***
На тригонометрии меня взяла в оборот Джессика Стэнли, начавшая обсуждать Хэллоуин ещё на половине моего «Привет.» — Вот это тусовка была, да? А тебе понравился мой костюм? Как думаешь, а Майку понравился? Почему вы с Калленом пришли в парных нарядах? А что он тебе сказал? Я отвечала односложно и пожимала плечами, пока мистер Варнер не спас меня от продолжения экзекуции, начав урок. Джессика, в общем-то, неплохая девочка, но уж очень любит потрепаться ни о чём. Наверное, с возрастом пройдёт. А может, и нет.***
Пока мы с Джесс шли на ланч, она, к счастью, предавалась детальному анализу реакций Майка на её Хэллоуинский костюм и каждую сказанную фразу. Я привычно оглядела столовую, и обнаружила ошибку в системе. Каллены за столом наблюдались, но в количестве четырёх человек. Обшарив взглядом кафетерий, я обнаружила одиноко сидящего Эдварда за столиком у стены. Он посмотрел на меня и поманил к себе. — О. Мой. Бог, — конечно же, Джессика заметила. Я набрала на поднос то, что попалось под руку, и отправилась за стол Эдварда. — Привет, — улыбнулся он. Я с досадой подумала о том, как приятно мне видеть эту улыбку. — Присаживайся. Я села и поставила поднос перед собой. Опустила глаза на стол. Я набрала какую-то ерунду, но аппетит всё равно пропал. На подносе Эдварда были фиш-энд-чипс, банка колы и кекс. — Привет. — Элис сказала, что я вчера тебя обидел. — Вовсе нет. — В любом случае, я поступил невежливо. Ушёл, не попрощавшись. Прошу прощения. — Извинения приняты, — рассеянно отозвалась я, бросая взгляд через плечо Эдварда в сторону стола Калленов. Они сидели тише обычного — наверняка слушали нас. Нетронутая еда на столе создавала ощущение, что они позируют для рекламной фотографии. — Зачем вы набираете столько еды? Вы же не едите её. Пожалейте бедных детишек Африки. Во взгляде Эдварда на мгновение мелькнуло возмущение, потом он снова расслабился, сидя на стуле, как на троне. — Африканским детям она не достанется в любом случае. Мы не хотим выделяться. — Получается так себе, — с уверенностью эксперта заявила я. — Во-первых, вам не обязательно «есть» всем скопом. Можно хаотичным образом выбирать двоих, которые будут сегодня голодны. Обед — не обязательный урок, в отличие от физкультуры… — я позволила себе закатить глаза. — Другие могут заниматься своими делами: уроки там, настольные игры, журнал листать, в конце концов. Эдвард молча слушал мою тираду; в его глазах заплясали смешинки, запустив в моём животе полёт бабочек и побудив продолжить монолог. — Потом, взять еду на поднос — ещё не значит притвориться, что ты её ешь. Люди, может, и невнимательные, но не совсем уж слепые. Нужно с ней взаимодействовать. Смотри, — я взяла в руки прибор и начала резать салат с тунцом. Ненавижу тунец. — сначала ты режешь еду и много говоришь в процессе. Задаёшь вопросы, — я поднесла ко рту вилку. — Так как, говоришь, освещение влияет на твой цвет глаз? Ожидаемо, Эдвард на долю секунды, но отвлёкся на неудобный вопрос, и я быстрым движением вернула вилку в тарелку, ничего не съев. Снова начала резать салат. Вообще, конечно, салат не режут, но для демонстрации сойдёт. — Просто они становятся то светлее, то темнее, и я никак не могу понять, почему? — продолжила отвлекающий манёвр. — В зависимости от температуры и интенсивности освещения… — Меняешь тему. Такой вкусный салат! — сообщила я восторженным тоном. — Обожаю тунец! Попробуй! — я переложила небольшую часть салат ему в тарелку. — Потом я прошу попробовать твою еду. Ух ты, картошка фри, я не видела, что её сегодня подают. Можно кусочек? — Эдвард механически кивнул, и я переложила часть картофеля к себе в тарелку. — Ещё можно много двигать руками, — я наколола картошину на вилку и начала активно жестикулировать. — Одного никак не пойму, за что невзлюбила меня Лорен Мэллори? Я даже с ней не разговариваю… — Ты, на её вкус, слишком блондинка, — криво усмехнулся Эдвард. Мой желудок ответил на эту усмешку акробатическим кульбитом. — Так говоришь, освещение? Неужели в столовой и в классе разные лампы? — снова сменила тему, вернула картошину в тарелку и начала безжалостно разделывать. — Полагаю, что… Я схватила Эдварда за руку и посмотрела