Ultraviolence

***

Сославшись на невыполненную домашнюю работу, я отказался от ужина. По телевизору показывали баскетбольный матч, которого очень ждал Хэнк. Ничего не понимая в баскетболе, я искренне радовался, что отец не будет мне докучать. Оказавшись в своей комнате, я тут же запер дверь. Порывшись в столе, достал старые наушники и подключил к плейеру. На последнее Рождество Фил подарил мне отличный диск — сборник моей любимой группы, хотя в этом альбоме, на мой взгляд, многовато ударных. Я надел наушники, упал на кровать и включил максимальную громкость. Заболели уши, но я терпел, закрыв глаза и стиснув зубы. Сосредоточившись на музыке, я попытался разобраться в довольно сложной музыкальной текстуре. Прослушав диск дважды, я выучил наизусть все песни. Как ни странно, с каждым прослушиванием диск нравился мне все больше. Нужно будет еще раз поблагодарить Фила. В конце концов своего я добился. Оглушительная музыка не давала думать, а ради этого я и терзал уши. Я слушал диск снова и снова, пел вместе с солистом, а обессилев, сдернул наушники и заснул. Сон унес меня в незнакомую местность — судя по рассеянному голубому свету, в лес. Понимая какой-то частью сознания, что сплю, я прислушался к шуму волн, бьющихся о скалы. Если найду океан, то увижу солнце. Я шел на звук воды, но тут неизвестно откуда появившийся Маркус Блэк схватил меня за руку и потащил в лесную чащу. — Маркус, что случилось? — спросил я. С побелевшим от страха лицом парень тянул меня в лес. Я пытался сопротивляться. Нет, не желаю возвращаться во тьму! — Беги, Коннор, беги! — испуганно шептал Блэк. — Сюда, иди сюда… — Голос Джоша слышался откуда-то из-за деревьев, однако его самого я не видел. — Зачем? — недоумевал я, вырываясь из объятий Маркуса. Но Блэк сам отпустил мою руку, всхлипнул, и, неожиданно забившись в конвульсиях, упал на землю. Боже, его колотит, как при лихорадке! — Маркус! — закричал я. Однако было уже поздно. Вместо парня на земле лежал крупный рыжий волк с разными по цвету глазами. Зверь смотрел туда, где должен был быть океан, а потом ощетинился и зарычал, обнажив клыки. — Беги, Коннор, беги! — откуда-то из-за спины закричал Джош, а я даже не обернулся, засмотревшись на свет, приближавшийся ко мне с берега. Из-за деревьев вышел Ричард. Его кожа источала неяркое сияние, глаза казались черными и опасными. Вытянув руку, он поманил меня за собой. Сидящий у моих ног волк глухо зарычал. Я шагнул к Каллену, и он улыбнулся, обнажив острые клыки. — Доверься мне. Волк сгруппировался, готовый в любую минуту броситься на вампира. Черные глаза впились в яремную впадину. — Нет! — закричал я… и проснулся. Наушники и плейер с грохотом упали на деревянный пол. В комнате горел свет, а я, одетый и обутый, лежал на неразобранной постели. Сбитый с толку, я взглянул на стоящие на туалетном столике часы. Полшестого утра. Застонав, я скинул ботинки и перевернулся на живот. Нет, похоже, заснуть мне сегодня не удастся. Я снова лег на спину и, стараясь оставаться в горизонтальном положении, стянул джинсы. Теперь раздражал пучок; сняв резинку, я распустил его, а потом закрыл лицо подушкой. Бесполезно. В сознании теснились образы, которые я гнал всеми силами. Я сел так резко, что почувствовал, как кровь приливает к конечностям. Раз забыть не получается, то попробую убежать от неприятных мыслей. Например, в душ! Времени, проведенного в душе, мне явно не хватило, даже вместе с сушкой волос. Завернувшись в махровое полотенце, я прошел в свою комнату. Непонятно, спит еще Хэнк или уже уехал. Выглянув в окно, патрульной машины я не увидел. Значит, снова уехал на рыбалку, а если судить по отсутствию скрежета когтей по полу, то Сумо он взял с собой. Я переоделся в спортивный костюм и, чтобы оттянуть неприятный момент, поправил смятую постель, затем подошел к столу и включил свой комп. Пользоваться