Проклятый

Начались тяжелые дни. Сюэ Ян не приходил в себя, ведь его тело сильно пострадало от инфекции. Да, его жизнь спасли… но прийти в себя он не смог. И это было странно… если не знать, кто он. Ребенок выжил… и теперь забирал всю энергию на себя. Он словно бы чувствовал, что когда Сюэ Ян очнется, то непременно поймет. А если протянуть еще месяц, то избавляться ядом будет уже поздно. Это… был уже поздний срок, чтобы убить ребенка. Потому что то был бы уже ребенок, а не просто зародыш. Шесть месяцев необходимы были, чтобы он сформировался и родился. Прошло два… начинался третий. Сяо Синчэнь винил себя за случившееся. Если бы он только… не проигнорировал тот ночной пот, если бы разбудил тогда юношу, если бы сам юноша не уснул… Нет — виноват только он. Не уйди он на охоту, он бы услышал его вскрик, а услышав его расспросил бы, а расспросив нашел бы рану, сразу же промыл бы её, дал Сюэ Яну трав… Но теперь, пусть жизни юноши ничего не угрожало, он был без сознания и не приходил в себя. Лекарь сказал, что инфекция могла успеть поразить центральную нервную систему и тогда могло случиться такое, что юноша вообще никогда не придет в себя, а если и придет… то может быть ущербен разумом. От этого Сяо Синчэня схватило холодной дрожью, он выдохнул и пошатнулся, ужаснувшись услышанному. Он слышал о таком… и когда был зряч, видел последствия. — Друг мой… — всё звал его он, поглаживая по чуть влажным волосам. — Прошу, очнись, приди в себя. Он варил ему перепелов, разваривал рис, уваривал овощи, чтобы потолочь их и сделать мягкой кашей, кормил и поил с ложечки. Сюэ Ян не приходил в себя. Он был где-то так глубоко в себе, что пробудить его не могло ничего — ни боль, ни плохие запахи, едкие, которые использовали, чтобы привести в чувство, ни звуки, ни холод, ни даже голод. Сяо Синчэнь брал его на руки и выносил на солнце, корпел над ним день и ночь. Но Сюэ Ян был без сознания и только постанывал по ночам. В его животе происходило легкое шевеление и это задевало органы внутри. От этого он и стонал, но Сяо Синчэнь думал, что от боли. Кровотечений больше не было, но порой температура всё же поднималась. Это не были последствия инфекции, это уже было что-то другое. Лекарь думал, что от разрывов, что те будут долго заживать, но Сяо Синчэнь считал иначе. Его напрягло то кровотечение, он не мог понять, почему оно произошло. Но узнать истинную причину можно было лишь проведя внутреннюю пальпацию, а для этого нужен был лекарь, который догадался бы это сделать… Тем временем Сюэ Ян пребывал в небытие. Сяо Синчэнь щупал его пульс находя его странным… и словно бы знакомым. Но он никак не мог понять, что же было не так. Он чувствовал, что знает, но никак не мог прийти к осознанию того, что же знает. Пульс, кровотечение, хриплое дыхание… Всё это уже наталкивало на что-то определенное, но Сюэ Ян был мужчиной, Сяо Синчэнь не знал, что он омега и что носит ребенка. А потом он вдруг вспомнил, как однажды Сюэ Ян попросил у него… белладонну. — Зачем она тебе? — удивился Сяо Синчэнь. — У тебя ведь нет язвы, да и спазмы брюшной полости тебя не мучают. Или тебя изматывают головные боли? Он знал, что белладонна была довольно опасным растением, неправильная доза могла привести к расстройству дыхания и остановке сердца. Но Сюэ Ян упорно её просил, и чем сильнее он это делал, тем больше упрямился Сяо Синчэнь. — Да задница у меня болит! — не выдержав, закричал Сюэ Ян. — Что я, должен отчитываться тебе о том, что ты и так знаешь?! Сяо Синчэнь побледнел. — Ты же