Проклятый

Он думал, что умер. Но странное чувство тепла было таким ласковым, таким нежным, что разум очень долго отказывался прийти в себя, выбирая эту теплую темноту взамен холодного света извне. Сюэ Ян ощущал свое тело целым простором, широким и полным темноты, и этого простора… касались. Что-то… касалось, он чувствовал эту ласку, чувствовал тепло. Хотелось застонать, хотелось, чтобы в его темноту, которой и было его тело, проникли еще глубже. Потому что такой ласки и тепла он не знал никогда. Это не был испепеляющий жар или режущий по живому холод. Это было тепло, за которым не стоял жар насилия. Это было ласковое тепло, нежное… любящее. Прежде чем открыть глаза, первым дал знать о себе слух. Он отреагировал на тихое потрескивание дров, и треск, судя по всему веток, а не поленьев, вывел Сюэ Яна из бессознательного состояния. Веки медленно поднялись, чувства вновь примерялись к собственному телу. Вскоре он ощутил, что лежит на спине, что ко лбу прижато что-то влажное, а вот губы и горло сухие. Он не стал хрипеть, подавая признаки голоса, потому что возвращающийся разум напрягал все его инстинкты выживания. Но вот нос уловил что-то, какой-то запах… безумно вкусный. В желудке Сюэ Яна заурчало так громко и самое главное больно, что он болезненно сжал зубы. Пахло… перепелами, вареными перепелами. Он их страшно любил, так сильно любил, что готов был есть вечно. В голове тут же пронеслись различные блюда с этой птичкой: вареные, жареные, запечённые, с рисом и овощами, в соевом соусе и с луком, на вертеле, начиненные черносливом, орехами и курагой… Сюэ Ян больше ощутил, чем услышал, что, где бы он ни был, там присутствует кто-то еще. Треск пола дал ему понять, что кто-то к нему приближается. Пальцы дернулись, пытаясь нащупать меч. Не было. Пальцы тут же сжались в кулак. Кто-то подошел к нему и снял влажную тряпицу со лба. Потом чьи-то пальцы очень осторожно коснулись щек, измеряя температуру, послушали пульс. — Друг мой… — ладонь снова легла на лоб. Сюэ Ян вновь ощутил, что кто-то… улыбается. — Как ты себя чувствуешь? Сюэ Ян молчал. Даже глаза открыть было сложно. И страшно. — Прошу, не бойся, — продолжил до странного знакомый голос, — я не причиню тебе вреда. Ты у меня дома, я нашел тебя, всего израненного… — он замолчал, словно бы то, что хотел сказать, не мог озвучить. — Ты пролежал в горячке пять дней. Как ты себя чувствуешь? Прошу, не молчи, — Сюэ Ян снова ощутил, что тот улыбнулся. — Твой пульс говорит мне, что ты очнулся. Твое сердце… бьется как у тигра, который вот-вот набросится на меня. И тихонько засмеялся. Сюэ Яну этот смех не показался издевательским. — Ты был очень сильно изранен, — продолжал он. Мирное потрескивание дров, кипение в казане и запах перепелки сводили Сюэ Яна с ума. По-хорошему. — Мне пришлось вправить тебе руку и наложить сильную повязку, а еще твоя нога… — голос его стал тише, — она сломана, но ты не бойся. Я сведущ в травах и мазях, ты поправишься, обещаю. Веки Сюэ Яна наконец-то поднялись. Мутная пелена в глазах давала увидеть лишь полумрак, впрочем, освещенный лампадками и дальним свечением из, похоже, печи, в которой горели дрова. — Есть… — прохрипел Сюэ Ян. — Дай мне… еды. Есть. Ладонь мужчины тут же отнялась от его лба, а потом незнакомец встал и ушел, но очень быстро вернулся. В руках он держал миску, от которой исходил горячий пар. Сюэ Ян ощутил этот запах так близко и чуть не взвыл. Он жутко хотел есть. — Осторожно, — приподняв его, мужчина постарался уложить его на свою руку, — я остудил, но еще может быть горячим. Губы коснулись томившегося на огне бульона, и вкус, который обжег Сюэ Яну рот, чуть не свел его с ума. Он раскрыл рот шире, почти вцепился зубами в тарелку и жадно пил, глотая, как хищник глотает целые куски мяса, умирая от голода. Но всё допить ему не дали. Он закашлялся, и миску от него убрали. А потом он снова упал