Дорога приключений

Три насытившиеся до предела хищницы, эльфийка и Мышь вынуждены дожидаться помощи. Выстрел магической стрелой сломал замок, а дверь старого класса слишком крепкая. Конечно, можно было бы выбить дверь магией. Или грубой силой. Но девушки что-то не решились. На помощь пришла Рыжая. И новенькая. Последняя и сообразила как именно вызволить всех из класса. Она просто выкрутила болты на дверных петлях, а рыжая сняла сами двери. Мышь попросила Рыжую присмотреть за эльфийкой, а Альма передала ей контроль над её ошейником. Она же рассказала новенькой, что их похитили три фанатички, и их пришлось съесть за попытку съесть похищенных. Мышь при этом осталась с Мурчессой. Возвращаться в спальни с полными животами оказалось неудобно. Всё же правила приличия хищников вынуждают скрывать успешные охоты. Поэтому все трое перебрались в одну из тех уютных комнат отдыха, где хищники после охоты могут расслабиться и без посторонних глаз переварить добычу. Хотя, этими комнатами не все пользуются. Пока все двигались в новое убежище, Мурчессе пришлось проглотить голову пантеры. И уже на месте она снова выпустила её подышать. Мышь сразу же поспешила смыть желудочный сок не только с морды пантеры, но и с языка подруги. Пантера не позволила ей и дальше держаться за свой нос или смотреть в глаза. Всё же она не хочет показывать свой страх даже во взгляде. А потому Мышь прижимается к меху на животе Мурчессы и попадает в объятия сразу двух кошек. А внутри тень Мыши тает в лапах пантеры. Сама пантера тоже лишается меха. Всё её тело горит и зудит. А что самое страшное, мышцы слабеют, а кожа всё сильнее размягчается и обвисает. Желудок нэко выполняет свою работу. А благодаря соседке пантера прекрасно чувствует всё то страшное, что происходит и с её телом. И она благодарит Мурчессу за возможность дышать воздухом снаружи, пусть и только в своих мыслях. Кошка прекрасно оценила то, насколько неприятно лишиться этой малости. Ведь тень Мыши рядом с ней такой малости не имеет. Она там задыхается и захлёбывается в желудочном соке. Девушку то и дело мучает болезненный кашель, и она хватается за пантеру словно утопающая. Хотя, она там действительно тонет, прижатая между телом одной кошки и стенкой желудка второй. Но двум жертвам самой пантеры приходится ещё хуже. Проглоченная девушка очень быстро минует стадию полного истощения сил, затем и этап когда горячий скользкий сок только стимулирует нервные окончания. Эта стимуляция настолько приятная, что удовольствие едва не лишает жертву сознания. Тень мыши испытывает те же ощущения. И для обоих время словно растягивается, позволяя подольше пробыть в блаженном беспамятстве. Вот только следующий этап это уже пытка. Стимуляция становится болезненной до крика. А ещё, в желудочном соке становится вполне возможно утонуть. И если девушка в сознание не вернулась, то Мышь всё воспринимает ясно. Желудок пантеры не позволяет двигаться, но и сжать ещё сильнее и сломать кости он тоже не может. А потому нет такого, что добыча сначала проглатывает много этого сока и вдыхает его, а затем освобождается от него несколько раз. Вместо этого тело жертвы размягчается и сдавливается в плотный шар без малейших свободных мест. Мыши кажется, что она едва соприкасается со своей соседкой, больше нет различия между туго натянутыми стенками желудка и телом девушки. И когда сжатие лишает даже заметного дыхания, наступает предпоследняя фаза. Впереди остаётся только болезненное растворение. Но Мышь всё же немного рада этому. Девушка, с которой она разделила все эти мучения, лишилась сознания намного раньше. А сама Мышь может выдержать эту боль. Но так как тело девушки ещё отказывается погибать, то и тень остаётся рядом. Снаружи пантеры Мышь постепенно проходит те же этапы, что и внутри неё. Хотя и без столь чёткого разделения. Сама пантера впадает в транс. Пусть боль для неё не столь сильна, тело наполнено адреналином. Да и потеря крови с отравлением проникающими в тело соками желудка всё больше сказываются. — Мурчесса, когда я снова смогу призвать свои тени, можно я попробую одной у тебя внутри… Всё же в такой тесноте я тебя плохо ощущаю. Альма, тебя я тоже хочу попросить о таком. — Если тебе не будет слишком больно. — Это терпимо для