время на его наручных часах. Теперь, когда я ожидала прохладу его рук, это оказалось очень приятно. Сердце пропустило удар или два. — Ох, да мы заболтались. Опоздаем на биологию, — я сгребла всю еду на тарелке к одному краю, протёрла чистые руки салфеткой, скомкала её и положила на освободившийся край тарелки. Сверху кинула приборы. — Я так наелась! — сделала вид, что поднимаюсь из-за стола, и села обратно, заговорщически глядя на Эдварда. — Браво, — ухмыльнулся Каллен. — Одного не пойму, откуда у тебя такой навык? Ты-то ешь за двоих, — беззлобно поддразнил он. Улыбка сошла с моего лица. — У одной моей подруги была анорексия. Она частенько показывала мне такой спектакль. — Она?.. — Умерла в двадцать два, — сказала я и вернула тему к еде. — Так что, школьная еда вам не подходит? — Мы на особой диете, — я подумала об особенностях собственной диеты и понимающе хмыкнула. — Ясно. Эм, — я передумала оставаться голодной. — можно я съем твой реквизит? Я принесла свой ланч в жертву искусству представления. Эдвард поменял подносы местами, улыбаясь чему-то своему. — Что ты скажешь Джессике Стэнли? — спросил он, пока я поглощала пищу. — Она смотрела на нас всё это время. — Правду. Что ты очень по-джентельменски решил извиниться за невероятную грубость, которую позволил себе на вечеринке. — деланно-серьёзно отозвалась я. — Понятно. Я отправила в рот последний кусочек трески в кляре, когда заметила, что кафетерий почти опустел. — Ну вот, теперь мы и вправду опаздываем на биологию. — Я не иду на биологию. — Почему? — в мой голос проскользнуло разочарование. — Прогуливать бывает полезно. — Ну, а я пошла, — чуть резче, чем было бы вежливо, объявила я. — Ладно, пока, — звонок прозвенел, как только я встала из-за стола, и я быстрым шагом направилась в класс. Раздражение вернулось ко мне.***
Перед дверью класса я остановилась, как вкопанная, услышав запах. В горле встал сухой ком. Рот наполнился вязкой слюной. Ноги сами по себе согнулись в коленях, занимая устойчивую позицию. «Нанесите по капельке на каждый зубец аппликатора… Затем приложите аппликатор к карте…» — доносился занудный голос Баннера. В ушах зазвенело, моя вынужденная «голодовка» вызвала неожиданно сильную реакцию. «На следующей неделе Красный Крест приедет собирать донорскую кровь. Тем, кто захочет участвовать, будет полезно узнать свою группу крови. Всем, кому ещё нет восемнадцати, понадобится разрешение родителей. Формуляры у меня в столе.» Тук-тук. Тук-тук. Я слушала своё разогнавшееся сердце, пытаясь привести в порядок мысли. Чёртов Форкс с его чёртовой единственной больницей. О таком надо было думать заранее. С другой стороны, раз приедет Красный крест, у меня появится возможность совершить небольшое хищение. Собравшись с силами, я вышла из корпуса, вдыхая благословенный сырой, пахнущий лесом воздух. Ничего перед собой не видя, я направила ноги в сторону дома. Из ниоткуда передо мной вырос Эдвард. — Дафни? — позвал грудной голос. — Ты прав, — выдохнула я, пытаясь проморгаться и посмотреть ему в глаза. — Прогуливать бывает полезно. — Ты что же, — захихикал Каллен. — не выносишь вида крови? — Ага, — голодным голосом отозвалась я. Сухой комок в горле продолжал сжимать связки. — Не переношу, — я сыграла предложенную карту дурноты и покачнулась. Каллен подстраховал меня, обхватив за плечи. А вот это действительно заставило меня почувствовать себя лучше. Мозг отказывался думать о нуждах горла, пока руки Эдварда покоились на моих плечах. Через три секунды я осознала, что мы куда-то идём. — Куда?.. — запротестовала я, и вдруг вспомнила. — Физкультура… — Посиди в машине, — мягко сказал Каллен, усаживая меня в Вольво. — Я тебя отпрошу, — и он пулей метнулся к административному корпусу. Похоже я возвращалась к адекватному восприятию действительности, потому что мозг вновь начал передавать наблюдения. Парковка была безлюдной, и Эдвард побежал к зданию администрации со скоростью, которую на моей памяти мог развить лишь профессиональный спринтер, ну, или я. Вдруг я разозлилась на мистера Баннера, который упорно не следовал стандартной школьной программе. Откуда, кстати, Эдвард узнал про кровь на уроке? Эдвард вернулся через