Аккуратнее с моей палочкой, Грейнджер!

Гермиона Грейнджер сладко потянулась, не открывая глаз. В каждой мышце тела ощущалась приятная истома после длительного и крепкого сна. В голове совсем немного шумело из-за выпитого накануне, но в целом состояние было на редкость бодрым. «Как же хорошо выспаться!» — пронеслась всё ещё сонная мысль, когда она с удовольствием нежилась в постели. Внезапно она насторожилась. В комнате стояла неестественная тишина. Не было уже ставших такими привычными за два дня звуков, сопровождавших начало дня. Забини не пел итальянские народные песни в душе, а Тео не шептал свистящим шёпотом заклинания, напоминавшие скорее тёмный ритуал, чем простые чары для укладки волос. Резко открыв глаза, она села. Наверное, при других обстоятельствах Гермиона бы непременно подумала запечатлеть эту немую сцену на колдографии. А может, даже написать картину: «Блейз Забини и Теодор Нотт в состоянии крайнего изумления. Холст, масло. 1998г.» Но сейчас ей было не до дурацких шуток. Эти обескураженные лица могли значить только одно: она проснулась в своём теле! Спину словно ошпарило кипятком. Гермиона, чуть дыша, опустила взгляд на свои руки. Свои руки! Вместо тёмной метки на предплечье проступил уродливый шрам. Длинные кудрявые локоны упали на грудь от резкого движения. Гермиона вцепилась в простыню и медленно потянула её на себя. Забини и Нотт по-прежнему стояли, как два каменных истукана, а она сама, не в силах больше сдерживать эмоции, открыла рот, чтобы закричать. Но с губ не сорвалось ни единого звука, а в комнате было глухо, как в вакууме… Веки распахнулись, и Гермиона подскочила в кровати. Тяжело дыша, она прижала руку к груди, чтобы унять бешено колотившееся сердце. Взгляд испуганно обшаривал комнату, а слух медленно распознавал окружающий шум. У зеркала стоял Теодор и тщательно укладывал непослушные кудри в пижонскую причёску. Он водил над ними палочкой и речитативом повторял заклинание для укладки. Из душа донёсся звук льющейся воды и жизнерадостный баритон Блейза запел «Санта Лючию». Сон. Мерлин, это был всего лишь сон. Гермиона бессильно откинулась на подушку и закрыла глаза со стоном умиротворения. Как же она сразу не поняла, что это всего лишь кошмар? Слизнорт ведь говорил, что действие этого зелья меняет не тела, а сознание в них. То есть, если бы даже и произошёл обмен, то Гермиона просто проснулась бы в своём теле в своей спальне. Очень удобное действие, надо сказать. Слизнорта непременно ждёт успех. Хитрец зельевар ещё и приложит данные о проведении независимого исследования, основанного на подопытных студентах. Уже наверняка примеряется перед зеркалом, как будет смотреться на вкладыше от шоколадной лягушки. — Проснулся, Малфой? — голос Теодора заставил Гермиону вздрогнуть. Нотт, иронично ухмыляясь, скрестил руки на груди и присел на краешек стола. — Там сова прилетала, — сказал он, кивком указывая на небольшую коробку на столе. — Посылку принесла от родителей. Гермиона в последний момент вспомнила, что это ингредиенты, которые просил у отца Драко. Поэтому она бросила равнодушное: — Отлично. Теодор не уходил. Он буравил поддельного Малфоя насмешливым взглядом. — Кто бы мог подумать, — с намёком улыбнулся он. — Почему ты мне не сказал? — Что? — как можно небрежнее отозвалась Гермиона, замирая внутри от предчувствия. Тео хмыкнул и закатил глаза. Одна из кудряшек залихватски упала ему на лоб, и он изящно отбросил её к остальной шевелюре. — Не притворяйся, что не понимаешь. Если бы ты предупредил, что открыл охоту за золотой