меня. Похоже, скоро у меня останется только одна тень. Как-то быстро они проходят все этапы. — Так твои тени не до конца материальные. Это действительно тени. И тебе не хватает сил удерживать сразу столько. Сосредоточься на одной, она не распадётся так быстро. Эх, моя добыча похоже не выдерживает температуру моего тела. — Ничего. В следующий раз моя тень и за эту колбасу отработает. — Ага. Только, ты в следующий раз не усердствуй со мной. Мои все теряют сознание между четвёртой и пятой. От жары. — Пирос, а ты не злишься на нас из-за этого всего? — Немного. Но я вижу, как ты переживаешь за всех. Так что не мучайся из-за меня. Да и на эту пуму мне совсем начхать уже. Она из тех, кто заслуживает такого конца. — Это так. Мне тоже трудно воспринимать её не монстром. А потому моя тень всё больше превращается в коврик у неё под лапами. Эх… А лапы у неё всё же хорошие. Пирос… — Не стоит. Твою тень отдельно я есть не стану. Пантера вздрагивает и перестаёт дышать. И Мурчесса полностью её глотает. Затем она прижимает настоящую Мышь к себе. Альма подходит к ним и садится так, чтобы боком прижаться к Мыши сзади. Она говорит, что той не помешает согреться. После первых заклинаний она сама сильно мёрзла несколько часов. А Пирос спрашивает, на каком этапе её собственная добыча. Пума как-то не прекращает извиваться внутри. — Всё ещё первый этап. Извини, Пирос. Похоже, придётся дождаться пока закончится жизнь девушки в животе пумы. Там у нас полно и сил, и возможностей. — И что с той девушкой происходит? — Наслаждается горячими объятиями кошачьего желудка. Боюсь, превращение в дар богини поломало ей психику. Не, душа у неё в полном порядке, она потом будет бояться этого всего как надо. Даже будучи пассажиром в теле сирены. Просто сейчас… Она одурманена. Да и у тавров самые комфортные животы. Глупо прозвучало, но как-то по другому не назвать. Они не слишком тесные, и не слишком свободные. Слишком легко в таком желудке ощутить себя на своём предназначенном судьбой месте… — Это сила ангела? — Не совсем. Это называется дар богини. Носитель дара становится идеальной добычей во всём. Буквально во всём. И идеальной добычей для той пумы была полностью добровольная жертва. Та, что страстно желает своего съедения. Я не знаю, какая идеальная добыча для вас всех, это только на практике можно определить… А ещё, дар богини это по факту её воплощение. Это звучит странно, но так и есть. Каждый хищник мечтает о лучшей добыче, и молитвы всех хищников об этом в итоге превращаются в таких существ. Бессмертных, перерождающихся, и обречённых погибать снова и снова. Та сила ангела действует не так, как вы думаете. Она не делает кого либо даром богини. Хотя, отчасти всё же делает. Сам ангел является даром богини. Но она, ангел, может скрывать эту силу, потому у вас на неё слюни не текли. Она передала частички самой себя девушкам, так чтобы они стали похожими на дар богини. Мурчесса улыбнулась и погладила Мышь по ушам. Она вспомнила как та отдалась своей подруге вместе с ней. И что было потом. Мышь тогда ещё не была даром богини для Лиски, но она стремилась к этому. — Мышка, ты призвала ангела с такими способностями благодаря своей доброте. И благодаря своей готовности к самопожертвованию ради других… А всё же, у кого в желудке из присутствующих лучше всего сегодня? — У пумы. Вроде как и страшно, не хочется там умирать, не хочется мучиться. Но именно там почему то чувствую себя живой на тысячу процентов. Да, там воняет, но именно там так приятно дышать. Да, стенки желудка давят и ограничивают. Но именно сейчас к ним так приятно прикасаться, так здорово упираться в них руками и ногами. Да и когда рядом симпатичная девушка точно также разрывается между страхом и удовольствием… Альма, может научишь меня магии? Не одной только верой же мне тени создавать. Да и… — Знаю. Хочешь разделить всё с теми, кого я буду есть. Мышка, я не против. Только не думай, что ты так себя наказываешь за дружбу с такой как я. — Может, немножко я так и думаю. Но я хочу дать хоть какое то утешение… Всем нуждающимся. — Мышь, если будешь так думать и так делать дальше, то станешь богиней милосердия в этом мире. — Не смеши меня, Пирос. Даже если все начнут мне молиться, богиней я не стану. Жрецы могут быть лишь