Недооценка бездействия — предпочтение большего вреда из-за бездействия, чем вреда из-за действия, вследствие непризнания вины в бездействии.
Раньше я часто думал о смерти, в основном с ленивым сожалением. Думал о том, как Карлайл, следуя последней просьбе Элизабет Мейсон, вырвал меня из её роковых объятий. О том, как теперь смерть отвернулась от меня, оставив плыть по течению вечной серой жизни. Никогда ещё желание жить не было так сильно во мне. Никогда раньше я не просил смерть отступить ещё на пару шагов назад. Встреча с Дафни изменила даже это. Теперь единственная мысль, возвращавшая меня к прежнему состоянию, была мысль о возможной смерти Дафни. Впрочем, возможность расставания навсегда проделывала почти такой же трюк. Но я не был настолько эгоистичен, чтобы искать смерти, если она выберет расставание. По крайней мере, я на это надеялся. Недели, в которые мне пришлось врать Дафни, утаивать от неё раскрытую Карлайлом правду, были самым мучительным временем за весь век моей жизни. Её обида была мучительно справедлива, была совершенно нормальной реакцией на преданное нами… мной доверие. Вещи, которые мы узнали о её детстве, разбили наши каменные сердца. Но я не мог позволить себе утопать в самобичевании. Ведь у меня и Карлайла оставался ещё шанс сменить гнев Дафни на милость. Я зацепился мыслями за язык цветов, о котором Карлайл так часто говорил Лилиан, о имени, которое, сам того не зная, дал Дафни. Каждый член семьи составил по букету, и я с расстановкой, вдумчиво бомбардировал ими дом Джонсов. Я маячил под окнами, надеясь выловить в мыслях Дафни надежду на скорое примирение. Но лучше всех, без всяких слов, с ней поговорила, конечно же, Эсме, лекарь наших семейных уз. Пакетик удобрений отогрел сердце Дафни лучше самых прекрасных лилий. И она простила нас. Такая отважная, доверчивая… пылкая… А ещё — незлопамятная, добрая, отзывчивая, искренняя, хорошая… необходимая, важная, дарующая жизнь… Я мог бы продолжать этот список часами, подбирая лучшие синонимы из знакомых мне языков. Пытаясь примирить её с Карлайлом и утешить её чувство вины, испытываемое из-за смерти матери, я всё же открыл свои грехи, рассказав об убийствах. Кто бы мог подумать, что она так легко примет моё тёмное прошлое, что океан любви похоронит под собой все прежние ошибки. Я чувствовал, как от моего сердца отняли груз размером с Аппалачи. Ещё один талант Дафни Карпентер — облегчать души окружающих. Джаспер всегда был скуп на выражение собственных эмоций, но после удачно проведённого эксперимента с жаждой он обращался с Дафни, как с фарфоровой вазой, инкрустированной бриллиантами. Приняв решение продолжить общение с нами, она наладила контакт и с Розали, растопить сердце которой было задачей непростой, и даже к собственному отцу нашла подход, не ранящий её сердце. Странно, что Дафни не занималась наукой и медициной до встречи с нами, таланты к ним она определённо унаследовала от Карлайла. Вся семья, кроме Эсме, сомневалась в вероятности их скорого примирения, и всё же между ними быстро установился, пусть и не родственный, но дружелюбный контакт. Перед нами стояло теперь лишь одно обстоятельство — наши взгляды на семью и отношения. Дафни хотела близости… Я не был готов отпустить последнее ненарушенное правило впитанной с молоком матери морали. Я хотел сделать её своей женой… Дафни была не готова к браку. Я много раз после того вечера задумывался об её реакции на упоминание свадьбы. Единственный раз, когда я наблюдал от неё сколько-нибудь инфантильную реакцию. Почему? Связано ли это с тем, что её мать не была замужем? Считает ли она, что я когда-нибудь к ней охладею? Потому что это глупость. Последнее, что я бы мог испытывать рядом с Дафни Карпентер — холод. Напротив, жар был моим постоянным спутником. Она искушала меня своим искренним предложением страсти. Не как Татьяна. Она прекрасна, но чувства её не отличались глубиной, да и несмотря на её ошеломляющие чары я не испытывал к ней романтической привязанности. Отказать ей было не так просто, но ждал я другого. Отказать Дафни было на грани невозможного. Зря я ругал собственную силу воли. Отнесясь всерьёз к игривому предложению Дафни о написании музыки, я влил в мелодию весь фейерверк эмоций, до поры до времени хранимый за семью печатями. И, избегая искушений, не спрашивал, как ей понравился мой этюд. На День Всех Влюблённых я подарил ей бриллиант своей матери, хоть и не раскрыл истории украшения. Потому что больше всего хотел бы подарить другие бриллианты Элизабет, рассыпанные по овалу её обручального кольца. Но голос разума велел дать Дафни время. День Рождения Дафни обернулся неожиданностью. Я рассказал о знаменательной дате семье, чтобы устроить сюрприз — уверен, живя одна, она редко отмечала