девочкой, я бы ей не рассказывал свои сны. — М-м, — не зная, что ответить, Гермиона предпочла издать неопределённый звук. Но Теодор не унимался. — А ты весьма оригинален! Я восхищён нетривиальным подходом. Нарваться на совместную отработку, чтобы сблизиться — это было не просто смело! — Тео понизил голос, проникновенно глядя в глаза другу. — Это было очень смело. Знал бы ты, Теодор!.. — Кхм-м, — откашлялся лже-Драко и напустил на лицо непроницаемое выражение. — Мы просто… — Да ладно тебе, — хитро подмигнул ему Нотт. — Всё с тобой понятно. И с ней тоже. Как она вчера подскочила, когда Астория на тебя чуть не залезла! Всех на место поставила, львица! Нотт восхищённо прищёлкнул языком, покачивая головой. Затем осторожно провёл рукой по кудряшкам. — Но всё это лирика. Ты мне вот что скажи, друг: трахались? — Нотт! — Гермионе показалось, что в этот момент через обычный голос Малфоя прорезались её личные возмущённые такой наглостью нотки. — Ясно. Значит нет, — понимающе кивнул Тео. Потом подозрительно воззрился: — А почему? Гермиона чувствовала, как лицо Драко Малфоя заливается краской. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы не отвечать на такие провокационные вопросы. Надо было послать настырного Теодора ко всем драклам, как бы это наверняка сделал сам Малфой! — Послушай, Тео, если ты думаешь, что… — начала она холодным голосом, но Нотт безапелляционно перебил. — Да всё я понял. Она девственница. Задохнувшись от такой бесцеремонности, Гермиона даже не нашлась с ответом. А Тео тем временем продолжал: — Я тебе помочь хочу. Оказать дружескую услугу. — Он прошёл к своей кровати и присел возле тумбы у изголовья. — «Весёлый дрочер»! — произнёс он пароль и выдвинул ящик. — Не знаю, в курсе ли ты… — говорил он, нашаривая что-то среди склянок и каких-то безделушек, — но первый раз у девушек проходит весьма болезненно. Поэтому вот, держи. Гермиона на автомате поймала маленький фиал с розовой жидкостью. В немом шоке она несколько мгновений смотрела на Тео. Открыла рот, чтобы разразиться отборной руганью по-Малфоевски, но Нотт прижал палец к губам. — Тсс! Ничего не говори. Я и так знаю, что я лучший твой друг! — Тео красноречиво поиграл бровями. — Считай это моим подарком на Рождество. — Он ухмыльнулся и с видом величайшего превосходства вышел из комнаты, оставив потрясённого лже-Драко сидеть на кровати. Гермиона разжала ладонь, чтобы рассмотреть неожиданный подарок. На этикетке с летающими сердечками красивыми розовыми буквами было написано: «Мой самый лучший первый раз!». Нарисованная девушка радостно улыбалась, подмигивала и показывала большие пальцы Гермионе. Логотип «Всевозможных волшебных вредилок» скромно разместился в уголке наклейки. Нахмурившись, Гермиона рассматривала розовые пузырьки в маслянистой жидкости. Чем могло оказаться это зелье? «Подави стыд» или «Елейная смазка Григория Льстивого»? Или просто пустышка, вызывающая несварение желудка? От «Волшебных вредилок» можно было ожидать чего угодно. Повинуясь скорее желанию разобраться, насколько это зелье безопасно, чем любопытству, Гермиона принялась дотошно изучать состав. Настойка полыни, медовая вода, несколько обезболивающих трав и капелька эйфорийного эликсира. Ничего, что вызвало бы нездоровое влечение или нанесло вред организму, Гермиона в списке не нашла, хотя прочитала его трижды. Она так увлеклась анализом ингредиентов, что не услышала, как народные итальянские песни смолкли. Дверь распахнулась, и абсолютно голый Забини спокойно прошёл мимо кровати Малфоя к своему шкафу. Лже-Драко