В звуке одного голоса

Эбардо открыл дверь комнаты Лололошки и прислонился к косяку, с интересом оглядывая открывшуюся ему картину. Лололошка снова вязал. Его забавный неровный шарфик не успел прибавить особой длины с тех пор, как случилась их драка, – кажется, Лололошка вновь взялся за него совсем недавно. Его лицо было всё изукрашено синяками, и они засияли только сильнее, когда пленник поднял на Эбардо голову. Словно давал лучше рассмотреть результаты его трудов… Эбардо хмыкнул, сталкиваясь собственными глазами с глазами Лололошки. Казалось ли ему, или пустота в его взгляде была немного более… спокойной? Укрощённой, то ли Эбардо, то ли обладателем самим. Как будто только хорошая драка могла её заполнить, как могли успокоить бушующее море опускающиеся на дно осколки корабля. Интересно, как будут выглядеть эти глаза, когда Эбардо сделает то, ради чего вернулся? — Дорогой мой… “кролик” — ласковое прозвище соскользнуло с его языка, словно едкое оскорбление, и он ухмыльнулся, — Не думал же ты, что… Без единого слова Лололошка кинул в Эбардо то, что как оказалось, прятал за складками одеяла – обломанную ножку стула, – лениво, словно отмахиваясь от комара. Эта забавная атака не причинила Эбардо никакого вреда, но какой-то эффект был явно достигнут. И если весь Эбардо был канистрой горючего, ожидающей любой искры, чтобы разразиться пожаром, то этот маленький поступок ей был. Тонкая нить терпения, истёртая событиями этого вечера, наконец лопнула. Эбардо нахмурился, уже не находя в себе сил для усмешек, и одним рывком метнулся вперёд. Он легко повалил Лололошку на кровать, падая на пленника сверху. Лололошка только коротко выдохнул, словно проглатывая вопрос, и его глаза немного расширились. Он быстро попытался скинуть Эбардо с себя, но тому его действия показались мышиной вознёй – теперь, играя серьёзно, настоящий демиург не мог проиграть жалкому подражателю в цепях! Судорожно и неловко Эбардо принялся разрывать чужую одежду. Плотная ткань трещала в его руках, оставляя приятные розовые следы на коже Лололошки, пока тот забавно бился, как выброшенная на берег рыба. Милый-милый наивный кролик Джодаха! Он явно не понимал, что именно происходит, но уже боялся. И это было совершенно правильно. Ему стоило бояться. Повинуясь одному движению руки, прелестные шёлковые ленты зелёного цвета возникли из воздуха и метнулись к чужим рукам. Крепко привязываю сопротивляющегося Лололошку к спинке кровати, разве они не помогали создать нужную атмосферу? Эбардо с интересом провёл по чужой груди и дотронулся большим пальцем до чужого соска. По опыту он знал, что у него холодные руки, и ничуть не удивился, когда Лололошка вздрогнул, пытаясь отстраниться. Покрылся ли он мурашками? В неярком свете единственной лампы видно было плохо, но думать об этом было забавно. В своём прошлом Эбардо предпочитал женщин, но мог убедиться, что игры с сосками могут быть хороши для кого угодно – и особенно, если они такие очаровательно-розовые, как у красавчика Лололошки. Хмыкнув, он надавил ногтем чужой сосок, заставляя пленника испуганно дёрнуться, а затем одарил тот ласковым поцелуем. — Не волнуйся, — он ухмыльнуся, даже не пытаясь по-настоящему играть в заботу, — Тебе это понравится. Наконец, Лоло понял, что происходило. Это осознание заполонило всё его тело, делая то как будто тяжелее, по-мёртвому соскальзывающим из рук. И наконец, взгляд. Пустота, недавно спокойная, как сытая кошка, теперь бушевала, выливаясь через глазницы, грозясь сожрать Эбардо целиком. Тот вздрогнул. Странный… странный этот Лололошка, и взгляд у него мерзкий. Пусть скроет его навсегда, пока