проводниками силы, пусть и в обе стороны. Но если богиня охоты сделает из меня такого вот ангела для утешения добычи, то я не против. — Ты уверена? Звучит не очень. — По любому я свою жизнь должна прожить до конца. Да и потом моей душе в виде ангела тоже предстоит долгий путь. Подобное превращение не происходит моментально. Но и избежать его тоже не получится. Все ангелы низшей иерархии по мере возвышения теряют человеческие черты. Потому они и возносятся, потому что становятся воплощением чего-то практически абстрактного. Если я буду всё время жертвовать собой, то от меня ничего не останется. А вместо меня будет всё больше ангела. — А если всё же ты поднимешься до божества? — Разницы почти нет. Ангелов много, божество только одно. Но природа по сути одна и та же. Воплощение мыслей, молитв и желаний бесчисленных живых существ в какой то материальной форме. Так меня учили про младших богов и подобных им ангелов. Если силе не придаёт конкретную форму кто-то свыше, сила сама занимает подходящие сосуды и формы. — А кто тогда выше богов? — Творцы. Демиурги. Истинные боги. Архитекторы вселенных. Те кто за пределами познаваемого, за рамками окружающего нас мира, вне пространств и времён. Разговор сам собой затух, все сосредоточились на чём то своём. Настолько, насколько это возможно. Пирос постоянно отвлекает пытающаяся вырваться из её хвоста пума. Мышь при этом тоже сосредоточена на этой кошке. Точнее, на пленнице её желудка. Там, внутри, запертые в темноте, девушка и тень постоянно извиваются и толкаются. И Мышь разделяет не только смесь страха и удовольствия жертвы, но и ощущения хищницы. Всё же восхищение пумой позволяет удерживать вторую тень в вполне материальном виде. А вот Альма и Мурчесса вынуждены бороться с послеобеденной сонливостью. Той что появляется только после смерти съеденной добычи. Пирос не может не заметить эмоции Мыши. И чтобы отвлечься от своего преступного наслаждения живой и разумной пищей, она начинает расспрашивать Мышь. — Ты странно себя ведёшь, Мышь. Вроде как и боишься нас очень сильно, а смотришь с восхищением. Расскажи, так переживать будешь меньше. — Знаю. Всё как ты и сказала. Боюсь до дрожи. Меня ужасает всё что делают хищники с добычей. Но… Это же и восхищает. Я слишком хорошо понимаю то, как легко оборвать чужую жизнь. И потому… Столь ужасное и пугающее меня так изумляет. — Не понимаю. Что особенного в том чтобы проглотить кого-то целым и живым. — Не, просто проглотить живьём как раз не сложно. А вот всё остальное. Меня учили бояться этого. Потом меня научили это принимать. Но вот понимать… Ну ладно, съели и мучительно переварили заживо. Даже зная зачем и почему, это не так уж и… Сложно. Но вот когда появляется вопрос — как — становится как раз очень сложно. Я очень хочу понять всё это, во всех деталях. — А чего сложного? — Ты же не медик. А с точки зрения медицины тут как раз очень странно и интересно почти всё. Но как человека меня всё это ужасает тоже. А с другой стороны… Когда я в хищнике вижу и чувствую что-то хорошее, то и съедение им перестаёт быть для меня только ужасным и плохим. Вон, даже моего восхищения съеденной тобой кошкой хватает для того, чтобы в её желудке мне сейчас приятно ощущать свою тень. И в твоём быть для неё хоть каким то утешением. Даже если это больше утешение для меня самой. Раз она там не одна, то и мне не так одиноко и страшно в этой темноте. Пирос заметила, что внутри живота проглоченной пумы движения начинают уменьшаться. Пусть девушки и не растрачивают силы на борьбу, а экономят их для более долгой имитации этой самой борьбы, всё равно бесконечно толкаться и извиваться в обнимающем их желудке тавра сил не хватит. От утомления начинают болеть мышцы, незаметная нехватка воздуха лишает сил, да и двоим жертвам попросту очень жарко. Девушка первой решает остановиться и позволить пуме начать своё поглощение. А Мышь последовала её примеру через минуту. Она постаралась обнять свою соседку, прижавшись к мокрой и скользкой от слюны груди носом. А сделав это Мышь с удивлением поняла что она действительно очень устала толкать упругие волнистые стенки желудка. Вот только покой для девушек не наступил. И сам желудок кошки довольно активно сокращается вокруг них, стимулируя уже сам