свой праздник. Но не подумал о том, что Дафни посвятит день годовщине смерти Лилиан, а стоило бы. Она всё ещё винила себя. Той ночью она спала на моём плече, а я пел ей колыбельную, которую однажды услышал в Ирландии. Праздник мы перенесли, и всё прошло лучше, чем я мог надеяться. Счастливая улыбка на лице Дафни была лучшей наградой за старания. Для жителей Форкса датой поздравлений мисс Картер было двадцатое число. Оставив её провести день со своими смертными друзьями, я обнаружил пару дней спустя в её комнате ловец снов, пропахший волчьим духом. — Адли? — абсурдно-ревниво поинтересовался я. — Нет, Джейкоб, — Дафни обеспокоенно глянула на талисман. Парень был близок к обращению. Но, не считая нравственных разногласий и сомнительных контактов с волками, всё было хорошо. Время чуть замедлило свой бег, перейдя от бешеной гонки неопределённости к бодрому темпу юности, которую я проживал впервые за столетие.***
Семью беспокоили только убийства в Сиэтле, репортажи о которых мелькали в новостях. Либо это был очень неосторожный одиночка, либо голодная пара. В любом случае, Карлайл собирался разыскать их и научить уму-разуму, причинить всяческое добро и отпустить восвояси.***
Форкс медленно теплел, с надеждой встречая весну. Снег в лесу сменился к концу февраля на грязь, а её, в свою очередь, кокетливо прикрыла юная зелень. В субботу двенадцатого марта мы пошли на школьные танцы. Сколько раз я учился в старшей школе, никогда не ощущая себя школьником. Но в этот вечер, подъезжая к дому Джонсов на свежевымытой машине, в сером смокинге и галстуке в тон платью Дафни, я как никогда ощущал мгновение. В доме раздавались голоса. — Откуда у тебя это платье, Дафни? — удивлённо, с нотками восхищения и лёгкой белой зависти поинтересовалась Карен Джонс. — Элис Каллен подарила на день рождения, — честно ответила она. — Выглядишь чудесно, милая, — с отцовской нежностью похвалил Джек. Я не в первый раз заметил в мыслях Джонсов споры о поле будущего усыновлённого младенца. Джек хотел дочку. — Благословен день, когда судьба привела вас в Форкс, мисс Карпентер, — выдохнул я, когда мне открыли дверь. Я видел платье в мыслях Элис и когда Дафни принимала подарок, но вживую это было отдельное эстетическое удовольствие. Короткие рукава начинались на уровне плеч, открывая взгляду изящные ключицы. — Картер, — недовольно поправил Джонс. «Ради Бога, мальчик говорит, что влюблён, и даже не удосужился выучить её фамилию.» Я оценил про себя его беспокойство. Ты неправ, Джек. Но в итоге всё равно у неё будет фамилия нашей семьи. В конце концов, она принадлежит Дафни по праву рождения. — Он так и сказал, Джек, — поспешила Дафни исправить ситуацию. Я услышал, как внушение молотком бьётся в мыслях Джека, заставляя сомневаться в чётко услышанной оговорке. — Добрый вечер, сэр, мэм, — я ослепительно, но без клыков улыбнулся Джонсам, прогоняя последние сомнения, и повернулся обратно к ангелу моей души. — Ну что, идём? Так как, в отличие от Хэллоуина, мероприятие было официальным, украшения в спортзале школы, единственном способном вместить всех учеников помещении, были чуть более продуманными и праздничными. Спортивные снаряды оттащили в кладовку, стены украсили бумажные цветы, откуда-то принесли цветное освещение, придававшее залу атмосферу таинственности. В конце концов, танцы были репетицией выпускного. Мои братья и сёстры не пришли на весенние танцы; с одной стороны, мало удовольствия было для них в танцах при необходимости скрывать вампирскую природу, с другой — они оставили нам немного личного пространства в толпе мало чего слышащих и видящих смертных. Очень, кстати, не в их духе. Мы с Дафни вплыли в зал, как Титания и Оберон на бал в свою честь. Я не мог не заметить, как оглядываются на нас школьники, хотя глаз выхватил в первую очередь самые примелькавшиеся лица: Джессика Стенли в платье цвета фуксии, с декольте, выставляющим напоказ всё богатство её внутреннего мира, Майк Ньютон, честно пытающийся вернуть взгляд на свою даму, Анджела и Эрик, Тайлер и умирающая от зависти Лорен. «Я бы в этом платье смотрелась лучше», — успокаивала себя Мэллори. Это очень вряд ли. Бал только начался, поэтому, на моё счастье, музыка была спокойная, из тех, под которые можно танцевать, не дрыгаясь. Я повёл свою даму в середину танцпола, и мы закружились под мелодию вальса, больше никого вокруг не замечая. Несколько мгновений, а может быть, часов спустя Дафни сказала, что хочет пить, и мы двинулись к фуршетному столу. Там её нашла Анджела. Я уловил в мыслях Вебер желание поговорить с ней наедине. — Пойду возьму канапе, — сказал я Дафни, давая понять, что удаляюсь не по своему желанию. — Мы с Эриком расстались, — сообщила Анджела. Она не выглядела грустной, да и в голосе её