Дорога приключений

Мышь закончила молитву о чуде вскоре после того как эльфийка проглотила сирену и призванного ангела. Она с тоской посмотрела на прикрытый одеждой живот эльфийки, затем на Пирос с торчащей из пасти головой пумы и гладящей её морду девушкой. И едва держась на ногах она подошла к Мурчессе, села возле неё и уткнулась носом ей в грудь. Кошка жестом показала пантере, что она её чуть позже выпустит снова. И проглотив не сопротивляющуюся этому хищницу, она положила руки на плечи совсем поникшей подруги. — Устала? Тебе бы отдохнуть. Такие чуднса все силы отнимают. — Да не в этом дело… Я ведь… Я не могу этого больше вынести. — Мышка… Ты не сможешь спасти всех в этом мире. — Я знаю. Но мне так больно внутри. Я даже не могу быть рядом с ними там. И даже если я выберу одну и разделю с ней всё, другая останется одна там. В темноте… И не только она. Я даже с ними хочу… Мурчесса прижала девушку к себе, слегка вжимая её в грудь сидящей внутри её брюха пантеры. А Мышь разрыдалась в её объятиях. Девушка, что хотела отдаться пантере в пасти Мурчессы села рядом с хвостами кошки, совершенно не зная что ей делать. — Слушай, Мышка. Даже если ты сможешь призвать своего ангела ещё два раза, для моей добычи и для её, то я точно лопну. Да и она тоже двоих не сможет вместить. Не рви себе душу на части. Ты не сможешь быть со всеми сразу… И даже если сможешь, ты этого не выдержишь. Даже с благословением богини это будет слишком больно. Ты и одну жертву едва выдерживаешь, ещё пять… Я не хочу тебя потерять из-за этого… Да и про подруг ты подумай. Если ты призовёшь по ангелу для каждой из нас, мы же потом как наркоманки будем. А тебе придётся нам новые дозы выдавать. Да и сама то не лучше. Если потом с кем то из нас что-то произойдёт, ты точно этого не вынесешь. Ты же не сможешь потом без нас. А нам так и так придётся расставаться. Альма скоро закончит эту школу. Мы тоже Карвонну покинем когда нибудь. — Да я знаю. Но всё равно… Такое чувство, словно это меня тут сожрали. Только горит изнутри, а не снаружи. — Блин, да ты действительно горишь вся. — У неё какой то магический выброс, Мурчесса. Будь она магом, это было бы похоже на раскрытие ядра при горячей инициации. — Она не маг, а жрец. У неё все силы от богов исходят, не из ядра как у магов. — А разница? Силы всё равно через ядро проходят. Хоть от богов напрямую, хоть из окружающего мира, хоть из мировых источников и жил. Ей бы сейчас наколдовать что-нибудь. Да посильнее, чтоб весь избыток силы потратить. А у жрецов точно не бывает похожего? — Я не знаю. Никогда не слышала, чтобы жрецы теряли контроль над своими силами. Мышка, ты как? — Я не знаю. Но я не смогу снова призвать ангела. Пока этот призыв действует. А он не закончится в ближайшее время. — Мышь, если не знаешь подходящего заклинания, придумай его. При горячей инициации маги могут грубой силой и усилием воли преодолевать барьеры самой магии и переписывать её законы. — Альма! Жрецы буквально могут обретать силу своих богов на время. Потому это и называют чудом. Мышь, не вздумай никому сейчас молиться. Тебя точно услышат сейчас, точно ответят. Тут такое начнётся, если кто из богов в мир Артемиды залезет всей своей силой. Мышь! Несколько перьев оторвались от крыльев девушки, вокруг них вспыхнул свет. И на пол с взвизгом свалились пять одинаковых девушек мышей. Это не совсем её копии. У них есть разноцветные симбионты, но при этом у них всего по паре небольших крыльев. Альма очень внимательно присмотрелась к дезориентированным мышам и рассмеялась. — А это хороший вариант. Превратила свои пёрышки в клонов усилием воли. Под прямым управлением. А всю лишнюю силу она на создание их симбионтов потратила. Мурчесса, похоже, она только что исполнила собственное отчаянное желание быть вместе со всеми жертвами в этой комнате. — Тогда почему она сама сейчас без сознания? — А ты подумай, какая у неё сейчас сенсорная перегрузка? Сразу в пяти телах сразу… Мышка, можешь пару новых симбионтов мне отдать? Они сейчас от твоих клонов отвалятся… Да не дёргайся ты, колбаса. Не терпится ко мне в живот? Лежи смирно и наслаждайся прохладой, пока можешь. Альма прикрикнула на прикованную к полу и прижатую её телом нагу. А у клонов Мыши начали действительно отваливаться хвосты. К счастью, симбионты умеют отделяться от хозяев не оставляя им кровотечений и внутренних повреждений. Сразу три хвоста поползли к Альме. Ещё три — к пушистой наге и её