***
— Какие проблемы мировой политической арены заставили вас опоздать на урок, мисс Картер? — саркастично поинтересовался Баннер, когда я зашла в класс. — На этот раз всего лишь семейные обстоятельства, мистер Баннер, — в тон ему вздохнула я. Жалко, что преподаватель не представляет, как близко меня касаются «проблемы политической арены» сверхъестественного мира. Сарказма бы в его голосе поубавилось. — Впредь призываю вас разбираться с семейными обстоятельствами до начала моего урока, Дафни. Садитесь. Анджела сидела на своём месте рядом с Кэти. Конечно, она видела, что я снова разговаривала с Калленами, и не дала мне возможности продолжать своё ребячество. Я села рядом с Эдвардом. Мистер Баннер сегодня продолжал тему эволюционного процесса. — Итак, ты снова с нами разговариваешь? — кривая улыбка Эдварда была, как всегда, очаровательна. — Конечно, брат мой, — прошелестела я. Его улыбка запылала болезненной иронией. Я безумно скучала по Эдварду, хотела к нему прикоснуться, поцеловать и сказать, что всё прекрасно, потому что я люблю его. Я действительно любила его, но всё было довольно далеко от прекрасного. Эдвард был первым человеком, то есть вампиром, которому я безоговорочно доверилась, за многие десятилетия, если не за всю жизнь. И, даже зная причины, по которым он не рассказал мне про Карлайла сразу же, я не могла отпустить ситуацию. Сказать обо всём это было ещё труднее. Но можно было попытаться подумать. «Я очень-очень злюсь. Мне очень обидно и больно и все обстоятельства этого не меняют.» «Я понимаю», — сказал мне уголок горькой ухмылки Эдварда. «Я всё ещё люблю тебя. Очень сильно. Это не изменится. Но именно поэтому я всё ещё злюсь.» Лицо Каллена приняло выражение, которое я видела у Эсме вместо слёз. «Что я могу сделать?» — спросили его брови. «Дай мне время. Можем вместе заехать к Эсме». «Может, ещё цветов?» — музыкальные пальцы Эдварда огладили рисунок бархатцев в моём блокноте. «Не смей! Карен и так считает, что я жестокосердна!» «И что, разве она ошибается?» — засмеялись уголки его глаз. «Конечно», — заявила я. — «Я гораздо хуже.»***
Дома меня встретил телефонный звонок. Я не могла угадать, кто звонит: вроде мой скромный круг общения был в курсе мобильного номера, а Джонсам не стали бы звонить домой в рабочие часы. Звонил, как оказалось, Джейкоб Блэк. — Привет, Дафни, — без обиняков начал он. — У меня, вроде как, сегодня день рождения. — Оу, — растерялась я. — Я не знала. Ну, с днём рождения. «Сладкие шестнадцать», а? — Да! И спасибо… Но я звоню не напроситься на поздравления. Приезжай завтра в Ла Пуш. Устроим посиделки у костра на пляже. — Не прохладно ли для пляжа? — съехидничала я. — Да ладно тебе, тридцать девять градусов! — расстроился Джейкоб. Конечно, он не мог пригласить меня домой, где бдил Блэк-старший. Скорее всего, обстоятельства праздника были сформированы именно этим фактором. Адские колокола, что же мне делать с мальчиком? — Я шучу, идея замечательная! Эм, могу я взять подругу? — надеюсь, у Анджелы нет планов на эту субботу. — Без проблем! В два часа на Первом пляже, хорошо? — Замётано, Джейк, — вздохнула я.***
К счастью, Анджела в эту субботу была свободна. Предупредив Джонсов в пятницу вечером, в субботу я встала пораньше и поехала по немногочисленным магазинам Форкса. Удача мне улыбалась — я быстро нашла фарфоровый сервиз голубого цвета, на который, видимо, и засматривалась Эмили. Он даже не был дорогим, в Форксе не было брендовых магазинов. Я добавила к сервизу красивую скатерть, пряча на задворки сознания мысль о том, что пытаюсь купить расположение невесты оборотня. Я извинилась словами, и ничего, кроме подарков, пока больше предложить не могла. Поиск подарка Джейкобу занял чуть больше времени: хотелось купить что-то классное и полезное, но вместе с тем не слишком значимое, чтобы не усложнять ситуацию. — Теперь ты заставляешь меня социализироваться, а, Дафни? — вместо приветствия сказала Анджи, когда я заехала за ней. — Возвращаю любезность, — хихикнула