Интернетом в Форксе — только нервы трепать. Модем мой не первой молодости, работает медленно, так что пока шло соединение, я решил полакомиться медовыми хлопьями. Ел я медленно, будто хлопья нужно пережевывать, затем тщательно вымыл чашку и ложку и убрал в буфет. Ноги отказывались подниматься в комнату. Пересилив себя, я первым делом поднял с пола плейер, положил на стол, а наушники спрятал в ящик. Решив, что с хорошей музыкой будет не так тоскливо, я включил вчерашний диск, уменьшив громкость до минимума. И, тяжело вздохнув, повернулся к компьютеру. Естественно, экран заполонили выплывающие окна с рекламными объявлениями; пришлось их все закрывать. Наконец я запустил свой любимый поисковик и, закрыв еще несколько окон с рекламой, набрала одно-единственное слово. «Вампир». Ожидая результата, я тихо бесился. В итоге мне предложили несколько тысяч сайтов, причем на первой странице оказались наименее нужные. Любая информация о фильмах, телешоу, ролевых играх, тяжелом роке и даже специальной косметике для готов. Интересный сайт «Вампиры от А до Я» почему-то находился на третьей странице. Я с нетерпением ждал, когда он, наконец, загрузится, быстро закрывая все выплывающие окна. А вот и главная страница, наконец-то! Никаких излишеств: белый фон, черный текст. В качестве ознакомительной информации предлагались две цитаты:

«В темном мире, населенном демонами и призраками, нет никого ужаснее, страшнее и, как ни странно, обаятельнее вампиров. Они не относятся ни к призракам, ни к демонам, однако обладают не меньшей колдовской и дьявольской силой».

Преподобный Монтегю Саммерз.

«Если чему-то в этом мире и существует достаточное количество доказательств, так это вампиризму. К вашим услугам официальные заключения, письменные показания знаменитостей, врачей, священников, судей — больших доказательств и не требуется. Пусть так, но покажите мне хоть одного человека, который верит в вампиров!»

Руссо.

Ниже в алфавитном порядке приводились истории О вампирах, собранные по всему миру. Для начала я кликнул по Данагу, вампиру филиппинскому. Якобы эти вампиры с незапамятных времен выращивали на островах таро и мирно соседствовали с людьми, пока не случилось страшное: молодая женщина уколола палец, а обрабатывавшему место укола Данагу так понравилась ее кровь, что он высосал всю, до последней капли. Я внимательно читал истории, выискивая информацию, которая напоминала бы правдоподобную. В большинстве историй в роли вампирш выступали красивые женщина, а в качестве жертв — маленькие дети. Вампиры оказались причиной высокой детской смертности и мужской неверности. Почти в каждой истории имелись практические советы: как хоронить вампиров, чтобы их бренный дух наконец обрел покой. Не очень похоже на то, что я знал из фильмов: как выяснилось, только два вида вампиров — польский Упырь и еврейский Эстри — ради того, чтобы напиться крови, убивали людей. Особенно интересными мне показались три вида: румынские Вараколаки, очень сильные бессмертные существа, принимающие облик красавцев-сердцеедов, словацкие Нелапси, которые в полночь могли истребить целую деревню, и Стрегони Бенефици, или итальянские вампиры. Последнему посвящалось одно-единственное предложение: «Стрегони Бенефици, итальянские вампиры, единственный вид, стоящий на стороне светлых сил, заклятые враги всех остальных вампиров». Какое облегчение я испытал, прочитав эту фразу! Надо же, существуют и добрые вампиры. Однако сведений, подтверждающих рассказы Маркуса или мои собственные наблюдения, я не обнаружил, хотя при чтении старалась анализировать новую информацию по ключевым признакам: скорость, сила, красота, светлая кожа, меняющие цвет глаза плюс то, что я узнал от Блэка: кровопийцы, враги оборотней, низкая температура тела, бессмертие. Нет, ничего похожего я не нашел. Было еще одно противоречие: вампиры не могут жить в светлое время суток. Днем они спят в гробах, а выходят только ночью. Разозлившись, я отключил питание компьютера, не завершив его работу должным образом. Раздражение, смешанное с неуверенностью в себе, заливало с головой. Что за безумие! Среди бела дня сижу в своей комнате и ищу информацию о вампирах! Да что со мной такое? Наверняка во всем виноват мерзкий городишко Форкс. Нужно куда-то выбраться… Увы, ближайшее место, куда хотелось бы поехать, находится в трех сутках езды. Тем не менее я обулся и, не понимая, куда направляюсь, спустился по лестнице, надел плащ и вышел из дома. Небо облепили темные облака, но дождя еще не было. Даже не взглянув на пикап, я пошел пешком наискось через двор Хэнка к лесу. Довольно скоро и дом, и дорога исчезли из вида, а единственными звуками стали хлюпанье грязи под ногами и крики соек. По лесу петляла едва заметная тропка, иначе я не отважился бы заходить так далеко. Я плохо ориентируюсь и могу заблудиться даже в знакомом городе. Тропинка уводила меня все дальше в лес, кружа между елями, квелым болиголовом, тисом и кленами. Я угадал названия далеко не всех деревьев, а только тех, что когда-то показывал Хэнк. Некоторые деревья были настолько изъедены паразитами, что я и близко подойти боялся. Ощущение собственного бессилия и злость гнали меня по тропке, но потихоньку я успокоился и понял, что дальше идти ни к чему. Несколько холодных капель упали за шиворот, и я не знал, начинается ли дождь, или он уже прошел, а вода капает с листьев. Недавно спиленное дерево (его ствол еще не зарос мхом) лежало на двух пнях, образуя удобную скамейку у самой тропы. Аккуратно переступая через папоротник, я присел на ствол, подложив под себя куртку, и откинул голову на стоящую рядом сосну. Не стоило сюда приходить, но куда еще мне идти? Лес был таким темным и похожим на мой вчерашний кошмар, что успокоиться я не мог. Стихло даже хлюпанье моих шагов, и повисла мертвая тишина. Птицы перестали петь, капли падали чаще, значит, пошел дождь. Теперь, когда я сел, папоротник стал выше меня, так что если кто-то пойдет по дорожке, то не увидит меня даже с расстояния трех шагов. Здесь, среди деревьев, было легче поверить в тот абсурд, что я узнал из Интернета. Лес не менялся на протяжении нескольких тысячелетий, и все мифы и легенды казались более правдоподобными в зеленом сумраке, чем в ярком свете комнаты. С огромным трудом я заставил себя сосредоточиться на двух вопросах, которые волновали меня больше всего. Во-первых, может ли быть правдой то, что Маркус рассказал про Калленов. Разумеется, логичнее выглядел отрицательный ответ. Думать о чем-то подобном глупо и даже стыдно для психически здорового парня, каковым себя считал. Но тогда где правда? Должно же существовать рациональное объяснение тому, что я до сих пор жив! Снова и снова я перебирал в уме собственные наблюдения: огромная сила и скорость, цвет глаз, меняющийся от черного до более яркого цвета, дивная красота, бледная холодная кожа. И еще нечто странное: Каллены никогда не едят, двигаются с невероятной грацией. А как Ричард порой говорит! Такие выражения и фразы более характерны для английского романа прошлого века, чем для современного американского подростка! В день, когда мы определяли группу крови, он пропустил урок. А от поездки в выходной отказался, только когда узнал, куда именно мы едем. Похоже, ему известно, что думают все окружающие… кроме меня. Он сам предупреждал, что опасен и с ним лучше не общаться… Неужели Каллены — вампиры? Не знаю. Тогда кто они такие? То, что я видел, не поддается логическому осмыслению. Может, они «белые», как говорит Маркус, или супергерои, как Питер Паркер, но, вне всякого сомнения, не обычные люди. Значит, ответ на мой первый вопрос — «возможно».

А теперь самый важный вопрос. Что я буду делать, если это правда?

