***
Принесенные Князем стихи наконец-то понравились группе, и репетиции снова начались. Всё пытались положить на музыку, так, чтобы звучало органично. Но с началом обучения в техникуме и парни стали собираться вместе уже не так часто. Пока пары пройдут, пока до Купчино доедут, пока доберутся до дома, и уже все уставшие. Сваливали с пар, конечно, время от времени. Но репетиций всё равно становилось ощутимо меньше. В один из дней Князь, сидящий рядом с Михой на занятиях, закашлялся, прикрывая рот кулаком. В его голове пробежали сразу все мысли, начиная от «это просто простуда» и заканчивая страшным словом — рецидив. Андрей сразу же поднял руку и отпросился у Анатолия Евграфовича. Вышел из аудитории, не переставая кашлять. Миша успел расслабиться. Успел привыкнуть к тому, что жизнь идёт своим чередом. Хоть до сих пор до одури боялся заходить с Андреем дальше поцелуев. Он сидел на паре, проводив взглядом кашляющего Дюху, и вдруг понял, что мирной жизни снова конец. — Горшенёв, а что с вашим другом, не знаете? — поинтересовался Евграфович. — Гранитом науки подавился, Анатолий Евграфович, — отшутился Горшок. Курс шутку особо не заценил. Раздались только редкие приглушённые смешки. — А можно мне к нему? Кто-то ж должен по спинке побить. Евграфович хотел что-то возразить, но увидев непривычно беспокойные глаза Миши, вдруг просто кивнул на дверь. Горшок пулей выскочил из аудитории, мысленно благодаря Евграфовича и думая, что тот всё-таки очень хороший мужик. Миша даже перестанет ему пары срывать. Попробует точно. Андрей уже отошёл от приступа кашля и сейчас просто стоял в туалете, уперевшись руками в бортики раковины. — «Это просто простуда, это просто простуда», — пытался мысленно убедить себя он. Миша ураганом занёсся в туалет. — Я думаю, это просто простуда, — сразу начал успокаивать его Князь. — Но родители всё равно отправят анализы сдавать, так что в четверг навряд ли на репетицию вырвусь. — Сдавай, — кивнул Миша. — напугал, пиздец. — Горшок открыл окно и закурил. — Отойди только подальше, чтоб я на тебя не дышал. Докурю, и на пару вернёмся. — Миша улыбался, вёл себя уверено, но глаза выдавали с потрохами. Во взгляде читался страх, перемешанный с грустью. На улице моросил дождик и Горшок немного ёжился, когда из открытого окна он бил по его щекам. Сгорбился весь, делал жадные глубокие затяжки и чуть ли не закашлялся дымом, но как-то перетерпел. Они вернулись на пару и почти спокойно досидели до конца занятий. На репетиции, которая была сразу после пар в техникуме, и Миха, и Андрей были непривычно притихшие. В четверг Андрей не явился на занятия, ибо с самого утра уже находился в больнице, а уже после всех процедур направился первым делом к Мише, Шуре и Сане, которые к этому моменту как раз были дома. Князь пошёл в квартиру и сразу заметил на себе вопрошающий взгляд Горшка — Я ещё не знаю, результаты придут через два дня, — пожал плечами он. — Что такое? — Шура выглянул из кухни, смотря то на Мишу, то на Андрея в ожидании ответа. — Да закашлялся на паре, вот сходил сегодня, анализы сдал, — пожал плечами Андрей. — Ну, чтоб понять: рецидив или простуда. — А я уж думал, вы ребёнка ждёте. Результаты узи. Мальчик или девочка, — попытался разрядить атмосферу глупой шуткой Балу. — Каким хуем, Шур? — возмутился Миша. — Твоим, детородным. Горшок открыл рот, чтобы сказать что-то колкое, да так и застыл. Отвернулся и тихо послал Шуру с его шутками куда подальше. Он жестом пригласил Андрея в свою комнату, пропустил вперёд, а потом закрыл дверь прямо перед носом Балу. На него-то Горшок точно не умел долго обижаться, и Шура точно поймёт, что это было не к месту. Либо не поймёт, и глупый спектакль с показательной почти детской обидой повторится вновь. Горшку определённо не хватало умения доносить свои чувства словами через рот. Князь обнял его, севшего рядом, и аккуратно поцеловал в щёку. — Всё нормально