себя. Или, скорее, изучая попавшую в него добычу. И пума в целом не лежит спокойно. Она сама извивается, вытянувшись внутри хвоста красной наги на максимальную свою длину. Для неё первая фаза продлится заметно дольше. Снаружи девушки продолжили беззаботно общаться. Мышь занялась массажем живота Мурчессы, помогая ему превратить тело пантеры в питательный суп и кучу костей. Нэко сделала свой выбор и приняла правила этого мира. Но взамен ей придётся смириться с невозможностью поглощать кости своей добычи, как это было раньше. Это случилось после очередной молитвы двух девушек. Нэко попросила принять пантеру в следующей жизни. И извинилась за то, что душа съеденной пантерой девушки ещё задержится, став частью сирены. Мышь же точно также попросила прощения за свои вмешательства в установившиеся порядки, за попытку спасти сирену столь странным и изощрённым способом. Ответ свыше не стал неожиданностью, богиня в этом мире отвечает на молитвы довольно часто, одаряя небольшими благословениями и дарами как хищников, так и добычу. Впрочем, никто не считает подобное личным ответом богини. Это лишь её разлитая в мире сила реагирует на волю живых существ. Когда через час началась третья фаза, Мышь постаралась спрятать свои горящие от смущения уши. Но спрятать это просто невозможно. Хотя, причину её смущения все поняли только когда она сама рассказала. Желудок пумы наконец выделил первый сок. И эта жидкость начала слишком приятно разогревать тела девушек, заставляя их возобновить движения. Но теперь обоим нестерпимо хочется тереться об стенки желудка пумы. И друг об друга тоже. Это уже не походит на то, как девушки обнялись перед этим. Мурчесса стала по доброму посмеиваться над подругой. Да и Альма развеселилась. — Мышка, ты такая милашка. Знала ведь, что третья фаза приводит к этому. И всё равно пошла на это. — Всё равно… Это слишком… А мне такое нельзя… Не совсем запрещено, но… Моя тень сейчас полностью отдалась этому удовольствию… Чувствую себя так, словно подсматриваю за чем-то таким… Третья фаза для девушек длится часа четыре. И ещё два часа длится четвёртая. И если тень Мыши лишь следует за чужими чувствами, то вторая девушка полностью им отдаётся. И уже не из-за полученного на время дара богини, а по собственной воле. Она сама решила перед своей смертью получить как можно больше удовольствия от съедения. И итогом этого желания стало использование мышиного хвоста в качестве интимной игрушки. На большее Мышь не согласилась, и девушка прижалась к её спине и обняла покрепче. А затем она стала игриво и нежно ласкать уши Мыши ртом. Из-за этого Мышь ещё сильнее ощутила себя беспомощной жертвой. Ведь её соседка в каком то смысле стала хищником. Постепенно жар внутри и жжение снаружи из приятного ощущения начали превращаться в болезненное. Желудок кошки также активизировался. Его сжатия стали почти удушающими. Стенки крепче сжались вокруг, теперь уже основательно ограничивая движения. Вернулись силы для сопротивления, но теперь тело хищника вокруг уже не сдерживает силу. Наблюдая за Мышью хищницы могут понять что ощущает её тень внутри. Ведь Мышь начинает задыхаться и тихо попискивать. — Что с тобой, Мышка? — Ничего. Просто началась пятая фаза. И я поняла, зачем она нужна. Хищникам действительно необходимы определённые вещества, их жизни зависят от этого витамина. Но он появляется только когда… Душа перед смертью собирает всю память о прожитой жизни. Это происходит в моменты наибольшей опасности, и на пятом этапе хищники заставляют добычу снова и снова испытывать близость смерти. Поэтому, сейчас моя тень вместе с той девушкой… Задыхается и тонет. А я заново переживаю всю свою жизнь. Особенно, некоторые её моменты. Мурчесса снова обняла Мышь. Она прекрасно понимает, какой именно момент жизни снова переживает Мышь. И кого она вспоминает. Нэко также вспоминает то, как она отдалась на съедение вместе с Мышью. Во рту даже появился до боли знакомый кислый вкус. И судя по выражению лица Мыши, она тоже ощущает этот вкус из своих воспоминаний. И из-за того что в реальности вкус отличается от вкуса из воспоминаний, девушке не удаётся полностью принять происходящее с её тенью. Только когда это делала Лиска, Мышь не ощущала боль и страх как что-то плохое. Другой