Эффект ложной уникальности — психологический феномен, заключающийся в тенденции индивида недооценивать распространённость среди других индивидов способностей и поведения, характерных для него.
Когда-то я старательно «выключал» радио чужих мыслей, беспрестанно гудящее в моей голове, превращая его в белый шум, фон которого почти не беспокоил сознание. За последние три недели многое изменилось; теперь я постоянно подслушивал. Какой-то части меня было стыдно за вновь приобретённую привычку, другая отмахивалась, напоминая о выдуманной опасности, третья же точно знала, что дело не в этом. Просто Дафни Картер будоражила и интриговала меня. Мне хотелось знать, о чём и как она думает и говорит, какие вещи и занятия ей нравятся. Услышав в мыслях Анджелы планы о поездке в Порт-Анджелес, я точно знал, что последую за ними. Предлог — шпионаж в интересах семьи. Настоящие причины — любопытство и беспокойство. Я выехал на час позже, после того как отвёз братьев и сестёр домой. Знал, что эта её нелепая пародия на автомобиль будет тащиться со скоростью улитки. В дороге мысли крутились вокруг событий прошедших дней. В какой момент началось моё помешательство? Мне трудно ответить на этот вопрос, но семья поняла всё, когда я притащил домой этот чёртов контрабас и впервые лет за десять исполнил новую композицию. Я был зол на Элис за то, что она устроила на Хэллоуин. Но, подсмотрев в её мыслях воспоминания, растерялся. Сначала я увидел себя, шагающего к самолёту и напевающего мелодию на контрабасе. Когда позже Эсме спросила название новой композиции, я, не задумываясь, ответил: «Тайна». Я увидел своё лицо — такое живое, полное каких-то очень человеческих эмоций, лицо, в выражении которого читалось желание действовать, идти дальше, жить. Вторым воспоминанием был разговор Элис и Дафни, который я упустил. Они шли с испанского в столовую. Дафни, ничего не подозревая, сдала себя с потрохами на волю Мойры-Элис, подав той идею, как обходить слепые пятна в видениях. Так Элис узнала про костюм Дафни. Но важнее были видения Элис о моём будущем; она видела два варианта. В первом варианте я будто смотрелся в зеркало: выражение смертельно уставшего от жизни старика на семнадцатилетнем лице. Это видение хорошо просматривалось, но в нём и так трудно было что-то упустить — ничего не происходило, сменялись лишь времена года, дома и школы. Второй вариант моего будущего представал перед Элис обрывками и вспышками: моя рука на плече сестры, я и Эмметт на заднем дворе дома, я играю на пианино. Кольцо на руке, счастливый смех, мелодия, полная страсти, а не печали. «У меня ушли сутки, чтобы выловить эти обрывки. В этом варианте тебя почти не видно. Кажется, я догадываюсь, почему». Третьим воспоминанием был разговор Элис с Эсме. Я не слышал его, потому что был поглощён игрой на контрабасе. Я владел им хуже, чем фортепиано, и требовалась полная сосредоточенность на процессе. «Он такой живой, Элис,» — горячо и радостно шептала моя приёмная мать. «Это она? Ты что-нибудь видишь? Сделай, что хочешь, но пусть он позволит этому случится. Пусть он даст себе шанс быть счастливым.» Сердобольная Эсме, обогревшая нас всех своим вселюбящим сердцем… Она всегда переживала, что я был обращён слишком рано, что никогда не полюблю. Я не успокаивал её, потому что и сам так считал. «Эдвард, не злись на меня. Лучше загляни в себя и подумай о том, чего ты хочешь. Что на самом деле думаешь и чувствуешь». Ментальные и манипуляторские таланты Элис сложно переоценить. С той ночи я больше не мог отрицать, что полюбил Дафни Картер. Признание ни на йоту не уменьшило внутренние терзания, лишь вывело их на первый план сознания. Кем бы ни была эта девушка, она либо слишком хороша для меня, и мне нужно держать себя от неё подальше, либо такое же чудовище, как я, и меня ждёт горькое разочарование. Почему-то этот внутренний конфликт не распространялся на семью, хотя они разделяли со мной проклятие моей природы. Я принимал их такими, какие они есть. Их, но