***
Прохладная вода стекала за шиворот и капала с отросшей челки. Совершенно одинаковые типовые зеркала, наверное, их вообще не меняли — и Ёсан смотрел в свое отражение, прикидывая, как будет себя чувствовать спустя десять минут, после того, как дверь их с Юнхо апарта захлопнется за ним. Будет так же подставлять лицо под холодную воду, смывая наваждение? Или так же бездумно пялиться в пространство зазеркалья, чувствуя, как холод через поры кожи проникает внутрь, собираясь тонкой льдистой корочкой. Понимая, что упустил что-то… важное? Важное. Выбор. Проблемы. Все это может вызвать столько проблем… Наверное, потом об этом можно будет пожалеть? Глаза Ёсана сузились, он вновь всмотрелся в зеркало. Полное зазеркалье упущенных возможностей. Пожалеть — это потом. Где этот комод, где этот ящик…***
По возвращении Ёсан обнаружил Минги зависающим в телефоне. Той частью сознания, которая не теряла выдержки и понимания ситуации, Ёсан надеялся, что тот уснул — всё-таки почти четверть часа прошла… — О!.. Опять обрадовался, неужели правда думал, что Ёсан воспользуется моментом и сбежит? — Я думал, ты уже спишь. Голос «не-для-камеры», без модуляций. Просто голос. Минги закрыл глаза. Ему просто нравилось. Ёсан вновь уселся в кресло, подъезжая к самому изголовью. Перекинув обе руки вперед, он обхватил плечи Минги, потерявшего дар речи, и коснулся лбом зеленого в мелкий динозаврик воротника. Удивленный вздох. Вдох и выдох. — Ты дразнишь меня, хён?.. — у Ёсана опять зачем-то сжалось сердце. Какой несообразительный. Или наоборот — слишком… В ответ только покачал головой. Слишком близко. Слишком… Чуть повернувшись, Минги уперся в лоб хёна, все еще склонившегося к нему, своим, и на затылок Ёсана легла широкая ладонь — во всей неотвратимости и восторге происходящего. Они так хотели быть нежными — и не умели, и замирали в ужасе, справляясь и не справляясь. Пульс. Громкий, как тиканье часов, отсчитывающий мгновения. Дыхание. Потяжелевшее в мгновение ока, опаляющее кожу, не насыщающее, смешивающееся — в один, только обещанный, только предвкушаемый, только предвидимы… — Тссс… Ёсан отстранился. Паника. Какая глупая паника. Легче не стало. — Хён, ты не?.. — Минги выразительно посмотрел на него, потом на место рядом с собой с гостеприимно откинутым углом одеяла. — Обещаю, что… — Что мы просто уснем? — губы не слушались, и Ёсану стало страшно — не зазеркалье так кроличья нора, ощущение полета куда-то, без опоры, без надежды выбраться… Ну конечно. Все три апарта, менеджмент, стафф и добрая часть эйтини знают, что Минги спит без одежды — даже если ложится в пижаме, то просыпается без нее. Поэтому он-то, может, и выспится… — Закрой глаза. Минги подчинился. Перебравшись с кресла на край кровати, Ёсан вновь обхватил его за плечи. Только теперь — ближе, прижавшись всей грудью к спине Минги, чувствуя, как сердцебиение оглушает. Это, интересно, чье: его собственное? Прикосновение. Совсем невесомое — кончиками пальцев, к запястью. Дрожь. — Пожалуйста, сиди спокойно. Кивнув, Минги опустил голову, и Ёсану с трудом удалось справиться с порывом немедленно коснуться его кожи над зелено-динозавровым воротником — губами. Он ведь обещал позаботиться, верно?.. — Доверяй мне… — от невесомого шепота, коснувшегося шеи, под самой мочкой уха, у Минги перехватило дыхание. Он доверял. Знал, что можно. — Мне нельзя прикоснуться к тебе? — от неприкрытого призыва в голосе пришла очередь Ёсана краснеть. К счастью, Минги не мог этого видеть. — Нет. Прерывистое дыхание. Мышцы плеч Минги напряглись, спина выпрямилась — что бы это значило? — А… к себе? Ясно. Выждав паузу и прижимаясь к спине Минги все плотнее — потому что плевать уже было на все зазеркалья, Ёсан чувствовал, что выбрал — правильно. Проблемы — потом, пожалуйста, потом… — Тоже нет. Разочарованный вздох. — Я сам, — и не поверил, что сказал это вслух. Пальцы ловко обежали контур воротника, прикасаясь самыми кончиками, остановились