минуту, материализовавшись на водительском кресле. — Ну, всё, от физкультуры на сегодня ты избавлена. — Хвала богам, — устало порадовалась я. — Каким богам? — заинтересованно уточнил Эдвард. — А? — не поняла я. — Хотел узнать, каких богов ты благодаришь. — Хм, да всех сразу, на всякий случай, — серьёзно ответила я. Эдвард слегка наклонил голову, сконфуженно заглядывая мне в лицо. — Да это просто фигура речи! — я не удержалась от смешка. — Если ты хотел узнать мою религиозную принадлежность, то я — агностик. А вот семья была католиками, и меня ругали за «поминания Бога всуе». Так что вместо этого я чертыхаюсь и поминаю различных языческих богов, по старой привычке. — Я понял тебя, — сказал он и завёл машину. — Что ты делаешь? — Отвожу тебя домой. — Оу… спасибо, — мне в самом деле было приятно. — А твои родственники? — Я вернусь за ними. — Ну разумеется, — из магнитолы Вольво полилась мягкая печальная музыка. — «Лунный свет»? — Совсем забыл, что ты не уважаешь классику, — Эдвард потянулся к выключателю. — Я такого не говорила, — возразила я. — Это ты не оцениваешь по достоинству музыкальные открытия последних десятилетий. А я люблю разную музыку, девятнадцатого века в том числе. Оставь. Значит, любишь Дебюсси? — дурацкий вопрос, мы в его машине. — Да. — Моя бабушка слушала много классической музыки, — поделилась я. — У неё был граммофон, громоздкий такой, деревянный, с трубой… Звучал он, конечно, жутко. Эдвард слушал меня. Он делал это так элегантно, одним своим видом порождая желание продолжить рассказ. — Хотя мне нравятся патефоны посовременней. Есть какое-то волшебство в пластинках, как будто только так и нужно слушать музыку. — Лучше всего музыка звучит вживую. — Да, но если в записи… — я отвлеклась, заметив, что Эдвард уверенно движется в сторону дома Джонсов, ни разу не спросив у меня дорогу. Жуть какая. — Расскажи о своей бабушке, — попросил Каллен. Что-то слишком много мы говорим обо мне. Но я решила, что мой черёд задавать вопросы ещё настанет. — Её звали Кэррин, она растила меня. Но была этому не слишком рада. Моя мама умерла, пока рожала меня, и, кажется, бабушка этого мне так и не простила. Но она была моим единственным родственником. — Сколько тебе лет, Дафни? — кажется, Эдвард огорошил меня специально, явно что-то подозревая из деталей моего рассказа. Не в отместку ли за разговор в столовой? — А тебе? — наугад парировала я и попала в точку: тень ухмылки исчезла с его лица. Это меня странным образом расстроило. Она была очаровательной, эта кривая улыбка. Путь, который машина Карен проезжала минут за восемь, мы преодолели не больше, чем за две минуты. Эдвард очень быстро водил машину. Отстегнув ремень, я выбралась из Вольво и оглянулась на Каллена. — Я не буду спрашивать у тебя, откуда ты знаешь дорогу до моего дома, потому что не уверена, что хочу знать ответ. Но знай, это довольно жутко с твоей стороны. Эдвард честно сделал вид, что ему стыдно.***
Во вторник и среду Эдвард Каллен со мной не разговаривал. А я не начинала разговор с ним. Утром вторника мой новый-старый пикап с гордым рёвом заехал на школьную стоянку, перебивая крапанье дождя. Эдвард стоял невдалеке, облокотившись на свою пижонскую тачку. Уголок его губ дрогнул, когда он приподнял брови, словно спрашивая: «Что это?» На что я лишь дёрнула плечиком: «Мне нравится эта машина. Настоящий американец. Прошу воздержаться от ехидных комментариев.» Это был единственный раз, когда я поймала его взгляд в этот день. На испанском мы с Элис мило обсудили костюмы в популярных фильмах, шлифуя искусство «маленького разговора». На математике заинтригованная Джессика допытывалась, что же хотел от меня Эдвард, и я ответила ей заготовкой про извинения, про себя отмечая, что и сама не знаю другого ответа. На истории я предложила Анджеле съездить в Порт-Анджелес, чтобы обнести пару книжных, и мы назначили поездку на вечер четверга. В среду хлынул ливень, и я не ехала, а ползла до школы, опасаясь кого-нибудь сбить. Ветер нёс поток дождя под таким наклоном, что не помогал никакой зонтик. Промокшая одежда испортила всё утро, да и на ланче со всех стекали капли дождя. Настроение слегка улучшилось, когда я посмотрела на стол Калленов. Мой мастер-класс по нормальности возымел своё влияние: Джаспер и Элис делали вид, что кормят друг друга ланчем, Эмметт и Розали обнимались и болтали, Эдвард не отрывал глаз от учебника биологии. Что он пытается в нём открыть нового? У меня сложилось впечатление, что Эдвард с лёгкостью заменил бы мистера Баннера в роли учителя и преуспел бы значительно больше. Ночью я сделала все уроки и легла спать, предвкушая поездку.***