вздрогнул и отвернулся, пряча фиал в ладони. Надо было избежать разговора хотя бы с Забини. План был прост: быстро проскочить в душ, пока Блейз занят выбором трусов. Голос Забини поймал её на полпути: — Эй, Малфой! Гермиона ответила на ходу: — В чём дело, Забини? Я спешу. — Да, ладно, мистер Торопыга, — на лице Блейза блеснула хитренькая улыбка. — К Грейнджер своей собрался? До вечера не дотерпишь? Лже-Драко резко остановился. Вскинул голову и развернулся: — А тебе какое дело? Забини тем временем как раз натянул трусы. — Да я радуюсь за тебя, сноб уилтширский! — театрально воскликнул Блейз, отпуская резинку со звонким щелчком. — Уж она-то тебя точно перевоспитает. Гермиона второй раз за утро совсем не по-малфоевски разинула рот. Хорошо, что Забини как раз отвернулся к шкафу, выискивая что-то в ворохе одежды. Слизеринцы одобряют её кандидатуру для Малфоя? Это точно не ещё один странный сон? А может, тут, в комнате, разлили дурманящую настойку? Блейз тем временем поднял стопу и на неё самостоятельно натянулся носок. То же самое он проделал со второй ногой. Гермиона заторможено наблюдала за этим. — Имей в виду! — строго поднял палец Блейз. — Чтобы спальня была свободна, надо вписываться в график заблаговременно! — Да иди ты, — очнулся Лже-Драко и для полного соответствия образу окинул друга ледяным взглядом. С видом оскорблённой невинности (что, впрочем, так оно и было), он скрылся за дверью ванной комнаты, не обращая внимания, что Блейз посмеивался у него за спиной. Гермиона на автомате совершила интимные процедуры с мужским телом. Сегодняшнее утро, кстати, обошлось без каменного стояка. Наверное, всё дело в кошмарном сне, который вспугнул обычно бодрый член Драко Малфоя. Она подошла к зеркалу, намереваясь применить чары бритья. Вгляделась в отражение и вдруг вспомнила, что они вчера… О Мерлин, с этими утренними потрясениями у неё совсем вылетело из головы, что Драко Малфой поцеловал её. И она… совсем потерявшись в темноте, в страхе быть застигнутыми, не нашла ничего лучше, чем ответить. И получается, что она поцеловала саму себя. Губами Драко Малфоя. Хотя, в тот момент она была на его месте… Годрик и Кандида, эта путаница когда-нибудь закончится? Сегодня вечером — правда же? Отражение зеркала показывало взволнованного Драко, с влажными волосами и голым торсом. Белые рваные полосы на груди напомнили, что Малфой хочет свести какой-то шрам. Наверное, речь была о них. Она подняла голову и вгляделась в его глаза. Медленно поднесла древко к подбородку и зашептала чары для бритья. Когда с туалетом было покончено, Гермиона оперлась рукой на край раковины и провела ладонью по нежной коже подбородка. Между ними совершенно точно что-то происходило все эти дни. И… Гермиона должна была признать, что это ей нравилось. Драко Малфой ей нравился. Не только его внешность привлекала. За эти три неполных дня в его теле она, кажется, стала понимать его лучше. И увидела в нём не только высокомерного трусливого сноба. Теперь, помимо его отрицательных качеств, она могла бы без заминки назвать и положительные: терпеливость, внимательность и даже доброта — хотя и хорошо скрываемая им за неприступным фасадом. Его холодность теперь воспринималась как сдержанность. Дотошность — как внимание к мелочам. Его капризы виделись желанием добиться отличного результата. Как же всё будет, когда они поменяются телами обратно? Они снова перейдут в разряд однокурсников, едва замечающих друг друга? Неужели они даже прекратят ссориться на занятиях зельеварения? Гермиона отвернулась от зеркала