питомице кролику. Ещё два такде подползли к Альме. Но они остановились в явном недоумении недалеко. — Этим двоим тоже нашлась хозяйка. А вот что с остальными двумя делать? Пирос, ты им видимо не подходишь. Один хвост, огненно рыжий, всё же двинулся к наге. А вот последний незаметно подобрался к эльфийке и присосался к ней пониже спины. Причём, его цвет в точности повторяет её платиновые волосы. Два хвоста прикрепились к крольчихе. А последний вскарабкался на хвост пушистой наги и присосался к тому месту, где у её человекоподобной верхней половины должен был быть зад. — Пирос, симбионт не сможет пробиться через твою чешую. Придётся открыть ему путь. — Мышь, ты как? — Очень странно. Голова болит очень, если глаза открыты больше чем у двух… меня. И равновесие держать трудно. — Всё хорошо. У меня тоже голова болела на практике с поисковиками. Зрение и координация меньше всего подходят для многопоточности. — А симбионты нам не навредят? — Наоборот. От них полно пользы. Единственное, еды понадобится вам намного больше. Обычной еды. А их голод хищников можно утолить парой крупных морских свинок. Или кроликом из магазина. Объяснение Мурчессы прервало сердитое шипение Пирос. Она с корнем выдернула одну из своих чешуй внизу спины. И чуть испачкавшийся кровью симбионт присосался прямо к ранке. — Первые пару недель симбионт будет питаться вашей кровью. Пока его корень прорастает внутрь и присоединяется к пищеварительной системе. Будет небольшая слабость, жажда. Изредка, головокружение. Когда ощутите тошноту, а затем голод с изжогой, значит симбионт готов питаться сам и питать ваши тела. — А два или три симбионта? — Не опасно. Человеку опасно сразу семь и больше за раз получать. Тебе с твоей комплекцией за раз больше пяти не стоит принимать. Но они и сами редко толпой прикрепляются. Зато потом из бонусов повышенная стойкость к токсинам и слабым ядам, несколько дополнительных лет к сроку жизни, и лет десять отсрочки старости. — Вот здорово! — Ага. Только их дрессировать нужно будет. А то всех прохожих будут пытаться покусать. — Мышь, а эту силу тебе кто передал? — Наверно, сама Артемида. Я к ней не обращалась за этим, но… Я ангела с её разрешения призвать смогла. Теперь за исполнение своих желаний придётся смертями расплачиваться с ней. Думаю, она не против когда кто-то становится добычей несколько раз. Если съедение это самая лучшая молитва ей, то я получается сегодня ей штук пять таких молитв начну. — Мышь, и у тебя хватает сил шутить? — Мурчесса, не против, если я поговорю с твоей пантерой? Думаю, с неё будет легче начать. И не волнуйся за свой животик, подруга. Кажется, эти мои копии не совсем материальные. У тебя в животе они много места не займут. Мне ведь главное, чтобы они чувствовали меня рядом. И чтобы я вместе с ними всё ощутила до самого конца. — Хорошо. И я буду держать её голову у себя в пасти. Не совсем удобно, но так она не дёргается от того что задыхается у меня внутри. Нэко чуть отрыгнула, и из её пасти показалась голова пантеры. Вся покрытая слюной и слизью с резким кислым запахом. Мышь поспешила взять кусок ткани и воду, чтобы промыть кошке глаза. — Спасибо… И почему ты меня жалеешь? Почему заботишься, хотя я хотела твою жизнь забрать. — Я слишком добрая. Мне жаль, что такая красавица теперь обречена исчезнуть из этого мира. Я уверена, тебе будет чуточку полегче перенести всё это, если я буду с тобой. Вместе с кем то не так страшно, как одной. Вот такая я странная. Когда вижу чей то колыхающийся из-за добычи живот, меня словно саму заживо в кислоте сжигают. Больно очень. — Вот как. У твоей пятнистой подруги очень тесный живот. Тебе там совсем не понравится. Но так и быть, будем там держаться за руки и таять вместе. — Спасибо. Но и в твой животик мне тоже надо будет сопроводить подругу. Так что надо поспешить пожелать тебе и приятного аппетита. Пантера захлебнулась слюной, когда к ней снова подошла девушка. Она сказала, что теперь она полностью готова. Мурчесса с трудом передвинулась к ближайшему столу, чтобы с него девушка смогла удобнее попасть в пасть пантеры. — Твой живот ведь не будет таким же, как я свою душу внутри сирены чувствую? — Наверняка, ты же не уменьшена. Он тебя заставит свернуться в клубочек. И меня рядом с тобой. Прости, что для тебя я не смогу быть полностью настоящей. У Мурчессы не так много места внутри. Но я буду там с тобой. И с ней. — Мышь, а ты справишься? Так ведь будет в два