Отчасти по везению, отчасти благодаря планированию, в день поездки погода была сносной. Утром, заезжая за Анджелой, я пробиралась сквозь туман, но к обеду он рассеялся, оставив открытым горизонт и облачное небо. С моей подачи мы решили ехать на моём пикапе сразу после уроков, поэтому я подвозила Анджи до школы. После уроков, пока мы пересекали парковку по пути к моему пикапу, я почувствовала затылком пристальный взгляд, но, когда повернулась, никого не увидела. Впрочем, серебристая машина единственного подозреваемого в этот самый момент выруливала с парковки. Я старалась не перенапрягать пикап, и дорога до Порт-Анджелеса заняла полтора часа. Анджела аккуратно расспрашивала меня про Флориду, никогда не задавая слишком личных вопросов, и я в который раз поражалась её интеллигентности. Я рассказывала про вечное лето, про еженедельный сёрфинг и безумные вечеринки студентов колледжа, которые слышали все соседние районы. Анджела отметила, что мой загар окончательно смылся, и теперь я такая же бледная, как местные. Я довольно согласилась, заметив, что слилась с толпой, как и планировала по приезде. Мы с Анджелой наметили три магазина, которые хотели бы посетить. Шоппинг начался с букинистической лавки, в которой продавались подержанные и антикварные книги. Я выложила сумму, которую выделяла на карманные расходы на неделю, за сборник Шекспира, изданный в девятнадцатом веке. Мне понравился шрифт и то, что в нём были мои любимые пьесы. Анджела гипнотизировала взглядом «Записки врача» Вересаева в первом издании на английском, но нехотя вернула книгу на полку. Я сделала мысленную пометку о подарке на Рождество. Следующим был выбранный мной огромный магазин в центре города, где продавались бестселлеры и недавно вышедшие книги. — Не люблю такие книжные, — призналась Анджела. — В них нет души. — Зато есть новинки, — ехидно заметила я. Мне нравилось регулярно просматривать разделы новых поступлений, я мечтала когда-нибудь предсказать рождение следующего литературного классика и гения. Пока не получалось. Мне, например, понравился «Гарри Поттер», но кто мог подумать, что детскую историю так полюбит весь мир? Я купила пару романов, и мы вышли на улицу. Нас ждал сюрприз в виде ласковых лучиков закатного солнца, скромно выглядывавших из-за пелены облаков. — Пойдём на набережную? — предложила Анджи. Мы отогнали пикап на парковку у кафе, в котором собирались поужинать, после чего отправились на прогулку. — Тот третий магазин должен быть через четыре квартала, на параллельной улице, — вспомнила Анджела. — Вот и прогуляемся. Ох уж этот технический прогресс! С тех пор, как почти в каждой семье появилась машина, американцы перестали ходить пешком! — с фальшивым ужасом поделилась я. — Извините нас, молодёжь, бабушка Картер, — засмеялась Анджела. Я поспешно спрятала печаль, на секунду отразившуюся в лице. Я ведь и в самом деле старушка. — Ладно, прощаю, — сварливо-скрипуче отозвалась я. За спором о том, заменят ли когда-нибудь электронные носители бумажные книги, мы добрались до магазина. — Я тоже здесь никогда не была, но хотела посмотреть, — сказала мне Анджела, когда я замерла у двери. — Здесь есть раздел с мифами и легендами разных народов. Даже снаружи было понятно, что это магазин с налётом эзотерики: на витрине красовались божки и хрустальные фигурки, талисманы и книги с заговорами и рецептами снадобий, над крыльцом висели какие-то засушенные травы. Мы зашли внутрь. За прилавком стояла пятидесятилетняя женщина с длинными седыми волосами в черном балахоне. Она подняла взгляд, приветливо улыбаясь, но, когда разглядела меня, вмиг сделалась очень серьёзной. Женщина наставила на меня палец с длинным ногтем, окрашенным чёрным лаком. — Ты ангел