хищник не может заменить для неё рыжую подругу. Мучения Мыши продолжаются ещё несколько часов. Девушка рядом с ней тоже мучается. Но она никак не может сдаться, она цепляется за жизнь за троих. И за Мышь, и за свою съеденную пантерой подругу. А может и за сирену тоже. Снова и снова девушки тонут в едкой жиже, после чего желудок пумы позволяет им откашляться и освободить от кислоты свои лёгкие и желудки. Затем их сдавливает удушающе сильным сжатием мышц до тех пор, пока они не теряют сознание от удушья. Когда слизистая плоть прижимается к лицу, вдохнуть или выдохнуть практически невозможно. Медленное удушение сменяется быстрым, ему на смену приходит утопление в желудочном соке пумы. Но в итоге и эта пытка заканчивается. У девушки не остаётся сил бороться за свою жизнь. В последний раз ей и Мыши приходится пить кислятину чтобы добраться до воздуха, а после желудок их отпускает. Он по прежнему немного сжимается вокруг, но теперь это лишь помешивает содержимое. Кажется, что это новая передышка перед новым испытанием. И девушки действительно восстанавливают немного сил. Вот только теперь их тела всё больше поддаются разрушению. Мышцы слабеют, ослабевают связки и размягчаются покровы. Осознание неизбежного конца лишает сил быстрее чем это делает само пищеварение. Вот только и уходить в темноту желания нет. Тень Мыши более не повторяет мысли соседки, теперь у неё другая цель. Ей нужно дождаться конца и сопроводить дух погибшей в другое место. И когда это наконец происходит, Мышь понимает что за прошедшие два дня эльфийка даже не начала поглощать тело сирены. Для неё и ангела всё ещё идёт первая фаза. И хотя обе уже не сопротивляются телу хищницы, её желудок всё ещё только изучает содержимое и готовится правильно всё сделать. Поглотить не только тела, но и души.

***

Отдых после охоты сменился на школьные будни. Хотя, у Пирос и её добычи возникла проблема. Нага не была голодна, а потому её пищеварение замедлилось. И Мыши в виде тени пришлось буквально ухаживать за пумой в змеином желудке. А ещё ей пришлось буквально заставлять Пирос есть обычную еду, чтобы ей подкармливать пуму. Хищница тоже совсем не в восторге от такого положения. Она буквально застряла на третьем этапе, то поднимаясь до четвёртого, то откатываясь на второй. При этом тень рядом с ней при этом бросает от седьмого этапа до первого каждые несколько часов. Пума ни капли не помогает своей невольной подруге по несчастью. Более того, она злится на Мышь и всеми силами старается ей навредить. Она при каждом удобном случае кусает её, выпускает когти прямо в её тело, сжимает лапами или вдавливает в стенки змеиного желудка, заставляя задыхаться или тонуть в слизи и желудочном соке. И тень покорно принимает всё это, не сопротивляясь хищнице. Только когда для кошки наступает очередная четвёртая фаза, Мышь старается не позволить использовать своё тело как интимную игрушку. Что ей в общем то не удаётся сделать. Пума тавр слишком сильная для девушки, а теснота не позволяет хоть как-то избежать опасности. Мышь и сама не пытается занять более безопасное место на спине тавра. А потому каждый раз когда кошка поддаётся похоти, для Мыши это оборачивается мучениями. И хотя пума не может дотянуться до нужного места руками, это не мешает ей использовать любую попавшуюся часть тела Мыши для своего удовлетворения. А злобная жестокость хищницы приводит к травмам. Пума обожает, когда мышцы её тела ломают девушке кости. А та, чтобы не тревожить Нагу, при этом не жалуется. А свои крики боли она приглушает прижимаясь к телу мучительницы. Больше всего пуме понравилось когда в распоряжение мучительницы попала голова девушки. Ведь это позволило её вволю душить, топить своими интимными жидкостями, сдавливать голову до хруста костей, а потом и вовсе целиком втянуть внутрь своего тела и раздавить при сильнейшем оргазме. Съеденные хищницы действительно оказались проблемными. Дети богатых семей и члены подпольного культа. Вот только съедены все оказались по закону, в полном соответствии с правилами школы. А потому с этой стороны всё ограничилось лишь гневными письмами с плохо скрытыми угрозами. Остаток культа попытался отомстить на следующий же день, но в результате три другие хищницы оказались раскрыты