Граф и я

      Данный автор рад снова приветствовать своих уважаемых читателей и традиционно хочет посвятить первый выпуск своей колонки главному событию начала сезона — представлению дебютанток ко двору Ее Величества. И, разумеется, ваш покорный слуга не может не упомянуть инцидент, который — намеренно или нет — обратил особое внимание общества на дочь вдовствующего виконта Б. Несмотря на все правила приличия, виконт, много лет не попадавший в наше поле зрения и ведущий почти затворнический образ жизни, бросил обществу вызов, представив свою дочь, мисс Б., Ее Величеству лично. Неужели достойное семейство не смогло снискать покровительства какой-либо почтенной дамы, которая могла бы представить девицу? Или, смеем мы предположить, имеют место некие препятствия, из-за которых ни одна из дам не сочла возможным поручиться своим именем за юную леди? Что ж, грядущий сезон несомненно даст нам возможность узнать больше. Отметим лишь, что Ее Величество проявили бесконечную снисходительность, никак не прокомментировав столь эпатажный поступок, лишь изволив приподнять бровь, и даже удостоили девицу кивка. Однако не будем позволять подобным происшествиям лишать нашего внимания других молодых девиц и поговорим о семействе барона В., младшая дочь которого удивила всех, появившись в платье дебютантки, скроенном на весьма фривольный манер. Неужели новые веяния…

— Папа, пусть он перестанет, — потребовала Альма. Она скинула туфли и с ногами сидела на диване, читая очередную совершенно не подходящую ее возрасту книгу. Луис, ненатурально напыщенным голосом зачитывавший светскую колонку из утащенной у отца газеты, прервался и показал ей язык. — Луис, не дразни сестру, — откликнулся Стид, пытавшийся читать оставшуюся часть газеты. — Так мы никогда не выдадим ее замуж, — сокрушенно вздохнул сын. — Я стану старой девой, останусь жить с тобой, каждый день буду действовать тебе на нервы и учить твоих детей плохому. Например, читать, — пригрозила Альма. — Нечестно! — возмутился Луис. — Ты обещала, что сбежишь из дома и станешь пираткой! Нужно держать слово! — Пираты не держат слова, — Альма изобразила дьявольский смех, тоже показала брату язык и отвернулась, снова утыкаясь в книгу. Стид украдкой вздохнул. Он понимал, что выход Альмы в свет взбудоражит их мирный быт, но вовсе не планировал попадать на первый план светской хроники. С тех пор как Мэри погибла во время вспышки гриппа, когда дети были еще совсем маленькими, он и правда с некоторым облегчением оставил светские заботы и даже в столицу вывозил семью нечасто. Но он и так затянул представление Альмы ко двору, и, выжди он еще, пошли бы толки. Поэтому, пообещав дочери, что она, разумеется, может распоряжаться своей жизнью так, как ей заблагорассудится, Стид вынужденно погрузился в светский быт, надеясь, что после этого сезона еще на несколько лет — пока Луис не станет постарше — можно будет вернуться к привычному деревенскому уединению. Ему действительно стоило подыскать какую-нибудь даму, которая могла бы представить Альму королеве, но дочь наотрез отказалась, сказав, что если и отправится на это унизительное — именно так она и выразилась — мероприятие, то только с ним. Пожалуй, это было честно. По правде сказать, Стид сам не очень хотел попадать в поле зрение общества по довольно эгоистичной причине: он все еще был весьма молодым по общим меркам вдовцом. О, он не льстил себе, ожидая повышенного внимания к своей персоне из-за выдающейся личности, но он был весьма состоятельным виконтом… а большего многим семействам с дочерьми на выданье было и не нужно, несмотря даже на уже имевшегося у него наследника. — Пап, — снова подал голос Луис, видимо, дочитавший светскую колонку, — а вы поедете на завтрашний бал дебютанток? — Я себя ужасно плохо чувствую, — тут же откликнулась Альма. — Наверное, мне не стоит. — Поедем, — снова вздохнул Стид. — Альма, мы договаривались. Шесть балов, четыре пикника и два выхода в театр. — Но пираты не держат слова, — жалобно посмотрела на него дочь. — Что станет с моей репутацией? Стид невольно рассмеялся и сложил газету. — А еще пираты не отступают перед опасностями, — указал он. — Тебе не пора собираться к модистке на последнюю примерку? — А ты со мной поедешь? — Нет, — покачал головой Стид. — Во-первых, это будет еще более неприлично, чем то, что мы уже устроили, а во-вторых, хочу чтобы завтра ты поразила меня своим новым платьем. — Прямо в сердце! — кровожадно пообещала Альма. — Именно так, дорогая, — снова улыбнулся Стид. Ему и самому предстояло посетить портного, чтобы забрать несколько новых жилетов и укороченных по новой моде фраков. Выходить в свет, так хотя бы как подобает. ***

Думаю, мои уважаемые читатели согласятся, что мало что может принести столько радости, как первый бал сезона. Встречи с добрыми друзьями, свежие наряды, прекрасные юные дебютантки… и удивительные новые знакомства. Сколько волнений и разговоров! Данный автор, разумеется, также не упустил из вида это грандиозное собрание и теперь готов делиться с вами своими наблюдениями. Безусловно, самым запоминающимся событием вечера стало появление на балу особого гостя, о котором не первый год говорят во всех великосветских гостиных. Да-да, конечно же, я говорю о графе Т. Тем из вас, кто не имел возможности узнать об этой истории, позвольте рассказать о ней столько, сколько смеет ваш покорный слуга, не боясь сказать слишком много. Старший граф Т. со своей многоуважаемой супругой не были чрезмерно успешны в продолжении рода. А единственный отпрыск графа был отослан в отдаленные колонии вскоре после рождения… в сопровождении некой молодой особы, служившей ранее в имении графа горничной. Данный автор не посмеет предать ваше доверие, мои дорогие друзья, а посему не позволит себе пересказывать досужие сплетни, окружавшие эту историю. Отметим лишь, что после того, как несколько лет назад, в весьма почтенном возрасте, граф покинул сей мир, на поиски наследника потребовалось немало времени. Поговаривали, что мы и вовсе не увидим молодого графа Т., но судьба благоволит нам, и те, кто имел честь присутствовать на упомянутом выше балу, также смогли свести знакомство с новым графом Т., который поразил высший свет своими освежающе непосредственными манерами и несколько эксцентричным внешним видом. Последний ли это сюрприз, который ждет нас в этом сезоне? Смею надеяться, что нет. Для тех, кому не посчастливилось присутствовать при первом представлении графа Т. нашему обществу, упомяну, что граф чрезвычайно хорош собой и выглядит весьма молодо для своих лет. Позволю себе заметить, что его появление на этом вечере может быть многообещающим для некоторых семей, чьи дочери выступают в этом сезоне в роли дебютанток. Иначе зачем, спрошу я вас, одинокому графу посещать данное собрание? В течение вечера, однако, граф не был замечен танцующим, но был весьма заинтересован напитками и подаваемыми блюдами. Некоторые из присутствующих отметили, что граф, похоже, коротко сошелся с вдовствующим виконтом Б., сопровождавшим на балу свою дочь, ранее на этой неделе представленную Ее Величеству при столь необычных обстоятельствах. Джентльменов не раз видели вместе на протяжении вечера, и ваш покорный слуга не может не повторить вопрос, который, позволю предположить, занимает не один ум: неужели эпатажная выходка возымела успех, и юная мисс Б. вскоре будет носить куда более высокий титул?.. Данный автор позволит себе отметить, что мисс С., вероятно, оказалась бы куда более подходящей партией, если судить по достоинствам, которые она продемонстрировала, когда…

— Прибыл джентльмен, — провозгласил дворецкий, появляясь как раз в тот момент, когда Стид делал последний глоток кофе, а Альма заталкивала в рот сразу половину тоста с джемом. Оба невольно попытались выразить свое недоумение, что привело к довольно неприятному результату, но лакеи были настороже, а успевший дожевать Луис сказал: «Пожалуйста, проводите его в серую гостиную», после чего добавил театральным шепотом: «Если повезет, и дадут специальное разрешение, мы избавимся от нее уже к концу месяца, верно?» — Луис! — хором возмутились Стид и Альма. — Полагаю, мне стоит заняться всеми вопросами? — невозмутимо уточнил сын, промакивая уголки рта салфеткой. Стид замахал руками и торопливо поднялся из-за стола. Он был достаточно озадачен неожиданным визитом и решил пока пропустить мимо ушей затянувшуюся шутку. Возможно, детям было куда более неуютно в городском доме и обществе, вдалеке от привычного быта и друзей, чем он рассчитывал. — Папа, — прошептала Альма, когда они выходили из столовой. — Это же не за мной, да? — Тебя никто не будет забирать силой, дорогая, — также шепотом откликнулся Стид. — Если тебе будет неприятно общество джентльмена, мы дадим ему понять, что дальнейшие визиты будут неблагоразумны. — Да? — впечатлилась Альма. — А как мы это сделаем?.. Стид вздохнул. Но вина была исключительно его. Когда лакей распахнул перед ними дверь в гостиную, Стид, ожидавший увидеть одного из молодых людей, оказывавших накануне знаки внимания Альме, и готовившийся к вынужденному неловкому обмену любезностями, мысленно выдохнул и расслабился. На диване, закинув ногу на ногу и читая оставленную на столике книгу, сидел его новый знакомый. Этим утром его костюм был более привычных темных цветов, только нежно-сиреневый жилет напоминал о вчерашнем эпатажном фиолетовом фраке, а сложную прическу заменил почти небрежный низкий хвост, прихваченный лентой в цвет жилета. — Доброе утро, милорд, — поздоровался Стид, невольно расплываясь в улыбке. — Стид! — радостно откликнулся их гость, откладывая книгу и поднимаясь с дивана. — Рад тебя видеть. — Милорд, — вежливо склонили головы дети. Стид даже позволил себе несколько секунд погордиться ими, но его вчерашний знакомый уже пересек гостиную и потянулся пожать ему руку. Рукопожатие было крепким и до странности приятным. — Не ожидал, что вы почтите нас своим визитом столь скоро, граф, — сказал Стид и указал в сторону диванов. — Прошу вас, присаживайтесь. Не хотите ли чая? — Стид, брось, я думал, мы вчера разобрались с этими милордами, — возмутился гость. — Ты же не думаешь, что я был слишком пьян и это не стоит принимать всерьез? — Эдвард, — смущенно улыбнулся Стид, который, честно говоря, немного так и думал. — Выпьешь с нами чая? Он кивнул лакею, тот поклонился и вышел, закрывая за собой дверь. Дети, поглядывая на отца, прошли в гостиную и сели на диваны друг напротив друга, Альма мимоходом ревностно забрала свою книгу. — Я слишком рано, да? — повинился Эдвард и тоже направился к дивану. — Не могу спать в этом городском грохоте. Выдернул вас с завтрака? — он тоже устроился на диване, который заняла Альма, мимоходом улыбнувшись ей. — Ничего страшного, граф, — вежливо ответила Альма. — Вы правы, здесь спится совсем не так, как за городом. Эд посмотрел на книгу у нее на коленях. — Извини, что взял без спроса. Это твоя? Тебе… не рано такое читать? — он перевел вопросительный взгляд на Боннета, который устроился напротив. — Альма вырастает из книг слишком быстро, — нежно улыбнулся Стид, игнорируя надувшуюся дочь. — У тебя в городском доме не слишком хорошая библиотека? — В имении было повеселее, — согласился Эдвард. — Здесь сплошная ерунда, хоть и в коже с золотым тиснением. — Наша библиотека в твоем полном распоряжении, — предложил Стид. — Не могу похвастаться отличным собранием, мои любимые книги тоже все в имении, но, может быть, найдешь что-нибудь себе по вкусу. — Ловлю на слове, — Эдвард довольно откинулся на спинку дивана. — Я пока не очень понял, чем здесь вообще занимаются. — Ходят на прогулки, в театр… проводят время в клубах, — задумчиво перечислил Стид, хотя сам обычно не занимался ничем из этого. — Подписывают счета, — закончил он себе под нос. — Вам нравится театр, милорд? — перехватил разговор Луис, считавшийся единственным в семье театралом, что, впрочем, выражалось в том, что он старался не пропускать ни одного представления заезжих трупп в городке неподалеку от их имения. Играли те в основном музыкальные комедии, но при отсутствии альтернатив это тоже годилось. Эдварда, казалось, вопрос застал врасплох. Он неуверенно глянул на Стида, потом снова на Луиса: — Возможно? Не могу сказать, что я часто бывал в театре и могу составить сколько-нибудь определенное мнение. — Хочешь пойти с нами? — немного неожиданно даже для себя предложил Стид. И Эдвард, и дети посмотрели на него крайне удивленно. К счастью, тут как раз принесли чай, и все оживились. Эдвард под озадаченными взглядами всей семьи добавил себе в чашку какое-то фантастическое количество сахара, отчего жидкость чуть не перелилась за края. Но дети все еще вели себя на удивление прилично и никак происходящее не прокомментировали. Когда они снова расселись, Эдвард с явным удовольствием сделал глоток… своего напитка и странным, словно бы рефлекторным движением отер губы — Стид обратил внимание на эту его привычку еще вчера и немного жалел, что не имел шанса полюбоваться наверняка роскошными усами, а может, и бородой, от которых теперь не осталось и следа. Боннет торопливо отвел взгляд, надеясь, что граф не заметил его не слишком приличного любопытства, и занялся своим чаем. Эдвард тем временем сделал еще глоток и вернулся к оставленной теме: — И когда вы собираетесь в театр? — Еще не знаю, — смешался Стид, уже безо всякой внятной цели болтая ложечкой в чашке. — В ближайшие дни? Вероятно, на этой неделе? — Вы пробудете в столице до конца сезона, милорд? — пришла ему на помощь Альма. Эдвард как-то неопределенно пожал плечами: — Думаю, до тех пор, пока здешняя скука не заставит меня забыть, как же я не хочу видеть снисходительную улыбку своего сноба-управляющего, — легко отозвался он. Дети зафыркали в свои чашки. — Что ж, милорд, — тоже улыбнулся Стид — В таком случае мы постараемся не дать вам заскучать, чтобы вы не покинули нас слишком скоро. Эдвард словно бы как-то слишком внимательно посмотрел на него после этих слов, но, скорее всего, Боннету просто показалось. ***

…Кроме того, столь завидный жених этого сезона — граф Т., как показал случай в театре, по-видимому, не имеет намерений оказывать знаки внимания каким-либо девицам, кроме, вероятно, юной мисс Б., поскольку в последнее время графа постоянно видят с этим семейством. Нам остается только догадываться, почему до сих пор не было объявлено о помолвке и почему мы не видим эту пару на вечерах у других достойных семей. Но позвольте заверить вас, мои дорогие читатели, как только ваш покорный слуга узнает хоть что-нибудь, он незамедлительно поделится новостью с вами!..

— Граф! — в библиотеку ворвалась Альма, и Стид невольно вздрогнул, на полуслове обрывая разговор. — Мне сказали, вы здесь. Вы принесли книгу? — Лучше, — широко улыбнулся Эдвард, отставляя бокал и протягивая руку к столику у дивана, — я принес две книги. Стид пронаблюдал, как жадно дочь выхватила протянутые ей книги и тут же уселась на ближайшее кресло, листая страницы. — Альма, — нахмурился Стид. — Во-первых, тебе стоило бы поблагодарить графа, а во-вторых, возможно, тебе стоит почитать в гостиной? Там тебе будет удобнее. — Спасибо, милорд, — откликнулась Альма, коротко улыбнувшись Эдварду, а потом перевела озадаченный взгляд на отца. — Папа, это библиотека, — медленно, словно обращаясь к ребенку, проговорила она. — Место, которое предназначено для того, чтобы люди здесь читали. — Но, дорогая, мы будем мешать тебе разговором… — снова попытался Стид. Дочь смерила его скептичным взглядом. Эдвард, кажется, тихо смеялся. — Тогда, может быть, это вам стоило бы пойти в гостиную? — предположила Альма. — Знаешь, место, которое предназначено для приема гостей и ведения беседы? — Она права, Стид, — наигранно серьезно вмешался Эдвард. — Кажется, мы совершенно неправильно пользуемся всем этим домом. Давай не будем занимать помещение для чтения и дадим твоей дочери насладиться романом. Он того стоит. Стид вздохнул, встал, прихватив свой бокал, и жестом пригласил его следовать за собой. Для проформы он еще кинул на дочь недовольный взгляд, но та в ответ только лучезарно улыбнулась и снова уткнулась в книгу. Когда они устроились уже в гостиной, сев друг напротив друга у неразожженного камина, Стид наконец смог вернуться к прерванной появлением дочери теме. — Если дела обстоят так, как ты говоришь, возможно, тебе и правда не помешал бы сторонний взгляд. Я могу предложить своего солиситора… — он помедлил, — или сначала могу взглянуть на бумаги сам, если ты привез что-то с собой. — Кое-что привез, — покачал в руке бокал Эдвард. — Тоже хотел показать их кому-нибудь. Я немного разбираюсь в финансах, но ваша местная система совершенно не укладывается у меня в голове. А управляющий крайне неохотно обсуждает со мной дела и все время пытается выслать в гости к кому-нибудь из соседей, стоит мне завести разговор о бумагах. Стид нахмурился. Возможно, как уже упоминал Эдвард, дело было в том, что управляющий ни во что не ставил нового хозяина и не собирался посвящать его в дела имения. Но также было весьма вероятно, что дела за несколько лет отсутствия владельца либо пошли не совсем хорошо, либо управляющий соблазнился возможной выгодой для себя. В любом случае Эдвард, по мнению Стида, совершенно не заслуживал подобного, и он собирался всячески поспособствовать удачному разрешению вопроса. — Если бы завтра ты смог захватить с собой бумаги, я бы… ох, — Стид оборвал сам себя. — Завтра бал у моей дальней кузины, на котором нам придется появиться… Ты, случаем, на него не приглашен? — Понятия не имею, — пожал плечами Эдвард. — Они продолжают приносить приглашения, но я, честно говоря, перестал их читать. Удивительно большое количество совершенно незнакомых мне людей по какой-то причине жаждут моего визита, — он закатил глаза и отпил еще немного виски. «По какой-то причине», — мысленно усмехнулся Стид. Еще достаточно молодой, образованный, интересный, привлекательный… — тут ему пришлось немного притормозить и не развивать мысль в этом направлении — …состоятельный и неженатый граф появился в городе в самом начале сезона. Разумеется, это свело с ума многие семейства. — В общем, боюсь, вопрос с бумагами придется перенести на послезавтра, — вздохнул Стид. Проклятый бал. Но он сам настаивал, что Альме нужно несколько раз появиться в обществе. Светская хроника зачастила упоминаниями имени его семьи, и ему не слишком это нравилось. Возможно, более частые явления публике помогут свести разговоры о «скрытых обстоятельствах» на нет. Кроме того, почти постоянное присутствие Эдварда во время их выходов в свет, судя по всему, направило слухи в крайне неожиданное русло. Может быть, им и стоило бы сделать перерыв. Но как же Стиду не хотелось. Ему казалось, что если бы не общение с Эдвардом, он и сам бы уже сошел с ума от скуки в городе — вдалеке от любимой библиотеки и без привычных долгих прогулок. — Я мог бы приехать после бала, — неуверенно предложил тем временем Эдвард, вставая и отходя к столику у стены, чтобы подлить себе еще немного виски. — Будешь? — Да, — согласился Стид, перегибаясь через спинку дивана и протягивая ему бокал. — Но, боюсь, это будет не совсем прилично… — Это всего второй бокал, — поддразнил его Эдвард. Стид фыркнул, но все же уточнил: — Я не об этом. Скорее всего, мы вернемся с бала слишком поздно для визитов. — Понятно… — Но мы можем увидеться послезавтра! — заторопился Стид. — Если ты приедешь пораньше, мы могли бы разделить завтрак. Эдвард, снова устроившийся на диване напротив, несколько секунд внимательно смотрел на Боннета, а потом кивнул: — С удовольствием. Приглашения на завтрак — мои любимые, — он еще секунду покачал в руке бокал, а потом быстро взглянул на Стида и добавил: — Особенно когда они поступают накануне. По абсолютно непонятной причине после этих слов Стид почувствовал, что его уши начали краснеть. Он торопливо кивнул и поспешил скрыть свое смущение за глотком виски. ***

…на котором, однако, все же появилось семейство виконта Б., на этот раз без сопровождения графа Т. Неужели этот союз уже потерпел неудачу? Или же никакого союза и не было, и граф не был серьезен в своем увлечении? Значит ли это, что граф теперь обратит свое внимание на других молодых девиц? — вот какой вопрос, несомненно, занимает все умы, не так ли, мои дорогие читатели?..