звучало облегчение. — Что? — расстроилась Дафни. — Разве вы не пришли сюда вместе? Сейчас?! — Нет, мы поговорили вчера и пришли, как друзья. В конце концов, уже купили наряды, — Анджела рассмеялась. — Да всё хорошо, Дафни! — А почему расстались? — с грустью спросила Дафни. «Анджи, Анджи, я хочу, чтобы ты была счастлива!» «Ну, как тебе сказать,» — подумала Вебер. — «Я слишком домоседка, а он предпочитает читать нон-фикшн.» — Слишком мы разные, — вслух сказала она. — Ты не расстроена? — решила убедиться Дафни, по-птичьи наклонив голову и всматриваясь в лицо подруги. Я опомнился и хотел было самоустраниться из мыслей Анджелы, когда та задала ответный вопрос. — Ничуть! Всё к лучшему? А как у тебя дела? «Они выглядят счастливыми. Надеюсь, я не обманулась.» — Всё здорово, — с улыбкой подтвердила Дафни. — Что, никто не заставляет тебя мыть посуду? — пошутила Анджела. Я попытался найти объяснение её шутке в её мыслях, но она не вспоминала никакого контекста. Дафни захихикала и покраснела. Позже, когда музыка стала ритмично-дрыгательной, мы вышли на задний двор школы, вплотную прилегающий к лесу. Кто-то развесил здесь жёлтые гирлянды, придавшие поляне уюта. Дафни достала из сумочки подаренный мной плеер. — Я послушала наш этюд. Клянусь, в этот миг моё сердце забилось заново. Я промолчал, рассматривая океаны её глаз. — Мне очень понравилось. Словно ты принял и другое моё предложение. Я думал об этом, когда писал её. Дождался, пока семья уйдёт на охоту, ведь все мы неплохо анализируем музыку. — Я хочу кое-что попробовать, — Дафни запечатлела на моих губах лёгкий поцелуй и обвила меня руками, сохраняя между нами некоторое расстояние, за что я был ей безмерно благодарен. — Что? — удалось выдавить мне. — Ты же знаешь, что основной центр удовольствия — мозг? Там живёт наше сознание и там обрабатываются сигналы органов чувств. Мои стремительные мысли начали понимать, куда клонит Дафни. Тем временем они вставила один наушник в моё ухо, другой — в своё, и отступила на крошечный шаг. Затем она посмотрела мне в глаза, включила нашу и мелодию и начала думать, открывая мне свои мысли. Я почувствовал, как меня окутывает тёплая дымка её дара, и начал ощущать то, о чём она думала. Разумеется, физически мы стояли, как истуканы в шаге друг от друга. Внушение поступало напрямую в мой мозг. Наверное, она специально тренировалась, чтобы применять талант таким образом. Последней моей мыслью было опасение: не практиковалась ли она на каких-нибудь подопытных? Потому что я чувствовал движения её рук и нежный шёпот на ухо, чувствовал, как двигаются мои собственные руки к неизведанным прежде территориям. Новые ощущения захватили моё сознание, и прошло, по меньшей мере, несколько сладостных минут, прежде, чем я опомнился. — Дафни, — прорычал я и удивился хрипотце в голосе. Внушение прекратилось. — Остановись, пожалуйста, если не желаешь меня оконфузить, — сказал я, взглядом указав на очевидные последствия её усилий. Передо мной стояла дама моего сердца, снова в бальном платье, снова в шаге, в одном небольшом шаге от меня… Мелодия кончилась, я вынул наушник и отступил ещё на шаг. Затем я заметил, что у Дафни сбилось дыхание. — Это было… мило, — резюмировала она, использовав слово, и на долю не описывающее накала. — Я, вроде как, больше не чувствую себя девственником, — пробормотал я, подхватывая просторечный диалог. — Ментальный секс не считается, — с уверенностью заявила Дафни. — Что же, дамы и господа, вы ознакомились с демо-версией… Для разблокировки полного функционала… — Надень сюда кольцо, — закончил я и очнулся в достаточной степени, чтобы улыбнуться. — Ты едва выносишь музыку семидесятых, но слушаешь Бейонсе? — брови Дафни взлетели вверх. — Элис. Личное пространство. Идеальный слух и абсолютная память, — перечислил я очевидные предпосылки моих познаний в том, что в двадцать первом веке называли музыкой.***
— Сегодня будет гроза, и мы идём играть в мяч, — бодро сообщил я, спрыгивая с дерева в кузов пикапа. Стояло облачное воскресное утро; в воздухе витал аромат озона, подтверждая предсказание Элис. Дафни мыла пикап, подпевая песне в наушниках, потому испуганно дёрнулась, бросая на меня взгляд широко распахнутых глаз. — Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу, — выдохнула она, оглядываясь по сторонам. Пустое: Джонсы были в церкви, а соседи заняты своими делами. — Хочешь сыграть с нами в бейсбол? — с надеждой спросил я, неистово желая, чтобы Дафни присоединилась к семейному мероприятию. — Вампиры любят бейсбол? — подначила она. — Ну, пусть мы и не люди, но мы всё-таки американцы, — улыбнулся я, приземляясь рядом с ней. — Куда и когда? Хочу на это взглянуть, — ухмыльнулась Дафни. — Придётся подождать грозы, без неё нельзя… Хотя ты сама всё увидишь: сегодня вечером, на большой поляне в горах, я тебя отведу! — пообещал я и улыбнулся, предвкушая хорошую игру и время, которое мы проведём вместе.***