Если Ричард — вампир (я не отваживался даже вникнуть в смысл этого слова), что мне тогда делать? Посоветоваться не с кем, любой, к кому я обращусь, сочтет меня ненормальным. Есть только два выхода. Первый — последовать — его совету, быть умницей и как можно меньше с ним общаться. Притвориться, что между нами глухая стеклянная стена, и попросить оставить меня в покое. Обдумывая этот вариант, я впал в глухое отчаяние. Нет, такого испытания я не выдержу, придется придумать что-то другое. Только что? В конце концов, даже если он… злой, то пока не сделал мне ничего плохого. Фургон Тайлера превратил бы меня — в лепешку, если бы не его реакция. Возможно, он сделал это машинально, однако если существо машинально спасает чужую жизнь, оно не может быть злым. От жутких мыслей голова шла кругом. Одно я знал точно: тот темный Ричард во сне был порожден рассказом Маркуса, а не моими собственными впечатлениями. Даже кричал я не из страха перед черными глазами и длинными клыками, я боялся за него, кем бы он ни был! Медленно в моем сознании сформировался ответ. Похоже, у меня нет выбора — так сильно я завяз. Теперь я понял, что никуда не денусь от своей страшной тайны. Когда я думал о нем, его голосе, гипнотизирующих глазах, грациозной походке, я не желал ничего, кроме как быть с ним. Даже если… нет, не буду об этом думать. По крайней мере, не здесь, среди темных елей и сосен. Не сейчас, когда дождевые капли стучат по земле, словно крадущиеся шаги, а от тяжелых туч темно, как ночью… Задрожав, я быстро поднялся, будто испугавшись, что дорожку размоет дождем. К счастью, она никуда не исчезла и благополучно повела по влажному лабиринту леса. Я бежал со всех ног, опустив капюшон на лицо. Боже, как далеко я зашел! Надеюсь, я бегу в сторону опушки, а не обратно в чащу!.. Однако прежде чем я успел испугаться, между ветвей появился просвет, и донесся шум машин. Вот наконец и двор Хэнка, сулящий мне тепло и сухие носки. Домой я вернулся ровно в двенадцать, быстро поднялся в свою комнату и переоделся в чистые джинсы и свитер. Составить план на остаток дня оказалось несложно — к среде нужно было написать сочинение по «Макбету». Я с головой ушел в работу, наслаждаясь спокойствием, которого не ощущал, наверное, со второй половины четверга, если быть до конца честным. Я часто переживал нечто подобное. Решения всегда давались мне с огромным трудом, но, сделав выбор, я испытывал огромное облегчение. Правда, порой с примесью отчаяния, например, когда я решил переехать в Форкс. И все равно, лучше так, чем жить в неизвестности. Однако это решение пришло само собой, без всяких мучений. Странно, даже страшно! Вторая половина дня оказалась весьма плодотворной — сочинение я закончил еще до восьми. Хэнк и Сумо вернулись с большим уловом, и я решил привезти из Сиэтла кулинарную книгу с рецептами приготовления рыбных блюд. При мыслях о поездке по спине бежали мурашки, совсем как во время разговора с Маркусом Блэком. Поразительно, но никакого страха я не испытывал. Той ночью я спал без сновидений, сильно устав за день. Следующее утро во второй раз с момента приезда в Форкс встретило меня ярким солнечным светом. Подскочив к окну, я с удивлением увидел голубое небо, а легкие белые перышки никак не могли предвещать дождь. Я распахнул окно, которое, как ни странно, открылось легко и бесшумно, и с наслаждением вдохнул теплый сухой воздух. Кровь так и забурлила! Когда я спустился вниз, Хэнк заканчивал завтрак, а Сумо крутился у него в ногах. Мое настроение он разгадал сразу. — Отличный день! — проговорил папа. — Чудесный! — с улыбкой согласился я. Хэнк улыбнулся, его голубые глаза задорно заблестели, и мне стало ясно, почему они с мамой решились на ранний брак. К тому времени как я узнал папу достаточно хорошо, от романтизма и вьющихся блондинистых волос не осталось и следа. Но стоило ему улыбнуться, и я тут же видел паренька, который убежал с любимой, когда обоим было по девятнадцать. Завтракая, я наблюдал, как в ярком солнечном свете танцуют пылинки. Хэнк попрощался. Услышав, как отъезжает его машина, я помедлил у двери, раздумывая, взять ли плащ. Лучше взять, чтобы не искушать судьбу. Забросив