Параллель

Знаете, если бы существовал конкурс на самую большую идиотку на свете, то первое место по праву принадлежало бы мне. Ладно, согласна, второе, так как первое место забрала бы та женщина, которая решила "спасти" волка и засунула его в багажник. Справедливости ради, женщина думала, что это собака, так что к ней вопросов нет. Видите ключевое слово? Она "думала". Я же, по всей видимости, такой возможностью не обладаю. Почему? Ну, посудите сами. Что сделает нормальный человек, если к нему подойдет международный террорист и скажет, что другой международный террорист им одержим (чтобы это слово ни значило)? Наверняка здравомыслящий человек, даже если не поверит, все равно прислушается к предупреждению и тут же сорвется куда-нибудь в сторону Антарктиды, спасая свою жизнь. И будет в безопасности. Что же сделала я, получив подобное предупреждение? А ничего. Я, блять, не сделала ровным счетом ничего. Даже не послушалась предусмотрительного Дазая, хотя он говорил не оставаться одной и просил пересидеть в агентстве в окружении детективов. Но нет, Арина самая умная. Посчитала слова Гоголя пустыми бреднями, скинула всю работу на Осаму и спокойно плюхнулась на диван смотреть видосики, попутно заедая стресс чипсами. Просто образец дебилизма. Я бы даже сказала, пример как делать не надо. В свою защиту могу отметить, что мне все еще крайне сложно понять мышление людей из этого мира. Не знаю, относится ли общая психованность только к эсперам, или тут просто каждый второй ненормальный, но по привычке я до сих пор сужу всех по меркам своего старого мира. Вот хочется мне продолжать верить в добропорядочность и мягкосердечие людей. Неужели это преступление? Если подозревать каждого нового встречного, то точно сойду с ума и присоединюсь к остальным психам. Хотя, с другой стороны, так я проживу немного дольше. Да, получается прям выбор без выбора. Долго жить в страхе, или мало, но спокойно? Брр. Помотала головой, отгоняя философские вопросы. Не лучшее время для них. Но даже если сделать поправки на психованность окружающих, непонятно, почему всякие гадости происходят именно со мной? Может, в прошлой жизни я предала страну? Или была массовым убийцей? Наверное, мне реально стоит задуматься о карьере монаха и уйти в горы. А что, хороший вариант. Почищу карму, посижу на диете, и главное, никогда-никогда больше не встречу этого. Кого этого? О, вы знаете о ком я. Этого человека знают все. А я, к великому сожалению, даже знаю его лично. Кхм, о чем это я? Извините, сбилась с темы. Почему-то, в подобных опасных ситуациях в голове начинают мелькать всякие глупости по типу несправедливости жизни и тщетности бытия. Наверное, защитный механизм. Но не важно. Возвращаемся к насущной проблеме. Сижу я, значит, кушаю чипсы и никого не трогаю. И тут – стук в дверь. Меня он не смутил. Как полная свинья вытерев жирную руку о футболку, я встала и неторопливо направилась в коридор, попутно крича: "Кто там?". В ответ – тишина. Спасибо тебе Господи, что моя дурья голова догадалась посмотреть в глазок! Ибо там, как ни в чем не бывало, стоял никто иной как Федор, мать его, Достоевский. Возможно, вы не поняли. Еще раз. Федор, мать его, Достоевский. Тот самый. Около моей квартиры стоял и улыбался гребаный террорист. Типо, все окей. Ничего и не случилось и мы каждый день ходим друг к другу в гости. Сначала мир замер. Всего на секунду, но замер. Мой мозг не мог обработать и, самое главное, поверить, что то, что он видит перед собой – это реальность. Но, стоило нейронам внутри передать друг другу импульсы и обработать лицо незваного гостя, дав понять, что он действительно существует и это не глюк.... Что ж, так быстро я еще не прыгала. Упершись в противоположную стену, посмотрела на дверь как на врага народа. Жалкие метры, разделяющие нас, казались особенно ненадежными. Закружилась голова, заставляя поле зрения сузиться. Упав на корточки, громко вдыхая и выдыхая воздух, я пыталась унять бешеное сердцебиение. Не получалось. Ладони задрожали и, не выдержав нагрузки, я упала еще ниже, на локти. Желудок скрутил спазм. Стараясь сдержать рвоту, я изо всех сил умоляла себя встать и сделать хоть что-то. Иначе он меня схватит. И сделает... сделает... Я не знаю, что он сделает, и знать не хочу! Мне нужно уйти. Мне нужно сбежать. Мне нужен выход. Пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста Спасите меня К сожалению, способность не откликнулась. Она работает лишь в случае смертельной угрозы и почему-то Достоевского за смертельную угрозу не считала. Черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт,черт Очередной спазм обернулся рвотой. Глядя на расплывчатый мир сквозь застывшие на ресницах слезы, я пыталась заставить себя встать и сделать хоть что-то. Резко стало противно от самой себя. Как можно быть настолько слабой? Неужели я даже не попытаюсь бороться со своим главным Демоном? – Арина, я держу тебя. Ты в порядке? – Сказал мужской голос и чьи-то руки обхватили меня за плечи, притягивая к чужому телу в объятии. Сердце замерло в груди. Задохнувшись от ужаса, с широко раскрытыми