Икар сжигает крылья

      С песнями и плясками хиппари обосновались у заброшенного дома культуры. Время было позднее, но свободному племени было все равно, ведь только в сумерках гитара поет громче, песни льются мягче, а пламя разведенного в брошенном ведре костра ярче и загадочней. Ярче и загадочней и сам Бог Огня — обосновавшись в центре внимания, хиппи самозабвенно играл на гитаре, привлекая всеобщий интерес и овации. Нельзя оставлять огонь без внимания. Ровно так же и его Бог зачахнет без обращенного взгляда.       От кустов и сарая, мелькнув сигаретой, отделилась тень. Бог Огня почти сразу приметил знакомого опера, зачем-то забредшего так поздно к ним на огонек. Передав гитару другому патлатому хлопцу, хиппи с пританцовкой, ловко обходя кружащих собратьев, направился к сараю.       — Подполковник, доброй ночи!       Шульга устало кивнул. Бог Огня деловито оперся спиной о старый сарайчик и, сунув руки в карманы, окинул опера взглядом.       — Если ты за новостями, то у меня пока голяк. Работаем.       — Я и вижу, — хмуро затянулся Шульга, наблюдая за плясками цветастой толпы. — Только и можете, что бесоебиться…       — Что за слова, — усмехнулся хиппи. — Чтоб ты немного расслабился, мэн, скажу: я бы тебе только за вчера три наводки дал. Да только не уверен я в них. Как только проверю, так и…       Неожиданные крики и звук сирен заставил подскочить на месте. Винтилово. Бог Огня было подорвался с места, но твердая рука подполковника быстро вернула его к стене, что есть силы вжав в кирпичи. На злые попытки выбраться из хватки и поспешить на выручку своим, Шульга выдохнул сигаретный дым прямо в раздраженное лицо:       — Не рыпайся. Уляжется, и я тебя отпущу. Ты еще следствию нужен. По крайней мере, пока должок не отдашь.       Бог Огня возмущенно раздул ноздри. Взгляд опера был тяжел и холоден, как стиснутые на мощной руке пальцы. Вокруг творился бардак — милиция вылавливала нарушителей спокойствия, те с криками разбегались кто-куда, пойманные отчаянно сопротивлялись. Бог Огня знал происходящее, чувствовал всеми клеточками организма. Но не видел. Он не видел ничего, кроме своего озлобленного отражения в этих светлых глазах, которые словно гипнозом приковали несчастного «нужного следствию» хиппи к сараю.       Только когда мигалки скрылись и сирена успокоилась, Шульга убрал руку от Бога Огня и в один затяг докурил. Словно ничего и не произошло.       — Ты мог меня заранее предупредить, — оскалился хиппи, рассматривая разрушенное место праздника.       — Ага, чтобы ты всех своих спрятал. Нет уж. Все прошло, как надо…       — Как вам надо, Подполковник.       Шульга словно только что заметил выросшего перед собой храброго хиппи.       — То, что я тебе помогаю, не означает, что надо выставлять меня против общины.       — Ты не помогаешь, — отрезал Шульга, потянувшись за пачкой. — Ты отрабатываешь свою свободу.       — Свободу нельзя отработать. Она или есть, или ее нет.       — Договоришь сейчас.       — И что ты сделаешь?       Стальной взгляд опера заставил Бога Огня сглотнуть.       — Верну за решетку. И не посмотрю, что у нас нет зацепок по делу. Поверь мне, избавлять мир от заразы я люблю не меньше, чем охотиться за серьезными упырями, — он достал сигарету зубами. — Надеюсь, объяснил доступным языком, свободный человек?       И, бросив на негодующего всем существом Бога Огня издевательский взгляд, Шульга закурил и поплелся восвояси.       Пролетела рабочая неделя. Наступили солнечные выходные. От делать нечего и отказа поехать с коллегой на рыбалку, Шульга решил прогуляться по городу, что называется, в свое удовольствие.       Если выбросить из головы опера и стать на пару дней обычным человеком — можно жить. И город сразу по-другому ощущается, и солнце теплей, и трава зеленей. Конечно, расслабляться до конца — непозволительная роскошь для сотрудника органов. Поэтому Шульга на автомате подмечал все детали, которые тем или иным образом могли коснуться его настоящей и будущей работы. Детали постепенно накапливались, и до городской библиотеки подполковник дошел уже не простым прогуливающимся гражданином, а снова загруженным и понурым опером. Городская библиотека оказалась закрыта на ремонт. В памяти всплыл Восточный сад.       