Я убежал за пару минут до возвращения Джонсов; сообщил семье, что Дафни к нам присоединится, о чём Элис по нечёткости видений уже знала. Про себя я оценил вторичные бонусы от участия Дафни в матче: мы с Элис не знали, кто победит. Вернулся за ней я уже в спортивном. — Мистер Джонс, миссис Джонс, — поздоровался я, зайдя в дом. «Господь свидетель, лицо парнишки мне уже мозоль на глазах натёрло», — подумал мистер Джонс. «Свадьбу. Сразу после школы — свадьбу», — думала миссис Джонс, беспокоясь за наши с Дафни души. От всей души поддерживаю вас, Карен. — Будьте осторожны, в лесу всё-таки дикие звери бродят, — забеспокоился Джек. Дафни хмыкнула. — Пусть звери нас боятся, — заявила она. — Мы будем очень осторожны, у Карлайла большой опыт, — успокоил я чету Джонсов. Джип мы оставили довольно быстро, стоило покинуть пределы города. Бегом быстрее. Через десять минут мы выбежали из леса на открытое огромное поле, которое мы между собой называли просто «вырубкой». Деревья с неё снёс ледник ещё давным-давно, скальное основание покрывал лишь тонкий слой почвы. Здесь разрастались только дикие травы и папоротники. Получилось удобное место для спорта. Карлайл размечал бейсбольную площадку, Элис и Джаспер тренировались в применении каких-то новых приёмов, которые она хотела отработать. Если Джаспер заранее решал броситься бежать в определенном направлении, Элис могла увидеть это решение и сделать бросок в сторону его новой позиции ещё до того, как он подаст знак. Значительных преимуществ это им не давало, но, поскольку наши силы были примерно равны, любая возможность обостряла соперничество. Эсме ждала нас, Эмметт и Розали устроились рядом с ней. — А вот и они! — Эсме подскочила, встречая нас. Карлайл закончил размечать базы, и мы собрались поближе. — Ну, Дафни, выбирай себе команду, — предложил Карлайл. — Э-э… — Дафни неуверенно оглядела нас всех и замешкалась. — Я бы лучше посмотрела. — Почему-у? — протянула Элис. — Ну, во-первых, я не знаю правил. — Очень по-ирландски с твоей стороны, — поддел Эмметт. — Мы объясним! — поддержала её Эсме. — Во-вторых?.. — спросил я, замечая тень смущения на её лице. — Во-вторых, — продолжила она. — Лучше, если я сначала посмотрю на игру и пойму нюансы, чем сразу приму участие и буду скучным соперником… — она звучала так, словно собиралась продолжить перечисление причин, но передумала. — И? — настоял я. — И я, вроде как, боюсь мяча, — призналась она, вызвав громогласный приступ хохота у Эмметта. — Эмметт, не смейся. В конце концов, наши мячи и биты из титана. Есть чего опасаться даже Дафни, — укорила его Эсме. — Почему? — тихонько спросил я её, надеясь, что она мне доверится. В ответ Дафни прислала ментальную картинку престарелого китайца в характерной для кунг-фу униформе, который метал в неё металлические мячи из специальной пушки, пока Дафни пыталась уворачиваться. «Знаю, глупо... Он был просто человеком, но крайне ловким. Всё время попадал». — К тому, же, кто-то должен судить, а без меня вас было бы нечётное количество, — закончила Эсме, под ручку уводя Дафни к краю поля и попутно объясняя правила игры. Видя, что Дафни комфортно в обществе Эсме, я переключил всё внимание на игру. Сейчас повеселимся! Гроза начала изливать на город всю свою ярость, разрывая небеса рёвом раскатов грома и всполохами молний. Семь иннингов спустя моя команда немного отстала. Розали, выбравшая Эмметта и Джаспера, была очень собой довольна. Тут игру прервала Дафни. — Ну, кажется, я готова прийти на помощь отстающим, а то вы без меня не справляетесь, — она подмигнула Розали, и та, к моему удивлению, тепло улыбнулась. Наблюдательная стратегия Дафни оказалась выигрышной: она уже подметила сильные и слабые стороны каждого игрока. Играя за нашу команду по очереди с Карлайлом, хотя ей явно недоставало опыта, а иногда голой силы и скорости, Дафни не отставала от темпа. В следующие минуты мы сравняли счёт. Шёл одиннадцатый иннинг — наши иннинги никогда не длились больше нескольких минут; мы не придерживались определённого количества, просто завершали игру, когда кончалась гроза, — Карлайл отбивал первую подачу. Эмметт, который как раз подавал, не смог удержаться и метнул быстрый страйк далеко от Карлайла, таким образом дал ему шанс размахнуться и врезать по мячу с такой силой, что он просвистел мимо Розали, не оставляя ей никаких надежд поймать его. Отразившийся от окрестных гор звук напоминал скорее взрыв, чем гром. И пока угасало эхо, ещё один звук привлек моё внимание. Элис втянула воздух, впуская в сознание неожиданные видения. Три незнакомых лица. Три