Проклятый

— Вэй Усянь мертв! Это было первым, что услышал Сюэ Ян, когда вернулся в Ланьлин. Каждая улица города, каждый закуток полнился только одним именем — Вэй Усянь. «Старейшина… — разум Сюэ Яна отказывался это принимать, — мёртв?» Солнечные лучи тяжело пробивались внутрь, в них витали частицы крупной пыли, слишком густой, чтобы её игнорировать. Горло Сюэ Яна вновь запершило, и он хрипло закашлялся, стараясь подавить приступ. Его тело дрожало, руки, двигаясь, делали это нервно и даже сказать грубо. Он повязывал широкий пояс, который размещался над тазовыми косточками и переходил предел пупка, четко очерчивая талию. Он был однотонным, в его случае черным, без вышивки, поверх него повязывалась длинная лента ткани, он выбрал темно-красную, которая завязывалась сзади и спадала двумя красивыми концами вниз, почти до самых лодыжек. Его трусило, лоб уже давно покрылся испариной. Он дважды менял нательный халат, потому что тот сразу пропитывался потом, и путался в завязках, потому что у него дрожали руки. Место, в котором он сейчас был, больше походило на скрытое ниже уровня дома помещение, хотя таковым оно, собственно, и было. Это был общий тайник, его и еще одного человека, с которым его связывала… работа, можно так сказать. Здесь он мог найти одежду, деньги, талисманы, продукты питания… вино. Которое сразу же нагрел с перцем и корицей и выпил, обжигая себе горло. Его знобило, а лицо снова стало неимоверно бледным, почти зеленым… Телепортация с помощью талисмана перемещения всегда отнимала просто колоссальное количество духовных и физических сил. Даже в прошлый раз, когда он такое сделал, то едва не умер, причем еще до удара Шуанхуа. И, очевидно, не рассчитал тех сил, которые успел скопить, когда делал это во второй раз, потому что… талисман перемещения дал понять, что их было, считай, на дне, и только потому, что ни с какой магической практикой не был связан, Сюэ Ян этого не чувствовал, думая, что он быстро восстанавливается. Нет, это было не так. Едва-едва приходя в себя, он буквально бахнул по собственному телу огромной каменной глыбой, которая не просто вновь прижала его к земле, но еще и усугубила то, что было, потому что била по слабым местам, а слабых мест у него было хоть отбавляй… учитывая, что он недавно родил и не так-то просто из этого выкарабкивался. Вот почему, когда он прибыл в Ланьлин, он упал, не чувствуя ног. Но не от усталости — он их просто перестал чувствовать. Страшно заболела грудь, скрутило внутренности… ужасно запульсировал живот. Это было так больно, словно ему били кулаком «туда», и рвотные позывы не помогали ослабить это давление. Сюэ Ян побелел, начал задыхаться. Он переоценил свои силы и попался в ловушку собственной самоуверенности. Вот почему сейчас, находясь в тайнике и завязывая пояс, его трусило, а со лба капал пот. Он наконец-то справился со всеми завязками, выпил еще вина, почувствовав охмеление, хотя и выпарил из него алкоголь, еще раз проверил одежду, повязал свой Цзянцзай и наконец-то вышел. Солнечный свет осветил его высокую, но страшно худую фигуру, осветил белое лицо с темными кругами под глазами и бескровные губы, которые он отчаянно кусал, чтобы дать им хоть какой-то цвет. Его одежды были богаты, как и подобает заклинателю, но всё равно выглядели проще, чем того требовал случай. А случай… о, как вовремя Сюэ Ян успел. Случай был просто «фантастическим» — праздновали смерть Старейшины Илина. И вот в это-то Сюэ Ян и не поверил. Они никогда не видели друг друга и не общались. Собственно, Вэй Усянь о Сюэ Яне ничегошеньки не знал. Зато Сюэ Яну было хорошо известно, кто он, и когда темная магия Вэй Усяня явила