Стид любил завтраки с семьей и поэтому с некоторым трепетом ожидал, каково будет разделить этот прием пищи с гостем. Дважды за прошедший день он даже успел подумать, не зря ли вообще все это затеял. Но Эдвард был в восторге от мармелада, а дети — от слушателя, которому они могли выложить свои впечатления от вчерашнего бала. Альма ужасно забавно старалась сплетничать, как взрослая, а Эдвард, по-видимому, с удовольствием веселился и над самими историями, и над подачей. — А еще, — встрял в рассказ сестры Луис, — папа наконец тоже танцевал. Он здорово танцует! — Луис, — шикнул Стид. — Вот как! — заинтересовался Эдвард и изучающе посмотрел на него. — И с кем же Стид танцевал? Наверное, с твоей сестрой? — Не, — отозвался Луис, пока Альма всем своим видом демонстрировала, что она бы ни за что на это не пошла. — Тетя Агата все время просила папу танцевать с нашей кузиной Патрицией. — Очень милая… ммм… девушка, — подтвердил Стид. — Еще мармелада, Эдвард? — Ха! — ответила Альма. — Она ужасно глупая и занудная, потому ее и замуж никто не берет! — Альма! — Папа? — Я бы не отказался от мармелада, — с трудом сдерживая смех, выдавил Эдвард. После завтрака Альма, отказавшись идти гулять с Луисом, снова устроилась в библиотеке, а Стид увел Эдварда в кабинет, чтобы сесть за бумаги. — Милая девушка, значит? — поинтересовался Эдвард, устраиваясь в кресле. Документы, которые он принес, уже ждали на столе. — Так насколько эта кузина дальняя, чтобы… танцевать с ее дочерью? Стид поморщился и тоже устроился в своем кресле. — Достаточно дальняя. Но, уверяю тебя, больше я с ней… танцевать не намерен. — Слишком глупая и занудная? — словно подводя к чему-то, продолжил тему Эдвард, разглядывая сад за окном кабинета. — Не могу сказать, что обратил на это внимание, — уклончиво отозвался Стид. — Но, как я уже говорил, у меня нет планов повторно жениться. Я выполнил свой долг, обзаведясь наследником, и теперь могу с чистой совестью игнорировать навязываемых мне дам. В отличие от вас, милорд, — добавил он. Эдвард мгновенно перестал любоваться видом и вернулся к изучению Стида. — Меня тоже не слишком интересуют дамы, — сказал он после непродолжительной паузы. Стид хотел было пошутить, что он заметил и что от необходимости заводить наследника его это не спасет, но почему-то в последний момент прикусил язык. Эдвард продолжал смотреть на него… странно. Стид не мог понять, как именно, а потому слабо улыбнулся в ответ и перевел взгляд на документы, пытаясь сосредоточиться. В течение следующего часа он со все возрастающим интересом погружался в дела поместья, а Эдвард, несколько раз встававший и бродивший по кабинету, наконец нашел себе книгу и затих. Бумаги были в порядке, но что-то в этом порядке определенно цепляло взгляд Боннета. Как будто слишком идеальной была вырисовывавшаяся картина. И это не слишком соотносилось с тем, что, по словам Эдварда, некоторые земли на территории его имения были чуть ли не заброшены. — Что-то здесь не так, — вслух пробормотал Стид. — Что? — встрепенулся Эдвард. — Ты уверен? — Нет, — честно признал Стид. — Но мне кажется, что многое здесь приукрашено. У тебя нет более старых записей? Эдвард покачал головой. — Я и этот-то отчет за последний год добыл практически с боем, — хмыкнул он. Стид отложил бумаги и потянулся в кресле. — Думаю, тебе стоит получить все, что сможешь, и обратиться к толковому солиситору. Хуже точно не будет, а если все действительно не совсем так, как твой управляющий пытается тебе показать, сможешь поправить дела. Эдвард тоскливо посмотрел на бумаги, а потом за окно, рассеянным движением потянувшись к подбородку, но торопливо отдернув руку и недовольно сморщившись. С минуту они помолчали. Стид пытался придумать, какие слова поддержки были бы сейчас уместны — Эдварду явно не слишком хотелось начинать войну против собственного управляющего. Но вдруг тот снова перевел задумчивый взгляд на Стида. — Послушай, — немного неуверенно начал он. — А… ты не хотел бы составить мне компанию в этой поездке? Заодно ты смог бы помочь собрать все нужные документы, чтобы не пришлось отправляться за забытыми. Да и чтобы управляющий чего не утаил. — Я? — Стид несколько растерялся. — Но… мне придется оставить детей и… — Да-да, — тут же торопливо отозвался Эдвард. — Конечно. Разумеется. Забудь. Тебе нужно заниматься семейными делами, это первый сезон Альмы. Разумеется. Конечно, — он встал, положил книгу на стол и взялся за бумаги. — Ну что ж, тогда, пожалуй, завтра отправлюсь в имение. Нагряну, так сказать, без предупреждения. Надеюсь, поездка не выйдет слишком долгой. Впрочем, вам стоит от меня отдохнуть, я, вероятно, уже начал злоупотреблять вашим гостеприимством,. — Виконт, — рефлекторно подсказал Стид. — … виконт, — повторил за ним Эдвард, а потом наконец посмотрел на него. — Что? — Что? Они так и застыли друг напротив друга, разделенные столом с разбросанными по нему бумагами. Эдвард вдруг показался Стиду странно потерянным. Но это было и неудивительно. Он провел всю жизнь вдалеке отсюда, а потом вдруг попал в этот странный мир, который и прожившему-то в нем всю свою жизнь Стиду казался безумным и нелепым. Без единого близкого человека, друга, способного поддержать. Вынужденный разбираться с делами свалившегося на него наследства. Пожалуй, Стид не был бы слишком удивлен, если бы Эдвард вскоре и вовсе покинул Британские острова. И, возможно, к лучшему. Вот только… — Знаешь, а почему бы и нет? — улыбнулся Стид и встал, начиная собирать документы. — До следующего бала, на который мне надо вытащить Альму, еще достаточно времени. А в городе и правда весьма скучно. К тому же, готов поспорить, твое поместье великолепно, не хочу упустить шанс его осмотреть. — Правда? — Эдвард выпрямился, не сводя глаз с Боннета. — Ты правда готов поехать со мной? — Да, — легко отозвался Стид. — Я уверен, что мы прекрасно проведем время. Вдалеке от этого общества, сплетен, светских хроник и дам, — он ободряюще улыбнулся. — Ты удивляешь меня… виконт, — усмехнулся наконец Эдвард после небольшой паузы. — И мне это нравится. ***

…вероятно, некие неотложные дела в поместье заставили графа Т. покинуть наше общество в самый разгар сезона. Но мы будем с нетерпением ждать его возвращения и надеяться, что после благополучного разрешения всех дел граф наконец окажет нам честь, появившись хотя бы на нескольких самых ярких грядущих балах, таких, например, как…

Стид прямо с порога вцепился в управляющего мертвой хваткой. — Нет-нет, мистер Лайтвуд, я вовсе не устал с дороги и с огромным удовольствием помогу вам найти все бумаги, — обезоруживающе улыбался Стид. — Если не все они находятся в кабинете — хотя где же им еще находиться, верно? — они наверняка найдутся в библиотеке или в ваших комнатах, я сам не раз уносил отчеты с собой в спальню, чтобы почитать перед сном. Управляющий тоже улыбался, хоть и безо всякого удовольствия, а Эдвард откровенно ухмылялся, привалившись плечом к косяку в дверях кабинета. — Ты был великолепен, — сообщил он Стиду, как только управляющий удалился, чтобы «проверить, не остались ли какие-то бумаги в библиотеке». — Брось, — смутился Стид, снимая дорожный фрак и вешая его на спинку кресла в кабинете. — Просто хотел убедиться, что он за ночь не избавится от каких-нибудь бумаг и не нарисует новых. — Распоряжусь подать ужин в кабинет? — уточнил Эдвард. — Видимо, мы здесь надолго? — О да, — согласился Стид. — Пока не убедимся, что нам отдали все. Эдвард вышел, а Стид начал потрошить ящики стола и секретера, сразу рассортировывая бумаги и сходу отмечая, чего явно не хватает. — Ужин подадут через час. Надеюсь, до тех пор мы продержимся, — сообщил вернувшийся Эдвард и устроился в кресле перед столом, наблюдая за Стидом. — Если, конечно, ты вообще планируешь уделять внимание внешнему миру, есть и спать. — Безусловно, — согласился Стид, усаживаясь в кресло и кладя перед собой бухгалтерскую книгу. — Ужин. Постель. Эдвард! — Что! — странно закашлявшись, выдавил тот. — Это полная ерунда! — засиял Стид. — На случайной странице, которую я открыл, наверху начинаются восемь столбцов, но до низа добираются всего семь! — Отличные новости, приятель, — согласился Эдвард и тоже зашуршал бумагами. — Давай соберем все, запрем на ключ и натравим на него юристов. — Да-да, просто дай мне еще минуточку… К вечеру следующего дня, когда ворох бумаг, половина из которых каким-то удивительным образом была найдена за пределами кабинета, начал походить на пусть и безобразную, но отчетность, на очередную страницу договора о найме земель, дата на котором никак не сходилась с записями в реестре, опустилась рука. — Стид, не изволишь ли составить мне завтра с утра компанию на охоте? — Только не охота, — пробормотал Боннет, пытаясь вытащить страницу из-под руки. — Это безобразное лишение животных жизни ради праздного развлечения. — А еще это средство добычи пищи, — раздалось после короткой паузы. — Я ужасно стреляю, — попытался он снова. — Тебе не обязательно стрелять. — У меня нет с собой подходящей одежды, — отрезал Стид и, отчаявшись забрать нужную страницу, потянулся за следующей. — Мой камердинер без труда подыщет тебе костюм. — Но… — Стид! — в голосе звучало отчаяние. — Пожалуйста! Просто погуляй со мной по чертовому утреннему лесу. — О, — Стид оторвался от бумаг и поднял глаза на стоящего по другую сторону стола Эдварда. — Конечно. — Конечно? — Да, я очень люблю прогулки, — улыбнулся Стид. — Буду рад составить тебе компанию. В этом всем, — он махнул рукой на заваленный бумагами стол, — лучше разберутся специалисты. Эдвард открыл рот, потом закрыл. Потом оглядел стол. — Ты абсолютно невозможен, — сказал он наконец. — Ужин? — Отличная идея, — обрадовался Стид. Стид с удовольствием вдыхал свежий утренний воздух. Все же иногда он немного увлекался. Но разбирать бумаги было весьма занимательно, хоть их теперь и стоило передать кому-то более сведущему в управлении. Хорошо, что Эдвард вчера выдернул его из кабинета. Ужин с прекрасным вином, а после превосходный коньяк в курительной, где Эдвард, к огромному удивлению Боннета, вытащил трубку, наконец вернули его в реальный мир, и вечер оставил крайне приятное послевкусие. — Думаешь, стоит сообщить полиции? — рассеянно поинтересовался шагавший рядом Эдвард. — Думаю, стоит передать все моему солиситору, и он уже уладит все дела. Хотя, боюсь, тебе все же придется искать нового управляющего, — отозвался Боннет. Теперь, когда бумаги были надежно заперты, а дальнейшие действия понятны, ему хотелось просто расслабиться и получить удовольствие от прогулки. Тем более что парк вокруг имения был великолепен. — Спасибо, что сделал это для меня, — сказал Эдвард. — Признаться честно, чего-то подобного я и ожидал, но… — Да, в управлении землями разобраться непросто. Хорошо, что ты вообще заметил неладное. Этот твой мистер Лайтвуд явно не ожидал, что ты будешь утруждать себя делами поместья. — Не будь здесь так скучно, я бы и не стал, — усмехнулся Эдвард. — Хотя, должен сказать, твое присутствие сильно скрашивает унылые будни. — О, несомненно, — рассмеялся Стид. — Особенно когда я сижу, закопавшись в бумаги. — Даже если и так, — посмотрел на него Эдвард, но быстро отвел взгляд, указывая на опушку слева. — Там есть очень приятная тропа. Если ты не возражаешь… — Конечно, — улыбнулся Стид. — Полностью полагаюсь на твою рекомендацию. Они прошли через лесок, потом по кромке обошли поле и вошли в следующий. Эдвард рассказывал о том, как однажды заблудился, уйдя во время прогулки слишком далеко, и как в итоге один из жителей деревни, на которую он в итоге набрел, вез его в поместье на телеге. Именно тогда, зацепившись за что-то в разговоре, Эдвард и начал интересоваться, чем же живут люди, чьи интересы ему, как их графу, полагалось блюсти. Стид, в свою очередь, восхищался местностью и рассказывал о своих любимых тропах в поместье, которые исходил уже вдоль и поперек, но продолжал любить. И о поваленном дереве в ближайшем лесу, куда он часто уходил читать. И даже рискнул упомянуть, что если бы Эдвард нанес им визит, он бы с удовольствием пригласил его на прогулку по своему парку. Они ушли уже достаточно далеко и, остановившись на очередной опушке, несколько минут созерцали раскинувшееся перед ними поле. Потом в кустах рядом что-то зашуршало, и Стид повернулся, пытаясь разглядеть источник шума. — Смотри, это же сойка! — указал он и перевел взгляд на Эдварда. Но тот смотрел вовсе не на сойку и даже не на поле, а прямо на Стида. А в следующую секунду он прижал Стида к дереву и поцеловал. «Что происходит?» — подумал Стид. Хотя правильнее было бы сказать, что сначала он вцепился правой рукой в лацкан фрака Эдварда, разомкнул губы и уже после этого подумал: «Что происходит», а потом еще обхватил его за талию левой рукой. Эдвард в ответ прижался к нему еще теснее и толкнулся в рот языком. «Ох», — подумал Стид, который не целовался уже очень, очень много лет, и встретил его язык своим. Через несколько томительно приятных секунд Эдвард немного отстранился и, коснувшись его щеки рукой, посмотрел прямо в глаза. — Стид?.. — выдохнул он. — Так ты за этим увел меня подальше в лес? — уточнил Стид, тяжело дыша. — Вроде того, — отвел взгляд Эдвард. — На случай, если бы что-то пошло не так. — И в оригинальном плане у нас при этом с собой были бы ружья. Тоже на случай, если что-то пойдет не так? — Нет, я просто не знал, как еще вытащить тебя из кабинета. Стид просто кивнул и снова притянул Эдварда к себе, приникая к его губам. Как же это было хорошо, почему ему самому не пришло в голову, что… Он бы никогда… Поцелуи становились все глубже, рука Эдварда обхватила его затылок, вплетаясь в волосы и отгораживая от жесткой коры, вторая беспорядочно скользила по плечу и руке, иногда поднимаясь к шее. Когда Эдвард снова прижался к нему всем телом, Стид содрогнулся и прикусил его губу. Они разорвали поцелуй. Взгляд Эдварда лихорадочно метался по его лицу. — Стид, ты… когда-нибудь… — Очень давно, — прервал его Боннет. — Очень. Еще в Оксфорде. — И что ты… — Эдвард чуть отстранился, и его руки заскользили по плечам Стида, потом спустились к бокам и наконец остановились на бедрах. Внутри у Боннета смешивались возбуждение и смущение. — Я… мы… пробовали только руками, — признал он, завороженно следя за тем, как пальцы Эдварда касаются пуговиц его брюк. Тот поднял на него до странности восхищенный взгляд, а потом практически упал на колени у его ног. — Эд… вард, что ты… — задохнулся Стид. — Эда вполне достаточно, — усмехнулся Эдвард, продолжая успешно расправляться с пуговицами. — И я… хочу сделать тебе хорошо. Стид не мог отвести взгляда от происходящего, пока Эд весьма ловко приспускал его брюки вместе с кальсонами, и уж тем более под страхом смерти не смог бы перестать смотреть, когда тот наконец обхватил основание его члена. Полтора десятка лет Стид довольствовался своей рукой — и то изредка, и теперь… о, его переполняло очень много чувств. Возможно, он даже простонал что-то между «Да» и «Пожалуйста». И, возможно, Эдварду это пришлось по душе, поскольку он коротко взглянул на Стида горящим, почти безумным взглядом, а потом… обхватил губами его член. У Стида потемнело в глазах. Кажется, он ударился затылком о ствол дерева. Кажется, он что-то неразборчиво стонал. Кажется, он попытался толкнуться глубже в горячий влажный жар рта, но Эдвард удержал его бедра и сам задвигал головой быстрее, подстраивая движения рукой под тот же ритм. В сущности, Стид не запомнил практически ничего и даже, к своему бесконечному стыду, не успел предупредить Эда, перед тем как… Но тот, видимо, почувствовав, в последний момент отстранился и, сделав какое-то восхитительно прекрасное движение плотно сомкнутым кольцом пальцев под влажной головкой, дал Стиду излиться. Стид часто дышал и никак не мог найти силы оторвать запрокинутую голову от ствола дерева. Ему стоило что-то сказать. Вероятно, стоило предложить Эдварду… Но он все никак не мог вынырнуть из блаженства, овладевшего всем его телом. Ему казалось, что никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Когда же наконец мышцы снова начали ему подчиняться, и он, слегка покачнувшись, отлепился от ствола и посмотрел на Эдварда, его почти парализовало снова. Потому что тот, продолжая смотреть вверх, прямо на Стида, успел расстегнуть свои брюки, и теперь его рука торопливыми, рваными движениями скользила уже по собственному члену, словно он хотел догнать удовольствие Стида, успеть разделить его с ним. — Эд, — выдохнул Стид и протянул руку, чтобы коснуться его щеки, но Эдвард успел первым — он обхватил губами его пальцы, как буквально секунды назад обхватывал его член, и втянул их в рот сразу до второй фаланги. Его рука прошлась по члену еще парой конвульсивных движений, он что-то неразборчиво простонал вокруг пальцев Стида и кончил на сухие листья у его ног. Стид не мог выдавить из себя ни слова. Он медленно потянул наружу пальцы и вздрогнул, когда они покинули рот со звуком, от которого что-то внутри снова дрогнуло. Эдвард, все еще стоя на коленях перед ним, продолжал смотреть прямо на него. Стид открыл рот, потом закрыл. И снова коснулся влажными пальцами припухших губ Эда. В соседних кустах что-то опять зашуршало, и это словно разрушило какое-то заклинание, сковывавшее их. Эдвард осел на пятки, а Стид медленно опустился на землю вдоль ствола дерева. — Что… это было, Эд? — Это, — несколько хрипло проговорил Эдвард, — был минет. Мне показалось, что… стоит немного поднять планку, если до этого весь твой опыт ограничивался только руками. — Немного поднять планку, — медленно повторил Стид. Эдвард кивнул. В его взгляде, обращенном на Стида, смешивались отзвуки возбуждения, все то же странное восхищение, кажется, немного нежности и, возможно, неуверенность. — Я… — сглотнул Стид, — не могу найти слов, чтобы описать, как же я жду, что будет дальше. На обратном пути Стид несколько раз порывался коснуться руки Эдварда, идущего рядом, но каждый раз останавливал себя. Произошедшее могло бы казаться сном, но Боннету никогда не снилось настолько прекрасных снов. Что-то внутри периодически замирало, когда память подбрасывала совсем свежие картинки. А потом пальцы Эдварда, словно невзначай, коснулись его руки, и Стид почувствовал, как запылали кончики ушей. — Я знаю, что здесь… это может быть несколько сложно, — неожиданно сказал Эдвард, продолжая смотреть строго вперед. — А где это просто? — немного горько усмехнулся Стид. — На самом деле есть места, где… возможно, и не совсем просто, но где большинству людей плевать. — Здесь… тоже может быть так, — Стид сглотнул. — Если у тебя есть титул. И деньги. А еще ты не забываешь запирать двери и способен держать язык за зубами, — он помолчал, а потом осторожно добавил: — Так я слышал от старого знакомого… из Оксфорда. — Но тогда ты не решился проверить, — скорее сказал, чем спросил Эдвард. — Да, — признал Стид. — А сейчас?.. Вместо ответа Стид протянул руку и сам коснулся его ладони. Пальцы Эдварда обхватили его кисть и слегка сжали. И когда Стид все же рискнул посмотреть в его сторону, он увидел, что Эдвард едва заметно улыбается. Они расцепили руки только уже на подходе к парку. После небольшого ланча сияющий энтузиазмом Эдвард предложил наконец устроить обещанную экскурсию. И они неторопливо пошли по коридорам огромного имения, пока Эдвард пересказывал то, что запомнил из наверняка куда более подробного экскурса в историю, который не так давно проводили ему самому. — Какой-то родственник, — серьезно указывал он на очередной портрет, по-хозяйски позвякивая связкой ключей. — В уморительном жабо. — Это твой пра-пра-прадед, — подсказывал Стид, читавший подписи около портретов. — Именно так, — соглашался Эдвард. — В уморительном жабо. Поместье явно поддерживалось в достойном состоянии, но старый граф в последние годы жизни, как и слуги в отсутствие нового хозяина, определенно не стремились делать что-то сверх этого. Так что дом производил несколько тягостное впечатление. — А здесь, — указал Эдвард, — проход в северное крыло. Его не использовали со времени смерти… графини. Стид уловил заминку, но развивать тему не стал и пошел вслед за Эдвардом по полутемному коридору. Тот на пробу отпер несколько дверей, ведущих в темные спальни, заполненные громоздкой мебелью. Стид не до конца понимал, что они здесь делают, пока за очередной дверью не обнаружилась небольшая гостиная, показавшаяся ему довольно приятной, несмотря на чехлы, закрывавшие мебель. Эдвард жестом пригласил его внутрь, и Стид зашел, проходя ближе к окну, а потом услышал звук поворачивающегося в замке ключа. — Не забывать запирать двери, так? — с немного наигранной легкостью сказал Эдвард. — Вы быстро осваиваетесь, милорд, — улыбнулся Стид и потянул чехол со стоящего посреди комнаты дивана. Эффект немного подпортило поднявшееся в воздух облако пыли, из-за которого он наверняка весьма нелепо сморщился, борясь с желанием чихнуть. Сильные руки обхватили его сзади, прижимая ближе. Стид довольно выдохнул и развернулся, сразу ловя губы Эдварда своими. После продолжительного поцелуя, от которого Стид почувствовал довольно постыдное головокружение и слабость в коленях, Эдвард немного подтолкнул его назад, к дивану. — Извини за не самые достойные условия, это было первым, что пришло мне в голову, — шепнул Эд. — И скажи, если я слишком тороплюсь. Стид мотнул головой и опустился на диван, кладя руки ему на бедра. Стоило признать: за час, что они провели в доме, он не меньше трех раз подумал о том, когда же они смогут уединиться снова. Им обоим давно уже было не семнадцать, но… прямо сейчас как будто немного было. Он коротко глянул на стоящего над ним Эдварда и, приподняв его жилет, потянулся к пуговицам брюк. Рука Эда коснулась его волос, бережно проходясь по затылку. Стид справился с пуговицами, потом отстегнул подтяжки, позволяя брюкам упасть. Рука Эдварда дрогнула в волосах, а потом возобновила свое движение. Ободренный успехом Стид потянул вниз кальсоны, завороженно глядя на уже полувозбужденный член. Он невольно облизнул губы. — Не спеши, Стид, — рука на затылке сжала прядь волос. Конечно же, Эдвард смотрел. Стид снова почувствовал, как кончики ушей начинают гореть. — Давай начнем с чего-то более привычного для тебя. Вот, я… прихватил с собой, — он достал из внутреннего кармана плоскую аптекарскую коробочку. — Очень неплохой крем. Стид сначала не понял — он вообще, кажется, не слишком хорошо сейчас соображал… и сам обычно пользовался масляным лосьоном. Но потом наконец спохватился, забрал коробочку и, откинув крышку, зачерпнул густую массу, растирая ее между пальцами. Эдвард терпеливо ждал, иногда пропуская пряди его волос между пальцами. Его словно бы и не смущало, что он стоит в спущенных штанах перед откровенно зависающим Боннетом. — Ох, Эд, — выдохнул Стид и наконец коснулся его. Пальцы чуть ли не сами собой обхватил член, и он на пробу двинул рукой. А потом, все же не удержавшись, торопливо мазнул языком по головке. Рука в волосах конвульсивно сжалась, а член под пальцами ощутимо затвердел. — Стид, — выдохнул Эдвард. — Прости, — повинился Боннет. — Мне… очень хотелось попробовать. Вкус был не похож ни на что знакомое, и ему очень хотелось обхватить головку губами и хорошенько распробовать, но, скорее всего, Эдвард был прав — им не следовало торопиться. Он сжал ладонь чуть крепче и начал неторопливо двигать рукой. Непривычный угол и забытое за многие годы ощущение чужой плоти под пальцами медленно накручивали собственное возбуждение. А головка, выглядывающая из его кулака в каких-то сантиметрах от лица, заставляла рот наполняться слюной. Он в очередной раз тяжело сглотнул, и рука в волосах потянула, заставляя немного запрокинуть голову. — Мы обязательно попробуем, — немного сбивчиво пообещал Эдвард. — Но в другом месте и в другой позе, хорошо? Стид кивнул и немного провернул руку вокруг головки, не отводя взгляда от Эда. Тот часто задышал и оперся второй рукой о его плечо. Стид без колебаний повторил. Рука на плече сжалась. — Подожди, — сдавленно попросил Эдвард. — Что-то не так? — немедленно забеспокоился Стид, выныривая из своего почти медитативного состояния и торопливо убирая руку. — Наоборот. Эдвард сделал полшага назад — насколько позволяли спущенные к коленям кальсоны — и принялся стягивать туфли. — Ты не хотел бы тоже избавиться от лишней одежды? — почти светски поинтересовался он и выступил из брюк, одновременно стягивая фрак. Стид закивал, не отводя взгляда от тяжело покачивающегося и влажно поблескивающего члена, и взялся за собственные пуговицы, которые упорно не поддавались, выворачиваясь из-под скользких пальцев. Эд уже успел сбросить с плеч жилет, оставшись в одной рубашке, и взялся помогать. Вдвоем они достаточно быстро разоблачили Боннета до того же состояния, после чего Эдвард — так легко и непринужденно, словно это было что-то совершенно естественное — оседлал его колени, прижимаясь вплотную. Стид рвано выдохнул, когда почувствовал, как соприкоснулись их возбужденные члены. — Ты справишься, или помочь? — галантно уточнил Эд, скользнул ладонью по его шее и начал поглаживать кожу у основания волос. На этот раз Стид гораздо быстрее сообразил, что от него требуется, скорее всего потому, что уже изнывал от желания прикоснуться к себе. Он накрыл рукой обе головки и начал неспеша их поглаживать. Эдвард оперся локтем о спинку дивана и уткнулся лбом в сгиб. — Отлично справляешься, — прошептал он почти на ухо. Стид, неожиданно даже для себя, содрогнулся от этих слов и немного ускорил движения. — Ммм, — довольно промычал Эдвард и чуть двинул бедрами, отчего члены приятно потерлись друг о друга. — Вот как? Это интересно. Стид постарался сосредоточиться и вернуть движениям прежний ритм, но Эдвард горячо выдохнул ему в ухо: «Очень хорошо, Стид», и бедра Стида конвульсивно дернулись, снова сбивая его. Язык Эда коснулся его мочки. — О, ты же понимаешь, что я непременно использую это для нашего общего удовольствия, правда? Стид откинул голову на спинку дивана и ускорил круговые движения ладонью, изнемогая под жаром и тяжестью тела над собой, вздрагивая от каждого движения бедер Эдварда. Возбуждение нарастало, заставляя терять связь с реальностью. Стид почувствовал, как напрягается Эдвард, все сильнее сжимая коленями его бедра, как собственные ноги начинают подрагивать, как поджимаются пальцы на ногах, упирающихся в ковер. — Превосходно, не останавливайся, вот так, — обжег его шею дыханием Эд, и Стид забился под ним, беспорядочно двигая рукой, уже не разбирая, что делает. Ладонь Эдварда накрыла его кулак, удерживая и направляя, Стид выгнулся, вжимаясь в него невозможно плотно, и кончил с отчаянным громким стоном. Эд отстранился, жадно всматриваясь в его лицо и словно стараясь поймать взгляд, сжал пальцы Стида вокруг своего члена и быстро задвигал, подаваясь навстречу бедрами. Боннет опустил глаза и снова тихо застонал, глядя на то, как Эдвард дрочит себе его рукой. Он высвободил большой палец и все-таки умудрился скользнуть им по головке. Эд как-то немного удивленно охнул, неловко дернул рукой и тоже кончил, пачкая их рубашки еще сильнее. Некоторое время они оба пытались отдышаться. Эд тяжело привалился к Стиду, снова утыкаясь лбом в спинку дивана. — Как думаешь, — спросил он еще через минуту. — Если завтра с утра ты почувствуешь недомогание и решишь провести весь день в постели, я, как вежливый хозяин, должен буду составлять тебе компанию? — Не думаю, что это обязательно, но, если милорд действительно захочет показать себя превосходным хозяином… — счастливо выдохнул Стид. — О, милорд непременно захочет, — пообещал Эд и невесомо коснулся его влажной шеи губами, словно закрепляя свое слово. Они снова провели приятнейший вечер за ужином и разговорами. Эд развлекал гостя совершенно нелепыми рассказами о своих морских путешествиях, а Стид пытался поймать его на приукрашивании действительности. Они засиделись допоздна, а на следующий день Боннету нездоровилось. Эдвард, как вежливый хозяин, не только лично проследил за доставкой завтрака, но и составлял ему компанию до самого обеда. В частности провел невозможно детальный и мучительно неторопливый мастер-класс по оральным ласкам и наконец позволил попрактиковаться и Стиду. После этого Боннету стало настолько лучше, что он смог выйти к обеду, а потом они отправились на долгую прогулку по лесу, вернувшись уже совсем поздно. С самого утра была запланирована охота, но, поскольку Эдвард отказался от сопровождения егеря, а оба были неважными стрелками, вернулись они с нее только к обеду и с пустыми руками. А после Эд пожелал обсудить со Стидом обновление интерьеров северного крыла, которое занимало его уже некоторое время, и они чуть не опоздали к ужину. Однако тем же вечером в курительной комнате, вдыхая терпкий запах табака от трубки, которую курил Эдвард, и попивая коньяк, Боннет вынужден был сообщить своему радушному хозяину, что пора возвращаться в город. — О, — протянул Эдвард. — Да, полагаю, что нам пора возвращаться. Тебя ждут дети, и нужно показать бумаги юристу. — Послезавтра бал, на котором следует появиться Альме, а я должен ее сопровождать, — извиняющимся тоном объяснил Стид. Честно говоря, он с некоторым трудом вспомнил о своих обязанностях. Впрочем, весьма своевременно. И вовсе не благодаря письму от Луиса, в котором тот жаловался, что сестра вообще перестала выходить из библиотеки. — Да, разумеется, — Эдвард выдохнул колечко дыма и посмотрел на Стида сквозь него. — Мы же… сможем продолжать видеться и в столице, правда? — Конечно! — Стид пока еще не совсем понимал, как они смогут не просто видеться, а… видеться, и фантомное чувство еще несостоявшейся утраты уже начало подтачивать изнутри. Но они непременно найдут какой-нибудь способ. В городе же должно быть даже проще? — Я распоряжусь подготовить экипаж, — кивнул Эдвард, а потом неожиданно подмигнул. Стид расплылся в совершенно глупой улыбке и поспешил сделать очередной глоток. Трясясь на следующий день в экипаже, Стид размышлял, стоит ли им обсудить, когда они смогут увидеться наедине снова, и нужно ли постараться о чем-то договориться уже сейчас, но Эдвард выглядел совершенно беззаботно и с удовольствием пересказывал ему прочитанную однажды пьесу, которую, по его уверениям, никогда в жизни не поставили бы ни на одной сцене, и Боннет решил не портить приятную дорогу своими опасениями. Когда экипаж приблизился к городу, Эдвард внезапно прервал рассказ, выглянул в окно, а потом решительно задернул занавески и опустился перед Стидом на колени. Экипаж покачивало, голова Эда ритмично двигалась в районе паха, и обычный затор на въезде в столицу Стид провел с до боли закушенной рукой во рту. — Ты… не хотел бы зайти? — уточнил Боннет, выходя из экипажа, когда они остановились у его городского дома. — Тебя ждут дети, — немного грустно улыбнулся Эдвард. — Мы скоро увидимся, Стид. Обещаю. Боннет кивнул и заставил себя отвернуться. В груди неприятно заныло, но Эдвард до сих пор всегда выполнял свои обещания. ***