и получили предупреждения от школы. Неожиданной проблемой оказалась эльфийка. Даже с чарами подчинения она умудряется пакостить. Более того, её сначала попытался выкрасть культ, затем её пришлось защищать от тех, чьих подруг она отдала культу. Ей удалось вывести из себя даже саму Рыжую, настолько умелой манипуляторшой та была. Но худшим врагом для неё оказались другие эльфы. Они, прознав о происхождении девушки, начали пытаться её убить. Рыжая очень долго ругала Мышь за её опасный план по спасению сирены. Она основательно на неё разозлилась. Но мешать она не стала, наоборот. Она приказала эльфийке сделать всё правильно для исполнения этого плана. А свою злость она выместила на посланных эльфами убийцах. Она вынудила их принять открытый магический бой, после чего показательно их разгромила. А когда один из эльфов сам вступил в бой, Рыжая показательно над ним расправилась. Она его не убила, она лишь обезоружила его, лишила магии и со всем возможным садизмом показала что она сделает с теми, кто посягает на что-то её. И не важно, это её друзья, пленники или собственность. Эльфу пришлось признать своё поражение и прекратить нападения, чтобы эта лиса перестала с таким полубезумным выражением морды давить его под лапой, ломать ему кости и лечить их без обезболивания. Хотя, возможно, на решение эльфа повлияло то, что Рыжая заставила эльфийку буквально вылизывать свои лапы от эльфийской крови, относясь к ней как к рабыне. Ещё через два дня у Мыши начались сны про то, что происходило с призванным ею ангелом. Пока что это не кошмары, ведь организм эльфийки пока готовится к поглощению. Но всё равно для двух девушек это не просто ожидание. Их окружает странная живая слизь, которая сама по себе двигается и изучает их. И не только снаружи. Из-за этого две девушки переживают много интересного. Слизь словно ещё один хищник пытается проглотить девушек, и тем приходится также бороться с этим существом. Потом приходится бороться с ним за пищу. Да и с собственными чувствами обеим сложно справиться. И когда это не удаётся, кто-то из проглоченных начинает паниковать и вести себя подобно обычной добыче. А Рыжая ещё гадала, почему эльфийка так улыбалась время от времени. Мышь волнуется, её тревожит предчувствие того, что дальше сны будут намного более беспокоящими. Ведь если уже сейчас, когда желудок эльфийки только изучает добычу, ощущения иногда перевешивают всё ранее пройденное, то что ждёт впереди. До какого предела ощущений дойдут девушки на третьей фазе, что с ними сделает четвёртая и последующие. И что произойдёт когда сирена перемешается с ангелом и станет с ним одним целым? А эльфийка ещё и дразнит свою добычу. Она накладывает искажение размеров на свою еду и привязывает к этой еде волшебные огоньки. Чтобы девушки могли видеть как желудок работает с этой едой, пока они сами в безопасности, внутри слизистых коконов. Это длится целую неделю, пока две девушки от постоянной неподвижности не слабеют до почти полной беспомощности. Немного ослабленное искажение уже их размеров сделало желудок эльфийки неуютно тесным, и сирену стала одолевать паника. Пока она была крошечной, в ней теплилась надежда на побег. И эта надежда поддерживала её не хуже присутствия рядом настоящего ангела. Голос сирены восстановился, когда к ней присоединились связанные с ней души. Девушки стали парой внутренних голосов для неё. Они удивлены тому, что сирена пока ещё совершенно цела. На ангела они не обижены, ведь в итоге она всё же сохранила их жизни вот так. А теперь она жертвует собой ради них. Да ещё и переживает из-за пережитой ими боли. — Да не переживай ты так. Они говорят, что ты и там была с ними. А ещё, это было не так уж и плохо. Не, у пантеры очень тесно было, и она быстро закончила. А вот у пумы… Теперь это даже весело вспоминать. Ха-ха. А ещё они говорят, что внутри меня почти также, как и мне внутри этой ушастой. Даже жаль, что к такому хорошенькому телу и приятному животику прилагается такая пакостная личность. — Если всё получится, мы станем ей, и она сама будет вынуждена отправиться на перерождение в свой мир. Для неё мы недостаточно чистые, она покинет тело чтобы об нас не пачкаться. — Ты тоже чистюля, Мышь. В твоей душе тоже нет всяких грязных пятен. Даже