* * *
На второй день в доме Чонгука Тэхён встал поздно, в двенадцать. Умывшись и одевшись, он спустился вниз и застал на кухне Субин. Она стояла у плиты, и по воздуху разносился резкий запах кимчи чиге. Звуки стучащего кухонного ножа — Тэхён давно этого не слышал, проснувшись. Услышав шаги за спиной, Субин взглянула на него через плечо, спросила с улыбкой: — Выспались? — и возвратилась к нарезке, не дождавшись ответа. Его молчаливый кивок она не увидела. — Я готовлю завтрак. Потом уйду, и сегодня и завтра меня больше не ждите. Я предупреждала господина Чона, что мне нужно на родительское собрание… — Никаких проблем. Тэхён ненавидел острую еду. И завтракать — тоже: последние несколько лет он придерживался интервальной диеты. Но говорить об этом Субин он не стал. Когда она накрыла на стол (это была, скорее, стойка, такая же серая, как и вся кухня), Тэхён неуверенно сел, взглянул на чан с рисом. Суп дымился, отливал всеми оттенками кочудяна. Из закусок — только кимчи, тоже наверняка острый. — В холодильнике я оставила для господина Чона. Приятного вам аппетита. — Вы могли бы присоединиться, — промямлил Тэхён. Хотя его, конечно, устроило бы, уйди Субин сейчас же — тогда ему не придётся завтракать под её считывающим взглядом. То есть — вообще не придётся завтракать. — Мне жаль, но я тороплюсь. — Из крана выплеснулась вода: Субин вымыла руки. Сняв фартук, она разгладила складки платья и одарила Тэхёна очередным дружелюбным взглядом. — Не скучайте сегодня. Тут недалеко парк — вам должно там понравиться. — Я постараюсь, — честно сказал Тэхён. Ему понравится всё. Он не станет жалеть о том, что заставило его оказаться в этой кухне, в этом доме, в Сеуле. Что заставило его поставить нужные печать и подпись и стать мужем Чонгука. Субин засобиралась, и Тэхён, проводив её, вернулся к нетронутому завтраку, обернул тарелки плёнкой и поставил в холодильник. Следующие полчаса он исследовал дом. Тот оказался небольшим, каким изначально и представился: на первом этаже скудно обставленная гостиная, стойкой соединённая с кухней, и прихожая — лестница оттуда вела на второй этаж; наверху, помимо спален Тэхёна и Чонгука (туда заглядывать он не стал), ещё одна — для гостей, и кабинет с книжными полками и столом, заваленным бумагами. Стопки, обвязанные джутовыми нитями, стояли даже на полу. Тэхён поддался и сам не понял, зачем вошёл. Внутри пахло бумагой, табаком, ванилью и… инжиром? Свежим, не парфюмерной нотой. Странно, подумал Тэхён, и попытался вспомнить, как пахло от Чонгука, когда они виделись. Загруженный тогда собственными мыслями, он не запомнил ничего сверх того, за что мог бы зацепиться взгляд. В кабинете Чонгука стоял полный беспорядок, но всё было чисто, ни пылинки. Свет из незашторенного окна падал на стол тенями дрожащих деревьев. В углу комнаты — книжные корешки. Они заставляли тёмно-коричневые полки из лакированного дерева: разные цвета, беспорядочные размеры, все потрепались от частого использования. Справочники, что-то из сферы права, что-то — из области бизнеса, где-то Драйзер, где-то Манн. В общем-то, полное отсутствие системы. Человек с такими интересами либо знает всего понемногу, либо знает так много, что в конечном итоге оставил себе только самое ценное. Тэхён так и стоял посередине кабинета, пока в какой-то момент ему не стало вдруг не по себе. Он ведь, можно сказать, переступил интимную черту. Да, Чонгук не возражал бы. Зайди он сейчас сюда, сказал бы: о, Китри! Ты здесь? Но проблема в другом: самому Тэхёну не нравилось, что он находится в месте, где другого человека настолько много. Выходя, он прикрыл дверь так тихо, словно кроме него в доме был кто-то ещё, кого не стоило беспокоить.* * *