себя, Сюэ Ян сразу понял, что в лице Вэй Усяня нашел человека, на которого не просто стоит, а необходимо равняться. Талантливый, упорный, безгранично умелый, открывший Путь Тьмы и успешно его продвигающий. При одном упоминании Вэй Усяня у Сюэ Яна светились глаза, он обожал этого человека и страстно желал перенять от него все возможные знания и умения. Но известные события помешали ему сделать это, и спустя полгода он узнал, что Вэй Усянь… был уничтожен, причем настолько, что даже живого мертвеца из него не получилось бы сделать — потому что не было трупа. И все его реликвии украл клан Цзинь, а Цзинь Гуаньшань… имел на них особые планы. Разумеется, внезапное исчезновение Сюэ Яна страшно ударило по его планам, ведь до своего исчезновения Сюэ Ян как раз был в процессе работы над воссозданием Стигийской Тигриной Печати. У него был её рисунок, добытый лазутчиками, которые следили за Вэй Усянем, а поскольку тот часто пил, то у них не возникло проблем, чтобы тайно и очень точно зарисовать эту Печать. Потому что украсть её у Повелителя трупов… ну, не настолько еще был туп Цзинь Гуаньшань. У него и у Мэн Яо были свои планы на эту Печать… и на Вэй Усяня тоже, но следовало подстраховаться, потому что… уж больно часто и назойливо рядом с Вэй Усянем терся клан Лань, точнее один конкретный его представитель — Лань Ванцзи. И было заметно, что его влияние остужает пыл Вэй Усяня… удерживает над ним контроль. Никто не знал, что там за отношения такие, но находясь в непосредственной близости с Лань Ванцзи, Вэй Усянь… как бы присмирял и уже не был таким импульсивным. Он стискивал зубы, и не последней причиной, почему не гнал от себя Лань Ванцзи, было легкое такое удаление от него Цзян Чэна, который, похоже, боялся силы Вэй Усяня и старался держать над ней контроль через их братские узы. В свою очередь над Цзян Чэном старались, и успешно, держать контроль сами Цзини. И уж очень мешал этому всему Лань Ванцзи, который упрямо не давал затянуть Вэй Усяня в водоворот интриг, постоянно выступая на его стороне. Вот Цзинь Гуаньшань и решил подстраховаться, воспользовавшись услугами уж больно талантливого юнца, которого к нему притащил Мэн Яо. Что ж, Сюэ Ян не мог поверить, что это правда. Старейшина… убит. От него совсем ничего не осталось. Клан Лань отошел в тень. Похоже, Второй Нефрит страшно горевал, хотя официально траур не был отмечен белыми флагами, которые вывешивались в таком случае. Но Сюэ Яна волновало не это. Он… навсегда утратил ту возможность, которую мог ему дать только Вэй Усянь. Он никогда больше не увидит его, не сможет у него научиться. И, похоже… «А что с Печатью? — думал Сюэ Ян, направляясь вместе с другими адептами в главный Зал резиденции Цзинь. — С флейтой…» Его не ожидали увидеть, и что отец, что сын, были ошеломлены, когда Сюэ Ян так неожиданно предстал перед ними. Он поклонился, вынужденно следуя обычаю, но глава Цзинь даже не улыбнулся. Он был… ошарашен. То, как плохо выглядел Сюэ Ян, его белое лицо, похожий на лихорадку вид… его ведь потряхивало, и он как мог пытался это скрыть. — Тебя словно выпотрошили, — заметил Цзинь Гуаншань, не ожидая слабую тень кривой ухмылки Сюэ Яна, которая появилась после его слов. — Вам не представить, насколько вы близки к истине… — пытаясь звучать как можно более бесстрастно, ответил Сюэ Ян. Те, кто стоял рядом, тоже на него посмотрели. Горячая волна обильней прошлась по телу Сюэ Яна. Он мозгом костей ощущал эти взгляды, которые ненавидел… всегда. Он был страшно нервным, чуть более пристальный взгляд в его сторону — и он уже огрызается. Но сейчас не смел даже рыкнуть, что непременно бы сделал, находясь в своей прежней