Закон Кулона

             Звёздная дата 2265.136              Вакуум, окруживший Леонарда с момента его выхода из лаборатории, лопнул с глухим хлопком выпавшего из руки трикодера.       - Доктор МакКой? – обеспокоенно спросил тут же оказавшийся возле него Мастерсон, и только в этот момент Боунс понял, что стоял напротив опустевшей койки Унары и крутил в руках медицинское приспособление, глубоко уйдя в свои мысли.       - Да, Бен, - отмер мужчина, - Где Бриана?       - Она ушла собрать вещи. Хочет, как можно скорее, вернуться и предать дочь земле. У них какой-то особенный ритуал, - тихо ответил Мастерсон, - Вы в порядке?       - Мгм, - утвердительно кивнул Боунс, - Я возьму образцы материала для посмертного исследования. Отнеси их Кристине в лабораторию.       И он ушёл. Без пояснений, без множества указаний и, самое тревожное – без каких-либо эмоций, словно его просто «выключили».       Бенедикт ещё долго смотрел ему вслед, чувствуя расплывающуюся от МакКоя во все стороны атмосферу бессильной злости и отчаяния. Доктор был, как никогда, хмур и отрешён. И кажется, у него слегка розовели щёки, что было явлением нехарактерным и нездоровым.       Даже в самые напряжённые моменты МакКой идеально держал себя в руках.       «Что-то произошло. Что-то кроме смерти девочки», - пришёл к выводу Бен, задумчиво поскрёб подбородок и неосознанно покосился на стол Шарлотты – умеет же довести человека.       Внутри доктора росло напряжение и нехорошее предчувствие. Будучи человеком науки, он, конечно, в эти бредни не должен бы был верить, но жизнь научила его прислушиваться к подобным сигналам.       Поэтому, когда в медкрыло, быстрой тенью вошла Джонс, он почти был готов. Почти…       Потому что, в отличие от Леонарда, она была белее мела, а на лице будто бы посмертной маской застыло суровое и глухое в своей решительности безразличие.       Увидев, как она быстро и почти бесшумно складывает в коробку вещи со своего стола и запускает на компьютере программу очистки диска, Мастерсон решил не изображать слепого идиота и подошёл к ней.       - Чарли, позволь узнать, что ты делаешь? Только не говори, что смерть девочки так ранила тебя, что ты решила уво…       Джонс подняла на него глаза, и мужчина забыл, как хотел продолжить фразу, а из головы мигом выдуло все заготовленные фразы.       К такому взгляду он однозначно не был готов, и, кажется, начал стремительно осознавать, что именно произошло.       - Ты хороший человек, Мастерсон, - женщина сунула ему в руку фигурку триббла, которую она когда-то слепила из глины сама от нечего делать, - Надеюсь, ты будешь умнее меня. Знаешь, мне было приятно работать с тобой.       Она даже попыталась улыбнуться, но получилось, прямо скажем, из рук вон плохо, а в уголках глаз неожиданно блеснула влага.       - Погоди ты. О чём ты говоришь? – он с осторожностью сапёра прихватил её за локоть, и поддержал рукой коробку.       - Извини, - она без резких движений вывернула руку и, стремительно повернувшись спиной, вышла из медкрыла.       Застывшему с полу-поднятой рукой психиатру оставалось лишь удивлённо и сурово хлопать глазами и смотреть на закрывающиеся двери.       Он видел много плачущих женщин, и, конечно, не думал, что Чарли не умеет плакать. Но также он видел её в ситуациях, многие из которых большинство людей, включая его, назвали бы катастрофически стрессовыми, и ни в одной из них, её глаза не были такими пугающе пустыми и лишёнными жизни.       - Чёрт, - вслух пробормотал Бен, оглядываясь на прозекторскую за тяжёлой непрозрачной дверью, вдруг понимая, что ему так не понравилось в МакКое, кроме очевидно нездорового вида.       Его глаза. Такие же пустые, на таком же безжизненном лице.       - Вот же чёрт…- вздохнул Мастерсон, расстроенно опускаясь в кресло Чарли и безвольно сложив руки на коленях.              ***              Джим получил уведомление о рапорте Шарлотты с головного компьютера медкрыла пару часов назад. Эта консоль управления всегда нравилась ему тем, что он точно знал - никто, кроме Боунса, к ней доступа не имел, но последние 145 минут он искренне надеялся, что произошел сбой. Кирк даже у Скотти уточнил, не было ли неполадок на линии, без уточнений. Но, конечно же, их не было.       Ему нужно было этот рапорт обмозговать и обязательно выяснить у Боунса подробности. Джим не мог поверить, что его друг так вот запросто отпустил от себя… Из медкрыла Джонс.       Если только, и это беспокоило его чуть ли ни больше всего остального, после смерти девочки между ними не случилось никакого серьезного конфликта. А это, если подумать, вполне могло произойти.       Джеймс едва дождался смены на мостике и, искренне пожелав всем хорошего дежурства, отправился в их с Боунсом укромное место. То самое, в котором они впервые распили виски Чехова, и доступ к которому был только у нескольких человек.       Чутье подсказывало капитану, что он не ошибается, думая найти друга именно там, но тем паршивее становилось на душе.       Зайдя в бар, тускло подсвечиваемый точечными лампами, Кирк сразу же увидел того, кого искал, и понял, что всё действительно серьёзно.       Едва ли он когда-нибудь видел друга таким.       МакКой сгорбленно и неподвижно нависал над барной стойкой, уронив голову на ладонь, прикрывающую его лицо. А рядом сиротливо стояла пустая бутылка водки и наполовину наполненный бокал.       - Решил стать ценителем водки, раз уж Чехову она безразлична? -тихо поинтересовался Кирк, присаживаясь напротив.       МакКой отнял руку от лица и невесело ухмыльнулся, упираясь взглядом полуприкрытых глаз в содержимое своего бокала.       - Там ещё есть, присоединяйся, - угрюмо пробормотал мужчина, сделав какой-то невнятный жест пальцем в сторону шкафа с выпивкой.       - Вот как. Что празднуем?       Джим достал себе стакан, бутылку виски, и плеснул выпивки.       Боунс, не чокаясь, поднял свой бокал и отхлебнул.       - Остряк, - хрипло проговорил МакКой.       - Даже не думал, - кашлянул Джим, взглянув с подозрением на виски, - Больше не ведёмся на уговоры Скотти покупать этот виски. Отвратное пойло.       Мужчина поставил бокал на стол, поморщившись, и сложил руки перед собой, заглядывая другу в лицо.       -Так, что мне делать, Боунс? Мне подписывать её рапорт?       Кирк смотрел пристально, не отрываясь и почти не моргая, а Леонард за все это время так ни разу и не поднял взгляд. Что было совершенно не в его правилах и не в его характере, а от того пугало Джима ещё больше. Они всегда были в противоположных ролях: Джим рефлексировал и уходил в себя, а МакКой… Он просто был рядом и каким-то невообразимым способом всегда находил нужные слова. И теперь Джим словно оказался на минном поле. Только вот на кону сейчас стояло не его благополучие.       - Дело твое, капитан. Я подписал.       - Это я видел. Почему она уходит?       На некоторое время в баре воцарилось напряженное молчание. Очевидно, Леонард мысленно пытался облечь в слова мечущуюся душу, и никак не мог этого сделать.       В конце концов, сдавшись, мужчина пожал плечами и начал крутить на столешнице бокал против часовой стрелки.       - Я говорил тебе, что с ней будут проблемы, - Леонард старательно увиливал от ответа на вопрос, и Кирку очень хотелось узнать, почему, - Вот. Проблемы.       - А, то есть ты просто решил избавить «Энтерпрайз» от проблем? Как всегда великодушен, - с грустной улыбкой прокомментировал Джим и почти сразу пожалел об этом, когда МакКой, наконец, поднял на него глаза, - Извини.       - Она уходит, потому что я потерял контроль и не смог вовремя прикусить язык. Ничего нового, Джимбо, - как-то слишком уж безэмоционально произнёс МакКой и снова отпил из бокала.       Джим видел - его друг мертвецки пьян и держится только на остатках адреналина, что, стоит ему попытаться встать с насиженного места, он не уйдёт дальше конца барной стойки.       - Извинись? – неуверенно предложил Кирк.       - Она уходит, потому что мы не смогли спасти Унару, - словно, не услышав его, продолжил МакКой, - И потому что…Впрочем, это вообще уже всё неважно. Важно то, что, кажется, наши разногласия оказались несколько глубже, чем я думал.       МакКой неловко крякнул и поднялся со своего места, здорово качнувшись, а Джим соскочил с барного стула и в один прыжок оказался возле друга, подныривая под его руку.       - Полегче, здоровяк, куда это ты собрался? - Кирк крепко обхватил Леонарда поперёк корпуса и придержал за руку, - Переночуешь в моей каюте, она ближе твоей, а нам совершенно не нужно лишних вопросов.       - Да, кажется, мне хватит, - едва слышно пробормотал Боунс, попытавшись выпутаться из удерживающих объятий Джима, что ему, к слову, удалось, - Не беспокойся, я доберусь.       Джеймс с сомнением сморщился, оценивая состояние друга, но тот, похоже, слегка собрался и действительно держался молодцом, даже китель перекинул через плечо уверенным движением, и его при этом не занесло.       - Решай сам, Джим, - вдруг как-то трезво заявил Леонард, посмотрев на друга совершенно ясным взглядом, - Джонс большая девочка, и она сделала свой выбор.       - Выбор на эмоциях – это чушь собачья, тебе ли ни знать? – не выдержал Кирк, запуская пятерню в волосы.       Он не мог поверить, что дотошный Боунс даже не пытался бороться за ту, с которой они душа в душу проработали два года и пережили столько дерьма. Что же такого должен был сказать этот учёный остолоп, чтоб она раз и навсегда захотела разорвать любые отношения не только с ним, но и со всей «Энтерпрайз»?       - Поговори с ней, если хочешь, - равнодушно пожал плечами мужчина, - Я и так сказал больше, чем было нужно нам обоим. Боюсь, второго такого «разговора» «Энтерпрайз» не выдержит.       Он сделал яркий акцент на слове «разговор» и недобро ухмыльнулся.       - Всё, я спать, - МакКой хлопнул Джима по плечу и поплёлся восвояси, оставляя Кирка в состоянии ещё более неопределённом и взвинченном, чем до этой беседы.       Когда дверь за доктором закрылась, Джим обессиленно рухнул в кресло, в котором всего пять минут назад сидел Боунс, и от души плеснул себе «отвратного пойла».       - Дела…- задумчиво пробормотал капитан, тяжело вздыхая и взглянул в иллюминатор, за которым с гиперскоростью проносились звёздные системы и планеты.       Через семь часов они должны были снова оказаться дома, только радости от этого он впервые не испытывал.       Сидя в полумраке бара, мужчина вспомнил их первый со Скотти разговор о ней.              - Разве я когда-нибудь бросал слова на ветер, кэп? Она, конечно, человек непростой, но я готов под свою ответственность. Я в жизни не встречал более целеустремлённого и более преданного человека, мы дружим уже лет десять, с самой Академии, это надёжный кадр. И, к тому же, весьма и весьма способный. Будет моей помощницей.       Скотти тараторил на ходу, подсовывая спешащему на очередное совещание Джиму файлы её биографии, которые он бегло пролистывал, сосредотачивая всё своё внимание на каких-то опорных вещах, вроде образования, послужного списка и специализации.       - Но она медик.       - Она инженер. Кибернетика и прикладная биология. Слушай, когда-то ты спас меня из моей ссылки. Я хочу сделать то же для её. Её бесценные мозги закисают, Джим!       - Ладно, посмотрим. Познакомь нас. Если она и вправду так хороша, как ты расписываешь, можно будет говорить более предметно.       Скотт понял, что добился своей главной цели и расплылся в неприлично широкой улыбке, останавливаясь и провожая уходящего Кирка азартным взглядом.       - Она тебе понравится! – крикнул вслед шотландец и резко выдохнул с чувством выполненного долга.       Джим залпом осушил свой бокал и громко поставил его на столешницу, решительно поднимаясь со своего места.       Когда-то Пайк сказал, что ему, Джиму, удалось собрать удивительную команду, которой тот может гордиться, и капитану уже много раз доводилось убеждаться в правдивости слов наставника.       Два года назад Чарли тоже стала частью этой команды, и с тех пор ни разу не дала повода пожалеть об этом или усомниться в том, что она этого достойна.       Скотти обещал, что она ему понравится, и Джонс действительно понравилась, женщина сочетала в себе качества, которые Джеймс всегда высоко ценил в людях, и, чёрт побери, он высоко ценил её.       В конце концов, он считал её своим другом. И неважно, что произошло между этими двумя, Джим не мог бросить ни одного из них.       Что бы ни надумала себе эта упрямица, ничто ещё не окончено.       Мужчина хлопнул ладонью по столу, приняв решение, и стремительно вышел из бара.              ***               Когда в каюте раздался сигнал о том, что кто-то ждал снаружи двери, Чарли вяло повернула голову на этот звук, но никак не стала реагировать.       Кто бы то ни был, пусть даже сам Сатана, она спит.       Лучше бы, конечно, сном вечным, но нет, это роскошь. Женщина закрыла глаза и откинула голову на подголовник кровати, почти с ненавистью чувствуя, как из уголков глаз аккурат до ушей ползут две упрямые холодные капли. Думать о том, что произошло два с половиной часа назад, было почти физически больно, но избавиться от этих картинок никак не получалось. В мечущемся в агонии разуме все они смешались воедино, и стоило закрыть чёртовы глаза, под свинцовыми веками тут же возникал образ Унары, её звонкий голос, её непослушные кудряшки, ощущение маленьких пальчиков в своей руке. Полные слёз глаза Брианы, в которых не было ничего, кроме холодной, убивающей всё живое пустоты. И непримиримая обида в других глазах.       Зелёных, с ореховыми крапинками, отливающих коньячным на свету. И смотревших на неё с таким осуждением и разочарованием, с такой злобой…Что ж, если подумать, она заслужила это. Неудачница, возомнившая себя большим учёным. Другого исхода и быть не могло, глупо было предполагать обратное.       Жаль, конечно, было огорчать Монти, но, кажется, его эксперимент провалился.       Чарли умудрилась подвести и его.       Женщина взяла в руки наполненный до половины бокал с зеленоватой терпкой жидкостью и сделала спокойный размеренный глоток.       На этот раз в дверь настойчиво постучали. Но Чарли была упряма – и хотела побыть одна. То, что сказал Леонард, отзывалось в горле спазмом, а в груди сдавленной болью. Но теперь, успокоившись и приняв неизбежные последствия своих решений, Шарлотта лениво и почти смиренно признавала, что, должно быть, он лишь озвучил то, чего никогда бы в жизни не сказал ей Реджи. Она действительно сублимировала. Сначала переживания за мать, после – неудавшийся брак с Кристофером и, наконец, как апофеоз всего этого, вишенкой на торте её неудавшейся жизни, невозможность иметь детей.       Возможно, это так ранило её именно потому, что было нелицеприятной правдой, а, может, она просто не ожидала услышать её из уст человека, к которому так привязалась.       В любом случае, череда событий последних суток, все сказанные ею слова и принятые решения, как и прежде, сводили к нулю все связывающие её с «Энтерпрайз» переменные.       Она так боялась собственными руками разрушить то, что далось ей почти даром, что именно это и сделала. МакКой мог быть тысячу раз прав или неправ, но это никак не отменяло того, что она сама о себе думала.       - Чарли, клянусь Богом, если ты не откроешь, я взломаю эту чёртову дверь сам через консоль, - раздался из-за двери тихий и сердитый голос, и Шарлотта открыла глаза.       Этот был много хуже Сатаны.       Вздохнув, женщина нажала кнопку дистанционного открытия двери: заботиться о том, что своим видом и обстановкой в комнате она огорчит Монти, было уже поздно.       Стоило Монтгомери войти в её каюту, он тут же быстро закрыл за собой дверь, чтобы проходящие мимо офицеры даже краем глаза не увидели тот погром, что творился внутри.       Журнальный столик был опрокинут на бок, по всему полу были разбросаны бумаги, какие-то из них были порваны на мелкие клочки. У стены, где висело зеркало, валялась теперь куча острых, мерцающих в свете настольной лампы, осколков.       Сама же Шарлотта спокойно полусидела-полулежала на кровати, до подбородка укрывшись одеялом, из-под которого выглядывала лишь одна рука с зажатым в ней бокалом, а на прикроватной тумбочке стояла початая бутылка сухого мартини.       Даже если не брать в расчёт то, что она разнесла собственную каюту, вид этой бутылки пустил по спине Скотта волну мурашек.       Он понятия не имел, как Джонс это провернула, но мужчина видел этот мартини уже не в первый раз. Именно эту бутылку с затёртой этикеткой и совсем немного засахаренным горлышком.       Весь боевой настрой Скотти с заранее заготовленными «Какого чёрта?» и «Не дури, Чарли!» мгновенно сошёл на «нет», потому что он понял – промыванием мозгов тут не ограничится.       Последний раз он видел эту бутылку два года назад, когда умерла Элеонора, до этого – после развода с Кристофером.       Она и позволяла-то себе отпить оттуда от силы по полбокала, потому что обычно после сильного стресса и эмоционального выброса, Джонс начинала засыпать. А подпитав это мартини – и вовсе переставала реагировать на внешний мир спустя рекордные десять минут.       К тому же, раньше он всегда был рядом и составлял ей компанию, она ещё горько шутила, что только он и спасает её от судьбы алкоголички.       Сейчас же всё было по-другому. Та же бутылка, тот же пустой взгляд. Только вот выпитого было гораздо больше, а Шарлотта - трезвее, без малейших признаков сонливости, будто её не брало.       - Не нужно мне было уезжать из Йорк-тауна, - бесцветно произнесла Чарли.       - Дорогая, я в жизни ни делал ничего более правильного, когда утащил тебя сюда, - тихо возразил Скотти, взял второй бокал, налил себе мартини и, смело скинув ботинки, забрался на кровать прямо в форме.       Инженер уселся поверх одеяла рядом с Шарлоттой и стукнулся своим бокалом о её.       - Смотрю, ты снова расчехлила свою бутылку скорби?       Они одновременно отхлебнули из бокалов, и он обратил внимание на то, что Джонс даже не поморщилась.       - Бутылка скорби? Отличное название, надо запомнить, - причмокнула губами Чарли, и вдруг перевела совершенно трезвый и ясный взгляд на друга, - Я подала рапорт об отставке, Монти. Прости меня.       - Я знаю. Видел, когда проверял систему обмена сообщениями медкрыла по просьбе Джима.       - Что, и даже отговаривать не будешь? – невесело усмехнулась Чарли, снова отворачиваясь и упираясь невидящим взглядом в стену. Ну, вот и всё. Теперь сдался даже Монти.        - Боюсь, я до сих пор не могу осознать, что снова придётся отпустить тебя, - тихо произнёс Скотти, отхлебнув и со свистом пропустив воздух сквозь зубы, - Я так отчаянно хотел, чтобы ты работала здесь, так искренне верил, что здесь ты станешь спокойнее и обретёшь себя, что никогда не задумывался, действительно ли это тебе нужно. Но, знаешь, я не видел тебя счастливее, чем здесь.       Он посмотрел на Чарли и увидел, как она тщетно борется с дрожащими губами, как по её щекам сползают тихие, безмолвные слёзы, и сердце мужчины защемило от горечи.       - Иди сюда, - Скотти поднял руку, пропуская женщину к себе на грудь, и, немного поколебавшись, Чарли без особых возражений, будто на каком-то жутком автопилоте, поднырнула под руку и положила голову на его грудь.       Осторожными, почти невесомыми движениями мужчина начал гладить её по голове, надеясь разбить эту застывшую корку деланного спокойствия и просто быть рядом.       Спустя несколько долгих минут он всё же решился спросить.       - Что между вами произошло?       В комнате повисло долгое молчание, и, когда Монти подумал было, что Джонс отключилась, она вдруг решила ответить.       - Иногда мне кажется, что, если есть в этой жизни что-то, в чём можно ошибиться, я обязательно сделаю это, - тихо и хрипло пробормотала она куда-то в его китель, - Мы…повздорили. Но, знаешь, есть такие споры, после которых ты понимаешь, что больше не вывезешь.       - Ох, ещё бы, - Монтгомери продолжал гладить её по голове, вспоминая свои многочисленные споры с научными руководителями, с Джимом. Особенно с Джимом, - Всё образуется. Не верю, что вы с доком не сможете найти общее решение.       - Не в этот раз, Монти. Я не смогу там работать, постоянно следя за тем, объективна ли я, не слишком ли увязла и действительно ли оцениваю всё здраво. Нет ничего опаснее сомневающегося доктора.       - Он так сказал? – насупился Скотт, скосив глаза вниз, на её макушку, и чувствуя, как внутри от этого предположения начинает подниматься волна праведного гнева.       Чарли явно задумалась над ответом, и это было для инженера красноречивее любых слов.       - Он действительно так сказал, - утвердительно кивнул своим мыслям Скотти, инстинктивно стискивая челюсти.       - Нет, Монти. Он этого не говорил, - пробормотала женщина, устраиваясь поудобнее, - Строго говоря, мы оба ударили друг друга по самому больному. Помнишь, как у Остин? «Я бы простила ему его гордость, не задень он мою». Только тут дело было вовсе не в гордости. Дело в том, что... – Шарлотта ненадолго замолчала, очевидно, подбирая слова, - Его слова оказались правдой. Эта правда кое-что мне показала, и я просто не хочу продолжать.       - Что бы он ни сказал тебе, вряд ли он имел это в виду. Тем более, если ты говоришь, что вы оба наговорили друг другу всякого дерьма, - попытался урезонить её Скотт, мысленно уже «разобравшись» с МакКоем особо изощрённым способом, а потом так же мысленно одёрнув себя.       - Может, и нет. Может, всё это одна большая ошибка. Но рапорт уже подписан, и это верное решение, поверь мне. Так будет лучше для всех. И для МакКоя, и даже для тебя.       Мужчина поражённо усмехнулся и уставился на подругу сверху вниз.       - Как это – для меня?       - Монти, я никогда не хотела ни жалости, ни подачек. Не хочу и теперь. Мы с Горацием расставили точки над «i», рапорт подписан. Конец истории.       - Горацием? – переспросил Скотт, нахмурившись, и тут же его лицо просветлело недоверчиво, - Да брось, Шекспир? Серьёзно?       Но Шарлотта ничего не ответила, задышав слишком часто, и Монтгомери с истинно мужским ужасом понял, что подруга плачет, спрятав лицо в его офицерском камзоле.       - Эй, поговори со мной, - прошептал он.       