вампира, которых Элис видела бегущими к нам. Трое, по всей видимости, виновники новостей из Сиэтла, явятся сюда в течение нескольких минут. — В чём дело, Элис? — подлетела к ней Эсми. — Чужаки из Сиэтла. Услышали, как мы играем, и решили заглянуть на огонёк. Они приносят с собой хаос в наше будущее, — Элис бросила быстрый взгляд на Дафни, и мне не нужно было читать мысли, чтобы подумать о том же: как они отреагируют на неё? «Они настроены агрессивно?» — спросил Карлайл, чьи мысли понеслись в том же направлении. Я потянулся мыслями к незнакомым разумам. — Нет, — ответил я ему. — Они просто хотят сыграть. Карлайл, как мы представим Дафни? — нервничая, спросил я. Тот посмотрел на дочь. — Ну, на человека же я не похожа? — уточнила Дафни. — Только на первый взгляд, — отозвался Джаспер. — Да и пахнешь несъедобно. В самом положительном смысле слова, — по-джентльменски добавил он. — Тогда проще сказать правду, когда спросят, нет? Я вдруг поймал взгляд Розали, в котором отражалось моё сомнение. Будь это наши знакомые, я бы и бровью не повёл. Дикари из Сиэтла… Кто их знает. — Тогда давайте продолжим игру, — предложил Карлайл. — Элис сказала, что им просто любопытно. Мы вернулись на поле и лениво продолжили. Элис взялась перебирать все возможные варианты встречи здесь, на вырубке, и теперь, когда одно из решений уже было принято, образы приобрели отчётливость. В них встреча начиналась напряжённо, но заканчивалась мирно. Я выдохнул, заставив себя расслабиться и быть внимательнее. Дафни подбежала к Джасперу и, видимо, опасаясь, что гости услышат, тихонько зашептала. — Прикроешь до подходящего момента? — Джаспер кивнул, успев подумать, что так и собирался поступить. Я продолжал следить за мыслями гостей. За несколько секунд до их появления мы остановили игру во второй раз и встали рядом, готовясь встречать незваных гостей. К тому времени, как чужаки вышли из-за деревьев, их лица были уже настолько хорошо знакомы мне, что я, по сути дела, не увидел их впервые, а вспомнил и узнал. Невысокий, несколько отталкивающей внешности мужчина сунулся было вперёд, но тут же быстро и привычно отступил, пропуская своих спутников. Он внимательно смотрел на нас — считал, сколько нас, оценивал возможную опасность. Предположил, что мы — сразу два, а то и три дружественных клана, договорившихся поиграть вместе. Мужчина, идущий впереди, был рослым и выглядел привлекательнее не только среднестатистического человека, но и вампира. В его мыслях отчётливо читалась уверенность. Его клан ничего не замышлял, но, естественно, более многочисленное объединение кланов с удивлением восприняло приход незнакомцев, и впереди идущий мужчина считал, что быстро всё уладит. Его внимание привлекла Розали. «Интересно, есть ли у неё пара? Хмм… похоже, их поровну». Он обвёл взглядом нас, всех остальных, и снова остановил его на Роз. Женщина с огненно-рыжими волосами была не по-вампирски дёрганной и нервной, её тело уже почти вибрировало от тревоги. Она с трудом отвела пристальный взгляд от Эмметта. «Слишком уж их много. Лоран глупец». Главный из чужаков, Лоран, был уверен, что его план сработает. Если наши кланы сумели поладить друг с другом, значит, мы поладим и с вновь прибывшими. Все немного успокоятся, тогда и начнётся игра. И он познакомится поближе с роскошной блондинкой… Он дружелюбно улыбался, замедляя шаг, потом остановился в нескольких ярдах от Карлайла. — Нам показалось, что мы слышим звуки игры, — заговорил он. У него был слабый французский акцент, но думал он на английском. — Я Лоран, а это Виктория и Джеймс. С виду у них почти не было общего — у этого цивилизованного путешественника-горожанина из Европы и его двух спутников более дикарской наружности. Как странно, что они составляли его клан. Я легко мог представить Лорана в составе некочевого клана, тогда как его спутники вполне вписывались в портрет, составленный по стилю охоты. Второго мужчину, Джеймса, слегка позабавила уверенность Лорана. Ему нравилась непредсказуемость этой встречи, не терпелось увидеть нашу реакцию. Карлайл улыбнулся Лорану и дружелюбным, открытым выражением лица на миг обезоружил даже напуганную Викторию. На секунду все новоприбывшие сосредоточили внимание на нём. — Я Карлайл, — представился мой отец. — Это моя семья: Эмметт и Джаспер, Розали, Эсме и Элис; Эдвард и Дафни, — с этими словами он сделал неопределённый жест в нашу сторону. Лоран и Джеймс мысленно отметили, что мы не разные кланы, а одна семья, но мимо меня это прошло вскользь. Только когда Карлайл назвал имя Джаспера, я осознал, что именно упустил. Джаспера с исполосованной шрамами кожей на всех видимых частях тела, рослого, поджарого и свирепого, как лев на охоте, с жестокими, запомнившими множество убитых глазами, им следовало