Тэхён не стал идти в парк, как советовала Субин. Он направился в кафе, у которого из ближайших был самый высокий рейтинг. Там он выяснил, что кофе в Сеуле и правда лучше, чем в Тэгу. Несколько часов Тэхён просидел за столиком в отдалённом углу, читая скучную книгу какого-то современного автора. Сосредотачиваясь на том, на чём сосредоточиться крайне сложно, ему обычно удавалось отвлекаться. Так и сейчас — последовательная, в деталях описанная семейная драма безликих персонажей помогла ему меньше думать о последнем разговоре с Чимином: как тот пожелал ему катиться нахер и подставить в Сеуле зад под не менее хозяйский член, чем у Мин Юнги; так тебе, Ким Тэхён (имя Чимин почти выплюнул), достанутся все партии этого мира, и ты наконец-то будешь счастлив, удовлетворён будешь (последние два слова — Чимин опять бросил с презрением). Ли-сэм во внезапно вспыхнувшую любовь между Тэхёном и Чонгуком тоже не особо поверил: узнав всё, похлопал по плечу, спросил, уверен ли Тэхён в своём выборе — и ничего больше говорить не стал, когда Тэхён принялся заверять, что ни капли не сомневается. Затем последовала пара статей о том, что восходящая балетная звезда Ким Тэхён связывает себя узами брака с Чон Чонгуком, сыном Чон Чонхуна. Затем — что Ким Тэхён приглашён в балетную труппу Сеульского театра. Описывалось всё как сказка, как любовь с первого взгляда («с первого движения руки Тэхёна на сцене», если цитировать слова, якобы сказанные Чонгуком). Приложены были даже их совместные фотографии. Чонгук постарался, чтобы предварительно с ним согласовали каждую деталь. Расписались они в Тэгу, а после Чонгук уехал по работе в Сеул — он не мог дожидаться, пока Тэхён закончит все свои дела: сходит на могилу к бабушке, передаст свои партии Юнхо под недовольными взглядами Тэри, соберёт вещи. Большего, кажется, Тэхён перед отъездом не сделал. Из друзей у него всегда был только Чимин — и прощаться, кроме труппы, оказалось не с кем. За всё это время Тэхён и Чонгук несколько раз созванивались по телефону. Разговоры выдавались короткими: Чонгук интересовался, сколько ещё Тэхёну нужно времени, а Тэхён — не интересовался ничем. Ещё пару раз — переписывались: Чонгук скидывал ссылки на новые статьи об их тайной свадебной церемонии (все они были похожи друг на друга и утаивали, что свадьба была не тайной, а сводилось только к официальной регистрации), а после ссылок — смеющиеся эмодзи. Один раз написал Тэхён: спросил, когда ему надо познакомиться с родителями Чонгука. Тот ответил коротко: «не сейчас. если бы я сделал всё как надо и сначала познакомил вас и мы бы им поклонились до крови на лбу»; текст прервался стикером со смеющимся до слёз кроликом; «то они бы точно не поверили, что всё правда и я воспылал к тебе внезапными чувствами». — Будете ещё кофе? Тэхёна выдернуло из мыслей. Он оторвал взгляд от страницы, в которую пялился минут пять. Перед ним стояла официантка в чёрном фартуке. В руках она держала блокнот с ручкой. — Спасибо. Нет. Я уже ухожу. — Вам понравился кофе? — Получив кивок, она расплылась в дежурной улыбке и прибавила: — Приходите к нам ещё! По пути обратно к дому Чонгука смерклось, и аллею, огибающую парк, осветили яркие фонари. Всё, что предвкушал Тэхён, это завтрашний визит в Сеульский театр и знакомство с местной труппой. Чонгук, скорее всего, забыл, что обещал поехать с ним вместе — но Тэхён не расстраивался. Его даже радовала возможность познакомиться со всеми одному. Встретит ли он легендарного Пак Ёндже? Если тот согласится взять его в свой класс, то у Тэхёна не останется никаких сожалений о том, на что ему пришлось пойти, чтобы оказаться в Сеульском театре. Вернувшись домой, Тэхён опешил. В прихожей стояла пара чьих-то кроссовок, а в гостиной горел свет. — Чонгук? Но это был не Чонгук. Тэхён замер на месте, увидев сидящего за стойкой молодого мужчину. Тот ел суп, приготовленный Субин с утра, и ложка замерла у рта, когда он взглянул на Тэхёна. — Привет, — сказал мужчина и улыбнулся. У него были по-кошачьи хитрые глаза. Взгляд добрый, хотя и сканирующий. Тэхён же не сразу нашёлся, поэтому выдал несколько грубое: — Вы кто? — Чёрт… — Он звучно хлебнул супа, издал довольный звук, прикрыв от удовольствия глаза, а после стукнул ложкой по столешнице и соскочил вниз, вытирая ладони о чёрные спортивные штаны. — Я Хосок. Чонгук обо мне, я уверен, рассказывать бы не стал. — Я… — Тэхён устало вздохнул. Кинул книгу, которую вряд ли дочитает, на диван и подошёл ближе. Коротко поклонился, сказал: — Простите, он не говорил о вас. Я Ким Тэхён. — Да я в курсе, кто ты. Я тут быстро доем и пойду отсыпаться. Можешь не обращать на меня внимания. Или ты тоже голоден? Доест. И пойдёт отсыпаться. Сложив дважды два, Тэхён отрицательно покачал головой. — Нет, спасибо. Я уже поел. — Он соврал. За сегодня он только пил кофе. Но этот день вполне можно засчитать в голодовку, которую он себе периодически устраивал. — Приятного вам аппетита. Я пойду к себе. — Ты уверен? Там ещё полно… — Да. Располагайтесь. Тэхён и сам не понял, зачем так сказал. Вряд ли его гостеприимность нужна человеку, который в этом доме чувствует себя меньшим гостем, чем сам Тэхён.* * *
