cooking fever

— Зря ты все-таки вышел, — Феликс встряхнул мокрые от воды руки в раковину и прислонился бедром к столешнице. На улице только начало светать, и полумрак, гулявший по всему помещению, добавлял уюта и спокойствия. — Сынмин же сказал, что заменит тебя сам. Оставался бы у меня и выспался бы. — Сегодня выходной, а вы бы остались вдвоем. Тем более мне немного полегчало, — Хенджин отмахнулся от него и пригубился к стаканчику с кофе. Его волосы успели неплохо отрасти и теперь могли скрывать мечущийся из стороны в сторону взгляд. — Ничего страшного, помогу вам, а потом уйду пораньше и отосплюсь нормально. Не хочу, чтобы вы тут загибались из-за меня, без возможности банально сходить в туалет или перекусить. — Говоришь так, как будто бы Минхо не подменил нас на это время, — Ли фыркнул от смеха и подошел к нему ближе. Хван тут же затих, отставляя кофе в сторону. — У тебя веки опухли, — он осторожно коснулся щеки Хвана своими пальцами. — Плакал ночью? — Нет, — Хенджин весь надулся, тем не менее прижимаясь к чужой руке ближе. — Ты убаюкал меня объятиями, и я спал как младенец. — Вот и славно, — Ликс лучезарно улыбнулся и приблизился лицом, сталкивая их лбы между собой. — Я рад знать, что ты в порядке. Хван смущенно порозовел скулами, пряча взгляд за своими густыми ресницами, пока Феликс завороженно смотрел на его кончик носа, блестевший хайлайтером. Не удержавшись, Ли осторожно клюнул его губами, тут же отстраняясь и возвращаясь к делам, широко улыбаясь на возмущенные возгласы за спиной. Однако, перехватив растерянный взгляд Джисона, который, оказывается, молча наблюдал за ними какое-то время, он ощутил, как флер зарождающейся влюбленности схлынул с него в это же мгновение. Хенджин торопливо развернулся и стал проверять заготовки для напитков, отчаянно краснея ушами. Феликс же не мог отвести глаз от Хана, который мял свой поварской колпак в руках и все никак не мог заговорить первый. Громоздкий горшок с высоким папоротником, стоявший на подоконнике позади, скрывал его в тени, рисуя на его лице более темные линии сомнения и нерешительности. — Привет, — неловко кашлянув, начал Джисон с нервной улыбкой. Ли кивнул в ответ, взволнованно гадая, что сейчас происходило у того в голове. — Минхо немного задерживается, что будете на завтрак? Я мог бы приготовить блины, там еще осталось немного продуктов и… — О, Сони, не напрягайся, — Ликс тут же остановил его, мягко выставив ладонь вперед. — Мы успели позавтракать. Чан-хен дал нам поесть, когда отвозил до сюда. — О, — Хан не смог скрыть разочарования в голосе, что тут же отразилось беспокойством во взгляде Феликса. — Ну, в любом случае… Если вы вдруг чего-то захотите, я сделаю, только скажите… — Все в порядке? — Ли сделал один шаг навстречу, но Джисон тут же дернулся в сторону кухни, поджимая губы. — Ага, наверное… — он говорил тихо, судорожно выталкивая воздух из легких. — Ладно, раз вам от меня ничего не нужно, то я пошел… — Сони… Однако он уже ушел. Феликс остался стоять посреди бара со смешанными чувствами, будто допустил какую-то ошибку. Сильную, непростительную. И встревоженный взгляд Хенджина говорил о том же. Но время уже поджимало, поэтому Ликс начал усердно готовиться к открытию, иногда подвисая на месте от всевозможных мыслей, лезущих в голову на пару с разочарованным взглядом Джисона, которым тот окинул их напоследок. Минхо прошмыгнул мимо них незаметно — только огромные пакеты прошуршали из-за закрывшейся двери в подсобку. Феликс задумчиво кусал губы, пересчитывая деньги в кассе, когда спустя пару минут внутрь зашел Сынмин. Он был немного запыхавшимся, с порозовевшими скулами и губами. Ликс догадывался, чем он занимался с Чаном в машине наедине, не глупый, видел, как