cooking fever

Отбросив полотенце в сторону, Минхо ленивой походкой прошлепал босыми ногами по полу, оставляя смазанные следы. Чанбин нахмурился из-за этого, мазанув взглядом по обнаженной фигуре. Хо ласково улыбнулся ему, прежде чем зарыться в пушистое одеяло и прильнуть к горячему боку, отряхнув пятки на весу. — Я же говорил тебе не ходить голыми ногами после душа, — Чанбин чуть сдвинулся, чтобы удобнее обхватить Минхо руками, зарываясь во влажную макушку носом. — Я еще и обогрев полов не включал сегодня. — Зато ты теплый, — хмыкнул ему парень в ответ, аккуратно поцеловав в кадык. — Компенсируешь все с лихвой. — Тогда мне стоит носить тебя из ванной на руках, чтобы ты вот этим вот больше не занимался. — Если ты будешь таскать меня оттуда на руках, я подозреваю, что до спальни мы так и не дойдем. — Ну-у-у, — Бин насмешливо скривил губы в улыбке. — Не зря же тратился на этот кожаный диван в гостинной? Он удобный. — Ага, и скрипит на каждое движение так, будто дух испускает. — Тебе это и нравится, так что не выпендривайся. — Отстань, — Минхо дурачливо ударил его кулаком в плечо, тут же прижимаясь к нему еще теснее. От Бина пахло оладьями, которые они ели на ужин. Прикроватная лампа мягко скользила желтым светом по их простыням, и Ли задумчиво следил за тенью своих же пальцев, танцующих на чужом бицепсе. Чанбин тепло дышал ему в голову, слегка шевеля отдельные прядки. Минхо чувствовал убийственный комфорт, растекающийся у него под сердцем густым янтарем. До тех пор, пока встревоженный вздох над макушкой не разрушил его сонную негу. — Что-то случилось? — Ли тут же приподнялся, заглядывая в резко погрустневшее лицо. — Да ничего конкретного, — Бин коротко пожал плечами и откинул голову на подушку, вглядываясь в потолок. — Ты и так все знаешь. — Но что-то же тебя расстроило, м? — Минхо осторожно устроил голову у него на груди и вопросительно приподнял брови, зная, как его парень слаб на такое. — Ну блин, — он протяжно запыхтел, явно недовольный тем, что Ли выводил его на разговор таким нечестным способом. — Тебе, м-м… Не кажется, что Нини стал все реже к нам заходить? — О, — Хо задумчиво нахмурился, укладываясь поудобнее и вслушиваясь в мерное сердцебиение под ухом. — Не сказал бы. Он и раньше не часто бывал у нас, сам же из-за этого ворчал. — В том-то и дело, — Бин вплел пальцы в его волосы и начал неторопливо переминать кожу головы, смотря как свет играл медовыми бликами в чужих радужках. — Сейчас он даже не ворчит, постоянно ищет какие-то отговорки… — Милый, — Минхо торопливо прервал его, укладывая свой палец на его пухлые губы. — Ты же помнишь, сколько долгов у него было в универе? А сейчас, когда уже все сдал, он пытается нагнать этот семестр, ничего страшного. Ему просто нужно немного времени и концентрации, которые мы у него постоянно отнимаем. Вспомни, чем закончился прошлый раз, когда он решил взять часть заданий к нам во время своих каникул. — Кхм, — Чанбин неловко сморщил нос, пытаясь сдержать уже выползшую улыбку. — Такое не забудешь. — Вот и он не забыл, и бегал от нас как от огня еще, наверное, неделю, — хихикнув, Ли скользнул раскрытой ладонью по его щеке, чувствуя под мягкими пальцами небольшую щетину, приятно колющую кожу. — Поэтому не переживай из-за него. — Не могу, — тут же затряс Бин головой, прикрывая глаза. — Как и ты. Не после того. — Это уже в прошлом, — Минхо вновь поднялся и пересел парню на ноги, игнорируя прохладу, которая скользким туманом окинула его плечи после сброшенного одеяла. — Он обещал. А мы обещали верить ему. — Он так похудел, — голос Чанбина неожиданно сорвался, раскрывая весь гложущий внутри него страх. Ли торопливо обхватил его лицо руками и приблизился, почти соприкасаясь носами. — Эй, — Минхо нежно погладил щеки под большими пальцами, пытаясь ободряюще улыбнуться. — Давай поговорим с ним, когда он в следующий раз захочет остаться у нас? — Бин тут же согласно закивал, прижимаясь к одной из рук Хо губами, зажмуриваясь со всей силы. Ли трепетно коснулся долгим поцелуем к горячей щеке, пытаясь успокоить парня. Чанбин и так в последнее время очень сильно переживал из-за Чана, с которым у них случился не самый приятный разговор. Минхо пришлось успокаивать его полночи, пока тот не уснул с опухшим от слез глазами. Это разбивало