я в тон подруге. Я направила пикап в резервацию. Анджела слегка замялась. — У меня нет подарка. — Всё хорошо, — отмахнулась я. — Это же я тебя пригласила. У меня два подарка, один будет от тебя. Но Анджелу беспокоило что-то ещё. — Так странно… В Форксе редко знакомишься с новыми людьми. Да что там, я не припомню новых знакомств до твоего приезда. — Не переживай! Джейка ты знаешь, а Квил и Эмбри тоже славные парни. К тому же, они чуть младше и будут смотреть на тебя с обожанием, — поддела я. — Стой, а как же Каллены? — Ну, мы о них просто знали… Но не то что бы кто-то с ними знакомился. Они… не обижайся, но с ними не так-то легко заговорить, — аккуратно закончила мысль Анджела. — Понимаю, о чём ты, — я усмехнулась и тут хлопнула себя по лбу от внезапно возникшей мысли. — Чёрт, я не предупредила Сэма! — А? — не поняла Анджи. Я осеклась. Как комфортно я себя чувствовала в обществе подруги, забывая о тяжёлых секретах, которые должна была охранять. — Да-а… На самом деле Эмили, его невесту. Мы же с Сэмом общаемся, помнишь, я рассказывала? Я разбила кружку у них в доме и купила сервиз. Хотела занести его, раз мы едем в резервацию, — мой лепет мало напоминал складные предложения, обыкновенно излагаемые мной вслух. Мне не нравилось врать Анджеле. Даже недоговаривать стоило усилий и угрызений совести. «Ложь во благо» — не самая ладная мантра. — Понятно, — протянула Анджела, наблюдая, как я одной рукой выуживаю из куртки мобильник. «Алло», —раздался ровный голос Адли на том конце провода. — Привет, Сэм, — лепетание ещё не ушло из моего голоса. — Мы тут с Анджелой Вебер едем на день рождения к Джейкобу. Помнишь Анджелу? Ну да, так вот, я хотела завезти вам сервиз, который обещала Эмили. Есть кто дома? «Ага. Давай», — после паузы ответил Сэм. Он мог сколько угодно хорошо ко мне относиться, но, похоже, ему не нравилось, как близко ко мне находится обычная человеческая девочка. Впрочем, вслух он ничего не сказал. — Спасибо, буду минут через десять. Дверь открыл Сэм, но Эмили тоже была дома. — Привет, ребята, это Анджела. Анджела, Сэма ты помнишь. Это Эмили Янг, — я быстро справилась с формальностями. В воздухе ощущалась какая-то неловкость, к тому же, мы опаздывали к Джейкобу на пляж. — Эмс, голубой и фарфоровый, как заказала. И ещё тут скатерть, не удержалась — очень подходила к вашим обоям. — Спасибо, Дафни, — Эмили, кажется, чувствовала себя наиболее комфортно из всех присутствующих. — Очень, приятно, Анджела. — Мне тоже, — смущаясь, пробормотала подруга. — Ой, а мы опаздываем! Простите, что так сумбурно, ребят, нам пора! — я начала легонько подталкивать за талию Анджелу к выходу. Сэм окинул нас с Анджи взглядами: её — беспокойным, меня — предупреждающим. — Осторожнее там. Я поняла, в чём заключался глубинный смысл его слов, и это послание между строк только добавило груза моим секретам. Анджела лишь непонимающе нахмурилась, но больше никак не отреагировала. Когда мы уже подходили к пляжу, мой мобильник издал трель входящего вызова. На часах было 2:07 пополудни. — Эм, привет, Дафни, как дела? Ты… ты придёшь? — я рассмеялась про себя. Всё-таки это было очень мило. — Шутишь, Джейк? Мы подошли к пляжу. Где вы? — я подняла руку и помахала, оглядываясь. В трёхстах метрах от нас, возле береговой линии, на кусочке пляжа, огороженном побеждёнными океаном гигантскими деревьями, сидело трое мальчишек. — А вот и вы, увидела! Чао! — и я положила трубку, жестом призывая Анджелу следовать за собой. Уже второй раз за день представляя Анджелу, я порадовалась, что могу хоть что-то дать ей взамен простого человеческого тепла и искренней дружбы, помимо неизбежной опасности, которую представляло для неё общение со мной. Новые знакомства и впечатления, новые мысли и возможности. Квилеты, может, и были опасны, если верить предубеждениям Эдварда, но на плотно заселённом вампирами севере Америки дружба с ними любому человеку только на пользу. — Итак, Джейкоб, наши тебе дары в честь твоего шестнадцатого