Но она судорожно замотала головой, с силой стиснув зубы, будто пережидая приступ боли, и Скотти крепко сжал её в объятьях.       - Ты пугаешь меня.       - Я не понимаю, - проскулила она, - Не понимаю, что мне делать. Я ведь так чертовски старалась.       Наконец, из её груди вырвался кашель вперемешку со всхлипом, и женщина в голос зарыдала, стискивая в ладони ткань его формы на боках.       - Не смогла спасти. Никого не смогла спасти. Даже себя, - хрипло икала Джонс, а у Скотта сердце рвалось, хотя он и знал, что такой выплеск лучше, чем обратная реакция, - Я не хочу больше, я не смогу.       - Ты будешь в порядке. Я обещаю, - бормотал Монтгомери в её вздрагивающую макушку, а сам уже мысленно направлялся к Джиму.       Это не взвешенный уход, это бегство. Его храбрая девочка никогда ни от чего не сбегала, и вот, пожалуйста.       - Это снова происходит, и я совершенно бесполезна, - судорожно вздохнув, выговорила Шарлотта, вложив в одну эту фразу больше смысла, чем каждый из них сейчас мог осознать.       Они просидели так ещё минут двадцать, Монти крепко держал её в своих руках, пока она беспомощно хватала ртом воздух и всхлипывала, и через некоторое время слёзы стали тише, а вдохи реже. Она будто инстинктивно продолжала крепко держаться за ткань его формы, то сильнее стискивая кулаки, то почти отпуская, а Монтгомери сидел мрачнее тучи, уже зная, что будет говорить Джиму.       Их с МакКоем ссора, их отношения, какими бы странными они ни были, его не касались. Он уважал доктора, и одно только это спасало его сейчас от того, чтобы лицезреть Скотти на пороге своей каюты с серьёзным разговором.       Шарлотта не была маленькой девочкой и предпочитала решать свои проблемы сама, он будет уважать и это. Но, чтоб ему провалиться на месте, если он позволит ей загубить свою карьеру из-за временной слабости.       Когда её дыхание выровнялось окончательно, а ладони расслабленно разжались, Скотт осторожно выпутался из кольца рук и выбрался из кровати, накрывая её ноги уголком одеяла.       - Ты даже не представляешь, как нужна всем им, - негромко проговорил он спящей подруге, зная, что она не услышит его.       Монти был зол. Но он слишком долго наблюдал за их совместной работой. И, если та часть мозга, что отвечала за Чарли, бунтовала и требовала возмездия, вторая настороженно тормозила его, шепча не торопиться с выводами.       Боунс не был самым тактичным человеком, но Скотт точно знал, что он заботится о Чарли, и это нехорошим камнем лежало прямо посередине его непростого инженерского распутья.       Монтгомери тихо вышел из каюты Чарли и решительным шагом направился к Кирку.              ***       Когда за час во всех каютах сработал общий уведомительный сигнал, и голос Джима сообщил расчетное время прибытия в космический порт Земли, Шарлотта дернулась и разлепила глаза, будто и не спала вовсе.       Не было постепенного возврата к реальности и мелькающих перед глазами воспоминаний о вчерашнем дне – она проснулась уже с чётким осознанием произошедшего, чего не случалось с ней давно.       Женщина почувствовала необыкновенную тяжесть в солнечном сплетении и гулко выдохнула, подтянув колени к груди.       Вот и всё – с этой самой секунды для неё начинается обратный отсчёт до момента, когда она насовсем покинет борт «Энтерпрайз».       Чарли заставила себя подняться с кровати и уже осознанно оценить масштаб разрушений в её каюте. Подняв столик и собрав бумаги, она ещё раз с тоской посмотрела на разбитое зеркало и поняла, что вот это просто так руками она собрать не сможет, а значит, нужно было позвать уборщицу и надеяться, что она не станет сообщать об этом небольшом инциденте руководству.       Она с тоской посмотрела на сложенную на прикроватной тумбе униформу со значком научной службы и крепко зажмурилась, чувствуя, что сердце колотится где-то в горле.       Шарлотта столько раз начинала с чистого листа, столько раз ошибалась и обжигалась, что, казалось бы, не было ничего проще снова начать с нуля. Но теперь её держало что-то, она всем своим нутром чувствовала эту затягивающуюся на шее петлю, которая не давала дышать от одной только мысли о том, что сама сказала Боунсу, что сказал он ей, и чем, чёрт возьми, всё это закончилось.       Она малодушно не хотела выходить из каюты, словно её нежелание могло изменить хоть что-то. Но МакКой подписал её рапорт через три минуты после его получения, и, не сказать, что это сильно её удивило, но в очередной раз здорово ударило туда, где было больнее всего.       Странно, что она не получила уведомление о верификации её прошения от капитана. Джим был замечательным человеком и отличным другом, но ожидать от него нерешительности или раздумий она не могла – в конце концов, МакКой был главой медицинской службы, Кирк знал его сто лет и доверял ему, у Джеймса не было никаких оснований не подписать заверенное его согласием заявление.       И теперь всё, чего по-настоящему хотела Чарли, это получить чёртово сообщение на служебный коммуникатор и, не терзаясь сомнениями, покинуть «Энтерпрайз». Оторвать его от себя, как сдирают пластырь с содранной коленки, тогда можно будет зализать раны и уйти в подполье на столько, на сколько она сможет. Хорошо бы навсегда.       Женщина оделась в штатское, выудив из шкафа чёрную водолазку и джинсы, накинула кожанку и затянула волосы в тугой пучок.       - Прощай, малышка, - Шарлотта провела рукой по стене каюты, а затем оглянулась на униформу и, не выдержав, вернулась и отколола от кителя значок.       Покрутив его в пальцах и взвесив на ладони, она, сама не понимая, зачем, поднесла его к губам и закрыла глаза, и очень быстро, будто кто-то мог застукать её за этим сентиментальным жестом, убрала его в карман куртки.       В джинсах сиротливо звякнули ключи от мотоцикла, а Шарлотта молилась о том, чтобы быстрее оказаться на Земле, потому что она чувствовала себя странно, будто в груди что-то тлело и дымилось, и если ей скоро не удастся глотнуть обычного воздуха, она боялась, что…       Что произойдёт она додумать не успела, потому что, едва выйдя из каюты, оказалась схвачена под руку Ухурой.       - Джим уже подписал рапорт? – вполголоса спросила она, не обращая внимания на жалкие попытки Джонс вырваться и продолжая следовать намеченным курсом к полубе с транспортировочным капсулам.       - Как ты узнала? – непонимающе нахмурилась Шарлотта.       - Довольно обидно вообще-то узнавать такие новости из-за двери уборочной, когда в каюту Спока почти ураганом влетел Джим. Не сказала бы, что мы с тобой подруги, но, знаешь ли, ты мне симпатична, и ты одна из немногих адекватных девушек в окружении, с которыми можно пообщаться. А мне этого частенько не хватает. Так что я надеялась, у нас будет чуть больше времени и возможностей, чем реабилитация вулканских Казанов от опиоидов.       - Подожди – подожди, Нийота, вообще-то я тебя считала подругой, - Чарли поняла, что должна ответить хотя бы на что-то из этого словесного потока.       Она никогда ещё не слышала, чтобы всегда тактичная и сдержанная Ухура так тараторила.       - Правда? – Ухура остановилась, взглянув на неё и саркастично изогнула бровь, - Что ж, ты хотя бы произнесла это вслух. Впервые за полтора года. Скажи, обязательно надо было брать тебя на живца, чтобы раскрыть тайны твоего сердца, или это тебя МакКой так подкосил? – Нийота стояла, сурово уперев руки в бёдра и огорчённо взмахнула рукой в сторону Джонс.       И только теперь Шарлотта поняла, что Ухура её только что развела, использовав при этом самый простой из всех возможных приём манипуляции. Сдохнуть можно, она ведь и правда никогда не говорила ей, как относится. До последнего дня…       - Боже, да, ты права. Надо было обозначить это раньше, но я как-то не думала, что нужно, ведь мы вроде и так…       - Джим уже подписал рапорт? – проигнорировав смущённые извинения Чарли, уже гораздо серьёзнее повторила свой вопрос Нийота, снова продолжив движение.       - Нет, уведомлений не было, так что я думаю, что нет.       - Отлично, тогда у тебя ещё есть шанс.       Джонс резко остановилась, заставляя Ухуру затормозить. Тлеющие внутри угли едва давали дышать.       - Шанс? Шанс на что, Ухура? Убить ещё больше детей? Ещё больше подвести людей, которых я люблю? На что? Что, если я больше не хочу?       Лингвист свела брови к переносице и быстро подошла к подруге, хватая её за ладонь.       - Хэй, что ты? Дыши глубже. Ты что, взгляни на себя. Тебе нужен отпуск. Просто отпуск. А мы все будем тебя ждать. Думаешь, никто до тебя не ловил тут экзистенциальный кризис и не хотел умыть руки? И, кстати, ты нас любишь, это приятно. Ещё одно эмоциональное откровение от Джонс.       Женщина чуть сжала смуглую женственную ладонь Ухуры и, вздохнув, решилась посмотреть ей в глаза. Нийота грустно улыбалась, потирая её ладонь большим пальцем, будто пытаясь успокоить, словно она была не человеком, а взбесившимся оленем.       Впрочем…с какой-то точки зрения, возможно, так и было.       - Я не…Я…Слабее, чем вы все думаете. Вы все: ты, Монти, Гораций. Я тоже думала, что всё это ерунда, что я смогу, но я…не могу. Доктор прав, это стало для меня слишком личным. Прости Ухура. Пожалуйста, береги себя. И коммандера.       Джонс мягко погладила женщину по плечу, видя, как та пытается подобрать слова, чтобы остановить её, но из уст Ухуры так ничего и не прозвучало. Только рваный вздох.       Пока она не успела сказать ничего, что могло бы остановить Чарли, о чём она бы потом непременно пожалела, женщина вошла в шаттл, предназначенный для сотрудников медицинской службы и, поздоровавшись со всеми, села в самом дальнем углу, стараясь не замечать косых взглядов коллег.       Когда внутрь вошёл Леонард, он мазнул взглядом по салону, словно пересчитав всех своих и остановился глазами на Чарли, отмечая про себя проступившие в тени круги под глазами и совершенно отсутствующий взгляд, скрытый аккуратными прямоугольниками слегка тонированных очков. - Лейтенант, - кивнул он Шарлотте, усаживаясь на своё место, - Рад, что вы выбрали наш шаттл. Домчим без пробок. - Доктор МакКой, - эхом отозвалась женщина.       МакКой усмехнулся, но в этой улыбке не было ни веселья, ни привычного тепла.       Он явно ждал от неё ответной колкости, но всё, что смогла сделать Чарли, это незаметно оттянуть ворот водолазки, потому что воздуха хватать перестало.       Она начинала понимать, что с ней происходит, но никак не могла показать слабость. Это бы выглядело наиграно и глупо. Не сейчас, не здесь и не при нём ей поддаваться панической атаке.       «Твою мать. С десятого класса не было. Вот же, скотство», - загнанно подумала женщина, двигаясь к стенке и стараясь дышать ровно и тихо.       Она откинулась головой на подголовник и начала сверлить глазами железный потолок, пока зрение не начало выдавать разноцветные круги.       - Всё путём, Джонс? – прозвучал всё тот же знакомый голос словно сквозь вату, и это была самая равнодушная интонация, которую он только мог изобразить.       «Заткнись, пожалуйста, заткнись!», - мысленно заорала Шарлотта, и заставила себя поднять голову и встретить прямой саркастичный взгляд Леонарда.       