те смотрели друг на друга, однако беспокойство и задумчивость в его взгляде выделялись сильнее румянца и потрепанной прически. Так же помалкивая, он ушел внутрь, сбрасывая верхнюю одежду, чтобы поскорее выйти за кассу. Хенджин проводил его встревоженным взглядом, явно не рассчитывая на молчаливость с его стороны. А может, было что-то еще. Ликс был пока не настолько глубоко осведомлен о всех отношениях, что очень очевидно мешало принимать правильные решения и говорить нужные слова. Хван смог выплакаться обо всем произошедшем со своей стороны прошлой ночью, но проблема была не только в Чане или Джисоне, со стороны Феликса. Каждый чувствовал что-то, каждого ранило что-то. Но робость и неопределенность мешала говорить о чувствах в открытую. Ликс стал это понимать гораздо лучше. Сынмин вернулся к самому открытию. Открыл входную дверь и улыбнулся такой широкой и смущающе искренней улыбкой, что парни растерялись. Видимо, ему требовалось какое-то время, чтобы осмыслить что-то свое. Единственное, в чем они бы сошлись на данный момент, это то, что впервые чувствовали чужую уверенность и решимость почти физически. Это будоражило что-то внутри, будто подсказывая, что всю грязную работу на себя берет другой, более подготовленный из них всех. И все, что нужно — вовремя влиться, оставаясь искренним и рассудительным. Феликс слегка сомневался. Боялся, наверное, этого неумолимого темпа, сжирающего каждого с поразительной скоростью. Он только успевал хлопать глазами, как происходило что-то важное, меняющее привычный лад, к которому все уже пристроились. Но тот привычный лад, который существовал еще до него, не был таким уж идеальным. По правде говоря, он вообще мало кого устраивал, но был стабильным и действенным. И, скорее всего, это были единственные его плюсы. Перемены пугали, особенно такие глобальные. Но, наверное, это гораздо лучше, правда? Лучше, когда костоправ заставит все немного поболеть, чтобы привести больную конечность в порядок, чем наблюдать, как та срасталась буграми и зияющими ранами. И пусть у Феликса болели только легкие от разогнавшегося дыхания или голова от избытка пугающих мыслей, он хотел со всем справиться. Даже если чья-то конкретная рука была сломана от его попыток принятия чувств. Он стал первым шрамом Джисона. Первым мостиком, связавшим с этим местом так ненавязчиво и крепко. Он должен был объясниться с ним, с ними всеми. И как можно скорее. Кровь от сорванного заусенца едва видно скользнула по кутикуле. Феликс вздрогнул от касания к плечу и мягкому поглаживанию. Развернувшись, он увидел пристальный взгляд Сынмина, будто считывающий каждую мысль, успевшую пробежаться в его голове. И это ощущалось будто раскаянье — тихим и протяжным выдохом ему в подбородок. Сынмин на него лишь понимающе кивнул и скользнул пальцами к шее, разминая выпирающие позвонки. — Ты так спокоен, — Ли даже усмехнулся, складывая руки на груди. — Не понимаю, как у тебя это получается. — Я просто говорю, — Ким слегка прикрыл глаза и посмотрел в сторону Хенджина, хозяйничавшего рядом с кофемашиной. — Прозвучит смешно, но это самая действенная от стресса вещь. Думаешь, почему Чанбин с Минхо и Чонином уже так давно вместе? — Думаешь, это давно? — Феликс скептически поднял бровь, однако это не совсем то, на чем он хотел акцентировать внимание, так как понимал, про что тот ему говорит. — Для их спонтанных решений, думаю, что вполне. Они компенсировали скорость сближения тем, что ничего не утаивали и говорили прямо, — Сынмин прикусил губу. — Сложнее всего нам, потому что мы не знаем, как подбиться к этому куску совершенства. Чувствуем себя лишними, потому что не знаем всего того, что их связывает. Боимся своего несовершенства. Утаиваем