Эбардо не выколол пленнику глаза и не вытрахал глазницу. Повинуясь щелчку его пальцев, тёмные очки снова появились на переносице Лололошки, заставляя того едва заметно вздрогнуть от неожиданности. Он тут же повёл головой, пытаясь без рук устроить их поудобнее, и казалось, на мгновение облегчение его было настолько велико, что тот забыл, в какой ситуации находится. Эбардо не постеснялся ему напомнить, легко срывая с Лололошки штаны. С лёгкостью игнорируя сопротивление пленника, он развёл чужие ноги и с интересом положил руку чужой член. Тот выглядел неплохо. Хорошего размера, эстетичный такой, ха-ха! Всё же, не удивительно – тела мироходцев были тем более склонны подстраиваться к нормам красоты нового мира, чем сильнее была их искра. Лололошку ощутимо передёрнуло от отвращения, и тот задёргался, словно пытаясь сбросить чужую руку. Вдавливая бёдра в матрас, он словно пытался уйти от прикосновения… Надо ли говорить, что это было совершенно бесполезно? С ухмылкой Эбардо погладил чужой член, но не позаботился о том, что заставить его встать. Он что-то говорил об удовольствии для Лололошки? Что ж, это была шутка. Может быть, время удовольствия настанет в другой раз, а сейчас… Эбардо лишь хочет показать кое-кому его место. Смеясь про себя, Эбардо наколдовал тюбик с хорошей современной смазкой, и выдавил немного холодной массы на пальцы. — Готов, Лоло? – промурлыкал он, прежде чем медленно погрузить два пальца в чужую тугую задницу. Интересно, был ли он первым, кто трахнет Лололошку в новом для него мире? Жаль, Эо не сделал этого… посмотреть, как Лоло был бы унижен и смущён связью с тем, кого считал отцом… Лололошка рвано выдохнул, его лицо за очкам исказилось отвращением а затем… Эбардо заметил крошечниые искры, собирающиеся над его кожей. С толстым ободом из скинтонита, прилегающим напрямую к коже, даже Эбардо не смог бы телепортироваться! Это не было тем же самым, что касающаяся одежды цепь, это было, блять, самоубийство! — Стой! — рявкнул Эбардо. Он быстро вытащил пальцы и судорожно, едва осознавая, что делает, схватил Лололошку за талию, вминая его в матрас, — Хочешь стать грязным даском? — Чувствуя, что Лололошка не реагирует, он затараторил, — Я больше тебя не трону, слышишь? Не смей телепортироваться! Ты, крольчатина, слышишь меня?! Искр стало больше. Слишком много, губительно много – и Эбардо рухнул на кровать, когда того, в кого он так отчаянно цеплялся, больше здесь не оказалось. Только цепь из скинтонита осталась одиноко валяться на кровати, да многочисленные обрывки чужой одежды. Эбардо поднял голову, которая до этого была неловко и неудобно уткнута в матрас. Сел. И засмеялся, истерически и зло. Класс! Его самый страшный враг… Его самый перспективный союзник… Его Лололошка… Он появится где-то с голой задницей, беспомощный желтоглазый даск, и бывшие друзья только стыдливо отведут взгляд, увидев его под воротам Поэны. Лололошка теперь бесполезен. Он жалок Он, он… Блять, Эбардо должен найти его. Он знал, что в теории, последовать за Искрой возможно, но сколько ни пытался сам… Эбардо презирал заклинания, эти костыли для тех, у кого нет истинного могущества, но сейчас одно только простое слово могло спасти Лололошку. И Эбардо его не помнил. Он зарычал. Брезгливо вытерев руку об постель, он наконец телепортировался в Поэну. Не было смысла менять облик – если какой-то жалкий даск или другой не успевший эвакуироваться неудачник его увидит, то может пенять на себя. Вихрем он пронёсся по кварталу контров, распахивая одну дверь за другой. Как назло, угосающая память Эо уже стёрла из его головы, какая именно из этих одинаковых