глазами, я с каким-то нечеловеческим звуком громко втянула в себя воздух и замерла, как статуя. Я не дышала, не моргала, и, казалось, что даже сердце перестало биться. Лишь мысли в голове проносились с нечеловеческой скоростью. Как он сумел войти? Почему он тут? Что мне делать? Почему он меня обнимает? – Наконец-то мы вместе, – сказал парень, не обращая внимания на мое состояние. – Ты скучала по мне, ангел? – Спросил он какую-то ерунду, прижимаясь ближе. – Ха! – Вырвалось из горла. Чего-чего, а такого вопроса я не ожидала. Ступор спал, и на его смену пришел адреналин. Резко дернув локтем назад, я со всей силы ударила Достоевского по животу. – Кх! – Послышался нечленораздельный стон боли. Дофамин ударил в голову и я, не теряя времени, бросилась в поисках выхода. Нужно звонить и просить о помощи. Или выпрыгнуть в окно, чтобы привлечь внимание. Если выбирать между моим страхом высоты и страхом перед демоном, я в любой день выберу высоту. Тем более, что третий этаж расположен достаточно низко. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, это я усвоила давным-давно. Кинувшись по инерции вперед, я оказалась на кухне. Где-то тут должен лежать большой нож или большая сковорода для самозащиты. Но, по закону подлости, большую сковороду и большой нож я распаковать еще не успела, поэтому схватила обыкновенную тарелку, намереваясь с ее помощью обороняться. Тарелка обороняться не хотела и преждевременно сдалась, выскользнув из рук и с громким треском раскололась на кучу мелким осколков. Предательница! Выругавшись, я все равно нагнулась и взяла самый крупный осколок. – Сука! – Вырвалась очередная брань. Осколок оказался таким же коварным, как и тарелка и крупно порезал мою ладонь. Раздался смех. – Не трогай ничего, можешь снова пораниться, – простонал Достоевский, продолжая лежать на полу, держась за живот, и смеяться. Картина такая странная, что я забыла о страхе и обиделась. То есть надо мной хихикает даже международный террорист? Я что, клоун? – Я совершенно не так себе представлял нашу встречу, – пояснил парень, улавливая мое настроение. Тупой гений. – Лучше бы ты вообще не представлял нашу встречу, – буркнула, потирая кровавую ладонь. – Арина, – протянул Достоевский и я снова вспомнила, что вообще-то боюсь его до усрачки. Пискнув, кинулась в сторону балкона, по пути запирая дверь в спальню. Почему-то демон не особо торопился и давал мне фору. Мне же лучше. Добежав, в нерешительности посмотрела вниз, на улицу. Оказывается, третий этаж – это приличная высота. Оглянувшись на закрытую комнату, схватила телефон и набрала Рампо. Рампо не отвечал. Плюнув на все, набрала номер полиции. Тоже не берут! Какого хрена? Больше я ничего сделать не успела, так как скрипнула дверь. Щелкнул замок и дверь магическим образом открылась. И зачем вообще существуют замки, если они никого не сдерживают? Чувствуя себя кроликом, угодившим на обед удаву в качестве главного блюда, круглыми глазами уставилась в коридор. Время казалось супер медленным и растянутым, как будто кто-то поставил мир на режим слоу-мо. Почему-то, Достоевский стал появляться по частям. Наверное для большей драматичности, но нервы, накаленные до предела, его попытку в драму не оценили. Раз. Появилась лодыжка. Два. Появилось колено. Три. Появилась целая нога. Тут нервы окончательно сдали и, всхлипнув (клянусь, это была самая зловещая и страшная нога из существующих), я кинулась в сторону окна, намереваясь прыгать. Живой не дамся! Потянув за ручку, перевалилась через подоконник и приготовилась к падению, как вдруг… Чужие руки обхватили меня за талию и резко дернули на пол. Повинуясь инерции, я со всей дури завалилась назад, затылком больно ударившись о нос парня. Раздался хруст. Достоевский зашипел. Видимо, больно было не только моему затылку, но и его носу. Справедливости ради, я все равно пострадала больше, так как его тощие кости не только не смягчили мое падение, но и неприятно врезались в мои родные кости. – Шшшшш, – непонятно сказал Федор. Проклинает меня что ли? Недоуменно нахмурившись, аккуратно скосила глаза направо, чтобы краешком глаза посмотреть на его физиономию. Смелости посмотреть прямо не было. Кроме моих спутанных волос и крови увидеть ничего не получилось. Стоп. Крови? Дернувшись в сторону, я отскочила и, наконец-то, в упор уставилась на Достоевского. Если бы была возможность побледнеть и испугаться еще больше, я бы это сделала, потому что его идеально-аристократическое лицо было испорчено. Прямой до встречи со мной нос был искривлен и быстро отекал, стремясь достичь идеала глаз Федора и стать таким же фиолетовым. Чуть ниже из ноздрей капала ярко-красная кровь. Никаких сомнений не было. Нос демона сломан вместе с моими тщетными надеждами на долгую и счастливую жизнь. – Понятно. Вот она, цена чужой жизни – нос. – Прошептала, широко распахнув глаза от ужаса. – Я совсем не этого ожидал, – пробормотал парень, ощупывая пострадавшую переносицу. – Знаешь что, сокровище... – начал он, но что было дальше я уже не узнала. Организм, переполненный стрессом, сказал "Бай-бай" и просто-напросто взял