или демон, дитя?! — возопила она. — Только ты сможешь ответить на этот вопрос! Отец твой дьявол ли?! Я содрогнулась. Нечасто на меня орут, да ещё и на религиозную тематику. Повернулась к Анджеле, встретившись с её напуганным взглядом. — Я подожду тебя снаружи, — и вышла из магазина. У магазина я выдержала пять минут ожидания. Увидев, что Анджела уже стоит на кассе, я медленно двинулась в сторону кафе. Несколько минут и кварталов спустя Анджела меня не догнала. Я оглянулась и поняла, что её нигде не видно. Поворот на моём пути был один, в самом начале. На улице стремительно темнело. Пришлось развернуться и пойти искать подругу. Я вернулась к магазину; в нём было пусто. Я подключила фрик-способности и потянула носом воздух; след Анджелы вёл во дворы, в противоположную от кафе сторону. Улочка вела в южном направлении, в потрёпанных временем зданиях находились складские помещения, ремонтные мастерские, автомойка. Я прошла, наверное, с полмили, когда услышала голоса. — Привет! — орал пьяный мужской голос, сопровождаемый грубым хохотом. — Подожди! — кричал второй. След Анджелы вёл в направлении этих голосов. Вот тогда я занервничала и бросилась к подруге со всей своей ненормальной скоростью. Я преодолела оставшееся расстояние за несколько секунд. Повороты улочки вывели меня в тупик, в котором я, наконец, обнаружила Анджелу. Её загнали в угол четверо отморозков, чьи алкогольные пары я слышала через весь проулок. Они не видели меня, упиваясь беспомощностью своей жертвы. — Не будь несговорчивой, крошка, — просюсюкал самый крупный, а его дружки мерзко заржали. — Анджи! — крикнула я подруге, привлекая внимание пьянчуг. Я двинулась к ней, пока оставляя отморозков без внимания. — Ба, ты привела подружку, — выговорил самый пьяный из них. Они даже слегка расступились, пропуская меня в западню. Я взяла Анджелу за руку и задвинула подругу себе за спину. — Куда-то собираетесь? — продолжали глумиться ублюдки, не осознавая, что встретились с ночным кошмаром. — Как только представится возможность, быстро беги к магазину, встретимся там, — шепнула Анджеле я, пользуясь гвалтом, который устроили пьянчуги. Я приняла боевую стойку, пригнувшись и пошире расставив ноги, и анализировала боевые возможности противника. Темноволосый заводила самый крупный и самый трезвый, его надо нейтрализовать в первую очередь: удар в диафрагму, выше могу и не дотянуться, когда согнётся — подрехтовать челюсть. В нос никому не бить, кровь отвлечёт меня сильнее, чем их. Дальше врезать по яйцам тому, что справа, и Анджела сможет убежать. Потом заняться двумя самыми пьяными, уже больше для острастки. Ноукатировать крепыша, он к тому времени очухается, и ретироваться к магазину. Прошло секунд пять, и отморозки снова начали надвигаться, уже на нас двоих. Всё произошло быстро. — Блондиночка моя, — мерзко ухмыльнулся крепыш, делая шаг вперёд. Коренастый парень справа потянул свои ручонки к Анджи. Серебристый Вольво зарулил в проулок на дорожной скорости и затормозил в паре футов от нас, уставив свои фары на нападавших. — В машину! — приказал раздражённый голос. Пока я запихивала Анджелу на заднее сиденье, Эдвард Каллен выскочил с водительского кресла и сделал два очень размеренных шага в сторону пьянчуг. Я не видела выражения его лица, но видела вытянувшиеся лица отморозков. Чтобы мне вызвать такую реакцию, нужно было сначала врезать. Каллен справился одним взглядом. Мне хотелось выйти из машины и присоединиться к расправе, но я сдержалась, а вот Каллен, похоже, был на грани смертоубийства. — Эдвард! — позвала я. — Поехали отсюда, — самым успокаивающим тоном, на который я была способна. Эдвард нехотя обернулся; шумно выдохнул, сел в машину, и Вольво, взревев мотором, покинул злосчастный проулок. — Пристегнись, — рыкнул он мне. Я щёлкнула замком ремня безопасности. С заднего сиденья послышался сдавленный всхлип. — Анджи? — обеспокоенно позвала я. Всхлип повторился. Потом Анджела начала задыхаться. — Останови машину! — крикнула я Каллену. Он не отреагировал, продолжая яростно смотреть вперёд и вжимать педаль газа в пол. — Стоп! — со второй попытки до него дошло, и Вольво затормозил у обочины. Я отстегнулась и ужом