силе. — Сюэ Ян, — Цзинь Гуаньшань не был слишком прозорливым человеком, и редко когда применял свою власть как аргумент, чтобы таким образом надавить на человека. Потому что не обладал тем нравом, которого бы пугались. Его властью была сила денег, которая и давала ему в руки различные рычаги давления. — Я не стану спрашивать, почему ты ушел, хотя куда более страннее, что ты вернулся, причем вернулся только с собой. Мы предполагали, что ты тайно внедрился к Старейшине, однако, насколько я вижу, практиковал ты что-то другое… если практиковал вообще. Сюэ Ян молчал. Все его оправдания начинались и заканчивались на… молчании, которое он не прерывал. — В любом случае, — Цзинь Гуаньшань как всегда начал играть своим веером, — пропустил ты войну или нет, однако не хуже других знаешь — Вэй Усянь мертв. Сюэ Ян сжал зубы. — Да… — тяжело протянул он. — И, как ты знаешь, знания свои он унес с собой… в ад, ведь даже могилы не получил. Но не всё так плохо. Благодаря кропотливым поискам нам удалось обнаружить, что, оказывается, он уничтожил только одну половину Печати. Глаза Сюэ Яна впились в него. — И она в наших руках, — улыбнулся Цзинь Гуаньшань. Но тут же взгляд его стал строже. — Ну а ты, как один из лучших последователей Темного Пути, должен будешь хорошо постараться над той работой, которую я доверил тебе раньше. Ты ведь понимаешь, о чем я? Сюэ Ян понимал. За эти полгода как-то не находилось причины ему об этой Печати вспоминать, но сейчас, оказавшись в привычной для себя среде, он вспоминал всё, что когда-то было. Вспоминал, что Печать нельзя было воссоздать из ничего, даже имея рисунок и сделав точную копию её нельзя было активировать. Второе — металл. Перед тем, как пострадать от Сун Ланя, Сюэ Ян и так, и эдак вертел в голове мысль насчет сплава и догадался, что только проклятая вещь может быть таким сильным магнитом для нечисти. Ключом активации было соединение двух половинок, а инструментом управления — флейта. Не имело значения, какую форму дать куску железа — в итоге всё решала сила, которая в нем копилась. Чтобы создать что-то схожее с таким действием, нужно было переплавить проклятое оружие, причем сильно проклятое, и иметь доступ к… тьме, так сказать. Сюэ Ян понимал, что заклинателю со светлым ядром этого никогда не достичь. Вэй Усянь… должен был его лишиться, став, так сказать, «бессердечным». Темная сила должна была заменить собой ядро, влиться во все духовные протоки, чтобы он мог так искусно ладить с подобными силами. У Сюэ Яна… было ядро. И терять его он не собирался. На самом деле удивительно, что, начав практиковаться так поздно, он его всё равно получил, причем оно не было слабым, хотя и не обладало нужной ему силой. Как и во всем в своей жизни, Сюэ Ян выходил за счет поразительной силы воли, и так получилось, что его ядро появилось и совершенствовалось исходя из сил его тела, а не духа. Это было и благо, и проблема. Потому что если тело слабело, ядро тоже ослабевало… — Сюэ Ян! — когда всё закончилось, когда Цзинь Гуаньшань, прищурив глаза, дал понять Сюэ Яну, что ждет от него реконструкции всей Печати с помощью той половины, которую удалось откопать, Сюэ Ян, поклонившись, ушел из зала «ада», как сам его называл, где его нагнал Мэн Яо. — Сюэ Ян?.. Сюэ Ян! Он обнял его, сильно прижавшись к телу. Они всё же были приятелями. Но никак не ожидал, что тот свалится с ног, из-за чего Мэн Яо немедленно его подхватил. — Да ты же белый весь, — Мэн Яо был шокирован. — Что… что с тобой случилось, где ты всё это время был? Сюэ Ян молчал. Его ноги дрожали и не могли держать его, тело бил озноб, лицо зеленело от приступов тошноты. Пальцы сжались на одеянии Мэн