его на плечо, я вышел на яркое солнце. В школу я приехал одним из первых. Оставив пикап на стоянке, я отыскал скамеечку к югу от столовой. Она была влажной, и я сел на плащ, радуясь, что не поленился его захватить. Домашняя работа выполнена — результат вяло текущей личной жизни, но некоторые задачи по тригонометрии вряд ли решены правильно. Я достал задачник, но тут же отвлекся, засмотревшись, как солнце играет на красноватых стволах деревьев. Задумавшись, я рассеянно чертил на полях тетради и через несколько минут понял, что нарисовал пять пар темных глаз. Пришлось срочно стирать их ластиком. — Коннор! — издалека донесся чей-то голос. Похоже, Анжела. Пока я сидел и мечтал, в школьном дворе появились люди. Очень многие надели футболки, хотя температура была не выше пятнадцати градусов. Приветливо помахивая рукой, ко мне действительно шла Анжела Шеллоу в джинсовой юбке и коротком сине-голубом топе. — Привет, Анжела, — помахал я в ответ. В такое утро очень хотелось быть добрым. Она присела рядом, пряди светлых волос блестели на солнце, на лице играла улыбка. Она была так рада меня видеть, что невольно я почувствовал благодарность. Мы не были слишком близки, но я точно замечал ее заинтересованный взгляд на себе. — Никогда не замечала, что твои волосы отливают красным, — задумчиво проговорила девушка, поймав прядь, которую трепал легкий ветерок. — Только на солнце. — Я сильно смутился, когда она заправил локон мне за ухо. Неужели она флиртует со мной? А как же Джош? — Хороший день, правда? — Отличный! — согласился я. — Чем вчера занимался? — хлопнув ресницами, спросила она. — Сочинение писал… Зачем говорить, что работа закончена? Еще подумает, что я выставляюсь… — Слушай, его же нужно сдавать в четверг, верно? — Анжела картинно стукнул себя кулаком по лбу. — Вообще-то, в среду. — В среду? Да уж… и о чем ты пишешь? — О том, можно ли назвать Шекспира женоненавистником. Анжела посмотрела на меня так, будто я вдруг заговорил на суахили. — Наверное, мне придется приступить сегодня, — загрустила она. — А я хотела с тобой куда-нибудь сходить. — О! — Меня застигли врасплох. Ну почему при разговоре с Анжелой мне всегда так неловко? — Мы можем сходить куда-нибудь поужинать, а потом я сяду за сочинение, — робко улыбаясь, предложила она. Видимо она уже не ожидает от меня первого шага. Идет ва-банк — сильная женщина. — Анжела… — Терпеть не могу, когда меня ставят в неловкое положение. — Не думаю, что это хорошая идея! Она вновь захлопала своими пушистыми ресницами, густо накрашенными тушью. — Почему? — Знаешь… — я старался подобрать правильные слова, но в голове была каша. — Ну… — пауза сильно затянулась и девушка уже не знала чего ждать. — У меня уже есть кое-кто, извини, — самое банальное, что пришло на ум никак не поразило блондинку. — И кто же это? — Она точно пыталась гипнотизировать меня своими голубыми глазами. Я вспомнил Ричарда. — Не могу сказать… Почему-то ее глаза в миг выпучились, вперив в меня. — Это кто-то из Калленов, да? — только и выдавила она растерянно, а я, воспользовавшись ее замешательством, тут же вскочил на ноги и отрицательно затараторил. Часы на запястье кричали мне о скором звонке. — Прости, пора на урок, иначе снова опоздаю. — Точно, — рассеянно проговорила блондинка и тоже поднялась. К корпусу номер 3 мы шли молча. На тригонометрии Джессика так и сверкала от радости. Они с Трейси, Анжелой и Норт собирались в Порт-Анжелес за вечерними платьями и предлагали ехать с ними, чтобы я им помог “своим мужским взглядом оценить выбранные наряды”, да и побыть охраной от странных мужиков, что слишком часто гуляли там вечером. Я не знал, что ответить. Выбраться из Форкса с друзьями заманчиво, но ведь Анжела и Норт тоже едут… К тому же я не знал, чем буду заниматься сегодня вечером. Нет, так далеко загадывать не стоит. Я что-то замечтался. Наверное, в этом виновато солнце, хотя мое настроение вызвано не только погодой. Определенного ответа я не дал, сославшись на то, что нужно спросить разрешения у Хэнка. О предстоящих танцах Трейси трещала весь испанский, не давая мне слушать, и на перемене, когда мы пошли на ланч. Однако я был слишком поглощен