раза больнее? — Не переживай, киса. Мурчесса даст тебе достаточно времени на нас двоих. А уже потом и для тебя всё случится. С другими также. Меня теперь на всех хватит. — А если моя длинная подруга тебя сожрёт? — Ну, она насладится брыкающейся внутри мышкой, но в желудке Альмы ей придётся вариться уже в одиночестве. Да, мне будет трудно по отдельности управлять всеми своими копиями. Так что я попробую перенимать поведение своего партнёра по желудку. Киса, если ты будешь храброй и не станешь бесплодно сопротивляться, то и я рядом с тобой буду такой же стойкой и недвижимой. А если ты, подруга, будешь в её желудке толкаться и извиваться, то и я тоже. Буду вашими тенями, так сказать. Мышь ещё поговорила с пантерой, продолжая гладить её нос и уши. Они договорились, что Мурчесса проглотит кошку полностью, чтобы у неё была возможность проглотить и Мышь. А затем она выпустит пантеру подышать и проглотить уже свою последнюю добычу. Мыши придётся остаться внутри, между лап хищницы. Полностью купаясь в соках, задыхаясь и мучаясь вместо пантеры. Всё так и получилось, и когда Мурчесса заглотила Мышь и снова выпустила голову пантеры из пасти, внутри её брюха вторая жертва почти не прибавила объёма. Только руки мыши изредка начали создавать дополнительные выпуклости под мехом гепарда. — Я точно ненормальная, раз там я нахожу хоть что-то приятным. Но даже мокрая шерсть пантеры, и мягкие волнистые складочки в желудке Мурчессы мне нравятся. А какие у неё лапы… Буду их жмякать до конца наших жизней. Пантера с лёгкостью проглотила свою копию Мыши. Та словно уменьшилась при прохождении её пищевода. А внутри у ней почти нет сил толкаться. Желудок пантеры заставил девушку сложиться вчетверо и плотно сжаться. Для поглощения второй девушки понадобилось намного больше времени. Настоящая Мышь проснулась и с ела под пастью хищницы, чтобы капающие слюни падали на неё. Она грустно хихикнула, ведь Мурчесса почти каждую ночь сама заливает подругу слюной, напоминая ей о том, что кошки мышей едят. — Я никогда не забываю своё место. Но я счастлива, что окружающие меня хищники имеют и силу, и желание меня не есть. Ведь никто не может указывать сильному что делать. Сильный делает то, что желает. Пантера ест девушку с ног, даже не пытаясь быть грациозной хищной кошкой. Она чавкает и урчит, облизывая столь вкусную добычу. А сама девушка при этом дрожит, парализованная от охватившего её ужаса. Именно такая добыча больше по душе пантере. Пума в пасти Пирос точно также с вожделением смотрит на свою идеальную добычу. А девушка смущается и краснеет. Она боится показать то, как сильно её возбуждает предстоящее съедение. Мышь рядом с ней точно также испытывает сладкое предвкушение, а её уши горят от смущения. Пуме нравятся добровольные жертвы, и дар богини заставляет девушку стать именно такой для своего хищника. Мышь перед лапами частично превратившейся Мурчессы наоборот мучается из-за вины. Она использовала силу, заставила девушек испытывать чужие для них чувства. А ещё, ей приходится разделять стойкость пантеры и парализующий ужас почти до конца проглоченной девушки. Та уже тонет между клыками пантеры, и её сил хватет лишь жалко просить подождать. Самой спастись из пасти хищника шансов уже нет, но внутри теплится надежда, что кто-то ещё успеет спасти её. Но перед собой девушка видит только Мышь, в чьих глазах ещё большее отчаяние и ужас. Пантера тоже видит этот взгляд. Именно так глядит добыча перед тем, как перед её глазами сомкнутся зубы хищника, и последний глоток навсегда запрёт её в пыточной камере из плоти — желудке хищника. Проглоченная пантерой девушка точно также плотно свернулась в плотный клубок, стянутая стенками желудка. Вернулись силы бороться, но теперь плоть пантеры сковывает все движения не хуже страха перед этим. Девушке кажется, что она заживо похоронена. И Мышь, ставшая её тенью, ощущает всё это ровно также. И вместе с пантерой она наслаждается толчками внутри живота, одновременно собирая в кулак всю свою храбрость и горлость. Для обоих Мышь становится необходимой опорой, помогающей не свалиться в безумие. Ведь она та, кто ради них обрекла себя на те же мучения. И ради неё стоит даже в таком положении сохранить немного спокойствия. И именно из-за этого спокойствия обе жертвы всё же чувствуют и приятные детали своего положения. Тепло тела другого существа, нежность и гладкость окружающей их плоти, почему то такое успокаивающее и