оценить в первую очередь. Я взглянул на него краем глаза и обнаружил, что мне… невыносимо скучно. Казалось, в мире нет ничего менее интересного, чем этот невзрачный вампир, смирно стоящий сбоку от остальных. Невзрачный? Смирный? Джаспер? Джаспер сосредоточился так, что, будь он человеком, с него сейчас ручьём лил бы пот. Раньше я никогда не видел, чтобы он делал подобное, и даже не догадывался, что такое возможно. Неужели эта способность развилась у него за годы, проведённые на юге? Или после медитаций с Дафни? Сейчас он одновременно снимал напряжение, распространяющееся вокруг чужаков, и вызывал равнодушие у всех, кто смотрел в его сторону. Любому казалось, что нет более нудного занятия, чем разглядывать этого ничем не примечательного вампира на периферии его клана, это ничтожество… И не только его: той же дымкой заурядности он окутывал Элис, Эсме и Дафни. Вот что она имела в виду под «прикрытием». Вот почему никто из них до сих пор не заметил ничего странного, и в первую очередь — звука бьющегося сердца. Если бы не цвет глаз, Дафни легко сошла бы за бессмертную гладкостью белой кожи и изяществом движений, но для наших инстинктов главную роль играют запахи и звуки. Незнакомый запах означает опасность. Опасность требует нападения. Заморгав, я переключил внимание на чужаков. На них подействовало обаяние Карлайла, в моей голове даже промелькнула теория о наследуемости даров. Мог ли талант Дафни быть усиленным обаянием Карлайла, удачно скрещённого со способностью Лилиан убеждать? — Новых игроков примете? — тем временем спрашивал Лоран дружески, в тон Карлайлу. — Мы бы с удовольствием, но гроза заканчивается, — отозвался Карлайл, излучая душевность. Фронт и впрямь удалялся на север. — Может быть, в другой раз. Вы надолго в наши края? — Собственно, мы идем на север, но решили заодно узнать, кто живёт по соседству. Давненько мы уже не встречали своих. — Обычно здесь никого и нет, только мы и изредка гости вроде вас. Непринуждённая приветливость Карлайла вместе с влиянием Джаспера постепенно смягчила чужаков. Даже нервозная рыжая начала успокаиваться. Мысленно она прощупывала это ощущение безопасности, анализировала его незнакомым мне способом. Я задумался, заметила ли она воздействие Джаспера, но она, кажется, ни о чём таком не подозревала. Скорее, здесь играли роль её собственные способности. Джеймса немного разочаровало то, что конфликт так и не возник. Ему не хватало предвкушения неизвестности. Ход его мыслей вызывал у меня невольное напряжение. Многие мысли так никогда и не превращаются в действия, но как тяжело не реагировать на то, что слышишь также ясно, как и речь! Дафни тихонько вздохнула, переглянулась с Джаспером, и тот, обменявшись с ней кивками, снял маскировку. Кочевники тотчас обратили внимание на звук сердца, а затем на голубые глаза Дафни. В первую секунду они, как я и опасался, приняли её за человека, но отреагировали совершенно по-разному. До сознания Виктории ещё не дошло, что с Дафни «не так», но её обострённые, видимо, постоянной тревогой инстинкты, заставили её отступить. Лоран, как самый спокойный, удивился, широко открыв глаза и вопросительно наклонив голову, пытаясь постичь увиденное. Джеймс… Не зря я беспокоился. Он явно ненормальный. Инстинктивный страх чего-то «неправильного» и псевдочеловеческий облик Дафни заставили его шагнуть вперёд, а не назад, обнажив клыки. Ещё ни один из троицы не облёк свои впечатления в слова, и сейчас критически важно было правильно развернуть ситуацию. Но мои инстинкты тоже шли вперёд мыслей, и я сделал предупреждающий шаг навстречу Джеймсу. «Человек?!» — наконец заговорили мысли Лорана. Он втянул воздух. «Нет… Но… Что?» «Надо бежать!» — молотки паники убили любые зачатки любопытства рыжей вампирши. «Вот это интересно…» — восторженно подумал Джеймс. Любые его инстинкты, кроме, может быть, охотничьего, затмили скука и желание приключений. — Что это такое? — наконец заговорил Лоран, когда доверился своему голосу достаточно, чтобы из него исчезли опасение и брезгливость, оставив место лишь светскому любопытству. «Сам ты «что», козлина», — огрызнулась про себя Дафни, сохраняя нейтральное выражение лица. Я молчал даже мысленно, полностью посвятив себя восприятию. Джеймса обрадовал вопрос Лорана: он мог удовлетворить любопытство, не прилагая никаких усилий. В какой-то мере его нежелание привлекать к себе внимание напомнило мне гораздо более эффективную маскировку Джаспера. Я задумался, зачем Джеймсу понадобилось перестраховываться таким образом, не согласующимся с его желанием развлечься. Или же ему, как и Джасперу, было что скрывать? — Это моя дочь, Дафни, — спокойно, но строго пояснил Карлайл. — Моя биологическая дочь от человеческой женщины. Наполовину вампир, наполовину