в беспамятство, только в этот раз не такое голодное. Когда Сюэ Ян очнулся снова, пелены в глазах уже не было, но в доме по-прежнему было темно. Снова горели дрова, снова их мирный треск ласкал слух. В этот раз Сюэ Ян пролежал в беспамятстве еще два дня, за которые его поили бульоном и травами, носили на руках справить нужду и обтирали, поскольку он сильно потел. Но сейчас Сюэ Ян чувствовал себя абсолютно сухим, на нем была чистая свежая одежда, волосы были вымыты и даже причесаны. Его правая рука была замотана, левая нога была зафиксирована длинными лоскутами ткани и дощечками. Еще были перемотаны пальцы ног… в общем, было сделано всё, чтобы ногой он не шевелил. Сюэ Ян присмотрелся к своей ноге и понял, что встать с постели он не сможет как минимум месяцев шесть. Рука еще ладно, пару недель и всё, а вот нога… там, похоже, много костей вправляли, потому что Сун Лань постарался и таки сильно её поломал, не просто в одном месте, а в нескольких, очевидно из-за того, что Сюэ Ян очень сильно сопротивлялся, мешая ему творить его насилие. Вспомнив этого ублюдка, Сюэ Ян с тихим вздохом выпустил накопивший в легких воздух. Живой… это самое главное. Нет ничего главнее и важнее того, что он живой. Но где он сейчас? И кто его спас? Куда делся меч? Эти вопросы роем заполонили голову Сюэ Яна. Он приподнялся на здоровой руке и осмотрел комнату. Похоже, дом очень старый, перегородок и стен нет, вход с улицы — один большой зал, где кухня и места для сна были объединены. Крыша просвечивала, была дырявой, ткань на окнах порванной, рамы были трухлявыми. Да, очень старый дом, но плесенью, как ни странно, не воняет. Сюэ Ян принюхался и быстро повернул голову. На табуретке рядом с кроватью стоял кувшинчик молока и паровые булочки с какими-то темными вкраплениями. Это был изюм. Сюэ Ян тут же вытянул руку и тут же, разумеется, упал на спину, но схватил булочку и с рыком вцепился в неё зубами. Боже, как вкусно… Он любил плетенки с творогом и изюмом, но и такая простая паровая булочка пришлась ему по вкусу, особенно учитывая сколько дней он нормально и вдоволь не наедался. Выпив молока, он снова ощутил сонливость, но не стал ей поддаваться, решив дождаться хозяина дома. Было тепло, в печке горело много дров. «Значит, ушел надолго, — подумал Сюэ Ян, примостившись на подушке. — Ладно, подожду…» Но так и не дождался, поддавшись чувству сытости и уснув. Очнулся он уже тогда, когда лоб снова ощутил прикосновение руки и вот тогда-то Сюэ Ян и открыл глаза, впиваясь ими в фигуру, которая была рядом с ним. Когда он сделал это, то подумал… что оказался в аду. Он не мог поверить тому, что видел. Точнее «кого». Белая одежда, черные волосы, миловидное лицо… и повязка, повязка на глазах. Родинка на щеке не оставляла никаких сомнений. Мужчиной, который его спас, был… Сяо Синчэнь. «Нет… — он даже улыбнулся, но как-то вымученно. — Не верю… И вдруг ощутил такой сильный порыв рассмеяться, что едва удержал себя силой воли, поскольку ток его мыслей и ток его чувств различались по скорости. Пока чувства предполагали одно, разум толковал другое. Сяо Синчэнь не должен узнать… не должен. «Это просто дичь какая-то, — в душе заливался безумным смехом Сюэ Ян. — Хороша пара, нечего сказать. Один насилует, а другой тем временем лечит. Цирк с чертями…» Это и правда был Сяо Синчэнь, который чуть не сорвал ему всю месть и которому Сюэ Ян отомстил за это весьма жестоко. Правда и для него сюрпризом было то, что Сяо Синчэнь отдал свои глаза Сун Ланю, однако кто бы мог подумать, что это будет так кстати. Не видя его, он не узнает, кто перед ним. Правда голос может узнать… но голос можно и подделать, тем более что горло Сюэ Яна было сорвано криками в той… «бойне». «Что бы ты сказал, если бы узнал, что твой лучший друг, которому ты отдал свои глаза, изнасиловал меня! — в безумной ярости думал Сюэ Ян. — Ты бы обрадовался? Тебя