убаюкивающее близкое сердцебиение и дыхание. Но всё же все приятные ощущения, все мысли о том, что съедение красивым и сильным хищником это не так и плохо — всё хорошее находится на каком то заднем плане, в отдельном уголке сознания, который никак не может повлиять на ситуацию. На первом плане есть только ужас и отчаянное желание жить. Только самые бесстрашные и добровольные жертвы не паникуют, не лишаются разума под напором звериных инстинктов. Девушка в желудке пантеры — не исключение. Именно это состояние добычи посое съедения и называется правильной первой фазой. Пантера тоже ощутила это состояние на пару секунд, когда полностью погрузилась в желудок Мурчессы. Но её воля быстро подавила панику, а затем и нэко позволила ей снова дышать. И хотя кошка проглотила двоих, в животе приятные ощущения соответствуют лишь одной добыче. Как и в прошлые разы, девушку внутри сжало в компактный комок, способный только мычать и слегка толкаться. Но даже такая борьба доставляет удовольствие. При этом другая копия Мыши, прижимающаяся к животу пантеры снаружи ощущается очень реальной, хотя её очертания снаружи пятнистого живота лишь изредка едва заметно проявляются. Она лишь тень. Но даже так пантера прекрасно чувствует трепет страха девушки и её частое дыхание. Внутри действительно трудно дышать. Кошка сдвигает лапы внутри на удивление мягкого и эластичного брюха нэко, чтобы обнять Мышь. Под лапами она ощущается вполне настоящей. Точно также, как она вполне настоящей ощущается и стенками желудка. Хотя при этом снаружи форма и тяжесть соответствуют только одной добыче. — Мышка, может, попросить твою подругу дать тебе подышать вместо меня? — Не стоит. Не хочу, чтобы ты мучилась там задыхаясь. Да и потом опять придётся тебе глаза от кислоты промывать. — Как хочешь. А ты там переваришься как и я, или будет что-то особенное с твоей тенью? — Не знаю. Постараюсь повторять за тобой всё. Так странно, мне кажется, словно это не я тебе опорой там служу, а ты меня держишь и не даёшь совсем запаниковать. В твоём животе вот очень страшно. Тесно и неудобно. Пантера фыркнула и постаралась немного расслабиться, сосредоточившись на своём приятно наполненном желудке. Она заметила, что девушка внутри на удивление быстро сломалась и перестала вырываться. Отчаяние и осознание бесподности любого сопротивления лишили её сил очень быстро. Обычно, это происходит не раньше чем через час, когда добыча и физически устаёт, перегревается и растрачивает воздух. Задохнуться благословение богини не позволяет. Хотя, и в этом нет ничего необычного. Некоторые очень быстро сдаются и перестают сопротивляться. Сама пантера тоже не слишком сопротивляется. Но не потому что живот нэко вокруг неё сильно этому препятствует. Наоборот, он настолько мягкий, что немного напоминает тяжёлое одеяло. У пантеры даже получается обнять руками и ногами сразу двоих. Одну Мышь внутри живота Мурчессы, а вторую уже снаружи. Судя по пропитавшей шерсть влаге и чувству жжения, процесс уже начался. Но нэко говорила об этом, у неё не будет такого чёткого деления на фазы. Так что приятное обострение чувств и неприятное жжение вполне будут соседствовать с рассыпающимся на куски телом и полным его онемением. Пантера может видеть, как её подруга пума продолжает бороться внутри тела наги. Но она имеет ничуть не больше возможностей шевелиться, чем девушка в желудке самой пантеры. Ещё, пума пытается отказаться от своей слишком соблазнительной добычи, и ещё одна Мышь вовсю её утешает, дразнит, и сама себя наказывает за происходящее. При всей своей безжалостности, хищники не любят издеваться над добычей, запугивая перед съедением. А Мышь именно этим и занимается. Пума никак не может прекратить пускать слюни на свою девушку. А Мышь сидит так, чтобы капало на неё. Словно это ей пума показывает своё непреодолимое желание отправить девушку в своё брюхо. Самой наге при этом противно смотреть на эти игры, она хочет закончить с пумой побыстрее. Закончить и забыть. Для Пирос эта пума действительно отвратительна. Хотя, её тело наоборот считает пуму очень вкусной. Злость из-за похищения и устроенного хищницами представления помогла Пирос забыть о собственном неприятии хищничества. Пума по её мнению более чем достойна именно такого конца. Но нага вполне понимает и глубину жестокости эльфийки. И если для снятия наложенных проклятий приходится делать всё это, то Пирос приходится терпеть. Неприятнее всего для неё