А сад, и вправду, оказался красивым. Ухоженные дорожки и тропинки, по которым неспеша прогуливались в выходной день горожане, клумбы и цветущие кусты, над которыми суетились пчелы. В жарком воздухе пахло жасмином и хризантемами. С интересом разглядывая окружающую флору, Шульга не заметил, как оказался на окраине парка, где культурные посадки переходили в еще неокультуренный ландшафт — трава, заросли вяза и раскинувшийся под щедрыми солнечными лучами ясень. Ослепленные сочной зеленью глаза с трудом рассмотрели в траве знакомого хиппи. Ругнувшись про себя насчет частых встреч, Шульга пошел навстречу.       Млеющий под солнцем хиппи выглядел счастливым, лежа прямо в траве, босоногий и с колоском во рту. Тень, отброшенная подошедшим мужчиной, заставила лениво приоткрыть глаз. Губы сразу же недовольно изогнулись.       — Я начинаю уже думать, что у тебя есть брат-близнец. Слишком уж часто ты мне встречаешься.       — Меня это тоже раздражает, — признался Шульга. — Поговорим?       — Только не в этом месте. Грех порочить такую чистоту твоими дилерами, — Бог Огня приподнялся на локте и разочаровано уставился на ботинки опера. — Мэн, ну это уже креза! Как можно по траве — в обуви! Пещерный людь…       И хиппи снова опустился на землю, прикрыв глаза. Пораженный такими выводами Шульга нахмурился, взглянул на ботинки, огляделся — в эту часть сада вообще никто не направлялся, все гуляли по обустроенным для прогулки центральным дорожкам — и почесал голову. Затем, посмотрев на валяющееся тело, принялся разуваться. От прикосновения свежей зелени к стопе нахлынули детские воспоминания мальчишеской юности. «Дышащие» ботинки оказались душнее каземата — телу сразу стало свежо. Поддавшись ностальгии по беззаботным дням, когда мальчишкой гонял голубей и ел соседские яблоки через забор, Шульга сдался и устроился на земле, рядом с хиппи.       Любопытство — не порок. Бог Огня украдкой взглянул на опера: тот сидел, обхватив руками колени, подставив лицо ласковому солнцу и ветерку, зажмурившись, перебирая пальцами ног колючие травинки. Лицо работника органов сразу стало светлее и мягче: то ли от светлой «хэбэшной» рубашки, то ли от долгожданного воссоединения с мировой энергией. Только спустя несколько тягучих мгновений Бог Огня понял, что уже не украдкой смотрит на Подполковника — откровенно рассматривает чуть ли не каждую родинку. А останавливаться не хотелось — слишком уж интересное и по-своему красивое зрелище.       Шульга вздохнул. Бог Огня в последний раз прокатился заинтересованным взглядом по его фигуре и, сев рядом, принялся смотреть вдаль.       — С возвращением в настоящую жизнь, Подполковник.       — Что ты все заладил: «Подполковник, подполковник»? — не открывая глаз, спросил Шульга. — Не хочешь по правилам обращаться, давай тогда по имени. Константин.       — Это не твое настоящее имя, — ухмыльнулся хиппи, покрутив в руках соломинку. — Тебя так предки назвали. А Подполковником ты сам стал. По-настоящему.       — Угу, как ты — Богом…       Шульга открыл глаза и взглянул на сидящего рядом хиппи. Карие глаза, переливающиеся на солнце как леденцы из жженного сахара, внимательно уставились в светлый взгляд, в котором уже не осталось и намека ожесточенности той облавы. Только обретенное спокойствие, обведенное темным кольцом радужки. Хиппи снова слишком долго засмотрелся, а оперу и невдомек, на что начинает нарываться.       Наконец, Бог Огня проиграл игру в гляделки и досадливо усмехнулся:       — Ладно, не буду тебя долго держать здесь, а то твоя крыша улетит от возвращенной связи с миром. Улыбающийся, так называют в народе дилеров и компанию, гарантированно будет толкать дурь на концерте «Агаты Кристи». Улыбающегося можно вычислить из толпы по значку со смайлом. Ошивается обычно в вип-зоне — где кэш водится. И вот еще…       Он подтянул к себе расшитый «ксивник», порылся одной рукой, извлек небольшую бумажку и протянул оперу.       — Тикет в вип-зону. Если решите поймать с поличным… Ну, как, хорошая работа, Подполковник?       От самодовольной физиономии Шульга усмехнулся.       — Хорошая. Спасибо. Поймать с поличным — то, что нужно.       — Чую, живцом будешь ты.       — С чего такие выводы?       — Я тебя умоляю, — хитро прищурился Бог Огня. — Ты у нас местный Коррадо Каттани. Больше никто не отважится. Только умоляю тебя: не вздумай в своем обычном виде туда переться.       — Подозрения вызову? — Шульга бегло осмотрел себя и задумался. — По-хорошему, надо сойти за наркозависимого, но с деньгами, раз билет в вип-зону раздобыл…       — Именно, мэн.       — Значит — предлагай. Ты к нарикам, как-никак, все же ближе меня.       Они замолчали. Хиппи задумчиво почесал бородку, разглядывая опера и что-то прикидывая про себя. Подполковник с той же задумчивостью вертел в руках билет к дилеру.       — А ты… «Агату» слушаешь, Подполковник?       Шульга отрицательно мотнул головой.       — Есть у меня одна мысль. Концерт в восемь?       — Угу.       — Значит, около шести приди ко мне, я тебе адрес напишу. Будем колдовать.       — А поточнее? — нахмурился Шульга.       — Много знать будешь — скоро состаришься, Подполковник, — смешком заметил Бог Огня. — На пенсию захотел?       Оказалось, что Бог Огня жил в квартире, а не на помойке, где патлатым самое место, как считал Шульга.       Овладев новой информацией, отдел разработал план операции по поимке дилера. Новая информация — в частности, особенности для определения Улыбающихся — внесли коррективы в работу. Как и предугадал Бог Огня, Шульга сам предложил сыграть торчка, чтобы подобраться как можно ближе и поймать его с поличным, и сам же вызвался быть участником представления. Про помощь хиппи он умолчал, смутно обозначив, что поработает над образом и легендой.       И сейчас, поднимаясь по старой лестнице к квартире Бога Огня, скорее всего, являющейся еще и вечной впиской — как называли патлатые места их безобразного пребывания. Шульга называл их проще и информативней — притон. Добравшись до нужной двери, мужчина постучал.       Ему открыли очень быстро.       — Хай, Подполковник, — показалось улыбающееся лицо хиппи. — Двигай внутрь.       С самого порога Шульгу окутали непонятные и незнакомые запахи: что-то дымное, терпкое, сладковатое, и одновременно — горькое, оставляющее привкус во рту. Пройдя в саму темную квартиру следом за хозяином, опер с любопытством оглядел множественные ароматические свечи, расставленные повсеместно по всей гостиной. Они стояли на полках с книгами, на журнальном столике, на широкой тумбе за большим старым диваном. Воздух был наполнен дымом от пахучих масел, и Шульга с некоторым ужасом представил, что происходит с легкими человека, который здесь живет. Однако, вспомнив об известных наклонностях хиппи, только про себя усмехнулся.       — Кидай кости на диван, — Бог Огня скрылся в соседней комнате. — Сейчас будем готовиться.       Он почти сразу вернулся с черными тряпками в руках и чем-то еще, что в полумраке было сложно рассмотреть. Только когда все это выложилось на столик, Шульга распознал грим, кисти и какую-то женскую косметику.       — Тема такая: мы наряжаем тебя под сына богатого пипла, балдеющего от рока. Грины есть, решил оттопыриться по-взрослому, как лайковые кумиры.       — Это понятно, — Шульга недоверчиво нахмурился. — А штукатурка нахрена?       — Часть культуры. Не ссы, мэн. Раскрасим лучше пасхальных яиц!       Хиппи от души рассмеялся. Шульга же нахмурился еще больше.       — Сначала переоденься, — Бог Огня плюхнулся в кресло и достал сигареты. — Этот лук…       — Ты еще и дуть здесь будешь?       На грозный взгляд хиппи примирительно поднял руки.       — Это обычный табак. Отвечаю… Так вот, этот лук нужно потом вернуть.       Шульга оценивающе рассмотрел подогнанный ширпотреб — рваные и перешитые джинсы, черную футболку и кожаную потертую куртку, в которую были завернуты цепи и цацки с шипами на любой вкус. Поднявшись и выйдя в свободное пространство, подполковник повернулся спиной к сидящему в кресле хиппи и принялся расстегивать рубашку.       Из-под прикрытых век Бог Огня следил за неторопливыми движениями Шульги, за движениями мышц широкой спортивной спины и накаченных рук. Если в тот раз босоногий и свежий подполковник выглядел красиво, то этот — полуобнаженный и в мерцании свечей — выглядел привлекательно. И маняще. Хиппи даже забыл, что закурил — сейчас было не до этого. Сейчас было зрелище, сносящее крышу не хуже «краба». Пришлось даже прикусить выразительные губы, чтобы сдержаться от какой-нибудь глупости. А сделать глупость очень хотелось.       — Откуда деньги на шмотье? Напопрошайничал?       — Секрет фирмы, — уклончиво ответил Бог Огня.       — Понятно с тобой все…       Аккуратно свернув рубашку, Шульга принялся стягивать брюки. Взгляд зацепился за книжную полку: среди воняющих свеч стояло много книг, но из общей массы выделялась одна с названием «Мифология народом мира». Что-то типа энциклопедии.       — Почему «Бог Огня»?       Ответа не последовало. Бросив брюки на валик дивана, Шульга обернулся.       Бог Огня сидел в кресле с ногами, в пальцах медленно тлела сигарета. Встретившись с вопросительным взглядом, он поспешил усмехнуться и опустить глаза на пол, подальше от привлекательных ног опера.       — В мифологиях было слишком много мэнов, которые в ладах с огнем. И Локи, и Гефест, и Сварог, и Агни, и Гибил… Я решил обобщить и взять от всех по литлу.       — Неудобное у тебя имя. Проще было бы просто… Как ты там первого называл? Локи?       — Ес.       — Локи — хорошо звучит. А то — «Бог Огня»…       Шульга оделся. Бог Огня оценил вид неловкого опера в подростковой одежде и удовлетворительно улыбнулся, хотя вид обнаженного тела посчитал привлекательней.       — Кул, Подполковник. Теперь садись, будем тебя красить. Под Бутусова и Федорова. Но сначала…       Подскочив с места, хиппи вынес в гостиную плеер и, нажав кнопку, объявил:       — Будем слушать «Агату». Учи текста, мэн.       Перед тем, как приступить к лицу, хиппи настоял на том, чтобы поставить короткие волосы опера «ежиком» в панковской манере.       — Тогда уж ирокезом, — вздохнул Шульга, жмурясь от лака.       Ирокезом так ирокезом — Бог Огня старательно пригладил волосы в нужном направлении, и на голове подполковника вырос небольшой аккуратный ирокезик. После этого хиппи подвинул кресло к дивану и, вооружившись черной краской и кистью, принялся за глаза. Пришлось красить щедро, от ресниц до самих бровей — в Бутусовской манере. Шульга дергался, жмурился, мешал и недовольно пыхтел. Когда дело дошло до нижнего века, глаза предательски заслезились.       — У тебя красивые айсы, Подполковник, — между делом заметил Бог Огня, вытирая подтеки. — Донт край.       — Иди ты, — пробурчал Шульга.       Когда с глазами было покончено, Бог Огня деловито отпрянул, довольно полюбовался результатом, и потянулся за помадой.       — Ты уверен, что это необходимо? — хмуро покосился на «губнушку» Шульга.       — Ты хочешь бандита поймать? Терпи. Красота требует жертв.       — Губы красят только, кхм…       — Кто? Договаривай.       Подполковник недовольно нахмурился.       — Педики.       И фоном из плеера донеслось:       — «… Я — гетеросексуалист…»       Для хиппи это прозвучало смешно: в его больной голове уже пронеслась целая куча пикантных фантазий с участием этого опера, что мозг по первости воспринял их за реальность, а сказанное — за шутку. Но, вернув себя в скучную реальность, Бог Огня улыбнулся. Приблизившись к подполковнику, он демонстративно, вслепую, провел черной помадой по своим губам. Получилось криво, но, что говорится, искренне.       — Теперь тебе не должно быть так обидно. Давай сюда свои губы.       Контур губ Бог Огня выводил намного старательней, нежели глаза, смокая картинку полуоткрытого рта в расстоянии запретной досягаемости. Накрашенный Шульга выглядел еще соблазнительней — хотелось зацеловать это лицо до размазанной и стёршейся в конец косметики. Эти красивые светлые глаза, эти губы… Разлохматить ирокез пальцами… Прикоснуться к россыпи родинок под этой футболкой... Слишком сладкие фантазии.       — Все, — хиппи резво закрыл помаду. — Теперь надевай аксессуары.       Перед самым выходом Бог Огня тормознул увешанного цепями подполковника в кожанке. Еще раз оглядев полученный образ, хиппи скромно протянул рукодельный браслет из ниток.       — Зачем? — поднял брови Шульга. — Я уже без этого увешанный, как елка.       — Считай, это мой подарок, — подмигнул Бог Огня. — У нас традиция дарить феньки.       Он вложил подарок в ладонь и отошел на шаг. Опер с интересом рассмотрел узор в виде пары крыльев, после чего надел фенечку на левую руку и, кивнув на прощание, вышел из квартиры.       Операция начиналась.