Под завесой приступа она не могла оценить сквозящее в его взгляде искреннее беспокойство, которое он, как ни старался, скрыть не мог, и на которое сам МакКой почти злился.       Однако забота о коллегах, пусть даже о бывших, забота о людях была его первоочередной задачей, и даже если сейчас она была ему никем, и ей было нехорошо…       - Не стоит беспокоиться, доктор МакКой. У меня всё путем, - отвечая на его вопрос его же словами, произнесла Чарли и чуть не закашлялась от трепыхавшегося в это время сердца.       - Как скажете, - хмыкнул Леонард и потерял к этой беседе всякий интерес, позволив ей, наконец, полностью расслабиться и попытаться вылезти.       Получилось только к концу полёта.       Разлепив глаза и обнаружив, что умудрилась отключиться и заснуть после того, как приступ сошёл на нет, на целых двадцать минут, она последней покинула шаттл, и в ноздри ударил совершенно не свежий, но тёплый и родной земной воздух.       Вот и всё.       Незаметно просочившись среди многочисленных коллег и выйдя из доков, женщина подошла к своему мотоциклу и, чуть помедлив, натянула на голову шлем и сняла его с подножки.       Реджи её за отсутствие экипа убил бы, но сейчас её главной задачей было слинять отсюда и подумать, прийти в себя, успокоиться и решить, что делать дальше.       Капитан и старпом стояли в нескольких шагах и, услышав, как за спиной взревел мотор, Джим опомнился и окликнул её.       - Джонс!       Обернувшись на голос и вдруг страшно испугавшись следующей волны разговоров, особенно после внезапно случившегося приступа, Шарлотта трусливо поднесла к шлему сложенные вместе указательный и средний пальцы и, молча отдав честь, ударила по газам, вылетая из ангара на заднем колесе.       Кирк сердито выпустил воздух, проводив её взглядом, а МакКой резко обернулся на рычание мотора и вскрик Джима и инстинктивно сделал шаг в сторону сорвавшегося с места мотоцикла, но тут же сурово сдвинул брови и поджал губы.       «Ты больше её никогда не увидишь», - призрачным эхом пронеслось в голове доктора и отозвалось скребущей и раздражающей тоской за рёбрами.       - Идиоты, - раздосадовано буркнул себе под нос Джим, не заметив стоящего рядом Боунса.       Зато вот он всё прекрасно услышал и заметил.       - Вот только не надо сваливать всё на меня. Я – доктор, а не психотерапевт для неуравновешенных девиц бальзаковского возраста, - старательно изображая праведное возмущение вместо бессильного и горького стона, что на самом деле готов был вырваться, ответил Леонард, на что совершенно неожиданно получил испепеляющий и почти злой взгляд Джима, - Эй!       Просверлив, кажется, в МакКое дыру, Кирк мученически закатил глаза и сокрушенно покачал головой.       - Невероятно… - вынес он свой вердикт в лучших традициях самого МакКоя и, отвернувшись, ушёл далеко вперёд, оставляя доктора потерянно стоять на месте, перебирая в голове миллиард никому уже не нужных ответов.              ***       Реджинальд сидел в своем любимом кресле и каждые двадцать секунд ловил себя на нервном постукивании пальцами по обивке подлокотника, сразу же прекращая.       Он слишком хорошо понимал расстановку сил и состояние этой глупой девчонки, чтобы перестать волноваться, но разум говорил, что это излишне.       Шарлотта была импульсивной и эмоциональной женщиной, но как бы сложно ей ни было, она умела оставаться разумной, а уж о том, как хорошо она «держится в седле» он и вовсе молчал - приставучая бактерия словно родилась на мотоцикле.       И всё же последние новости и молчаливое присутствие капитана «Энтерпрайз» в их доме говорили о серьезности происходящего.       С момента их прибытия прошло уже шесть часов, и, откровенно говоря, позвонив в дверь их дома, Кирк был более, чем уверен, что наверняка застанет дома виновницу его почти побега с отчетного совещания в Штабе Звездного флота.       Но эта заноза, вот правильно же МакКой её прозвал, до сих пор где-то пропадала, и Джеймс начал всерьез беспокоиться. Надо было быть полным кретином, чтобы не понимать, в каком состоянии уехала Джонс из доков, а кретином он себя искренне не считал. Если только иногда. Да и Соммерс, прекрасно зная свою подопечную, нервничал, что не добавляло Джиму уверенности.       - Так, значит, у той девочки…       - Унары, - подсказал Джим, мгновенно поддержав беседу, которая могла хотя бы немного разрядить растущее напряжение.       - Да, у Унары случился септический шок и полиорганная недостаточность. Насколько я понимаю, шансов с самого начала практически не было. Что они не поделили?       - Не имею ни малейшего понятия, сэр, но, похоже они здорово наломали дров.       - И Чарли решила подать в отставку? - не унимался Реджи, - Чарли, которая всю свою сознательную жизнь мечтала об этом, просто взяла и…собственноручно послала всё к черту? Что этот олух Царя Небесного ей наговорил?! - Соммерс понял, что знатно повысил голос и неловко прокашлялся.       А Джим почувствовал, как внутри мгновенно поднимается инстинкт защищать, хотя он и видел, что Реджи говорит беззлобно, ему все равно стало обидно за МакКоя.       - Ну, я не думаю, что это было осознанно. Вчера всё шло кувырком, они оба были измотаны. Даже если он и сорвался, то не просто так.       Тогда Соммерс посмотрел на Кирка с грустной улыбкой и прищурился.       - У Леонарда надежный тыл, капитан Кирк, - ответил мужчина, но прозвучало это так, что Джиму стало не по себе.       - Мистер Соммерс, я пришел сюда, потому что считаю Шарлотту своим другом. Ничуть не менее важным, чем Боунс.       - Я знаю, капитан. И всё же она не захотела даже поговорить с вами. Странно, не правда ли?       - Что вы хотите…?       - Я хочу сказать именно то, что я сказал. МакКой остался, Чарли ушла. Хотя она всегда была стоиком. Вы мне чего-то не договариваете, Джим.       Кирк вздохнул, прикрывая глаза, и понял, что действительно ничего не знает об их стычке. Боунс был раздавлен и необыкновенно закрыт. Шарлотта вообще подала рапорт об отставке, хотя выглядела совершенно счастливо всего три дня назад. Да и Скотти ситуацию не прояснил, не сказав ровным счётом ничего конкретного, кроме почти ультиматума – не отпускать Чарли и перевести её к нему. Всё, что он знал, ограничивалось лишь тем, что они не спасли девочку после того, как…       Джим распахнул глаза и уставился в стенку, соображая.       Они же поссорились после того, как он позволил ей применить её технологию, Джим сам санкционировал третий протокол лечения.       Паззл складывался в его голове с неимоверной скоростью, и всё, что оставалось мужчине - лишь живописать в своей голове их возможный разговор и в голос застонать.       - Что? - напряженно спросил Соммерс.       - Кажется, я знаю, из-за чего они… Но это нужно проверить.       - Это как-то связано с её разработкой? - проницательно уточнил старый доктор, и Джим серьезно кивнул.       - Что ж. Тогда я могу представить, что произошло. Знаете, капитан, рано или поздно, каждый из нас, вероятно, хочет плюнуть на всё и забиться в самый темный угол, где тебя никто никогда не найдет. Беда в том, что как бы ты ни пытался сбежать - тебя всегда будет находить самый страшный из всех возможных преследователей - ты сам.       - Сбегать бесполезно. Я знаю, пробовал, - тихо пробормотал Джим куда-то в сторону.       - Тогда вы знаете, что отпускать её нельзя.       - Знаю, но как? Не на поводке же её возвращать?! – Кирк порывисто поднялся со своего места и запустил в волосы пятерню, - Уже десять вечера, где её черти носят?! Я с ними поседею раньше времени!       Словно ответом на его тираду, входная дверь щёлкнула, и через мгновение в дом вошла до нитки промокшая Шарлотта, тихо прикрывая за собой дверь и будто не заметив присутствия кого-либо в гостиной.       - У нас гости, - поднялся со своего места Соммерс, подходя к ней и помогая снять отяжелевшую от влаги куртку.       Джонс вяло оглянулась, выхватывая взглядом фигуру встревоженно смотрящего на неё Кирка, но была слишком измотана, чтобы удивляться.       - Значит, ты уже всё знаешь, - бесцветно произнесла Шарлотта, обращаясь к Реджи и выжимая собственные волосы на коврик перед дверью.        - Бога ради, сначала душ, потом разговор, - и, выразительно посмотрев на неё, ушёл на кухню, доставать коньяк.       - Я уже приняла один, Редж, - Чарли обернулась к Джиму и впервые за последние минуты посмотрела осознанно и серьёзно, - Три минуты, капитан.       Джим хотел бы возразить, поддержать Соммерса и ждать столько, сколько нужно, особенно теперь, когда он убедился, что она в порядке. Ну…по крайней мере физически. Но всё, на что хватило Кирка, это лишь на сдержанный кивок, потому что он совсем не понимал, как вести себя с этой незнакомой и отстранённой версией Чарли.       Стоит ли говорить с ней, как со Споком или…Нет, как с ним нельзя – если для Спока холодность - это свойство личности, то для Джонс – лишь маска. Маска, которую ему нужно было разбить.       Подумав про своего старшего помощника и проведя параллели с Шарлоттой, Джим с теплотой и ностальгией вспомнил свою первую встречу с тем, старым Споком из другой реальности и то, как он советовал ему вывести свою молодую копию из равновесия и заставить проявить человеческую сторону.       Да, в этом он был мастером, из равновесия Джим выводить умел. Но, опять-таки, сомневался, что здесь и сейчас, с этой женщиной, только что дошедшей почти до точки невозврата, такая тактика была бы разумной.       Мужчина остановился взглядом на срывающихся с висящей на двери куртки каплях.       Она всегда была честна с ними. И всегда открыто показывала своё отношение к происходящему даже под давлением других факторов.       Он мог только позавидовать этому, сам Кирк едва ли мог похвастаться такой роскошью, ему нужно было быть не только капитаном, но и политиком, а это дело всегда скрытное и нередко грязное.       Однако с теми, кого он считал своими друзьями, Джим никогда не позволял себе юлить, если дело касалось чего-то по-настоящему серьёзного. Он был открыт, и они отвечали ему тем же.       Джим вдруг со всей ясностью понял, что не хочет искать «подходящих» слов. Он будет говорить так, как всегда говорил с Боунсом или Споком – честно.       И, если честно, подписывать рапорт он не хотел.       - Капитан, - Шарлотта появилась в дверях в домашней одежде и с полотенцем на голове и жестом пригласила мужчину пройти на кухню.       - Это твой дом, Чарли. Я – Джим, помнишь? – он отодвинул стул и с благодарностью кивнул Соммерсу, когда тот поставил перед ними две стопки и тарелку колбасы с хлебом.       - Да, я помню, - Шарлотта взглянула на старшего товарища снизу вверх, и на её лице промелькнуло понимание, - Спасибо, Редж. Я всё тебе объясню позже, прости меня.       - Ты дома. Это главное, - мягко и тепло, без единой крупицы жалости, улыбнулся Соммерс, - Доброй ночи, капитан Кирк.       - Доброй ночи, мистер Соммерс. Спасибо вам, - попрощался Джим.       Молодые люди дождались, пока мужчина закроет за собой дверь комнаты, и Джим по-хозяйски разлил в стопки коньяк.       - Я не слишком настроена пить, - с сомнением протянула женщина, глядя на стоящую в стекле янтарную жидкость.       - Не каждый из нас всегда получает то, на что настроен. Тебе ли не знать, - Кирк поднял свою рюмку, но, не дождавшись того же от Чарли, в гордом одиночестве залпом опрокинул её в себя.       - Ты же в курсе, что коньяк так не пьют, да? – саркастично ухмыльнувшись, поддела Джонс, поднеся к носу свою стопку и принюхавшись, - Хороший коньяк.       - Ты промокла и замёрзла, и ты выпьешь эту стопку, нравится тебе или нет. Это приказ. Или же я отправлю тебя в медкрыло, а ты вряд ли этого хочешь по многим причинам.       Голос Джима сейчас был полностью лишён всяческой иронии, и женщине пришлось признать, что юридически он прав и всё ещё может командовать ею, а вот встречаться с Горацием она ни юридически, ни практически совсем не хотела.       - Как-то мелковато для последнего приказа, Джим, - невесело произнесла Чарли, решив не испытывать судьбу, и так же варварски выпила содержимое своей стопки.       В комнате повисло неловкое давящее молчание, пока Джеймс пристально смотрел на Шарлотту, выискивая в её лице хотя бы какой-то намёк на прежнюю теплоту и не находя его.       - Я не хочу подписывать твой рапорт, - честно и чётко произнёс Кирк, - И не буду. Таково моё решение. Ты приняла своё, я своё. Мы оба находимся в своём праве, не так ли?       Женщина протяжно выдохнула и с силой провела ладонью по лицу, желая сосредоточиться, чтобы дать достойный ответ, но стоило ей набрать в грудь воздуха для него, Джим продолжил.       - Я не договорил. Слушай, я скажу это тебе всего один раз. Если ты откажешься, я уйду. Но ты больше никогда не окажешься на борту «Энтерпрайз». Мы не в детском саду, а я не воспитатель. Идет?       Шарлотта недовольно фыркнула, и это был настолько знакомый и настолько её жест, что Джим едва сдержался, чтобы не улыбнуться.       - А у меня есть выбор?       - Всегда есть. Но я надеюсь, ты выберешь правильно.       - Ох, Джим, - тихо и с грустной улыбкой вздохнула Шарлотта, сокрушенно качая понурой головой.       - Я не привык разбрасываться людьми. Особенно такими, как ты.       - Но…       - Не перебивай. Ты компетентна, преданна и коммуникабельна. Тебе удалось поладить с людьми, с которыми в принципе ладить очень сложно. Эти люди дороги мне, - он запнулся, блуждая взглядом где угодно, только не по её лицу, но вдруг посмотрел прямо, будто решившись на что-то, - Как и ты. Я знаю, что между вами что-то произошло. Знаю, что ты пытаешься избежать боли и ошибок. И гораздо лучше будет пытаться избегать их рядом с теми, кто дорожит тобой. Слушай, я знаю, как все это звучит. Реджи, похоже, прекрасный мужик, а ты более, чем самодостаточна. Но ты не сбежишь от себя. Я хочу сказать, что…Ты не найдешь покоя, отказавшись от себя, а ты, вся ты - без остатка - осталась там, на «Энтерпрайз». Я прав?       Шарлотта с гулким звуком вытянула пробку из бутылки и налила им ещё. По её лицу впервые нельзя было прочитать ничего, кроме смертельной усталости, и у него ёкнуло - а что, если она и правда перегорела? Ведь бывает же такое, как это там называется? Профессиональное выгорание?       Джим с какой-то детской неуверенностью ждал хоть какого-то ответа, каких-то слов. Господь свидетель, он ненавидел это ощущение, будто он по-прежнему был шкодливым школьником, дающим совершенно рандомный ответ у доски и ожидающим приговора.       Но Чарли откинулась на спинку стула и наградила его долгим задумчивым взглядом.       - Я прав? - повторил Кирк.       - Да, ты прав, Джим, - спокойно и четко подала голос женщина.       - Но есть «но», - Джим вроде бы спросил, но по его лицу было видно, что он ждал этого возражения.       - Много «но». Я скажу тебе то же, что сказала вчера Монтгомери. Я не смогу работать с постоянной оглядкой на МакКоя. Мы уже прошли этот этап, и я к нему не вернусь. Я знаю, кто я, знаю, на что способна. На что была способна. Если честно, я уже совершенно не уверена в том, что смогу доверять себе. Я слишком пристрастна, и этому чувству не место в медкрыле. Откровенно говоря, пристрастности, как и неуверенности вообще не место на борту космического корабля.       - Ну, это уже мне решать. Ты зря думаешь, что никто из нас никогда не принимал решений, продиктованных эмоциями. Даже Спок не без греха, хоть уж кто-кто, а он…       - Пожалуйста, услышь, что я говорю тебе, Джеймс, - перебила его Чарли, - МакКой не сможет работать со мной, не доверяя моим решениям. А меня будет душить работа с ним, хотя бы потому что я буду об этом знать. Это едва ли хорошо скажется на работе медслужбы.       - Тогда иди к Скотти! – выпалил Кирк, мысленно отвешивая себе подзатыльник, потому что не так он себе представлял своё предложение.       - В инженерную службу? И что мне там делать? Вести учёт гаек? Боже, зачем это всё? Почему ты просто не отпустишь меня? Что во мне такого особенного? – к концу фразы Шарлотта встала со своего места, нервно меряя шагами комнату, и активно жестикулируя.       - Потому что я потерял слишком многих друзей, чтобы даже не попытаться сохранить одного из них! – громко ответил Джеймс, и в его стальных интонациях проступила боль, - Спок считает, что мы на грани войны с Р-Каасом, а он редко ошибается.       Джонс замерла посреди комнаты и взглянула на Джима, сурово вздёрнув бровь.       - Но мы не военные, - тихо произнесла она.       - Нет, мы дипломаты, Шарлотта.       Женщина медленно вернулась на своё место и присела на стул.       - За несколько недель до встречи с тобой я подал прошение на должность вице-адмирала в Йорк-тауне. Знаешь, три года ежедневной рутины, отсутствие разнообразия, ответственность – всё это вымотало меня. Мне казалось, что я выгорел.       Чарли исподлобья смотрела на своего друга, внимательно слушая его, и одновременно прокручивая в голове его слова о грядущем вооруженном столкновении с Р-Каасом.       Это были жестокие и амбициозные люди, и они не поскупятся на пули и снаряды, не пощадят и не внемлют уговорам. Если они поймут, что Федерация пытается их остановить, они тотчас нанесут по ней удар. Они нанесут его по «Энтерпрайз», и все, кто будут на борту могут…       От мысли об этом, желудок нехорошо скрутило.       - Я не понимал, как могу оставаться капитаном, не чувствуя больше этого огня и энтузиазма. Меня больше не тянуло на мостик, - Джим погрузился в воспоминания, и, кажется, они доставляли ему ощутимый дискомфорт, - А потом мы вошли в туманность, и «Энтерпрайз» уничтожили. Буквально. Они прошили корабль своими пчёлами с ног до головы, отрезали гондолы, протаранили инженерный отсек и все остальные уровни. Проникли внутрь и стали убивать экипаж, высасывали из них соки в прямом смысле слова. Десятки людей были выброшены в открытый космос и умирали, и я ничего – ни-че-го – не мог с этим сделать. Потом они начали захватывать спасающихся членов экипажа в плен. Катапультируясь в капсуле, я видел, как отделённая от гондол тарелка разбивается о скалы Альтамиды, и…       Джим сглотнул и на этот раз небольшим глотком пригубил коньяк.       - В тот момент я потерял дом. И, хуже всего, я не знал, выжил ли хоть кто-то из моей семьи. Это было худшее ощущение за всю мою жизнь, Чарли. Я, когда встретил Павла, а потом и Скотти, чувствовал себя каким-то предателем, но был совершенно счастлив, до неприличия. А когда увидел Спока и Боунса вообще чуть не расплакался от облегчения.       Он поднял глаза на молчаливо слушающую его Шарлотту и продолжил.       - Я никогда и никому этого не рассказывал. Но после всего этого дерьма, когда мы вернулись в Йорк-таун, и погоны, считай, лежали у меня на плечах, я осознал, что не могу бросить их. Что я не смогу спать, есть, дышать, зная, что они где-то там, и могут в любой момент погибнуть, а я буду в десятках сотен световых лет от них, и узнаю об этом только из сухой бумажной сводки. Это практически раздавило меня. В тот момент я принял решение и до сих пор не жалею о нём. Я лишь хочу сказать…       - Я поняла, Джим. Я поняла, - прошептала сидящая напротив женщина, и, взглянув на неё, он увидел стоящие в её глазах злые слёзы.       Она понимала, что всё это страшно похоже на душераздирающую манипуляцию, но ничего не могла возразить, потому что сама неоднократно за последние сутки прокручивала в голове эти страшные мысли, и они до одури её пугали.       - «Энтерпрайз» - твой дом, так же, как и мой, я вижу это в каждом твоём слове, в каждом действии. Завтра в час дня мы отправляемся в гамма-квадрант. Проверить некоторые предположения Спока и поискать союзников. Всё, как и всегда. И, черт. Это какое-то де жа вю, - он нервно потёр ладонью шею, - Но Скотти будет ждать тебя. А уж будешь ли ты пересчитывать гайки или модернизировать механизмы варп-ядра, это уж вам решать, - Джим поднялся со своего места, со скрежетом отодвинув стул, и направился к двери.       А Чарли, погрузившись в свои мысли, даже не сразу это заметила, а когда подняла глаза, подскочила и быстро нагнала капитана у двери.       С мрачным удовлетворением и легкой надеждой Кирк отметил, что её лицо снова было полно эмоций.       И пусть они были далеки от радостных, он хотя бы не видел в её глазах той пугающей пустоты, что почти сбила его с курса в самом начале.       Сейчас её лицо выражало крайнюю задумчивость и даже суровость, это было видно по крепко сжатым челюстям, тяжелому взгляду и плотно сомкнутым губам.       - Я не знаю, что ты решишь, - у самой двери обернулся Джим, - Но, если мы больше не увидимся… Для записи: я горжусь тем, что послушал Скотти и узнал тебя.       Капитан грустно улыбнулся и протянул ей ладонь на прощание.       Несколько долгих мгновений гипнотизируя ее, Шарлотта стояла, окаменев.       Из всех её самовнушений, одно у неё так и не удалось. То самое, в котором она пыталась убедить себя, что не будет скучать.       Джеймс не привык просить подачек или навязывать дружбу, он расценил её замешательство по-своему и, стараясь не выдавать того, как сильно его задело её бездействие, начал медленно опускать руку.       - Что ж... – тихо начал он, когда Чарли вдруг отвела его руку в сторону и, сделав решительный шаг навстречу, прижалась к нему, крепко сомкнув руки на его спине.       Такая внезапная и искренняя близость оказалась для Кирка неожиданностью, и он не сразу понял, что его руки крепко обнимают её в ответ.       Сейчас, впервые со времени их знакомства, от Джонс почти осязаемыми волнами рука об руку шли страх и неуверенность, и мужчина остро почувствовал то же, что ощущал всегда, когда кто-то из его близких был в опасности – желание защитить и спрятать, дать передышку и время.       Но вот последнего-то у них и не было.       Они оба молчали, зная - что бы ни было сейчас сказано – это будет совершенно лишним. Уговаривать её дальше не было никакого смысла, да и не умел он.       И ждать сиюминутного ответа тоже было глупо.       Но одна мысль в его голове всё же крутилась.       Не размыкая рук, он по-детски зажмурился, вдруг боясь спугнуть это невысказанное ею откровение.       - Если ты решишь остаться, я привёз тебе новую униформу. Не капитанское это дело, конечно, но Скотти решил, что с посещениями на сегодня лучше ограничиться только моим, - тихо пробормотал он над её ухом и вдруг почувствовал, как пальцы на его форменной кофте сжались.       Она медленно отстранилась от Кирка и зачем-то провела ладонями по его плечам, будто расправляя ткань.       - Иди, капитан, - её голос прозвучал непривычно хрипло и как-то по-чужому.       Кирк кивнул и, не оглядываясь, вышел из дома, тихо прикрыв за собой дверь и оставляя Шарлотту стоять посреди прихожей, с опустошением глядя на бумажный свёрток на тумбе, в котором, очевидно, лежала новенькая бордовая униформа.       Тяжело вздохнув, она сгребла со стола пустые рюмки и заварила себе крепкий кофе.       Эта ночь обещала быть тяжёлой, Кирк – паршивец – растревожил её и без того ноющую душу, наполнив её новыми сомнениями и смыслами. А ведь она просто хотела тихо уйти и зажить скучной жизнью: без необходимости каждый день принимать решения, без страха потерять кого-то, без пересечений с МакКоем, потому что, при всём желании, ей не удастся избегать его всегда.       Она слишком хорошо себя знала, чтобы понимать, что с ней происходит, вот только признаться самой себе в этом было страшнее, чем принять предложение Джима и остаться.       Такая болезненная привязанность смещала вектор внимания и отравляла. От неё надо бы было избавиться сразу, но она никогда не умела. И вот теперь, снова стоя на распутье, первым, о ком она подумала, стал МакКой.       Воспоминания о нём отзывались тупой ноющей болью в груди, а теперь ещё и в голове. Память услужливо прокручивала в голове эхом прокатывающийся по черепушке голос. Его голос.       Она никак не рассчитывала, что жизнь, в лице Джима Кирка, подбросит ей ещё одну дилемму, Чарли почти смирилась, почти уговорила себя, катаясь по всему штату целых шесть часов, что она успешно сожгла все мосты и теперь могла затаиться и вдоволь пожалеть себя.       Женщина сморщилась от того, как жалко это прозвучало даже в её мыслях, и отхлебнула кофе.       «…сублимировать личные несостоявшиеся мечты и драмы в медицинскую практику».       «Мисс Джонс».       «Мисс Джонс».       «Джонс».       Чарли шумно выдохнула и сложила ладони вокруг переносицы.       Джим был прав – она жила этими людьми и этим кораблём, но её готово было вывернуть при одном взгляде на медицинский журнал Реджи. Кажется, теперь ей окончательно сорвало гайки самообладания.       И это обязательно надо будет проработать, с такими сбоями работать нельзя нигде.       Шарлотта покосилась на кофе и, порывисто встав, подошла к раковине и выплеснула жидкость в неё.       Если у неё шалят нервы, последнее, что ей нужно – это продолжать развлекаться с кофеином.       Голова нещадно разошлась, пульсация не давала сосредоточиться и отдавала в глаза, и женщина достала пакетик ромашкового чая и таблетку солпадеина.       Вернуться туда будет слабостью и признанием своей импульсивности.       Впрочем, если подумать, о втором её качестве и так все знают. А первое…сделает её ещё более уязвимой.       И все это будет выглядеть, как каприз, как жалкое топанье ножкой, чтобы сделали так, как она хочет.       А ведь она ничего не хотела, она просто знала, что не сможет смотреть МакКою в глаза и не чувствовать себя раздавленной. Никогда не сможет подколоть его или наблюдать за его работой, потому что он знает. Он знает, что она - лишь неудавшийся эксперимент, брак природы, одержимая жаждой признания ученая.       И он не преминет напомнить об этом, как напомнил вчера.       Как он сказал? Ошиблись и пошли дальше? А как быть, если ты не ошибся? Как идти дальше? Куда и с кем, если тот самый человек, которому ты всецело доверял, усомнился в тебе?       Ладонь загорелась от одного воспоминания о том, как бережно и крепко он держал её руку на треклятом ужине у Тага.       Дыхание мгновенно перехватило, и Шарлотта инстинктивно дернула рукой, сбрасывая со столешницы стакан, который звоном сотни осколков прокатился по плитке на полу.       Дышать снова стало тяжело.       Пчелиный улей её мыслей гудел с громкостью небольшого Боинга, разум твердил «нельзя». А душа убеждала, что «нельзя упустить».       Джим был так чертовски прав, разве сможет она жить, зная, что где-то там в полной недосягаемости её друзья каждый час её земной размеренной жизни борются за свою?       Что, если она потеряет Монти? Он инженер, а все враги всегда бьют по инженерным отсекам. И по госпиталям. Чтобы не было возможности лечить и спасать. Они убьют МакКоя.       Рано или поздно обязательно попытаются.       Или Джима! Который вечно лезет в самое пекло, потому что не умеет и не может иначе.       Сможет ли она простить себя, если будет здесь? А если будет там и всё равно не спасет?       Женщина всем весом облокотилась руками на столешницу.       Нет, так не пойдет. Эти истерики никогда не решат проблемы и не помогут ей.       Она несколько раз медленно и протяжно вдохнула и выдохнула, замедляя собственное сердце и мысли.       Эта беспомощность и нытье могут погубить не только её, но и тех, кто ей дорог, если она не воспользуется шансом и не исправит свою ошибку.       А уж действительно это была ошибка или лишь следствие нервного переутомления, она поймет потом. Мама всегда говорила, что она очень сильная, гораздо сильнее неё самой. И Чарли никогда не верила в это. Но она не сможет помочь кому-либо, пока не поможет себе, пока не примет, как данность: она сможет.       Или умрет.       Не ради Горация или Монти. Или Джима.       Ради себя.       Жить и жалеть себя остаток дней она всегда успеет, правда, рано или поздно, сопьётся, а, может, просто перестанет дышать. И, конечно, это было бы проще. Не иметь цели и смысла и просто существовать, пока по весне поет соловей. С тоской смотреть в небо и вспоминать о том, какой она была дурой, и как она потеряла всех, включая себя, из-за собственного страха.       Чарли подошла к ноутбуку и открыла его, садясь напротив.       - Зачем откладывать на потом? Можно признать себя дурой сейчас, чего ждать? - себе под нос пробормотала Шарлотта, заходя в папку с собственными конспектами и заметками, с мамиными исследовательскими статьями, чтобы восстановить в памяти данные о технической оснастке корабля.       Подумать страшно, с головой уйдя сначала в профильное обучение, а потом в исследование, она почти вычеркнула из памяти те времена, когда часами просиживала в библиотеке Академии и искала техническую литературу для Монти, пока он корпел над своими уравнениями и разработками. Как выписывала важные моменты и потом, много позже, помогала ему в его выкладках.       Это было целую жизнь назад, но это было, и теперь Джонс хотела наверстать, потому что решила.       Она понятия не имела, что её ждёт, и сколько раз ей придется столкнуться с собственными сомнениями, но один кусочек картины вырисовался в её голове совершенно чётко: «Энтерпрайз» была нужна ей, как воздух.       И, хотелось надеяться, что это было взаимно.              Звёздная дата 2265.138              Леонард стоял возле трапа «Энтерпрайз», и, как и десяток раз до этого, осматривал каждого члена экипажа перед тем, как пустить его на борт. Это была рутинная и ничем не примечательная процедура, двоих он уже отправил к Кристине с повышенным давлением, одного - с температурой.       Мужчина впервые за все время службы на корабле не особо концентрировался на показаниях трикодера. Его не отпускало напряжение. МакКой видел маячащего в толпе Скотти, что никак не подходил к нему, очевидно, ожидая Джонс и гадая, увидит ли он её вообще.       Все тот же мерзкий голос внутри задавал неудобные вопросы, вроде: «Что ты ей скажешь?», и декларировал сомнительные утверждения, наподобие: «Ты ждешь её, признайся. Всем будет легче, если ты просто признаешь, что хочешь увидеть её. Если она не придет, ты будешь чувствовать себя полным дерьмом до, во время и после полета, а потом не выдержишь».       Все эти идиотские мысли никак не фильтровались и, что характерно, впервые не запихивались в мысленный чулан подсознания.        Стройной вереницей мимо мужчины шли его коллеги, здоровались, улыбались, кто-то даже что-то спрашивал. Удивительно, как его автопилота хватало на то, чтобы реагировать на это и даже выдавливать на лицо ответную улыбку.       - Хэй, Боунс, - сбоку подскочил Кирк, - Ты не видел Чехова?        Тот деловито поджал губы и привычно прислонил к виску друга сканер, водя при этом трикодером в области сердца и легких, а следом сразу проверил голову.       - Нет, Джим, не видел, - и когда Джим хотел уже было побежать дальше, остановил его, цепляясь за предплечье, - Не так быстро, я ещё тебя не отпускал.       Джим закатил глаза и начал оглядываться в поисках Чехова, как вдруг его лицо застыло, а на губах заиграла сдержанная улыбка.       - Чт..? Чему ты..? И что же тебя так развеселило на этот раз?       МакКой не смотрел туда же, куда и Джим, отмечая в планшете данные его медицинских показаний и допуская его к полету, а когда поднял голову и всё же посмотрел, внутри сжался тугой узел плохого предчувствия.       - О, кто бы сомневался. Ты уговорил её, - буркнул Боунс, косясь на сияющего Джима, и неодобрительно поджал губы.       - Без паники, Боунс, - Кирк хлопнул друга по спине и ушел, а МакКой наблюдал, как Джонс встретилась со Скотти и с непроницаемым лицом подставила ладонь, по которой инженер тут же громко хлопнул сверху. Они о чем-то переговаривались, но вскоре Скотти ободряюще ей улыбнулся и растворился в толпе, заприметив в толпе Кинсера.        А Чарли продолжила идти прямым курсом на МакКоя, пока не поравнялась с ним и не встала напротив, готовая к обследованию.       - Док, - поздоровалась она, уперев взгляд куда-то мимо его подбородка и упрямо не глядя в глаза.       - Лейтенант Джонс, - Боунс в одно движение раскрыл крышку трикодера, водя второй рукой со сканером возле её висков.       Периферическим зрением она видела, что его выразительные брови слегка дернулись, но промолчала, зная, что после бессонной ночи её показатели действительно могли быть неидеальны.       - Как себя чувствуете? Жалобы есть? - обыденным тоном спросил МакКой, переключаясь на свой пад.       - Нет, сэр, - уверенно ответила Джонс, по-прежнему не глядя на него, но зато прекрасно заметив, как слегка дернулся его кадык, будто он хотел что-то сказать, но промолчал.       - Поднимитесь к сестре Чэпел, я передам ей все данные. Допуск к службе будет верифицирован только после её отметки о том, что вы выполнили все необходимые предписания.       Его голос звучал как никогда ровно и обыденно, но в нем теперь не было ни сарказма, ни легкой тревоги и заинтересованности, и это было так «нормально», словно она никогда и не слышала его другим.        Она и сама вела себя так же, пытаясь избежать нежелательных эмоций, но глаза всё-таки на него подняла.       И тут же её захлестнуло волной. Она крутила её, подбрасывала, лишая способности вдохнуть, и затягивала - всё глубже и глубже. Туда, где совсем не было света.       - Я поднимусь. Спасибо, доктор МакКой, - произнесла она вполне твердо и достаточно громко, но сама слышала свой голос будто сквозь вату.        