смотреть как мучается Мышь. И пусть она не подаёт вида, ей очень страшно. А после съедения ей не только страшно, но и больно. Умение считывать малейшую мимику и неумение самой девушки скрывать чувства позволяют наге практически читать её мысли. Мурчесса тоже беспокоится за подругу. Она спрашивает Мышь, как она внутри её живота. И та отвечает, что не так уж и плохо. Воздуха маловато, шерсть пантеры пропитывается соком желудка и в ней всё меньше воздуха. Но сам животик у нэко очень приятный. Да и к большой пушистой кошке здорово прижиматься. А вот живот пантеры вообще не даёт ни капельки комфорта. Там очень мало места, и от согнутого положения болит спина. Из живота Мурчессы доносится стон, похожий на приглушённый крик. Это жертва пантеры снова запаниковала. На этот раз из-за жжения и ощущения того, как у пушистой соседки начинает осыпаться её мех. Новое напоминание о том, что девушку переваривают. Она снова пытается бороться, как и Мышь рядом с ней. Но как и раньше, результата нет. Стенки желудка похожи на скользкую резину. Они растягиваются, но при этом сильнее сдавливают остальное тело. А сил разогнуться не хватает. А что самое страшное, уровень кислой жидкости вокруг быстро повышается. Девушке малость повезло, её голова выше чем у Мыши. А потому для той мучительная пятая фаза наступает быстро. Из-за болезненного жжения и нехватки воздуха четвёртая прошла почти незаметно. Девушка чувствует, как её соседка начинает дёргаться, слышит как она захлёбывается в кислой жиже. Мышь пытается пить желудочный сок и освобождать место для воздуха. Но затем она всё равно начинает тонуть. Потом желудок кпантеры чуточку расширяется, и почти утонувшая Мышь с кашлем и рвотой освобождается от жидкости. Но всё это лишь затем, чтобы снова пережить всё это. Сама девушка к счастью не тонет. Но для неё уготовано лишь немного менее страшное испытание. Желудок пантеры медленно душит её своим давлением. Да и почти заливающая лицо кислота очень пугает. Ещё, живот кошки теперь пытается раздавить содержимое. Но мышцы вокруг девушки всё же не столь мощные, и у неё только сильно болят вывернутые почти до предела суставы. Сил сломать кости у хищницы также не хватает. Эта пытка кажется бесконечной, но стоит девушке полностью сдаться и проглотить пару глотков едкой жидкости, как давление на тело ослабевает. Настало время последней фазы, на которой добыче остаётся лишь неспешно таять… Утомившаяся от борьбы с Альмой нага наконец сдалась. Она не смирилась, но и сил дальше бороться не осталось. Альма наконец выпустила на волю свою живую батарейку. Девушка жива и здорова. Но она словно только что из бани, вся мокрая, раскрасневшаяся и размякшая. — Спасибо, Альма. У тебя там как всегда, очень жарко. Кажется, у тебя на пятой фазе почти убивает перегрев. — Он убивает на шестой. Если не цепляться за жизнь, то я позволяю уйти немного пораньше. — Подруга, ради тебя я подержусь подольше. Если только не стану начинкой в одной колбаске. — Ха-ха, Мышь. Ты уверена что хочешь с ней вместе? — Уверена. Я не могу иначе. Да и если она меня сожрёт там, то лишь испортит всё удовольствие. И сама обедом не сможет насладиться, и в твоём желудке будет таять в полном одиночестве. Нага зашипела и выругалась. Она всё ещё полна злобы и желания убивать. Мышь взяла её за руки и покачала головой. Она так и не смогла почувствовать к этой наге большого сочувствия. В хищнице нет ни упрямой гордости пумы, ни полностью человеческого страха пантеры. Только злость из-за которой нет места для страха. — Есть меня не стоит. Но вот затискать меня всю в животике хозяйки Альмы ты можешь смело. Я только тень, так что если раздавишь, я лишь верну себе исходный вид. Альма, ты же не против, если я подожду змейку и уже потом постараюсь стать добычей для тебя. — А можешьь стать такой же вкусной, как та девушка для пумы или пантеры? — А надо? Это как наркотик. Раз попробуешь, больше не слезешь. Да и для этого силы ангела нужны. А у моей тени нет даже моих сил. — Тогда, непротив если я сначала распробую тебя как следует? А то обычно я быстро глотаю свою добычу. Чтобы не мучить слишком сильно. Да и самой так удобнее. — Спасибо, Альма. Если не бояться своего съедения, то и добыче приятно когда ей наслаждается хищник. Никогда не замечала, как некоторые тянутся потрогать твой клюв перед тем как в нём исчезнуть. — Было такое. И внутри они не сразу начинали вырываться. Мышь крепче взяла за руки нагу, а