собственными переживаниями, чтобы обращать внимание на ее болтовню. Страшно хотелось увидеть не только его, но и остальных Калленов, чтобы проверить подозрения, бередившие душу. Переступая порог столовой, я чувствовал, как страх ледяными щупальцами сжимает сердце. А вдруг они прочитают мои мысли? А еще сильнее волновало другое: предложит ли Ричард снова с ним сесть? По привычке взглянув на столик Калленов, я почувствовал, что в животе образуется тугой узел. Там никого не было. Не теряя надежды, я судорожно огляделся: вдруг он сидит один и ждет меня? В столовой почти не осталось свободных мест, но ни Ричарда, ни его семью я не увидел. День померк, меня охватило черное отчаяние. С трудом передвигая ноги, я шел за Трейси, даже не притворяясь, что слушаю ее. На испанском нас задержали, поэтому к столику мы пришли последними. Якобы не заметив свободного стула рядом с Анжелой, я сел с Джошем. Вот Саймон отодвинул стул, помогая Джессике сесть, и та вспыхнула от удовольствия. Трейси что-то спрашивала о сочинении по «Макбету», я старательно отвечал, чувствуя, как сердце разрывается от боли. Подруга снова пригласила меня поехать с ними по магазинам, и на этот раз я согласился, надеясь хоть немного отвлечься. Среди черного отчаяния, охватившего меня, оставался последний лучик надежды, который погас, когда я пришел на биологию и увидел пустую парту. День тянулся мучительно долго. На физкультуре нам рассказывали о правилах игры в бадминтон. Значит, на ближайшем занятии меня ждут новые испытания. Зато сегодня я мог сидеть и слушать, вместо того, чтобы толкаться на баскетбольной площадке. Как хорошо, что физрук не успел закончить объяснения! Теоретическая подготовка продолжится завтра, а вот послезавтра мне выдадут ракетку и выпустят на площадку калечить себя и других. Хотелось скорее домой, чтобы всласть настрадаться, перед тем как ехать по магазинам с подругами. Но не успел я закрыть входную дверь, как позвонила Джессика: шоппинг отменяется. Саймон пригласил ее на ужин! Я вздохнул с облегчением, хотя боюсь, в моем голосе не прозвучало должной радости и восторга. Джессика сообщила, что в Порт-Анжелес мы поедем завтра. Чем же мне теперь заняться? На ужин рыба под маринадом, готовить ее минут пятнадцать, не больше, а салат и гренки остались со вчерашнего дня. Я решил взяться за уроки, но порыва хватило ненадолго. В электронной почте обнаружилась куча писем от мамы, тон которых становился резче с каждым сообщением. Вздохнув, я написал коротенький ответ.

«Мама! Прости, что долго не отвечал, — мы с друзьями ездили на пляж, а в воскресенье я писал сочинение. Сегодня в Форксе тепло и ясно. Знаю-знаю, я и сам поражен! Стараюсь побольше гулять, чтобы запастись витамином А.

Коннор».

Может, что-нибудь почитать? Книг с собой я привез совсем немного, самой толстой и потертой был сборник произведений Джейн Остин. Взяв книгу, я вышел на задний двор, захватив по дороге старое одеяло. За мной увязался Сумо, но я совсем не был против его большой и теплой собачьей компании. Дворик у Хэнка совсем небольшой, квадратный, с крошечной лужайкой, которая, сколько бы ни светило солнце, всегда остается влажной. Свернув одеяло пополам, я лег на живот и стал рассеянно листать страницы, выбирая роман, который позволит мне забыться. Сумо прилег рядом, грея мне бедро. Больше всего мне нравились «Гордость и предубеждение» и «Чувство и чувствительность». Второй из них я перечитывал совсем недавно, так что лучше начать с «Гордость и предубеждение». Я дошел до третьей главы, когда стал находить параллели между собственной жизнью и жизнью героев книги. Стало тошно. Захлопнув книгу, я перевернулся на спину и, закатав штанины и рукава, решил думать лишь о теплых лучах, ласкающих кожу. Волосы, раздуваемые легким ветерком, щекотали лицо; убрав пару прядей за ухо, я закрыл глаза, представляя, как на солнце плавятся мои веки, скулы, нос, глаза, шея, плечи. Сейчас я растаю, словно ириска… Но вот зашуршала галька, будто по подъездной дорожке ехала машина. Сумо под боком начал грузно подниматься. Я сел и только тогда понял, что солнце уже зашло. Выходит, часа на полтора меня сморил сон. В полнейшем