Боунс дернул бровью, хмурясь, но женщина уже ступила на палубу, слившись с толпой коллег.        Вообще-то она выглядела хорошо: классическая бордовая форма с воротничком по размеру, только вот вместо привычной юбки, как на Ухуре, Скотти каким-то чудом выбил ей брюки.       Но, что больше всего бросилось в глаза, это её радужки. Обычно серые с вкраплениями голубого и такие яркие, сейчас они будто стали бесцветными, почти прозрачными, и не выражали ровным счетом ничего. Словно из них вырезали все эмоции.       И это если не говорить о её показателях.       Он не вредничал, отправив её в медкрыло, и да, МакКой в любом случае разрешил бы ей взойти на борт, потому что с такой аритмией и экстрасистолами, ни один, даже самый смелый или наоборот бездарный врач, не стал бы рисковать и оставил бы пациента подле себя.       С Джонс явно было что-то не так, и он должен был понять, что.       У неё никогда не было проблем с сердцем, да и в наследственности всё было хорошо, если только это не началось сразу после…Позавчера.       - Док? - напротив него стоял Скотти, ожидая проверки, и МакКой едва не вздрогнул.       - Давай, проверим тебя, приятель, - пробормотал он, по-прежнему думая о своем, что не укрылось от внимательного взгляда инженера.       - Она всю ночь штудировала инженерную документацию «Энтерпрайз», так что восемь часов сна, и всё будет в порядке, - тихо произнес Монтгомери.       Тут не нужно было обладать глубокими знаниями в психологии, чтобы понять, о чем задумался МакКой.       Признаться честно, ему и самому не понравилось, как выглядит подруга.       - Что-то ещё, о чем я должен знать? - серьезно поинтересовался Боунс, проверяя данные Скотти.       - Что? Нет, пожалуй, нет, док, - скороговоркой произнес Скотти, как-то неловко улыбнувшись и кивнув, - Могу идти?       - Да, конечно, Скотти, - хмуро ответил Леонард, и, желая как можно скорее отключиться от взбунтовавшихся мыслей, нетерпеливо махнул рукой и прикрикнул на двух стоящих в отдалении офицеров, - Чейз, Флениган, вам нужно особое приглашение лично от капитана?       И без того раздраженное настроение МакКоя, теперь, казалось, пробило дно и стучалось с той стороны, грозясь смыть могучим цунами всех, кто осмелится с ним пререкаться.       Внутри слабым огоньком мерцала надежда, что хотя бы Кристина вытащит из Чарли чуть больше о её самочувствии. Бог знает, почему, но это беспокойство никак не желало уходить даже после слов Скотти о бессонной ночи.       Он видел такое достаточно часто, но ему нужно было убедиться, что её состояние - результат функционального нарушения.        Потому что ждать, когда стресс и нервное напряжение стукнут по её сердцу так, что оно откажется качать кровь, он не собирался.       Осмотрев офицеров, он последним поднялся на борт «Энтерпрайз» и спешно ушел в медкрыло, надеясь поговорить с Чэпел и всё выяснить. Может, хоть тогда его отпустит эта навязчивая и раздражающая тревога.       По крайней мере, он очень этого хотел…       Сама же Шарлотта, игнорируя стучащий в ушах после встречи с Боунсом пульс, нехотя зашла в медкрыло и негромко постучала по одной из перегородок, привлекая к себе внимание.       Вопреки её ожиданиям, на звук из закутка тут же выглянула темная с проседью голова Бена.       - Чарли? Что ты тут делаешь? Нам сказали, что ты… - его взгляд скользнул по внешнему облику женщины, и он запнулся, - О, я вижу, теперь ты будешь работать со Скоттом. Всё-таки переманил тебя, болтливый шотландец.       На его всегда хмуром лице, тем не менее, заиграла улыбка, а в голос просочились нотки удовольствия, что было весьма нехарактерно для этого угрюмого и резкого человека.       - Я тоже рада тебя видеть, Бен, - улыбнулась в ответ Джонс, и на мгновение замерла, будто обдумывая что-то, - Слушай. Я знаю, что ты психиатр, а не терапевт, но, кажется, у меня появилась небольшая проблема, и я бы не хотела, чтобы это становилось достоянием общественности. МакКой отправил меня сюда, ему что-то не понравилось в моих показателях, ты не мог бы зайти в систему и посмотреть, что именно?       - Вообще это делает Кристина, - с сомнением нахмурился Мастерсон, - Какая проблема, о чем ты?       - Кажется, у меня снова начались панические атаки, и мне нужно с этим разобраться как можно скорее, - вполголоса произнесла Чарли, подойдя ближе.       - А я говорил тебе, что нельзя запирать в себе эмоции, - мгновенно посерьезнев, Бен отвернулся к компьютеру и залез в систему.       - Ты говорил, что во мне спит маньяк-убийца, - впервые за последние три дня искренне усмехнулась женщина.       - Возможно, так оно и есть, - невнятно пробормотал Мастерсон, изучая её показатели, - Ну, понятно. Экстрасистолию он увидел. И легкую аритмию.       - Скажи, что проверил меня, и не увидел признаков расстройства.       - Чарли, это не совсем правильно.       Джонс зажмурилась, почесав лоб и прикидывая, что лучше сказать МакКою.       - Тогда… Скажи, что обнаружил недосып и предписал отдых с успокоительными.       Бен саркастично вздернул бровь, не веря своим ушам.        - Не смотри на меня так, я действительно всю ночь не спала. Пропиши мне мелоразин и отпусти с миром.       - Ты убиваешь меня. С какой стати мне назначать тебе седативное?        - С такой, что к психотерапевту я не пойду.       - Джонс, с этим не шутят. Если ты не сможешь быть вменяема в острый момент, это может скверно кончиться.       Шарлотта присела рядом и потерла лицо руками.       Она и сама знала, что просит от Бена слишком многого. Да и Мастерсон был прав.        - Слушай, я все это знаю, проходила уже в школе. Всё сойдет на «нет» через пару месяцев, я смогу все проработать сама. Но сейчас нужно как-то купировать это. Не знаю, напиши мне лёгкий невроз - будет повод прописать мне курс вкусняшек и заодно мелоразин.       - Ты невыносима. Напомни, почему Скотт так хотел, чтобы ты осталась, -мрачно хохотнул Бен, - Вот, скажи мне, зачем я тебе помогаю?       - Потому что, когда тебе нужно будет спрятать на борту труп разозлившего тебя парня, тебе нужен будет подельник.       - Справедливо, - во все 32 зуба вдруг улыбнулся Бен и, поставив отметки в журнале приема, поднялся со своего места и повел её в процедурную, - Пойдем, неуравновешенная, уколю тебя.                     ***              Первые недели оказались для Шарлотты не в пример сложнее, чем два года назад. Она предполагала, что ей придется ко многому привыкать, но оказалась недостаточно подготовлена к оперативной и постоянной прикладной работе.         День ото дня, каждый час её пребывания был расписан практически по минутам, и она едва успевала добраться до своей каюты после смены прежде, чем сон полностью отключит её мозг.        Времени на рефлексию не было даже отдаленно - женщина взяла на себя объем изучения и реализации такой, что Скотти оставалось лишь неопределенно пожимать плечами. Ему было любопытно другое: осознавала ли сама Джонс, что, набрав столько работы, она сама лишила себя свободного времени на самокопания?        Он предполагал, что да. Его подруга уже не в первый раз устраивала себе такую трудотерапию. Этим самым она тщательно забивала в себе неуверенность и болезненные мысли.       Монтгомери не мог этого одобрить и пару раз уже намекал ей сбавить обороты, но все его предупреждения оставались без внимания.        Шарлотта действительно была хороша. И чем больше делала, тем отчетливее это проявлялось. Многие энсины просто - таки засматривались на умную и незанудную женщину, одну из немногих в их инженерском отсеке, и Монти это веселило. Он небезосновательно подозревал, что сердце его подруги давно было несвободно, и его не могли переубедить в обратном её слова, потому что главное все равно крылось во взгляде.       А он неизменно всегда выискивал в толпе обедающих столик капитана, где зачастую сидел Боунс.       Однажды он попытался её подколоть на эту тему и очень зря, потому что она смерила его таким взглядом, что он испугался за собственную жизнь.       Так или иначе, Чарли постепенно вливалась в новую область работы и делала это вполне успешно.       Её знания захватывали обширнейший спектр инженерных секторов, от системы жизнеобеспечения основных отсеков до системы охлаждения варп-ядра, но большую часть своего времени она полюбила посвящать расчетам по улучшению транспортировочной системы и изучению дефлекторного массива для укрепления защитного поля корабля во время передвижения в варпе и при вооруженных столкновениях.       Если бы она задумалась чуть лучше, то поняла бы, что эта её заинтересованность уже сейчас увязла своими длинными толстыми ногами в новости о возможной войне с Р-Каасом.       Но она предпочитала об этом не думать, с головой уйдя в инженерскую работу.       Так прошла еще пара месяцев.       Боунс её не беспокоил, видимо, купившись на отчет Бена, а тот в свою очередь, принимал Чарли дважды в неделю после смены для уколов успокоительного.        С последнего приступа прошло чуть больше трех недель, и это обнадеживало. Тогда Шарлотта, зайдя в очередной раз к Мастерсону, заявила, что больше не хочет подвергать его риску и приходить больше не будет.       Тот нахмурился и решения её не одобрил, но всё, что мог сделать, это написать записку для штатного мозгоправа, с которой ей было бы проще к нему попасть во внеурочное время.       Джонс этот клочок бумаги поначалу отправила прямо в корзину по приходу к себе, но потом, посмотрев на него и на мгновение задумавшись, достала, покрутила в руках и положила между книг. На всякий случай.       Эта их миссия была рассчитана на год: гамма-квадрант был одной из самых отдаленных и самых неисследованных областей, а, значит, и самой опасной.        Но о настоящей цели их полета знали лишь пятеро на всей «Энтерпрайз». Иногда это осложняло жизнь, особенно когда приходилось объяснять особенно нервным и уставшим коллегам причины столь продолжительной миссии аккурат сразу после их пятилетки.       Однако все остальное постепенно приходило на круги своя: Джим больше не норовил подловить МакКоя на его внимании по отношению к Чарли, потому что его, этого внимания, и не было. Мужчина здоровался и вел себя достаточно обыденно со всеми без исключения, но и про свободную вакансию Советника больше не заикался. Если бы тот же Джим знал, каких усилий ему стоило держать лицо в присутствии Джонс, он бы наверняка завалил его кучей вопросов и советов, а доктору это было совершенно не интересно. Он и так прекрасно понимал все, что с ним происходило - его ломало. МакКой настолько привык, что Шарлотта всегда была рядом, и он мог на неё положиться, что сейчас, вернувшись к истокам, он чувствовал себя совершенно потерянным, будто его погрузили в вакуум или, ещё хуже, отрезали от него какую-нибудь конечность. Отсутствие рядом Джонс было настолько ощутимым, что он буквально время от времени оговаривался, обращаясь к ней, вместо стоящей рядом Кристины.       Это портило настроение и выставляло его идиотом, и он ненавидел сочувствующие взгляды Чэпел.       Поэтому, через пару недель таких вот оговорок, он просто начал все делать сам, не прибегая к помощи кого-либо.       