Хо не меньше, чем все остальное, что так или иначе расстраивало его парня. Он просто медленно умирал каждый раз, когда Бин грустил и уходил в себя. Ли искренне и очень сильно полюбил его за вечно горящий внутри него огонь, который постоянно поддерживал его в тяжелые моменты. Но каждый раз, когда происходило подобное, он боялся, что его старательных искр не хватит распалить любимое пламя до былых размеров. Но потом появился Чонин. Неожиданно. Резко. Но так правильно, что им не нужно было даже говорить о чем-то, прежде чем принять его как их часть. Что-то неотделимое, что-то, что наполняло и дополняло каждого. Нини добавлял искр, чтобы распалить, или согревал своим огнем, ласково обнимая с другой стороны. Для этого, конечно, потребовалось свое время. Но его, такого короткого, вполне хватило, чтобы понять главное друг в друге. Минхо повернул Чанбина к себе и поцеловал, пытаясь забрать хотя бы часть его тревог себе. Разделить страх на двоих и помочь справиться с ним, как это всегда делал он. Он мягко жался к покусанным губам, чувствуя мелкую дрожь чужих ресниц на щеках, словно взмахи маленьких крыльев. Пушистых, осыпающих цветную пыльцу и окрашивающих нежную кожу в румянец, тянувшийся с алых ушей. Маслянистые губы расслабленно оглаживали друг друга, цеплялись за мерное спокойствие и умиротворение, просачивающихся в воздух размеренным дыханием. Хо отстранился, с загущающимся желанием на корне языка наблюдая за короткой ниткой слюны, опавшей между их ртами. — Как насчет трахнуть мои бедра сегодня? — Минхо на пробу качнулся, чувствуя мягкий шелк пижамных штанов под голой задницей. Чанбин протяжно выдохнул, заскользив руками по его икрам до коленей. Черный взгляд из-под челки внимательно оглядел его, прежде чем спуститься ниже. — Мы давно не уделяли друг другу время. Хочу помочь тебе немного забыться… Бин хмыкнул, резво переворачивая Минхо на спину. Жалобный скрип кровати заставил сердце в груди приятно подскочить, ускоряясь в своем ритме. Хо приоткрыл рот, чувствуя горячее дыхание, которое медленно ползло по его шее к уху. Спустя мгновение, он почувствовал язык, мокро прошедшийся по разгоряченной коже. Спустя еще одно — острые клыки, впивающиеся в хрящи с дразнящей силой. Все стоны против воли выскакивали из раскрывшихся губ. Минхо не пытался их скрыть или заглушить, зная, что они только подсказывали его парню как ему делать надо. А тот понимал все это чуть ли не на вербальном уровне, или по одному движению пальцев, сжимающих наволочку до бесформенного комка. Рука Чанбина скользнула на плечо, медленно опускаясь ниже — до середины груди. Пальцы слегка надавили на мерно вздымающиеся ребра, чувствуя легкую дрожь биения сердца. Царапнули ногтем нежную кожу, рисуя тонкие полосы до самого пупка, чтобы резко исчезнуть, вызывая сокрушенный звук. Ли недовольно зыркнул на снимающего футболку Бина и, стоило тому вернуть должное внимание на обнаженного перед ним парня, коварно улыбнулся. Язык неторопливо смочил уже пересохшие губы, пока согнутые колени невероятно соблазнительно раскрывались в разные стороны. Минхо скользнул рукой к полувставшему члену, сжимая кулак на красной головке. Хватило всего одного движения кистью, прежде чем Бину сорвало все тормоза. Он накинулся на Хо голодной волной, сжимая плотные ляжки в своих пальцах до красноты и сиплого стона прямо в рот, как раз в тот момент, когда язык ревностно решил обвить его собственный. Звуки шершавых касаний кожи о кожу вытесняли дурные мысли из головы, в которой не кружило больше ничего, кроме приятного лавандового запаха и искренней отдачи, переплетения душ, захватывающих своей безропотностью. Бин не мог насытиться близостью, вжимаясь в нежное тепло голой кожи, впитывая его своими пальцами и мокрым ртом, ушами, принимающими каждый звонкий звук за свой собственный. Ли не требовал и ничего не ждал, предлагал всего себя на растерзание, лишь бы отвлечь и помочь. Это не было обычным сексом, которым они занимались, когда знали друг друга менее месяца. Это было нечто большее. Нечто, проходящее сквозь друг друга, переплетающееся за пределами сознания. Облако безграничного доверия и уважения. Любви. Искренней и такой необъятной, что взгляд глаза в глаза не мог увидеть и толику того, что захватывало сознание до поджатых