и потупилась. Она не сказала вчера Драко, но Люциус, отведя поддельного сына в сторону, очень проникновенно посоветовал приударить за Грейнджер в целях восстановления репутации. «Статус крови не имеет значения перед лицом выгоды, — поучал мистер Малфой, выразительно подняв указательный палец вверх. — Помни, что твой предок вообще хотел жениться на магле! Пусть она и была королевой, но она была магла!» Гермиона тогда оторопело слушала Малфоя-старшего, а тот, сделав вывод, что его слова услышаны и поняты правильно, добавил: « — …но всё-таки маглорождённая ведьма лучше маглы, — он цокнул языком и приосанился. — Думай, сын! Твоё будущее — в твоих руках!» Звучало такое крайне неприятно. Гермионе вовсе не хотелось быть всего лишь орудием для восстановления подмоченной репутации Малфоев. Поэтому она не собиралась передавать эти слова их реальному адресату. Она прикрыла глаза, мысленно возвращаясь во вчерашний вечер. Как в хаосе страха, волнения и алкогольного дурмана их губы внезапно слились в поцелуе. Было неудобно и тесно, но просто дух захватывало от движений языка и ощущения приятной тяжести на своём теле. Она даже почувствовала возбуждение, которое буквально выдало её с головой! Воспоминания о темноте кареты мягким толчком отозвались снизу. Гермиона выдохнула, опуская взгляд. Так и есть. Вероломный орган был на проводе с головой и тут же дал о себе знать. Он проснулся и дёрнулся, словно умоляя сжать его наконец рукой. Дать ему разрядиться сладостно-мучительным оргазмом. Почувствовать, как это бывает в мужском теле. И она сделала это. Через десять минут поддельный Драко Малфой с непроницаемым лицом, в щегольской рубашке и идеально сидящих брюках со стрелками, показался из-за двери ванной. В его кармане лежал маленький фиал с розовым зельем, а в руке он небрежно крутил волшебную палочку. Равнодушно оглядев пустую спальню, он подхватил посылку и покинул комнату, двигаясь как можно вальяжнее. Под этой бесстрастной личиной находилась весьма взбудораженная произошедшим Гермиона. Она не могла поверить, что отважилась на такое, но чувство удовлетворённости, так приятно разлившейся по всему телу, не оставляло никаких сомнений в том, что это было на самом деле. Лишь проведя один раз ладонью от основания до головки, она уже не смогла остановиться, слушая только импульсы тела, направлявшие её руку и шептавшие ускориться. А потом… пик эйфории, взрыв, прозрачные капли в раковине и покрасневшее лицо в зеркале, со следами усталого блаженства. Гермиона Грейнжер теперь знала, как выглядит Драко Малфой после оргазма. И даже в таком виде — порозовевший, с томно-расслабленным лицом и блестящими глазами он был прекрасен. Как ему это удавалось? Какая-то родовая магия, не иначе. После завтрака Гермиона отправилась на поиски Малфоя, чтобы передать посылку. Скорее всего, это был всего лишь уместный предлог, чтобы понять, как он будет себя с ней вести. Нигде из обычных мест его не оказалось (после библиотеки Гермиона даже на всякий случай заглянула в туалет плаксы Миртл). Немного поразмыслив, она двинулась в башню Гриффиндора. Но, к её вящему удивлению, вышла Лаванда Браун и, хитро улыбаясь, забрала посылку со словами: «Гермиона передала тебе, что не может выйти. Она занята!» Гермиона задумчиво остановилась возле окна. Малфой избегает её? Что вообще происходит? Ну, поцеловались случайно — это же не Мерлин-знает какая трагедия! Может, он никак не придёт в себя после новых ощущений собственного члена со стороны? Гермиона ему, конечно, сочувствовала, но не так глубоко, как