бы стошнило? Ха-ха-ха, как же я вас ненавижу, проклятые ублюдки, чтоб вы сдохли…» Сяо Синчэнь тем временем понимал, что юноша в сознании, но молчит и… трясется, странные звуки зарождались в его горле. — Друг мой, — голос Сяо Синчэня полнился беспокойством. — Как ты себя чувствуешь? Болит где-то? Он думал, что его гостю так больно, что тот даже не может говорить, и отчасти это было правдой. Когда Сяо Синчэнь нашел этого человека… он был шокирован. Он не сразу понял издевательства «какого» рода тот пережил и сначала подумал, что человек этот пострадал в серьезной драке… однако Сяо Синчэня сразу сконфузило то, что юноша этот был голым, без единого клочка ткани на теле. Это насторожило заклинателя, и он начал ощупывать его. А потом… На этом воспоминании Сяо Синчэнь опустил голову. Сломанная нога, причем намеренно, не случайно, сильно вывихнутая рука с тяжелым применением грубой силы, колотые раны от меча и… Пальцы нащупали отметины зубов, весьма яркие отметины, глубокие, ведь впивались… до крови. — О боги… — прошептал Сяо Синчэнь, когда мысленно извинившись скользнул рукой ниже пояса. И вздрогнул, побледнев. — Боги милостивые… Этот человек был изнасилован, причем крайне безжалостно и свирепо. Сяо Синчэня прошибла волна холодного пота, он не мог поверить, что кто-то способен на проявление такой садисткой жестокости, да еще и к мужчине, учитывая, что речь шла о половом акте. Юноша был изранен мечом, избит тяжелой рукой, которая сломала ему кости… Между ног всё тоже было печально, Сяо Синчэнь обнаружил разрывы, кровь и… другие жидкости, которые вместе с кровью продолжали течь из причинного места. Юношу этого он нашел случайно, и нашел именно по запаху крови. Поблизости был только город И, и представить, что это сделал кто-то из города… К тому же раны были от меча, а он знал, что в городе нет ни одного заклинателя, а раны от меча он всегда отличит от ран ножа или тесака. Откуда этот юноша здесь взялся? То, что он не местный, было понятно сразу, но… тогда как? Сяо Синчэнь слегка сжал губы. Это… может быть заклинатель, которому удалось откуда-то сбежать. Вспомнив о том, что человек этот всё еще истекает кровью, Сяо Синчэнь, не думая больше ни о чем, осторожно взял его на руки, перед тем сняв с себя верхнее одеяние и аккуратно закутав в него юношу. Когда он поднял его, тот застонал негромко и пошевелился. Меч, который слепец не мог увидеть, остался лежать в глубоком рве, который был рядом. Без зова хозяина Цзянцзай был бесполезен, а потому остался лежать, в ожидании своего часа. — Спасите… — таким тонким шепотом едва слышно прошелестел он, что Синчэнь тут же остановился. — Умоляю… спасите. С его опухших век начали течь слезы, а у Сяо Синчэня сильнее забилось сердце. Шёпот этот… был преисполнен такой боли, причем по-детски слабой, словно на его руках был ребенок, обиженный и истерзанный всем миром ребенок, что сердце забилось от отчаяния и скорби. Сяо Синчэнь еще не знал к какому виду принадлежит этот человек, но при одной мысли, что так поиздевались над мужчиной… содрогался в отчаянии. Это было страшно больно и унизительно, а юноша, ко всему прочему, был, похоже, еще очень молод. И очень просил спасти его, так тихо и тонко, так… отчаянно и с такой болью, что не исполнить его просьбу можно было бы считать грехом, который не вымолишь и за сто жизней. Принеся его домой, Сяо Синчэнь первым делом поставил греться воду, достал несколько ступок и, уложив незнакомца на кровать, принялся толочь травы и тереть на терке корешки. Юноша застонал на постели, между ног снова стало мокро от того, что вытолкало его тело. То была кровь, семя и… Сяо Синчэнь ощутил неприятный запах и тут же отвлекся от своего занятия. Не было времени греть воду, нужно было срочно обтереть его и подложить под ягодицы ткани, чтобы те впитывали то, что выйдет. Сделав это, он снова вернулся к травам, поскладывал