губ и тихих всхлипов. Они так сильно любили друг друга, что готовы были умереть. Минхо давно перестал цепляться взглядом за греховность и грязность того, что между ними происходило в такие моменты. Это все было совершенно неважно. Это все перестало иметь значение после того момента, как Ли понял, что больше не сможет отвести взгляд от этих черных омутов. Все это, где-то излишне пошлые движения или влажная от спермы кожа, оскверняло искренность и отдачу, которую он видел на дне таких любимых глаз. Только задушенные стоны передавали удовольствие и искреннюю радость души. Только неморгающий взгляд, выжирающий твое же удовольствие на лице мог принести его еще больше. Чанбин им упивался. Дарил самые лучшие оргазмы и приятное опустошение. Такое, после которого сладко засыпаешь в самых уютных объятиях, не беспокоясь ни о чем. Он получал искреннее удовлетворение, каждый раз видя искаженное в немом стоне лицо, невольно копируя себе такое же выражение, перенимая эти чувства и ощущения себе под кожу колкими мурашками. И хоть Бин редко издавал звуки, простых скрипов кровати или обивки диванов было достаточно. С ними Минхо слышал ту самозабвенную отдачу, а уже в глаза — чувствовал ее. Будто в другом мире, где-то далеко от чего-то земного, Хо перестал чувствовать свое тело. Только прожигающие насквозь взгляд и прикосновения, током терзающие нутро. Ни одно слово в тот момент не казалось правильным, никакое из них не могло выказать тот объем чувств и желаний. Они и не говорили, обмениваясь лишь горячими выдохами рот в рот, опаляющих лицо до самого черепа. И закинутые на плечо ноги казались не его, а чьими-то чужими, безвольными и дряблыми. Но стоило лишь вскользь почувствовать теплую руку, огладившую упругую мягкость со внутренней стороны теплой смазкой, Минхо напрягся. Стиснул дрогнувшие пальцы со всей силы, наблюдая, как темные ресницы напротив запорхали над легким румянцем, отбрасывая длинные тени на невидимые морщинки. Чанбин скользнул между ног членом, плотно проезжаясь по его возбуждению, ни на секунду не отрываясь от лица взглядом. Хо простонал, цепляясь за кучерявый затылок руками, чувствуя как на его лодыжках усилилась хватка пальцев. Коротко мазнув развязным поцелуем в открытые губы, Бин отстранился, удобнее перехватывая ноги, выпрямляя их и плотнее прижимая к собственному телу. У Минхо горело все, включая душу и место, где парень с хлопком врезался в его ляжки, выбивая из легких весь воздух. И то, как он в этот момент задыхался вместе с ним, выворачивало его наизнанку, трепетно-сокровенными тайнами сознания и всей вселенной. Он не помнит, как кончал с его именем на губах. Минхо помнит лишь горячие поцелуи на икрах, скользящие вверх-вниз ладони и стойкий взгляд. Осознание того, что только с ними, Чонином и Чанбином, Хо никогда не пытался гнаться за оргазмом, ударило его уже давно. Он принял это как должное и не находил в этом ничего сверхъестественного. Ли знал, что они раскрыли его в другую сторону, менее эгоистичную и какую-то чересчур любвеобильную. Настолько, что удовольствие ему приносили только сам процесс и эмоциональная связь. Он больше не мог принимать себя прежнего, который бездумно и так пусто тратил свою энергию на какую-то порочную грязь. Лежа на застеленном пледом диване, потому что чистых простыней почему-то больше не было, Минхо широко зевал, с грустью поглядывая на прикрытую в ванну дверь. Вскоре оттуда вышел Чанбин, тут же нырнувший к нему под бок и укрывший их каким-то покрывалом. Ли звонко чмокнул его в щеку и обнял еще крепче, мягко поглаживая теплую спину. — Спасибо, — тихо просопел Бин ему в ключицу, едва ощутимо касаясь ее своими губами. — Люблю тебя. — И я тебя, Бинни, — Минхо прикрыл глаза, пытаясь пережить приступ щемящей все внутренности нежности. — Очень сильно. Тихое тиканье часов нарушало мирную тишину квартиры. Рыжий кот, умывающий мордочку на соседнем от хозяев кресле, заметив, что те сладко посапывали, спрыгнул со своего места, разбудив этим еще одного. К третьему часу ночи Чанбин неловко чихал в мягкую шерстку, пока Минхо делил свою подушку с еще одним котом, сонно улыбаясь бурлившему внутри счастью, очень похожим на мерное кошачье тарахтенье под ухом. Не хватало только посапывания Чонина с другого бока. И, возможно, кого-то еще.