будет. Точно тебе говорю. — Андрей растрепал Горшку волосы. — Мих… А давай съездим на Финский залив, м? Погуляем там, может, сыграешь что-нибудь на гитаре. А может, порисую, как в старые добрые. Тебя, Питер и море. — А давай. На пляже никого. Только чайки голубя доедают. Неподалёку сквер, где деревья скрипели от ветра. Красиво, конечно. Небо молочно-белое, а другой берег скрывался в тумане. Не различишь, где вода, где линия горизонта. Миша снял кожанку и накинул Князю на плечи. Сам остался в растянутом свитере цвета хаки. — Хуй тут порисуешь. Да тут бы нас, чёрт, не снесло… А рисунки твои подавно, — рявкнул Миша. Он посмотрел на волны, на белую пену, а затем на Князя. Был бы сейчас рядом не Андрей, он бы давно забил и нырнул пару раз, ради прикола. В таких-то волнах. Но Княже хотелось отсюда увести как можно скорее. Андрей всё смотрел на море, а затем повернул голову к Мише и засмеялся от того, что у того на голове то одуванчик растрепанных волос, то сразу же всё прилизано и аккуратно. — У тебя волосы такие… Ай, блять… — Князь отпрыгнул, чувствуя, как волны успевают пару раз коснуться холодной водой его обуви, и отбежал назад. — Валим отсюда! Князь и Горшок ушли оттуда быстрым шагом, чуть ли не бегом, и завалились в магазин, не переставая смеяться. Что у Андрея, что у Миши на голове черти что и сбоку бантик, оба дрожали от холода и пытались согреться заново, топчась то на одной ноге, то на другой. Миша Андрея приобнял в порыве согреть. Какой то лысеющий мужик, толкая тележку, зло зыркнул на них и бросил пренебрежительное: «Педики». Мишу это никак не тронуло. Он только сильнее прижал к себе Князя. — Пусть завидует, — хмыкнул он и повёл Андрея вглубь магазина, тыкнул пальцем в прилавок с выпечкой, спрашивая, что тот хочет.— В столовую может того? Чая попьём, посидим, — предложил он. Андрей кивнул и потёр нос, надеясь, что чих не нападёт в самый ненужный момент. В столовой их уже несколько человек узнало, и от этого оба сделались невероятно гордыми собой. Миха купил бутылочку дюшеса и всучил Андрею, пытаясь донести, как ему казалось, уморительную шутку. Они сидели и пили тёплый сладкий чай из гранёных стаканов. Мир будто ненадолго замер, давая им обоим выдохнуть и просто почувствовать это едва уловимое нечто, наполняющее их, согревающее самое сердце. Домой вернулись поздно. Андрей остался у Михи, жался к нему во сне ближе, и лишь периодически покашливая. Следующий день прошёл невероятно быстро. Всей компашкой проспали первую пару, быстро собрались и попытались успеть на вторую, а по итогу приехали вообще к третьей. Князь с Горшком получили нагоняй от Евграфовича, а в наказание он даже рассадил обоих по разным партам, решив, что так они начнут лучше учиться. Помогло всего лишь на половину третьей пары. Андрей вторую ночь спал у Миши, а на утро проснулся не от стуков Балу в дверь и криков «Вставайте!», а от трели собственного телефона. Князь медленно сел на кровати, беря трубку и пытаясь проснуться параллельно. — Да, мам. — Услышал в трубке «Результаты пришли», и замер, ожидая дальнейших слов. Миха рядом выполз из-под одеяла. — Понял, мам, понял. Всё давай. Давай, говорю, мне на пары надо. — Князь сбросил звонок и убрал телефон на тумбу, ложась обратно, обнимая Мишу и чуть ли не пригвождая его к кровати. — Не поедем никуда, всё. Давай спать. Миша нихрена не понял, но лёг спать дальше, игнорируя, что простынь куда-то ретировалась с дивана. Балу заглянул прямо перед самым выходом и заорал, что надо вставать. Князь с Горшком только отмахнулись. Доспали до двенадцати… Проснулись уже в пустой квартире. Миха неспешно ушёл в ванную, начал чистить зубы с закрытыми глазами, когда почувствовал приятную тяжесть. Андрей навалился на него сзади. Мягко, тепло так. По-домашнему уютно. Миша весь растрёпанный сонный. Решил, что на пары собственно и плевать. Просрали и просрали. Зато тут Княже такой родной ластится. Миша