года на Земле. Поздравляем, теперь ты можешь кататься в Форкс без риска быть арестованным. Это от меня, — я достала из сумки автомобильный термос. — Это от Анджелы, — подруга достала из кармана брелок для автомобильного ключа с латунной фигуркой волка. — Спасибо, Дафни, Анджела, — Джейк оценил наши скромные вложения в убранство его будущего автомобиля. В компании индейцев было на удивление комфортно; Анджела быстро расслабилась и оживлённо болтала с Квилом и Эмбри, расспрашивая их о программе в школе в резервации и о языке квилетов. Я заметила, как органично она смотрится в компании юных индейцев. Кажется, мама Анджелы наполовину латиноамериканка, и это придало чертам лица подруги некоторую экзотичность. Привычные прямоугольные очки были великоваты для её узкого, изящного лица, и сегодня, без них, она напоминала кареглазую версию Алексис Бледель из «Девочек Гилмор». — Дафни, ты когда-нибудь видела, как горят дрова из сплавного леса? — спросил Эмбри, возясь, чтобы развести костёр. Согласно, моей легенде, нет. В жизни… Раз или два? — Нет, — улыбнулась я. — Смотри! — Кивнул Квил, поджигая дрова. Они вспыхнули ярко-синим пламенем. — Круто, да? Это из-за соли. — Здорово! — покорно восхитилась я. Мы съели пирожки, которые парни натаскали из дома, а потом Анджела достала яблочный пирог, который испекла, узнав про событие. Мы воткнули в него свечку, но она гасла из-за порывов сильного ветра всякий раз, как мы пытались её поджечь. Тогда мы дружно и не слишком стройно спели: «С днём рождения, Джейкоб!» После чего развернулись спинами к океану и подожгли свечку ещё раз, а Джейк тотчас её задул. Была половина пятого, стояли глубокие сумерки, но мы ещё сидели у костра и травили байки, когда Джейкоб внезапно погрустнел. Пару минут спустя он тихонько поднялся с места и пошёл к берегу океана. — Что это с ним? — спросил Эмбри таким тоном, что я сразу поняла: он прекрасно знает, что. — Дафни, спросишь? — Окей, — пропела я, поднимаясь с места. Я догнала Блэка у самой кромки воды. Зимней ночью океан выглядел пугающе. Что принесут нам завтра ветра большой воды?.. — Что случилось, Джейк? — спросила я, вставая рядом с ним и всматриваясь в ночь. Джейкоб быстро рос и уже перевалил за шесть футов. Если он будет расти ещё пару месяцев в таком же темпе, он будет на голову выше Эдварда, а ещё через месяц сравняется с Сэмом. Я пыталась скосить глаза на его лицо, но взгляд застрял на левой брови. Джейк только фыркнул, передёрнув плечами. — Так глупо! Я молчала, ожидая ответа. Вероятно, этот разговор должен был рано или поздно произойти. Прошла минута, другая. Я уже улетела в свои мысли под размеренный шум океанских волн, когда Джейкоб развернулся ко мне и повернул меня за плечи к себе лицом. Он тотчас отпустил меня, засунув руки в карманы, и воинственно расправил плечи. — Ты мне нравишься, Дафни! — сообщил он. Ох, ну почему за восемьдесят лет я так и не научилась этим разговорам? Справедливости ради, пока у меня не было «бойфренда», если так можно назвать Эдварда, этих разговоров и не случалось. Не случалось уже сорок лет. Так что, надеюсь, моя неловкость простительна. — Э-э… Окей. Мне очень жаль. Джейкоба этот ответ не устроил. Он разозлился на меня. — Окей? Жаль?! — Джейк гневно выдохнул через нос. — Почему тебе жаль, Дафни? Я вот рад, что ты мне нравишься, что я тебя знаю! Да, жалко, что у тебя есть бойфренд, который смотрит на тебя, как на еду. Жалко, что мой отец тебя невзлюбил. Но это всё неважно! — Он всплеснул руками. Я удивлённо смотрела на юного Блэка, выслушивая пламенную речь. — Я просто хочу, чтобы ты знала это. Что у тебя есть варианты. Вот! — Джейкоб вернул руки в карманы, ещё раз шумно вздохнул и уставился на меня, ожидая ответа. Во мне бурлили эмоции, вызванные искренностью Джейка. В моём мирке такой прямолинейности давно не было места. Этот разговор был не сильно проще наших с Эдвардом признаний по пути из Порт-Анджелеса. — Джейк… — я постаралась быть ласковой. Разумеется, не было никаких «вариантов», но я должна быть мягкой с юношей. — Я имела в виду, мне жаль, что это невзаимно. Я имею в виду, что ты чудесный парень и отличный друг, и заслуживаешь лучшего, — я вздохнула, пытаясь подобрать правильные слова для своей мысли. — Дело в том, что я тебе совершенно не подхожу. Ты наверняка сейчас со мной не согласишься, но это так. Возможно, ты поймёшь меня позже. Джейкоб хмыкнул с интонацией, подразумевающей изрядный скептицизм. — Позже, — повторила я. — Я не уверена, что заслуживаю этого, но больше всего я хотела бы, чтобы мы были друзьями. А ты обязательно встретишь ту самую, и она будет намного лучше меня! Джейкоб снова хмыкнул. — Я обещаю, что буду твоим другом. До тех пор, пока ты не передумаешь. Возможно, был виноват ветер, порывы которого продолжали атаковать с океана, но в носу защипало, а глаза подозрительно увлажнились. — Спасибо, Джейкоб.***
Полчаса спустя я уже подвозила Анджелу домой; она задумчиво молчала, вглядываясь в окно пассажирского сиденья. — Дафни… — начала она. — Как думаешь, почему ты нравишься парням? Я не ожидала этого вопроса и слегка поперхнулась. — Пф… Потому что я блондинка? О! Потому что я новенькая! — Я вспоминала разговор с Тайлером и комментарии Эдварда относительно мыслей одноклассников. — Я серьёзно, — расстроилась Анджи, уязвлённо опустив взгляд. — Анджи, я без понятия! — честно призналась я. — На мой взгляд, у меня ворчливый характер и ботанские интересы. К тому же, я никому не нравилась до переезда в Форкс. Так что версия о новенькой вполне жизнеспособна. Ты сама говорила, что здесь редко происходят свежие знакомства. Я не по-человечески отвернулась от дороги, продолжая следить за происходящим периферийным зрением, и посмотрела на подругу. — Анджи, почему ты спрашиваешь? На самом деле не важно, скольким парням ты нравишься. Важно понравиться парню. — Вот именно, — вздохнула она. — Эрик, — проворчала я. Чёртовы подростки. Моя внутренняя бабуля разносила всех в пух и прах. Я заткнула её, напомнив, как в данный момент проходит наше общение с Эдвардом. Все, бывает, ведут себя глупо. Анджела кивнула в подтверждение. — Мы уже пару выпусков вместе сделали, и даже разговариваем нормально, но я будто… Во френдзоне? Девушек вообще отправляют во френдзону? — Всякое бывает, Анджела, — я положила руку на плечо подруги. — А вообще, постарайся забить. По моему опыту, парням интереснее девушки, занятые своим делом. — Советы у тебя, Дафни, как у бабушки Вебер, — повеселела Анджела. Я только невозмутимо пожала плечами.***
Воскресным утром меня разбудила не Карен, которая, как обычно, предложила бы посетить церковь, а звонок Эдварда. «Давай я отвезу тебя к Эсме», — сказал он. — Что? В выходной?! Ни за что! — упёрлась я. «Карлайл сегодня дежурит», — недовольно пробурчал Эдвард, безошибочно считав причину возмущения. Я замерла, ведь был ещё один повод беспокоиться. Эдварду не нужна была телепатия, чтобы угадать мои мысли. «Эсме тебя уже давно простила. Скорее, она не обижалась вовсе. Лучшее, что ты можешь сделать — это порадовать её своим визитом». — Окей, — вздохнула я. «Я уже еду к тебе», — словно своими глазами я увидела самодовольную ухмылку, расползающуюся на любимом лице. — «Буду через пять минут.» — Через десять, мистер! — возразила я, бросаясь собираться. С подоконника на меня осуждающе смотрел поправившийся кактус Боб. — Лучше бы тебе искренне извиниться, Дафни, — проворчала я за Боба. Вздохнула в ответ, собираясь с мыслями. — Я виновата только в том, что не сдержала гнев, — возразила я. — О, как будто этого было недостаточно, чтобы нарушить семейный покой этой чудесной женщины, — саркастично заметил «внутренний Боб». — Я не могу отвечать за эмоции других людей! — возмутилась я, рывком доставая из шкафа фиолетовые джинсы. — Но можешь быть вежливой, — снисходительно добавил кактус; судя по всему, его тоже воспитывала бабушка Карпентер. Причём, он был её любимым внуком. Эдвард подъехал на своём Серебристом Вольво ровно через десять минут, когда