у груди, проникая под пуговицы застегнутой пижамной рубашки. — Доверяймнедоверяймнедоверяймне, — ласковый голос Ёсана заставил Минги застонать — вполголоса, сквозь плотно сжатые зубы. Пуговица. Еще одна. Неизбежность — теперь полоска обнаженной кожи на груди такая широкая, что поместились обе горячие ладони. Рельеф мышц. Нежная кожа — ладони, подрагивая, двинулись от груди вниз, к животу. Невесомые прикосновения сменились жадными, тяжелыми мазками. Дыхание вновь сорвалось в стон. Откинувшись назад, затылком на плечо Ёсана, Минги что-то произнес, слишком отрывочно, слишком скоро. Шея осталась открытой — и Ёсан не отказал себе в удовольствии провести по ней одними губами, легко, чуть касаясь, — от основания и по скуле почти до самого подбородка. Чудом сохранившийся после душа запах — парфюм, соджу, кажется, маска для лица… Или это просто иллюзия? Просто желание — и от этого все чувства обострились до предела? Света было мало, катастрофически мало, но даже в полумраке Ёсан видел, как размыкались в полудыхании-полустонах губы Минги, и понимал, что запереться в ванной ему по возвращении будет надо, катастрофически, неотложно. Отняв руки от плеч Минги, он, прикрыв глаза и тяжело сглотнув, пропустил их под локтями — так было удобнее. Волна паники накрыла вновь. Пожалуйста… Пожалуйста!.. Это было вслух? Или это выстукивал пульс, удары сердца, или это губы Минги, дотянувшиеся до виска Ёсана и до родимого пятна в форме перевернутого сердечка? — Пожалуйста, хён… Правая рука Ёсана осторожно накрыла резинку пижамных штанов Минги. Стон — через прикушенную губу, стон-приглашение, восхитительный, и Ёсан, не слыша сам себя, вторил ему, прижавшись губами к обнаженной коже шеи Минги, чтобы не так громко — впиваясь зубами в долбанный динозавровый воротник. Пальцы, чуть подрагивающие, но уверенные, скользнули под резинку, под пояс штанов. — Я позабочусь о тебе. Осторожно, не прижимая, Ёсан второй рукой накрыл рот Минги — если он продолжит в том же духе, то перебудит не только коллег по соседству, включая без задних ног спящего Сана, но и весь компаунд. И тут же получил в ответ: язык Минги оказался занят пальцами Ёсана. Их немедленно покрыла лихорадочная россыпь поцелуев. Ближе. Еще ближе. Во всеоружии, надо же… Ёсан чуть прикусил щеку изнутри. Правая рука осторожно накрыла чуть влажную головку члена Минги, и слегка сжала. Совсем немного. — Хён! Я не… Чувствуя, как опасно близок к тому, чтобы присоединиться к Минги — только второй рукой, Ёсан чуть прикусил воротник распахнутой пижамной рубашки, потом — нежную кожу над плечом, потом — там же, но чуть сильнее. Аккуратно, чтобы не осталось следов. — Не сдерживайся… Накрыв руку Ёсана своей, Минги осторожно двинулся вниз, потом — вверх. Еще. И еще. — А ты? Дрожа от нетерпения и больше жизни желая продолжения, этот неугомонный Минги все равно интересуется им… Забавный. Ну что ж, может быть… Не отвлекаясь, Ёсан обхватил его покрепче, двигая рукой, чувствуя, что еще совсем немного, и… И ладонь Минги, которая крепко держала его руку на члене, сжалась, останавливаясь. Ёсан зажмурился, сцепив — чтобы не кричать, — зубы. — Я сейчас… Да. Он кивнул, коснувшись лбом, покрытым испариной, уже обнаженного плеча над растерзанным воротником, прошептал то же самое — онемевшими губами в ухо Минги, перемежая вот это «да» короткими поцелуями. Он успел — несколько частых, отрывистых вдохов, рваный ритм, бедра, подающиеся вперед — сколько раз Ёсан видел это в тренировочных залах и на сцене? — но никогда — вот так, с собой в главной роли. Он успел — и в его пальцы, как и затем в руку самого Минги запульсировав, ударила вязкая волна, и Ёсан сам не удержался от стона, уже почти ничего не понимая, не ощущая, не желая ничего, кроме как разделить вот это мгновение — на двоих.***