сплюнул пасту и прополоскал рот водой. Засмеялся, что Андрюха его всё ещё не выпускает. Посмотрел на них двоих в зеркало и понял, что считает себя в моменте самым счастливым человеком на земле. Андрей потёрся щекой о голое Мишино плечо. — Ну всё, дай я тоже зубы почищу, — он тоже принялся чистить зубы. После вышел из ванной первым и направился на кухню. — Насрать на эти пары. Главное — выспались. В столовую пойдём или бутерами перебьемся? Князь обернулся к Мише, опираясь ладонями о кухонный стол, и чуть наклонил голову на бок. Всё так по-домашнему, будто это всё тёплый и приятный сон, и стоит только хорошенько умыться холодной водой, как всё пропадёт в небытие, и они оба проснутся от стука в дверь и криков Балу, что пора вставать. Но проходит минута, две, а это всё не исчезает. — Мама звонила утром. — Андрей подошёл к Мише, положил руки ему на плечи и скреплил ладони в замок на затылке. — Нихрена не простуда? — глухо спросил Горшок. Его голос это домашнее спокойствие будто разрезал. Быстро так, как острый нож о туго натянутую ткань. Он встал. Чиркнул спичкой. Газ загорелся синим цветком. Миша будто сосредоточен был на чае и бутербродах, но сам погрузился в себя. — Не бывает счастья у непутёвых, — вдруг вспомнил он слова отца. — Что там доктор говорил? От лишнего стресса болезнь может вернуться куда быстрее? Да дохрена было лишнего стресса, блять… — Горшок поставил чайник, начал резать дешёвую колбасу крупными кусками. Посмотрел на неё. И решил её всё-таки обжарить для верности. Андрей аккуратно подошёл к нему со спины и снова обнял, утыкаясь носом в затылок и тихо выдыхая. — Бывает счастье. На капельницах сидеть не надо, только иногда пользоваться кислородным аппаратом, и всё. Оно без обострений вернулось, и это хорошо. Возможно, после нового курса лечения, ремиссии удастся продлить ещё на несколько месяцев. — Андрей не отпускал Мишу из своих объятий, аккуратно поглаживая ладонью по груди и стараясь не мешать ему готовить завтрак. Князю стало как-то стыдно, что вот так разрушил всю эту идиллию, просто в один миг сообщив не очень приятную новость. Но и не рассказать Мише он попросту не мог. Из двух зол выбирают меньшее. — Значит врут. Правда, бывает. Вот щас здесь. — Горшок расслабился под этими поглаживаниями. Зажмурился, довольный, словно кот. Он смешно увернулся от брызг масла, когда положил колбасу на сковородку. Закрылся крышкой от кастрюли, словно щитом, и засмеялся. Будто и не был напряжен минуту назад. Всё же хорошо. Они и не с таким справлялись. Миша насадил поджаристую колбасу на вилку, откусил и сунул Князю. — Скорее всего она из туалетной бумаги, но съедобно, — заключил он. — Мяса вообще не чувствую. В городе всегда так? — Нет конечно, есть качественные продукты, но они дорогие пиздец. Так что проще покупать подешевле. Главное ведь голод утолить, верно? — Андрей хмыкнул, откусывая и кивая несколько раз. — Не самая плохая. Я пробовал и хуже. Но определённо и не самая лучшая. Сейчас вообще нормальную колбасу трудно достать после развала. — Князь хмыкнул, наблюдая, как Миша закидывает ещё колбасы на сковороду и закрывается от масла крышкой. — Мне Муся рассказывала, что при Советском Союзе у них вообще полки пустые были в магазинах. Мы-то деревенские, нас это не сильно затронуло. А ещё я помню, как меня, мелкого совсем, в город возили. Очередь стояли за дефицитным мылом. Его по одному в руки. Я ребёнок тогда совсем, но тоже уже целый человек, ё-моё. Так что щас оно ещё хорошо наверное. Миша поставил сковородку на стол, прикинув, что нехрен лишнюю посуду пачкать. — Как думаешь, Балу нас сразу прибьёт, как вернётся, или ещё несколько минут подумает? — поинтересовался Андрей. — Мамочка Шура ругаться не будет. Он со своим Яшей уже так проспал один раз, когда Поручик у какой-то девчонки остался. Я на пары ушёл, а они дрыхли. Так что один-один. — Всё справедливо, — Князь кивнул, взял вилку и