Яо, и пока Сюэ Ян страдал от приступа, тот держал его, опустившись с ним на пол. — Мёртв… — словно из глубокой пещеры пробился голос Сюэ Яна. Он смотрел куда-то, глаза его не мигали. — Мёртв… зачем? Мэн Яо чуть сжал губы, взгляд его окрасился легким налетом боли. Да, Вэй Усяня… пришлось привести к смерти, чего Мэн Яо не хотел. И как сильно Вэй Усянь сражался, чтобы до этого не дошло. Но Цзинь Гуаньшаню нужна была эта сила даже без Вэй Усяня, и не сумев сломить его волю, он решил добить его всецело. И не без чужой помощи. Потому что сила Вэй Усяня была слишком велика, кланы его боялись… они не имели над этой силой контроль, вот что их пугало. Они не могли позволить, чтобы такая сила была в руках лишь одного человека. И потому решили уничтожить Вэй Усяня, игнорируя зов разума и уж тем более милосердия, на которое дрожащая тварь никогда не будет способна. — Он его убил? — снова прозвучал голос Сюэ Яна. — Кто? Сюэ Яна даже тряхнуло. — «Он», — снова повторил он. Взгляд стал источать что-то похожее на безумную одержимость. — И ребенок… он ведь родил его, да? Того мальчика… — Сюэ Ян, — Мэн Яо не понимал, о чем тот шепчет. — Ты… что говоришь? — О его любовнике! — вдруг вскинулся Сюэ Ян, со смесью боли, отчаяния и гнева смотря на Мэн Яо. — Лань Ванцзи! И не делай вид, что не знал! Он ведь был таким же, как… — Как кто? — Мэн Яо тоже начало трясти. Он и не знал, что они с Сюэ Яном… имеют одну общую черту, которая перекликивает их жажду мести и которая сблизила бы их еще больше. — И о каком мальчике речь? О том, что ли? Но, Сюэ Ян, то был мелкий ублюдок из вэньского клана, он пришел вместе с ними на Луаньцзан. — Нет, нет… — трясся Сюэ Ян, частично пряча лицо в его одежде. — Это «его» ребенок. Которого приходилось прятать и таскать за собой. И я бы руку отдал на отсечение, что, если он каким-то образом выжил, то сейчас находится в клане Лань. Потому что этого ребенка родил Вэй Усянь, а тот, от кого он это сделал, словно хвост вечно ходил за ним! Это были принудительные отношения, Старейшина этого не хотел! Этот проклятый приверженец «истины» навязал ему всё это, Вэй Усянь от него бежал! Так бежал, что даже свой клан бросил, решив спасать тех вэней. И вдруг замер. — Мальчик… — прошептал он и его пальцы вцепились в одежду Мэн Яо еще сильнее, настолько что тот даже почувствовал давление ногтей, которое через ткань пробивалось к его коже. — О боги… это был мальчик, мальчик! Он не знал пол своего ребенка, Сяо Синчэнь ему не говорил. Но вихрь из воспоминаний захватил его разум. Он называл ублюдка «котеночком». Не «кошечкой», потому что применял мужской род. И та женщина… она ведь сказала: «Какой хорошенький…» И Сюэ Ян вспомнил, совершенно точно вспомнил, как варясь в бреду, услышал слово «сын». — Мальчик… — снова задрожал он, начав плакать. — Это мальчик, мальчик… Страх сковал его всего, паника подступила к горлу. Мальчик… который, если вырастет… Это был мальчик! Без разницы, какую из сторон наследует, однако это всё равно был мужской пол. Он родил… мальчика, который мог унаследовать всё от своего отца. Который найдет его, искалечит, унизит… растопчет. — Мэн Яо… — тяжело дышал Сюэ Ян. — Не хочу… я не хочу туда возвращаться… не хочу туда возвращаться! И закричал, отползая назад, словно зверь пытаясь забиться в угол. Мэн Яо был в страшной растерянности. Он не понимал, что же такого случилось с Сюэ Яном и где тот был все эти полгода, что вернулся… словно из ада, ведь испуганный, истощенный… сломленный. Но были и другие мысли, которые тревожили его. — Ты уверен, — тихо спросил он, — что тот мальчик… и правда сын Вэй Усяня? Сюэ Ян… но ведь это означает, что Вэй Усянь был… И