свои слабости и мысли от тех, кто мог бы помочь их побороть. Я больше чем уверен, что каждого из нас терзают одни и те же сомнения. Но все бы решилось намного быстрее и без меня, если бы вы все перестали бояться говорить о чувствах прямо. — Не уверен, что все так просто. — Ты даже не пробовал, — Сынмин закатил глаза, пристально впериваясь Феликсу в лицо после. — Знаешь, я ведь могу каждого из вас тянуть за шкирку так, будто одному мне это все нужно. Но на голом энтузиазме я далеко не улечу. Пока вы сами всего это искренне не захотите и не начнете двигаться, ничего не поменяется, — он понизил голос, сурово прищуриваясь. — Я ведь был уверен, что ты готов. А сейчас твердишь мне обратное. — Дело не в этом, — Ликс расстроенно вздохнул, откидывая волосы со лба. — А что, если это в итоге рассорит нас всех? Что, если в итоге окажется так, что я не способен полюбить каждого? — Почему ты так думаешь? — Потому что я каждым из вас всех дорожу! — Ну и разве этого не достаточно? — мягкая улыбка на лице Сынмина заставила Феликса пораженно замереть. — Если ты так боишься, что все пойдет не так, разве не значит, что ты будешь последний, кто может к этому привести? Думаю, ты очень зря переживаешь. Все души в тебе не чают, — Ким трепетно вздохнул, слегка склоняя голову в бок. — А ты так просто хочешь лишить и себя, и их счастья? — Думаешь… — Знаю, — перебил его Сынмин, отклоняясь от него. — Каждый из нас часть этого счастья. И если мы хотим привести нас к этому, то стоит перестать топтаться на месте. Чан уже сделал первый и очень важный шаг, и ты это знаешь. Ты это почувствовал, как и все остальные. Так почему бы кому-то из нас не сделать другой? Не менее важный? Вдруг именно он станет решающим во всем этом вопросе? — Мне срочно нужно поговорить с Джисоном, — Ликс выглядел очень испуганным. Ким осторожно ухватил его плечи и удержал на месте, молчаливо приказывая прийти в себя. — Хорошо, — спокойно начал Сынмин. — Как насчет поговорить обо всем сегодня после смены? — Феликс неуверенно кивнул несколько раз, снова кусая заусенец на пальце, тут же болезненно морщась. — Не против, если я сейчас отойду и переговорю с ним, м? Может, и Минхо присоединится. Было бы славно, не думаешь? — Да, — смиренно выдохнув, Феликс поджал губы. — Это и правда было бы неплохо. — Замечательно, тогда я скоро вернусь. Сынмин медленно моргнул ему перед уходом, цепляясь взглядом за взволнованно кусающим ноготь Хенджином. Он все прекрасно слышал и, судя по его виду, безмолвно соглашался, хотя Ким и сомневался, что тот будет готов ко всему этому в ближайшее время. Если быть честным, то он собирался браться за него в последнюю очередь, однако его яркая и трепетная химия с Чанбином сыграла свою роль. Зайдя в подсобку, он постарался перевести дух. Каким бы уверенным он не казался, внутренний тремор сворачивал все его внутренности в тугие жгуты, что из-за волнения начинали подрагивать даже губы. Он не привык к такой ответственности, но ему нравилось то, к чему все в итоге ведет. Очень нравилось. Оно было похоже на несбыточную мечту, которая с каждым проходящим днем становилась все ярче и ярче, осязаемее. Такой, будто открыв глаза после сна, ты наконец-то все видишь вживую. Будто призрачное счастье, таившееся на затворках сознания, наконец-то стало вливаться в жизнь яркими красками и улыбками, нисходящими с лиц. Будто смысл во всем происходящем теперь лежал на поверхности, блестя словно водяная гладь под лучами заката. Оставалось лишь коснуться ее рукой, рассекая ее тонкими блинчиками. Полумрак кухни разбивался приятной мелодией из небольшой колонки над плитой. Минхо напевал что-то себе под нос и пытался прочитать что-то на упаковке из-под шоколада, хмуря свои