и отключился. Возможно, к лучшему. Сомневаюсь, что за свой сломанный нос демон подарит мне легкую смерть. *** Представьте, что человек, который вам крайне дорог, боится вас до смерти. Чтобы вы сделали? Есть вещи, в которых не хочется признаваться даже самому себе. До приезда в Японию, Федор до последнего отгонял от себя мысли о реакции мышки на него. Хотелось верить, что при встрече она сама кинется к нему на шею и согласится изолироваться до конца жизни от общества во имя всеобщего блага. Что ж, вера встроена в саму суть человека, а оттого так и опасна, ведь дарует ложную надежду. А надежда – это то, что является двигателем всей человеческой цивилизации. И хоть трезво оценивать надежду сложно, слепо верить в нее не стоит. Он до последнего не придумывал четкого плана. Специально. Сплетая узлы действий других людей, создавая тесные связи и направляя на нужные встречи, Достоевский оставлял конечную цель, Арину, в качестве нестабильной переменной. Возможно, из-за этих новых безумных чувств, а возможно, из-за направлений Бога, Федор решил довериться течению судьбы и действовать, отталкиваясь от обстоятельств. Наконец, когда все звезды сошлись и раздражающий придаток в виде Дазая оказался ликвидирован, Достоевский оказался у квартиры его Знака. Его мышки. Его сокровища. Его Арины. Стоять перед дверью и ждать ее было... захватывающе. Не знать, чего ожидать, одновременно страшась и волнуясь, желать растянуть этот момент подольше и поскорее вырваться из него – этот опыт был крайне поучительным. Наверное, именно так он почувствует себя, когда доберется до Книги и исполнит Божью Волю, избавив мир от эсперов. Услышав шум, и поняв, что реакция девушки на него гораздо хуже, чем он представлял, Федор внутренне поморщился. Открыв дверь (замок можно было поставить и получше, неужели это вся защита для его сокровища от хваленого агентства?), он увидел Ее. Когда вы представляете встречу после долгой разлуки, то ожидаете всякого, но вот увидеть ваш объект одержимости дрожащим комком страха, измазанным в слюнях, соплях и рвоте – картина малоприятная. Тем не менее, даже такой вид Арины пробудил в Достоевском беспокойство и какую-то необъяснимую нежность. Внешность не важна, когда ты смотришь на душу. Не было желания брезгливо скривиться и сморщиться. Нет. Ему хотелось подойти и помочь ей, спрятать от всего мира и насладиться долгожданной встречей. Но внешний вид Арины, затравленность ее действий и бледность лица подсказали, что так продолжаться не может. Сейчас его ангел выглядел таким слабым, таким хрупким, что, казалось, любое неосторожное движение может ее уничтожить. А этого он допустить не может. Если сейчас он запрет ее против воли, заберет и будет действовать грубо, то есть шанс, что Арина не справится. Есть шанс, что любое его неосторожное действие может свести ее с ума. Даже опытная манипуляция может ей навредить. Наверняка за время разлуки она до ужаса запугала себя и сейчас не будет воспринимать его слова ни в каком качестве, считая его монстром во плоти. Не стоит забывать и о способности. Пока что он не нашел способ избавиться от нее, поэтому, если она доведет себя до истерического страха, если сама накрутит себя настолько сильно, что просто убедит свой мозг в опасности, мышка может сбежать в другой мир. Да и такой вид Арины претил, затрагивая самые глубокие струны души, убеждая сделать так, чтобы она чувствовала себя счастливой. Ангел не должен его бояться. Только не он. Нет. Тут нужно действовать тонко и аккуратно. Обнимая дрожащее сокровище, Достоевский мгновенно выстраивал новый план действий. Он все равно планировал задержаться в Японии, так почему бы не потратить лишнее время на улучшение отношений? Прежде всего, нужно убедить Арину, что он не представляет для нее угрозы ни в каком качестве. Сделать так, чтобы она почувствовала себя если не расслабленно, то хотя бы немного в позиции силы. Возможно, стоит выставить себя где-то жалким, беспомощным и нелепым, чтобы снизить уровень стресса. Нужно вернуть доверие для того, чтобы она сама захотела пойти за ним. Если он хочет выстраивать с ней отношения, ей нужно показать больше человечности. В прошлый раз Арина влюбилась в его образ идеального парня-джентльмена, так почему бы сейчас не сыграть на контрасте и показать себя уязвимым, ранимым, обыкновенным, даже немного смешным? Люди не боятся того, что выглядит нелепо. Решено. Для нее он будет не идеальной картинкой, и не непогрешимым образом, а человеком. В любом случае, он в любой момент может подправить свое поведение, но, если честно, душевное состояние ангела продолжает его беспокоить. Не хочется быть причиной ее сумасшествия, поэтому в этот раз он поступит правильно. В этот раз она от него не убежит. *** Открыв глаза, я поняла три вещи. Первая: я жива, что вроде как хорошо. Вторая: кажется, меня похитили, что абсолютно точно плохо. И третья: такого огромного носа я не видела никогда в жизни. Ну, обо всем по порядку. Очнулась я в незнакомой комнате неизвестно где и неизвестно когда. Что логично, ведь весь смысл похищения — это незнакомое для вас