Альма подхватила её за ноги клювом и начала поглощать. Ещё немного дёрганно и с сдерживаемой спешкой, но всё же довольно нежно облизывкя тело Мыши. Язык у хищницы не подходит для сложных ласк. Он не может обхватить добычу или как следует её погладить. Нет у хищницы и такого обилия слюны, добыча размером с человека и без обильной смазки легко проскальзывает внутрь. Нага будет покрупнее человека, но только из-за длинного хвоста. И хотя Мышь старается получить удовольствие от своего проглатывания подругой, нага прекрасно видит нарастающий ужас в глазах девушки. Точно такой же ужас, который был в глазах большинства её собственных жертв. Мышь не выпускает руки наги, и потому хищницу также затягивает в горячее скользкое горло лисоподобного тавра с птичим клювом. В голове наги даже не возникает мыслей о том, что её добыча испытывала почти такое же на пути к её желудку. Вот только страх смерти отступает перед злостью. Хищница никак не может смириться с тем, что она оказалась слабой и проиграла. Вот только у неё нет никаких возможностей помешать себя съесть. Борьба с Альмой истощила силы, и теперь нага может только слабо извиваться и толкаться на пути к желудку. Вскоре удушающая теснота пищевода сменяется не менее жаркой сыростью в желудке. Нос сразу забивается смесью из риятных и мерзких запахов. Мышь оказывается прижата к телу наги, практически обнимая его. Затем змея начала сворачиваться кольцами вокруг своей верхней половины и Мыши, стискивая последнюю в крепких объятиях. Покрытая слюной чешуя с шорохом скользит по чешуе и стенкам желудка. Но при всём своём желании избежать унизительного положения с хвостом в глотке хищника, нага несмогла полностью втиснуться в желудок Альмы. Она лишь мельком подметила что Мышь место внутри не занимает вовсе, хотя и довольно приятно ощущается. Нага пытается напрячь хвост и растянуть стенки желудка. Но это не только не дало ничего полезного. Альма попросту легла животом на пол, сдавив нагу внутри своим весом. Та ещё немного поизвивалась, затем затихла тяжело дыша. Она перегрелась, устала и потратила много воздуха. — Не обольщайся. Я тебя не съела только потому, что тут очень неудобно этим заниматься. И чего ты сама не пытаешься бороться, как положено правильной добыче? — Тут слишком тесно. — И как, всё ещё доверяешь этой хищнице? — Конечно доверяю. Я точно знаю, что она тебя отправит к богине по всем правилам. И не будь я тут лишь тенью, меня она также бы отправила. Так что начинай сама бороться как следует. Хочешь ты этого или нет, я с тобой тут останусь до конца. — Глупая мышь! Для неё ты не более чем кусок мяса. — Как и ты сейчас. И я это прекрасно знаю. Как батарейка я ей тоже не подхожу. Вот только для меня она не ограничится одним только желудком. Хотя, тебе этого никогда не понять. Нага зашипела и попыталась ещё пошевелиться. Но хоть немного свободно двигаться может только конец её хвоста, стиснутый в пищеводе хищницы. С каждой минутой внутри жар тела хищницы всё больше пропитывает тело змеи. Мышь тоже мучается от жары, но это тепло даёт ей и приятные ощущения. Она машинально поглаживает чешую наги и её обнажённую кожу. И та не возражает против этого. Она чувствует трепет и учащённое от страха сердцебиение девушки, её саму охватывают те же ощущения. Страх не перевешивает злость, но он никуда не исчезает. Альма это правильная хищница, а потому даже с её метаболизмом разрушительное пищеварение начнётся не сразу. Осталась только пума. Перед ней две копии Мыши и отдающаяся ей девушка. Вот только гордость хищницы не позволяет ей принимать добровольные жертвы, как бы ей ни нравились именно такие. Но сейчас положение не позволяет даже поиграть с добычей в подобие настоящей охоты. Пирос тоже внимательно наблюдает за тремя жертвами, которым также предстоит стать её пищей в итоге. Девушка полностью одурманена. Она желает стать пищей пумы словно наркоманка. И Мышь рядом с ней явно борется с этими же желаниями. А вот вторая Мышь явно мучается из-за вины. Ведь это призванный ею ангел сотворил это с девушкой. И за это ей место в желудке Пирос вместе с пумой. Как и в случае с нагой и Альмой, Мышь испытывает не столь сильную жалость к хищнице. Да, она жалеет о уничтожении кого-то живого и красивого. Но пума оттолкнула девушку, а потому Мышь не разделяет все чувства с большой кошкой так, как это получилось и с двумя девушками, и с пантерой. Хотя, о последнем получилось догадаться только по