я ещё запрыгивала в ботинки. Джонсы уехали в церковь, и никто не был свидетелем нашей встречи. Он не выходил из машины, давая мне время закончить сборы; его изящная рука покоилась на руле, создавая идеальный кадр из рекламы гораздо более роскошных автомобилей. Выхолощенная идеальность, шлейфом окутывавшая всё в непосредственном окружении Калленов, спустя недели завораживала не меньше. Пока рука Эдварда существовала в жанре люксовой рекламы, его лицо словно позировало для картины печального ангела. Всё такое же прекрасное, оно несло на себе печать бесконечного сожаления и вселенской скорби. Я не знала, насколько этот спектакль отражает его истинные эмоции. Было ли это важно, если он работал? Я подошла к водительской дверце, окно которой было опущено. Наклонилась, пролезла головой и плечами внутрь. Мои губы оказались прямо за мочкой уха Эдварда. — Привет, — коварно мурлыкнула я и отправилась на пассажирское сиденье. Эдвард, оправившись от моей нежданной приветливости, тронул Вольво в сторону дома. — Дома только Эсме. Карлайл в больнице, остальные на охоте, — предупредил он. Я заметила, что Эдвард хочет поговорить: то ли обсудить случившееся на Рождество, то ли увериться в том, что я не в обиде, а может, даже попытаться убедить меня наладить отношения с Карлайлом, но сейчас был не самый подходящий момент. Я проснулась в удивительно хорошем настроении и хотела сохранить его для разговора с Эсме. Он тоже не обещал быть простым. Поэтому я включила музыку на магнитоле Вольво — заиграл Шопен, которого я переключила на рождественский плейлист пятидесятых. Только к середине января я наконец оклемалась для радостной музыки. Так, подпевая Бренде Ли, откладывая беседы на потом, мы и доехали до «Каллен-мэнора». Эдвард распахнул передо мной дверь; в просторном холле-гостиной было непривычно-пусто. Признаки жизни наблюдались на кухне, с которой доносились тихое бормотание кулинарной передачи, ароматы приправ и травяного чая. — Привет, ребята! — раздался мелодичный голос миссис Каллен. — Эсме, — тепло ответил Эдвард, провожая меня на кухню. Любовь, с которой он произносил имя приёмной матери, многое говорила о важной роли Эсме в семье. Все Каллены выглядели почти ровесниками, но без эмоциональной стабильности и поддержки Эсме никто из них долго бы вместе не прожил. Я промолчала, меня всё ещё гложили неловкость и стыд. На кухне развернулись активные действия: повсюду были разложены ингредиенты, от включённой духовки несло жаром, повар на экране телевизора нарезал овощи, а Эсме Каллен безукоризненно-точно повторяла его действия. — Эдвард, ребята уехали совсем недавно, ты можешь их догнать. Они должны быть милях в ста на юго-запад от озера Кресент. Очевидно, Эсме хотела поговорить со мной наедине. — Я поохочусь чуть поближе, спасибо, — Эдвард бросил взгляд на моё лицо, наверняка отчётливо выражавшее и смущение, и согласие на разговор, и добавил. — Дафни, вернусь через два часа. — Спасибо, удачи, — и он растворился в воздухе. Эсме посмотрела на меня, не отрываясь от нарезки овощей, и слегка улыбнулась. — Я немного запоздала с бранчем, только начала. Ты не против немного мне помочь? — Разумеется, Эсме, — они с Карлайлом просили так их называть ещё при знакомстве, хотя мне хотелось произнести «миссис Каллен» из уважения к этой мягкой, мудрой женщине. Я была уверена, что «опоздание» неслучайно: совместное приготовление пищи изрядно разряжало неловкую атмосферу, создаваемую прежде всего моими смешанными чувствами. — Я решила приготовить рататуй, салат с голубым сыром и шалотом и сладкие панкейки на десерт. Вкусно звучит? — Как всегда, когда речь заходила о человеческой пище, в голос вампирши просочилось сомнение. — Очень, — искренне ответила я, присоединяясь к нарезке овощей. Эсме двигалась с человеческой скоростью, то ли по отточенной годами привычке, то ли чтобы растянуть удовольствие. Готовить ей явно нравилось. Я больше любила есть. — Я хочу извиниться перед тобой, Эсме. Я очень некрасиво