На следующее утро Тэхён проснулся раньше будильника. Часы показывали 6:30. Вниз он спустился уже готовый к тому, чтобы поехать в Сеульский театр: маловероятно, что сегодня ему устроят репетицию, но он всё-таки взял с собой форму. На кухню Тэхён зашёл только для того, чтобы выпить воды. Но в нос ему внезапно ударило запахом кофе и тостов. От удивления он мог бы уронить спортивную сумку, когда увидел Чонгука, не будь Тэхён достаточно сосредоточен. — Доброе утро, — промычал Чонгук, откусывая тост. Его волосы были распущены и взъерошены. Губа не передёрнута пирсингом. Он сидел, расставив ноги широко и поддев ими высокое металлическое основание табурета. Лицо Чонгука было уставшим. Как будто он провёл без сна несколько суток. — Привет. — Тэхён опустил сумку у порога и прошагал к холодильнику. В животе у него неприятно заурчало от запаха еды, и Чонгук, хотя не слышал этого, сказал: — Садись, позавтракаем. Ты любишь тосты? Тосты — одно из немногих, что Тэхён мог есть по утрам. Конечно, он обычно не завтракает, но с последнего приёма пищи уже прошло больше нужных шестнадцати часов. Да, он хотел есть. Только поэтому заварил себе кофе (у Чонгука была капельная кофеварка, что вполне отвечало вкусам Тэхёна) и сел напротив. Чонгук уже успел, закопошившись у плиты, положить два тоста на тарелку и придвинуть её к Тэхёну. — Спасибо. — Всегда пожалуйста… чаги… ой-ой, йобо. — Чонгук хмыкнул, не придавая значения тому, что говорит, отпил кофе и уставился в текст на планшете. Пил он чёрный кофе, изрядно разбавленный молоком. Не отрываясь от чтения, Чонгук чему-то нахмурился. И спросил, явно не заинтересованный в ответе: — Чем занимался, пока меня не было? — Ничем особенным. — Как тебе твоя комната? — Пойдёт. Чонгук пролистал содержимое вниз и взглянул на Тэхёна исподлобья. Чёлка падала ему на глаза, но он, похоже, привык — и не сдувал её. — А я ведь старался. И получаю такой безжизненный ответ. — Если заявятся твои родители, что мы скажем им про отдельные комнаты? — игнорируя его, спросил Тэхён. Тосты оказались такими вкусными, что он готов был мычать от удовольствия. Смазаны они были калорийным бананом, но сейчас это его не волновало. — Хочешь спать со мной? — Чонгук усмехнулся. Нет, скорее, сдержался, чтобы не засмеяться — и в задавленном смешке выпустил воздух через нос. Потом, словно бы ничего, вернулся к изучению текста. Задрал одну ногу под себя. Закрылся настолько, что Тэхён, отвечая ему, не понимал, зачем вообще это делает: — Я не собираюсь спать с тобой. — Ничего, — протянул Чонгук задумчиво. И не глядя. — Тогда скажем им, что мы бережём личное пространство друг друга. Отец наверняка подумает, что такой «собачий бред» — в моём стиле. Но это всё гипотетически: ты не переживай, никто сюда не заявится. Кстати об этом… — Вчера вечером сюда приходил… Хосок, кажется. Я лёг у себя в комнате. Он это наверняка заметил. Перед сном я слышал, как он заходит к тебе. Он что, уже ушёл? Чонгук удивлённо заморгал, а затем неудовлетворённо нахмурился. Оторвав внимание от планшета, он допил остатки кофе и только потом сказал: — Хосок, как и Субин, не проблема. Но лучше им про детали нашего брака ничего не говорить. Ты доел? — Поднимаясь, Чонгук окинул тарелку Тэхёна внимательным взглядом. — Доедай. Я переоденусь и отвезу тебя в театр. — Я доеду сам, не надо, — безучастно сказал Тэхён, проглотив очередной кусок тоста. Он не собирался есть всё, но либо он слишком долго голодал, либо кулинарные навыки Чонгука — невероятны. — Мне тоже туда надо. Да и разве могу я позволить общественности думать, что я не сопровождаю своего мужа в такой ответственный для него день? — На последних словах он заулыбался во все зубы, в демонстративной любовности склонив голову. Тэхён его проигнорировал. Немногим позже он выяснил, что готовить-то его «муж» умеет, а вот уборкой и мытьём посуды не слишком любит себя утруждать. Сказалась, наверное, благодарность за завтрак: Тэхён убрал всё, ни разу мысленно не прокляв Чонгука.