не себя. В любом случае, единственным возможным лекарством была правда. Я должен был узнать Дафни Картер, и либо полюбить её настолько, чтобы найти силы уйти, либо задушить возникшее чувство грузом правды. Я вспомнил песню, так неожиданно ранившую меня на хэллоуинской вечеринке. «Дорогая мама, я слышу, как ты плачешь, Ты так напугана и совсем одна. Палач спускается с эшафота, И жить мне осталось совсем недолго.» Эта песня была про меня, убийцу убийц, мою мать, в смертной горячке молившую Карлайла спасти меня, и моих жертв, среди которых не было ни одного хорошего человека. И я был ничем не лучше них. Нагнав пикап, я держался на границе моей способности слышать Анджелу. Я старался не вслушиваться в мысли Вебер, стыдясь, как последний извращенец, подслушивать женские разговоры, но время от времени узнавал местонахождение девушек. Впрочем, говорили они о книгах, философии, Флориде и Вашингтоне. Уже по приезде в Порт-Анджелес я на некоторое время отвлёкся, потому что выглянуло солнце, и мне пришлось поспешно перепарковаться в тень. Когда я вновь настроился на сознание Анджелы, закатное солнце утонуло в сумерках, а Анджела Вебер потерялась. Я разглядел в её мыслях магазин, у которого они разминулись с Дафни. Я завёл мотор и поехал в её сторону, чтобы удостовериться, что девушки найдутся. Анджела заметила преследующих её парней, явно нетрезвых. Через пару секунд я прочёл мысли человека, который злорадствовал, глядя на скрытое в тени лицо Анджелы. Его мысли были для меня чужими, но я бы не сказал, что совершенно незнакомыми. Когда-то я охотился на тех, кто мыслил именно так. — Тварь! — ступня машинально вдавила в пол педаль газа, но куда мне было ехать? Я знал лишь общее направление, откуда исходили мысли, а этому указанию недоставало конкретности. Что-нибудь, должно же быть хоть что-нибудь — табличка с названием улицы, витрина, некая деталь в поле его зрения, которая его выдаст. Услышав происходящее, заняв пару часов назад пост стража для этих девушек, я уже не мог остаться в стороне. Лицо Анджелы в мыслях неизвестного было размытым, стёртым памятью о других подобных лицах. Я разглядел какое-то промышленное строение, вдали от более населенного торгового района. Моя машина свернула за угол, взвизгнув тормозами, вильнула, разминувшись с другой машиной, понеслась вперёд — я надеялся, что с направлением не ошибся. К тому времени, как другой водитель возмущённо засигналил, я был уже далеко. «Ты глянь, как трясётся!» — неизвестный в предвкушении хмыкнул. Страх неудержимо притягивал его, он им упивался. «Не подходи!» — голос Анджелы звучал негромко и твёрдо, не срываясь на крик. «Не упрямься, крошка». Он увидел, как она вздрогнула от буйного гогота с другой стороны. Шум вызвал у него раздражение — «Да заткнись ты, Джефф!» — подумал он, но был доволен тем, как она отпрянула. Это его возбуждало. Ему представились её жалобные уговоры, как она будет умолять… Мысли его дружков не были выгребной ямой в отличие от его. В лёгком подпитии никто из них не предполагал, как далеко намерен зайти этот тип, которого они называли Лэнни. За ним просто шли вслепую. Он обещал им потеху… И тут я увидел в мыслях Анджелы лицо Дафни Картер. «Анджи!» — крикнула она и двинулась к подруге, игнорируя опасность. Лицо её оставалось поразительно спокойным. Один из нападавших бросил нервный взгляд в сторону перекрёстка — не хотел, чтобы их застукали за приставаниями — и я увидел то, что мне требовалось. Узнал поперечную улицу, куда он смотрел. «Она не одна, а если ещё кто объявится?» Объявится. Я пролетел на красный свет, ввинтившись между двумя машинами в потоке транспорта, где мне едва хватило места. Позади взвыли клаксоны. «Ба, ты привела подружку!» — проворковал один. Дафни закрыла Анджелу собой. «Куда-то собираетесь?» — хмыкнул Лэнни. «Как только представится возможность, быстро беги к магазину, встретимся там,» — шепнула Анджеле Дафни. Она кажется, собиралась драться, приняла боевую стойку. «А эта смелая. Может, даже