Вкус воды

Юнги проснулся, когда луч солнца, пробившийся сквозь шторы, дополз до его лица. В квартире никого не было, но на зеркале в ванной прямо перед глазами красовался стикер, для надежности прилепленный двумя пластырями по углам: «Ушел на работу. Намджун выбил тебе выходной в обмен на сб. Выспись. Половина завтрака в холодильнике». Юнги осторожно отклеил розовую бумажку. Почему бы просто не написать сообщение? Потом он понял, почему: телефон валялся разряженный в плаще, плащ — на полу у порога. С тем же успехом Юнги вчера мог оставить все это на работе. Он послонялся по квартире, съел завтрак, прибрал шмотки — свои и Чимина. Написал ему с вопросом: Юнги мог бы забрать его с работы, чтобы сходить куда-нибудь вечером. Написал в беззвучном режиме: если у него продолжались совещания по красному тому, пусть лучше прочитает, когда освободится. И пока было несколько свободных часов, Юнги взял альбом, так и оставленный у Чимина. Бегло просмотрел наброски портретов, затесавшиеся черновики раскадровок, зачеркнутые пометки. Какие-то он уже сам плохо понимал, но если зачеркивал — значит или добавил в проект, или уже отказался. Сейчас нужен был спешл. Что-то короткое, целостное, не слишком спойлерное. И у Юнги уже была мысль. По рассказам Юнги знал: некоторые думали, что героев шестеро, некоторые — что их вообще пятеро, а последние двое — это плод воображения Курьера. Как ни странно, это было ближе всего к истине. Юнги пока не давал им названий, и, наверное, было самое время это сделать. Он нарисовал окно, высокое, большое, почти панорамное — и в то же время неуловимо похожее на те, что ставят в допросных комнатах. Спиной к зрителю у окна стоял человек. «Nowhere man», — записал Юнги рабочее название. Этот кадр повторится на каждой странице. Человек будет менять позу, но незначительно. Придется присмотреться, чтобы заметить. Теперь Юнги нужны были все остальные. На пороге сокровищницы Император размышлял, достаточно ли ему богатств. Мятежник бродил в рядах мясных лавок с курицей на поводке, а в глубине квартала его уже ждал человек, продающий оружие. В своем кабинете Инспектор крепил последнюю красную нить в схеме — на окраине города вчера вечером ограбили банк. Грабитель хвастался пачкой денег своей золотой рыбке, и деньги ей, без сомнения, нравились. Деньги означали, что ее перевезут в хороший аквариум из этой бутылки для кулера. Курьер, с рукой в гипсе, возвращался домой. Его телефон загорелся сообщением — это арендодатель напоминал об оплате коммуналки. Курьер держал пачку бумажек: рекламные объявления, счета из больницы, чеки из продуктового и документ об увольнении. Наверное, мало что держало его здесь на самом деле. Он хотел приличную машину вместо мопеда, пачку денег вместо чеков из Севен-Илевен, рыбок вместо комков пыли, ждущих его дома. Настоящий дом, в котором будут гардеробная, и кабинет, и студия, и спальня с огромной кроватью... нет, много спален, и, чем черт не шутит, комната для наград. Главное выбраться отсюда. Придумать, как. Принять лучшее решение. Шестой — Затворник — человек, запертый в одной из этих комнат, одинаково современных, безликих, с лаконичным, приятным глазу дизайном, держал в руках канцелярский нож. В тишине щелкнуло лезвие, свет погас. Наблюдатель отвернулся от экрана, и стало видно, что у него такое же, как у всех остальных, лицо: бледное, круглое, с маленьким носом. Быть может, немного более равнодушное. Зарядившийся телефон зазвенел и тут же замолк — это Юнги пропустил сообщение от Чимина, и теперь Чимин звонил, чтобы привлечь внимание. «Сможешь встретить меня в шесть? Возьми зонтик, я забыл», — было в тексте. Сезон дождей приближался к концу. С утра еще лило, но солнце показывалось все чаще. Оно нагревало воду, и временами над асфальтом стоял пар. Весь август пройдет под крышкой готовой закипеть кастрюли. Юнги выбирал между шлепанцами и короткими резиновыми сапогами, пока не решил надеть кроксы Чимина. Стоило ему выйти из дома, стайка детей, проносившихся мимо, плеснула в него лужей. Он не торопился, все еще гоняя в голове остатки мыслей о том, что именно свяжет Курьера и Затворника, как это произойдет. Дождь снова начинал моросить и тут