Вкус воды

Уже в машине Чимин спросил, в чей именно дом они едут, и Юнги, вопреки недавним мыслям, почти не задумываясь, выбрал квартиру Чимина. Следующее, что он помнил — это то, как, стоя одним коленом на кровати, он соображал, раздеваться до конца или нет. — Ты чего? — спросил Чимин, заглянувший в спальню. Юнги в сомнении щелкнул резинкой трусов. — Мне снимать? — Ну да, — ответил Чимин так, будто вчера ночью абсолютно ничего не произошло. А может, Юнги просто драматизировал. Чимин куда легче переживал эмоции и, похоже, успел успокоиться, а теперь его занимали уже другие вещи. Юнги нырнул под одеяло и вжался лицом в подушку, слабо пахнущую незнакомым средством. Наверное, эту они отвозили в стирку. Юнги поменял подушки местами — вторая не пахла особо ничем, разве что тканью и едва заметным общим запахом квартиры. Должно быть, это и был запах Чимина. Юнги так и не смог описать его для себя, хотя узнавал теперь безошибочно. В следующий раз, когда Юнги проснулся, он был уже не один. На улице снова начался дождь, Чимин в свете ночника искал что-то в шкафу. Бирюзовые разводы на стенах и потолке обрамляли его огромную бесформенную тень. Юнги, видимо, заворочался слишком шумно, потому что Чимин обернулся и спросил шепотом: — Я тебя разбудил? Извини. Спи, еще только два ночи. Только два. Целых два. Выходит, Юнги проспал часов шесть-семь, не меньше. И поспал бы еще. — Ты тоже, — потребовал он, прикрыв глаза. Чимин тихо засмеялся. — Сейчас. Иду. Он не заставил ждать себя долго. Ночник погас. Матрас рядом прогнулся под тяжестью чужого тела. Юнги пробрался рукой из-под своего одеяла под одеяло к Чимину, чтобы найти и сжать его ладонь в своей. На нем уже не было колец, и Юнги принялся перебирать пальцы, то сжимая у основания, то плотно проводя по всей длине. Чимин придвинулся ближе, а потом и вовсе переполз к нему. Он был приятно прохладным, еще влажным после душа. Он коснулся плеча Юнги, положил ладонь ему на шею, задев подбородок большим пальцем. Юнги повернул голову и попытался схватить этот палец губами. — Ты хочешь чего-нибудь? — спросил Чимин и тут же поправился: — Хочешь сделать что-то, что мы еще не пробовали? — Чтобы ты меня трахнул, — почти не задумываясь, ответил Юнги. — Я не... — попытался возразить Чимин. Юнги понимал — вряд ли Чимин будет достаточно твердым для этого, скорее всего, ему будет больно. Вряд ли получится задеть простату. — Любым образом. Рот, бедра. Можешь трахнуть меня пальцами, если захочешь, — предложил Юнги. — Наверное, не сейчас? — задумчиво произнес Чимин, продолжая поглаживать его шею. — Что-то еще? — Я бы вылизал тебя, если честно, — признался Юнги. — Любишь, когда мокро. — Чимин потянул его за мочку уха. — Хорошо, но ты можешь касаться меня только снаружи. Юнги непроизвольно облизнулся. — Уверен? Сложно было поверить, что Чимин захотел этого сам. Возможно, он просто следовал их радикальному плану, заставляя себя делать то, что не нравилось, — и теперь, когда он разрешал себя вылизать, это не значило, что он на самом деле хочет. Это значило, что он готов зайти немного дальше, чем прежде. Чимин оставил его вопрос без ответа. — Слышу, что ты задышал чаще, — улыбнулся он. — Иди сюда. Он потянул Юнги ближе, прогнулся, оказавшись прижатым к груди грудью, и поцеловал его, сначала осторожно и медленно, потом — глубже. От предвкушения Юнги соображал, кажется, совсем плохо. Он с нажимом провел по спине Чимина, обхватил ягодицу, сжал — и только тогда смог остановиться, чтобы