поступила на Рождество. В смысле, накричала и наговорила лишнего всем вам. Вы, разумеется, ни в чём не виноваты, мне стоило… — Дафни, я на тебя не в обиде. У тебя были причины так среагировать. Не говоря уже о том, что каждый член семьи время от времени устраивает сцену. Особенно в этом хороши Эдвард и Розали, — Эсме иронично улыбнулась на этих словах, как мама дошкольника, который неосознанно сматерился услышанными где-то на улице словами. — Но я рада это услышать. Мы разложили овощи на противень, добавили специи и оливковое масло, и по указанию шефа из телевизора будущий рататуй отправился в духовку. — Кстати! Боб поправился, спасибо, — улыбнулась я, открывая упаковку сыра с плесенью. — А? — не поняла Эсме. Она открыла лук-шалот и стала нарезать его крупными кольцами. Шеф на экране всплакнул. — Мой кактус. Он снова позеленел и перестал быть таким чахлым, — я вспомнила, что при прошлой беседе держала имя кактуса при себе. Уголок губ Эсме взлетел вверх, видимо её позабавила моя привычка давать имена неодушевлённым предметам, но почти тотчас какая-то новая мысль её опечалила. Мгновения спустя её лицо приобрело обычный спокойно-дружелюбный вид. Я отвернулась к сыру. — Это чудесно, — заметила она. Лук отправился в стеклянную салатницу, туда же я закинула нарезанный сыр. Эсме стала мыть листья салата, а я взялась крошить грецкие орехи. — Дафни, что ты думаешь о будущем? — Вопрос Эсме, возникший словно из ниоткуда, поверг меня в минутный ступор. — В каком смысле? — осторожно уточнила я. — В самом что ни не есть прямом. Каким ты видишь своё будущее? — тон, которым Эсме задала этот вопрос, оставался тёплым, но был настойчивым. Меня, существо, жившее одним днём, без корней и целей, этот вопрос поверг в лёгкую панику. — Что вы имеете в виду? Миссис Каллен вздохнула и заговорила со мной подчёркнуто-ласково. — Дафни, нет смысла не замечать в комнате огромного слона. Мисс Каллен, мы узнали, что ты — часть нашей семьи, и для всех нас это так отныне и вовек. По моей спине пробежала дрожь. В глазах защипало от того, как легко Эсме говорила о такой сложной для меня теме. — Я знаю, вижу: ты привыкла быть сама по себе. Ты росла, не зная своей истории, жила, справляясь со всем самостоятельно и плыла, дрейфовала по жизни, направляемая только ветром обстоятельств. Но всё изменилось, признаёшься ты себе в этом или нет. Салат был готов, рататуй активно подрумянивался в печи, Эсме разбила яйца и начала замешивать тесто для блинчиков. Я методично чистила банан. — Это простая истина будущего: вне зависимости от того, простишь ли ты Карлайла, поженитесь ли вы с Эдвардом, в нашем небольшом мире мы всегда будем частью твоей жизни. Долгой, очень долгой жизни. Почему бы не принять этот факт сейчас и действовать соответственно? Это сохранит тебе много времени и нервов. Простишь Карлайла? Поженитесь?! — Истинам будущего я предпочитаю заблуждения настоящего, — пробурчала я себе под нос. — Я знаю, Дафни, будущее редко приносило тебе что-то хорошее. Это не тот случай. Мы крепко держимся за семью, это всё, что у нас есть. И ты будешь намного счастливее, если примешь то, что не исправить, и смело посмотришь вперёд. Эсме достала из духовки рататуй и усадила меня за стол. Я безмолвно повиновалась, находясь в состоянии какого-то ступора. Всё, что она говорила, было интуитивно понятно мне. Но услышать это вот так, в лоб, от человека старше и мудрее, было равносильно ведру ледяной воды. Я могла продолжать делать вид, что не вижу слона, но уже осознала его присутствие. Длительность моего спектакля с этого дня определялась только размахом моего упрямства. Я отправила в рот первый кусочек рататуя. Сочные овощи, только из духовки, были прекрасны. Накатили невесёлые мысли: даже если я найду в себе силы простить Карлайла, что это даст? Разве станем ли мы когда-нибудь спокойно смотреть друг другу в глаза, безмятежно сидеть в одной комнате или обсуждать какие-нибудь светские темы? «Не узнаешь, пока не попробуешь», — прошептал внутренний Боб.***