знаешь, — почти зашипел Сюэ Ян, — что меня порвали. А из-за того, что лежу, мне постоянно давит и нарушается кровоток. Это уже имело смысл. Белладонна ослабляла спазм мускулатуры кишечника, и её правда применяли при геморрое и трещинах заднего прохода. Но в лавках города её не было, и Сюэ Ян взял с Сяо Синчэня обещание, что тот её достанет, хотя сам Сяо Синчэнь, придя в себя, пытался убедить Сюэ Яна использовать другое средство, поскольку белладонна была максимально токсичной и ядовитой. Даже он не стал бы применять её, так в то время этого растения опасались. Потому что оно погубило немало жизней. Однако Сюэ Яну и нужно было погубить жизнь… в наличии которой он сомневался, а потому и решил подстраховаться. И сейчас, когда Сяо Синчэнь сопоставил всё произошедшее, эту упрямую просьбу и постоянно вздутый живот, он вдруг вздрогнул, не поверив тому, о чем подумал, встал и отошел. Нет, не может такого быть! Но всё сходилось. То, что юноша не один раз был изнасилован, хотя и был сильным, его упрямая просьба достать белладонну, сильный аппетит и почти круглосуточный сон, гнев и раздражение. И… запах. Сяо Синчэнь молчал об этом, но он никак не мог понять, почему пот Сюэ Яна совсем… не пахнет. От Сюэ Яна вообще телом из плоти не пахло, он был так нейтрален в собственном запахе, что это казалось бредом. Воняли только его испражнения, но даже кожа головы, которая выделяла жир и по идее должна была сильно пахнуть… всё равно не пахла. Сяо Синчэнь повернулся и пошел к миске с водой. Она была чистая и он долгих десять минут мыл в ней руки, после чего достал бутылочку спирта и вымыл руки еще и в нем. Потом, бледный и настороженный, подошел к постели юноши, голова которого была чуть повернута. Он стянул с него одеяло и дрожащими пальцами потянулся к завязкам на халате. Первой он ощупал грудь. Плоская, ни грамма набухания. От этих прикосновений Сюэ Ян вдохнул сквозь зубы и зашевелился. Сяо Синчэнь задрожал еще больше. Потом он распахнул ему халат, обнажив юношу, и дрожащими руками потрогал его живот. Выпирает… он в самом деле выпирал. Вот только не весь, больше как-то снизу, не сильно… он был твердым. Округлым и твердым. Так не должно было быть. Сильно втянув носом воздух, Сяо Синчэнь забрался на кровать и раздвинул Сюэ Яну ноги. Тот повернул голову, и, на удивление заклинателя, развел бедра еще шире. Его член был спокоен, но ноги Сюэ Ян почему-то раздвинул. Смазав пальцы в масле, Сяо Синчэнь не без страха коснулся входа юноши и надавил. Он понимал, что ему нужно будет войти глубоко, и если пальцам все еще будет куда зайти, значит всё хорошо. Но если пальцы наткнутся на преграду с одной стороны кишки, которая на ощупь точно такая же, как и внутренний эпителий, то есть гладкая и мясистая… Сяо Синчэнь замер, когда его пальцы до конца вошли внутрь. Но не потому, что вошли… а потому что дальше он не смог бы их продвинуть. Плотное… и гладкое, и горячее. И это не были отходы тела… это была часть тела. Юноша был омегой! Больше того — он был беременным! Ведь та плотность была закрыта, плотно закрыта. Перегородка матки, которая ничего не пропускала внутрь, в плаценту. Юноша был беременен. Он… носил ребенка. Для Сяо Синчэня это стало шоком. Во-первых — таких он еще не встречал, хотя об их существовании знал. Во-вторых — его гость оказался именно таким. И всё это время был беременным. «Он знал? — задумался Сяо Синчэнь, вспоминая просьбу о белладонне, а также то, что это средство женщины использовали для… провокации выкидыша. — Он хотел убить этого