быстро спиздил кусок хлеба, принимаясь жевать его вместе с поджаренными кусочками колбасы. Когда поели, Миша вышел на балкон с желанием покурить, но Андрей увязался за ним, и тот спрятал пачку. Погода в тот день выдалась непривычно тёплая. Солнце выглянуло, и небо такое насыщенно-синее. Что невольно уходить в помещение не хотелось обоим. Миха навалился на Андрея тёплыми объятиями и рассматривал с балкона, как внизу копошатся собаки у мусорки. Спокойствие нарушил звук Князевского мобильника. — Да, мам, — поднял трубку тот. Миша напрягся, прислушиваясь. Но услышал только, как в глубине квартиры открывается входная дверь. Ребята шуршали куртками в прихожей и Балу закричал: — Эй, любовнички? Нам заходить вообще можно? Не помешаем? Тут, кстати, Яшка с нами. Ребята зашли на кухню, заметили этих двоих на балконе и уже хотели присоединиться к ним, но Миша настойчиво отмахнулся. Подорвался, чтоб дверь закрыть, да сбил старый горшок с сухой землёй. Тот предательства от собрата не выдержал, упал Горшенёву прямо на босую ногу, прокатился и отправился прямиком вниз, проскользнув между железных прутьев старого советского балкончика, который, в отличие от соседних, никто не облицовывал и не стеклил. Миша заорал в себя. Андрей его в щёку поцеловал, мол «Аккуратнее будь», и вернулся обратно к разговору с мамой. Та что-то продолжила ему говорить, читать наставления, пока на кухне умирали от смеха Балу, Поручик и Яша. Когда Андрей закончил разговаривать, то первым же делом поцеловал Мишу в нос. — Мих, ну ты как так? Ну аккуратнее будь, не голова, так ноги… Или лох это судьба? — усмехнулся он. — Он сам упал я… — Миха надул щёки и нахмурился. — Ты лучше скажи, что там тебе мама говорила. — Она разговаривала с доктором, — пожал плечами Андрей. — Так он ей столько рекомендаций и лекарств для предупреждения обострения надавал, что я теперь буду засыпать от таблеток, просыпаться от таблеток, вместо еды будут капельницы, а вместо техникума и репетиций — ингаляции. Я в ауте, Мих, меня это всё уже порядком заебало. — Ну надо так надо… А то тебе ещё выступать. Надо, чтоб не задыхался на сцене, — похлопал его по плечу Миша. — Не, на сцене умереть, конечно, прям мечта, но не надо. Они наконец вернулись на тёплую кухню. — Горшок? А, Горшок? — смеясь, начал Балу. — За что ты так с собратом поступил? Он ведь разбился, бедный. Если ещё кого не пришиб. — Внизу криков не было, — серьёзно ответил Миша. Ребята заржали. — Он даже не успел издать предсмертный вопль! Ты хоть черепки-то похорони по-человечески! — смахивал несуществующие слезы Поручик. — По-Горшенёвски, — добавил Яша.***
Вечером всей компанией выбрались погулять. Просто ходили по улицам, до тех пор пока Андрей не запрыгнул на спину Миши, обнимая его за шею, и крикнул — Вези меня! Следом на спину к Яше запрыгнул Балу, и Цвиркунов, смеясь, повёз своего Шурика вперед по улице. Князь смеялся вместе с ними, целуя Мишу за ухом и прижимаясь щекой к макушке. Кашель снова подобрался к его горлу, заставляя прикрыть рот кулаком. — Так удобно на твоей спине, — расплылся в улыбке Андрей. — Не урони, главное, и сам не убейся. Миша, под ноги смотри! Когда Горшок повернул к нему голову, Князь повернул её обратно, чтобы тот не отвлекался от дороги. Они чудом не навернулись. Миша больно ударился коленками о гранитный парапет, отделяющий асфальт от засохшей клумбы, но Андрея удержал. Он сам посмеялся своей неуклюжести. Пробежал немного вперёд по мосту, затем остановился, показывая Князю на Неву. — До сих пор странно, что мы здесь. Тип часть мечты сбылась, понимаешь? — Горшок подставил лицо холодному ветру, улыбнулся и смеясь добавил: — А помнишь, ты когда-то стеснялся мне на спину садиться? Ногу тогда повредил… Желание это ещё карточное… А ты стоишь у малины с костылём этим, такой красивый, и щёку под поцелуй подставляешь. — Хорошо так было, на самом деле, — согласился Андрей. — Лето было