не притиснуть его к себе. — У меня встанет, — предупредил Юнги, оторвавшись от его губ. — Уже. — Тогда... Чимин беспокойно намотал прядь его волос на палец, как будто нашел подходящий хвостик, чтобы теребить, когда волнуется. А потом слабо, с намеком потянул вниз, побуждая Юнги спуститься к его бедрам. — Ты мог бы сесть мне на лицо, — предложил Юнги. Чимин повел головой, кажется, глядя наверх, на спинку кровати. — Здесь не за что ухватиться. Кроме того... Нет, давай так. — И перевернулся на спину, утянув Юнги на себя. Может быть, он плохо представлял, как двигаться, а может, хотел, чтобы ответственность именно за этот его опыт взял на себя Юнги — на случай, если что-то пойдет не так. Раздумывать было слишком сложно. Юнги откинул одеяло, поцеловал Чимина в живот, в основание уже напряженного члена и провел ладонями по его ногам — от выступов тазовых костей и до колен, а потом — пальцами между сжатых бедер: — Разрешишь? Чимин раздвинул колени неохотно. Конечно, ему было неприятно, когда кто-то вот так нависал над ним, и Юнги сполз еще ниже. Место на кровати неумолимо заканчивалось. — Осторожно. — И он, подхватив Чимина под бедра, подвинул его ближе к краю, а сам опустился на пол. Юнги ужасно жалел, что сейчас не было даже ночника. Впалый мягкий живот, плотный и нежный член, чувствительные бедра, влажные складки половых губ, открывающие темную щель — он едва видел все это в темноте, поэтому сделал единственное, что пришло ему в голову, чтобы оказаться как можно ближе немедленно, прямо сейчас: он потерся о Чимина лицом, пытаясь вжаться в него, ухватить его запах, запомнить прикосновение. Над головой раздался тихий вздох, на затылок легла ладонь. Юнги замер на секунду — но Чимин не делал ничего больше, не возражал и не отталкивал его, и даже наоборот, развел ноги чуть шире. Дождавшись этого немого разрешения, он наконец позволил себе попробовать тело Чимина на вкус. Он начал издалека — целуя бедра и трогая их зубами, проводя языком вдоль стыка бедра и паха. Юнги облизнул член, взял в рот так, чтобы уткнуться в лобок, и несколько раз сглотнул, напрягая язык. И только после, уже зная, как сильно он возбужден, Юнги придавил член к животу Чимина, зажал основанием ладони и коснулся языком ниже — там, где должен быть выход уретры, в нежную, почти безвкусную плоть. Он надавливал короткими ласкающими движениями, опускаясь все ниже и ниже, туда, где было влажнее всего. В смазке уже был выпачкан весь подбородок, теперь — губы и щеки. Юнги не стремился проникнуть внутрь, просто облизывал, пытался коснуться всего, что сможет, и, наклонив голову вбок, он осторожно сжал зубы на мягкой складке кожи. Чимин тихо ахнул. Он не был расслаблен до конца все это время, но сейчас дернулся, потеряв контроль, и это движение — это было движение к Юнги. Чимин вскинул бедра, ладонь надавила тяжелее. Он хотел еще. От ощущения плоти во рту сводило челюсти. Юнги знал, сожми он зубы немного сильнее, сможет сделать больно, по-настоящему поранить — и в то же время никак не мог этого допустить, потому что прикасался к живому и уязвимо-мягкому. Он вылизывал и сосал, и Чимин подавался навстречу, вцепившись пальцами в волосы Юнги. Второй рукой он зажимал его ладонь на своем члене и подталкивал ее в неровном ритме, а почувствовав отклик, застонал тихо и долго. Бедра Чимина подрагивали от напряжения, и когда Юнги показалось, что он готов вот-вот кончить, тяжесть чужой руки исчезла с головы, а в лоб настойчиво ткнулись кончики