же прерывался — Юнги даже не стал раскрывать зонт. Когда он подошел к издательству, Чимин ждал его и, видимо, простоял на улице уже некоторое время. От влажности кончики его волос завились и липли к щекам и шее. Юнги немедленно захотелось нарисовать его и таким тоже. — Куда мы? — В... — начал Чимин и уже сделал полшага, но тут же остановился. Он вытащил телефон и показал раскрытую карту Дэйтпопа. Ткнул пальцем в торговый центр в квартале отсюда. — Вот здесь на пятом этаже есть кафешка с массажными креслами. Он поднял вопросительный взгляд на Юнги. — Окей. — Отлично, — обрадовался Чимин. — Мы бы и раньше закончили, но Инчхон попросился в красный том. И еще после встречи пристал ко мне. Я думал, у меня отвалятся и спина, и уши... Он нырнул под зонт, взял Юнги под руку и, продолжая жаловаться, потянул его вниз по улице. Инчхон ведь говорил про сборник. Может, ему захотелось в красный том из меркантильного интереса — на что-то же он поставил в том споре. — Я не вытерпел бы его и там, и тут, — сказал Чимин. А может, дело было в бонусе, который выплачивали участникам. Цветные публикации оценивались по двойному тарифу. Или в призе самому плодовитому автору. Юнги что-то такое видел в ежедневнике Намджуна. С каждым этажом торговый центр становился все ярче и свободнее. На пятом оставались только детские магазины, полуоткрытые кафе и огромная игровая площадка, из недр которой время от времени раздавались хохот и визги. — Черт, я как-то не рассчитал, — огорчился Чимин. — Если хочешь, пойдем в другое место. Юнги пожал плечами. — Нормально. У него уже была идея. Они устроились за самым дальним столом. Меню соответствовало этажу: тосты, вафли, чуть более сдержанные замороженные моти, фруктовые салаты, молочные коктейли. Сделав заказ и оставив Чимина разбираться с пультом массажного кресла, Юнги отправился на поиски сладкой ваты. Ее здесь было несколько видов и вкусов, и он выбрал тот автомат, который, намотав на палочку несколько красочных слоев, превращал их в цветочек. Этот цветочек он вручил Чимину со словами: — Если ты не будешь, то я съем. На лице Чимина отразилась нешуточная работа мысли. — Сегодня, я думаю, можно, — решил он наконец. — Из-за Инчхона? — спросил Юнги. Чимин утвердительно промычал, запихав за щеку большой красно-синий комок. Юнги попробовал тоже. На самом деле слои разных цветов различались не так сильно. — А еще сегодня в полночь будет тридцатый день. Тридцатый день с их первого свидания? Юнги совсем потерял счет времени. — Уже? И как ты оцениваешь наши успехи? На долю секунды Юнги стало страшно, что Чимин ответит — неважно даже, что именно, — и все закончится. Но Чимин неуверенно улыбнулся, отвел взгляд и сказал: — Не думаю, что этот эксперимент завершен. Прозвучало практически как: «Тебе понравилось? — Я не распробовал». — В смысле, — уточнил он, — если говорить о споре, то Тэхён выигрывает. Мне еще никогда... И тут Чимин залился краской, зажмурился и прикрыл лицо ладонями. — Я не могу сказать это вслух. В общественном месте. При детях. Никаких детей, конечно, вокруг не было на расстоянии метров двадцати. За грохотом кофемолки их не услышала бы даже пара, сидящая через три столика. — Все хорошо. Юнги погладил его по плечу. Чимин, так и не открыв глаз, на ощупь нашел его руку и вцепился в нее, как будто силой пожатия пытался передать все свои эмоции. — Скажи на ушко. Чимин помотал головой. — Ладно. Может, потом, дома, если захочешь. «Ночью. Без света», — осталось неозвученным, но понятым. Как поразительно и в то же время ожидаемо, насколько проще оказалось Чимину открыто рассказать о том, что его тревожило и смущало, о своих мнимых несовершенствах, о болезненном и неприятном опыте. Но рассказать о том, что ему понравилось, он не мог. — Какую там приставку хочет Тэхён? — отвлек его Юнги. Чимин тут же ожил. — Иксбокс с двумя падами. Недешево. С другой стороны, Чеджу обошелся бы Тэхёну куда дороже. — Казалось бы, зачем два. Его девушка не играет в игры. Совсем, — возмутился Чимин. Не то из-за ненужного геймпада, не то из-за мысли, что кто-то может добровольно игнорировать приставку. — Но Тэхён говорит, Чонгук не собирается сдаваться, пока не возьмет реванш за каждый