… На том же балу мы смогли наконец увидеть графа Т., который в последнее время почти не появлялся в обществе. И данный автор должен заметить, что разговоры о возможной помолвке графа с юной мисс Б. теперь кажутся не имеющими оснований. Мисс Б. танцевала с несколькими молодыми джентльменами, а граф провел большую часть времени, ведя беседу с ее отцом, виконтом Б. Ваш покорный слуга вынужден заключить, что граф и вовсе не намерен искать себе супругу в этом сезоне и, вероятно, планирует какие-то дела с виконтом, поскольку в последнее время их часто видят вместе. Нам остается только догадываться о…

На следующий день после бала Эдвард посетил их с самого утра. Стид с большим трудом заставил себя достойно допить утренний кофе и только потом вместе со странно поглядывающими на него детьми отправился в гостиную. Альма и Эд обменялись впечатлениями о бале, а потом Луис неожиданно завалил Эдварда вопросами о парке в его имении, о котором уже слышал от отца. Эд казался ошеломленным поворотом беседы, но старался отвечать по возможности подробно, хотя очень быстро стало понятно, что ботаника, как и садово-парковое искусство — не его сильная сторона. Стид больше отмалчивался, мучительно пытаясь придумать предлог, чтобы увести Эдварда от излишне увлекшихся светским общением детей. Те, возможно, просто заскучали в отсутствие отца и теперь не намерены были упускать возможность поговорить. Но тут ему на помощь пришел сам Эд. — Стид, — позвал он, пользуясь небольшой паузой в разговоре, пока Луис, видимо, обдумывал, как же вытащить хоть что-то интересное из бестолкового графа. — Ты собирался показать мне, как должен быть правильно оформлен земельный реестр. — Ох, — обрадовался Стид и с энтузиазмом вскочил с дивана. — Конечно! Как я мог забыть. Он у меня в кабинете. Думаю… — Да, — согласился Эдвард, тоже вставая. — Если уж мне предстоит заниматься всеми этими бумагами, пока я не найду нового управляющего, мне будет очень полезно ознакомиться. Они направились прочь из гостиной. Луис выглядел оскорбленным в самых лучших чувствах, и Стид мысленно пообещал себе, что непременно отправится с сыном на давно обещанную прогулку по столичным паркам в самом ближайшем будущем. Как только Стид провернул в замке ключ, чего обычно никогда не делал, он оказался вжат в тяжелую дверь, и на мучительно прекрасную минуту Эдвард завладел его губами. Боннету казалось, что прошла вечность с тех пор, как ему в последний раз было настолько хорошо. Весь бестолковый мир перестал существовать, и остались только руки, поглаживающие затылок, мягкие губы и горячий язык, настойчиво вылизывающий его рот. — Проклятье, Стид, — Эд, тяжело дыша, оторвался от него. — Я не видел тебя больше суток, а потом ты явился на бал в этом проклятом бирюзовом жилете. — Что? — ошалело переспросил Стид. — Что не так с моим жилетом? Он безжалостно отвел в сторону, сминая, жесткий воротничок и приник к шее Эдварда губами. От этого тот совершенно терял себя, и Стиду это нравилось. Вот и сейчас Эд тихо застонал и протолкнул бедро между ног Боннета. Это отвлекало. — Что не так… — он слегка прикусил кожу, и Эдвард содрогнулся. — С тех пор, как я увидел тебя в нем… еще тогда, на первом балу, — Эд бесстыдно подставлял шею, притягивал Стида за волосы еще ближе и пытался забраться рукой ему под фрак, — все, чего мне хотелось, это взять тебя, нагнув прямо у перил балкона… Теперь застонал Стид. Он настолько ярко представил себе эту невозможную сцену: прохладный камень перил, к которому он прижимается пылающей щекой, руки Эдварда, спускающие с него брюки и белье, скользящие по коже, а потом… Стид судорожно потерся пахом о ногу Эда и снова прикусил его шею. — Я дважды кончил, — торопливо зашептал Эдвард, тоже потираясь уже затвердевшим членом о его бедро. — Вчера, после бала. И сегодня утром. Думая о том, как… Стид неимоверным усилием заставил себя оторваться от влажной, искусанной шеи и наконец снова посмотрел на Эда. Глаза у того казались почти черными. — Я… хотел бы этого, — признал Стид, пытаясь хоть немного успокоить сбитое дыхание. Эдвард снова тихо застонал и качнулся вперед, к губам Стида. — Тогда мы непременно это сделаем, — выдохнул он, а потом вдруг остановился и немного отстранился. — Но… наверное, не у балконных перил. Честно говоря, это, скорее всего, было бы весьма неудобно. — О, — округлил глаза Стид и притворно-серьезно покачал головой. — Ну, тогда я даже не знаю. Если не будет перил… — Хочешь взять меня прямо сейчас? — торопливо перебил его Эдвард, жадно глядя темными, блестящими глазами. Стид на несколько секунд потерял дар речи и просто смотрел на него, пытаясь переварить услышанное. Потом наконец сглотнул и неуверенно переспросил: — Прямо сейчас?.. Но… Для этого нужна некоторая подготовка, насколько я… — Да, но, — Эд отвел взгляд, словно смутившись, — я в некотором роде… подготовился. Сегодня утром. Перед тем как… нанести визит. Стид смотрел на него во все глаза. Стоило признать, что он тоже позволил себе определенные фантазии вчера перед сном, но такого варианта не смог бы представить даже в самым смелых мечтах. А Эдвард предлагал это так легко. Словно и не переворачивал мир Стида с ног на голову. Словно не заставлял чувствовать себя на пятнадцать лет моложе. — Да или нет, Стид? — мягко спросил Эдвард. — Если ты не хочешь, мы можем сделать то, что делали до этого. Стид торопливо замотал головой, а потом, спохватившись, закивал. — Да, — уточнил он. — Только… я не уверен, что знаю, что нужно делать, если бы ты мог дать мне некоторые инструкции… — О, — расплылся в плотоядной улыбке Эд. — Какое прекрасное предложение, Стид. — О чем ты… — начал было Стид, но Эдвард прервал его: — Расстегните штаны, виконт, и будьте так любезны вытащить член. У Стида перехватило дыхание. Что-то в тоне, которым Эд это сказал, пробрало его насквозь. Пальцы будто по собственной воле потянулись к пуговицам. Эд тем временем отступил назад, оперся о край стола и, по-видимому, приготовился следить за исполнением своей просьбы. Стид расстегнул брюки, приспустил белье и наконец высвободил уже какое-то время жаждущий внимания член. Почему-то он совсем не чувствовал себя глупо в таком виде — взгляд Эдварда, направленный на него, был восхищенным, и это придавало уверенности. Эд неспешно вытащил из кармана фрака уже знакомую аптекарскую коробочку и протянул ее вперед. Стид послушно приблизился и принял ее. — Не изволит ли виконт смазать свой член? — почти промурлыкал Эдвард. — Щедро. От кончика и до самого основания. У Стида дрогнули руки, но он послушно открыл коробочку. Эта была новая. Большую часть предыдущей они успели использовать. Эдвард ободряюще кивнул ему, и Стид зачерпнул побольше крема и наконец коснулся себя. Он с некоторым трудом сдержал стон, стиснул зубы и начал наносить крем. Бедра толкнулись навстречу руке словно сами собой. — Не увлекайтесь, виконт, — мягко напомнил о себе Эд и, когда Стид поспешно отдернул руку, отстранился от стола. Он медленно отстегнул обе подтяжки, а потом расстегнул несколько пуговиц и потянул вниз брюки вместе с бельем, опуская пояс к середине бедер. Освобожденный член тяжело закачался. Эд развернулся и наклонился к столу, опираясь на локти. Стид тяжело сглотнул. — А теперь, виконт, — Эдвард оглянулся через плечо, снова обжигая Стида взглядом, — встаньте позади меня и вставьте в меня свой член, который вы так превосходно смазали. Стид был уверен, что не сможет сдвинуться с места, но внезапно обнаружил себя почти вплотную к Эдварду. Одной рукой он держал его за бедро, а второй сжимал свой член. — Очень хорошо, — похвалил Эд. — Ты прекрасно справля… От тесноты и жара, окруживших головку, у Стида потемнело в глазах. Он толкнулся чуть глубже и тихо застонал. Эдвард не издавал ни звука, только тяжело дышал под ним. Стид продвинулся еще немного дальше. И еще. — Я все делаю правильно, милорд? — он надеялся прозвучать по-светски, но вышло мучительно хрипло. — Да, — выдохнул Эдвард. — Все верно, продолжайте. И Стид послушно продолжил продвигаться небольшими толчками, завороженно глядя, как его член погружается все глубже и глубже и наконец входит целиком. Эдвард уронил голову на сложенные на столе руки и, кажется, мелко вздрагивал. Секунды тянулись, но Стид не позволял себе шелохнуться. — А теперь, виконт, — еле слышно проговорил Эд, — будьте добры начать двигаться. Я был бы весьма признателен, если бы вы наращивали темп до того, как я начну издавать абсолютно невразумительные звуки, и после — придерживались именно его. Стид немного отстранился, а потом толкнулся вперед. Эдвард шумно втянул в себя воздух. Он повторил, а затем сделал это снова и снова. Это было не сравнимо ни с чем, что Стид испытывал раньше. Он крепко держал бедра Эдварда, периодически поглаживая кожу большими пальцами, и пытался придерживаться хоть какого-то темпа. Чтобы не позволить себе сорваться, он внимательно рассмотрел, как выглядывает из-под фрака Эдварда сиреневый жилет, как сбился под ним край рубашки. Он очень долго и внимательно смотрел, как раскачивается его собственная цепочка часов. Как она раскачивается все быстрее и быстрее. И когда Стид снова позволил себе посмотреть туда, где соединялись их тела, низ живота скрутило от острой вспышки возбуждения, он сильнее впился пальцами в бедра, толкнулся особенно глубоко… и Эд издал совершенно волшебный полустон-полувсхлип, закончившийся на изумительной высокой ноте. Стид постарался повторить движение, и, видимо, ему удалось. То, что Эдвард назвал «невразумительными звуками», оказалось самым возбуждающим, что Боннет слышал в своей жизни. Он закусил губу и сконцентрировался на том, чтобы их поток не останавливался. Со стола что-то упало, но он не мог заставить себя об этом беспокоиться. Эдвард стонал под ним, и это все, что сейчас было важно. — Стид, — протянул Эдвард. Боннет наконец заставил себя поднять голову и сразу натолкнулся на совершенно безумный взгляд темных глаз. Эдвард лежал на столе уже грудью, крепко ухватившись руками с побелевшими костяшками за края и вывернув под странным углом голову с приоткрытым ртом. Поймав взгляд Стида, он облизнул пересохшие губы и словно бы попытался что-то сказать. Стид мотнул головой, и тогда Эд повторил громче, прерываясь между словами, когда от очередного толчка он немного проезжался щекой по гладкой столешнице: — Вы… превос… ходно… справляетесь… виконт, — он прикрыл глаза. Стид задохнулся и сбился с ритма, выйдя слишком сильно и втолкнувшись обратно слишком поспешно, и Эдвард сжался вокруг него, заставляя замереть. Внутри все скручивалось, его словно бы выворачивало наружу, кажется, он застонал, а потом дернулся, выскальзывая совсем. От того, как сжалось вокруг него кольцо мышц, когда он покидал тугой жар тела, Стид сорвался и, уже совсем не контролируя себя, выплеснулся на голую кожу ягодиц, забрызгивая край жилета и, кажется, даже фрака. Его шатнуло назад, потом снова вперед, и он наклонился, тяжело опираясь о край стола рядом с рукой Эдварда. — Эд? — выдавил Стид, когда решил, что может совладать с голосом. — Ммм, — отозвался Эдвард, не торопясь двигаться. — Ты в порядке? — уточнил Стид. Эд промычал в ответ что-то утвердительное, а потом попытался приподняться на локтях. Стид торопливо отступил, давая ему место. Эдвард еще ненадолго замер, нагнувшись над столом, а потом медленно выпрямился, разворачиваясь. Его все еще возбужденный, истекающий смазкой член оставил влажное пятно на светлой ткани жилета. Брюки сползли к коленям. Стид невольно потянулся, но Эд мягко перехватил его руку. — Я весьма ценю, что из меня не будет… вытекать слишком много лишних жидкостей, — кривовато улыбнулся он. — Но мне все еще придется появиться перед твоими детьми, так что не мог бы ты… — он неопределенно указал на свою одежду и потянул из кармана платок. — О, конечно, — Стид торопливо вытащил собственный платок и подхватил со столика рядом графин с водой, смачивая его. Эдвард снова повернулся, и Стид, насколько мог тщательно, отчистил оставленные собой же следы. Эд снова привалился к столу, словно собственное возбуждение не доставляло ему никаких неудобств. Боннет отбросил испачканный платок на стол и потянулся, чтобы поправить свою одежду. — Оставь, — коротко остановил его Эдвард. Он с удовольствием оглядел Стида с ног до головы, взял свой член в руку и медленно провел по нему. — Не хочет ли виконт закончить начатое? — Показать тебе земельный реестр? — невинно уточнил Стид, подходя так близко, что костяшки сомкнутой на члене ладони Эдварда коснулись его жилета. Тот поднял свободную руку, вплетая пальцы Стиду в волосы, а потом потянул. — Стид, — серьезно сказал он. — Ты понимаешь, что я могу ответить тем же в следующий раз? — Как ты это сделаешь, если не будешь знать, как правильно ведется реестр? — сверкнул улыбкой Стид и, поддаваясь тянувшей за волосы руке, медленно опустился на колени. — Виконт стал таким разговорчивым, — заметил Эдвард, продолжая поглаживать свой член перед лицом Стида. — Я уверен, что милорд найдет, как заставить меня замолчать, — улыбнулся Стид и качнулся чуть вперед, ловя губами головку. Эдвард над ним блаженно выдохнул и убрал руку, второй продолжая поглаживать Стида по затылку. Боннет проворачивал это уже в третий раз, но ни разу до сих пор Эд не пытался ни направлять его голову, ни толкаться бедрами вперед, и это, как неожиданно понял сейчас Стид, немного разочаровывало. Он накрыл рукой ладонь Эда у себя на затылке и постарался надавить на нее. Кажется, Эдвард вздохнул, а потом сжал прядь его волос. — Я понял, Стид, но я не собираюсь этого делать, пока не буду уверен, что не наврежу тебе, — раздалось сверху, и пальцы снова нежно заскользили по волосами. — И прямо сейчас мне бы больше хотелось, чтобы ты просто… помог мне закончить, а не экспериментировал с новыми практиками. Стиду хотелось всего и сразу. Вчерашний день, например, он провел, думая о том, сколько же всего он упустил в жизни. Но каждый раз все равно приходил к мысли, что пробовать новое именно с Эдвардом — это наилучший вариант. А сейчас он снова вел себя совершенно эгоистично. Он может подождать еще. Стид бросил размышлять над всем тем, что ему хотелось бы сделать, и сосредоточился на текущей задаче, принимаясь как следует работать губами и языком. Он с удовольствием повторил пару приемов, которые успел запомнить с предыдущих разов и которые явно нравились Эдварду. Пальцы в волосах напряглись, и Эд удовлетворенно выдохнул. Стид обхватил основание его члена рукой и начал помогать себе, пытаясь синхронизировать движения. Судя по коротким тихим стонам, это тоже работало отлично. А потом он втянул щеки и постарался сделать то, что делал с ним Эдвард и от чего он сам терял голову. — Стид, если ты не хочешь, чтобы я кончил тебе прямо в рот, — сбивчиво забормотал Эдвард, — то лучше… Но Стид хотел именно этого. Он чуть быстрее заработал рукой, снова посасывая головку, и Эд дернулся под ним, сжимая в кулаке волосы, а в нёбо ударила тугая струя. Стид постарался проглотить сколько смог, но из уголков рта все равно потекло, когда он торопливо отстранился, выпуская член изо рта и стараясь не закашляться. Ручка двери дважды повернулась, а потом раздался громкий стук. — Папа? У Стида внутри все оборвалось. Он поднял глаза и встретил такой же ошалелый взгляд Эдварда. Тот замахал рукой, призывая ответить. — Да, Луис? — Стид поморщился от того, как неестественно и хрипло прозвучал голос, и, ухватившись за стол, поднялся на ноги. — Почему ты запер дверь? Там прибыл некий… джентльмен. Кажется, он здесь, чтобы увидеться с Альмой, а она закрылась в библиотеке и отказывается выходить! — нажаловался сын и снова подергал ручку. — Я сейчас приду, Луис, пожалуйста, составь пока компанию джентльмену и попроси, чтобы принесли чай, — торопливо сказал Стид. Каждый поворот ручки неприятно отзывался где-то внутри. — Ладно, — неохотно согласился Луис, и Стид с облегчением услышал удаляющиеся шаги. Он снова посмотрел на Эдварда с отчаянием в глазах. Тот протягивал ему свой платок. — В следующий раз, виконт, — проговорил он достаточно спокойно, — предлагаю изучать бумаги в моем кабинете. Стид кивнул, торопливо вытирая рот и подбородок. Эдвард неожиданно улыбнулся, подался вперед и поцеловал его — жадно проникая в рот языком. Словно стараясь исправить смазанное под конец впечатление от их встречи наедине. И, кажется, это работало. ***