место, иначе это не похищение, а перемещение из одной точки в другую. Комната оказалась небольшого размера, всего метров десять. Скудный интерьер лишь добавлял ей унылый вид. Широкая кровать, на которой бессознательная я развалилась, письменный стол в углу и большое зеркало сбоку — вот и все убранство. Из интересных деталей — отсутствие окна. Вообще. Возможно, я заперта в подвале. Или темнице, это «Крысам» подошло бы куда больше. Над столом, читая какую-то книгу, склонился Достоевский. Точнее даже не Достоевский читал книгу, а его гигантский, загипсованный нос. За время моего отсутствия в сознательном мире, парень успел раздобыть и наложить гипс на свой многострадальный орган дыхания и теперь щеголял не просто носом, а СуперНосом. Нет, не так. ДостоНосом. Короче, его нос был всем носам носом. Сразу как-то вспомнился лысый Гоголь. Кажется, что у меня есть скрытый талант уродовать членов "Крыс". Стало так смешно, что весь страх, который должен был бы возникнуть сразу при виде Достоевского, отступил. Хм. А может он вколол мне наркотики? Не знаю. Так или иначе, ощущала я себя навеселе, хотелось глупо хихикать, дрыгать ногами и дергать этот огромный нос. Ладно, ладно. Держу пари, шутка про нос не очень-то и смешная, но эй? Не вам судить человека, находящегося в огромном стрессе, который выживает как может. Если шутка про нос поможет моему мозгу не сойти с ума, то я буду продолжать шутить о носах. Возможно, однажды я оглянусь назад и скажу спасибо ДостоНосу за то, что я выжила. – Доброе утро, ангел, – закрыв книгу, обратил на очнувшуюся меня внимание парень. – Зачем я здесь? – Выпалила, стараясь не обращать внимания на его выдающийся профиль. Получалось с трудом. – Не хочешь сначала извиниться? – Спросил он, иронично выгнув бровь. Видимо, он заметил направление моего взгляда. Возмущенно поперхнулась. Меня похитили, а я еще и виновата за то, что оборонялась? Нет, ну это наглость колоссальных масштабов. – Нет, – ответила, упрямо сжимая губы. – Мне было больно, – зачем-то пожаловался он, сверля меня своим жутким взглядом. Сглотнула. Внезапно вспомнилось, с кем именно я нахожусь в замкнутом пространстве. Сразу захотелось избавиться от его внимания, поэтому сделала первое, что пришло в голову: – Смотри, сзади! – Крикнула, тыча куда-то позади него в стену и быстро залезла под кровать, скрываясь из вида. Способность, миленькая, молю, спасай! Ну сейчас же ты должна заработать! Я уже похищена, это точно небезопасно! Способность спасать меня не хотела. Она, гадина такая, до сих пор не считала Федора за смертельную опасность. Что, на мой взгляд, крайне глупо и недальновидно и обязательно нам еще аукнется в будущем (если это будущее еще случится). – Арина! – Спасительная кровать оказалась резко сдвинута в сторону. Я снова столкнулась лицом к лицу с Достоевским. На ум пришла такая неудачная шутка, что раньше был только КарликНос, а теперь существует и ДемонНос. Блин, блин, блин! Не о том думаю! – Вставай с пола, – вежливо попросили меня. Последовала вежливому совету и встала, ныкаясь в самый дальний угол кровати. Думать сейчас было тяжело. Федор последовал в угол за мной. – Отодвиньтесь, пожалуйста, – аккуратно тыкнула рукой в его плечо, пытаясь убрать его от своего тела. Что-то все это мне совсеееем не нравится. – Арина, – он зачем-то склонился еще ниже, упершись взглядом в мои губы. Ээээ, только не говори мне, что…? Негодяй продолжал приближаться и, когда дыхание его огромного носа коснулось моего носа скромных размеров, я поняла, что надо что-то делать. Зажмурившись, дернулась вперед, выставив свой лоб в качестве тарана и со всей дури боднула Федора в живот, наваливаясь сверху и толкая его подальше от кровати. Он упал, ударившись спиной о твердую плитку пола. Снова раздался неприятный хруст. – Мышка, я тебя сейчас убью, – выдохнул Федор сквозь сжатые зубы, приподнимаясь на локтях. Секунда – и мы встретились взглядами. Вторая – и смертельный ужас схватил меня за горло, заставляя замереть на месте. Третья – и меня накрыли спасительные объятия темноты, утаскивая в блаженную пустоту ничего. Не знаю как вас, а меня его угроза напугала до усрачки. Уровень стресса резко подскочил и, чувствуя странную слабость, я поняла, что сейчас снова потеряю сознание. Как собака Павлова, я выработала рефлекс "убегать в подсознание" из-за Достоевского. Дурацкое положение. *** Я правда не ожидала очнуться в следующий раз. Если нос он мне еще простил, то спину вряд ли. Шутка ли, травмировать Федора Достоевского. Да еще и не специально! Возможно, у меня есть еще одна способность: "Неудача", иначе как объяснить все случившееся я не имею ни малейшего понятия. Представьте мое удивление, когда я все-таки очнулась. Шок, да. Арина снова жива, необъяснимо, но факт. Наученная горьким опытом, сначала я еле-еле приоткрыла один глаз, стремясь разведать обстановку. Увидев перед собой жутко недовольное лицо Достоевского, сразу же закрыла глаз и притворилась, что все еще без сознания. Настроение совсем не разговорное. Стараясь сохранять ровное дыхание, я решила игнорировать проблему, пока она не