перелезла на заднее сиденье. — Анджи… — мягко позвала я. Слышно было сходящее с ума сердце, которое билось почти в унисон с моим, и беззвучные всхлипы в попытках запустить в лёгкие воздух. — Послушай меня, Анджи, — зашептала я, смотря ей в глаза и гладя подругу по волосам. — Мы в безопасности. Похоже, что тебе вредно со мной общаться. Я притягиваю на твою голову беду. Но сейчас всё хорошо. Мы едем домой. Дыши ровно. Сейчас ты ляжешь на заднем сиденье и немного поспишь, хорошо? Спи, Анджи. Всё в порядке. Это сработало: Анджела кивнула, выравнивая дыхание, легла и прикрыла глаза. Я ещё с минуту гладила её по голове, а потом вернулась на переднее сиденье и пристегнулась. — Отвези нас, пожалуйста, к моему пикапу. Кафе «La bella Italia». Эдвард завёл машину и выехал на дорогу. Казалось, успокаивающие слова, предназначенные для Анджелы, подействовали и на него. — Не думаю, что это хорошая идея. Разбудишь Анджелу, если будете пересаживаться. — Да она же не спит! — Спит. Ты же сама её и усыпила, — Эдвард посмотрел мне в глаза. — Ты и правда не осознаёшь. Я не вполне поняла, что он имел в виду, но продолжила отпираться. — Я не могу оставить машину! — Я пригоню её в Форкс. — Ладно, — сдалась я. — тогда поехали. Я сидела молча, наблюдая, как Эдвард выруливает на шоссе. — Пожалуйста, помоги мне отвлечься, — вдруг взмолился он. — Эм… Тебе тоже следует пристегнуться, — фирменная усмешка на его напряжённом лице выглядела, как гримаса боли. — Ремень безопасности в моём случае имеет мало смысла, — отмахнулся Каллен. — В любом случае, почему не исполнять законы, нарушать которые нет необходимости? — Часто нарушаешь законы? — снова ухмылка, от которой сердце бьётся ещё чаще — уже без страшной гримасы. — Случается время от времени, — когда всё успокоилось, ко мне вернулась способность анализировать происходящее. — Кстати, как ты нас нашёл? Что ты вообще делал в Порт-Анджелесе? Эдвард помолчал в ответ, сжимая и разжимая пальцы на руле. Мне показалось, что я услышала стон стали. — Знаешь что, Дафни, — он вдруг заговорил быстро резко и решительно. — Я устал быть подозрительным. И больше не могу находить для этого причины. Поэтому у меня предложение. Давай договоримся не врать друг другу. Всем от этого будет проще. Я задумалась. Значит, придётся что-то рассказывать о себе. С датами и прочими изобличительными фактами. Но я смогу узнать что-то о Калленах. Узнать об Эдварде. Очевидно, что ему тоже многое приходится скрывать от общественности, обмен будет взаимным. И, может быть, мы сможем нормально общаться. У меня много лет не было доверительных разговоров. Я жила одиночкой. И, как мне не хотелось себе в этом признаваться, я хотела довериться Эдварду Каллену. Но нужно продумать пути к отступлению. — Не врать… Но, если что-то будет слишком личным, можно не отвечать, так? — Договорились. — И все разговоры останутся между нами? — Разумеется. Я оглянулась на Анджи. Она дышала ровно, но я не могла быть уверена на все сто, что она спит. — Анджела спит, — заверил меня Эдвард. — Почему ты так уверен? — Я не отвечу, что я делал в городе. У меня один ответ на два других твоих вопроса. Я слышу мысли. Бум. Как будто ведро льда на меня перевернули. Я в ужасе схватилась за голову. — Серьёзно? Ну, это многое объясняет… — я не знала, куда деться от полного отсутствия личного пространства. — Твои мысли я почти не слышу, — признался Эдвард с улыбкой. От сердца отлегло. — Сначала подумал, что ты слабоумная. Или что у тебя паническая атака, с твоим-то сердечным ритмом, — ехидно добавил он. — Ну, спасибо, — хихикнула я. — Но потом осознал, что до меня долетают лишь отдельные мысли. В основном, вопросы или умозаключения, которые ты, полагаю, хотела бы озвучить, но сочла это неуместным. — Ух ты, телепатия, — произнесла я вслух, пытаясь осознать сказанное. — Самые громкие мысли, говоришь? Давай проверим. «Почему ты ушёл, когда я спела на Хэллоуине?» — сосредоточенно подумала я. — Сейчас моя очередь задавать вопросы. И на этот вопрос я не отвечу — слишком личное. Дело не в музыке семидесятых. — Вау. Телепатия. «Люди Икс» реальны. — Моя очередь, — повторил Эдвард. — Кто ты, Дафни? Пару секунд я осмысливала