к лучшему — дольше будет отбиваться». Мне оставалось промчаться всего один квартал. Мерзавец уже слышал рёв двигателя, но не придавал значения, слишком нацеленный на жертву. Посмотрим, понравится ли ему охота, когда добычей станет он. Посмотрим, как он отнесется к моим охотничьим повадкам. В кармане вибрировал телефон. Я не отвечал. Лэнни медленно подступал к девушке, нагнетая напряжение — моменты чужого ужаса возбуждали его. Но Дафни подобралась и окинула их холодным взглядом. Он удивился — ожидал, что она попытается сбежать. Удивился и был слегка разочарован. Ему нравилось догонять добычу, ощущать прилив адреналина во время охоты. Я вдруг услышал каждую её мысль, лишённую всякой эмоции. «Темноволосый заводила самый крупный и самый трезвый, его надо нейтрализовать в первую очередь: удар в диафрагму, выше могу и не дотянуться, когда согнётся — подрехтовать челюсть. В нос никому не бить, кровь отвлечёт меня сильнее, чем их. Дальше врезать по яйцам тому, что справа, и Анджела сможет убежать. Потом заняться двумя самыми пьяными, уже больше для острастки. Ноукатировать крепыша, он к тому времени очухается, и ретироваться к магазину.» Дафни хорошо просчитала ходы и, похоже, знала, что делает, но я не собирался дать возможность этим тварям тронуть хоть волос на её голове. Отдельно у себя в голове я уже начал перебирать все ужасы, которых насмотрелся во времена моего мщения, выискивая самые мучительные из них. Свою добычу я никогда не подвергал пыткам, как бы она этого ни заслуживала, но этот человек — другое дело. Он поплатится. Будет корчиться в агонии. Остальные просто заплатят жизнью за своё участие в его охоте, а гнусное существо по имени Лэнни будет умолять о смерти задолго до того, как я удостою его этого дара. «Блондиночка моя,» — усмехнулся будущий труп. Он шагнул на проезжую часть, приближаясь к ней. Я резко вывернул из-за угла, мои фары осветили уличную сцену, заставили остальных замереть. Я мог бы сбить их главаря, который отскочил в сторону, но эта смерть стала бы для него слишком легкой. Я затормозил с заносом, разворачивая машину в ту сторону, откуда приехал. — В машину! — рявкнул я. «Какого дьявола?» «Свалить?» «Сейчас блевану…» Дафни без колебаний запихнула Анджелу на заднее сиденье, а сама прыгнула на переднее. Я вышел из машины, с каждым шагом приближая смерть нападавших. — Эдвард! — позвала она. Я едва услышал её сквозь плену ярости. — Поехали отсюда, — слова пролились на меня ведром ледяной воды, ну словно работа Джаспера. Брат был прав в своей теории. Я осознавал влияние, но оно всё равно подействовало, все мои планы свирепой мести рухнули. Понадобилось намного меньше секунды, чтобы понять: я просто не смогу оставить их в машине, пока буду разбираться с той четвёркой на улице. Ну и что я им скажу — «не смотрите»? Я вернулся в машину и умчал из проулка. Но смерти Лэнни я жаждал так дико, что от этой потребности у меня звенело в ушах, перед глазами плыл туман, на языке ощущалась горечь, пересиливающая жжение в горле. Мышцы сжимались от этой настоятельной, страстной жажды. Я должен был убить его. Я разорву его медленно, по частям, сдеру кожу, потом мышцы с костей… Вот только эта девушка — единственная в мире — сидела на соседнем кресле и смотрела на меня удивительно спокойным, не задающим никаких вопросов взглядом. С мщением придется подождать. — Пристегнись, — велел я. Мой голос был хриплым от ненависти и жажды крови. Не обычной жажды. Я давно принял решение воздерживаться от человеческой крови и не собирался нарушать обещание из-за того мерзавца. Его ждало только возмездие. — Анджи?.. Останови машину! — потребовала она. С заднего сиденья доносились звуки панической атаки — естественной реакции на произошедшее. Я едва осознавал происходящее в салоне сквозь багровую пелену ярости. — Стоп! — ещё одно ведро льда. Я очнулся и притормозил, чтобы Дафни могла заняться подругой. — Послушай меня, Анджи, — я тоже зачарованно вслушивался в успокаивающие слова. Теперь