслушать это
милое никчёмное создание. — Не противься моей воле, омега. Ты будешь делать то, чего хочу я — фыркает Ли и сильнее сжимает пальцы, тянет парня за собой и на секунду оборачивается через плечо, чтобы взглянуть на грустное лицо и отметить, что Ян снова на грани слëз.
Под удивленными взглядами людей, которых не видно в полумраке зала, Минхо и Чонин проходят к комнате омеги, тот открывает её дверь и впускает альфу, после входит сам. Он ëжится, чувствуя прожигающий взгляд на себе, и прикрывает глаза, поджимает губы.
Ну что такое? Надо же было нарваться еа Минхо?... Чонин явно недоволен собой – Минхо понимает это по хмурому виду, поджатым губам и нахмуренным бровям. Нельзя отрицать то, что Чонин всё так же мил и красив, даже когда хмурится и злится. Но так же это очень забавно. Но не сейчас. Сейчас Минхо ожидает внятного рассказа, желательно с некоторыми пояснениями. Ему всё ещё интересно, почему же от своих воспоминаний Чонин решил сбежать за пределы клуба. Он имеет право знать, наверное.
Омега присаживается на кровать, прижимается к изголовью, кладёт на него руки, а на них – голову. Он прикрывает глаза, тихо размеренно дышит, но явно волнуется, ведь его ресницы дрожат, а губы то сжимаются в тонкую линию, то разжимаются. Минхо хмурится, наблюдая за ним, таким подавленным и разбитым, и невольно испытывает жгучий интерес, но пытается потушить это жгучее желание узнать всё досконально. Вообще, он приехал сюда немного отдохнуть и развлечься, а не наблюдать слëзы, грусть и некое отчаяние омеги. Проще было бы завалить его здесь и сейчас и сделать всё, что хочется его извращённой душе и фантазии. Но, ладно, один день всё же можно побыть
человеком, а не животным, который только и делает, что думает о всяких непристойностях.
Долгое молчание утомляет, аромат клубники успокаивает, даже слегка нагоняет сон, но Минхо всё ещё сидит, ожидая чужих слов. Он смотрит своими зелёными глазами на профиль Чонина, отмечает вновь блеснувшие слëзы в уголках его глаз и не выдерживает. Он довольно резко и даже строго интересуется, что всё же произошло, но тут же замолкает, явно понимая, что отбивает у омеги желание что-либо рассказывать. Чонин лишь поджимает губы, теребит край своей пижамной футболки и нервно сглатывает много-много раз, вероятно, чтобы успокоиться.
Не хочет рассказывать.
В тишине они сидят пять минут, десять, двадцать, так и до получаса доходит. Чонин настроен решительно не рассказывать ничего, только сильнее раздражая и зля Минхо. Ли ещё недолго молчит, держа себя в руках, но тут же вскакивает, когда терпение кончается, бросает омеге недовольное «ложись спать немедленно» и покидает его комнату, оставляя одного. Захлопнув дверь чужой комнаты, Минхо раздражённо фыркает и выдыхает.
Чонин – мысленно хмыкает он и цокает. Интересный парень, конечно. Но не настолько, чтобы яро интересоваться его переживаниями. И уж тем более не настолько, чтобы вытягивать из него рассказы. Минхо ещё не настолько опустился перед
этими созданиями, чтобы быть психологом и помогать решать проблемы.
Ли проходит к барной стойке, кивает бармену и положительно кивает головой снова, когда тот предлагает ему выпить коньяка. Что ж, кальян подождёт. Сначала надо просто «обжечь» внутренности этим довольно дорогим алкоголем, а потом уже всё остальное. Минхо стучит пальцами по поверхности стойки, окидывает взглядом зал и хмурится, в его глазах мелькает изумление, брови съезжаются к переносице, а сердце неприятно ëкает. Действо, разворачивающееся в зале, совсем не приходится ему по душе, так же как и бармену. Довольно безобидные танцы переходят во что-то более откровенное и пошлое. Люди откровенно целуются, трогают друг друга за самые интимные места, тянут друг друга за волосы, причиняя боль, а после и вовсе бросаются друг на друга, словно обезумевшие звери. Это странно. Так не должно быть.