пальцев. Юнги отпрянул, и, мазнув по его лицу, Чимин зажал себя, сложив ладонь лодочкой. — Что?.. — испугался Юнги. Он был неосторожен? Сделал больно? Это было слишком? Чимин не ответил, он сорванно и часто дышал, только крепче сжимая себя, и тогда Юнги поцеловал его в тыльную сторону ладони. Пережидая паузу, он потянулся к собственному паху. Пока он прикасался к Чимину, ничто другое не имело значения, но сейчас он неожиданно для себя осознал, насколько болезненно, мучительно возбужден. — Поднимись сюда, — попросил Чимин низко и хрипло. Юнги помнил, к чему это привело в прошлый раз, и теперь убедился, что ложится достаточно далеко от него, чтобы не задеть. Выдержки Юнги уже не хватало, он рисковал напугать Чимина, но все равно ничего не мог поделать с собой. Он спросил: — Могу я подрочить при тебе? Чимин приподнялся на постели. — Нет, не надо. Но не успел Юнги осмыслить свое разочарование, как его член обхватила горячая мокрая ладонь — ладонь Чимина, покрытая слюной и смазкой; ладонь, которая секунды назад ощущала, как сокращаются мышцы Чимина от оргазма. Из горла Юнги вырвался какой-то совершенно позорный жалобный звук. — Все хорошо, Юнги, — пробормотал Чимин. — Прости, что не смог раньше. Он дрочил ему резкими, короткими и сильными движениями, даже не пытаясь дразнить, и Юнги дергался ему навстречу, не в силах сдержаться. Они быстро нашли ритм, подходящий обоим, и Юнги не мог сосредоточиться ни на чем другом, кроме своего желания кончить как можно быстрее. И когда Чимин, наклонившись, без всякой связи прошептал ему в губы: «Мне так хорошо», — оргазм нахлынул с неизбежной, оглушительной силой. Еще некоторое время Чимин продолжал поглаживать его обмякающий член. Потом ощущение его присутствия исчезло, а еще через десяток секунд Юнги почувствовал, как его вытирают — и это тоже было как ласка. Он тихо выдохнул, облизнулся. Видимо, расценив это как знак, Чимин коротко поцеловал его — и только потом отодвинулся. Юнги приоткрыл глаза: сидя совсем рядом, Чимин вытирал себя между ног. Он сидел вполоборота, и Юнги ничего толком не было видно, но зрелище все равно оказалось очень интимным: Чимин позволил рассматривать себя не только гладкого, вымытого, хорошо подготовленного, но и такого — уставшего, мокрого, грязного, в неловкой позе. Юнги протянул руку и погладил его по пояснице. — Иду, — сказал Чимин, конечно же, угадав его желание. Закончив с салфетками, он улегся рядом, совсем близко. Протолкнул руку под шею Юнги, обнял за плечи, а вторую устроил на солнечном сплетении, потерся носом о его нос. Юнги поймал себя на том, что глупо улыбается. — Я хотел бы тебя трахнуть, — сказал Чимин. — Когда ты сильно возбужден, ты становишься таким очаровательно беспомощным. Юнги почувствовал, как заливается краской. — Мне оскорбиться? — пробормотал он. — Зачем? — спросил Чимин с искренним недоумением. — Не надо. Это мило. Это одна из причин, по которым... Он замолчал. Юнги догадывался, о чем речь. — Безопасность или контроль? — спросил он. — Контроль нужен, чтобы обеспечить безопасность, — ответил Чимин. — Мне не в радость просто заставлять кого-то что-то делать. Он задумался, а потом хмыкнул: — Если только немного. И обычно такое бывает на работе, так что... — Могу я спросить? Вопрос тебе не понравится, — предупредил Юнги. Он гладил Чимина по запястью, лежащему на его животе. Запястье было узким, но узкой была и рука. Под кожей хорошо прощупывались косточки и сухожилия, мягкие выпуклости вен. — Давай, — вздохнул