ребенка?» И потупил «взгляд». Внутри он понимал, почему и для чего… но осознание того, что за сущностью является его гость, было для Сяо Синчэня слишком неожиданным ударом. Он растерялся, он совершенно не знал, что делать, ведь этот ребенок… был плодом насилия. Он понимал, почему Сюэ Ян хотел избавиться от него… но что делать теперь, когда он без сознания, а ребенок растет. На каком он сроке? И Сюэ Ян, и ребенок, пережили заражение крови, Сюэ Ян был близок к естественному, впервые естественному в своей жизни выкидышу, но… и он, и ребенок, пережили эту беду. И если Сюэ Ян сразу задумывал его убить, то что… что же теперь делать Сяо Синчэню? В неясной панике он приложил пальцы рук к животу юноши, на два пальца ниже пупка. При беременности кровоснабжение этой области усиливается, пульс становится более частым и хорошо прослушивается. Может… может быть он ошибся, может всё же ошибся?! Однако нет… не ошибся. И пальпация, и даже пульс подтвердили неизбежное — этот человек был беременным. Сяо Синчэнь знал, что чем больше срок, тем опасней для женщины провоцировать выкидыш. Она могла не пережить его, плацента могла неправильно отслоиться, ребенок мог застрять. Женщины умирали от внутреннего кровотечения, от того, что плод застревал, выходя не перевернутым. И если Сюэ Ян очнется, то… как поступить Сяо Синчэню? Или дать яд ему сейчас, тихо, пока он спит, и помочь ему, пока срок еще не слишком большой? Это поставило Сяо Синчэня в тупик. Он не мог принять такого решения, и дело было не в морали. Это было… опасно. Сюэ Ян слабел после инфекции, ребенок забирал его силы. А он должен был быть сильным, чтобы принять яд. Что же… что же делать? Сюэ Ян не приходил в себя долго, и когда почти вплотную приблизился третий месяц его срока, он наконец-то открыл глаза. Сяо Синчэнь был счастлив. Речевой аппарат не был нарушен, двигательный тоже. Мускулатура была в норме, все мысли соответствовали действиям, всё реагировало, как нужно. Сюэ Ян не знал, сколько времени прошло, Сяо Синчэнь рассказал ему о заражении, и Сюэ Ян спокойно выслушал его. Он был слаб и мысли его были спутаны. Он совсем, совсем не обратил внимания ни на свой живот, ни на то, что нет течки. Плод сидел очень глубоко, и тот легкий холмик, который не был заметен под одеждой, был полностью проигнорирован Сюэ Яном. Плацента зацепилась за заднюю стенку матки, вот почему живот не становился таким объемным. Плюс ко всему, такое положение вдвойне защищало плод от случайных повреждений, так как задняя стенка матки находилась ближе всего к магистральным сосудам, была глубже в малом тазу, а это защищало плод от ударов с живота или спины. Просто немыслимо. Даже то, как располагался плод, указывало на повышенный уровень выживаемости, на дикую жажду выжить. Плод пережил даже заражение крови, так сильно хотел жить. Прикрепленная в сторону спины плацента означала, что плод как бы тоже растет в сторону спины, вот почему живот не будет большим… а значит, находясь так глубоко, плод будет защищен еще больше. …Так прошла еще неделя, за которую Сюэ Ян медленно приходил в себя. То заражение и правда сильно вымотало его, он даже есть плохо стал. Ему часто болела голова и усилилась мигрень, он больше не хотел есть и всё время был бледен, как от истощения. Сяо Синчэнь молчал. Он понимал, что юноша не должен знать, что он в курсе. Он… ждал действий Сюэ Яна. Но их не было. И только когда Сяо Синчэнь вынужденно отлучился в город, пообещав, что скоро вернется, Сюэ Ян дал волю… гневу. Он с яростным криком