брови. Сынмин наблюдал за ним какое-то время, прежде чем подать голос. — Ты не видел Джисона? — Ли в ответ на этот резко дернулся в его сторону, удивленно приоткрыв рот. — А тебе-то он зачем? — Минхо вновь отвернулся к небольшому котелку, стоящему над кастрюлей с закипающей водой. — Курить ушел. Весь нервный, как непойми что. — Что делаешь? — Сынмин ловко проигнорировал вопрос, но не потому, что не хотел отвечать, просто знал, что тот все равно все узнает. Ким собирался говорить при нем. Он подошел ближе, рассматривая шоколад вместе с ним. — Попробуй угадать. — Шоколад темперируешь? — Вау, — наигранное восклицание в голосе не вызвало у Сынмина ничего кроме усмешки. — Такой умный мальчик. Я бы предложил тебе чего за твою догадливость, но Джисон-и схомячил все печенье еще на прошлой неделе. — Можешь предложить себя, — безэмоционально отразил он его атаку. Минхо ухмыльнулся и приподнял брови. — Поверь, я далеко не такой сладкий, как может показаться. — Не пробовал, так что не знаю, — сложив руки на груди, Сынмин прислонился к свободной столешнице. — Чонина предлагать не стану, — подтекст, лежавший в этой фразе, впивался колючками прямо в горло. — Он приторный. — А инициативу ты поощряешь? — рискнув, Ким выдержал пристальный взгляд от Минхо, хотя количество мурашек, проскользнувших по его рукам было просто неимоверным. — Созрел? — Давно, — Ким проскользил языком по губам, с трепетом замечая, как взгляд Минхо проследил за этим. — Сам знаешь, какие препятствия были на пути до этого момента. — Еще никто Чана так не называл, — хмыкнул Ли, разламывая шоколад на мелкие кусочки. — Не Чана, а ситуацию с ним, — мягко поправил Сынмин скрещивая еще и ноги. Это давало мнимое ощущение безопасности, даже если один взгляд Минхо был способен сжечь его изнутри. — Сейчас многие раздумывают сам знаешь о чем. — И? — принципиальность Минхо просто восхищала. То, как умело он вытаскивал слова своей молчаливостью, поражало. — Многие боятся, — осторожно начал он. — Потому что не знают, как к этому отнесетесь вы. — Не понимаю, чего вообще можно бояться, — Ли раздраженно закатил глаза, помешивая успевший немного подтаять шоколад. — Никто из нас не кусается, только если это не прямая просьба. И уж точно мы бы не стали посылать кого-либо из вас. Я даже почти прямо говорил Джисону, что это нормально. Что мы не против. — Ему, а не всем остальным, — слегка откашлявшись, он продолжил. — Джисон бы не решился сделать шаг первым в ваши отношения без поддержки со стороны. Я точно не знаю, что именно его связывает с Феликсом, но пока они не поговорят, то вряд ли что-то инициативное пойдет с его стороны в вашу. — Это я понял уже давно, — хмыкнул Минхо в ответ, разворачиваясь к Сынмину лицом. — Но даже не в этом суть. Его многое объединяет с Чонином, как оказалось. Джисон он… нужен нам. Во всех смыслах. Его понимание способно сделать то, чего не можем мы с Чанбином. — Немного потребительское отношение, не находишь? — Ким изучающе приподнял бровь, наблюдая, как резко изменилось лицо напротив. — Слишком громкие и грубые слова для описания общих, связывающих их между друг другом проблем, — Минхо надменно приподнял голову выше, осматривая Сынмина сверху-вниз. — Я точно так же могу сказать про тебя. Нычешься из угла в угол, не зная, где откусить себе лакомый кусочек, нравится? — Ты же знаешь, что это не так, — раздраженно взмахнул головой Сынмин. — Вот именно, — Ли подошел ближе, бросая почти сквозь сжатые зубы. — Ты же знаешь, что это не так. Так почему пытаешься вывести меня на эмоции? — он приблизился к его уху и прошипел с едва уловимым ликованием. — Признай, что ты просто обожаешь, — нос ткнулся прямо под мочку, вызывая дрожь по всей шее. — Видеть, — чужие