всё в разные мисочки и что залил водой, а что смешал между собой, и, добавив в мазь, пропитал ими новые ткани. Следовало заняться рукой. Стараясь быть предельно осторожным, он очень быстро вправил ему руку, из-за чего Сюэ Ян закричал. Боль вырвала его из беспамятства и пронзила насквозь. Он задергался, ему в рот тут же влили дурманящих, снимающих боль трав. Когда он успокоился, Сяо Синчэнь спокойно перемотал его руку и занялся ногой. С той было посложнее, к тому же Сюэ Ян был очень грязным, нужно было промыть его раны тканью, смоченной в кипятке и хорошо выжатой, и только потом врачевать их. Это заняло много времени, ведь прошлое обтирание сняло лишь верхний слой грязи. Вымыв его всего, Сяо Синчэнь принялся вымывать грязь из ран. Колотые не повредили органы, их сразу можно было прижечь, иные же, режущие лишь по мясу, он обильно смазал мазями и туго перемотал. Из проблем оставалась только нога. Она была сломана в нескольких местах, и в каждом из этих мест по-разному, то есть с разным приложением силы. Вправляя пальцы ног и занимаясь щиколоткой, Сяо Синчэнь опасался, что юноша проснется, но тот лишь потел. Его горячка усиливалась, температура уже была слишком высокой. Это осложняло дело и Сяо Синчэнь спешил как мог. Закончив с костями, он приложил дощечки, но в последний момент еще раз прощупал, ведь если он сейчас неправильно сложит кости, то потом придется их снова сломать и сложить. Вдохнув, он с мокрым от пота лицом еще раз всё прощупал, таки нашел ошибку, выдохнул с облегчением и всё исправил. Примотав дощечки, он занялся узлами, ощупал ногу еще раз, убеждаясь, что всё сделал правильно. Теперь оставалось только… Это было самым сложным… морально. Юноша был «порван» и лечить его как-то иначе, кроме как втиранием мазей, не представлялось возможным. Некоторые раны, в том числе и раны, оставленные зубами, Сяо Синчэню пришлось зашить, но как быть с нутром? Тут приходилось рассчитывать только на само тело и никак иначе. Дав юноше гонящих средств, тем самым ускорив «выход», потому что в ближайшие дни нельзя было, чтобы что-то выходило, иначе пошла бы инфекция, Сяо Синчэнь занялся тем, что произошло дальше, после чего снова обтер, как смог чисто, и когда убедился, что больше ничего кроме крови не выходит, слегка дрожащими пальцами принялся наносить мазь. Эта процедура была болезненной, ничего тоньше пальцев у него не было, а потому Сюэ Ян снова начал кричать. Ему было… больно. — Потерпи, — пытался ласково увещевать Синчэнь. — Потерпи… «Терпи! — увы, но эти слова вызвали обратный эффект, потому что ему уже такое говори. — Лежи и терпи, сукин сын, хватит кричать!» Сюэ Ян заплакал и это лишь усилило его горячку. Снова напоив его дурманящими травами, Сяо Синчэнь убрал все грязные тряпки, поменял простынь, постелив свежей соломы, и наконец-то уложил незнакомца справляться с последней его бедой — лихорадкой, после чего устало выдохнул и опустил голову. Он и не понял, что всё то, что он сделал, заняло почти двенадцать часов… Сюэ Ян обо всем этом не знал и лишь догадывался, что, судя по его чистому виду и не такой яростной боли, полечили его в самом деле прекрасно. Не просто сносно, а именно хорошо. Из-за контраста ощущений, учитывая, что речь шла о двух друзьях, пусть и бывших, Сюэ Ян метался между противоречиями. Он был еще очень слаб, но разум его кипел от работы. Что… что делать дальше? Месяцев на шесть он буквально привязан к этой кровати, без чужой помощи ему не справиться и… Сун Лань. Сюэ Ян не знал, убил его или нет. Если призвал меч, то вполне может быть, что да, убил, но утверждать этого он не мог. А пока думал, рядом находился еще один враг, который по незнанию стал… спасителем. Он ведь и правда спас его. — Друг мой… — снова послышался голос Сяо Синчэня. — Хэ-х… — едва понятливо вышло из горла Сюэ Яна и он закашлялся. — Друг… А в душе умирал от смеха. Друг, да? Друг…