Эсме больше не говорила со мной ни о чём серьёзном, позволяя переварить высказанную мысль. Еда была прекрасна, а разговор удивительно легко перетёк на садоводство и экологию. Когда вернулся Эдвард (на пятнадцать минут раньше, чем обещал!), мы, как закадычные подружки, смеялись и пили чай и кипяток. Эдвард только приподнял брови, и в его взгляде отражались мои уважение и восхищение к Эсме Каллен. Мы с Эдвардом возвращались к Джонсам в молчании. Эдвард, видимо, не мог разобрать мои мысли сквозь завихрения эмоций, и поэтому не начинал разговора. — Останешься у меня? — спросила я, вглядываясь в его лицо из-под ресниц. — Разумеется, раз вы приглашаете меня, мисс. Я зашла в дом за пару минут до того, как вернулись Джонсы, что позволило мне сделать вид, будто я никуда не уходила. Поздоровавшись, я скрылась в своей комнате, где, сидя в угловом кресле, меня ждал Эдвард. Я сбросила кардиган и невозмутимо сменила джинсы на пижамные штаны. Эдвард пуритански отвернулся, от чего мне стало слегка досадно. Его безупречные манеры не могли не вызывать уважения, но моментами просто раздражали. Я рухнула на кровать. — Иди сюда, — попросила я потолок. В долю секунды под моей головой оказалась прохладное мускулистое плечо, обтянутое тонкой футболкой. Я вспомнила лужайку, на которой мы устроили ментальную тренировку после моей первой охоты. — Так хорошо, — прошептала я, вдыхая его сладкий аромат и желая раствориться в этом мгновении и ни о чём не думать. — Нам нужно поговорить, — испортил всё Эдвард. — Не-ет, — захныкала я, зарываясь лицом в его футболку. Плечо исчезло; Эдвард сел на кровати и бережно поднял в сидячее положение меня. — Это важно. Я выучил свой урок: не скрывать от тебя важных фактов. — Ну, раз ты должен… — кисло согласилась я. Серьёзные разговоры в последние дни не приносили никакого облегчения. — Я стыдился, и потому молчал об этом до сих пор. Полагаю, что ты несправедлива к Карлайлу, и откровенность Розали устыдила меня. Разумеется, он всё слышал. Хорошо, что хотя бы Эсме заставила обеспечить его нам немного приватности. У меня не было секретов от Эдварда, и всё же некоторые вещи хотелось обсуждать не в его мысленном присутствии. — Я убивал людей, Дафни. Волосы на моём загривке стали дыбом. Разумеется, я знала, что большинство из Калленов срывались несколько раз за своё существование; Джаспер, как я поняла, первые годы жизни в принципе питался людьми. Трудности, с которыми они сталкивались при поддержании вегетарианской диеты, подразумевали подобные случаи. Но фраза Эдварда звучала не так. — Я предполагала, что такое случалось, — осторожно заметила я. — Кажется, ты не совсем верно меня поняла. Я не срывался, как Эмметт или Эсме. Я не жил по инстинктам, как Джаспер. Я бывший серийный убийца. Я молча ждала объяснений, изо всех сил стараясь не делать выводов и предположений. — Твоё убеждение, что Карлайл свысока относится к людям, что, не давая выбора, он играет в бога, ложно. В бога играл я, — он сделал паузу и облизнул губы. В контексте сказанного жест этот выглядел хищно. — Когда Карлайл меня обратил, я плохо привыкал к своей новой ипостаси, не мог принять её. Сразу после перерождения не чувствуешь почти ничего, кроме жажды. Она сжигает изнутри, лишая разума, и ты готов на что угодно, лишь бы утолить её. Карлайл говорил, что со временем станет легче, что всё будет хорошо, но я слышал в его мыслях сомнения, он был не уверен, что поступил правильно. Ведь я был его первым созданием. Он был одинок, а у меня не было шанса выжить, но он корил себя, что поддался слабости. Я был согласен с ним и, обуреваемый гневом, говорил многое, о чём потом пожалел. Через несколько лет стало легче бороться с жаждой, но не с самим собой. Образ жизни, который проповедовал Карлайл, казался мне слишком сложным, и я был слишком глуп, чтобы прислушаться к нему. В конце концов я ушёл. Я решил, что мой дар может послужить и мне, и людям. Слыша чужие мысли, я выискивал на улицах родного Чикаго