Минхо вскакивает со стула, жестом руки приказывает остановить музыку и включить свет. В зале уже происходит какая-то чертовщина. Люди рычат, фыркают и скалятся друг на друга. Ощущение, будто…
Будто они под чем-то. Вещество, которое сначала развивает сексуальное возбуждение, а после превращает людей в животных. Чëрт. Такого ещё не было никогда. Кто и когда успел что-то подсыпать в напитки этих людей? Можно подумать на кого угодно.
Ли окидывает взглядом зал, замечает пока ещё нормальных людей, которые не попали под влияние препарата. Понимание того, почему такое происходит именно сегодня никак не приходит к нему, но он мысленно всё ещё пытается вычислить этого бессмертного, который решил устроить такие в его обители. Да, Ли понимает и знает, что полиция уже не раз пыталась прикрыть клуб, но почему-то постоянно закрывала глаза на всё это, позволяя развиваться и дальше. Наверное, у них просто не было и нет доводов, чтобы сделать это, ведь ничего запрещённого здесь нет. К тому же, бизнес вполне легальный. Ох, Боже, если до них дойдёт вся эта ситуация, то клуб точно прикроют.
— Минхо-хëн! Что здесь… происходит? — в зал вбегает один из стриптизëров, Сонхун кажется, оглядывается в шоке и неком ужасе и качает головой. Ким Сонхун не такая уж важная персона здесь, а в последние дни он вообще перестал быть кем-то важным, ведь отлëживался с течкой. Но сейчас он снова в строю и вновь танцует на пилоне. Конечно, он не так популярен как Гранат, но всё же прибыль у него немаленькая. Главное, что он не гонится за популярностью. Ему просто нравится танцевать, проводить ночи с альфами, после забывая об их существовании, и получать довольно крупную плату за своё тело.
— Пытаюсь разобраться, — хмыкает Ли и пожимает плечами. Что ж, не хочется, но придётся вызывать патруль, иначе эти звери разнесут клуб к чертям, ещё и друг друга искалечат. Минхо лишь надеется на то, что Гису поймёт и примет все его слова без лишнего допроса. — Сегодня появлялись какие-то подозрительные… хм.. личности? — Минхо смотрит на часы, включает телефон и набирает номер знакомого полицейского, а по совместительству агента Кореи. Он оглядывается на бармена, смотрит на омегу и негромко хмыкает, ожидая, когда те наконец сообразят и дадут ему полноценный внятный ответ. На том конце трубки наконец-то раздаётся знакомый голос, отчего Минхо совсем не облегченно выдыхает. Голос Гису довольно бодрый, наверное, сегодня его смена и он не спит, ожидая вот таких неожиданных звонков. Минхо вкратце объясняет ему всю ситуацию, обещая рассказать подробнее, если тот подъедет в ближайшее время к клубу. Лим, явно недовольный, цокает и хмыкает, отвечает, что скоро подъедет с подмогой и, не прощаясь, отключается.
— Хм… можно ли считать вашего отца…
— С ним ещё кто-то был?! — Минхо всполошился, услышав это ужасное слово «отец». И как он сразу не догадался? Дэхви всегда был против этого клуба в собственности сына, а потому всячески пытался вывести из строя его работу и просто заваливал Минхо работой в компании, и, между прочим, продолжает делать это.
— Мм… не уверен. Я видел только господина Ли и всё, — бармен потирает подбородок, хмурится и выходит из-за барной стойки. Он вопросительно смотрит на Минхо, после на «нормальных» людей и кивает слегка, получив безмолвный ответ. Он спешит вглубь зала, чтобы вывести меньшую половину людей из клуба, чтобы и они не попали в лапы полиции. Он и сам сильно удивлён такому раскладу вещей. Да и чтобы Дэхви подкинул какое-то запрещённое вещество сюда? Навевает мысли о том, что он имеет во владении нелегальный бизнес. Но поспешных выводов делать нельзя, ведь всё может обернуться совсем не так, как предполагаешь. — А что, с ним кто-то мог быть? — спустя минут десять возвращается бармен, который благодаря Сонхуну вывел всех людей из клуба.