Чимин. — Я попробую ответить. — Случалось что-то плохое? — осторожно сформулировал Юнги. — А что ты считаешь плохим? — спросил Чимин недовольно и тут же остановил его. — Не отвечай. Действительно, действительно плохого — нет. Так что кто-то на моем месте вообще не придал бы значения... Возможно. Но неприятно было. Юнги продолжал гладить его руку. — Я говорил тебе, были люди, которые хотели видеть во мне женщину — или больше женщины, или даже не знаю... Зато Юнги знал. Предпочтения могли быть специфическими. — Особенно, — продолжал Чимин, — до смены документов и там, где меня помнили со старыми. Я перешел в другой университет из-за этого. И специальность поменял. Слишком узкое направление. Тэхён рассказывал про танцы, да. Если Чимин выбрал что-то редкое, то его бы узнавали везде, куда бы он ни устроился. Конкуренция, сплетни. У Юнги было не так много знакомых на танцевальном факультете, но и он знал, атмосфера там была угнетающей. У художников редко ставили групповые проекты; танцоров вынуждали сотрудничать и соревноваться одновременно. — Я все же спрошу. — Юнги потер предплечье Чимина. — Если бы операции были разрешены, и ты бы точно знал, что все пройдет нормально — ты бы сделал гистерэктомию? Чимин сел, прижавшись к боку Юнги бедром. — Я не знаю, — сказал он после секундной паузы. — Не знаю. Я никогда не рассматривал такую возможность всерьез. Хотя знаком с людьми, которые уезжали для этого за границу. Чаще насовсем. Лет в двадцать мне было слишком страшно. Я бы еще долго не смог танцевать. И не хотел брать деньги родителей — а своих у меня тогда не было. Потом, когда ушел на менеджмент, был момент, когда я, скорее всего, согласился бы. А сейчас... это в любом случае невозможно. И не настолько нужно мне, чтобы рисковать всем остальным. Ответ давался Чимину не очень легко. Он то беспокойно ерзал на месте, то отворачивался. В конце концов Юнги сам сел рядом, плечом к плечу, чтобы Чимину не приходилось смотреть на него — и чтобы можно было взять его за руку. — У меня были отношения с... Хотя какие это отношения. У меня были мужчины, которым нравились женщины. Ты понимаешь, чего они от меня хотели. — Юнги кивнул. — Но дело не только в том, что это больно. — Это больно? — вскинулся Юнги. Он зря перебил, но промолчать не смог. — Всегда больно, — подтвердил Чимин, — даже когда я сам и пальцами. — А снаружи на входе? Это психогенное или физиологическое? Чимин повернулся к нему, склонив голову к плечу: — Да ты больше, чем я, волнуешься. Юнги мог сделать ему больно полчаса назад. Конечно, он волновался. — Я понятия не имею, Юнги, — ответил Чимин и отвернулся снова. — И не хочу ничего с этим делать. В конце концов, я не женщина. Юнги возмутился: — Даже если бы ты был, не обяз... — Тем более. — Чимин легко хлопнул его по колену. — Не перебивай, пока я готов говорить, ладно? Юнги сжал губы и кивнул. — В общем, дело не в том, что мне больно. Или в том, что моя вагина какая-то ужасно отвратительная — вроде нет. Важнее то, как на нее реагируют. И как на меня. Те, кому нравились только мужчины, обычно пугались. Те, кто спал и с женщинами тоже... Я видел, как меняется их отношение. — Чимин невесело усмехнулся. — Мне как-то на белый день подарили кружевное белье. Женское, с юбкой шириной в ладонь. Еще и не того размера. Чимин замолчал, и Юнги позволил себе спросить: — Что ты с ним сделал? — С бельем? Выбросил, конечно. Или с парнем? Мы расстались на следующий день, но это не я его бросил. — Голос Чимина