странно, что она тебя не сможет поглотить и присвоить. — Сможет. Но из-за этого она и будет выброшена из собственного воплощения. Я для неё буду ещё худшим пятном, чем вы. Тебя она ещё могла бы выдержать какое то время, заполучив твои силы до тех пор, пока тебя бы из неё не забрали. — А как ты собиралась передать её тело мне, если мы окажемся перемешаны в ней? — Так всё просто. Моё время воплотиться не настало. Душа Мыши станет мной позже. Когда проживёт свою жизнь до конца. Так что когда действие сотворённого чуда закончится, я вроде как исчезну. Испарюсь, словно меня и не было. А вы останетесь. — Ой! Значит ты погибнешь? — Нет. Я просто перемещусь в будущее, к моменту своего следующего призыва. Ангелы вроде меня вообще часто вне потока времени живут. Так что не стоит удивляться подобным вещам. — Они говорят, что ты удивительно добрая. — Потому я и ангел милосердия, что при жизни у меня доброты слишком много было. — А когда всё начнётся, тебе будет очень больно? — Да, будет. Но я и выдержать смогу больше вашего. Так что не переживайте. Когда всё закончится, мы снова встретимся. — Закончится? — Эльфийское тело утратит бессмертие без перворожденной души. Но ты всё равно в нём проживёшь несколько сотен лет, прежде чем состаришься. А когда это всё же произойдёт, это мне придётся провожать тебя после. Раз уж я так наследила в твоей судьбе, то придётся и дальше присматривать. Извините, вас двоих это тоже касается. Вы всё ещё принадлежите богине охоты. Так что после жизни вам с ней придётся встретиться. — А она страшная? — Для вас — нет. Да и для меня тоже. Может повезёт, и она мою душу тоже примет, пусть и с таким опозданием. Да ещё и из чужого мира. В этом отношении богов бояться не нужно. Это сложно понять, но там всё устроено не похоже на обычный мир. Парадоксы почище чем в квантовой механике. Я сама на тот уровень реальности только кончиком пера вхожу, но уже всякие невозможные вещи делаю. Вот как сейчас, существую до момента своего появления во вселенной. И без всяких путешествий во времени. А ещё, будучи ангелом, я не перестаю быть и человеком. — Вот почему это ты тут у меня на груди лежишь, а не я у тебя. Мышь, и кто кого тут утешать должен, а? Раз ты умереть не можешь, то почему ты одна боишься больше чем мы трое? — Так твои две подруги уже знают каково это, перевариваться живыми. Вот они и не боятся уже. — Не аргумент. Ты тоже не в первый раз это переживаешь. — Что поделать. Меня хорошо научили этого всего бояться. А я научилась на себя чужой страх принимать, и боль тоже. Извини, сирена. Я тут через себя отголоски из твоего магического ядра пропускаю. Вспоминаю жертв этой длинноухой, что прошли через тебя, проживаю их последние часы вместе с ними. — Зачем? — Учусь своими силами пользоваться. Если магия не оформлена в виде заклинания и при этом уже работает, с ней надо работать как со способностью. Тренироваться, учиться сдерживать, практиковаться и развивать. Иногда заклинания начинают как способности работать, что и произошло. Плюс, раз я стала твоим персональным ангелом, то и о твоей добыче тоже позаботиться придётся. — Я не буду больше никого жрать! — Не будешь. А про тех, кого тебе ушастая скормила — ты забыла? Раз я вне времени, то будущее и прошлое для меня равнозначны. Да не переживай. На тебя они не злятся сейчас. Не так уж и плохо им было у тебя в животе. Да, те же семь фаз, да ещё и от тебя никаких послаблений. Так что воспоминания у них очень чёткие. — Эх… Говорит что у пантеры в желудке она быстро погасла. — Зато, я, кажется, догадываюсь, почему для нас всё так долго. Эта ушастая хотела присвоить твои силы себе. И для этого обычное поглощение не годится. Ей нужно было сохранить твою душу привязанной к уже её телу. Так что она будет не просто нас переваривать, она будет разбирать нас на отдельные клетки, сохраняя их живыми. Так душу можно не запирать в своём магическом ядре, а частично пользоваться ядром жертвы. В природе похожее всё же встречается. Один моллюск в море съедает щупальца медуз. А потом жалящие клетки из этих щупалец он встраивает в собственную кожу. Примерно такое ждёт и нас. — Звучит странно. И что это значит для нас? — Если без меня, то для тебя это было бы обычное съедение. Для человека нет разницы, разбирают