они ощущались не льдом, а пуховым одеялом. — Мы в безопасности. Похоже, что тебе вредно со мной общаться. Я притягиваю на твою голову беду. Но сейчас всё хорошо. Мы едем домой. Дыши ровно. Сейчас ты ляжешь на заднем сиденье и немного поспишь, хорошо? Спи, Анджи. Всё в порядке. Я отслеживал свои ощущения — на сон я не был способен, но меня укутывало облако спокойствия, и мысли Анджелы, которые послушно сменились на умиротворение, а затем утекли в сон. — Отвези нас, пожалуйста, к моему пикапу. Кафе «La bella Italia», — обратилась ко мне Дафни. Я завёл машину и выехал на дорогу, но не мог отпустить их, боясь, что поверну и учиню желанную расправу. — Не думаю, что это хорошая идея. Разбудишь Анджелу, если будете пересаживаться. — Да она же не спит! — Спит. Ты же сама её и усыпила, — я посмотрел ей в глаза, чтобы убедиться.— Ты и правда не осознаёшь, — Джаспер был прав и насчёт её незнания о собственном даре. — Я не могу оставить машину! — продолжила она. — Я сам пригоню её в Форкс. — Ладно, тогда поехали. Наверняка она улавливает исходящую от меня звериную жестокость, наверняка мои чувства очевидны, поэтому она желала поскорее оставить меня. И я только напугаю её ещё сильнее, если не успокою жажду бойни и крови, бурлящую во мне. Мне требовалось подумать о чем-нибудь другом. — Пожалуйста, помоги мне отвлечься, — взмолился я. — Эм… Тебе тоже следует пристегнуться, — я только отчаянно рассмеялся. — Ремень безопасности в моём случае имеет мало смысла. — В любом случае, почему не исполнять законы, нарушать которые нет необходимости? — Часто нарушаешь законы? — усмехнулся я. Шпионка и нарушительница Дафни Картер. — Случается время от времени, — призналась она и вдруг начала допрос. Я рад был, что она не паникует, но и трезвость её мыслей была некстати для меня. — Кстати, как ты нас нашёл? Что ты вообще делал в Порт-Анджелесе? Я молча терзал сталь руля. Нужно было принять решение. Если я действительно желал правды, самое время потребовать её. — Знаешь что, Дафни. Я устал быть подозрительным. И больше не могу находить для этого причины. Поэтому у меня предложение. Давай договоримся не врать друг другу. Всем от этого будет проще, — слова прозвучали резко, потому что я и хотел правды, и боялся её. Похоже, она тоже беспокоилась, потому что мысленный эфир в автомобиле поражал своей тишиной. Даже Анджела спала без сновидений. — Не врать… Но, если что-то будет слишком личным, можно не отвечать, так? — я не мог сказать, что меня полностью устраивало это условие, но лазейка была взаимной. — Договорились. — И все разговоры останутся между нами? — Разумеется. Дафни оглянулась на Анджелу, явно сомневаясь в приватности нашей беседы. — Анджела спит, — заверил её я. — Почему ты так уверен? — а вот и время откровений. — Я не отвечу, что я делал в городе, — я не мог признаться в преследовании, даже моё воспалённое сознание понимало, что это ненормально. — У меня один ответ на два других твоих вопроса. Я слышу мысли. Картер в ужасе схватилась за голову, и это меня повеселило. Чтение мыслей её действительно испугало, в отличие от серийного насильника. — Серьёзно? Ну, это многое объясняет… — Твои мысли я почти не слышу, — признался я. — Сначала подумал, что ты слабоумная. Или что у тебя паническая атака, с твоим-то сердечным ритмом, — вспомнил я своё первое впечатление. — Ну спасибо, — с нервным смешком ответила она. — Но потом осознал, что до меня долетают лишь отдельные мысли. В основном, вопросы или умозаключения, которые ты, полагаю, хотела бы озвучить, но сочла это неуместным. — Ух ты, телепатия, — произнесла она медленно и тотчас встрепенулась. — Самые громкие мысли, говоришь? Давай проверим, — с энтузиазмом исследователя предложила она. «Почему ты ушёл, когда я спела на Хэллоуине?» — голос её звучал чётко, подтверждая гипотезу. — Сейчас моя очередь задавать вопросы. И на этот вопрос я не отвечу — слишком личное. Дело не в музыке семидесятых, — последнее, в чём я хотел признаваться, это моя эра