могла бы. После обеда то, что Драко явно выбирает те пути, по которым она обычно не передвигалась, стало ещё заметнее. Это уже было слишком, думала Гермиона. Поболтав немного со Слизнортом, она узнала, где находится её тело. В лаборатории. Ну конечно, сразу побежал варить зелье, чтобы свести свои шрамы. Она бесшумно вошла в помещение, и огляделась. Малфой под её личиной стоял спиной к ней и что-то рассматривал. Гермиона хотела подкрасться неслышно, чтобы посмотреть, что он делает, но тут от сквозняка захлопнулась дверь. Малфой подскочил и повернулся. Гермионе показалось, что он спешно натянул рукав на предплечье. И маску равнодушия на лицо. — Грейнджер. — Малфой. Лже-Гермиона притворилась, будто крайне занята помешиванием густой жидкости в маленьком котле. Рядом стояла распотрошённая посылка с какими-то травами, порошками и остатками размельчённых ингредиентов непонятного происхождения. — Всё нормально? — уточнил лже-Драко, внимательно присматриваясь к отчуждённой лже-Гермионе. — Нет, — кисло ответила она. — А что… случилось? — с замиранием сердца спросил поддельный Малфой. — Кто вообще додумался устраивать экзамен по магловедению в канун Рождества? — О-о! — лже-Малфой с волнением сделал шаг к собеседнице. — Но он же будет после каникул! — В твоём расписании появилась информация, что экзамен перенесён на сегодня, — отчеканила псевдо-Грейнджер. Гермиона была обескуражена такими новостями. Она искоса взглянула на своего двойника, прикидывая, как бы задать интересующие её вопросы. Желательно в таком порядке: 1. Как ты сдал магловедение? 2. Что ты думаешь по поводу нашего поцелуя? 3. Мы идём на бал? И тому подобные глупости, но Гермиона, взяв себя в руки, выбрала самую безопасную нишу: — Так ты был на экзамене? — Да. — И как он прошёл? Острый взгляд карих глаз полоснул, как кинжал. — Зачем было вообще выбирать магловедение, не могу понять? — раздражение чётко угадывалось в тоне лже-Грейнджер. — А затем, что это очень важный предмет! — запальчиво ответил поддельный Малфой и вскинул голову. Да, если бы кто-нибудь в этот момент явился свидетелем этого разговора, то был бы немало удивлён. Гермиона Грейнджер ставила под сомнение важность магловедения, а Драко Малфой напротив — доказывал его необходимость! Но в лаборатории были только они вдвоём, а псевдо-Грейнджер проигнорировала выпад собеседника, вернувшись к помешиванию зелья. Поэтому лже-Малфой ограничился вопросом, сказанным ледяным тоном: — Так каков итог экзамена? — «Превосходно». Это прозвучало так небрежно, словно вопрос был, скажем — как тебе тыквенный сок на завтрак? — Превосходно, Грейнджер. Нет ли вопроса поинтеллектуальнее? — О-о! — возглас был таким неожиданно высоким и не похожим на обычный тембр Малфоя, что тот вздрогнул, покосившись на собеседника. Точнее, на собеседницу. — Но как?.. — Пфф. Ты сомневаешься во мне? — Ну-у… — с некоторым благоговением Драко-Гермиона смотрел на Гермиону-Драко. Она прикидывала, насколько он обидится, если сказать, что до сегодняшнего утра считала, что он даже не знает, зачем нужно электричество. — И правильно, — спокойно выдал он, рассматривая ногти. — Я списал. Возникла пауза. Гермиона уставилась на себя же, не в силах облечь своё возмущение в слова. Гермиона-Драко, делая вид, что не замечает негодования с её стороны, вытащил палочку из котла и вчитался в рецепт, нахмурив брови. — Ну а что можно было ожидать в моём случае? — резонно заметил он, нагло тряхнув локонами и откладывая пергамент в сторону. — Откуда мне известны часы работы лондонского метрополитена, как