…очевидно, мисс Б. начала принимать ухаживания других кавалеров после того, как граф Т. проявил свою незаинтересованность брачными узами. Тем не менее, графа все еще видят с семьей виконта Б. Так они разделили воскресный пикник в парке, а также посетили несколько городских садов. До данного автора также дошли сведения о том, что граф Т. начал подыскивать себе нового управляющего, что говорит о том, что джентльменов действительно связывают преимущественно деловые отношения. Что касается бала, даваемого маркизом П. в грядущий четверг…

Стид удобно устроился на небольшом диване в кабинете городского дома Эдварда, откинувшись спиной ему на грудь и устроив голову на плече. Одной рукой Эд придерживал его за пояс, а второй неторопливо ласкал член. Иногда он начинал нашептывать Стиду на ухо то похвалы, от которых Боннет вздрагивал и довольно потирался о все еще спрятанный под одеждой возбужденный член Эдварда, который упирался ему практически между ягодиц, то весьма непристойные фантазии, от которых все внутри замирало, а потом по телу прокатывалась очередная волна жара. — Я бы посмотрел на тебя, раскинувшегося обнаженным на кровати, — мурлыкал Эдвард. — Я бы мог касаться губами везде, где захочу, и я бы касался… пока ты послушно лежал и ждал, когда я наконец коснусь тебя здесь, — он сжал кулак чуть плотнее и задержал сомкнутые пальцы под головкой. Стид снова содрогнулся и повернул голову, утыкаясь лбом в шею Эдварда. — Звучит прекрасно, — мечтательно протянул он. — Я бы не отказался остаться с тобой наедине там, где есть кровать… — Хочешь, чтобы я пробрался посреди ночи в твою спальню? — рассмеялся Эд. — А потом мы перебудим половину дома, — вздохнул Стид. Его уже некоторое время мучил вопрос, как же им выбраться из замкнутого круга кабинетов, библиотек и поцелуев украдкой во временно пустых гостиных. — Ты можешь еще раз навестить меня в имении, — негромко предложил Эд, продолжая неторопливо двигать ладонью. Стид немного поерзал, завел руку за голову и начал лениво поглаживать Эдварда по волосам. — И снова изучать по полдня окрестные леса и северное крыло? Нет, — поспешно уточнил он, — я вовсе не против, ты не подумай. Я с удовольствием готов продолжать то, что у нас есть сейчас, просто… мне бы хотелось попробовать столько всего, например… — Да, — согласился Эдвард и потерся носом о его висок. — Может быть, я и правда смог бы подготовиться заранее сам и… — Нет, — торопливо прервал его Эд, а потом продолжил мягче: — То есть, конечно, ты можешь, но я бы очень хотел… сделать это сам. Стид вздохнул и попытался отбросить невеселые мысли и сосредоточиться на том, как хорошо ему от скользких движений, коротких поцелуев в шею и возбуждающего шепота на ухо. Он еще некоторое время нежился в безраздельном внимании Эдварда — кто бы знал, что тот окажется настолько внимательным… любовником — Стид все еще немного смущался, хоть и называл так Эдварда исключительно мысленно. Уж точно не этого он ожидал, когда тот выдернул его из-за разбора бумаг на, казалось бы, нелепую утреннюю недоохоту-недопрогулку… — Эд, — позвал он, пораженный неожиданной мыслью. — Твой отец ведь любил охотиться? — Почему мы вдруг говорим о моем отце? — растерялся Эдвард, его рука, к большому неудовольствию Стида, замерла. — Не о нем. В твоем имении много оружия, — поспешил пояснить Боннет и, не удержавшись, добавил: — И трофеев, что немало меня смущает. Но, — он все же заставил себя не отвлекаться и продолжить мысль, — если старый граф был заядлым охотником, у него должен был быть охотничий домик! Стид запрокинул голову, чтобы посмотреть на Эдварда. Тот выглядел задумчиво. — Возможно, — наконец проговорил он. — Я не уверен, но, кажется, что-то такое слышал. Егерь должен знать больше. — Охотничий домик — это идеальное место, чтобы остаться вдвоем, посреди леса, без лишних глаз и ушей! — взволнованно пояснил Стид. — На одну ночь, на две! И ни у кого не возникнет вопросов! — Очень хорошо, Стид, — неожиданно низко и ласково проговорил Эд и возобновил движения рукой, отчего Боннета пробрало, кажется, от макушки до пяток. — Мне нравится твоя идея. Когда ты хочешь снова навестить мое имение? — он немного ускорил темп и коснулся губами уха Стида. — Я отдам распоряжение подготовить домик. Думаю, мы остановимся там на две ночи. Первую используем для того, чтобы по-настоящему хорошо тебя подготовить… Стид издал весьма непристойный звук и выгнулся в руках Эда. Тот накрыл ладонью головку члена, а потом снова сжал пальцы. Пока Стида скручивало от столь долго оттягиваемой разрядки, Эд закончил: — А на вторую ночь сделаю с тобой абсолютно все, что захочу. Стид обмяк в его объятиях, чувствуя, что впервые за долгие дни он полон самых радужных ожиданий. Дети были в восторге от имения Эдварда, а большая часть слуг, судя по всему, весьма тепло отнеслась к тому, что в поместье наконец появились гости. Экономка сама вызвалась провести для них экскурсию, неодобрительно поглядывая на Эдварда, который, видимо, в ее понимании, не смог бы познакомить юных гостей с домом на должном уровне. — Ты точно не против, что мы взяли их с собой? — в который раз уточнил Стид, когда после ужина они направились в курительную комнату, оставив детей на попечение экономки. — Я точно не против, — в который раз повторил Эд. — В любом случае Альму надо было спасать. И я, кстати, тоже не понимаю, как именно ты собирался отвадить этого напористого юношу от дома. Как ты там выразился? «Дать ему понять, что дальнейшие визиты будут неблагоразумны»? Стид немного надулся. Кто же виноват, что молодой джентльмен настолько увлекся Альмой, что стал совершенно невосприимчив даже к крайней мере, к которой в итоге пришлось прибегнуть Боннету — пассивной агрессии. Они устроились в привычных креслах с бокалами, и Эдвард вытащил трубку. Стиду почему-то нравилось смотреть, как он ее раскуривает, как сжимает на мундштуке губы, как мелькает кончик языка, когда он выпускает колечко дыма. И после нее у поцелуев был такой приятный горьковатый привкус. — Надеюсь, мы найдем, чем их занять. — Они сами прекрасно себя займут, — отмахнулся Эд. — А слуги, судя по всему, будут только рады помочь. Может быть, Альма даже прокатится верхом, прежде чем запереться в библиотеке. А Луис точно очарует моего садовника. Главное, чтобы они увлеклись достаточно, чтобы не решить напроситься с нами на… охоту. — И когда же, — немного замялся Стид, — мы собираемся на охоту? — Домик уже подготовили, нужно будет только доставить туда провизию, — Эд покосился на него и глубоко затянулся, а потом выпустил длинную струю дыма. — Любой день, Стид. Только скажи. Боннет поерзал в кресле и сделал глоток коньяка. Ему хотелось сказать «сегодня». Перед этой поездкой они с Эдвардом не виделись два дня. А последняя встреча до этого была на очередном приеме, где им удалось улучить буквально несколько минут наедине на балконе. Стид поглаживал внутреннюю сторону запястья Эда, пока тот, глядя в сторону двери на балкон, неестественно легко рассказывал о том, как аптекарь интересовался, не стоит ли ему подобрать более сильнодействующий крем, раз пополнять запасы приходится так часто. Стид пообещал, что прихватит с собой масляный лосьон, а потом на веранду вышли несколько дам, и им пришлось разойтись на более приличное расстояние и вернуться к обсуждению того, как лучше ознакомить нового управляющего с делами. — Послезавтра? — обреченно предложил Стид. — К тому времени дети точно освоятся, и их можно будет смело оставить здесь одних на несколько дней. — Послезавтра, — согласно кивнул Эд и снова затянулся. — Эй, Стид, — позвал он, выдыхая дым. — Да? — Если мне завтра с утра будет нездоровиться, заглянешь составить компанию? Боннет расплылся в совершенно глупой улыбке и поспешно кивнул. — Буду примерным гостем. Охотничий домик оказался гораздо более комфортным, чем Стид ожидал, хоть и небольшим — вероятно, старый граф предпочитал посещать его с одним слугой и не задерживался надолго. За прошедшую неделю его успели немного прибрать. Камин в гостиной был вычищен, на обивке мягких стульев не было и следа пыли, в большом шкафу стояла новая посуда… и всевозможные инструменты для разделки дичи. Стид поспешил закрыть шкаф. К гостиной примыкала совсем уж скромная спальня с достаточно большой старомодной кроватью под навесом и несколькими сундуками. Кто бы ни пытался подготовить это место для визита хозяина и его гостя, они сделали что могли: у стены была втиснута кушетка, которая, впрочем, только с очень большой натяжкой могла сойти за вторую кровать. — Если бы я не собирался не выпускать тебя из постели большую часть времени, я был бы весьма разочарован, — заметил Эд, оглядывая обстановку у него из-за плеча. — Когда мы вернемся, я буду выглядеть весьма раздраженно, — пообещал ему Стид, стараясь не отводить взгляд от кушетки и не смотреть на, вероятно, шелковое покрывало кровати. От этого вида все внутри скручивалось в предвкушении. — И все решат, что на этом недоразумении спал ты? — возмутился Эдвард. — Ну нет, я тогда тоже буду выглядеть раздраженно! — Чтобы все решили, что мы спали на кушетке вдвоем и нам обоим было страшно неудобно? — рассмеялся Стид. Эд на несколько секунд завис, видимо, пытаясь представить, как они смогли бы устроиться там вдвоем, потом хмыкнул и сообщил, что проверит погреб. Боннет кивнул. Он был уверен, что еды им хватит за глаза. Кухарка лично вышла на крыльцо, когда они собирались уезжать, чтобы перечислить все, что она приготовила для них, и посетовать, что им не смогут достойно сервировать стол. Дворецкий тут же снова предложил все-таки отправить с ними пару лакеев, но Эд снова уверил его, что они справятся сами. Видимо, он успел продемонстрировать слугам достаточно стремления к независимости и упрямства, поскольку дворецкий довольно быстро сдался. Стид подозревал, что его собственный дворецкий не то что не послушал бы его убеждений, но поехал бы с ним лично, чтобы убедиться, что хозяин не умрет от голода, потому что не сможет найти оставленную для него еду. Вышедший их проводить Луис был, вероятно, более высокого мнения об их способностях и просто пожелал хорошо провести время, уточнив, что, если они вернутся без невинно убитых маленьких пушистых животных, он ничуть не расстроится. Альма к ним не вышла. Она дулась еще с вечера, потому что ее спонтанное решение отправиться на охоту с ними было встречено двойным категоричным «нет». Стид попытался предложить дочери попросить егеря в их поместье провести с ней несколько уроков, но та даже слушать его не захотела и убежала куда-то обижаться. По правде, Стид даже не чувствовал себя слишком виноватым — он очень разбаловал детей. Стид еще раз оглядел спальню, все же провел рукой по покрывалу кровати и отправился в гостиную. Эдвард победно выставлял на стол бутылку вина и несколько тарелок с изящно сервированными закусками. Видимо, в таком виде их и доставили, чтобы хотя бы первый ужин охотники могли провести почти цивилизованно. — Хочешь, я разожгу огонь? — предложил Стид и склонился к камину. — Не хочу, — честно признал у него за спиной Эдвард, и на бедра легли руки. — Я хочу снять с нас обоих одежду и наконец разложить тебя по тому шедевру старинного столярного мастерства, который в ближайшие два дня мы будем звать кроватью. Стид выпрямился, позволяя обнять себя. От близости Эдварда его немного вело. Они не прикасались друг к другу больше суток, пока Стид занимал детей в новом для них месте, а Эдвард вместе с новым управляющим разбирались с текущими делами поместья. На пути к охотничьему домику они даже не выдержали и остановились на одной из опушек, привязали коней и провели какое-то количество времени упоенно целуясь. Сидеть после этого на лошади было несколько неудобно, но оставшаяся часть поездки хотя бы немного остудила их. Сейчас, однако, все накопленное возбуждение накрыло с новой силой. — А как же ужин? — с улыбкой указал на стол с выставленными на него припасами Стид, вжимаясь спиной в грудь Эдварда. — Я принесу его тебе в постель, — пообещал тот и начал расстегивать пуговицы его редингота — в честь «выезда на охоту» Стид даже привез с собой подходящую одежду. Эд методично избавил его от жилета и шейного платка и приступил к рубашке. Судя по всему, он серьезно вознамерился выполнить свой план. Когда его рука скользнула по голой коже, Стид не смог сдержать дрожь. — Холодно? — уточнил Эдвард. — Нет, — покачал головой Стид и развернулся в его объятиях, в свою очередь берясь за пуговицы. — Но, раз разжечь камин ты мне не дал, давай надеяться на теплоту здешних одеял. Они постоянно сталкивались руками, но, поскольку на самом деле торопиться было некуда, эти крошечные задержки доставляли какое-то особое удовольствие. Сапоги и укороченные кюлоты с гетрами доставили обоим немало хлопот, но в итоге с одеждой они все же справились. — Спальня? — предложил Стид, разделавшись наконец с чулками. — Безусловно, — согласился Эдвард, не сводивший с него восхищенного взгляда. Стид почувствовал прилив смущения. Разумеется, они успели увидеть друг у друга… все, но даже во время «недомоганий» присутствие посторонних буквально за дверью заставляло их быть осторожными. И теперь они впервые разоблачились друг перед другом по-настоящему. Эд шагнул ближе, его восхитительно возбужденный член качнулся, и Стид забыл обо всем, поскольку не только он впервые представал перед Эдвардом полностью обнаженным, но и впервые мог вдоволь смотреть сам. И ему было на что посмотреть. Внезапно, сдавшись давно владеющему им желанию, Стид подался вперед, медленно протянул руку и потянул за конец ленты, удерживающей копну длинных, слегка вьющихся волос. Боннет удовлетворенно вздохнул, когда они рассыпались по плечам, и отступил на шаг, снова разглядывая Эда. Через несколько долгих секунд тот тепло усмехнулся и уже сам сократил разделявшее их расстояние. — Спальня, Стид, — мягко напомнил он и провел рукой по обнаженному плечу Боннета, а потом слегка подтолкнул его в направлении двери. Стид с некоторым усилием сбросил с себя оцепенение и послушно отправился в спальню. Они зашли с разных сторон и стащили шелковое покрывало, оставляя его в ногах. Боннет немного неуклюже забрался на кровать и замер, не зная, что делать дальше. Но Эд не заставил себя долго ждать и мягко уложил его, устраиваясь сверху. Стид задохнулся от соприкосновения кожи с кожей и невольно потерся. Эдвард прикрыл глаза и повторил движение, а потом поймал его губы своими. Его волосы упали по обеим сторонам их лиц, мягко щекоча кожу, и Стид, не разрывая поцелуя, наконец вплел в них пальцы. Некоторое время они целовались и беспорядочно скользили руками по плечам, спинам и бокам. Стид в очередной раз подался бедрами вверх и выдохнул в поцелуй от разошедшегося по телу наслаждения. Он снова запустил обе руки в волосы Эдварда и коротко потянул. — Не хочу сказать, что мне не нравится, но… я хотел спросить, — немного неуверенно проговорил он, а Эдвард тем временем перешел поцелуями к его шее, сильно отвлекая. — Эд, мы… правда собираемся ждать ночи? Эдвард поднял голову и посмотрел на него сияющими глазами. — Нет, — решительно ответил он. — Мы можем начать тогда, когда ты захочешь. Сейчас? — Сейчас, — согласился Стид, а потом сам ткнулся губами в шею Эда, скрываясь от его взгляда. — Что мне нужно?.. — Тебе нужно расслабиться и получать удовольствие, — Эд снова потерся бедрами, вызывая новый прилив жара. — Однако не думай, что это будет легко, — он приподнялся на локтях, привычным жестом откинул за плечо длинные пряди и посмотрел на Боннета. — Но если что-то будет не так, сразу говори. — Говорить что? — не понял Стид. — Эй, куда ты? Эдвард, перекатившись к краю, уже вставал с кровати. — Просто говори, — улыбнулся он. — И я просто принесу наши запасы. Крем остался в одежде, а твой лосьон, полагаю, в седельной сумке? Стид кивнул и откинулся на подушку, разглядывая тяжелый балдахин и борясь с желанием опустить руку и погладить себя, чтобы хоть немного облегчить напряжение. Для него до сих пор оставалось загадкой, как Эд может держаться так подолгу. Впрочем, вероятно, тому не приходилось расплачиваться за годы воздержания. Стид усмехнулся. Сколько бы он ждал еще, если бы невозможный Эдвард не завел с ним разговор возле чаши с креветками на первом балу сезона, не возвращался снова и снова, развлекая разговорами обо всем на свете, не поцеловал, прижав к дереву на опушке леса? На кровать опустились знакомые коробочка с кремом и бутылочка лосьона, за ними последовал Эдвард. К немалому разочарованию Стида, он снова собрал волосы и не прижался обратно, а сел рядом, опустившись на пятки и одобрительно глядя на раскинувшегося перед ним Боннета. Потом вдруг наклонился и оставил поцелуй где-то на ребрах, затем около пупка. Стид заерзал. — Эд, я… — начал было он, но Эдвард неожиданно потянулся к изголовью кровати и вытащил из-под одеяла одну из подушек. — Приподнимешься немного? — попросил он, поглаживая Стида по ноге, а потом легонько хлопнул, когда Боннет, не поняв, попытался привстать на локтях, и улыбнулся. — Бедра, Стид. Когда Стид торопливо послушался, давя новую волну смущения, Эд сначала подпихнул под него подушку, а потом все-таки устроился рядом, видимо, заметив, что Боннету не по себе. Его рука мягко прошлась по груди и животу, кончиками пальцев задев член. Стид с трудом сдержал стон. — Сможешь потерпеть еще немного? — тихо спросил Эдвард. — Если я пообещаю, что, как только ты скажешь, возьму тебя в рот и не выпущу, пока не проглочу все до капли? Стид резко повернул голову и впился в него поцелуем, прикусывая нижнюю губу. Если бы не вынужденный перерыв, ему бы, возможно, хватило и одного этого вопроса. Но теперь, когда Эдвард сделал все таким простым, потерпеть еще казалось не настолько непосильной задачей. Еще несколько поцелуев спустя Эд, словно бы с некоторым сожалением, оторвался от него и переместился к ногам, мягко разводя их в стороны и устраиваясь между, пока Стид подтягивал к себе еще одну подушку, чтобы удобнее было следить за происходящим. Эдвард снова погладил его бедра, а потом потянулся к крему и не глядя зачерпнул щедрую порцию. — Я вставлю в тебя палец, — пояснил он. — И мы посмотрим, как пойдет, хорошо? Если что-то будет не так… — Я скажу, — согласился Стид и, не зная, куда деть руки, закинул их за голову, приподнимаясь еще немного. Эдвард кивнул и наклонился, чтобы поцеловать низ живота Стида в каком-то дюйме от возбужденного члена. Из-за этого Боннет даже не понял, когда именно в него проскользнул кончик пальца. Он рефлекторно сжался, но все же заставил себя расслабиться — несмотря не некоторый дискомфорт, ничего неприятного он не чувствовал. — Очень хорошо, Стид, — пробормотал Эд и оставил внизу живота еще один поцелуй. Его палец двинулся дальше. Он продолжил чередовать продвижение с поцелуями, и это работало превосходно. Стид отвлекся настолько, что на время забыл про собственное возбуждение. Даже интимность происходящего его не смущала. Палец внутри шевельнулся снова, и Эдвард поднял голову, встречая взгляд Стида. — Все хорошо? — уточнил он. — Да, — немного удивленно признал Боннет. — Все очень хорошо. Но… подозреваю, одного пальца будет недостаточно? — Определенно, — усмехнулся Эдвард и, выпрямившись, провел свободной рукой по собственному члену. — Нам понадобится не меньше трех. Свободно двигающихся трех. Стид вспомнил, как растягивал член Эдварда его губы, и мысленно признал его правоту. Он невольно облизнул губы и слегка сжался на пальце. — Ты можешь добавить второй, — предложил он. — Я добавлю, когда ты будешь готов, — посмотрел на него Эдвард и снова задвигал пальцем. — Сейчас, Эд, — не согласился Стид. — Я хочу сейчас, — он увидел, что Эдвард заколебался, поглядывая вниз, и продолжил настойчивее: — Хочу, чтобы ты растянул меня сильнее, пожалуйста, мне нужен еще один палец. Ну же, Эдвард. Тот вздохнул, но покорно потянулся за лосьоном, неловко открыл бутылочку одной рукой и долил на свои пальцы немного масла. — Ты… — Я уверен, Эдвард, дай мне еще, — Стид двинул бедрами и снова сжался вокруг пальца. Пожалуй, ему даже начинало нравиться. Эдвард склонился над ним, а потом внезапно прижался приоткрытым ртом к основанию члена, Стид задохнулся от неожиданности, а потом его растянули два скользких пальца, толкнувшихся внутрь сразу на целую фалангу. Он слабо вскрикнул и с немалым трудом заставил себя не сжиматься. — Я в порядке, честное слово, — торопливо заверил он. — Можешь продолжать, пожалуйста. — Ты быстро вошел во вкус, — улыбнулся ему Эдвард. — Признаюсь, я на это надеялся, когда хотел сделать это с тобой сам. Стид хотел было ответить что-нибудь в том же духе, но пальцы толкнулись глубже, и он снова отвлекся на непривычные ощущения. Но натяжение скорее было приятным, чем болезненным. Эдвард продвигался медленно, отвлекая его поцелуями то в низ живота, то в бедро, теперь, правда, избегая члена. Но Стид все еще держал в голове обещание дать ему закончить по первому слову. Вошедшие уже до конца пальцы немного согнулись, и Стид сжался снова, чувствуя, как по телу проносится слабый отзвук удовольствия. Он немного удивленно охнул, но в этот раз Эдвард, видимо, понял его правильно и не стал переспрашивать, а повторил движение, чуть сменив угол. И Стид вскрикнул уже по-настоящему. — Вот так, — удовлетворенно сказал где-то над ним Эдвард, снова мягко надавливая на ту же точку, и положил руку ему на бедро, удерживая на месте. Пальцы задвигались увереннее, и Стид задохнулся от пронизывающих тело волн удовольствия. Забытое было возбуждение напомнило о себе с новой силой, Стид почти заскулил, чувствуя, что незаметно для себя дошел почти до грани. — Эд, — жалобно протянул он. — Я не думаю, что дотерплю до трех пальцев, если… — ему пришлось прерваться и закусить губу, чтобы немного прийти в чувство, после того как очередной толчок выбил из него все дыхание, — если ты продолжишь. — О, — рассмеялся Эдвард. — Я и не собирался доходить до трех в этот раз. Так что… ты волен кончить, когда будешь готов. — Что? — задохнулся Стид. — Я думал, что мы… что ты… — Нет, Стид, — Эд двигал пальцами уже размашисто, растягивая тугое кольцо мышц, а потом вталкиваясь обратно и давя на ту самую точку. — Ты должен помнить, что вся первая ночь, которая еще даже не наступила, была отведена на то, чтобы как следует тебя подготовить. Я ожидаю, что ты кончишь на моих пальцах не меньше трех раз, прежде чем завтра мы сможем перейти к следующему шагу. Он… действительно, кажется, так говорил. Стид снова попытался дернуть бедрами, но Эд не дал ему этого сделать. — Нет, мой дорогой, веди себя хорошо и просто принимай меня. Я сделаю все остальное, — промурлыкал он. Его пальцы творили со Стидом что-то невероятное. — Больше… не могу, не могу, — сломался наконец Стид, прогибаясь в пояснице. — Эд, пожалуйста… После того как головку так долго остававшегося без внимания члена накрыли горячие губы, он продержался не больше пяти секунд. И Эдвард действительно проглотил все до капли — самому Стиду это ни разу не удавалось. Прошло не меньше минуты, прежде чем он пришел в себя достаточно и осознал, что пальцы все еще находятся в нем, хоть больше и не двигаются. — Сейчас может быть немного неприятно, прости, — пробормотал Эд и потянул их наружу. Стида скрутило от дискомфорта, смешавшегося с отзвуками наслаждения. — Вот теперь все, — поспешил его успокоить Эд, невесомо целуя бедра. — Ты очень хорошо справился. Ты был действительно великолепен. Стид даже не нашел в себе сил смутиться, настолько ему было хорошо. Ох, если он так себя чувствовал после двух пальцев, что же