— Да-да.. Но тебя не касается это, — бросает совершенно безучастно Минхо и снова копается в телефоне, ища номер отца, который он, казалось бы, должен знать наизусть, но альфа предпочёл бы забыть его раз и навсегда. Когда номер найден и набран, Ли прижимает его к уху, нервно постукивает по корпусу пальцем и негромко рычит от томящего ожидания. Конечно же с первого раза никто трубку не снял, но Минхо пробует ещё раз и ещё, пока Дэхви наконец не снимает трубку. — Отец, чëрт побери! Ты какого чëрта устроил в моём клубе?! — рычит в трубку Минхо, чуть ли не пуская молнии из глаз. На том конце удивленно и сонно спрашивают о чем это он, явно не понимая что к чему. А Минхо закипает. Закипает словно чайник и из его ушей вот-вот пойдёт пар. Дэхви издевается или это действительно не он устроил эту ночную заварушку? — В моём клубе кто-то накачал людей неким препаратом… Что за препарат? Да я в душе не чаю, отец! — что ж, Минхо вроде как убедился, что его отец не такой уж подонок, каким пытается казаться. Дэхви сообщает, что скоро явится в клуб и отключается. Минхо фыркает, убирает телефон в карман и оглядывает зал. Все эти люди выглядят ужасно. Вывести всех сразу не получится, нужно дождаться полицию и на крайний случай Дэхви.
По мере того, как люди звереют на глазах, брови Минхо всё сильнее прижимаются к переносице, в горле застревает неприятный ком, а в голове роются тысячи мыслей, за которые просто невозможно ухватиться.
Кто это сделал и зачем? Это главные вопросы, на которые Ли ещё предстоит ответить. Минхо тихо рычит и лишь сжимает руки в кулаки и дëргается, когда рядом вновь оказывается бармен. Тот лишь вздыхает и смотрит на часы. Время неумолимо бежит вперёд, ночь вступает в свои полные права.
На миг Минхо задумался о том, что он крупно подставил клуб, вызвав патруль. Гису точно захочет прикрыть клуб, чтобы с ним не было мороки в будущем. Но кто ему позволит? Минхо сумеет выкрутиться это точно. Ли довольно хитëр, но всё же есть такой момент, что клуб прикроют и даже деньги не помогут. Ли потирает переносицу большим и средним пальцем, вздыхает и кидает взгляд в сторону, словно по воле судьбы.
Чонин словно загнанный зверёк оглядывается, поджимает губы и ëжится. Он юркает в сторону столовой, провожаемый недовольным взглядом Минхо.
Всё ещё не спит? Хм. Минхо потом поговорит с ним. В здание клуба проходит Лим Гису и Ли Дэхви. Они разговаривают, кивают друг другу постоянно и сильно хмурятся. Минхо подходит к ним, здоровается и коротко объясняет ситуацию. Он прозрачно так намекает, что из подозрительных людей в клубе был только Дэхви, но получает в ответ лишь слова о том, что не стоит бросаться обвинениями.
— Отец, ты ведь не один был, верно? — недовольно спрашивает Минхо и фыркает. Он кидает взгляд на двери и слегка ëжится, когда в клуб вбегает патруль полиции. Представители закона быстро рассредотачиваются по залу, собирают людей кучками и выводят из здания.
— Ты перестанешь меня подозревать, Минхо, или где? — фыркает Дэхви и складывает руки на груди. Он дёргает плечами, дабы скинуть напряжение, и качает головой, вздыхает. Вопрос остаётся висеть в воздухе, создавая ещё большее напряжение. Минхо и Дэхви наблюдают за работой полиции в молчании, пока к ним не присоединяется Лим Гису. С ходу альфа заявляет, что не нужно кидаться бессмысленными обвинениями, просит успокоиться и предлагает пройти в более спокойную обстановку. Минхо кивает в ответ, предлагает пройти в его кабинет, чтобы поговорить и разобраться.
Альфы проходят в тёмную комнату, тут же загорается свет. Минхо учтиво предлагает старшим присесть и сам проходит к своему столу. Он вздыхает и дëргает плечом, когда цепкий взгляд агента встречается с его. Гису тихо втягивает носом воздух и выдыхает. Он хмурится и обращается к младшему Ли:
— Как ты мог допустить это, Минхо? Не хочу этого говорить, но твой клуб скоро точно прикроют, — Минхо вскидывает брови, поджимает губы.