просто замечательное, несмотря на все эти проблемы, которые нас по пятам преследовали. Люблю тебя, Мих… — Князь прикрыл глаза, затем зевнул, понимая, что в целом уже спать хочет. А когда уже двинулись домой, Андрей на спине Горшенева мирно посапывал, ни о чем в этой жизни не беспокоясь. Поручик периодически забывал, что в их шумном царстве есть один спящий царевич, и начинал говорить громче, но получал взгляд от Горшка и подзатыльник от Балу и тут же понижал децибелы. Вот и снова он увлёкся каким-то рассказом, говоря все громче и громче, и в самом конце засмеялся. Андрей во сне обнял Мишу чуть крепче, брови его нахмурились, а сам он пробормотал что-то нечленораздельное, но не проснулся. Балу хлопнул Сане по макушке, на что тот зашипел и принялся потирать место удара — Шура, блять, больно же! — Потише себя веди — Да его пушкой не разбудишь! — Можем проверить, будешь Лжедмитрием? — поняв, что никто из присутствующих исторической отсылки не выкупил, Горшок закатил глаза. — Ну его это… Из Царь-пушки показательно запустили. Мёртвого уже, но факт-то. Бояре запустили. — Это он так намекает, что сначала тебя прибьет, — перевёл Балу. — Да что я? Я молчу! — сказал Поручик. Миша принёс Андрея в свою комнату и уложил на диван. Взял его телефон и набрал контакт «мама». — Здравствуйте, я Миша. Я вас предупредить, что Андрей заснул. Он у меня останется. Да нормально его здоровье, не ругайтесь, пожалуйста. Он сегодня не задыхался. — Миша, пожалуйста, следи за ним, — начала просить мама Андрея. — Как только появятся признаки ухудшений — звони мне. Я приду сразу. И Андрей не пойдет в техникум ближайшие две недели, и на репетиции также не будет ходить. Нужно начинать курс лекарств. Я понимаю, что у вас выступление, но и ты меня пойми. Андрюша единственный мой сыночек, я не хочу его потерять. — Она продолжила что-то говорить и говорить, Андрей повернулся на другой бок, кашляя. Надежда Владимировна принялась рассказывать то, что Миша ещё не знал. — Он однажды, ещё маленький был, на больничной площадке играл с таким же ребенком. А ему это было строго противопоказано. И с тех пор в легких больше заразы, а избавиться от занесённых тем мальчишкой бактерий врачи никак не могут. Дозы увеличивают, капельницы ставят, а ничего не проходит. И если не пройдёт, то в одно из обострений мы рискуем Андрюшу потерять. Поэтому я так трясусь за него, а не потому что очень хочу ограничить его в чем-либо. — Понял. Вы не волнуйтесь. Мне завтра только ко второй паре. Я с утра Андрюху прям домой. Горшок отключился. Тяжело вздохнул. Переоделся, достал из шкафа Князевы вещи, в которых тот спал. Хотя футболка изначально была Михина, но ему не жалко. Миша наклонился, осторожно будя Андрея. — Дюш, раздевайся давай, блин. Я зачем пододеяльник стирал? Сонный Андрей поднялся, дал стащить с себя куртку и штаны с носками. У Михи сердце заныло. Опять эти разговоры про потерять. Его, блин, сокровище и потерять. Михе хотелось заскулить от беспомощности, но вместо этого он уткнулся Князеву в сгиб локтя и внезапно укусил. Андрей заорал от неожиданности и внезапной боли, подрываясь на диване и хватаясь за сгиб локтя, и принимаясь потирать место укуса. Из комнаты Поручика и Балу донеслось: «Чё случилось?». — Миха меня укусил, пока я спал! — крикнул Андрей и перевёл взгляд на Горшка, мол, и «Что ты скажешь в свое оправдание?», а тот пытался сдержать смех. Тогда Князь схватил рядом лежащую подушку и хлопнул ей Мишу по голове. — На тебе, сука ты. Кто ж честного доброго человека кусает-то так больно, а? Ещё и спящего! Миха, это против правил! Миха! Когда Горшок схватил его за талию и по итогу вся эта борьба подушками вышла в непонятно что, то Князь уже в последнюю очередь думал, что они вообще-то свалиться с этого дивана могли. Зря, конечно, он об этом не задумывался, потому что через несколько секунд с дивана свалился сначала Андрей, а следом за ним и