будет, когда внутри него окажется весь изумительный член Эдварда, который до того так идеально ложился и в руку, и в… О. Стид приподнял голову. Эд все еще сидел между его ног и разглядывал его, неторопливо двигая рукой по своему члену. — Могу я… могу я помочь? — предложил Стид. Эд немного помолчал, не прекращая, впрочем, своего занятия и все так же разглядывая лежащего перед ним Стида. Потом он все же улыбнулся и несколько неловко перебрался через его ногу, усаживаясь рядом так, что теперь Стид при желании мог до него дотянуться. Что он и поспешил сделать, накрыв кулак Эдварда своими пальцами и вторя его движениям. — Не могу перестать думать, — проговорил наконец Эд, — каково будет проникнуть в тебя целиком. Растянуть настолько, чтобы проскользнуть внутрь было совсем легко, — он закусил губу, а Стид сдвинул пальцы с его руки и обхватил плотным кольцом под головкой, лаская короткими движениями. — Как ты брал меня в своем кабинете. И я хотел бы, чтобы ты взял меня снова… Движения Эдварда стали резче, он все быстрее двигал собственным кулаком по всей длине, натыкаясь на пальцы Стида, которыми тот продолжал кружить вокруг головки. Эд слегка откинулся на свободную руку, подаваясь бедрами чуть вперед и не отводя темных блестящих глаз от Стида. — Я бы… хотел, чтобы ты взял меня так же, — сглотнув, признал Стид. — У стола в кабинете, лишь слегка приспустив брюки. И хотел бы взять тебя снова. Возможно, улучив момент на одном из скучных приемов. Если бы мы смогли ускользнуть и закрыться в одной из комнат. И сделать это быстро и тихо, прямо у стены… Эдвард громко застонал, выгнулся сильнее, отчаянно толкнулся еще раз в кольцо пальцев Стида и кончил, забрызгивая его живот. Боннета самого несколько взбудоражили эти мысли, и, чтобы закрепить успех, он мазнул по одному из белесых потеков пальцем, а потом под не оставляющим его взглядом Эдварда взял его в рот, чувствуя знакомый вкус. — Стид, — тихо выдохнул Эд и потянулся было к его губам, но в последний момент остановил себя. — Ты же понимаешь, что я теперь не успокоюсь, пока мы не сделаем все именно так? — Ничего не имею против, — заверил его Стид, вытащив палец изо рта. — Хотя и не могу сказать, что продумал все детали… — К черту детали, Стид, — рассмеялся в ответ Эдвард. — На самом деле и в кабинете, и на скучном приеме меня устроит что угодно, лишь бы там был ты. От того, как легко он это сказал, и от того, сколько всего стояло за этими словами, у Стида слегка зашумело в ушах. И, кажется, даже слегка загорелись щеки. Он заставил себя улыбнуться в ответ, привстал на локтях и поспешил перевести тему. — Ты правда собирался принести ужин в постель? Потому что, возможно, это не лучшая… — И слышать ничего не хочу, — запротестовал Эд. — Ты совершенно несерьезно относишься к моему намерению не выпускать тебя из кровати! Стид, не прекращая улыбаться, закатил глаза и приготовился к спору, торгу и низким приемам вроде поцелуев и прикосновений, которые наверняка будут применены обеими сторонами. После ужина, который все же был накрыт в гостиной — но ели они, облачившись в самый минимум одежды, но все же разожгли камин, но камин разжигал Стид и до того, как надеть упомянутый минимум одежды — они вынесли мягкие стулья наружу и устроились перед домиком, чтобы полюбоваться закатом, благо погода была не по сезону теплая и снова одеваться не пришлось, они просто накинули поверх белья рединготы. Эдвард раскурил трубку, а Стид наблюдал за тем, как за деревьями садится солнце, иногда отвлекаясь на выпускаемые Эдом колечки дыма и поглядывая в сторону тихо пофыркивающих лошадей в небольшом загоне. — Знаешь, Стид, — внезапно нарушил уютную тишину Эдвард, — до встречи с тобой моя жизнь здесь была довольно-таки невыносимой. Боннет немного смутился и собрался было ответить тем же, но спохватился: он прожил так всю свою жизнь — подобное признание прозвучало бы крайне жалко. — Как ты справляешься? — поинтересовался Эд, продолжая неторопливо курить. — Читаю, хожу на прогулки, изучаю что-то новое, занимаюсь с детьми, — слегка пожав плечами, перечислил Стид. — Дела поместья отнимают некоторое количество времени. А еще один из моих соседей хоть и имеет сильно отличные от моих увлечения, все же может иногда быть неплохим собеседником… Эдвард покачал головой, то ли принимая к сведению, то ли выражая сомнение в том, что эти занятия могли бы развлечь его. Они помолчали еще немного. Потом Стид все же решился: — Но должен признать — с твоим появлением моя жизнь тоже стала… существенно интереснее. — Не так часто раньше ты рисковал попасть в крупные неприятности, когда тебя застанут в обществе другого мужчины со спущенными штанами? — покосился на него Эдвард. — И это тоже, — усмехнулся Стид. — Но я бы предпочел «если», а не «когда». И да, — добавил он после недолгого колебания, — до недавнего времени подобный риск для меня буквально не существовал. Хотя я бы с радостью обошелся без него и теперь. Эдвард негромко вздохнул, и они снова замолчали. Солнце совсем скрылось, и стало существенно холоднее. Стид начал сильнее кутаться в наброшенный на плечи редингот. — Думаю, стоит пойти в дом, — предложил Эд. Он наклонился, чтобы выбить трубку о ножку стула, и снова спрятал ее в карман, а потом встал и галантно предложил Стиду руку. — Не изволите ли вернуться в постель, виконт? — Если вы настаиваете, милорд, — улыбнулся Стид, сметая этим оставшийся после разговора осадок, и вложил свою ладонь в протянутую руку Эда. Камин хорошо прогревал небольшой домик, но, снова раздевшись, они все равно накрылись одеялом. Стид лежал на спине, а Эдвард устроился сбоку, привалившись к нему и устроив голову на плече. Стид рассказывал о том, как нанял для Луиса учителя по ботанике, когда сын заинтересовался растениями, а потом, зайдя проверить его успехи на один из первых уроков, остался, увлекшись. И в итоге они с сыном прослушали весь курс вместе. Эд негромко смеялся и рассеянно гладил Боннета по груди, боку и животу, иногда поднимаясь к плечу и шее. Потом они обсудили моду на стрижку кустов в строгих геометрических формах, которую Стид находил весьма приятной, а Эдвард — нелепой. Рука Эда с каждым поглаживанием спускалась все ниже и ниже. — Когда мы пойдем на прогулку в следующий раз, — предложил Боннет, внутренне отмечая все перемещения руки, — мы можем посетить не только основные дорожки, но и заглянуть в уголок дикой… — пальцы коснулись волос в паху, совсем рядом с его уже полувозбужденным членом, — природы… Так ты сможешь сравнить ухоженные и неухоженные кусты. Возможно… — Эдвард все же коснулся основания его члена, но сразу же увел руку выше. — Возможно. Может быть, ты поймешь, о чем я говорю, и я читал одну статью… Эдвард пропустил волоски в паху сквозь пальцы, а потом погладил внутреннюю часть бедра. Затем пальцы снова скользнули выше, гладя буквально в миллиметре от того места, где Стиду так отчаянно хотелось ощутить прикосновение. — И что же было в той статье? — светски поинтересовался Эд. — Что? — растерялся Боннет. — Статья о формах стрижки кустов, я полагаю? — тихо рассмеялся Эдвард. — Кажется, ты отвлекаешься, Стид. Стид очень сильно отвлекался. Близость Эдварда и неторопливые движения его руки настраивали на совершенно определенный лад, и разговор о стрижке кустов, столь уместный почти при любых обстоятельствах, сейчас было поддерживать слишком сложно. Но легкий тон Эда его не обманывал, он прекрасно чувствовал, что тот тоже возбужден. Так что легкое поддразнивание с его стороны не задевало, а скорее даже добавляло некоторого уюта. — Мы же сможем теперь начать с двух пальцев, да? — решил все же сразу задать занимающий его уже какое-то время вопрос Стид. — Что? — удивился Эдвард. — Конечно же нет. Мы начнем с одного, но, — прервал он готовящегося возразить Стида, — перейдем к двум быстрее, чем в прошлый раз. Так, еще раз, зачем ты собирался уводить меня с центральных аллей в этот загадочный уголок дикой природы?.. Ну, если формулировать так, то определенно с не самыми невинными намерениями. Стид заерзал. — Ты как будто хочешь меня о чем-то попросить, Стид, — невинно заметил Эд и наконец провел по основанию члена подушечками пальцев. — Эдвард! — чуть не вскинулся Стид. Тот тихо рассмеялся ему в шею. Боннет слегка шлепнул его по плечу. — Будьте добры, милорд, вставьте в меня столько пальцев, сколько считаете нужным, и, по возможности, поскорее. — О, ну раз вы так вежливо просите, виконт, — просиял Эдвард, приподнимаясь на локте. Он потянулся за оставленным на краю кровати кремом и снова нырнул рукой под одеяло, обхватывая член Стида и проходясь по нему скользкими пальцами. — На случай, если милорду захочется чем-то занять руки, — пояснил он и неожиданно подмигнул. Стид даже немного растерялся. Но Эд уже стягивал одеяло и снова устраивался возле его ног. Боннет поежился, когда прохладный воздух комнаты коснулся горячей кожи, но камин, который они щедро заполнили дровами, все еще хорошо прогревал небольшой домик, и замерзнуть им не грозило. Эд тем временем уже снова размазывал по пальцам крем. Как заметил Стид, на этот раз сразу по трем. По телу пробежала дрожь предвкушения. — Извини, — видимо, Эдвард неверно истолковал это, — но я определенно предпочту видеть, что делаю, а одеяло будет сильно мешать. — Все в порядке, — отозвался Стид. — Все что угодно, чтобы милорд мог с комфортом наблюдать за тем, как имеет меня пальцами. Не хотите ли зажечь больше свечей? Эд бросил на него короткий и словно бы восхищенный взгляд и наконец завел руку ему между ног и коснулся входа. Стид задержал дыхание, когда в него мягко скользнул палец, а потом заерзал. Он слишком хорошо помнил, как всего несколько часов назад его растягивали сразу два, и одного теперь казалось несправедливо мало. Но он не решился спорить и позволил Эдварду самому подвигаться внутри, чтобы тот убедился, что Стид вполне способен принять больше. — Невероятно примерное поведение, — словно подслушав его мысли, заметил Эд, встречаясь с ним взглядом. — Стид, я впечатлен. — Я заслужил… — начал было Стид, но задохнулся, когда на очередном движении Эд добавил второй палец. — Безусловно, — согласился Эдвард и погладил его бедро, медленно проталкивая пальцы внутрь. Стид удовлетворенно выдохнул, снова чувствуя приятное натяжение. Рука невольно соскользнула вниз, и он погладил себя, задержав большой палец на головке. Когда Эд медленно задвигал пальцами внутри, Стид невольно повторил его движения собственной рукой. — Только не увлекайся, Стид, — предостерег Эдвард. — Я думаю, в этот раз у нас есть все шансы дойти до трех, и мне бы не хотелось, чтобы все закончилось раньше времени. Стид неохотно отвел руку. Пальцы Эдварда плавно скользили внутри, иногда он начинал разводить их, и тогда приятное давление усиливалось. Вот только… — Хм, Эд, а ты не мог бы снова… — Стид чуть двинул бедрами, пытаясь без слов дать понять, что он бы не отказался от вполне определенного давления во вполне определенном месте. — Я скорее планировал подготовить тебя, а не довести до разрядки наиболее короткой дорогой, — склонил голову к плечу Эд, не прекращая своих движений. — Но если ты будешь вести себя хорошо и сможешь принять три пальца, то я с удовольствием повторю двумя то, что ты просишь, — он сделал небольшую паузу и все же уточнил: — Если тебе подходит такой вариант. Стид торопливо кивнул и невольно подался бедрами навстречу очередному движению, только после этого осознав, что Эд все это время и не пытался его удерживать. Он двинулся на пробу снова, а потом снова. И настолько увлекся процессом, что даже не сразу понял, что в какой-то момент Эдвард и вовсе перестал двигать рукой и теперь просто позволял Стиду самому насаживаться на свои пальцы, с явным удовольствием наблюдая за процессом. — Ох, Стид, — сказал он, заметив взгляд Боннета. — Признаться, на такой энтузиазм я даже не рассчитывал. Но теперь мне еще сильнее хочется попробовать… очень много всего вместе с тобой. От одобрительных ноток в голосе Эда по телу прошла волна жара, и Стид согнул ноги, чтобы двигать бедрами было проще. Некоторое время, забыв обо всем, он раскачивался, принимая в себя пальцы и каждый раз ожидая, что в любой момент они шевельнутся, проталкиваясь еще глубже… но этого не происходило. Эдвард, судя по всему, был намерен предоставить Стиду полную свободу действий. Впрочем, еще после нескольких движений Боннет, несмотря на затапливающее его удовольствие, осознал, как от непривычной нагрузки заныли мышцы. Он толкнулся еще несколько раз и замер, тяжело дыша. — Это было нечто, — с искренним восхищением проговорил склонившийся над ним Эдвард и еле ощутимо провел кончиками пальцев по его животу, а потом и бедру. — Хочешь, чтобы я продолжил дальше?.. Или готов попробовать с тремя? Стид довольно выдохнул, подставляясь под прикосновения, на секунду задумался, а потом все же решил: — Хочу попробовать с тремя. Эдвард кивнул и потянулся за лосьоном. Он почти полностью вытащил пальцы и подлил на них немного масла, а потом поднял взгляд на Боннета: — Будешь вести себя хорошо?.. Стид улыбнулся и попытался кивнуть, но в этот момент в него проникли три пальца, и он подавился воздухом. Натяжение граничило с болью, и он сосредоточился на том, чтобы просто продолжать дышать, не давая себе сжиматься. Эдвард пробормотал невнятную похвалу и продолжил неспешное продвижение глубже. Стид неподвижно лежал, невольно считая выдохи и вдохи и чувствуя, как бешено колотится сердце. Но ему нужны были эти пальцы, он бы ни за что не попросил прекратить. Его растянуло необыкновенно сильно — видимо, Эд проталкивал костяшки. Два пальца ощущались волшебно, несомненно, он сможет привыкнуть и к трем. — Вот так, — услышал он голос Эдварда. — Как же хорошо ты справляешься. Стид не был уверен, что справляется особенно хорошо, но ласковый тон безусловно придавал ему уверенности. Скорее всего, этого Эд и добивался. — Как ты смотришь на то, — продолжил тем временем Эдвард, — чтобы прикоснуться к себе?.. Эта мысль была достаточно интересной. Стид поймал себя на том, что и правда непроизвольно потянулся рукой вниз. Ему все еще было достаточно дискомфортно, и возбуждение не то чтобы напоминало о себе слишком сильно, но раз уж Эд предлагал… — Давай, Стид, — подбодрил его Эд. — Сделай это так, как ты делаешь по вечерам, один в своей комнате. Погладь себя. Хочу посмотреть, как ты доставляешь себе удовольствие. Пальцы внутри не двигались, и натяжение постепенно становилось привычным, переставая отвлекать на себя внимание. Стид осторожно коснулся члена, и по телу прошла волна возбуждения, заставив немного сжаться. Натяжение снова дало о себе знать. — Расскажи мне, — отвлек его голос Эда, — о чем ты думаешь, когда трогаешь себя. — О тебе, — признал Стид, наконец обхватил пальцами основание члена и медленно провел по всей длине. — Вчера я представлял, как ты ставишь меня на колени перед собой… — О, — довольно протянул Эд. Стид опустил взгляд и увидел, что тот медленно обводит большим пальцем свободной руки головку своего члена. — Я открываю рот, — чуть срывающимся голосом продолжил Боннет, начиная медленно ласкать себя, — и ты проталкиваешься в меня. Все глубже и глубже. Придерживая за волосы, — он ускорил движения, снова погружаясь в приятную фантазию. — И ты говоришь мне… говоришь, что я подставляюсь хорошо. И толкаешься глубже… — О, Стид, — тихо простонал Эдвард. — Ты берешь в рот свои пальцы, не так ли? — Да, — прошептал Стид, борясь с желанием зажмуриться. — Да, но этого всегда мало… — Конечно мало, — пробормотал Эд. — Но если ты хочешь… — он чуть толкнулся бедрами вперед, в собственные пальцы, обхватывающие головку. — Если хочешь, в следующий раз ты возьмешь меня так глубоко, как сможешь, и после этого я смогу… смогу использовать твой рот, не боясь навредить. Буду знать, как далеко я могу войти… Стид не мог поверить в то, что слышал. Эдвард словно бы всегда готов был контролировать себя, при этом давая Стиду все, что тот попросит. Непроизвольно тянуло довести его до того состояния, когда он наконец сдастся и позволит себе просто брать то, что хочет. Нет, конечно, не сейчас. Стид сжался на неподвижных пальцах, а потом заставил себя снова расслабиться. Но он обязательно это сделает. — Стид, — выдохнул Эдвард, а потом как-то болезненно усмехнулся. — Ты уверен, что не делал этого раньше? Ты справляешься удивительно хорошо. Стид, продолжая медленно ласкать себя, еще несколько раз сжался и расслабился вокруг пальцев внутри. Он никак не мог определиться, хочет ли он продлить это полуприятное-полуболезненное давление, или стоит попросить Эдварда вернуться к двум пальцам и… Но в этот момент Эд повернул кисть, и внутри все отозвалось тягучей сладостью. — Еще раз, — тут же взмолился Стид, ускоряя движения руки. — Еще раз, пожалуйста, Эд, сделай так… Эдвард снова провернул пальцы, а потом шевельнул ими. Стид от души застонал. Пожалуй, с двумя пальцами успеется. Он очень хотел узнать, каково будет дойти до разрядки на трех. Эд, вероятно, почувствовал его настроение и начал постепенно двигаться внутри Боннета. Он сгибал пальцы, иногда почти вытаскивал их, но потом снова проскальзывал невероятно глубоко, проворачивал их и немного раздвигал. Это не было похоже на вчерашнее сводившее с ума давление, но чувство заполненности и натяжения неумолимо накручивало возбуждение. Стид активнее заработал рукой, пытаясь попасть в ритм и предугадать следующее движение Эда, но совершенно с этим не справляясь, отчего, кажется, было только лучше. — Хочешь вернуться к двум? — хрипло спросил Эдвард. Он навис сверху, одной рукой опираясь о кровать у ребер Стида, а второй продолжая свое прекрасное и безжалостное вторжение. Стид замотал головой по подушке, надеясь, что этого будет достаточно для ответа, и, уже не сдерживаясь, начал толкаться в собственный кулак, отчего и движения пальцев внутри приобрели некоторую хаотичность. Но Эд все еще не пытался его удерживать, позволяя метаться между рукой и своими пальцами, не давая только совсем с них сорваться. И после еще нескольких судорожных движений Стид отчаянно вскрикнул и выплеснулся, пачкая живот и грудь, лишь краем сознания отмечая, что и давление изнутри тоже исчезло. Его слегка потряхивало, но Эдвард обнял его, снова укладываясь сбоку и крепко прижимаясь, по-видимому, вовсе не боясь перепачкаться. — Прекрасно, Стид, — пробормотал Эд ему на ухо. — Ты словно создан для этого… Боннет немного смутился, но вторая за день и настолько яркая кульминация заставляла чувствовать себя так расслабленно, как он давно себя не чувствовал. — Хочешь, чтобы я… — предложил он, потому что ощущал, как все еще упирается ему в бедро возбуждение Эдварда. Сил, однако, не было даже поднять руку. Эд тихо хмыкнул ему в шею, видимо, правильно понимая, что Боннет сейчас способен очень мало на что. — Если тебя не смутит, что я заберусь на тебя сверху, и будешь так добр приоткрыть рот, то я постараюсь справиться сам, — негромко предложил он. Стида, говоря честно, это несколько заинтриговало. Но он согласно закивал в ответ и даже сразу приоткрыл рот, с интересом ожидая, что же будет дальше. — Вот и молодец, — промурлыкал Эдвард и быстро привстал, а потом, сдвинув руки Стида ближе к телу, оседлал его грудь, опершись одной рукой об изголовье кровати, а второй берясь за свой член. Он явно не опускался всем весом, но тяжести все равно хватало, чтобы Стид почувствовал себя полноценно пригвожденным к кровати. Пожалуй, ему это нравилось. Он не был уверен, что именно собирается делать Эдвард, но на всякий случай еще и немного высунул язык. Эд что-то довольно пробормотал и действительно ткнулся в язык головкой, проходясь одновременно с этим по всей длине плотно сомкнутым кольцом пальцев. Стид сглотнул ставший привычным вкус и приоткрыл рот пошире. Эдвард чуть сдвинул правое колено и подался бедрами вперед, проталкиваясь внутрь. Боннет довольно замычал и плотнее сжал вокруг него губы, а Эд чуть быстрее задвигал рукой. — Ох, Стид, правда, ты просто слишком хорош, чтобы быть таким на самом деле, — с некоторым трудом проговорил он, еле заметными движениями бедер двигаясь туда-обратно через плотное кольцо губ и тяжелее облокачиваясь об изголовье. — Мне хочется делать тебе хорошо… и хочется осуществить с тобой все самые развратные фантазии, какие у меня только были. Почему-то мне кажется… — его пальцы задвигались по члену совсем отчаянно, — что ты примешь их так же хорошо, как принимал сегодня мои пальцы, как сейчас принимаешь мой член, и как завтра… Оооо… Эд в последний момент отстранился и неловко выгнулся, кончая на уже и так испачканные грудь и живот Боннета. Потом он немного неловко перекинул ногу обратно и упал на кровать рядом со Стидом. А через несколько секунд двинулся ближе и уткнулся носом в его плечо. — Ты — лучшее, что могло со мной случиться, Стид, — пробормотал он. Боннет нашел в себе силы привстать, убирая коробочку с кремом и бутылек с лосьоном на стоящий у кровати столик, и, даже не попытавшись хоть немного привести себя в порядок, а просто дотянувшись до гасильника, потушил свечи, а потом натянул обратно отброшенное в сторону одеяло, проследив, чтобы хорошо накрыть и Эда. Тот снова придвинулся и глубоко вздохнул. Только в темноте, слушая и ощущая кожей глубокое дыхание Эдварда, Стид позволил себе улыбнуться так, что заболели щеки. Он не знал, что ему делать с тем, что он слышал, но он хотел слышать это снова. Под утро сквозь сон Стид почувствовал, как встал Эдвард, и, судя по звукам, тот начал разжигать потухший за ночь камин. Но все еще было слишком рано, и Боннет медленно уплыл обратно в сон. Когда он проснулся в следующий раз, Эдвард уже снова спал рядом, а в комнате было заметно светлее. Стид слегка потянулся, собираясь перевернуться на другой бок, и почувствовал, как неприятно натянулась кожа на груди и животе. Ах да, он заснул… испачканным. Сразу после того как Эд… Ох, это было крайне возбуждающе, хоть вчера у него уже не осталось сил, чтобы оценить происходящее по достоинству. Но теперь он определенно планировал повторить в ближайшем будущем. Если, конечно, им выдастся такая возможность. Стид невольно вздохнул от этих мыслей, а потом выбрался из постели, стараясь не разбудить Эдварда, но тот даже не пошевелился. В гостиной у разожженного камина стояло ведро с успевшей немного согреться водой. Боннет нашел в шкафу кувшин, зачерпнул теплой воды, мысленно от души поблагодарив Эда за заботу, и ушел на улицу, чтобы привести себя в порядок. С утра было все-таки слишком холодно, и, когда Стид вернулся в дом, его немного потряхивало. Так что, поспешив в спальню, он снова забрался под одеяло. Он собирался согреться и попробовать разбудить Эдварда, но в тепле его снова разморило, и он задремал. Проснулся Стид от осторожных поцелуев в шею. Эдвард обнимал его со спины и мягко поглаживал по груди и животу, а практически между ягодиц ему упирался… весьма возбужденный член. Стид сладко вздохнул, думая о том, что уже сегодня вечером они наконец-то… — Доброе утро, — промурлыкал на ухо Эд и мягко потерся носом о его плечо. Вместо ответа Стид сильнее вжался в него, вызвав ответный довольных вздох. Рука Эдварда скользнула чуть ниже. Боннет еще не успел толком проснуться и поэтому не мог продемонстрировать такой же энтузиазм, но планировал добраться до этого в кратчайшие сроки. Тем более Эдвард всегда, так сказать, пропускал его вперед, и это утро вполне годилось для того, чтобы для разнообразия поменяться местами. — Спасибо, что согрел воду, — пробормотал Стид. — И разжег камин. Могу ли я как-то отблагодарить тебя за это? — Ммм, — кажется, Эдварду