замешательстве я огляделся по сторонам, чувствуя, что во дворе кто-то есть. — Хэнк? — негромко позвал я, а через секунду услышал, как у парадного входа хлопнула дверца его машины. Злясь на себя, я вскочил на ноги, взял книгу и поднял ставшее влажным одеяло. Пришлось рысью нестись на кухню — рыбу-то я так и не приготовил. Когда я появился в прихожей, Хэнк снимал сапоги и отстегивал кобуру. Сумо смиренно сидел и наблюдал за ним. — Прости, папа, ужин еще не готов, я заснул во дворе. — Ничего страшного, — успокоил он. — Я все равно хотел посмотреть гонку. Как только Хэнк ушел в гостиную, я затолкал одеяло в стиральную машину, налил на сковородку масло и выложил рыбное филе. Хорошо, что папа нарезал рыбу на тонкие куски, жарились они всего пару минут, зато едва не подгорели — незапланированный сон на свежем воздухе выбил меня из колеи. От нечего делать после ужина я пришел в гостиную смотреть телевизор. На экране всё так же шла Формула-1, но я совсем не возражал. Я был рад, что это не Наскар или бейсбол. Хэнк был доволен, что мы вместе сидим перед телевизором, а я радовался, что смог ему угодить. — Папа, — начал я во время рекламы, — Девочки собираются завтра в Порт-Анжелес. Они хотят выбрать вечерние платья и просят поехать с ними. Можно? — А если конкретнее? — строго переспросил Хэнк. — И к черту ты там им нужен? — Девочки это — Джессика, Анжела, Норт и Трейси, а зовут меня, чтобы их мужчины не доставали, сам понимаешь. Ну… и они хотят, чтобы я помог им выбрать платья… Знаешь, дружеский совет и конструктивная критика никогда не помешают. — Ну ладно, — проговорил Хэнк, которому совершенно не хотелось вникать в женские причуды. — Но ведь послезавтра тебе в школу! — тоном строгого отца напомнил он. — Мы поедем сразу после уроков, чтобы вернуться как можно раньше. Ты ведь сможешь сам поужинать? — Конни, я готовил сам целых семнадцать лет! — напомнил отец. — Не знаю, как ты выжил! — пробормотал я, а потом уже громче добавил: — Я сделаю сэндвичи и оставлю в холодильнике, ладно? Хэнк довольно кивнул. Следующее утро тоже было ясным. Я проснулся в хорошем настроении и ради второго солнечного дня надел темно-синюю рубашку, которую в Финиксе носил в самом разгаре зимы. В школу я приехал к самому звонку и с замиранием сердца кружил по стоянке, выискивая свободное место. А вдруг увижу серебристый «вольво»! Но его не было… Припарковавшись в последнем ряду, я побежал на английский. На душе скребли кошки. Как и вчера, надежда робким подснежником цвела в моем сердце до того момента, пока в столовой я не увидел свободный столик, а на биологии — пустую парту. План ехать за покупками остался в силе, только Анжела передумала. Тем лучше для меня! Выбраться из города просто необходимо, ведь я каждую секунду оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть дорогое лицо. Постараюсь быть веселым джентельменом и не портить настроение подругам. Кстати, мне тоже не мешало бы освежить гардероб. О том, что в Сиэтл придется ехать в одиночку, думать не хотелось. Нет, если у Ричарда изменятся планы, он обязательно меня предупредит. После школы Трейси проехала со мной к Хэнку, чтобы я оставил пикап во дворе. Я забежал в дом, пригладил волосы, черкнул записку отцу, напоминая, что сэндвичи в холодильнике, и переложил кошелек из школьного рюкзака в карманы куртки. Потом в стареньком «форде» Трейси предложила мне повезти. Я не стал отказываться, поскольку изначально понимал свою роль в поездке. Они — веселятся в машине и бегают по магазинам, отдавая все пакеты и сумки мне, а я, подобно сторожевому псу — сторожу, как бы примитивно это не звучало. Во всяком случае мы поехали за Норт и Джессикой. Когда все наконец оказались в машине мы наконец тронулись из Форкса. Норт пялилась мне в затылок, но не говорила ничего едкого. Затем девочки о чем-то беседовали, но позже включили музыку и стали подпевать самые попсовые песни, которые могло услышать человечество. Я в жизни бы не признал, что и сам знаю их, но когда трое девиц просто изводили меня тем, чтобы я запел вместе с ними — у меня не осталось выбора. Оказавшись за пределами городка, я почувствовал, как расслабляется каждая клеточка тела.