ли его тело на отдельные клетки или расщепляет на меньшие составляющие. Но вот сейчас… Я усиливаю связь души и тела для нас обоих, позволяя нам жить даже после полного разрушения физической оболочки. И когда она нас впитает в себя, начнётся конфликт между моей душой и её. Так то её сущность должна была твою выгнать из тела со временем. Но с моей она уже не справится, а потому сама уйдёт. Не потому что я сильнее или больше. А потому что ей есть куда уходить. Так уж сделаны перворожденные. У них есть особое место, куда души возвращаются в случае смерти. И это место по сути и является их настоящим телом. — Я слышала что-то про это. Но как получится что тело станет моим? Я всё ещё не понимаю. — Немного аналогий из химии можно найти. Она растворит нас в себе, затем испарится. Останется раствор из нас двоих в теле — сосуде. А потом уже я сама испарюсь, оставив одну тебя. Хотя, может получиться и по другому. В ней то мы растворимся без проблем. Но друг в друге мы раствориться не сможем, так что после её испарения мы вдвоём в одном её теле будем. И тогда я испарюсь не из-за отторжения, а благодаря своему положению вне времени. Ты уж извини, что я не остаюсь с тобой. Даже если я и буду присматривать за тобой всё твоё время, для меня это не будет всем моим временем. — А если я с тобой? Ты очень добрая, но тебе явно тоже нужна помощь. — Нужна. Но у меня есть друзья, которые меня поддерживают. Да и для тебя найдётся дело поважнее, если захочешь в ту битву со злом вступить. Я буду очень рада, если ты поможешь не мне одной, а многим другим. — Ладно, Мышка. А можешь рассказать, почему с нами ушастой так сложно? Обычную еду она переваривает легко. — Думаю, она хочет сначала пропитать наши тела своим живым желудочным соком. Только после этого она сможет и свою задачу выполнить, и нас переварить по всем правилам. Да и её природа не позволит сделать всё не стремясь к абсолютному совершенству. И… Я боюсь. Эти приступы страха и паники у нас, эти странные перепады эмоций. Она учится управлять нами. Разговор прервался, когда девушек охватил страх. То самое чувство, что было в первые минуты после съедения — страх добычи. Желудок эльфийки перестал быть на удивление красивым и приятным. Из странного чужого места он превратился в настоящую мясную могилу. И девушки начали инстинктивные попытки из этого места вырваться. Они обе начали толкать мягкие стенки и пытаться вылезти обратно в пищевод. Чуть поборов панику Мышь помогла сирене забраться на себя и вытолкнула её через сфинктер. Но дальше рук дело не пошло. И через несколько десятков минут отчаянных и жалких попыток выбраться, девушки обессиленно прижались друг к другу, сжатые заметно уменьшившимся вокруг них желудком. — Началось, да? Скоро нас начнут переваривать? — Наверно. А может это лишь репетиция. Перворожденные не могут ничего делать кое как. Они во всём стремятся к совершенству. А потому и нас она будет поглощать… Идеально, по всем правилам. Мышь с трепетом стала ждать изменений в себе и вокруг. Но ничего не случилось. Густая липкая слизь не стала горячее, а гладкие складки вокруг не начали казаться ещё более тяжёлыми, мягкими или гладкими. Да и тело соседки тоже не изменилось. Это значит, что для обоих вторая фаза не началась. — Мышка, а что будет, если тебя призовут когда ты здесь? — Не знаю. Может не получится призвать. А может я окажусь в двух местах сразу. Но отсюда я никуда не исчезну до тех пор, пока не выполню свою цель здесь. И даже если у нас ничего не получится, если произойдёт худшее, эта ушастая перестанет быть такой пакостью. Слияние или полное поглощение душ действует в обе стороны. Ничего не исчезает бесследно… Как думаешь, нам позволят поспать ещё разок? А то я уже устала. Мышь положила голову на плечо сирены и стала засыпать. Тем более, и сама эльфийка судя по движениям тоже легла и заснула. О происходящем снаружи можно только догадываться. Девушки уже привыкли к постоянному звуку сердцебиения, и любые изменения в ритме этого звука теперь ощущаются очень неприятно. Мышь перед тем как заснуть задумалась о драконе Рексарре. Как он сможет справиться с наступившей тишиной после своего заточения внутри. И как самой Мыши перестать так скучать по звуку сердцебиения одной хищницы.