понравилась идея, и он, удерживая руку у Стида на животе, потерся бедрами. — Ну что ты, я всего лишь стараюсь проявить заботу о госте. — Ну а мой долг — достойно отблагодарить такого радушного хозяина, — поведал ему Стид и добавил в голос сокрушенных ноток: — Боюсь, я не смогу принять отказа, милорд. — Ну что ж, — отозвался Эд и, к разочарованию Стида, убрал руку, а потом и вовсе потянул одеяло в сторону. — В таком случае, полагаю, мне ничего не остается, как принять вашу достойную благодарность. Стид повернулся вслед за ускользающим одеялом и увидел, что Эдвард сместился ближе к изголовью и устраивается полусидя, подложив под спину пару подушек. — Прошу вас быть моим гостем, — довольно улыбнулся Эд, указывая вниз, к своим разведенным ногам. — Можем использовать эту возможность, чтобы проверить, насколько глубоко ты сможешь меня взять, что скажешь? Это была поистине превосходная мысль, по мнению Боннета. Всю сонливость сняло как рукой. Стараясь не казаться слишком уж нетерпеливым, сначала он придвинулся к Эдварду и только после этого, оставляя легкие поцелуи на теплой коже, неторопливо сместился вниз. Он удобно устроился между ног, втянул носом будоражащий запах чужого возбуждения, а потом огляделся и натянул на себя обратно край одеяла. — Вам достаточно удобно? — поинтересовался с улыбкой наблюдавший за его действиями Эд. — Благодарю вас, милорд, мне чрезвычайно комфортно, — откликнулся Боннет и провел губами по внутренней части бедра. — Очень хорошо, — довольно выдохнул Эдвард. — Можете приступать в любой момент. Чтобы еще немного оттянуть первое желанное прикосновение, Стид провел кончиками пальцев по другой ноге, но Эдвард стоически не подавал ни малейших признаков нетерпения. Боннет поднял на него взгляд, наконец обхватил рукой член, поднес головку ко рту и медленно лизнул, наслаждаясь ставшим таким знакомым вкусом. Эд над ним вздохнул, не отводя взгляда, и мягко положил руку на голову Стида. Как и всегда — не притягивая, не направляя, просто нежно касаясь. Это было почти невыносимо, и Стид опустил глаза, сосредотачиваясь на стоящей перед ним задаче. Он заставил себя не спешить и не пытаться сразу взять как можно больше. Он лизал и посасывал, забирая в рот совсем немного и используя руку только чтобы удерживать член в нужном положении. Через некоторое время, когда губы снова привыкли к натяжению, он вобрал больше, чувствуя, как головка толкается в щеку. Эд пробормотал что-то явно крайне поощрительное и прихватил несколько прядей на затылке, сжимая. Стид продолжил в том же духе, вызвав довольный стон. Когда челюсть начала уставать, он выпустил член изо рта, продолжая, впрочем, ласкать губами и языком головку, и все же прошелся пальцами по всей длине. Дыхание Эда начало еле заметно прерываться, так что пришлось немного сбавить напор. В конце концов, он еще не перешел к основной части эксперимента. Проводя языком по всей длине, он невольно задумался, как будет лучше подступиться к этой задаче. — Будет удобнее, — раздался сверху негромкий голос, — если ты сядешь и наклонишься. Несмотря на все удобство нынешнего положения, в нем легче… подавиться. Несколько секунд Стид пытался осознать услышанное, а потом немного отстранился и действительно сел. Эдвард, удобно устроившийся на подушках, смотрел на него тяжелым, темным взглядом, который Стид научился узнавать и который так контрастировал с тем, как спокойно и уравновешенно звучал обычно его голос почти до самого конца. Боннет устроился уже сидя. Одеяло окончательно сползло с плеч, но он не чувствовал холода. Рука Эда вернулась на затылок, осторожно поглаживая. — Тебе не обязательно… — Знаю, — согласился Стид. И наклонился, упираясь локтями по обе стороны бедер Эдварда. Он медленно втянул в рот головку, но вместо того, чтобы, как обычно, остановиться и погладить ее языком, продолжил наклоняться ниже. Член почти сразу уперся в нёбо, и Боннет сменил угол, еще немного опускаясь. Ощущения были не самые приятные, он замер, сделал несколько глубоких вдохов и попытался еще раз. Нет, он не подавился, но дыхание перехватило, челюсть отозвалась неприятным спазмом, а успеха он так и не добился. — Стид, — позвал Эдвард, который вряд ли был сильно впечатлен его неубедительными попытками. — Давай не будем… Но Стид был твердо намерен сделать все возможное. Он опять подался вперед, стараясь дышать и расслабиться — до сих пор этот подход себя оправдывал. И тогда Стид действительно подавился. Горло словно обожгло, он жалобно фыркнул носом, пытаясь остановить рвущийся наружу кашель, а на глазах выступили слезы. На затылок легла рука и весьма решительно потянула вверх, заставляя полностью выпустить член изо рта. Стид наконец разразился кашлем, а потом, не поднимая глаз на Эда, снова тяжело оперся о кровать, склонившись над его пахом, прерывисто дыша и пытаясь избавиться от влаги под ресницами. — Посмотри на меня, — позвал Эдвард, пройдясь пальцами по его затылку. — Стид? Боннет еще раз откашлялся и поднял голову, все-таки встречаясь глазами с обеспокоенным взглядом Эда. — Я не хочу, чтобы ты делал то, что тебе не нравится, — медленно проговорил Эдвард, словно таким образом надеялся лучше донести свою мысль. — Не хочу, чтобы ты мучил себя, пытаясь сделать что-то, что тебе не подходит. Если все, что я могу сделать, это протолкнуться чуть дальше твоих губ, я буду счастлив сделать именно это. И я действительно предлагал проверить, что подойдет тебе, а не пытаться взять меня целиком. Слышишь? Стид тяжело сглотнул, пытаясь избавиться от першения в горле, и кивнул. Конечно, Эдвард снова был прав. Просто их последние занятия немного ударили ему в голову, и он хотел… он надеялся… — Я недостаточно раз кончал тебе в рот, чтобы убедить, что мне все нравится? — улыбнулся наконец Эд, продолжая поглаживать Стида по затылку. Боннет опустил глаза и постарался отогнать смущение. Однако аргумент был весомый. — Хочешь, мы прервемся и займемся пока тобой? — рука Эда спустилась ниже, поглаживая шею. — Ну уж нет, — фыркнул Стид. Он был намерен как минимум довести дело до конца. — Хочешь… — Эдвард немного заколебался, но все же продолжил: — Сделаем это одновременно? — Что? — заинтересовался Стид. — Как?.. — а потом он представил: как, и дыхание немного перехватило. Эд довольно улыбнулся и завозился на кровати, вытягивая из-под все еще сидящего Стида ногу и отпихивая в сторону одеяло. Он перелег гораздо ближе, почти поперек кровати, и парой легких подталкиваний призвал Стида подняться на колени. Боннет снова навис над его пахом, а когда обернулся, рассчитывая на дальнейшие указания, увидел, что Эдвард, который снова с удобством устроился на прихваченной от изголовья подушке, уже открывает коробочку с кремом. Тот поймал его взгляд и приподнял бровь: — У тебя разве нет неоконченных дел? — и качнул головой в сторону своего паха. Только уже опустившись на локти и устроившись так, чтобы член Эдварда удобно было взять в рот с этого непривычного угла, Стид осознал, в какой откровенной позе он оказался. Рука Эда поощрительно огладила его ягодицу, и Стид наконец прижался приоткрытым ртом к головке. В этот же момент в него проник скользкий палец. — Прекрасно, — пробормотал Эдвард, неторопливо и свободно двигаясь в нем. — Но, Стид, пожалуйста, не отвлекайся. Пожалуй, этот момент Стид предусмотрел не до конца — не отвлекаться было очень сложно. Он как мог старался работать языком и губами, даже начал помогать себе рукой, но, когда Эд добавил второй палец, координации на что-то связное хватать откровенно перестало. Меньше чем через минуту все, что мог Стид, это раскачиваться на коленях, стараясь насадиться на пальцы глубже, и невнятно стонать вокруг растянувшего его губы члена Эда, который он пытался беспорядочно посасывать. Но Эдварду, судя по его тяжелому дыханию и ставшим более резкими движениям, все нравилось. — Вот так, — немного хрипло подбодрил его Эд. — Еще немного, Стид. Очень хорошо. Еще немного. Пожалуйста. О, Стид абсолютно точно собирался дать ему еще. Дать ему все, что он попросит. Губы уже саднило, но он не намерен был останавливаться. Он сменил угол и скользнул еще немного ниже, чтобы член снова уперся в нёбо. Эд коротко застонал. А после еще одного такого движения его рука легла Стиду на затылок и сильно потянула за волосы наверх. Стид дернулся, отстраняясь и выпуская его изо рта, и от этого движения особенно глубоко насадился на пальцы. Он застонал, сильнее сжимая ладонь на члене Эдварда, и в этот же момент в приоткрытые губы ударила теплая струя. Пальцы внутри конвульсивно согнулись, и Стид, уткнувшись лицом Эду в бедро, замычал от наслаждения. Следующие несколько секунд ничего не происходило. Эдвард тяжело дышал под ним, а Стид только сейчас осознал, как сильно он возбужден и как ему не хватает хотя бы минимального движения. Он на пробу качнул бедрами, и, как по команде, пальцы снова слабо согнулись. — Ох, прости, — проговорил Эд. — В этом способе есть свои недостатки. Сейчас, — пальцы внутри слегка провернулись, пока Эд немного неуклюже поднимался и разворачивался. Стид остался стоять на коленях, уткнувшись лбом теперь уже в кровать и вздрагивая от всех перемещений. — Да, так лучше. Готов? Видимо, невнятного кивка куда-то в простынь Эдварду оказалось достаточно, потому что еще секунду он нежно гладил Стида по спине, а потом сразу же вогнал пальцы до конца, снова сгибая их и безошибочно попадая туда, куда нужно. Стид сдавленно закричал. — Да, вот так, не сдерживайся, — раздалось сзади. — Хочу тебя слышать. Давай, Стид, хочу услышать, как тебе хорошо. Боннет вцепился в смятую простынь, пытаясь устоять на коленях, и потерялся в движении, доносившихся до него словах Эда, собственных стонах и затапливающем все удовольствии. Когда ему начало казаться, что сейчас весь его мир вывернется наизнанку, он рискнул оторвать от кровати руку и попытался дотянуться до своего члена, но Эдвард успел раньше. От первого же движения его руки Стид выплеснулся на простыни и, замерев на несколько секунд, как парализованный, не выдержав, упал вперед, срываясь с пальцев и вскрикивая от этого болезненного растяжения. По спине заскользили ладони. Эд устроился рядом и что-то шептал ему, пока Стид пытался отдышаться. — … так хорошо, — разобрал он наконец. — Не могу дождаться вечера, чтобы сделать это с тобой снова… Стид все еще плыл в остатках удовольствия, волнами расходящегося по телу и подстегиваемого движениями ладоней по спине. Но, возможно, он и правда не отказался бы, чтобы вечер наступил поскорее. Когда они выбрались из постели, привели себя в порядок и позавтракали — хотя по времени это стоило бы назвать уже ланчем — было уже за полдень. Так что, собрав с собой немного холодных закусок и бутылку вина, они отправились на прогулку. Эд шутил, что, если они заблудятся на этот раз, никто в деревне, на которую они в итоге набредут, не найдет охотничий домик, и им придется возвращаться в поместье с хорошей историей о том, как они оказались настолько далеко в лесу, причем без ружей. Впрочем, Эдвард тут же взялся за сочинение этой самой истории, и в итоге им даже пришлось остановиться, потому что Стид не мог перестать смеяться. Эд смотрел на него весело и нежно, а потом и вовсе прижал к дереву, сцеловывая смех прямо с губ. Ни один из них не утруждал себя этим утром бритьем, и Стид с некоторым трепетом открывал для себя новые грани поцелуев, когда о подбородок трется чужая щетина, а губы покалывают жесткие волоски, когда смещаешься поцелуями к уголкам рта. В какой-то момент после нескольких осторожных вопросов Стид неожиданно даже для себя рассказал о знакомстве и относительно недолгой совместной жизни с Мэри. Он не любил рассказывать про жену. Скорее всего, потому что всегда испытывал острую вину за то, что не мог оплакивать ее так, как полагалось бы супругу. Впрочем, за столько лет ее образ начал размываться, и Стид больше привык видеть напоминания о ней в чертах взрослеющих детей. Эдвард, уловив его настроение, не стал расспрашивать больше, чем Стид готов был рассказать, и некоторое время после этого они провели в довольно уютном молчании. Через несколько часов, уйдя уже достаточно далеко от домика, они устроили пикник на весьма приятной подсвеченной солнцем опушке, и, заедая холодным мясом очередной увлекательный рассказ Эдварда о местах, о которых он только читал, Стид невольно подумал о том, что и сам не знал, как ему, оказывается, не хватало такого легкого общения, такого живого участия другого человека в его жизни. Он настолько привык к одиночеству, разбавляемому разве что обществом детей… хотя было ли ему вообще с чем сравнивать? Может быть, только с последним годом университета. Но и тот остался в памяти скорее смутным ощущением восторга и близости, притупленными, впрочем, здоровыми опасениями. Стоило ли ему что-то сделать иначе тогда? Вероятно, нет. Во всяком случае, о своем решении он определенно не жалел. Когда закуски и вино подошли к концу, они решили, что настало время отправляться обратно, чтобы не проверять убедительность истории Эдварда. Стид спохватился и поинтересовался, насколько Эд доволен новым управляющим. Тот отозвался о нем вполне благожелательно. Очевидно, управляющий оказался и впрямь весьма опытным и взялся за дела серьезно. «Мы неплохо находим общий язык, — заметил Эдвард, а потом добавил: — Особенно когда говорим о недоумке, прежде занимавшем эту должность». Стид предложил по возвращении постараться помочь с бухгалтерской отчетностью, если понадобится, но Эд отмахнулся: — Я ценю это, Стид, но пусть лучше Герберт сам все разбирает. Ему же потом вести дела. Уверен, что мы сможем использовать это время с большей пользой, что думаешь? И Стид подумал, что это превосходная идея. Пусть они не смогут часто оставаться наедине, пусть не смогут касаться друг друга так, как хочется, но несомненно они найдут чем заняться. А пока у них оставались вечер, и ночь, и еще одно утро. Боннет дал себе слово не начинать снова думать о том, как ему будет не хватать Эдварда, когда тот здесь прямо сейчас. И, решив держаться за это решение серьезно, здесь и сейчас прижал Эда к дереву, чтобы поцеловать. — Довольно, Эдвард, хватит, пожалуйста, — Стид извивался на простынях. — Я хочу тебя внутрь! — Все так и есть, — отозвался Эд, продолжая двигать в нем тремя пальцами. — Я в тебе прямо сейчас, Стид. Не понимаю, в чем проблема. — Я сейчас… возьму дело в свои руки, — пригрозил Боннет и демонстративно потянулся к своему члену. — Что ж, — откликнулся Эд, не прекращая мучительно неторопливых движений, — в таком случае нам придется подождать и начать с начала. Стид застонал. Конечно, они начали с одного пальца. Снова. Эдвард, всегда так внимательно относившийся к его удовольствию, в этот раз категорически отказывался удовлетворять его просьбы. Стид даже пытался сам насаживаться на пальцы, но Эд в этом случае переставал двигаться вовсе и лишь с удовольствием наблюдал. Это становилось невыносимым. Наслаждение от проникновения мешалось с отчаянным желанием получить больше. Стид столько раз думал об этом в последние дни. И теперь, когда он был так близок к получению желаемого, Эдвард решил, что он никуда не торопится. — Я обещал сделать с тобой все, что захочу, Стид. Я очень серьезно отношусь к своим обещаниям, — заметил Эд. Довольно. Со Стида было довольно. Он не давал обещаний, и он тоже кое-чего хотел. Так что, дождавшись момента, когда пальцы почти полностью вышли, он решительно приподнялся, давая им полностью выскользнуть, и, пока явно не ожидавший такого поворота событий Эд переводил взгляд вниз, быстро поднялся и, надавив на плечи, уронил его спиной на кровать. Чтобы закрепить успех, Стид оседлал его бедра, усаживаясь на изумительно твердый, прижавшийся к животу член. — Эдвард, я хочу, чтобы ты взял меня. Прямо сейчас. Не пальцами. Хочу тебя внутрь, — сообщил Стид, склоняясь над ним и упираясь рукой в грудь. — И если понадобится, я сделаю это сам. Секунда текла за секундой. Стид всматривался в лицо Эда, но не мог понять, что видит. В голове мелькнула короткая мысль, что он сделал что-то категорически не так. А потом Эд тихо засмеялся. — Как же ты великолепен, Стид, я до сих пор не могу привыкнуть, — проговорил Эдвард и скользнул ладонями по его бедрам. — Ты просто невозможен. Если бы Боннет не был сейчас так возбужден, он бы, наверное… смутился? Растерялся? Надулся? — Сделаешь это сам, — Эдвард слегка толкнулся бедрами вверх. — О, я бы определенно хотел это попробовать. Вот так, прямо как сейчас, — теперь в его темном возбужденном взгляде откровенно читалось восхищение. — Мы это сделаем, хорошо? Не прямо сейчас, но сделаем. Растерявший всю свою решимость Стид сглотнул и кивнул. Он скользнул рукой по груди Эда, задевая пальцами сосок — тому порой это нравилось — и Эд довольно прогнулся, подставляясь под его прикосновение. — Можем мы… — Стид слегка откашлялся и начал снова: — Теперь мы можем наконец сделать то, чего я жду уже не первую неделю? — Ты был очень убедителен, — ласково усмехнулся Эдвард. — И я даже не нарушу свое обещание, потому что больше всего на свете теперь хочу сделать то, о чем ты просишь. Стид выдохнул и почувствовал, как расслабляются сведенные мышцы. Он даже не заметил, как сильно, оказывается, сжимал коленями бока Эда. Вдоль позвоночника пробежала дрожь. Эдвард кивнул, словно подтверждая свои слова, привстал и, в свою очередь, опрокинул Стида обратно на спину, подхватывая под колени, чтобы уложить его удобнее. Боннет не сопротивлялся, только снова устроился на оставленных подушках и, слегка вздрагивая от нервного предвкушения, принялся наблюдать, как Эдвард короткими скупыми движениями методично размазывает по своему члену масляный лосьон. — Готов? — уточнил он, откладывая бутылочку в сторону. — Очень давно готов, Эд, — улыбнулся Стид. — Пожалуйста. Эдвард улыбнулся в ответ, а потом наклонился, нависая над Стидом, и неожиданно облизнул его сосок, в тот же момент проталкиваясь наконец внутрь. Однажды Боннет все-таки попросит его прекратить эти отвлекающие маневры, но только не сейчас. Сейчас Стид подавился дыханием и невидящим взглядом впился в лицо Эдварда, фокусируясь исключительно на новом, изумительном давлении. — Стид? — услышал он. — Дальше, — прошептал Боннет. — Давай дальше. Эдвард, кажется, неубежденно хмыкнул, но продвинулся еще совсем немного. О, это определенно было то, что Стиду хотелось прямо сейчас. Он заставил себя стряхнуть наваждение и посмотреть Эду в глаза уже более осознанно, для верности нашарив его ладонь, упирающуюся в кровать, и накрыв ее своей. — Мне, — медленно произнес он, — нравится. Очень сильно. Так что не мог бы ты. Пожалуйста. Продолжать. Я хочу все. И чтобы потом ты начал двигаться. Понятно? Эдвард смешно наморщил нос, но потом улыбнулся и кивнул. Он входил короткими толчками, делая паузу после каждого. Стид больше не пытался его торопить. Он полностью сосредоточился на том, как его растягивает сильнее, чем на пальцах, глубже, чем на пальцах, горячее, чем на пальцах. Он закрыл глаза и постарался дышать медленно и размеренно, давая себе почувствовать и привыкнуть. Спустя сколько-то медленных вдохов и выдохов толчки прекратились — Эдвард заполнил его целиком, невероятно глубоко и тесно. Стид попробовал было сжаться, но у него не вышло, и это показалось ему мучительно прекрасным. Он выждал еще немного и открыл глаза. Эдвард склонился над ним, вглядываясь в его лицо. Увидев встречный взгляд, он вопросительно приподнял бровь, и Стид кивнул, давая понять, что он в порядке. — Скажи, когда… — начал было Эд, но Стид перебил его: — Сейчас. Можешь начинать сейчас. Он ожидал возражений, но вместо этого восхитительное движение внутри возобновилось. Стид глубоко вздохнул, еще раз кивнул на всякий случай и снова прикрыл глаза. Теперь он чувствовал уже не крошечные толчки, а полноценное тягучее скольжение. Пока еще медленное и осторожное, но внутри все сжималось от предвкушения. Когда Эд наконец вышел почти до конца, а потом снова плавно вошел внутрь на всю длину, Стид в первый раз невнятно застонал. Видимо, ему стоило начать раньше, потому что с этого момента Эдвард стал откровенно смелее. Темп постепенно нарастал, угол иногда немного менялся, и каждый раз это вызывало новую волну дрожи, проходящую по всему телу. Стид сильнее сжал ладонь Эда и запрокинул голову, невнятно шепча «Еще, пожалуйста, еще». Эдвард вряд ли мог его слышать, но, скорее всего, он и так не планировал останавливаться. В какой-то момент придерживавшая его за бедро рука вдруг скользнула под колено, Стид рефлекторно согнул его сильнее, его бедра поднялись выше, член внутри сменил угол снова… и Стид закричал. Кажется, он думал, что лучшее, что с ним происходило — это два пальца Эдварда, творившие внутри что-то волшебное, но, оказывается, с членом все было в десятки, в сотни раз лучше. Стид впился в ладонь Эдварда изо всех сил и даже не пытался сдерживать рвущиеся из него звуки. Он пытался подаваться вперед, но Эд прижал его к кровати, удерживая в нужном положении, и, словно позабыв обо всякой осторожности, вколачивался с потрясающей скоростью. Стид не знал, что может так чувствовать, что может так кричать, что может так хотеть. Все тело было словно оголенный нерв, а крики перешли в невразумительные всхлипы. Наслаждение завладело им целиком, и Стид уже даже не был уверен, сколько еще сможет его выносить. Он с трудом заставил себя разлепить крепко сомкнутые веки и сразу же утонул в абсолютно темных и как будто немного безумных глазах нависшего над ним Эдварда. — Стид, — простонал тот и, что казалось уже невероятным, задвигался словно бы еще быстрее. Боннет потянулся и положил руку ему на щеку, касаясь большим пальцем нижней губы. Эд странно всхлипнул, толкнулся в палец языком и дернулся как-то совсем неловко, а потом одним резким движением вышел полностью и сразу же выплеснулся Стиду на живот, пачкая его собственный мучительно возбужденный член. О, ну конечно. Стид сам не понял, как обхватил себя, сжимая и судорожными движениями размазывая густые белые потеки. Ему понадобилось, кажется, не больше пары секунд, и он тоже кончил, выгибаясь в руках все еще удерживающего его Эдварда. На некоторое время они оба замерли, тяжело дыша. Потом Эд осторожно опустил его ногу, сдвинулся и медленно лег рядом. Так они лежали довольно долго. Стид даже не нашел в себе сил убрать с члена руку. По телу все еще пробегали мелкие судороги, но уже реже. Краем глаза он увидел, как Эд поворачивает к нему голову, и сделал то же. — Если… — горло засаднило, но он все же продолжил: — … я скажу, что теперь хочу повторять это как можно чаще, получится грубо? — Немного, — улыбнулся Эд и развернулся на бок, сгибая руку и подпирая ею голову. — Но я постараюсь принять эту новость стоически. И, по возможности, посодействовать. Стид наконец стряхнул с себя блаженное оцепенение, медленно потянулся и тоже перевернулся на бок. По животу потекло. — Ох, — он глянул вниз и оценил масштаб беспорядка. — Кажется, нам придется вернуться к этой теме чуть позже. — Непременно, — пообещал Эдвард, легко перекатился к краю кровати и начал вставать. — Лежи, я сейчас приведу тебя в порядок, — уже в дверях спальни он остановился, обернулся и добавил: — И после этого мы во всех деталях обсудим перспективы наших дальнейших интимных отношений. Он подмигнул и скрылся за дверью, а Стид перекатился на спину и счастливо выдохнул. Сейчас он совершенно искренне верил в успешное будущее этих самых дальнейших отношений, несмотря на все препятствия. Эдвард так просто заставлял выглядеть легким даже что-то невозможное. ***