кровавых возмездий. — Вау. Телепатия. «Люди Икс» реальны, — кажется, это комиксы? Она думает, что я — супергерой? — Моя очередь, — напомнил я. — Кто ты, Дафни? — должна же она хоть что-то знать о собственной природе. — Ну… Я вроде как тоже из «Людей Икс», — я раздражённо нахмурился. Увиливает. — Что-то вроде мутанта. — Да Господи, Дафни, я же понимаю, что ты тоже не человек! — может, это облегчит ей признание. — Мы же договорились не лгать. — А вот сейчас обидно было, — растерялась она. — Подожди, «тоже»? То есть, хочешь сказать, ты не человек? Инопланетянин?! — я опять выдал больше о себе, чем узнал о ней. Похоже, что она и для себя оставалась загадкой. — Ты действительно не знаешь ответа, — пробормотал я. Не мог, не хотел рассказывать о чудовище, которое составляло моё естество. — Я отвечу на этот вопрос, но позже. Расскажи о себе. Когда проявились твои… отличия? — Я была такой с рождения. Начиная с того, что я быстро выросла, быстрее нормальных людей раза в два или три. И с тех пор ни капли не изменилась, — я впервые слышал о таком. Те же оборотни росли обычными людьми, их сверхъестественный ген «просыпался» после пубертата при близости вампиров. — Сколько тебе лет? — по крайней мере, если она и впрямь не стареет, это подтвердит, что она не просто человек с обострёнными чувствами и странным запахом. — Невежливо спрашивать такое у дамы, — проворчала она, смутившись. И почему я не вспоминал сегодня о правилах приличия? Но Дафни была не просто дамой. Она была этой женщиной. — Эм… В общем, мне восемьдесят шесть, — преувеличенно спокойно сказала она. Неужели думает, что я младше? С моим стариковским взглядом и поведением? — А… тебе? — Мне сто три года, — заверил я её в обратном. «Я не педофил! Я не педофил!» — вдруг громко завопила мысль. Похоже, что Дафни подумала очень громко, освобождаясь от мучившей тревоги. Потом до меня дошло, что это значит. Я… привлекал её? Мне казалось, что обычно, особенно не пытаясь очаровать, я пугал людей на уровне инстинктов. — Я всё слышал, — мой голос выдавал нотку торжества. — В следующий раз лучше промолчи, — я почувствовал жар крови, прилившей к её щекам. Это было очень… интригующе. — Рассказывай дальше, — подбодрил её я. Мы обменялись краткими биографиями, и, как я не пытался отодвинуть минуту признания, она настала со всей подобающей неизбежностью. — Я вампир, Дафни. Я ожидал чего угодно: отвращения, ужаса, гнева — но только не серебристых колокольчиков смеха. Она не верила мне, и я привёл ей очевидные наблюдения, из которых, по-моему, можно было сделать лишь один верный вывод. Она снова умудрилась меня удивить. — Эдвард. Ну какие вампиры? У меня есть множество теорий, почему я такая, какая есть — от экспериментальных наркотиков до инопланетян, но находить объяснения в мифах и страшилках? Я тоже нуждаюсь в крови, но мне в голову не приходило объяснять всё простым «я — вампир»! Я испытал, возможно, самый глубокий шок со времён моего обращения. Остановил машину: впервые в жизни в голове не осталось места даже для того, чтобы управлять автомобилем. — Что? — спросил я, а тем временем в голове щёлкали шестерёнки и перегревался двигатель, пытаясь понять сказанное. Если Дафни Картер пьёт кровь, значит, она вампир. Но у неё бьётся сердце и явно имеется собственная кровь. Значит, она живая. Живой вампир — это оксюморон. Я имел дело с чем-то принципиально новым. Новым, но таким же… несущим смерть, как и мы? Неужели этот белокурый ангел — убийца и чудовище вроде меня? Проснулась Анджела Вебер, и, пока мы доставляли девочку домой, я начал приходить в себя. — Я же видел, как ты ешь еду, — эта несостыковки никак не укладывалась у меня в голове. — Ну да. А. Вы питаетесь одной кровью? — уточнила она, и я кивнул, смотря в неизвестность. — Мне нужны оба вида… пропитания. — Как же ты обнаружила… свою потребность, если твоя бабушка была человеком? — не могла же она… убить свою единственную семью? Я не мог поверить, что на её руках кровь случайных жертв, не