выражению её морды и очертаниям её лап в животе Мурчессы. Слишком заботливо кошка обняла соседку внутри. Будущая соседка пумы подошла ближе к Пирос и спросила, как ей будет удобнее отправить её внутрь. Мыши нужно выговориться, снова. — Не переживай из-за меня. Видимо, я действительно ненормальная, раз вот эту способность раздвоиться я хочу использовать вот так. Не сейчас, а попозже. Забыть съеденных это ещё значит не задумываться о том, через что они прошли. Ведь такие размышления это шаг к ожидающей пасти хищника. А так можно и жизнь сохранить, и на себе всё это испытать. Наверно, лучше будет на первое место любопытство и научный интерес поставить, а не вину выжившего. Хозяйка Пирос, потом как нибудь мы сможем это попробовать только вдвоём? И ты, Альма. Мне хочется свободно приласкать твой животик изнутри и сравнить его с животиком Мурчессы и желудком Пирос. А то сейчас там жутко тесно. Да и сложновато всё изучить, когда вокруг плотно свёрнут неподьёмный чешуйчатый хвост. — Не, Мышь. Тебе на новое разделение долго силы копить придётся. А если мои догадки верны, то эти силы придётся у богини охоты вымаливать. Но если получится, я с удовольствием покажу тебе всё. Да и осмотр моего желудка теперь не трудно устроить… Ха-ха. Эта змеюка злится. Она что, реально верит что добыча не может быть для хищника только мясом? Мышь просунула руки под морду пумы в пасть Пирос. Потом она ойкнула, поцарапавшись об зубы хищницы. И чтобы не ранить себя и не раздражать подругу вкусом крови, Мышь стала втискиваться в глотку наги с уголка её пасти. Пирос недовольно выдохнула и подставила хвост, чтобы девушка оттолкнулась от него. С небольшими усилиями она проскользнула вдоль шеи пумы и спустилась под её тело. Кошка лишь раздражённо зашипела. Но внутри она крепко взялась за руки с Мышью, чтобы справиться со своим страхом. Внутри наги пума тавр продолжает бороться не из-за злости или гордости, а только от страха. Как и любая только попавшая в желудок добыча, она надеется своей борьбой вынудить хищника отказаться от своего обеда. А Пирос при этом трудно скрывать своё наслаждение от этой борьбы. — Знаешь, киса, твой желудок сегодня для меня будет самым лучшим. Там мы двое сможем хорошо устроиться вместе, сможем и побороться с ним, и насладиться им. Тебе тоже две добычи покажутся не менее приятными, чем одна. Хватит уже отказываться от лёгкой добычи. Давай, насладись нами как следует. Пожалуйста. — Да как ты? Что, не понимаешь что тебя ждёт? — Я прекрасно знаю всё, что там меня ждёт. Потому и прошу. Я не хочу чтобы она там была одна, в темноте. И чтобы ты тоже была одна я тоже не хочу. Прошу, хватит сопротивляться. Дар богини всё равно тебя одолеет. Пума наконец сдалась, и Мышь стала помогать девушке с её собственным съедением. Хищники довольно редко начинают с ног, но раз добыча не сопротивляется и не шумит, то такой вариант более приятный именно для поедаемых. Ведь самым главным их неудобством является попадающая в рот слюна и нехватка воздуха. Пума не спеша заглатывает добычу, стараясь не давиться слюной. А Пирос смотрит на Мышь. Её тень в экстазе помогает хищнице и её добыче. А оригинал прижимается к Мурчессе и наблюдает за всем с явной виной и обычным для добычи ужасом. В глазах нэко читается точно такой же страх. Она слишком долго сама была целью для охоты. Нага старается не прислушиваться к собственным ощущениям в желудке. Там ещё одна Мышь спустилась к передним лапам пумы и начала их ласкать. Заодно массируя и желудок наги остальным своим телом. И хотя там она боится, вместе с тем она явно получает и удовольствие почти как на третьей фазе. Тишину нарушает Альма, когда обращается к Мыши. — А что происходит у эльфийки внутри ты сейчас тоже чувствуешь? — Нет. Ангел существует автономно. Если она захочет этого, то когда исчезнет, она передаст мне свои воспоминания о пережитом там. Это будет как очень яркий сон, но в памяти всё сохранится. Для неё это не первый раз, так что и я на своей шкуре знаю… Как быть едой для кого-то. В том числе и без благословения богини. — Понятно. А это чудо, как его можно сопоставить с магией обычных магов? — Если по двенадцатибальной шкале, то в целом это чудо на восьмом уровне. Но у меня от силы пятый получается. У ангела нет ни более мощного исцеления чем у меня, ни каких либо дополнительных способностей. Разве что летать на своих крыльях может, а у меня получается разве что с высоты на них спуститься