дверей принадлежала Лололошке – в какую из них его могла привести его Искра. — Джодах! — он рычал, мечась по пустому городу. — Говори мне, где он, всевидящая курица! Я знаю, ты смотришь! Говори! Говори! Но мерзавец не отвечал, пусть Эбардо и чувствовал на себе неугасающий взгляд тысяч его глаз. Был ли он насмешливым? Смеялся ли проклятый божок над этой непонятной, жалкой паникой Эбардо? Уж наверняка! В конце концов Эбардо всё же нашёл Лололошку. В самом ироничном месте, в которое его только могла привести Искра – в пещере Эо. Лёжа на полу, всё ещё в ошмётках одежды, совсем не скрывающих его тело, он, казалось, тянулся к порталу в Эрессию. Судя по всему, он пытался ползти к нему, прежде чем паралич окончательно сковал его движения. Эбардо почувствовал облегчение. Оно было такой силы, что, казалось, отдавалось в нём физически – его ноги подкосились, и он еле-еле удержал равновесие. Да. Чёрт… Лололошка жив. Ничего… Даже будучи жалким даском, он всё ещё может быть полезен. Будет заниматься уборкой по дворце в каком-нибудь очаровательном костюме горничной. И как же смешно будет наблюдать, как он драит полы, зная, что любая грязь может быть удалена одним щелчком пальцев Эбардо. А в переписанном мире Эбардо, может быть, вернёт ему Искру… За хорошее поведение. Присев, он взял Лололошку за подбородок, и снял с него тёмные очки. И Эбардо даже не замечал, что почему-то прекратил дышать, до тех пор, пока не сделал резкий рваный вдох. Облегчение, снова оно – странное-странное, непонятно как пустившее свои корни и теперь расцветающее в его душе. Лололошка не был даском. Его глаза, такие же голубые, как прежде, с розовой от полопавшихся сосудов склерой… Ха. Ха-ха-ха! Ха! Эбардо рассмеялся вслух, падая с корточек на задницу, будто увидел что-то невероятно смешное. Вот ведь… чмошник. Могущественный поганец. Лошпед. Отсмеявшись, он поднялся и небрежно пнул Лололошку под рёбра. — Подохнуть решил? — спросил он практически ласково, — На кой чёрт суешься в портал, когда твоя Искра на последнем издыхании? Магией подняв безответное, но явно сознательное тело Лололошки, он бросил то на пыльную кровать, рядом со скелетом (разве Эбардо не уничтожил тот недавно? странное дело). Затем задумался. — Твоя Искра не будет восстанавливаться в Междумирье, — заметил он, размышляя вслух, — Пойдём-ка… на Маркес. Тот мирок, где ты меня обставил, ха-ха… Чувствуя себя странно взволнованным, Эбардо всё же наколдовал Лололошке целую одежду, а затем взял его за руку. Передав невозможному мироходцу немного сил своей собственной Искры, он понядеялся, что последний переход его не убьёт. Наконец, они телепортировались. Со странной заботой, словно ухаживая за больным, Эбардо тут же создал из пустоты постель и скромный домик – укрытие от полуденного зноя. Он сам не понимал, что это на него нашло, просто… Хэй, дайте взрослому мироходцу трёхсот лет отроду спокойно поиграть в куколки с любимым пленником! Наконец, Эбардо лёг в постель рядом со всё ещё парализованным Лололошкой и лениво произнёс: — Если попытаешься телепортироваться, когда проснёшься, то всё же превратишься в даска. Стоит ли говорить, какая судьба будет тебя ждать? Некоторое время он рассматривал потолок созданной им хижины, прежде чем стиснуть Лололошку, словно любимую мягкую игрушку. Почувствовав внезапно нахлынувшую усталость, он зевнул и, вроде как, даже погрузился в дрёму… он не мог сказать точнее, но когда его взгляд прояснился, пустота глаз Лололошки вновь была обращена на него. — Привет, — прошептал Лололошка. — Отъебись, — сонно буркнул Эбардо прежде чем осознать, что произошло. Лололошка заговорил.