приобрел какой-то обиженный оттенок. Юнги не мог видеть лица, но он будто бы хмурился и сводил брови. — Я хотел объяснить, что мне такое не подойдет, а мне в ответ сказали: «Ну чего тебе стоит». А потом я узнал о себе много интересного... Но иногда они просто начинают открывать перед тобой дверь и удивляться, почему ты не готовишь им завтрак. В итоге я просто совсем перестал раздеваться, и если кто-то задерживался дольше одного раза, то чаще оказывалось, что ему просто насрать... на меня в целом. Что у меня за проблемы, почему то нельзя, а это можно. Чимин снова прервался, и Юнги, желая приободрить, принялся медленно перебирать и гладить его пальцы. — Иногда это удобно. Но... если бы меня все устраивало, ты бы здесь не оказался, — произнес Чимин с горечью и вдруг хмыкнул. — Когда мы ходили на первое свидание, ты не стал провожать меня и дожидаться, пока я сяду в такси. И я подумал: какой грубый. А потом подумал: да мы вроде не встречаемся, у нас другая договоренность. А потом вспомнил, что мне про тебя говорили. И что твой предыдущий парень был такой с бородой и на полголовы выше... Юнги не выдержал и рассмеялся. — Это был не мой парень. Я же не дурак их знакомить. Это был чувак, который в университете находил мне клиентов с фурри. Мы в прошлом году как-то случайно пересеклись, и он спрашивал, не хочу ли я у него поработать. — О, — произнес Чимин. — Нас заметили в какой-то кафешке и, конечно же, стали меня расспрашивать. Я не мог сказать им, что мне тут делают оффер. Он так лез обниматься, что в друга они бы все равно не поверили, так что я ляпнул, что это мой бывший. Потом они еще полгода не пытались меня ни с кем познакомить. Сплошные плюсы. — Да ты мастер интриги. — Вообще. Но бороды мне и правда нравятся. — Это важно? — уточнил Чимин. — Не особенно. Я уже говорил тебе — у меня довольно размытые представления о том, как должны выглядеть люди. — Понятно. — Чимин склонил голову. — Просто я подумал, что если тебе нравятся какие-то мужественные мужчины, то ты вряд ли провожаешь их до дома, отдаешь им свой шарф и даришь кружевное белье на белый день. Но я ведь именно этого и хотел — чтобы ко мне так не относились. С другой стороны — может, ты этого ждешь от меня? А я не привык... — Чего? — изумился Юнги. — Кружевного белья? Ну нет. Откуда ты это вообще взял? Он был всерьез озадачен. В отношениях он не ожидал, что его будут провожать и усаживать — как и он сам впрочем. Хотя, наверное, ему было бы приятно. Как внимание, не как элемент ролевой игры. Белье скорее стало бы поводом поржать. Чимин же очевидно воспринимал все это как намеки. И, выходит, вряд ли чувствовал себя на равных с партнером. С любым своим партнером. Чимин пожал плечами. — Я не говорю, что действительно так думаю. У меня просто была мысль. Предположение. — И без перехода спросил: — Юнги, как ты меня воспринимаешь? Он звучал подозрительно тревожно. Юнги взял его руку в свои и обхватил плотнее. — Как человека, в основном, — осторожно сказал он. — Мне не нужно, чтобы ты за мной ухаживал. Или был мужественнее. Или тем более женственнее. Он потянулся, скользнул пальцами по внутренней стороне плеча Чимина, там, где было чувствительнее всего, и прошептал ему на ухо: — Мне нужно, чтобы ты кончал со мной каждый раз. А если не по разу — то это будет совсем замечательно. — Без шуток... — Я не шучу, — возразил Юнги. — Но если что, то знакомился я с парнем, на свидание шел с парнем и сплю тоже с ним. — Хорошо, — кивнул Чимин. — Хорошо.