исчезнет. Не вечно же эта Питерская цаца будет прохлаждаться рядом со мной? Разве у него нет всяких злодейских дел? – Арина, – сказал он и я внутренне скривилась. То и дело заладил: "Арина то, Арина се". Других слов не знает? И вообще, почему он лежит так близко? Если так подумать, то второй день подряд я просыпаюсь в постели с малознакомым парнем. Еще и тесно связанным с криминалом. Кошмар, до чего докатилась. Знала бы маменька чем занимается ее кровиночка, упала бы в обморок от шока. Лежать рядом с Достоевским было некомфортно. Я еле терпела его существование на одной планете, так теперь он разлегся в нескольких сантиметрах от меня и главное непонятно зачем! Какая-то часть сознания и вовсе не могла поверить, что человек, которым я старательно пугала себя кучу времени находится рядом с моим драгоценным телом. И именно эта неверующая часть помогала мне не распасться на атомы и молекулы от ужаса. Часть, которая отвечает за самосохранение, помогала мне вовремя падать в обморок, что, кстати, очень удобно. Своего рода симбиоз получается. И главное, мне удобно, а Достоевскому нет. – Я вижу, что ты проснулась, – упрямо заявил он, невежливо тыча пальцем в мою щеку. Жутко захотелось развернуться, открыть рот и откусить этот палец. Сдержала внутреннюю агрессию. За откусанный палец меня точно будут пытать, вряд ли минутное удовлетворение того стоит. Продолжила упрямо игнорировать демона, притворяясь бессознательной барышней. Пусть еще докажет, что я очнулась. – Арина, у тебя дрожат ресницы, и дергаются мышцы лица. Ты так и не научилась притворяться, – лениво протянул он. – Мхм, – невнятно пробормотала и перевернулась лицом в подушку. Все, теперь ничего не видно, поэтому точно не докажешь, что я в сознание. – Разве люди в обмороке вертятся туда-сюда? – Иронично переспросил демон. Не знала, что демоны могут в иронию. Во мне проснулась жилка азарта, наряду с мстительностью. Да, я ничего не понимаю и возможно, через несколько минут меня убьют, поэтому почему бы не сделать напоследок что-нибудь безбашенное? Если все равно буду помирать, так почему бы не подгадить еще раз? – Ох! – протянула, начиная потягиваться. Мол, сейчас проснусь. Вряд ли он на это купится, но зато, возможность изображать спящую, дала мне шанс подвинуться к нему спиной поближе. Достоевский замер. – Соскучилась, да? – Хрипло пробормотал он, укладывая широкие ладони на мою талию. Хм. Неужели он правда купился? Тем лучше для меня. Продолжая вертеться, подгадала момент и, сжав кулак, взяла и врезала Федору куда-то в районе правого глаза. И хотя я не самый сильный человек в мире, стоить помнить, что сам демон тот еще слабак, поэтому мой удар его реально задел. Послышалась нецензурная брань. О. Довольно прищурилась. Раньше не замечала за собой подобной склонности к насилию, но все мы растем и меняемся. Воспользовавшись его моментом слабости, кинулась к двери, которая, конечно же, была закрыта и не просто ключом, а каким-то паролем. Около ручки сиял дисплей, требуя ввести нужную комбинацию. Класс. Ситуация сюр. Вздохнув, я прошла мимо ДостоНосоГлаза и зашла в ванную. Что делать, было решительно непонятно. *** Помнится, когда я была маленькой, то мечтала о «чуде». И не о простом, а особенном, персональном. Мне хотелось, чтобы «чудо» было лишь для меня. К примеру, я хотела обладать магией, чтобы попасть в школу волшебников. Или отправиться в большое приключение и спасти мир от зла. Проще говоря, я не была особенным или шибко умным ребенком и мечтала о том же, о чем мечтают миллионы других детей. Шло время, и постепенно мечты о «чуде» сменились мечтами о спокойной и обеспеченной жизни. Следуя принципам гедонизма, я мечтала тихо жить в свое удовольствие до самой смерти. Большое приключение, магия и битвы со злом уже не привлекали, в отличие от возможности поехать в кругосветный круиз или купить квартиру. Да, опять-таки ничего особенного, стандартная мечта для среднего человека. Однако я и не стремилась как-то выделяться из толпы. К сожалению, очень редко, но наши детские мечты догоняют нас во взрослом возрасте и обухом бьют по голове, сбываясь в самом извращенном смысле. Мол, вот тебе, девочка, и магия в виде «способности», и путешествие в виде прыжков между мирами, и даже «зло» в виде одного небезызвестного террориста. И плевать, что тебе ничего из этого и даром не сдалось. Получите, распишитесь и не смейте жаловаться. Так, лениво размышляя о превратностях судьбы, я неторопливо изучала потолок своей новой комнаты. В любое другое время обыкновенные, покрытые белилами плинтуса вряд ли бы привлекли мое внимание, но сейчас случай особый. Мне нужно оставаться спокойной, чтобы выбраться из этой ситуации. Вдалеке послышался громкий топот. Такой, который можно издать только специально, с силой шлепая ногами по полу. Прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Вдох – выдох Вдох – выдох Все хорошо, Ариночка. Все хорошо. Ты в безопасности. Невольно вырвался смешок. Ну, в относительной безопасности. Просто дыши и главное, не теряй сознание, а то так и помереть недолго. Ты взрослый человек, и способна