Порктябрь

Мельхиор Валлер раздражённо вздохнул, залезая в чёрную теслу. Для того, чтобы поместиться, ему, как обычно, пришлось согнуться в три погибели. Автомобиль стартовал бесшумно – бизнесмен до сих пор не привык к отсутствию рёва мотора. Но нельзя быть владельцем компании и не идти в ногу со временем. – Ну, дорогуша, я дома, – позвал Мельхиор, закрывая за собой входную дверь и разминая усталые плечи. Саймон, изящный, женоподобный, выскользнул встретить его и смерил взглядом искоса, без улыбки, складывая руки на груди. Ах! Точёная статуэтка! И в этом приталенном вышитом блэйзере – плечи острые, под стать точёным скулам и подбородку. А ниспадающие волосы - мягкие, так бы и зарыться в них носом – такой яркий клубничный этот блонд, прямо ниспадающий вниз, и завитки эти густые лишь у самых плеч… – Как прошли твои дела, Мельхиор? – осведомился Саймон. Он любил порядок и дополнял им тот невероятный хаотичный напор, с которым Мельхиор воплощал свои замыслы. – Отвратительно, – доброжелательно отозвался бизнесмен, подходя к возлюбленному и прижимая его к себе, отчего тот покраснел, отстраняясь, будто колючий подросток, но потом смущённо принял ласку, грациозно склонив голову. Мельхиор чмокнул его в макушку. – Всё-таки твой Перкеле Аулэ – отвратительный чел. Никогда больше не возьмусь работать с потомками финнов. – Он не мой, – сдержанно сказал Саймон, отводя глаза в сторону, даже не поправляя, что его бывшего начальника на самом деле завут Пекка. – Я же уже давно… – Я знаю, – обольстительно улыбнулся Мельхиор, – я всё-таки тебя переманил. Потому что он тебя не ценил, мой хороший! Поэтому и злится. – Но всё же не так сильно, как Суло Манвэ, – напомнил Саймон. – Пфф! – отмахнулся Мельхиор, сбрасывая пиджак. – Тот вообще ничего не смыслил в шоу-бизнесе. Мне кажется, ему как во время обучения загнали в задницу палку от метлы, так и не вынули. Вроде образованный, именитый человек, вроде удостоился всяких там наград, вроде как народный артист и тэ дэ и тэ пэ, а сам… Видишь, не всегда в музыке помогает опыт классической оперы и театра. Иногда только мешает. Тоже мне, – он сделал голос издевательским, передразнивая, – «школа великого Эрика Илуватара». – Хорошо, что мы занимаемся не только шоу-бизнесом, – кивнул Саймон, разворачиваясь и направляясь в гостиную. – Угу, – задумчиво согласился Мельхиор, закатывая рукава белой рубашки и следуя за ним. – Потому что с техникой идёт пободрее. Сверхзвуковые истребители «СБ 35 Дракон» – красивенькие, крыло Бартини! Видал? Система полевой реактивной артиллерии «Балрог»… Ускоренные генераторы дыма, чернейшего причём… Жирного такого, будто дебилы скважину подожгли. – Он бухнулся на белый кожаный диван, скидывая сверкающие чёрные ботинки 48-ого размера и со звоном забрасывая ноги на стеклянный журнальный столик. – А счастье, Сая? Нет счастья. Где оно? – Мне говорили, – сказал Саймон, доставая два минималистичных бокала для мартини и колдуя над ними, смешивая что-то из нескольких бутылок, – что нет счастья, а есть закономерное удовольствие от хорошо проделанной работы. – А его нет. Бесит, – пожаловался Мельхиор, – всё бесит. Всё надоело. – И как же мы это будем исправлять? – склонил набок изящную голову Саймон, грациозно присаживаясь на подлокотник, нога на ногу, и подавая бокал Мельхиору. Тот хлопнул его залпом, прежде, чем Саймон успел пригубить свой. – Секс, – объявил Мельхиор. – Брутальнейшая ебля. И по жопе ремнём, до воя и скулежа. Ты со мной согласен? – Да уж какие тут могут быть возражения, – пожал острыми плечами Саймон. – Ну тогда чего мы ждём, милашка! – воодушевленно воскликнул Мельхиор, выдёргивая из шлёвок чернейший блестящий ремень и протягивая его любимому. – Действительно, – хмыкнул Саймон, отставляя напиток, к которому едва успел притронуться, и освобождая подлокотник. – Изволь снять брюки и подойти сюда, – он кивком указал на образовавшееся место, и Мельхиор с радостным гиканьем бросился туда. – Знаешь, как меня зовут в клубе, Мельхиор? – Как, Сая? – Саймон Гортхауэр Жестокий, – сообщил Саймон, с силой укладывая первый удар поперёк мускулистых ягодиц. – Ой, бля-я-я! – завопил Мельхиор. И, воровато оглянувшись на элегантно высящегося за ним любовника, добавил: – Хорошо-то как! С-с-сука! Саймон продолжил невозмутимо охаживать подставленный подпрыгивающий зад – поле для работы было немалым и требовало приложения больших усилий, нежели среднестатистический нижний, на которых Саймон вволю тренировался, оттачивая умение. Мельхиор радостно подвывал, и только когда предложенное для развлечений место обрело равномерно красный цвет, Саймон дал любимому передышку, разрешив ублажить себя ртом. Мельхиор проделывал это мастерски, стоя перед Саймоном на четвереньках, но тот всё же решил добавить ему усердия – и себе удовольствия, – пройдясь ремнём по широкой мускулистой спине. – Сука блять! – выплюнул миниатюрный член Мельхиор. – Я ж тебя так укушу, Сай! Саймона это не смутило. Лёгким движением руки он извлёк из кармана две металлических штуковины, больше всего напоминающие антистеплер. – Это что за распупёживатели? – подозрительно уставился Мельхиор. – Знаешь, как лошадей, отказывающихся позволить себя взнуздать, заставляют принять мундштук? – Саймон дождался, пока Мельхиор, безошибочно учуявший подвох, потряс шикарными чёрными лохмами, которые уже осводились от удерживающего их прилизанными геля. – Если она сжимает губы, палец засовывают в уголок рта и нажимают на беззубый участок десны между резцами и коренными зубами, понуждая открыть рот. Эти расширители работают похожим образом. Если нижний кусается, то их вставляют за восьмыми зубами. Создавать вакуум они не мешают, но полностью сомкнуть челюсти не дают. К тому же, если попытаться это сделать, вот эти коготки болезненно врезаются в дёсны. Отделение слюны, правда, увеличивается, но зато прекрасно учит не кусаться. Так как желаешь? С расширителями или без? – Без, – буркнул Мельхиор, вновь принимаясь за работу. – Чё-то как-то я прям вдохновился работать над собой. Когда Саймон сполна получил своё удовольствие, – укоризненно глядя на отплёвывающегося на длинный ворс бежевого ковра Мельхиора, – то решил добавить сверху для острастки. И только выдав всё положенное до скулежа, отодвинул столик и опрокинулся на спину, стянув узкие брюки и высоко закидывая согнутые в коленях ноги. Мельхиор в последний раз вытер губы и хищно улыбнулся. – Будет больно, – сказал он. – Тебе всегда больно, когда ты уже успел, а я ещё нет. – Так и надо, – сжал зубы Саймон. – Люблю тебя, Сая, – промурлыкал Мельхиор, нависая над ним. – Всегда тебя любил, Мельхиор, – откликнулся Саймон, хватая его за раскрасневшийся зад и плотно привлекая к себе.