человек. Его слова имели эффект взорвавшейся бомбы. Если вид Дафни был для них просто неожиданностью, мелкой прорехой в нормальном мироустройстве, то количество мыслей, выводов, догадок и вопросов, рождённых этим заявлением, ввело их в ступор эффективней любого внушения. Этот момент Джаспер выбрал, чтобы снять маскировку с Эсме, которая теперь уж точно никого не интересовала. Однако он оставил за завесой скуки себя и Элис. Я вспомнил, как нам понадобились непривычно долгие минуты для осознания факта происхождения Дафни. После века-другого жизни на Земле мало что способно тебя удивить, и оттого удивление ощущается во сто крат сильнее. Теперь любопытство вело всех троих кочевников, затмив тревогу Виктории и желание Джеймса учинить хаос. — Но как? — снова заговорил Лоран, в неверии переглянувшись со спутниками и снова вернув взгляд на Дафни, которая горделиво задрала подбородок, смотря на кочевников почти с нахальством. — Как оказалось, вампиры мужского пола способны зачать смертной женщине дитя, которое будет иметь силу и красоту бессмертного, но чьё сердце будет биться, — Карлайл не стал вдаваться в теории о вампирской биологии и хромосомах сверхъестественного, не зная ничего об уровне образования кочевников. Дафни сделала маленький шаг вперёд, позволяя кочевникам рассмотреть и учуять себя. Я хотел шагнуть за ней, но гости остались недвижимы, и я удержался от угрожающих жестов. — Но как? — повторил Лоран. — Я имею в виду, как вы оставили женщину в живых? «Объединить страсть охоты и страсть к женщине… Я бы убил её мгновенно.» Мысли Джеймса и Виктории не сильно отличались от вопросов Лорана, но они предпочитали молчать, оставив тому вести разговор. — У меня широкий опыт контроля инстинктов, — Карлайл продолжил шокировать гостей, стараясь собственным дружелюбием и обаянием снизить их недоверие к неизвестному. — Ведь я больше трёх веков питаюсь кровью животных. Лица кочевников невольно исказились в брезгливом выражении. — Похоже, нам предстоит многое узнать друг о друге, — заметил Лоран. — У нас постоянное жильё здесь неподалёку. Может, отправимся все вместе к нам домой и поговорим в более удобной обстановке? — предложил Карлайл. — Это долгая история. Это снова удивило всех чужаков. Уже не только Дафни, но и вся наша семья стали для них terra incognita. Лоран просто озадачился, а его спутница-паникёрша от неожиданности перепугалась. Джеймс же был заинтригован: он столкнулся с чем-то новым и необычным. С его точки зрения, сделанный крюк на пути оказался ненапрасным. Он оглянулся на Викторию, словно она была чем-то вроде флюгера. Та стояла на месте, хоть и вернулась к беспрестанному тревожному анализу путей для отступления. — Пойдёмте, — впервые заговорил он, и его голос отражал его характер: наглый, уверенный, но скрытный и хищный. Я заподозрил, что кланом на самом деле командует именно Джеймс. По пути домой Карлайл оседлал своего любимого конька и распинался о сторонних плюсах вегетарианской жизни, оставляя разговоры об охоте и Дафни уютной атмосфере гостиной. «Как у нас дела?» — мысленно спросила Дафни, двигаясь рядом со мной в арьергарде. Я жестом показал ей, что всё в порядке: в конце концов, именно так считали Карлайл и Джаспер. Но я продолжал вслушиваться в мысли кочевников. Виктория прислушивалась к разговору, но беспокоилась лишь о необходимости заходить в самое сердце территории большого клана. Лоран поддерживал беседу; его впечатлил Карлайл своей уверенностью, спокойствием, аурой власти. Странно, я никогда не ощущал от Карлайла чего-то подобного, но, в конце концов, именно такое впечатление должен производить глава столь большого клана. Мысли Джаспера открывали восхищение и зависть Лорана, а также странное желание быть причастным, принадлежать. Больше всего меня настораживали мысли, посвящённые Дафни. Полувампиры существуют. Как эта информация может ему пригодиться? Джеймс же откровенно пугал. Я постоянно напоминал себе, что мысли — это только мысли, но одно дело, когда пугающие мысли исходят от человека, которого можно нейтрализовать за секунду, другое — от незнакомого вампира. У него проснулся исследовательский интерес. Но не тот, который я слышал в мыслях Карлайла или Дафни. В его мыслях угадывалась всё та же нездоровая обсессивная нотка. Наполовину смертная? Интересно. Интересно, насколько она хрупкая. Интересно, какова на самом деле на вкус её несъедобно пахнущая кровь. Я едва сдерживал рык. Мысли — это просто мысли. Но от Дафни я и на шаг не отойду, пока они не покинут территорию штата. Карлайл разрешил гостям воспользоваться гостевым душем и взять себе новую одежду. Я видел, как Розали, которая была одного роста с Викторией, мысленно ругаясь на трёх языках, выбирает самые нелюбимые джинсы. Джеймс