разбил о стену сосуд с водой и сдернул с себя одеяло. Нет, Сяо Синчэнь ошибался — Сюэ Ян всё заметил. Он понял, что беременен, как только открыл глаза и пошевелил тазом. Пусть живот очевидно не выпирал, но ему, как носящему этот груз, невозможно было проигнорировать то, что давление на мочевой пузырь и кишки стало слишком сильным, что он «бегал» на горшок чаще обычного и что… не было течки. А она должна была быть! Но её не было. Он был беременен, он залетел… от Сун Ланя. От изнасилования альфой. И теперь носит его ребенка, которого… поздно уже травить. Сюэ Ян понимал, что из-за того, что пережил, может умереть, если примет белладонну. К тому же, нога его всё еще была неподвижна, а тело слабым. Он не сможет уйти, даже если бы захотел, а с этим грузом так вообще был бессилен. И он упал обратно на подушку, взвыв во весь голос, пока слезы бежали по щекам. Он был полностью раздавлен, всецело растоптан. Этот ребенок… у него не было выбора, кроме как родить его. «Что ж… — уйдя в апатию, думал Сюэ Ян. — Хорошо, родись. Я тебя рожу. А после… задушу собственными руками. Я до тебя их всех убил, но ты решил держаться упорней. Прекрасно. Я перережу тебе горло, как сильно бы ты ни плакал. Твои слезы не разжалобят меня… как мои не разжалобили их. Ты думаешь, что «его» ублюдку я позволю жить? Он, который изнасиловал меня, который сломал мне ногу и порезал меня? Я убью тебя, убью тебя…» Он не знал, что пока метался, Сяо Синчэнь уже вернулся с рынка. И слышал его крики, его метания. И всё понял. Догадался, что Сюэ Ян знает. Но решил промолчать, тем более что Сюэ Ян ему ничего не говорил. Он упрямо молчал, пока шел срок, и Сяо Синчэнь с тревожным сердцем ждал. Тайком, чтобы Сюэ Ян не понял, он тихо подготавливал тряпки и простыни, отмечая, что аппетит у Сюэ Яна всё хуже и хуже. Так прошел месяц, потом еще один. Сюэ Ян начал понемногу вставать, его нога прекрасно затянулась. Сяо Синчэнь снял повязки и был удивлен тому, как быстро происходит регенерация. Его улыбке Сюэ Ян и сам тихо улыбнулся. Он сидел на кровати, ноги обнажены, Сяо Синчэнь на коленях и прикасается к пальцам его ног, потом к щиколотке, голени… Сюэ Ян чуть громче, чем планировал, втянул носом воздух. Чужое теплое касание… его потревожило. Это была такая осторожна ласка, так бережно и так мягко… Мурашки пошли по коже, внутри что-то зашевелилось. Сюэ Ян вдруг очнулся и тут же громко ударил Сяо Синчэня по руке. Тот совсем не понял этого, но спрашивать не стал. Живот Сюэ Яна был набухшим куда больше и уже выделялся. Но Сяо Синчэнь никогда его там не трогал, проверял швы и раны только там, где Сюэ Ян позволял. Но, похоже, сейчас перешел какую-то границу и тут же отступил. — Когда я смогу пойти? — Еще нельзя. Нужно посмотреть, как отреагирует нога лишь на то, что ты встанешь. Но ходить… еще где-то месяц, ну три недели. На удивление Сюэ Ян не стал спорить. Он шевелил пальцами, шевелил ногой и не чувствовал боли. Едва встав на костыли, он удивился тому, насколько тяжелый и сразу же сел. Из-за «этого» веса он не сможет тренироваться ходить. Это осознание привело к тому, что он разбил еще один кувшин и отказался от еды. Видимо думал, что, может, ребенок сам умрет с голоду, не понимая, что скорее с голоду умрет он сам, потому что эта тварь забирала все его соки. «Ничего, — с каким-то облегчением думал он, — ты только родись. Не хочешь по-хорошему из меня выпасть, так выползешь с позволения природы. И тогда тебя ничего не спасет. Думаешь, пока внутри — ты в безопасности? О да, увы. Но ты