говоря уже о родных. — Когда мне было три года, бабушка оставила меня без ужина. Я была такая голодная… Это было как во сне. Вот я в кровати, а вот я стою над выпитой кошкой. Было невкусно, и бабушка меня избила, — я постепенно позволил себе дышать, продолжая допрос, но мысленно поморщился от картинки отравленного детства. — Я не слышал твой запах в лесу, в Форксе не было ни одного подозрительного тела или пропавшего человека со времени твоего приезда. — Я не убиваю людей, — произнесла она с возмущением, от которого на душе полегчало, и тут же обеспокоилась. — А ты… Убиваешь? — Нет, не убиваю… — я не мог, не мог рассказать ей о прошлом. — Но я не чуял в лесу твоих следов, — не понимая, повторил я. — Что мне делать в лесу? — она издевается? — Охотиться, — пояснил я, заглядывая ей в лицо. — На животных? Вы что, пьёте кровь животных? — Да. Поэтому наши глаза золотистые, а не красные, — поделился я, пока мой мозг пытался понять это невозможное существо. — Красноглазые вампиры?! Ты точно меня разыгрываешь! — она, казалось, вот-вот рассмеётся снова. — Нет, не разыгрываешь… я пью донорскую кровь, разумеется. Двух пакетов в месяц хватает. Но с тех пор, как я переехала в Сиэтл, а потом в Форкс, доступа к крови у меня не было. Когда я вас увидела, и узнала про доктора Каллена, поняла, что в больницу Форкса мне лучше не соваться. Донорская кровь… Наверное, это решение кажется ей изящным, если большую часть необходимого питания она получает, как люди. Краешком сознания я удивлялся тому, как сложно ей, с её особенностями, принять существование сверхъестественного. — Карлайл Каллен врач, у вас должен быть свободный доступ к донорской крови. Вам животные кажутся вкуснее? — спросила Дафни. — Нет. Хотя пумы ещё ничего, — наверное, я был бы намного менее несчастен, будь это так. — Не понимаю, — расстроилась она. — Во-первых, нам нужно гораздо больше крови, — рот на слове «кровь» наполнился ядом. — Мы охотимся раз в две недели и выпиваем по крупному зверю. Во-вторых, человеческая кровь принадлежит людям. Она спасает жизни. — Мазохизм какой-то, — заявила она, пробуждая во мне гнев. Конечно, она была права, но ведь мы сдерживали себя не из любви к мучениям. Обесценивание человеческой жизни было много больнее мук жажды, хотя большинство из нашего вида с нами было не согласно. — Пока ты живёшь на нашей территории, Дафни Картер, — я говорил властно, донося до неё всю серьёзность слов. — Ты должна соблюдать наши правила. Никаких пакетов. — Поняла, — сказала она примирительно, и вдруг вымолвила. — Карпентер. — Что? — Моё настоящее имя — Дафни Лилиан Карпентер. Приятно познакомиться. — Привет, — улыбнулся я, расслабляясь. — Чёрт, — ругнулась она. — Что такое? — Что я скажу Джонсам насчёт пикапа?***
Удивительным образом, после этого непростого разговора с моей души свалился тяжкий груз. Я признался, что являюсь чудовищем, но Дафни не убежала в ужасе. Я узнал о некоторой её схожести с нами, но она не стала мне отвратительна. Она не была монстром. Она не убивала людей, в ней самой теплилась жизнь. И моя совесть, то, что от неё осталось, узнав, что Дафни всё же не простая смертная женщина, свернулась комочком и отказалась бунтовать. Я не отнимал у этой девушки право на нормальную жизнь. Что-то другое или кто-то другой сделали это за меня, и я получил индульгенцию на то, чтобы находиться рядом. Я улыбнулся. Не ухмыльнулся, не горько усмехнулся — искренне улыбнулся, выходя из машины и распахивая перед Дафни пассажирскую дверцу. — Сейчас что-нибудь придумаем. Дафни открыла входную дверь; в коридоре её встречала Карен Джонс. Она удивлённо посмотрела на меня через плечо своей подопечной. «Кто это? Какой симпатичный юноша…» — Добрый вечер, миссис Джонс. Я Эдвард Каллен, одноклассник Дафни. «Каллен… Удивительно, что он не родной сын доктора, красота у них — явно семейное…» — Добрый вечер, — растерянно произнесла Карен вслух. — Я случайно встретил Дафни в Порт-Анджелесе, она проколола колесо. Я предложил подвезти