справиться со всем на свете. Вдох – выдох Вдох – выдох Топот становился все ближе и ближе, пока, наконец, не остановился прямиком у двери в небольшую комнату. На секунду все стихло. Будто человек, находящийся за стеной, давал мне время, чтобы собраться с силами. Вдох – выдох Вдох – выдох – Арина, я сейчас зайду. Хорошо? – Раздался глухой голос. Неожиданная галантность. Зажмурившись, постаралась расслабиться. Я выше страха. Я со всем справлюсь. Все будет хорошо. Громко скрипнула дверь и, аккуратно, не торопясь, в нее проскользнул Достоевский. Если бы я не была занята борьбой с надвигающейся панической атакой, то непременно посетовала бы на несправедливость судьбы. Обидно, что Достоевский обладает таким лицом. Просто по-человечески обидно. За прошедшие полгода я успела забыть подробности его внешности, а богатое воображение сделало его уродливее и страшнее чем он есть на самом деле. Реальность оказалась жестока. Хотя, невольно усмехнулась, я помогла немного подправить реальность. В светлых льняных брюках и свободной белой рубашке, со своими дурацкими фиолетовыми глазами он напоминал скорее ангела, чем демона, которым его величает Осаму. Добавьте ко всему его глупое, нарочито обеспокоенное выражение лица. Слабый духом человек бы точно растаял. Ни дать, ни взять, ну чисто святой. И я бы даже купилась, если бы не одно но. Сейчас Федор был... ну что сказать о Федоре? Он был. Был похож на жертву избиения. Нос все еще оставался в белом гипсе. Его гигантский размер красиво оттенял розово-фиолетовый опухший фингал под левым глазом. Из-за этого создавалась асимметрия, и одна часть лица казалось немного больше другой. Черное каре, которое обычно шелковым каскадом ниспадало к его плечам, было спутавшимся и небрежно завязанным в пучок на макушке (к великой досаде этот пучок ему шел). Он зашел, держась за спину, потому что из-за моего супер удара лбом, Достоевский кажется потянул поясницу. Мне нравилась такая тенденция. Если так будет продолжаться дальше, есть шанс, что я его убью. После того как я вмазала по его глазу и спряталась в ванной, демон ушел. Ушел, предварительно оставив на кровати стремную записку. "Отдыхай. Вернусь и мы серьезно поговорим. Федор." Слово "поговорим" было подчеркнуто, поэтому я мудро посчитала его за угрозу. Разумеется, ни о каком отдыхе после подобного не было и речи. Я металась из одного угла в другой, в попытках успокоиться и, в конце концов, накрутила себя настолько сильно, что вздрагивала от каждого шороха. Эта скотина еще не предупредила о времени возвращения, поэтому, естественно, я провела около пяти часов в беспокойстве и страхе. Такая себе разновидность пыток. Сейчас я ощущала себя подобно натянутой струне: дерни и выстрелю. – Ты в порядке? – Медленно подняв руки перед собой, он грустно на меня посмотрел и нервно закусил губу. По спине пробежали мурашки. Дыхание сбилось. Кровь отхлынула от лица. Что это за игры? Зачем он изображает грусть? Какого хрена ему от меня надо? Черт, черт, черт. – Просто замри. Не приближайся, – переведя взгляд на спасительный потолок, я постаралась унять неконтролируемый тремор рук. Нужно заземлиться. Зачем я себя накрутила настолько сильно? Вдох – выдох Вдох – выдох – Назови пять предметов, которые ты видишь. – Тихим голосом попросил Достоевский. Видимо, он решил применить на мне технику успокоения. Сам довел до истерики, теперь сам и успокаивает, гад такой. Сглотнула, пытаясь избавиться от вязкой слюны. Сомневаюсь, что техника поможет, ведь главная причина моей паники маячит перед глазами. Но нищим выбирать не приходится. – Так, хорошо. Я вижу кровать – это один. Одеяло –два. Стул –три. Зеркало – четыре. И стакан – это пять. – Просипела я, переводя взгляд с одного предмета на другой. Не обращать внимания на демона помогало. – Молодец, – сказал он и весь мой прогресс как рукой сняло. Психосоматика – страшная вещь. – А теперь назови четыре звука, которые слышишь прямо сейчас. – Часы, мой голос, твой голос и скрип полов, – выпалила, стараясь унять бешеное сердцебиение. Чувствуя, как на висках выступил липкий пот, я поняла, что снова проиграла. Черт, черт, черт. Я не знаю, почему мне так страшно. Я вообще не могу себя контролировать. Это какой-то пиздец. – Назови три вещи до которых ты можешь дотронуться, – продолжал шептать Федор. – Арина, я стою далеко. Успокойся, – добавил парень, видя, как меня начинает сотрясать крупная дрожь. – Резинка для волос – раз. Постельное – два. Мои волосы – три. – Мне было плевать, правильно ли я говорю или нет. Страх и паника все нарастали и нарастали каждый раз, когда я случайно слышала голос Достоевского или смотрела на него больше пары секунд. – Два запаха, которые ты можешь почувствовать, – сказал он громче и внезапно я страшно рассердилась. Мало того, что это из-за него я в таком состоянии, так он еще и что-то требует от меня. Спокойствия ему подавай. Рационального разговора! Ха! Это просто смешно. – Зачем я здесь?! Что тебе нужно?! – Выкрикнула, даже не пытаясь разобраться в своем состоянии. Находясь рядом с Достоевским, мне казалось, что я нахожусь