родишься… и раз уж родишься, то пощады не жди». Сяо Синчэнь нервничал, но не показывал этого. Сюэ Ян всё еще молчал, и не только об этом — он вообще целыми днями лежал и молчал. Сяо Синчэнь не мог взять в толк, как же пройдут роды и через что придется пройти мужчине, который должен родить. Спросить было не у кого, ведь этот вид был тем рядом познаний, которые принадлежали только очень высокородным кланам, которые и правда считали альф и омег потомками богов и считали за честь как быть такими, так и родиться от таких. Но вот внизу, в мире простых смертных, то есть в грязном порочном мире, так не считали. Сильный жрал слабого, сильный насиловал слабого. И именно природа омеги делала его слабым. Сюэ Ян был сильным, он был упрямым… гениальным, учитывая способности. Но его природа делала его слабым, и он ненавидел это. А сейчас, понимая, через что должен пройти… — Дай мне нож, — однажды сказал он, и Сяо Синчэнь замер. — З-зачем? — Хочу яблоко порезать. Люблю… вырезать из них зайчиков. — Я порежу тебе, — после недолгой паузы сказал Сяо Синчэнь. — Я сам хочу, — достаточно прямым голосом сказал Сюэ Ян. У Сяо Синчэня не было причин ему отказывать… явных во всяком случае. И он всё же дал ему нож. А потом Сюэ Ян попросил его сходить за водой. Здесь тоже не было причин отказать, но сердце Сяо Синчэня забилось от тревоги. Сюэ Ян уже мог вяло ковылять вокруг кровати, значит до сундука с травами дойти тоже мог. Там лежали травы, останавливающие кровотечение, лежали иглы и продезинфицированные нити. — Хорошо, — Сяо Синчэнь вышел за дверь и взял ведро. — Не напрягайся сильно, я вернусь и подам тебе, что нужно… Он очень, очень не хотел уходить, но понимал, что не уйти не может. Сяо Синчэнь не знал, какой страх съедал Сюэ Яна в преддверии родов, что он инстинктивно предчувствовал их приближение. И страх всё сильнее овладевал им. Когда Синчэнь ушел, Сюэ Ян сдернул свое одеяло и поднял халат, обнажив живот. Тот был уже очень округлым и сильно выпирал. — Всё жрешь меня, да? — криво усмехнулся Сюэ Ян. — Всё мало тебе и мало… я худею, а ты — жиреешь. И поднес кончик ножа к животу, довольно сильно надавив. «Просто провести, — думал он. — Не впервой же изгонять… хотя так — впервой. Нажать и провести, раскрыть края и… вытащить тварь наружу». Нужны были нити. Он понимал, что придется разрезать и матку, а потом зашить, чтобы не умереть от внутреннего кровотечения. Будет очень больно… очень. Это Сюэ Яна тормозило. По повреждениям, естественные роды давали больше шансов остаться целым, потому что таким образом всё будет заживать само и быстро. Он сам видел, как родившие женщины уже на следующий ходили, видел даже как женщина родила в поле и пошла дальше косить. Но если он порежет себя… то это уже совсем другое. Нож вжался сильнее. Стало больно. Было довольно страшно, он не мог этого сделать. Рука задрожала, дыхание участилось. Сжав зубы, Сюэ Ян сделал последнее волевое усилие, но в итоге яростно отбросил от себя нож. Нет… слишком опасно. И страшно. Он ненавидел этого ребенка… но еще не потерял разум. Он хотел жить… хотел жить! И не собирался умирать, даже мысль, что заберет с собой ублюдка, не утешала его. Почему… почему он должен умирать из-за этого ублюдка, почему?! Нет, ни за что, ни за что! — Значит, придется родить, — он сел, сжав пальцами яблоко. — Родить… Ногти с силой впились в кожуру, проткнув её и войдя внутрь. Выступившие капли стекли вниз и впитались в простыни. Начинался шестой месяц с момента того страшного соития. Живот расти перестал…