преступников, убийц, насильников. Возомнил себя судьёй и палачом в одном лице, — его губы изогнулись в отвращении. — Вот только сам я куда больше них заслуживал кары. Я сохраняла ровное выражение лица, но в груди разжался нервный ком. Как я могла подумать, что Эдвард, такой безупречный, совестливый и склонный к самобичеванию, тронет невиновного? Эдвард, тем временем, не дождавшись от меня никакой реакции, продолжил. — Но начал я не с Чикаго. Моей первой жертвой стал бывший муж Эсме. По его вине она пыталась покончить с собой. — Что?! — выдохнула я. В моей памяти всплыло обтекаемое «она упала со скалы». Ну, конечно. Вряд ли Эсме занималась скалолазанием. — Чарльз Эвенсон был, как я и подозревал, жестоким человеком, неспособным полюбить женщину или хотя бы относиться к ней с уважением. Он избил Эсме за пару дней до родов, и она родила мёртвого младенца, после чего и прыгнула со скалы. В его мыслях не нашлось места ни капле раскаяния. Я выпил его и сбросил с той же скалы. Эсме не знает об этом. Не думаю, что этот рассказ принёс бы ей утешение, они с Розали очень разные. В который раз за эти выходные на глаза навернулись слёзы. Что же это такое? Для человека, который пускал скупую слезу раз в десятилетие, всё это было слишком. — Это был двадцать седьмой год. Восемь лет я был тенью рока города Чикаго, охотился на охотников и отрывал их от жертв, чтобы сделать их своей жертвой. — Что же тебя остановило? — наконец подала голос я. Вопрос прозвучал нейтрально, я могла собой гордиться. — Моей последней жертвой стал один жалкий человек. Я следил за ним две недели, отслеживая его внутреннюю борьбу с самим собой. А он следил за пятилетней соседской девочкой. Он не хотел причинять боль ребёнку, но в его характере не нашлось ни воли, ни силы духа, чтобы одолеть своих демонов. В один летний вечер окно спальни этой девочки было открыто. Он подкрался к дому и залез внутрь. Я последовал за ним. Он стоял над кроватью девочки на коленях, наверное, полчаса. Но потом потянул к ней руки, чтобы выкрасть из дома и отнести на чердак заброшенного дома в квартале оттуда. Я был быстрее. Сильнее. Решительнее. И… он был благодарен мне, что я его остановил. Взял его грех себе на душу. И тогда, ловя последние счастливые мысли умирающего подонка, я увидел, каким монстром стал. Ведь вся идеология «убийцы убийц» была лишь поводом для того, чтобы насытить свою жажду. Пойти на поводу у собственных демонов. Мои руки вспорхнули, обвивая Эдварда. Мой лоб снова оказался на его плече. — Но ты спас столько невинных жизней! — Я не жалею ни одной из своих жертв. Они все были отвратительными людьми. Я скорблю лишь по своей чёрной душе. В сущности, я мало чем отличаюсь от них, — Эдвард вытянул руки, чтобы заглянуть мне в глаза. На его лице застыла болезненная гримаса. — Я рассказал тебе, чтобы ты сравнила. Это я играл в бога. И заигрался. Я дарил смерть. Карлайл всегда дарил жизнь. И тебе в том числе. — Знаешь, что я думаю? Что вы с Карлайлом очень похожи. В достоинствах и в недостатках. Хотите как лучше, получается как всегда… А насчёт убийств… — мой голос предательски дрогнул. — Некоторые люди рождаются плюшевыми мишками, а некоторые — винтовками. На лице у Эдварда возникло недоуменное выражение. — События, которые нас ранят — это патроны. Сколько бы ты пуль ни положил в мишку, он не станет опасен. Но если зарядить патронами винтовку… — я многозначительно промолчала. — Но ты всё же не похож на всех этих убийц. Ты остановился. Сам разрядил свою винтовку, — я взяла лицо Эдварда в свои руки и прислонилась к его лбу своим. — У меня есть серьёзные основания подозревать, что я любила бы тебя, даже если бы ты продолжал свой кровожадный самосуд по сей день. Он поцеловал меня. Медленно и вдумчиво. Смакуя момент полного принятия друг друга. — Может теперь, рядом с плюшевым мишкой, моя винтовка останется безопасной. — Я не знаю, — сказала я. — Может быть, я тоже винтовка.***
На следующей неделе в стае квилетов появился новый оборотень.