подле вулкана. Было непонятно: рванет он или нет? А может, этот вулкан спит уже несколько тысяч лет и опасность я придумала сама? Или подлости нужно ждать не от вулкана, а от диких джунглей, его окружающих? Почему Федор ведет себя так странно? Почему он позволил себя ударить? Я не строю иллюзий по поводу себя, но что ему нужно? Что происходит? Всего этого было просто слишком много. Я чувствовала себя сумасшедшей. Мне хотелось разрыдаться в голос и смеяться одновременно. Я была в ярости и в тоже время дрожала от страха. Хотела умереть и жутко хотела выбраться отсюда и продолжать жить. Я была потеряна. Я была на грани. Но на грани чего? – Арина, ты ведешь себя как маленькая. Я просто хочу поговорить. Тебе ничего не угрожает, честное слово. Тут скорее я пострадавший, – намекнул он на свой потрепанный облик. Прикусив большой палец руки, Федор осторожно сделал маленький шажок в мою сторону. Насторожившись, рефлекторно схватила подушку и со всей дури кинула в него. К несчастью, не попала. Я с детства была таким себе стрелком. – Не. Подходи. Ко. Мне. – Процедила, хватаясь за вторую подушку. Я ему не доверяла и была сыта по горло происходящем. – Сокровище, – выдохнул этот человек, и не обращая внимания на мои протесты, снова сделал несколько шагов, практически добравшись до кровати. Сжимая до побелевших костяшек ткань подушки, я буквально заставила себя поднять голову. – Я отпущу тебя, если мы спокойно поговорим, – протянув руки, он сжал меня за предплечья. Передернулась от отвращения. Он погрустнел еще больше. Вкупе с остальными ранами, он действительно выглядел жалко. Какая-то самая маленькая часть меня захотела его пожалеть и почувствовала себя виноватой. Мысленно наступила на эту предательскую часть, задушив ее в зародыше. Может, он только этого и ждет. – Ладно, только отойди, – прошипела, избегая встречаться с ним взглядом. Все равно другого выхода нет. – Мы поговорим и ты меня отпустишь, правильно? – еще раз уточнила условия сделки. – Клянусь, – он склонил голову и присел на край кровати, предварительно отодвинувшись от меня максимально далеко. Мол, я ценю твое личное пространство, посмотри. Выдохнув, собралась с силами. Пора наконец-то узнать, что именно от меня нужно Достоевскому. *** – Только не ВЫ! – простонал Дазай, открывая глаза. – То-то я думаю, почему лежать неудобно. А оказывается, бедного раненого меня просто закинул на какую-то развалюху какой-то сомнительный врач. Лучше бы я истек кровью. – Он картинно заломил руки, ерзая на кушетке. – После стольких лет ты снова оказался на этой койке. Немного иронично, не находишь? – Усмехнувшись, ответил мужчина средних лет. БАМ! И на темечко Осаму с силой опустился кулак – Поговори мне тут, паршивец. Мой племянник вытащил тебя с того света, а ты еще и смеешь жаловаться. Если хочешь помереть – помирай, но подальше от моей чайной, – недовольно прошипела старуха Минами. – Не стоит, оба-сан, – убирая медицинские принадлежности, мужчина успокаивающе улыбнулся женщине. – Я знаю Дазай-куна с детства, поэтому не ждал от него благодарностей. Дети в наше время такие жестокие. Обыкновенного "спасибо" было бы достаточно за то, что я вытащил его с того света, – покачал головой он, недовольно цокая языком. – Но как было приятно вернуться к медицинской практике! А то все документы да бумаги, вздохнуть некогда от этой бюрократии. – Ты всегда был таким добрым ребенком, Мори-кун, – проворковала Минами-сан, похлопывая Мори по щеке. Где-то на заднем фоне прозвучал рвотный позыв. – Дазай, паршивец! – Нахмурившись, старуха вспомнила о пострадавшем и фурией устремилась к койке больного. – От тебя одни неприятности! Как ты мог позволить на себя напасть? Ты запачкал татами! И я точно знаю, что у тебя нет денег на его замену, – уперев руки в бока, она нависла над парнем. – Ну-ну, тетушка, не злись, – протянул Мори, фальшиво улыбаясь Осаму, – просто наш Дазай-кун расслабился на новой работе. Мальчик потерял хватку, бывает. Возможно, тебе стоит задуматься и вернуться к истокам. Пока не стало совсем поздно, – добавил он, с нажимом выделяя последнее слово. – Вы же в курсе, что я вернусь на прошлое место работы только в одном случае. – Дазай отразил фальшивую гримасу, прищурившись. – К сожалению, пока что я не планирую уходить на пенсию, – ответил Огай, продолжая мило улыбаться. – Ваш спокойный выход на пенсию меня бы не устроил, – подмигнул Осаму. – Как будто ты бы в самом деле хотел занять мое кресло, – иронично вздернул бровь Мори. – Но вы же думали, что хочу, – с намеком протянул парень. – Или так думал только ты? – Ехидно спросил Мори. – Туше, – пожал плечами Осаму. – Эти ваши интриги молодости, – закатила глаза Минами-сан, вытягивая руки и отвешивая подзатыльники одновременно двум парням. – Тетя! – Оба-тян! – Возмущенно крикнули пострадавшие. – Разбирайтесь со своими проблемами сами, – сплюнула старуха, встряхивая ладони. – Но прежде всего, разберитесь с тем, кто навел столько шума в моей чайной. Никакого уважения, – она покачала головой, направляясь к выходу. – Конечно-конечно, – кивнул Мори, помахав на прощание. – Я