помягче. — А что на двенадцатом? — Призыв воплощённого божества. Или что-то, что на всю планету разом действует. Маг двенадцатой ступени и сам от полубога отличается только смертным телом. — А на какой ступени ты? — Если так подумать… Формально… Шестая. А так на четвёртой. Это потому что умею буквально воскрешать. Хотя, это скорее реанимация, чем настоящее воскрешение. У тебя примерно вторая ступень. Может третья, если постараться. У Рыжей четвёртая. Но это если только её силы считать. С батарейками, под зельями и с кучей артефактов она и до седьмого дотянет. — Я вот заметила, ты заметно крепче других студенток. И физически, и ментально. Не считая этой твоей доброты. — Да так… Кое какие тренировки и усиления. Многие авантюристы подобным пользуются. И пусть я в команде целитель, без боевой подготовки никак. Есть легенда, что искупавшись в крови дракона можно стать неуязвимым. Вот с таким вот драконом встречалась. И вытаскивая засевший в его шкуре и намертво вросший гарпун я в его крови как раз искупалась. До настоящей неуязвимости далеко, но для обычного воина с мечом такое улучшение как раз покажется неуязвимостью… Альма, ты специально меня отвлекла, чтобы я не переживала из-за съеденных? — Ага. Пирос, ты же заметила, что Мышка на грани срыва была? Потому и попросила отвлечь. Нага кивнула и показала вполне узнаваемый жест одобрения. — Язык глухонемых — полезная штука для хищников. Когда рот занят, а сказать подругам что-то нужно. Научить? — Не стоит. Ещё начну путаться в этой куче жестов. У авантюристов есть свой набор таких вот знаков. И не один. Но за помощь спасибо. Пока шёл разговор, пума успела проглотить девушку и почти закончить с Мышью. Осталась только её голова в зубастой пасти. Но Мышь попросила хищницу об одолжении. Она хочет увидеть не только как закрывающаяся пасть кошки окончательно отнимет у неё свет, но и разделить этот момент с самой пумой. Ведь Пирос не будет держать её у себя в горле как Мурчесса. Она отправит тавра в свой длинный желудок внутри хвоста целиком. Девушка в желудке кошки несколько минут может и подождать в одиночестве. Пирос позволила пуме попрощаться с пантерой, приблизившись к Мурчессе и поднеся нос кошки к торчащей морде пантеры. А затем нага проглотила свою добычу окончательно, плавными изгибами всего тела протолкнув вытянутого внутри тавра до упора вниз. Как и ожидалось, её слюна едва не утопила пуму. И лишь помощь Мыши спасла кошку от худшего. Та руками смогла проделать в залепившем рот кошки комке слизи отверстие для дыхания. Хотя ей самой пришлось вдоволь наглотаться змеиной слюны. Темнота не мешает видеть даже копии Мыши. Пума не спешит её проглатывать, позволяя ей видеть сквозь острые зубы как вокруг пульсируют слизистые стенки пищевода наги. И даже когда гладкая плоть сменилась на складочки желудка, пума не начала глотать. Возможно, она понимает что девушка не только наслаждается ощущениями, нои любуется зубами кошки перед собой. Но в итоге горло пумы устаёт от торчащей в нём добычи. Язык прижимается к лицу Мыши и толкает её глубже, одновременно с вновь сжимающимся пищеводом. Но из-за действия дара богини, Мышь испытывает от этого больше удовольствия, чем страха. И ей по настоящему нравится скользить глубже в тело другого существа, без всякого дара. Внутри желудка достаточно места, чтобы две девушки могли вытянуться почти во весь рост, пусть и прижавшись друг к другу. Неровные волнистые стенки прижимаются со всех сторон, но при этом они почти не давят. В них можно упереться руками и растянуть. Тогда остальной желудок тавра сильнее обнимает. Всё внутри скользкое от кошачьей слюны, да и запах ужасный. Но всё равно, дар богини заставляет проглоченную девушкуиспытывать настоящий экстаз. А Мышь разделяет с ней все чувства. На первой фазе добыче положено толкаться и извиваться в попытках выбраться. И обе девушки действительно это делают. Но не ради борьбы, а чтобы ощутить все возможные прикосновения. Мышь дополнительно делает массаж, из-за чего пума едва не плачет. А вторая девушка растягивает стенки желудка руками и ногами чтобы её плотнее обхватили мягкие тёплые волны плоти. Мышь тоже иногда нажимает на стенки, чтобы ощутить как они растягиваются вокруг рук и обхватывают остальное. Девушки достаточно активные, чтобы первая фаза проходила как надо. Друг к другу они также стараются прижаться, всё же даже дар богини не полностью избавляет от страха или желания жить дальше.