… Несмотря на то, что графа Т. снова начали видеть на некоторых мероприятиях — неизменно в компании вдовствующего виконта Б. — ваш покорный слуга вынужден признать, что его намерения по-прежнему остаются неясными. По здравому размышлению, этого стоило ожидать, так как граф присоединился к нашему обществу совсем недавно и, возможно, сам еще не пришел к однозначному решению ни касательно круга общения, ни касательно матримониальных планов. Сезон близится к своему завершению, и всем нам остается надеяться, что в следующем году граф снова присоединится к нашему обществу, причем, будем верить, с более определенными и ясными намерениями. Не будем, однако, забывать и о новой паре, которая поразила…

— Папа, можно я не поеду сегодня на бал? — взмолилась Альма, едва Стид вышел к завтраку. — Конечно, дорогая, — удивленно откликнулся он. — Но я действительно ужасно… ой. Правда? — дочь замерла с тостом в одной руке и ножом с джемом в другой. Стид проследил, как с ножа сползла крупная темная капля и упала на скатерть. — Да, Альма, — подтвердил он. — Если ты не хочешь ехать, ты можешь не ехать. Полагаю, твой кавалер будет безутешен, но вряд ли тебя это сильно обеспокоит. Альма скорчила пренебрежительную гримасу и наконец вернулась к своему тосту. Стид, по правде говоря, разделял ее чувства. Молодой джентльмен успел утомить даже его. Кажется, только Эдвард все еще относился к ситуации со здоровой долей юмора. И удерживал текущий рекорд по скорости выдворения юноши из дома. — Я просто скажу, что ты плохо себя чувствуешь. Насколько я мог заметить, юным девушкам эта отговорка сходит с рук в любой ситуации, — он усмехнулся и наконец взялся за свой кофе. — Ой, а тебе все равно придется ехать, да? — расстроилась дочь. — Боюсь, что не появиться совсем будет весьма недостойно, раз уж мы ответили на это приглашение, — вздохнул Стид. — Давай скажем, что мы все заболели? — бодро предложил Луис. — Будет повод не принимать этого Тобиаса. Отдохнем от него хоть немного. Кажется, Альме это предложение весьма понравилось, но Стид покачал головой. — Но ты хотя бы сможешь уйти пораньше, чтобы проверить мое самочувствие, — предположила Альма. — Пожалуй, да, — согласился Боннет. — Но я и не собирался задерживаться слишком надолго. — А граф тоже там будет? — поинтересовался Луис. — Да, — легко отозвался Стид, а потом замер и торопливо добавил: — Наверное. Кажется, он упоминал, что получал приглашение и… подожди, а о каком графе ты говоришь? — Хорошо, — успокоено кивнул Луис, по-видимому, полностью игнорируя нелепое лепетание отца. — Все с ним будет нормально, Альма. — Что? — совсем растерялся Стид. Дети как-то странно переглянулись, а потом дочь осторожно заметила: — Ну… тебе, кажется, нравится проводить с ним время. — Не знаю, о чем вы там все время общаетесь, — добавил Луис, — но, думаю, если он тоже будет на балу, тебе хотя бы не будет скучно. Стид растерянно переводил взгляд между ними, но дети, похоже, не собирались развивать тему дальше, вновь занявшись завтраком. Боннет развернул газету, скрываясь за ней, и некоторое время смотрел на страницу невидящим взглядом, пытаясь переварить услышанное. Упираясь локтями в стену и уткнувшись лбом в скрещенные ладони, Стид пытался подаваться навстречу неторопливым толчкам, но Эдвард, крепко обхвативший его за ребра, не давал ему такой возможности. Его ладонь в очередной раз прошлась по члену Стида, а потом снова опустилась на стену у его головы. Движения стали чуть резче, но недостаточно, совсем недостаточно. — Эд, пожалуйста, — в который раз выдохнул Стид. — Потерпи еще немного, — успокаивающе зашептал ему на ухо Эдвард. — Дай мне хорошенько насладиться тобой. Не на каждом балу ты мне сообщаешь, что уже подготовил себя, чтобы я взял тебя в любой момент. Нужно отвечать за свои слова, Стид. Эдвард немного отступил, потянув Боннета за собой, заставляя прогнуться сильнее, и со следующим толчком вошел, кажется, еще глубже. Стид, не выдержав, сдавленно застонал, после чего оба испуганно замерли. Но за дверью было все так же тихо, только еле слышно доносилась музыка из бального зала. После тех самых слов — Боннету отчаянно хотелось поделиться своими планами с самого начала вечера — Эдвард без колебаний утащил его в одну из комнат, подготовленных для отдыха гостей, и, тщательно заперев дверь, без лишних разговоров прижал к стене. Честно сказать, Стид скорее планировал, что они пораньше покинут вечер и отправятся к Эдварду, но так, пожалуй, получилось даже лучше. Он не был уверен, сколько сможет продержаться. Поездка на бал после всех приготовлений дома уже изрядно его взбудоражила. — Хотел бы я быть там и посмотреть, как ты растягиваешься на своих собственных пальцах, — зашептал Эдвард, снова начиная двигаться. — Думая о том, как я буду брать тебя… — он опять провел рукой по члену Стида, — готового в любой момент… Скажи мне, ты кончил, пока занимался этим? Боннет замотал головой, закусив губу. Это было непросто, и ему пришлось провести какое-то время в ожидании, пока возбуждение уляжется хоть немного, чтобы все же покинуть свою спальню. — Вот как, — промурлыкал Эдвард, на этот раз не убирая руку, а продолжая двигать ею в такт с медленными толчками. — Я восхищен, Стид. И весьма рад, что ты не заставил меня ждать дольше. Боннет довольно выдохнул. Пожалуй, он начинал находить преимущества в этих мучительно неторопливых движениях. Они не посылали по телу волны острого наслаждения, но словно бы нагнетали возбуждение — капля за каплей. Стид плыл в этом блаженстве, отдавшись на волю Эдварда. — Прекрасно, — прошептал у него над ухом тот. — Ты невероятен. Принимаешь меня так хорошо, сжимаешь так туго… Стид покачнулся, и Эдвард придержал его бок, а потом, чуть надавив коленом, заставил расставить ноги еще немного шире, насколько позволяли приспущенные брюки. Теперь он опустил на бедра обе руки и, словно на пробу, толкнулся чуть резче. Стид задохнулся от этого движения, так контрастировавшего с недавним томительным скольжением. — Удержишься? — коротко уточнил Эдвард и, когда Стид выдавил из себя невнятное согласие, толкнулся снова. Стиду пришлось поднять голову и упереться в стену уже серьезнее, потому что Эдвард явно больше не собирался сдерживаться. Теперь он врывался в него резкими, сильными толчками, все быстрее и быстрее. Боннет кусал губы, чтобы сдерживать рвущиеся из горла стоны. — Хочу кончить в тебя, Стид, хочу наполнить тебя, чтобы до конца вечера ты продолжал чувствовать меня. Чтобы помнил, как я брал тебя прямо у стены… — слегка задыхаясь, проговорил Эд, не прерывая взятого бешеного темпа. — Да, — сдавлено простонал в ответ Стид. — Да, да, да, Эд, пожалуйста, да… В дверь раздался короткий стук. — Джентльмены, у вас все в порядке? Они замерли посреди движения, Стид невольно затаил дыхание, хоть в этом и не было никакого смысла. Его сердце колотилось как бешеное. — Виконт неважно себя почувствовал, — вдруг совершенно спокойно отозвался Эдвард, а потом толкнулся в Стида, входя до конца. Боннет закусил костяшку пальца, но откуда-то из груди все равно прорвался слабый всхлип. Эдвард погладил его бедро и качнулся назад. — Ему скоро станет лучше, беспокоиться не о чем. — Если джентльменам что-либо понадобится… — Благодарю, все в порядке, — Эдвард снова вошел в него до конца, и Стид еле слышно заскулил. Из коридора послышались удаляющиеся шаги. — Эд, — пробормотал Стид. — Как ты… Но договорить ему не дали, потому что Эдвард крепче ухватил его за бедра и вернулся к прежнему ритму, заставляя Стида прикусить костяшку пальца еще сильнее. — Очень хорошо, Стид, ты молодец, — услышал он и невольно дернулся. Эд сбился с ритма и то ли всхлипнув, то ли простонав что-то, погрузился в него невероятно глубоко. У Стида потемнело в глазах, когда он почувствовал, как Эдвард действительно кончает прямо в него горячими толчками, коротко содрогаясь и невозможно сильно сдавливая пальцами его бедра. Они замерли, а потом Эд словно бы с некоторым трудом разжал пальцы и медленно выскользнул из него. Стид почувствовал, как по бедрам потекло. — Ох, Стид, — негромко проговорил Эд, мягко касаясь его ягодиц кончиками пальцев. — Ты сводишь меня с ума. Боннет медленно выпрямился и развернулся, приваливаясь к стене спиной. Эдвард выглядел немного оглушенным. Несмотря на то что фактически он был полностью одет — не считая расстегнутых брюк — выбившаяся рубашка тут, съехавший платок там… создавали ощущение абсолютного беспорядка в одежде, и Стида это зрелище завораживало уже не в первый раз. Он медленно осмотрел Эдварда целиком, пока наконец не встретился с ним глазами. Тот удерживал контакт несколько секунд, а потом неожиданно подмигнул и, не отводя взгляда, медленно опустился на колени. Стид протянул руку и чуть подрагивающими пальцами коснулся его щеки, потом провел ниже и погладил губы. Эдвард приоткрыл рот и легко лизнул подушечки пальцев. Стид вздрогнул, потянулся к своему члену, так долго остававшемуся без внимания, и наконец мягко толкнулся Эдварду в рот. По головке прошелся кончик языка, и Стид осторожно положил вторую ладонь на затылок Эдварда, слегка поглаживая — сложные прически, в которые тот собирал волосы для выходов в свет, слишком легко приходили в неподобающий вид. Эд, все еще не отводя взгляда, подался немного вперед, вбирая его глубже. После еще одного прикосновения языка, которое отдалось дрожью, прошедшей по всему телу, Стид сорвался. Он толкнулся раз, другой и заработал бедрами безо всякого ритма, то проникая глубже, то выходя почти полностью, в отчаянной погоне за собственным удовольствием. Эдвард не сдерживал его, он стоял на коленях и позволял брать себя так, как Стиду захочется, глядя темными глазами и изумительно плотно сжимая губы. Боннет думал, что после того, что только что творил с ним Эдвард, он кончит за считанные секунды, но секунды шли, а он продолжал вбиваться в тугой жар рта, шаря взглядом по лицу Эда, то наблюдая, как растягивает губы член, то застревая на прекрасном возбужденном ответном взгляде. Его потряхивало, ноги начали ныть, но он не мог остановиться. Когда на очередном движении он вышел почти до конца, язык Эдварда снова принялся ласкать головку. Стид почувствовал, как весь сжимается от этих прикосновений, по бедрам снова потекло, и он, торопливо зажав рот рукой, выгнулся, изливаясь Эдварду в рот. Спустя всего десять минут они, пробравшись через бальный зал и стараясь не помешать танцующим, вышли на балкон. Стид тяжело облокотился на перила. Поясница ныла, ноги все еще немного подрагивали, но он определенно не жалел ни о чем. Эдвард рядом рассеянно улыбался и, поскольку вокруг них хватало других гостей, тоже наслаждающихся свежим воздухом, рассуждал на тему добычи драгоценных камней в колониях. Стид, по правде говоря, его почти не слушал. Он прикидывал, как скоро они смогут покинуть это сборище и наконец снова остаться наедине. — Лорд Боннет, — раздалось рядом, — могу я узнать о здоровье мисс Боннет? Мне так жаль, что мы не смогли увидеться на этом балу, прошу вас, не могли бы вы передать ей… Стид постарался не застонать, а Эдвард тут же прервал свой рассказ и сместился, практически загораживая Боннета, готовый принять удар энтузиазма юного Тобиаса на себя. От этого в груди у Стида что-то сжалось, а сердце застучало еще быстрее. Кажется, возможно, предположительно, он чувствовал… Возвращаясь в гостиную, где Альма увлеченно обсуждала с Эдвардом один из романов, которыми тот регулярно ее снабжал, Стид невольно притормозил у дверей. Кажется, за то время, пока он отдавал распоряжения насчет ужина, тема разговора успела смениться. — … рада, что вы решили остаться здесь до конца сезона, граф, — услышал он. — После вы собираетесь вернуться в свое имение? — Поскольку я нахожу здешнюю жизнь чрезвычайно скучной даже в так называемый сезон, — рассмеялся Эдвард, — не рискнул бы оставаться, чтобы проверить, насколько же все плохо, когда сезон заканчивается. — Мы, наверное, скоро тоже вернемся в поместье, — вступил в разговор Луис. — Может быть, вы составите нам компанию, милорд? — Почему бы и нет, — вежливо отозвался Эдвард. — Ой, замечательно, — обрадовалась Альма. — Я с удовольствием покажу вам нашу библиотеку и постараюсь защитить вас от Луиса, который попытается обойти с вами весь парк. А у нас большой парк, — драматичным шепотом добавила она. — Вот и не попытаюсь, — в голосе Луиса звучала обида. — А библиотеку ему покажет папа. — Главное, что вы приедете, — не стала спорить дочь. — Знаете, папа с вами… Стид почувствовал, как у него начинают краснеть кончики ушей. Этот разговор нужно было срочно заканчивать. Наедине с ним дети могли строить какие угодно догадки и переглядываться сколько им захочется, но только не при Эдварде! Он решительно толкнул дверь в гостиную. — … выглядит счастливым, — довольно закончила Альма и без тени смущения широко улыбнулась вошедшему Стиду. — Вот как, — протянул Эдвард, тоже глядя на Стида. — Виконт, ваши дети приглашают меня нанести вам визит по окончанию сезона, когда вы соберетесь возвращаться в поместье. — Да, мы были бы очень рады, — подтвердил Стид, стараясь усилием воли заставить отступить смущение. Хотя, скорее всего, от внимательного взгляда Эда оно не укрылось. — После того как вы были столь любезны, пригласив нас к себе, милорд. — Ну что вы, — Эдвард улыбался, но в его взгляде что-то было не так, словно в глазах улыбка не отражалась. — Это я признателен вам, что вы оказали мне такую помощь с поиском нового управляющего. — Мы с Луисом пойдем прокатимся верхом, — вдруг сообщила Альма. — Да, дорогая, — отозвался Стид, все еще глядя на Эдварда. — Что? — одновременно с ним удивился Луис. Но сестра уже тянула его к выходу из гостиной. Когда дверь за детьми закрылась, Стид наконец сел на диван напротив Эда. Некоторое время они молчали. В конце концов Боннет нашел в себе силы и сказал то, о чем думал уже какое-то время: — Когда мы уедем из города, видеться будет сложнее. — Да, — согласился Эдвард. — Насколько я успел понять, здесь так не принято. Они помолчали еще немного. Стид снова прокручивал в голове варианты, способы, хоть что-то, что он мог бы предложить, чтобы избавиться от этого ноющего чувства в груди. Эдвард смотрел на него нежно и грустно. Стид не в первый раз ловил этот его взгляд. И сам Эдвард, который никогда не упускал случая легко и непринужденно достать из воздуха очередной совершенно разумный способ провести время наедине, не делился никакими планами, которые распространялись бы на то время, когда они планировали разъехаться по своим загородным домам. Может быть, конечно, ему просто казалось, но… — Ты собираешься уехать, — вдруг понял Стид. Конечно же. Эдвард столько раз почти прямо говорил, что не знает, чем занять себя в имении. Что умирает от скуки, не собирается сходиться с соседями и прочел почти все, что было интересного в библиотеке. Наверное, Стид просто не хотел слышать. Бежал от этой мысли. Внутри что-то оборвалось. — Не раньше, чем нанесу вам ответный визит, — мягко отозвался Эд и отвел глаза. Вот так. У них оставались две недели в городе… и, может быть, неделя или две, пока Эдвард будет гостить у них в поместье. И Стид не знал, увидятся ли они снова. Солнце заливало тесно заставленную шкафами библиотеку. Стид, стоя на коленях на диване и уткнувшись лицом в сгиб локтя, которым опирался на спинку, прикусывал ткань рубашки и сдавленно стонал, пока Эд быстро и резко вбивался в него сзади. Боннет пытался пошире раздвинуть ноги, но приспущенные брюки мешали, как и колено Эдварда, которым он опирался на диван совсем рядом. С каждым толчком Стида пробирало новой волной острого удовольствия. Он упивался скольжением внутри, тяжелым дыханием почти над самым ухом, звуками, с которыми встречались их бедра. Они делали это каждый день на протяжении последней недели, и даже Эдвард уже отказался от тщательной подготовки — он сразу входил легко и просто брал: то мучительно медленно, то, как сейчас, отчаянно быстро. Словно… словно пытался взять напоследок все, что мог. Стид уже знал, что с таким темпом сам он долго не продержится, и поэтому потянулся к члену, начиная ласкать себя в такт с движениями. — Да, Стид, да, вот так, — задыхаясь проговорил Эдвард. — Сделай это, ты так сжимаешь меня, когда кончаешь… Хочу иметь тебя, пока тебе так хорошо… Ставшие такими привычными, но доставляющие так много удовольствия движения ускорились еще, и Стид уже отчаянно заработал крепко сжатым кулаком, доводя себя до предела. Пока он изливался на небрежно наброшенную на диван рубашку — с их занятиями приходилось быть осторожными и хоть немного беречь мебель — Эд с глухими стонами и гораздо медленнее продолжал двигаться в нем, но, как и всегда, продержался недолго, выходя и тоже выплескиваясь на многострадальную ткань. — Стид… — протянул он, утыкаясь лбом Боннету между лопаток и беспорядочно гладя его бедра, будто стараясь стереть оставленные своими пальцами следы. Потом они с некоторым трудом поднялись, помогая друг другу. И, уже привычно приведя себя в порядок, устроились в креслах у большого окна. — Вряд ли мы сможем увидеться завтра, — наконец нарушил тишину Стид. — О? — Эдвард нахмурился. — Что-то случилось? — Нет, просто нужно готовиться к отъезду. Послезавтра мы уезжаем из города, — напомнил Боннет. — Уже послезавтра, — протянул Эд и задумчиво прикусил нижнюю губу. — Да, и… — Стид поколебался. — Я думал, ты мог бы сразу поехать с нами? Если, конечно, у тебя нет здесь особенных дел. — Без тебя у меня здесь нет абсолютно никаких дел, — усмехнулся Эдвард. Еще две недели назад это признание, скорее всего, вызвало бы у Стида либо смущение, либо восторг. А вероятнее — и то, и другое. Но сейчас оно лишь царапнуло по и без того ноющему сердцу. — Так что буду рад отправиться вместе с вами. Стид кивнул, и они снова замолчали. Эдвард, кажется, наблюдал за тем, как садовник расчищает дорожку в небольшом палисаднике перед домом, а Боннет исподтишка его разглядывал, невольно пытаясь запомнить каждую деталь. Он ловил себя на этом не в первый раз… и был уверен, что Эд знает, что он смотрит. Молчание, которое теперь порой повисало между ними, не было привычно уютным. Стид не знал, о чем в этим моменты думал Эдвард, но сам он словно бы пытался мысленно попрощаться, и от этого было только хуже. — Юный Тобиас снова приходил сегодня утром… — начал было Стид несколько наигранно веселым тоном, просто чтобы разрушить наконец эту тишину, но Эдвард внезапно перебил его: — Давай уедем вместе. — Что? — не понял Стид. — Мы же только что договорились, что поедем послезавтра… — Не послезавтра, — пояснил Эд, глядя на него с такой нехарактерной для него неуверенностью в глазах. — Отсюда. Давай уедем отсюда вместе. После того, как я навещу ваше имение. Стид смотрел на него и не мог произнести ни слова. С одной стороны, он должен был сказать «нет», но с другой — не мог заставить себя сказать «нет» Эдварду. Тот немного выждал, но, так и не получив ответа, заговорил снова: — Стид, я, судя по всему, достаточно богат. Ты, насколько я понимаю, тоже. У нас есть управляющие, которые способны поддерживать наши дела в порядке. У тебя есть двое взрослых детей, которые вполне могут остаться на некоторое время под присмотром нескольких десятков слуг, учителей, горничных и камердинеров, — Эдвард говорил так, словно не один раз репетировал эту речь. От этой мысли по спине почему-то пробежали мурашки. — Насколько я успел понять это ваше дикое общество, двое состоятельных мужчин, отправляющихся в путешествие — это максимально прилично. Может быть, мы собираемся отправиться в американские штаты и добывать драгоценности. Может быть, мы хотим отдохнуть от приевшейся рутины. Может быть, мы собираемся совместно открыть отель для отдыха других достойных леди и джентльменов где-нибудь в колониях. Может быть, — Эдвард запнулся, но потом, глядя прямо в глаза Стиду, договорил: — Может быть, мы просто будем путешествовать по местам с прекрасной природой, отправляться в долгие прогулки, читать книги, разговаривать о чем нам захочется и заниматься любовью при каждом удобном случае. Стиду казалось, что с каждым произнесенным словом его мир переворачивается. Наверное, пора было перестать удивляться: Эдвард вытворял с ним подобное не в первый раз. Все, что он сказал, было правдой. Они действительно могли уехать. Стид не понимал, почему у него ни разу не возникло об этом ни единой мысли. Видимо, Эдвард принял его продолжающееся молчание за неуверенность, потому что потянулся, накрыл руку Стида своей и заговорил снова, необычно торопливо: — Нам необязательно уезжать сразу далеко и надолго, если ты не уверен, мы можем уехать на месяц. Например, в Грецию. Или, если ты считаешь, что не можешь оставить детей, мы можем взять их с собой, напри… — Эд, — остановил его Стид, и тот замолчал, прервавшись на полуслове и неуверенно глядя на него. Боннет чувствовал, как медленно скатывается с его плеч неподъемный камень. Внутри поднималась волна восторга, которую он не мог сдержать. И которую, наверное, не нужно было сдерживать. Он засмеялся. Над тем, каким идиотом был все это время. Над тем, как, гордясь своими открытыми взглядами, сам запер себя в крошечном мирке, который так ненавидел. Над тем, что мог так и провести в нем всю оставшуюся жизнь, если бы не Эдвард. — Стид, что… — Эд смотрел на него непонимающе, все так же сжимая его ладонь своей. — Да, Эд. Конечно. Давай уедем, — смог наконец проговорить Стид. Губы растягивала широкая улыбка. — Что? — теперь Эдвард смотрел потрясенно. — Да? — Да, — снова кивнул Боннет. — Давай уедем вместе. В Грецию. В Индию. В Египет. В Америку. Куда угодно. Я согласен, Эд, — он развернул руку и сжал ладонь Эдварда в ответ. — Я… не понимаю, — проговорил Эд. — Ты согласен? Вот так… просто? — Это ужасно просто, — признал Стид. — Поэтому я согласен. Эд, почему ты не предложил этого раньше? Я изводил себя этими мыслями месяц! — Но… но Стид! Я не… Правда? Боннет счастливо кивнул, и Эдвард еще несколько секунд вглядывался в его лицо, словно пытаясь уложить ответ у себя в голове, а потом вскочил, чуть не опрокинув кресло, склонился над ним и поцеловал. Стид ответил ему с неменьшим энтузиазмом. В груди пузырилась радость, и ему хотелось выпустить ее на волю и разделить с Эдвардом. Когда они наконец оторвались друг от друга, Эд смотрел на него сияющими глазами и тоже, похоже, не мог перестать улыбаться, и все не отпускал его руку. Как, впрочем, и Стид. ***