Прикроют. Чëрт. Гису говорит так, будто Минхо самый опасный преступник, который торгует наркотиками и держит нелегальный бизнес. Но это ведь не так. Этот клуб совершенно легальный, к тому же работники здесь, то бишь омеги, самоприходящие. Их никто не заставлял, никто не тянул за уши (за исключением некоторых). Минхо раскрутился на этом очень хорошо.
— Я не знаю. К тому же, я приехал не так давно — Минхо опускает голову, потирает глаза и фыркает недовольно. Он удивлён, что с отца так легко спали его же подозрения, но больше он конечно же зол на самого себя. Дэхви на самом деле говорит очень красиво и убедительно, грех не поддаться его сладким речам, но Минхо знает, что может скрываться за ними, поэтому слушает только свой внутренний голос. — Мне очень интересно, что это за подонок, который сумел протащить… незаконный препарат сюда, — вздыхает Ли-младший и недовольно косится на отца. Дэхви отвечает ему таким же недовольным взглядом зелёных глаз и даже роняет тихий рык. А чего ещё он ожидал? Строить козни собственному сыну его любимое занятие.
— Мы это выясним, успокойся. Но утром придётся вам покинуть клуб на время разбирательств — Гису поднимается со своего места, поправляет одежду и вздыхает. Минхо кивает ему положительно в ответ, тоже поднимается на ноги и поправляет воротник рубашки. Этот инцидент совсем выбил его из колеи. Всё было бы проще, если бы сейчас не была глубокая ночь. Придётся отложить «переезд» до утра. Хорошо, что у большинства омег есть свои дома, в которых они живут. Есть проблемы с Феликсом, Джисоном и Чонином. Но если с Ли и Яном эти проблемы можно легко решить, то с Ханом тут всё чуточку сложнее.
— Я понял, Гису. Обязательно сообщи мне, когда всё уляжется — Минхо пожимает агенту руку и тот спешно ретируется прочь из клуба, провожаемый взглядами отца и сына. Ли-младший мечется туда-сюда, явно выбитый из колеи и совершенно не знающий, что ему делать и как быть. — Отец, я очень надеюсь, что это действительно был не ты. И вообще, что ты тут делал? И один ли ты тут был? — хмыкает Минхо и потирает шею. Он устало вздыхает и тихо зевает. Наверное, если он поедет домой, то заснёт прямо по дороге за рулём. Этого допустить никак нельзя, но оставаться здесь не хочется. Но, как говорится, из двух зол выбирают меньшее, поэтому Ли твёрдо решает остаться здесь на ночь, чтобы утром со спокойной душой покинуть клуб.
— Я уже не могу заехать в клуб и спокойно выпить? И был я с Лиëном, — хмыкает Дэхви и складывает руки на груди. Кажется, ему крайне не нравится, что собственный сын подозревает его в таком ужасном деянии. Это немыслимо.
Просто немыслимо. — Надеюсь, я утолил твоë любопытство, поэтому поеду домой, — старший Ли вздыхает и качает головой. И зачем он, собственно, приезжал? Чтобы выслушивать беспочвенные обвинения? Дэхви разворачивается к сыну спиной и медленно идёт в сторону двери. Он покидает кабинет, оставляя сына в гордом одиночестве.
Минхо громко и недовольно фыркает, потирает глаза и дёргает головой. Он выходит из кабинета, закрывает дверь на ключ, смотрит на часы в телефоне и идёт в сторону комнаты Чонина. Если омега сейчас не спит, то можно будет с ним поговорить, а если спит… А если спит, то можно прилечь рядышком и… Что? Нет. Нет-нет-нет. Странные мысли. Это от недосыпа.
Минхо тихо вздыхает, качает головой и фыркает. Он пожимает плечами и выкидывает эти странные мысли из головы. Ему ещё предстоит с Чонином жить. И без того каждый день видеться будут. Альфа тихо вздыхает и спешит покинуть клуб, чтобы поехать домой, прилечь в холодную постель, накрыться холодным одеялом и уснуть. Завтра будет новый день. Обычный новый день.