— Пообещай, что будешь спать. Никуда от тебя второй сезон не денется. Подушки уже были поправлены, одеяло — тоже, Минги — уложен спать, на этот раз — просто спать. Думать о завтра было лень, о проблемах — тоже. О собственной ванной комнате вот только, но до нее — лифт, парковка или дворы компаунда, возможно, еще бодрствующий Юнхо… Минги, видимо, все еще не верящий в происходящее, просто лежал, глядя в потолок. Но тяжелая рука уверенно лежала поперек колен хёна, символизируя принадлежность и права. Теперь, с точки зрения Минги, — неотъемлемые. — Я буду тебя защищать. На полном серьезе. Ёсан, осторожно пригладив взъерошенные волосы на макушке большого и красивого Минги, осторожно кивнул. — Хорошо. А теперь спи.***
— Как? Ёсан тоже здесь был? — глаза Уёна округлялись с каждой секундой. — Он зашел всего на минутку, — подтвердил Сонхва, обеспокоенно наблюдая, как напрягается спина Минги, маячившего у плиты. — Минги, это ты виноват, твое невыносимое обаяние наконец заставило Ёсана потерять голо… В воздухе отчетливо запахло не только едой, но и целительными подзатыльниками для слишком болтливых. — Слышь, мелочь!.. — в руке Минги угрожающе провернулись щипцы для рамена, нацеленные в самое сердце несдержанного на язык Уёна. Подействовало — Уён притих, и Сонхва перевел дух. Минги с грохотом возмущения уселся рядом с ним. — Что за слова? Прекратите, пожалуйста… Сан точно не придет завтракать? Уён хихикнул и отрицательно мотнул головой. — Я уже сделал ему отдельную порцию — специально для таких случаев, — проворчал недовольный Минги, бросая убийственные взгляды через стол. Уён широко улыбался, лучась всеми цветами радуги. — Итак, секс-машина, Кан Ёсан пал жертвой твоих чар, а? Сонхва, вопреки собственным убеждениям и правилу не обижать маленьких, выцелил Уёна в абсолютно черный прицел сузившихся глаз и с хорошо различимой угрозой — пока еще мягкой, — произнес: — Пожалуйста… Держи себя в руках! Ёсан поступил как настоящий друг, он помог Минги добраться до дома, и… Вскинув брови в ответ на вполне невинную фразу и тут же натолкнувшись взглядом на каменное лицо хёна, Уён состроил постную гримаску и втянул в себя первую порцию рамена. Подробностей, судя по всему, не будет. — Ну и ладно… Минги ведь все равно ничего не помнит… Правда, Минги? — Вообще ничего, — упавшим голосом подтвердил Минги, опуская взгляд в тарелку.***
Убирая со стола и гремя посудой, Минги и не заметил, как Сонхва задержался. — Помочь? — Нет, хён, спасибо. Не нужно. Подойдя поближе и оглянувшись на дверь комнаты Сана, Сонхва произнес, еле-еле разжимая губы, будто в пространство: — Не забудь написать ему. В повисшей тишине было слышно, как работают часы-таймер на холодильнике. — А вдруг… — Не. Забудь. Что-то в голосе хёна было такое… убедительное. В конце концов, секс-машины не боятся каких-то там телефонов. И сообщений. И вообще ничего не боятся!.. Сонхва, уступая не к месту проснувшемуся родительскому инстинкту, обнял ужасно смутившегося Минги, у которого все никак не получалось принять как можно более бесстрашное выражение лица. Вот никак. Большой и несообразительный ребенок. Телефон в нагрудном кармане завибрировал, и Сонхва отстранился. Он и сам был весь мягкий, теплый и плюшевый, как его черная пижама, и Минги чувствовал, что хён его понимает, а поддержка придала мужества… — Это капитан, да? — бестактно поинтересовался он по такому случаю, словив очень неодобрительный взгляд и очень искреннюю, ласковую улыбку, тут же спрятанную за предельным возмущением. — Да, юнга! Знаешь, что бывает со слишком любопытными?.. Отправляйся-ка писать письмо, и хорошим стилем, пожалуйста. — И номером не ошибись, дубина… — подсказали откуда-то из-за угла охрипшим шепотом Сана с поддержкой давящегося смехом Уёна. Огласив окрестности королевским рыком, Минги сию же минуту обрел крайне свирепое выражение лица и отправился на охоту за головами. Значит, похмелье его больше не мучило, отметил Сонхва с удовлетворением. Он покачал головой и разблокировал телефон. Что ж, с добрым утром. В верхнем ящике комода в ванной комнате недоставало ровно одной щетки.