проигрыш. А Тэхён не хочет подыгрывать и дома у него постоянно торчать тоже не хочет. — В общем, это надолго, — согласился Юнги. — Без второго пада никак. — Остались сутки, — сказал Чимин. — Мы все еще можем сделать вид, что поссорились. Глобально как-нибудь. Я считаю, что друзьям можно помогать с листьями периллы, а ты считаешь, что тогда это уже не совсем друзья. — Ну это проблема века, конечно, — сухо сказал Юнги и отпустил его руку. — Мы выиграем и помиримся уже на Чеджу, — закончил Чимин без прежней уверенности. Где-то очень громко закричал ребенок. — Я надеюсь, ты шутишь. — Уже и не знаю, — сказал Чимин. Юнги все-таки не мог промолчать. — И эта ссора отменит результат? То есть ни четыре раза, ни то, о чем ты сейчас постеснялся говорить, будет не в счет? Он мог бы выразиться мягче, но приступ раздражения оказался почти таким же сильным, как тогда, с Инчхоном. — Я не... — нахмурился Чимин. Он явно успел пожалеть о сказанном. — Мы разве не ссорились в процессе? Даже если ненадолго. И кто поверит в то, что у нас ничего не вышло, если на Чеджу мы едем вдвоем, да еще и немедленно миримся? А знаешь, что будет противнее всего? Делать вид, что тебе неприятен человек, с которым у тебя отношения, и врать всем просто потому, что не хочешь платить за приставку. Это как-то... мелочно. Чимин смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Отношения? — Ну да. — Юнги остыл так же быстро, как вспыхнул. — Я это так рассматривал. Ну или это стало бы отношениями. Мне показалось, ты хотел продолжать. Или я понял тебя неправильно, когда ты сказал, что эксперимент не завершен? Ты хотел сделать что-то еще и закончить? Юнги постарался прозвучать спокойно. Он больше хотел объяснить, чем задеть. — Нет. — Чимин замотал головой. Он взял Юнги за руку, но побоялся прикоснуться к ладони и обхватил запястье. — То есть да, я хочу продолжить. И отношения тоже. Я не особенно думал об этом, но, наверное, это так и... ощущалось? Он звучал неуверенно, искал подходящие слова. — Особенно, когда я понял, что ты... что тебя тоже можно задеть. Что ты можешь обидеться и тебе бывает нужна помощь, и я хотел бы... Он затих, совсем расстроенный. Принесли еду, но они оба едва ли обратили на это внимание. — Я не люблю врать, — постарался объяснить Юнги. — И не терплю все эти споры. А ты предложил мне и поучаствовать, и соврать. О довольно важной вещи. Я думал, что для тебя она тоже серьезная. Конечно, я огорчился. — Серьезная, — тут же отозвался Чимин. — Да, я уже понял, — мягко сказал Юнги. — Извини, я зря предложил. Юнги вывернул запястье из пальцев Чимина и все-таки взял его за руку нормально. — Зато твой план сработал. Чимин удивленно поднял глаза. — Мы поссорились по глобальному вопросу: этично ли скрывать отношения ради материальной выгоды, — хмыкнул Юнги. — И это не отменило четырех раз, — несмело улыбнулся Чимин. — Да. И отношения от этого не исчезли. — Юнги погладил большим пальцем тыльную сторону его ладони. — О том и речь. — Прости, — повторил Чимин. Юнги только сейчас заметил, что принесенные вафли пахнут тепло и сладко: тестом, шоколадом, сливовым джемом. Захотелось есть. Он наклонился и поцеловал Чимина в костяшки пальцев. — Ты заметил, что мы и дня не провели по отдельности, с тех пор, как ты вернулся от родителей? Чимин кивнул. — Я, кстати, говорил им о тебе. Теперь наступила очередь Юнги смущаться. — И что же? Чимин неловко повел плечом. — Просто. О тебе. И что мы попробуем. — Вообще я к тому, что хотел бы переночевать у себя. — Один? — уточнил Чимин. — Это из-за того, что я сказал? — Отчасти, — признал Юнги честно. Если бы не их разговор, ему вряд ли пришло бы в голову ехать домой без Чимина. — Но не потому что я обиделся. Надо подумать, прибраться, побыть одному. И хотел еще записать текст для спешла. — Я бы не стал мешать, — сказал Чимин. — Я понимаю твою работу. — Дело не в этом. — Юнги покачал головой. — Я ведь могу побыть один просто так? — Конечно, — ответил Чимин, хотя и не выглядел убежденным. Юнги сильнее сжал его руку. — Все нормально. Мы просто увидимся завтра. Чимин кивнул. — А теперь давай поедим, — предложил Юнги, и с этого предложения должно было начаться что-то хорошее.