замолчал. Просто… в голове не укладывалось! Получается, что Лань Ванцзи… был любовником Вэй Усяня столько лет? И у них даже был ребенок, которого они, или сам Вэй Усянь, прятали? Что ж, Вэй Усянь был очень красивым, даже сказать слишком красивым, как для мужчины. Его тело было изящным, даже талия была такой тонкой, что не могла не притягивать взор. И черты лица, если присмотреться, были так обласканы красотой, что от него вечно исходила аура… более изысканной красоты, нежной, как… цветы. Это было веяние не совсем мужской красоты, даже разрез глаз делал его глаза слишком прелестными, цвет губ был слишком мягким и сочным. Хотя он и был пьяницей, и был бесноватым, но глядя на него даже вот таким, всё равно не сразу увидишь… мужчину. Потому что красота Вэй Усяня источала те же нотки очарования, которые были присущи… далеко не мужчине, как бы красив тот ни был. Потому что хоть красота и самостоятельна, ведь в равной степени ею обладают как мужчины, так и женщины, но всё равно, это — как духи, когда, чтобы раскрыть мужские запахи, больше используют амбру или мускус, а женские — масла, в большей степени именно масла растительной природы. И Мэн Яо начинал вспоминать, потому что… тогда многое становилось очевидным. Вэй Усянь не закончил и нескольких месяцев обучения в Гусу, как вдруг вынужденно уехал. Все думали, что из-за ссоры с наследником Гуаньшаня, однако когда в один из дней Мэн Яо мимоходом использовал это в разговоре, Цзынь Цзысюань обратил на него непонимающий взгляд. «Какая еще ссора?» — спросил тогда он. Мэн Яо списал это на его забывчивость или нежелание вообще об этом говорить. Что интересней, в своем клане Вэй Усяня не было. Об этом говорят записи посещений резиденции Цзинь, когда вся его семья была приглашена, но только Вэй Усяня не было. Казалось бы, из-за той ссоры и драки он вообще не мог прийти… но его имя было в списке приглашенных, Цзинь Гуаньшань имел очень интересное лицо, когда спросил о достижениях Вэй Усяня в Гусу, на что Цзян Фэнмянь ответил, что Вэй Усяня там нет и что он находится на приватном обучении вне даже их клана. Через год Вэй Усянь уже заявил о себе очередной выходкой, впрочем, довольно легкой, а еще через год наступило начало известных событий. Но за год до этого Цзинь Гуаньшань ожидал посланников со стороны вэней, однако явилась только Вэнь Цин, еще и с опозданием в несколько дней. Оправдывалась она тем, что в её семье появился племянник, которого нельзя надолго оставить… Лань Ванцзи… таскался, если можно так выразиться, за Вэй Усянем по пятам, и словно сумасшедший искал его, когда тот пропал. Даже на Луаньцзан поперся, перед всеми его защищал. И среди тех, кого спас Вэй Усянь, действительно был ребенок, мальчик примерно трех лет. Три года… это сильно укладывалось в те сроки, о которых размышлял Мэн Яо. И вдруг глаза его мгновенно стали больше. «Нет… — он был шокирован, но улыбка дергала его губы. — Да как же…» Лань Ванцзи был заперт в клане. Он был сильно избит, якобы это было наказание за то, что он ранил своих. Но через Лань Сичэня, Мэн Яо, аккуратно и тонко подводя Первого Нефрита к выдаче информации узнал, что в клане Лань есть пополнение — это был совсем маленький мальчик, сирота, которого усыновил… Лань Ванцзи. — Сюэ Ян… — голос Мэн Яо и себе стал дрожать. — О боги… как ты узнал, как ты понял? — он наклонился к своему другу, имея лицо возбужденное и слегка заалевшее. — Как? Сюэ Ян не отвечал, и Мэн Яо это тут же отрезвило. Он стал трясти его и вдруг увидел, как ткань одежды на бедрах Сюэ Яна изменила свой цвет. Он тут же одернул края, распахнув их… и сорвано втянул в себя воздух. Кровь… Сюэ Ян истекал кровью.