её домой. — Мы же говорили, что с этой машиной что-то пойдёт не так! — Карен вяло отчитывала Дафни, продолжая смотреть на меня. «Хотя, будь я на её месте, решила бы, что это всё очень удачно вышло.» — Не беспокойтесь, миссис Джонс, я съезжу с братом и пригоню машину. Он умеет менять колесо, — лучшим механиком в семье была Розали, но ведь и с пикапом всё в порядке, особенно учитывая его преклонный возраст. — Спасибо… Эдвард, — Карен Джонс едва удалось произнести моё имя нейтральным тоном. Интересно, могла ли Дафни так же реагировать на меня? Иногда я замечал на ней похожее выражение лица, но принимал его за ошеломление или испуг. — Да, спасибо. Пока, — быстро сказала Дафни и зашла в дом. — Увидимся, — пообещал я. Мне слишком многое нужно было узнать.***
Дафни и её подруга в безопасности. Но… как же остальные? А хищник бродит на свободе, по улицам Порт-Анджелеса. Хищник-человек — значит, пусть люди и разбираются с ним? Мы нечасто вмешиваемся в людские дела, если не считать Карлайла, постоянно занятого исцелением и спасением жизней. А для нас, всех остальных, наша слабость, пристрастие к человеческой крови — серьёзное препятствие для любых хоть сколько-нибудь близких отношений с людьми. И конечно, есть ещё наши надзиратели, наблюдающие за нами издалека — по сути дела, вампирская полиция, Вольтури. Мы, Каллены, слишком отличаемся образом жизни от всех нам подобных. Привлекать к себе внимание любым непродуманным поступком в стиле супергероев было бы чрезвычайно опасно для нашей семьи. Определенно это забота смертных, а не нашего мира. Совершать убийство, которое мне нестерпимо хотелось совершить, — неправильно. Я понимал это. Но и оставлять гада безнаказанным, чтобы он напал вновь, тоже было бы ошибкой. Семья ждала меня в гостиной, всем своим видом требуя объяснений. Я заметил пропущенный звонок от Элис, знал, что она что-то видела. Прочёл в её мыслях видения об Анджеле и отморозках, вероятные убийства, которые я мог совершить. — Все живы? — спросил Карлайл. — Да, — ответил я и понял, что эмоции нахлынули с новой силой. — Минуту. Я метнулся в гараж и схватил титановый гаечный ключ. Эсме расстроится, если я начну крушить мебель. «Эй, это мой ключ!» — мысленно взвилась Розали. Но, когда я начал рассказ, она мгновенно потеряла интерес к утерянной игрушке. Я рассказал им всё: о насильниках, выданных вампирских секретах и о загадочной природе Дафни. Гаечный ключ принимал форму круга, треугольника, а в конце я скатал его в идеальный шар. — Что ж, всё это очень мило, — сказала Розали впроброс, поднимаясь с дивана. — С «Лэнни и ко» разберусь я. На какой улице взять их след? У Розали Хейл к насильникам были свои счёты. — Пятая Восточная. — Розали, — мягко, но с нажимом сказал Карлайл. — Без самосуда. — О, они выживут, — пообещала она, и я бы очень огорчился, не скажи она это самым кровожадным тоном. — Держу пари, они в розыске. — Я отвезу, — подорвался Эмметт. Он любил Розали любой, даже в ипостаси Ангела Смерти. — Не дайте вас запомнить, — только и сказал Карлайл. Он немало раз давал клятву Гиппократа, но ни один из членов семьи не мог остановить Розали после того, как она пообещала воздержаться от убийства. Она никогда не срывалась. Я постарался не завидовать ей. Мне хотелось их убить, и это желание пересиливала только потребность вернуться к Дафни. — Тебе нужно донести до мисс Картер всю важность сохранения тайны, — сменил тему Карлайл. — Разумеется, — сказал я. «Так я могу теперь с ней разговаривать?! Мы будем подругами!» — обрадовалась Элис, в доказательство предоставив видение, как она выбирает зимой подарок на день рождения. Все в семье родились летом, весной или осенью. — Эдвард, — Эсме обняла меня, и я позволил ей это, позволил вынести из сегодняшнего дня лишь радость того, что в моей жизни появилась любовь. «Я так хочу, чтобы ты был счастлив, мой сын.» Где-то далеко, в дальнем уголке сердца, в крохотном чуланчике сознания, затеплилась надежда, что это действительно возможно.