… как стало известно данному автору, джентльмены собираются покинуть наши края. К сожалению, граф так и не подобрал себе достойную спутницу жизни, но, вероятно, их с виконтом дела, ради которых они оставляют нас, сделают их еще более завидными супругами в будущем, так что призываю вас, дорогие дамы, не терять надежд. Вот, пожалуй, и все, что я могу рассказать в своей последней скромной заметке. И, как ни грустно мне прощаться с вами, мои дорогие друзья, я тешу себя надеждой, что мы увидимся в следующем сезоне, который несомненно принесет еще много удивительных радостей всем нам.

— О нет, — смеялся Стид. — Только не портрет, не хочу, чтобы потом какой-нибудь неблагодарный правнук Луиса называл мой костюм уморительным, таская скучающих гостей по нашему имению. — Обнаженный портрет! — решил проблему Эдвард. — Уверяю тебя, в нем никто не усмотрит ничего уморительного. — Ну раз ты так считаешь, — Стид сделал вид, что задумался, а потом исподтишка кинул в Эдварда шишкой. Они сидели на его любимом поваленном дереве для чтения, наслаждаясь прекрасной погодой и, как всегда, разговаривая обо всем подряд. Книги, с которыми они сюда пришли, так и остались лежать на земле. Корзина для пикника с холодными закусками и вином тоже стояла нетронутой. Эдвард, оскорбленный коварным нападением, пошел в контрнаступление и повалил Стида на траву, после чего, пользуясь правом победителя, целовал его, пока они оба не начали задыхаться. Тогда, в качестве альтернативы, Эд сместился ниже и взялся за пуговицы брюк Стида. Неделя с их приезда из города пролетела стремительно. Дети легко втянулись в привычный ритм, а снова встретив друзей, с которыми давно не расставались так надолго, быстро забыли и о госте, и об отце. Конечно, новость об отъезде, которую Стид обрушил на них на второй вечер дома, их несколько потрясла. Альма еще и попыталась убедить их, что если ее не возьмут с собой, то она точно-преточно сбежит из дома и станет пираткой, но Эдвард серьезно включился в обсуждение этой перспективы, и, похоже, они договорились, что после возвращения из этой поездки, они все вместе поедут к морю, где сбегать в пираты будет гораздо сподручнее. Разделавшись наконец с пуговицами, Эд легко вобрал Стида в рот, неторопливо покачивая головой и помогая себе рукой. На время им пришлось снова вернуться к… более простым способам доставить друг другу удовольствие. Впрочем, один раз Стид все же пробрался поздно вечером в гостевую спальню и, не доверяя своей способности сдерживаться, впервые сам подготовил Эдварда, а тот затем оседлал его и довел до разрядки в рекордное время. На следующий день, впрочем, Эдварду нездоровилось, так что Стид, как хороший хозяин, провел большую часть дня, составляя ему компанию. И они повторили. Стид устроил одну руку под головой, а вторую протянул к затылку Эда, уже привычно распустил удерживающую волосы ленту, с удовольствием прихватил несколько длинных прядей, наматывая их на пальцы, и потянул ниже, а тот, поддаваясь давлению, взял его глубже. В отличие от Стида, у него не было с этим проблем, и, честно говоря, Боннет беззастенчиво этим пользовался. После принятого решения об отъезде Стид все еще ощущал, как восторг и предвкушение трепещут внутри, и, хотя теперь торопиться было некуда, потому что впереди у них было все время, оба испытывали сложности с тем, чтобы держать руки подальше друг от друга хотя бы в присутствии посторонних. Эдвард удобно устроился между его ног и размеренно покачивал головой, то вбирая его в рот невозможно глубоко, то почти совсем выпуская. Уже заметно отросшая щетина непривычно покалывала бедра — Эд легко поддался на уговоры Боннета снова отпустить бороду. Стид погладил его затылок и слегка толкнулся вверх. Эд послушно ускорился. Пожалуй, он кончит ему в рот, а потом предложит устроиться у себя на груди и воспользоваться своими губами. После этого можно будет перекусить и, может быть, даже действительно немного почитать. Кажется, Эдвард собирался читать один из любимых романов Альмы, и Стид не сомневался, что дочь захочет его обсудить и будет весьма недовольна, что чтение продвигается так медленно. Главное — успеть до поездки. Они все еще не решили, куда именно отправятся сначала, как и не сделали никаких особых приготовлений. Через неделю Эдвард собирался уехать в свое имение, а еще через неделю они должны были вернуться в столицу, откуда и начнется их путешествие. Но Стид был уверен, что, каким бы ни оказался пункт назначения, разочарован он не будет, пока Эд будет вместе с ним.