Миша. На шум и грохот уже прибежал Поручик вместе с Шурой, но глядя на все ещё борющихся Мишу и Андрея, тихонько закрыли дверь и ушли к себе. Князь по итогу схватил запястья Миши, пригвождая их к полу, а сам оказался сидящим на его бедрах. Тяжело дыша, Андрей не сводил взгляда с Горшка. — Это из великой любви, честно, — смеялся Миша. — А ещё ты не хотел нормально грязную одежду снимать. Я ж, блин, стирал тут, ё-моё. — Михе работа по дому доставалась с большим трудом. Так что ко всем крохам, что он делал в этой самостоятельной жизни, он относился ревностно. Свежи у Балу и Поручика ещё воспоминания, как Горшок пол помыл сам. И этой же тряпкой отхлестал друзей, наследивших у вешалки. Миша закрыл глаза, выравнивая дыхание. — Ты такой красивый, ё-моё, — прохрипел он, смотря на Андрея снизу вверх. У того волосы растрёпанные, глаза широко распахнуты. Бледная кожа в темноте будто отдаёт голубоватым сиянием. Как эльфы из этого фильма нового. Неземное что-то, не из этого мира. Андрей не сводил взгляда с Миши ещё несколько секунд, а затем наклонился и поцеловал его. Князь отстранился первым, отпустил его руки, но на ноги не встал. Не захотел вставать. Он снова наклонился к Горшку, положил ладони на щёки и поцеловал уже глубже, уже не так мягко, как несколько секунд назад. Поручик и Балу сидели и смотрели друг на друга, а затем практически одновременно произнесли: —Чёт тихо у них. — Какова вероятность, что они сейчас пошпёхаются? — Высокая, но не равна ста процентам. — Ну, короче, готовим подушки, иначе мы тут не полежим спокойно. Балу кивнул, беря свою подушку в руки, а затем укладываясь на кровать. Миша подавился воздухом, отвечая на поцелуй. Чувствовал, как пресловутые бабочки в животе собираются. Хотя кажется, будто крылья у этих бабочек кожаные. По-панковски так. Царапают. Миша успевает подумать, что надо подать Княже идею для рисунка. Откинулся назад, подставляя поцелуям шею, но когда Князевская рука оказалась под его футболкой, вдруг рывком отполз назад. Стоящая в стены гитара упала с громким характерным звуком. В соседней комнате вскочил Балу. — У них же всё хорошо? — моргает он. Поручик пожал плечами и старательно прислушался. Андрей посмотрел на Мишу ещё несколько секунд, затем просто сел на пол и обронил тихое: «Прости». Князь отвернулся и взял одежду с дивана, принимаясь переодеваться. Неправильно, так неправильно. Тишина, почти осязаемая, между ним и Мишей. Неловко. Поручик слышал лишь тишину, никаких больше грохотов не наблюдалось. — Всё нормально у них там, мамочка Шура. Разберутся твои детки-конфетки что, куда и как, — бросил он, укладываясь обратно спать. Миша поставил гитару на место. Молча лёг на диван и повернулся зубами к стенке. — Тебе извиняться не за что. Я просто не хочу, чтобы было так как тогда. Я всё испортил. — Миша натянул одеяло, закутался словно в кокон и накрылся с головой, ложась в позу эмбриона. В голове его билась мысль, что он непутёвый и все портит. Чтобы не трогал. Он вжался сильнее в диван и вдруг почувствовал руку Князя на своём плече. Горячая ладонь будто вырвала из кошмара обратно в реальность, где Андрей его не прогонял больше. Не исчез никуда. Не было этого чёртового красного пятна перед глазами. Андрей обнял его со спины, как утром, так же по-домашнему, и прижался ближе, так, чтобы Миша почувствовал, что он рядом и никуда не исчезнет никогда и ни за что. — Ты не испортил ничего, Миш. Мне просто нужно было ещё немного времени. Но я сам тогда ещё этого не понимал. Ты ничего не испортил и никогда не сможешь испортить. Ты самый лучший человек в этом мире, ты веселый, талантливый, понимающий и добрый. Я люблю тебя, Миш. И всегда буду любить. — Князь продолжил обнимать Горшка, говоря всё это и не отпуская его ни на секунду, чтобы тот ни за что вдруг не подумал, будто Андрей снова хочет уйти. Не уйдёт. Не оставит своего Горшка одного здесь, ни за что и никогда. Миша