ты считаешь? — М-да… — согласно протянула Гермиона, надеясь, что хотя бы списал он максимально незаметно. Впрочем, если превосходно уже стояло в её аттестате, то очевидно, что никто ничего не понял. Мерлин, это было нечестно, но Гермиона радовалась. Гораздо хуже было бы, получи Малфой «тролль». Так что она выдохнула и решила, что не стоит переживать об этом. — Малфой, а что насчёт… — она замялась, глядя в своё нахмуренное лицо. Его явно тяготило её присутствие, что он даже не скрывал этого. — Мы идём на бал? — Не имею ни малейшего желания, — раздельно сказал он, и у Гермионы ёкнуло сердце. Он взял какой-то порошок и высыпал его в котёл, и только после этого выпалил: — Салазар, Грейнджер! Мало того, что я уже три дня мучаюсь с этими твоими юбками, рубашками через которые всё просвечивается! Так ты ещё потребуешь, чтобы я нацепил платье и сделал причёску? Нет! Слышишь? Этого не будет! Словно подтверждая серьёзность своего заявления, он бросил в котёл горсть сушёных лапок какого-то насекомого, отчего зелье обдало его облаком ядовито-оранжевого пара. — Сегодня мы поменяемся обратно, — тихо произнесла Гермиона, отвернувшись. — Слизнорт встретил меня и сказал, что по всей видимости это произойдёт в тот же час, что и три дня назад. Он передал тебе, что мы должны держаться рядом, на всякий случай. Зелье же экспериментальное. Лже-Гермиона подняла голову, глядя на настенные часы. — Отлично. В восемь я подойду к дверям Большого Зала. И он уткнулся в зелье, принявшись его мешать, сверяясь с волшебным секундомером. Поняв, что ей тут больше нечего делать, Гермиона тихо покинула лабораторию.

***

— Малфой! А где Грейнджер? — спросил Нотт, внимательно оглядывая гриффиндорский стол, за которым веселье было в самом разгаре. — Не знаю, — в который раз ответил лже-Малфой. Эта дотошность его друзей уже раздражала. В этом году украшение зала превзошло все предыдущие годы. Хагрид постарался на славу: вместо обычной дюжины красовалось не меньше двух десятков высоких пихт. Россыпь разноцветных волшебных огоньков перемигивались среди их пышных ветвей, а на верхушках сияли яркие звёзды. Тысячи свечей парили под потолком, освещая зал и придавая ему таинственную атмосферу. На стенах висели традиционные рождественские венки из белой омелы и веточек остролиста, вызывая умиление у сидящих под ними парочек. Столы были заставлены самыми лучшими блюдами, ради которых, как подозревала Гермиона, бедные школьные эльфы не покладали рук неделю. Но аппетит не шёл к ней вовсе не из-за мыслей о несправедливой эксплуатации эльфийского труда. Драко Малфой в её теле так и не явился на бал. А ведь Гермиона наивно надеялась, что он передумает. Почему-то именно этот момент казался ей чрезвычайно важным — чтобы он пришёл. Чтобы был рядом, когда… Но стрелка часов медленно продвигалась по циферблату, и казалось, что время тянется, как жевательная резинка Друбблс. Гермиона то и дело смотрела на дубовые двери Большого Зала, но те оставались плотно закрытыми. Она вздохнула и попыталась влиться в болтовню слизеринцев. Но сегодня и их шутки не смешили. Она бросила нервный взгляд на часы: без пяти восемь. Неужели он не придёт?.. — Эй, посмотри-ка! — Гермиона ощутила толчок локтём от Теодора и порывисто повернулась. В дверях Большого Зала стояла Гермиона Грейнджер, и её взгляд, безусловно, был устремлён на Драко Малфоя. В этот момент Гермиона ощутила тоненький звон в ушах. Он нарастал, а перед глазами заплясали чёрные точки. Грудную клетку сдавило, а солнечное сплетение словно дёрнули мощным крюком…