обязательно позабочусь о том негодяе, тетя. – Дазай! – Окрикнула Минами-сан парня, остановившись. – Да, оба-тян? – Можешь приходить еще, – проворчала она, скрываясь за дверью. Осаму улыбнулся. На ее языке это практически признание в любви. – Обязательно, оба-тян! – Ответил он, откидываясь на кушетку. Переведя взгляд на довольного Мори, парень скривился. Мерзость. Несмотря на то, что Огай исключительный врач, Дазай предпочел бы получить лечение от случайного прохожего с нулевыми медицинскими знаниями, чем быть чем-то обязанным главе Портовой мафии. Они еще и расстались так некрасиво. Помнится, перед своим исчезновением он поджег весь гардероб Элис, к ее величайшей радости и горю босса. Осаму всегда знал, как причинить человеку максимальное количество боли с минимальными усилиями. Ведь если и покидать мафию, то громко и эффектно, сжигая за собой все мосты. – Ну! – Довольно хлопнул в ладоши Мори, – давай наконец поговорим, Дазай-кун! *** Сегодняшний день Рампо был похож на множество других дней до и множество других дней после. Так сказать, золотой стандарт. Он снова опоздал на работу, раскрыл очередное легкое дело (непонятно, как полиция Йокогамы еще не распалась из-за своей бездарности) и немного потерялся на обратном пути. Вернувшись в офис, остаток рабочего дня великий детектив потратил на добавление новых фоток на личный сайт и агрессивную переписку со своим главным хейтером/фанатом Karl_Po. Монотонность времени привычно скрашивала бесконечная гора закусок: начиная от хрустящих крекеров и заканчивая кислой конфетой-шипучкой, взрывающейся на языке. Да, все было как всегда. По приходе домой, Рампо демонстративно прошел мимо гор мусора, отложив уборку на (желательно далекое) будущее и плюхнулся на диван, включив одно из немногих шоу, которое он мог смотреть без рвотного рефлекса: "Нераскрытые загадки мира". Обычно он развлекал себя тем, что на лету разгадывал все загадки и награждал умного себя наградами в виде сладостей. Это была приятная, обычная рутина. Но сегодня она оказалась нарушена. – Рампо-сан! – В его квартиру неожиданно ворвался Кенджи. Детектив застонал. Даже он не настолько тугой в социальном плане! А этот сопляк так до сих пор и не понял, что в дверь нужно сту-чать-ся. – Чего? – Буркнул Рампо, закидывая в рот очередную конфету. Не его дело учить Кенджи уму-разуму. Пусть лучше Арина занимается благотворительностью. Все равно она ребенка практически усыновила. А его дело беречь мозговую энергию на по-настоящему важные вещи. Например на судоку. – Арина-тян пропала! – Волнуясь, ребенок топнул ногой, заставив пол опасно заскрежетать. – Не применяй тут силу! – Шикнул Рампо, вскакивая. Ну что за безалаберность! Не хватало ему еще попасть под завал! – С чего ты решил, что Арина пропала? – Спросил он, скрещивая руки на груди. Скорее всего, она просто ушла погулять, а глупый Кенджи взял и переполошился. Не то чтобы Рампо плохо относится к самому Кенджи, нет. Он просто плохо относится к глупости, а вокруг глупы, ну, буквально все. – Мы должны были встретиться для составления отчета, но она не пришла! – Затараторил подросток, зачем-то размахивая чистыми листами прямо перед его носом. – Я пришел к ней домой, но она не открывает. И не отвечает на звонки. Дазай-сан говорил, что Арина-тян придет сегодня в агентство, но ее не было. Я волнуюсь, – признался Кенджи. – Понятно, – Рампо нахмурился. На Арину это действительно было непохоже. Она всегда приходит на встречи вовремя, и точно не кинула бы подростка без объяснения причин. Что-то тут нечисто. – Вы можете применить способность и все узнать, Рампо-сан? – Спросил Кенджи, слезно сложив руки вмести. С его блондинистыми вихрами он был похож на маленького херувимчика. – Пошли, – кивнул великий детектив, хватая свою кепку с дивана. Мысли были не радужными. Возможно, ему не следовало просто отпускать Арину позавчера, после того дела в департаменте. Он ясно видел, что что-то случилось, да и выглядела она не лучшим образом. Но, следуя принципам агентства "не лезть друг другу в душу", просто спустил все на тормозах, решив, что если подруга захочет, то сама поделится. У каждого сотрудника-детектива есть свои глубокие тайны и темные истории и не каждый хочет, чтобы другие их знали. И хотя сам Рампо при желании мог раскрыть любые секреты, обычно чужие мысли его особо не интересовали. Теперь же из-за его решения с Ариной могло что-то случиться. Ну, если конечно Кенджи не поднял ложную тревогу, что было бы к лучшему. Поднявшись на третий этаж, Рампо остановился у двери Арины. Он еще не успел побывать в ее новой квартире. Отгоняя внезапно возникшее нехорошее предчувствие, Рампо засунул руку в карман и достал свои очки. – Кенджи, открой дверь, – попросил детектив находящегося рядом подростка. Послушно кивнув, мальчик аккуратно толкнул запертую дверь. Легкий на первый взгляд тычок, отправил бедную конструкцию в полет. Мысленно сделав пометку никогда не обниматься с Кенджи, Рампо вздохнул, нахлобучивая очки на переносицу. – Способность "Сверхдедукция!" – крикнул детектив, делая шаг вперед. Сейчас он все узнает сам.