повернулся к нему и аккуратно выглянул из-под одеяла. — Я не хочу, чтобы в твоей голове я был… Как они. Не хочу, чтобы ты снова исчезал. Не хочу думать, что ты опять на неделю пропадаешь, а потом… Последний звонок… Блять. Не хочу. — Миша забился чуть ли не в истерике, всё его тело била крупная дрожь. У него паника. Воздуха не хватало. Он схватился за руки Андрея. Распахнул широко глаза и, кажется, не моргал. — Я будто… Помру щас… — хрипел он, хватаясь за сердце. Андрей совершенно не знал, что сейчас необходимо было делать. Он лишь пытался не паниковать уже сам, а единственное, что пришло в голову, — Мишу обнять, прижать к себе и попытаться восстановить дыхание. — Мих, дыши вместе со мной. Давай, вдох. И выдох. Главное — дыши вместе со мной, слушай мой голос, я здесь. Вдох. Выдох. — Князь погладил Горшка по спине, понимая, что дрожит сам, но не показывал этого, стараясь успокоить Мишу и вернуть всё, как было. Снова повторил про «вдох-выдох», сам дышал глубоко и размеренно, показывая Мише, как необходимо дышать ему, и чувствовал, как дрожь у Горшка наконец начала прекращаться. Дыхание становилось всё более размеренным, спокойным и Князь расслабился следом за ним. Андрей уткнулся носом в плечо Миши, продолжая гладить его по спине и повторять, чтобы тот размеренно дышал. — Ебать, это что было? — прохрипел Миша. — Я сначала почувствовал страх бешеный, потом будто горло сжало и сердце тоже. Я вдруг был уверен, что помру. — Миша выпутался из объятий Андрея. — Сухо всё… — Он показал на собственное горло. И потопал босиком на кухню. Кафель ледяной. Кто-то оставил окно открытым. Миха присосался к пятилитровой баклажке и спиной чувствовал обеспокоенный взгляд. Балу вышел поинтересоваться, всё ли у друзей хорошо. — Шур… — Что Шур? Садись. Что у вас с Андреем? — Да я боюсь этого самого… — после долгой паузы начал Миша. — Не хочу, как те уроды быть, понимаешь, да? — Миш, Миш, ты в глаза мне гляди. — Балу мягко положил руки на плечи друга. — Андрей тебя любит до беспамятства. Не спорь! Любит. У вас все равно это будет. Молодые ж парни, но вам надо это… Аккуратно. Постепенно к этому прийти. Не спешить. Понял меня? Миша кивнул. — Ты не они и ими не будешь. Не смей даже себя сравнивать с ними. И не спеши, как ты по жизни умеешь. Терпения, друг. Миша вернулся в комнату. Закрыл дверь и сел рядом с Андреем. Балу тем временем вернулся в свою кровать. — Опять мамочка все решила? — съязвил Поручик. — Шур, ну пусть они хоть потрахаются без тебя. — Я тебе сейчас пиздюлей-то пропишу, Сань, мало не покажется. — Шура запульнул в Поручика подушкой, усмехаясь, а затем улёгся на кровать. Андрей не повернул к Мише головы, но тихо спросил, смотря на свои беспокойные руки, которые то сжимались в замок, то снова разжимались и заламывали пальцы, пытаясь успокоиться. — Ты в порядке? — Конечно не в порядке, никто из вас не в порядке, это даже не обсуждается, вас всех стройным ходом надо вести к психологу и обсуждать с ним всё, что произошло, потому что так или иначе травмы есть у каждого в этой компашке. Но сейчас Андрея интересовало в норме ли Миша после того, что произошло, а произошло так-то нихуя себе. — Прости, это из-за меня. Я слишком поспешил, не сумел остановиться. Прости, Мих. — Опять ты себя винишь, хотя не должен... — Миха взял Андрея за руку. — Давай попробуем, но не до конца. Чтобы ну… Привыкнуть друг к другу. Мы ж по очереди друг от друга шарахались из-за всей той хуйни, что в голове копится. Это как ну… На гитаре учиться играть. Сначала руки надо уметь правильно ставить и аккорды зажимать, а только потом баррэ. — Аналогия хоть и была нелепой, Миху почему-то вдохновила. Он даже расслабился и спину выпрямил, сжимая руку Андро. — Только не вини себя ни в чём больше. Я тоже себя не буду. Нашли, блять, виноватых. Никто не виноват. Звёзды хуёво сошлись! Мы вот это имеем! Давай отсюда и драпать в сторону, а не вязнуть. Вот.