вопрос. Поняв, что он имеет в виду мою собственную необычность, я попыталась подобрать слова. — Ну… Я вроде как тоже из «Людей Икс». Эдвард нахмурился, явно недовольный моим ответом. — Что-то вроде мутанта. — Да Господи, Дафни, я же понимаю, что ты тоже не человек! — раздражённо выдохнул Эдвард. — Мы же договорились не лгать. — А вот сейчас обидно было, — растерянно заявила я. — Подожди, «тоже»? То есть, хочешь сказать, ты не человек? Инопланетянин?! — Ты действительно не знаешь ответа, — пробормотал Каллен себе под нос. Затем как-то грустно нахмурился. — Я отвечу на этот вопрос, но позже. Расскажи о себе. Когда проявились твои… отличия? — Я была такой с рождения, — начала я, поражаясь, как легко выдаю я то, что скрывала от всех десятилетиями. — Начиная с того, что я быстро выросла, быстрее нормальных людей раза в два или три. И с тех пор ни капли не изменилась. — Сколько тебе лет? — Эдвард повторил вопрос, который в прошлый разговор остался без ответа. — Невежливо спрашивать такое у дамы, — проворчала я, стесняясь сказать правду. А вдруг я сильно старше? — Эм… В общем, мне восемьдесят шесть, — ровным тоном, словно сообщая курс евро, сказала я. — А… тебе? — Мне сто три года. «Я не педофил! Я не педофил!» — радостно трезвонил в голове набатный колокол. — Я всё слышал, — губы Эдварда дрогнули. На мой вкус, он выглядел чересчур довольным. — В следующий раз лучше промолчи, — этот невозможный не-человек заставил меня покраснеть, и это после двух месяцев вынужденного поста! Конечно, обычному взгляду это не было бы видно, но я почувствовала прилив крови к щекам. — Рассказывай дальше, — попросил он. — Как я говорила, меня растила бабушка. Мы жили в Иллинойсе, на самой окраине Рокфорда, довольно изолированно — до ближайших соседей была миля. Когда она умерла, я была уже такой, как сейчас. Отправилась в город, нашла работу. Но я… просто не старела. И чувства у меня острее, чем у обычных людей, и бегаю я со скоростью автомобиля, и я намного сильнее, и никогда не болею. Лет через пятнадцать, когда люди стали называть меня ведьмой, уехала. С тех пор переезжала каждые несколько лет. — Я тоже из Иллинойса, — поделился Эдвард. — Я родился в Чикаго. — Расскажи теперь ты, — взмолилась я. — Я впервые встречаю кого-то, кто тоже… Ну, не стареет. Эдвард сделался задумчивым и печальным. Это не мешало ему гнать машину всё с той же безумной скоростью. От сварливых замечаний меня останавливали его уверенность за рулём и мой невероятный интерес к разговору. — Я родился обычным человеком, в Чикаго тысяча девятьсот первого года. Меня звали Эдвард Энтони Мэйсон-младший, я был единственным и долгожданным сыном. Когда началась Первая мировая, мечтал стать солдатом, но был слишком юн. А потом случилась эпидемия испанки… Она скосила всю мою семью. Тогда со мной и встретился Карлайл. Он работал врачом в ночную смену, а я сгорал от испанки на больничной койке. Карлайл… Изменил меня. Его уговорила моя мать. Её звали Элизабет, и, когда я был человеком, у меня были её зелёные глаза. Я почти ничего не помню, большинство деталей знаю по рассказу Карлайла. Она заставила его поклясться, что он сделает всё, чтобы я жил. И он исполнил это обещание. — Значит, вы все не стареете? Удивительно, — я глубоко вздохнула и протёрла глаза руками. — Столько лет думать, что мой случай уникален, и тут — семеро таких же, как я! У меня шок, Эдвард. — Мы — не такие же, как ты, — с горечью возразил Эдвард. — Мы… не вполне живые. — Что ты имеешь в виду? — не поняла я. Эдвард замешкался. Ему явно не хотелось отвечать. — Я вампир, Дафни. Я расхохоталась. Здорово он меня подловил. — Я совершенно серьёзно, — он недовольно нахмурился, видя, что я не воспринимаю его всерьёз. — Ох, — отмахнулась я, пытаясь успокоиться. — Перестань, ты уже меня разыграл. Не нужно переигрывать. — Неужели ты не сопоставила факты? — зло проговорил он. — У тебя хороший слух, но ты не слышишь наших сердец. Мы пахнем иначе, чем люди. Мы холодные и твёрдые, как камень. Мы сильнее и быстрее любого существа. Обращение сделало нас привлекательными. Идеальные хищники. И, отвечая на твой давний вопрос, цвет глаз у нас меняется в зависимости от того, как давно