ресницы скользнули по щеке. — Мое обозленное ебало рядом со своим. Сынмин судорожно сглотнул, сжимая пальцы на гладком покрытии столешницы до побелевших костяшек. Горячее дыхание опаляло ушную раковину, и он боялся лишний раз пошевелиться, чтобы случайно не разглядеть черный зрачок почти рядом со своим. Чужое тело ощущалось пожаром на коже, он буквально ощущал исходящее от него тепло и плавился прямо как шоколад в давно забытом котелке. Даже взгляд поплыл от осознания, насколько близко было лицо Минхо к нему. — Но знаешь, — рука Ли неожиданно схватила Кима за бедро. — Мне это даже нравится, — его голос вибрацией проходил где-то на дне желудка. — У нас с парнями была договоренность о поцелуях, — Минхо ухватил подбородок Сынмина пальцами и развернул к себе, сталкивая их носы. — Мы можем подарить поцелуй каждому, кого считаем достойным наших отношений. И знаешь, — ухмылка исказившая его губы заставила Сынмина растерянно захлопать ресницами. — Когда зашла речь про тебя, у нас были настоящие дебаты, — сердце тревожно взметнулось по глотке. — Потому что каждый из нас хотел сделать это первее остальных. Минхо на вкус был обжигающим, слегка сладковатым, с легкой перчинкой, оседающей на кончике языка невыносимым зудом. Сынмин упустил момент, как зарылся пальцами ему под колпак, впиваясь в горячую голову ногтями, втискивая себе в лицо с одуряющей силой. Оказывается, этого поцелуя ему не хватало как воздуха. В тот момент казалось, что он не способен прожить и секунды без его губ на своих. И те плотно прижимались к его, перехватывая одну за одной в бешенной лихорадке, будто пытаясь обогнать судорожное дыхание, пытающееся оглушить сердце, забившее все остальные звуки изнутри. И все движения до одурения жадные и страстные, опаляющие кожу сквозь одежду до костей. Сынмин задушенно скулил в чужой рот, не улавливая ни единой связи с реальностью. Только Минхо и его мокрый язык, скользивший прямо в рот с завидной уверенностью, будто там ему и место. И даже глаза открыть — преступление, смерть в то же мгновение. Ощущений и пылающего волнения под кожей было до того много, что вынести отчаянное выражение лица Минхо было просто невозможно. Вот он и жмурился до оглушающего писка в ушах и онемения в кончиках пальцев. То, что он жив, подсказывали только горящие легкие и чужие руки, сжимающие его ляжки в маниакальном приступе. Он чувствовал, как Минхо колебался какое-то мгновение, прежде чем ухватить под колени и усадить его на столешницу сбоку, и… — Мать твою, Минхо! — Сынмин прокричал ему в губы не жалея всего своего прекрасного голоса. Ли ошарашенно уставился на брыкающегося в его руках парня и только спустя пару особенно долгих секунд понял в чем дело. — Сука, как же горячо-то блять! — соскочив на пол, Ким порывисто ухватился за свою задницу, громко шипя на мгновенно отозвавшуюся боль. — Кто ж на горячие, блять, противни сажает во время поцелуя, придурок! — Черт, — Минхо продолжал удивленно хлопать глазами, сам от себя явно не ожидая подобного. Желание настолько вскружило ему голову, что он перестал воспринимать реальность от слова совсем. — Снимай штаны! Срочно! — Может мне еще раком перед тобой встать? — яростно пропищал Сынмин, тем не менее разворачиваясь к парню спиной. — Если нужно будет — встанешь, никуда не денешься, — Минхо осторожно помогал ему стянуть брюки, пытаясь не тревожить обоженную кожу. — Да не вертись ты так! — Да больно мне! — Ким яростно пнул его ногой по щиколотке и успокоился глубоко дыша, пока Ли внимательно всматривался на легкое покраснение. Сказать, что Джисон, очень вовремя зашедший на кухню, ахуел, это ничего не сказать. Все же, не каждый день увидишь, как твой маленький краш рассматривает задницу другого краша.