оставил на себе кожаную куртку, которая была на нём на вырубке, и я увидел в его мыслях, что он снял её с жертвы. Практичность? Или сувенир? Он не думал о своей мотивации, поэтому я не мог сказать точно. Но он определённо походил на тех, кто становился моей жертвой в период охоты на людей. Проблема была в том, что он был вампиром, и мы пригласили их в гости. Самый главный, самый строгий закон Вольтури — сохранять тайну существования вампиров от людей. Но это не единственный их закон. Некоторые правила были даже древнее, чем поддерживая веками секретность. Закон гостеприимства, например. Слишком мало вампиров жили в наши дни на одном месте, чтобы о законе знал каждый новорождённый, но это правило было древнее правления Вольтури. Если ты пригласил гостя в дом, ты гарантируешь ему безопасность, пока он не угрожает твоей собственной. Даже если мы убьём их всех, чего Карлайл делать не стал бы, рано или поздно кто-то мог бы узнать. Срока давности преступления вампиров не имеют. Ни к чему давать Вольтури повод наведаться в гости. — Конечно, первое время может быть тяжело, но слишком много хорошего приносит наш образ жизни, чтобы поддаваться сиюминутным искушениям, — горячо вещал Карлайл, и я мысленно нарядил его в сутану. Только Лоран проявлял хоть малейший интерес к мысли о вегетарианстве. — К тем же выводам, заметьте, совершенно отдельно от нас, пришёл наш дружественный клан в Денали. Таня, Ирина и Кейт живут там уже несколько столетий, — Лоран, разочарованный тем, что Розали состоит в паре с Эмметом, снова заинтересовался перспективами. Соблазнённый роскошью и комфортом постоянного места жительства, он почти выкинул Дафни из головы. Почти. — Сколько тебе лет? — наклонив голову, спросил он, когда Дафни снова возникла в поле его зрения. — Восемьдесят семь, — невозмутимо ответила она, и ещё некоторое время продолжала утолять его любопытство, рассказывая, что знает о своём рождении и развитии. Я не останавливал их; Лоран принял решение отправиться к Денали, и в видениях Элис я видел их приятное знакомство с Ириной. Чтобы заглянуть в мысли Джаспера и Элис, мне пришлось продираться через ауру скуки, и, к своему удивлению, я понял, что Джаспер всё ещё скрывается. Судя по всему, он держался из последних сил. Почему он скрывал себя, было понятно, стоит ему прекратить воздействие, и вампиры заметят грозного воина, на которого почему-то не обращали внимания. Такое кого угодно напряжёт. Но Элис сейчас ничего не угрожало… Кто-то был ещё большим, чем я, параноиком. Виктория хотела уйти, не желая дольше испытывать судьбу, да и Джеймс заскучал на этой слишком мирной на его вкус встрече. И как только эти двое держались вместе? Они вели себя как пара, но ни единой мыслью Джеймс не выражал никакого особого отношения к рыжеволосой вампирше. С его тягой к опасности и навязчивым желанием Виктории её избегать их всё время разрывало в противоположные стороны. И всё же они держались вместе. Впрочем, Джеймс думал о своей спутнице примерно так, как модница думает о любимой сумочке, в которую так удобно помещается всё самое необходимое. Заметив, что кочевники заскучали, Дафни картинно зевнула, желая их подогнать. Лоран высказался вслух о намерении посетить клан Денали, и его спутники были только рады расставанию: они уже успели друг другу приесться. Лорана раздражала привычка Джеймса неаккуратно питаться, а Джеймс считал Лорана унылым подлизой, что было недалеко от истины. Кочевники уже стояли в дверях, Лоран, решив проявить ещё немного любезности, прощался с Карлайлом и благодарил его, когда Джаспер не выдержал и снял с себя и Элис морок. Виктория, заметив Джаспера, исчезла в лесу. Лоран, отметив опасного и талантливого вампира, быстро свернул прощание. Джеймс смотрел не на Джаспера. Его внимание привлекла Элис: он узнал её. Его удивление не успело оформиться в связные мысли, но через Джаспера я ощутил его гнев. И только когда за кочевниками закрылась дверь, а они сами уже бежали на север, медленно стихающие вдали мысли Джеймса открыли мне его секрет. Стратегии. Воспоминания о былых победах. С ужасом я осознал, что он не просто охотник. Я слушал, как он вспоминает охоту на одну цель за другой, как воскрешает в памяти этапы самых изнурительных погонь, как думает о сопротивлении, которое ему пришлось преодолеть, чтобы добраться до своей добычи. Как он раз за разом достигал цели. Кроме одного провала. Одной ускользнувшей жертвы. Которую он даже не планировал убивать. Хотел напугать, догнать, попробовать её кровь и, если удастся сдержаться, обратить. Но её у него отняли. Спрятали и обратили. Хотя она была его. И он этого никогда не забудет. В воспоминаниях Джеймса я видел человеческие карие глаза Элис и её бритую голову за окном старой больницы.