мы питались. То есть, пили кровь. Я посерьёзнела. Похоже, он говорил искренне. — Эдвард, — попыталась возразить я. — Ну какие вампиры? У меня есть множество теорий, почему я такая, какая есть — от экспериментальных наркотиков до инопланетян, но находить объяснения в мифах и страшилках? Я тоже нуждаюсь в крови, но мне в голову не приходило объяснять всё простым «я — вампир»! Эдвард резко остановил машину. Я порадовалась, что пристегнулась, иначе пробила бы головой лобовое стекло. Проморгавшись, я заметила, что мы почти возле дома Анджелы. Полуторачасовой путь Каллен промчал за полчаса. — Что? — кристально-чистым от шока голосом спросил Эдвард. В этот момент проснулась Анджела, и мы переключили своё внимание на неё. — Как себя чувствуешь? — спросила я подругу. — Я так устала, — тихо ответила она. — Мы почти приехали. Вольво подъехал к дому Веберов, и я вышла из машины, провожая подругу. — Ты расскажешь родителям? — осторожно поинтересовалась я. — Наверное, нет, — решила она. — Всё в итоге обошлось, а они с ума сойдут, если узнают. Спасибо, кстати, — подруга серьёзно посмотрела на меня, зябко обхватив себя за плечи. — Ты, похоже, спасла мне жизнь, — она бросила взгляд в сторону Вольво, — Ты и… Эдвард. Передай ему спасибо. — Передам. Ерунда, — отмахнулась я, обнимая её. — Не могла же я оставить тебя этим придуркам. С кем мне потом общаться? Анджела исчезла в доме, а я вернулась в Вольво. Повисло напряжённое молчание. — Я же видел, как ты ешь еду, — нарушил молчание Эдвард. — Ну да, — не поняла я. — А вы питаетесь одной кровью? — догадалась я. Эдвард кивнул, невидящим взглядом смотря на руль. — Мне нужны оба вида… пропитания. — Как же ты обнаружила… свою потребность, если твоя бабушка была человеком? — спросил Эдвард сдавленным голосом, словно через силу. — Когда мне было три года, бабушка оставила меня без ужина. Я была такая голодная… Это было как во сне. Вот я в кровати, а вот я стою над выпитой кошкой. Было невкусно, и бабушка меня избила, — я вспоминала с неохотой, механическим голосом передавая информацию. Картинка выходила жутковатая, не хотелось делиться этим с Эдвардом. — Я не слышал твой запах в лесу, в Форксе не было ни одного подозрительного тела или пропавшего человека со времени твоего приезда. — Я не убиваю людей, — возмутилась я. Эдвард, казалось, немного посветлел. — А ты… Убиваешь? — Нет, не убиваю… Но я не чуял в лесу твоих следов, — повторил он. Я тоже облегчённо выдохнула. — Что мне делать в лесу? Эдвард посмотрел на меня, как на умалишённую. — Охотиться, — медленно выговорил он. — На животных? — тут до меня дошло. — Вы что, пьёте кровь животных? — Да. Поэтому наши глаза золотистые, а не красные. — Красноглазые вампиры?! Ты точно меня разыгрываешь! — я заглянула ему в лицо. — Нет, не разыгрываешь, — я покачала головой, не в силах осознать происходящее. — я пью донорскую кровь, разумеется. Двух пакетов в месяц хватает. Но с тех пор, как я переехала в Сиэтл, а потом в Форкс, доступа к крови у меня не было. Когда я вас увидела, и узнала про доктора Каллена, поняла, что в больницу Форкса мне лучше не соваться, — я задумалась и нашла несостыковку. — Карлайл Каллен врач, у вас должен быть свободный доступ к донорской крови. Вам животные кажутся вкуснее? — Нет, — Эдвард горько усмехнулся. — Хотя пумы ещё ничего. — Не понимаю, — призналась я. — Во-первых, нам нужно гораздо больше крови, — голодные тёмные глаза Каллена смотрели мне в душу. — Мы охотимся раз в две недели и выпиваем по крупному зверю. Во-вторых, человеческая кровь принадлежит людям. Она спасает жизни. — Мазохизм какой-то, — заявила я. — Пока ты живёшь на нашей территории, Дафни Картер, — Эдвард вдруг сделался тем, кого он описывал — беспощадным охотником, излучающим опасность. — ты должна соблюдать наши правила. Никаких пакетов. — Поняла, — пискнула я, поднимая руки в знак согласия. Эдвард расслабился на сиденье, потом словно опомнился и завёл машину. — Карпентер, — вдруг поправила я. — Что? — Моё настоящее имя — Дафни Лилиан Карпентер. Приятно познакомиться. — Привет, — улыбнулся Эдвард, выруливая к дому Джонсов. — Чёрт, — выдохнула я. — Что такое? — Что я скажу Джонсам насчёт пикапа?