Зато себе, о, да, себе он мог признаться: он скучал по Джонс.  И то обстоятельство, что его тоска не имела ничего общего с романтической зацикленностью - а он знал, каково это, и с Чарли совершенно определенно была не она - не умоляло и не уменьшало выматывающей опустошенности после каждого рабочего дня.       Это, безусловно, могло стать проблемой, если бы он не был уверен в себе: сейчас он, как никогда раньше, знал - это просто нужно перетерпеть, и вскоре всё наладится. Тем лучше, что она осталась на корабле, была здорова и вполне довольна жизнью, это избавляло его от мук совести, которая то и дело норовила ткнуть его носом в собственную жестокость первые дни полета.       Время точит горы, что уж говорить о двух живых людях. Вскоре, их обоюдное игнорирование переросло в немногословные пикировки. Теперь они каждую пятницу в кругу близких друзей и коллег могли спокойно поиграть в покер или брехню. Мужское сообщество приняло Чарли гораздо теплее, чем она ожидала. Правда, в первые две недели после таких посиделок ей навязчиво снился тот самый вечер в их с Реджи доме, и тогда субботнее пробуждение оказывалось вовсе не таким спокойным, как ей хотелось бы, и душа снова начинала ныть тупой и выматывающей болью.       Иногда, глядя на вроде бы оттаявшего и смеющегося Боунса, она задавалась вопросом, вспоминает ли он тот их вечер, когда ей казалось, что…       На этом моменте она всегда себя обрывала, слегка встряхивала головой, и старалась не сталкиваться с ним глазами.        Что же до самого Леонарда, он с полной ответственностью и уверенностью считал, что спустя два с половиной месяца, он полностью отошел от той некрасивой ситуации, и теперь присутствие Джонс не вызывало никаких лишних и неудобных эмоций, помимо легкого зудящего раздражения, что и приводило к их взаимным колким диалоам, в которых уже не было ни прежнего внимания, ни тепла.       И, казалось, их обоих такое положение вещей устраивало, чего нельзя было сказать о Джеймсе, которому эта ситуация казалась странной и противоестественной.       В его капитанской эмпатичной душе не сходился дебет с кредитом. То, каким он видел друга сразу после отставки Чарли никак не хотело вставать в один ряд с тем, как он вел себя сейчас. Но и докапываться ему никто не позволял, поэтому все, что оставалось Кирку, это довольствоваться уже тем, что оба они выглядели вполне довольными, и ждать, когда одному из них сорвет засовы.        Он это ненавидел, но слишком хорошо знал тихушника Леонарда.       За прошедшее время, Чарли сильно продвинулась в улучшении технологии щитов, но доработки требовали более детального моделирования, и она отдала проект Скотти.        Спок с Кирком и МакКоем уже вовсю наводили мосты с новыми цивилизациями. Однажды они принесли на борт странную технологию замены внешности, с помощью которой можно было спроецировать вместо своего лица любое чужое и выглядеть совершенно незнакомо.              Пользоваться ею и рассказывать о ней кому-либо Спок строго запретил, и Скотти игрался с прибором всю ночь, отдав потом на усмотрение Шарлотты.       А когда вернулся на пост, был ошарашен тем, что вся инженерная палуба была завалена прелой листвой.        - Что за…? - растерянно произнес Скотт, ошалело оглядываясь прямо на пороге отсека, не решаясь ступить внутрь.       - О, Монти! Ты пришел! Я тут немного прокачала твою задумку голографического воспроизведения всего объекта в многократное, - слева подскочила сияющая Джонс, - Как тебе? Впечатляет, да? Да ты не бойся, проходи, они же ненастоящие.       Монтгомери сделал несколько неуверенных шагов к головной консоли, и тут лицо Чарли дрогнуло помехами.       - Черт, надо поработать со стабилизацией, эта хрень отбирает слишком много энергии, - сказала Шарлотта окончательно запутавшемуся другу, и тут фигура женщины дрогнула и исчезла, заставив Скотти растерянно моргнуть.       - Ну и где ты на самом деле? - громко произнес Скотти куда-то в потолок.       - Уже тут, - выдохнула настоящая Чарли прямо у него за спиной, решительно войдя на палубу, - Тестирую возможный диапазон дистанционной работы.       - О, ясно! Гхм… Что ж, думаю, это вполне может пригодиться для ведения боевых действий, чтобы сбить недруга с толку, чего, я надеюсь, в ближайшие cто лет происходить не будет, разумеется, - проворчал Скотт, - Покажешь?       - Да, конечно, - улыбаясь согласилась Чарли, открывая системные файлы программы устройства.       Она нажала какой-то крестик, и вся листва на полу, дрогнув, исчезла, оставив на полу один единственный красно-желтый лист.              Так прошло ещё три месяца. Чарли не спрашивала, а Джим, разумеется, не распространялся, но иногда она видела серьезные переглядки капитана и старпома, а иногда и главного врача, после возвращения с миссий, а это значило, что озвученная Кирком информация была правдой. Федерация прислушалась к Споку и искала союзников в возможной конфронтации с конгломератом Р-Кааса.       Гнетущее ощущение только усиливалось, когда она открывала файлы бортового компьютера о мощностях силовых полей и видела очевидные слабые места. Скотти не считал эту задачу приоритетной, хотя и уделял этому вопросу массу времени, но они вот уже пять месяцев не попадали в передряги, и это здорово притупляло бдительность, не считая мелких внутренних форс-мажоров.       Вроде словившего галлюцинации после миссии лейтенанта, начавшего размахивать оружием прямо в кафетерии и чуть было не угробившего Кинсера.       Тогда Чарли впервые опробовала свой галограф, отвлекая идиота своей проекцией.        И хотя МакКой никогда никому об этом не расскажет, потому что ему и так хватило приключений, ведь именно он всадил в лейтенанта гипошприц с лошадиной дозой транквилизатора, но, когда за спиной психа возникла Джонс, он готов был броситься ему наперерез тотчас же. Его «уже успокоившееся» сердце стукнуло о ребра так, что врач задохнулся.       Кто-то из присутсвующих упал на пол и закричал, кто-то наобороот вскочил со своего места по струнке смирно, а Чарли тихонечко нырнула за ближайшую перегородку и достала из кармана небольшое устройство, которое с тихим шуршанием толкнула по полу к пяткам офицера, направившего свой фазер на бедного Кинсера. Рядом с ним в полуприсяде застыл Монти, стреляя глазами то в своего друга, то в часто моргающего своими красными глазами офицера.       Тот что-то бормотал про клингонское отродье, про войну и истребление, но Джонс не слушала. Нажав несколько клавиш на небольшой пусковой установке, установив количество копий, радиус распространения и дождавшись сигнала о готовности, она тихо вышла из своего укрытия и нажала на кнопку.       - Лейтенант, опустите оружие, вам никто не собирается причинять вред. Вы на «Энтерпрайз», - Боунс вышел чуть вперёд, и фазер тут же направился на него.       Тотчас фигуру лейтенанта окружили шесть копий Джонс, и она сама встала у него за спиной, смыкая круг.       - Какого дьявола?!!!- вскрикнул лейтенант, и собирался уже было выстрелить по проекции, когда Чарли гулко свистнула, заставляя обернуться.       Джим дёрнулся вперёд, а Леонард замер, сжав кулак.       - Тебе бы к доктору, приятель, - с вызовом произнесла боковая проекция, и офицер дёрнулся в сторону.       - Что ты сделала? Что??? ТЫ! – закричал офицер.       - Что такое? В глазах двоится? – спросила уже сама Джонс, делая ещё один шаг, и все её проекции сомкнули круг ещё немного.       - Ты дуришь меня, сука! – прорычал лейтенант, направляя фазер прямо на неё, и нервы МакКоя не выдержали, он тихо матюгнулся, и рука Джима схватила воздух, пытаясь его тормознуть.       Боунс вырос за спиной офицера и постучал пальцем по его плечу.       Взревев, тот обернулся, и МакКой, оттолкнув его руку с оружием, почти с удовольствием вписал кулак в его скулу.       Лейтенант упал, но не отключился, с пола направляя оружие на Боунса.       Доктор понял, что не успевает уйти с линии огня, как вдруг сверху на упавшего опустился стул, пригвождая его как бабочку к картонке. Джонс забрала у него оружие и уселась на стул сверху.       - Ну что, малыш, успокоился немного? – прошипела она лейтенанту, и Леонард, готовый её убить прямо здесь и сейчас за вопиющий риск, замер, слыша в её голосе непривычную жесткость и лёд.       Чарли перевела фазер в режим оглушения и дважды выстрелила в лейтенанта.       - Он весь ваш, доктор, - она одним движением встала со стула и убрала его, щёлкая трансмиттером и ликвидируя все свои голографические копии.       - Отличная работа, - Кирк незаметно оказался рядом, сверху вниз глядя на бесчувственное тело, - Ты сможешь привести его в порядок?       Боунс потёр саднящие костяшки на ладони и вернул лицу невозмутимость.       - Конечно, как два пальца! - в крови ещё бурлил адреналин, и он не мог перестать ненавидеть этого офицера, хотя всем своим существом чувствовал, что это неправильно.       Шарлотта торопливо поправляла одежду и убирала в карман устройство.       - Из вас вышла неплохая команда, - нервно хохотнул Джим, но тут же напоролся на две пары осуждающих глаз и стушевался.       - Ага, как рыбке зонтик, -буркнул невпопад МакКой, и Чарли уязвленно подняла брови.       - И кто же из нас, прошу уточнить, кто?       Леонард обернулся на Джонс и прищурился.       - На ваше усмотрение, мисс «в каждой бочке затычка».       - О, ну, разумеется, куда мне тягаться с вами в несуразных попытках заговорить невменяемого до смерти, - саркастично хохотнула Чарли, а Джим только и делал, что пытался вставить слово, чтобы прервать, но каждый раз терпел сокрушительное фиаско.       - Слушай, Джонс, - рыкнул МакКой, - Если тебе так неймется влезть…       - Эййй, ребята, брейк! У вас что, проблемы? - наконец зашипел Кирк сурово, - Чарли, мы с тобой сейчас пойдем в инженерный, и ты расскажешь мне, как это сделала. Боунс, ты берешь на себя Гиббса и выясняешь, какого черта он устроил. Разошлись по углам!       - Шоу окончено, - выкрикнул капитан, - Всё в порядке.       И уже тише обратился к Кинсеру и Скотти, что до сих пор отходили от произошедшего.       - Вы в порядке?       - Да, капитан, вполне. Теперь главное, объяснить этому олуху, что он не похож на клингона, - с раздражением, что тоже шло от излишнего выброса адреналина, ответил Монтгомери, а Кинсер возмущенно воззрился на него снизу вверх и что-то проворчал.       Не видя смысла сверлить Боунса взглядом, Чарли подошла к своему столику и допила содовую.       Затычка, так затычка.       Она не сразу поняла, что безотчетно сжимает и разжижает кулак в кармане брюк.       Женщина бросила взгляд на лежащий на полу фазер. Перед тем, как вырубить его, она перевела его из режима поражения.       По спине Джонс побежали мурашки, и она почувствовала, как в помещении резко становится меньше воздуха.       Каков идиот! Он всерьез хотел вразумить Гиббса словами?! Да у этого обдолбыша зрачки были на всю радужку и заряженное оружие. Затычка! Если бы она не стала «затычкой», то он бы уже мог быть решетом!       Шарлотта с грохотом поставила стакан на стол, пока МакКой и ещё пара новоиспеченных медработников укладывали бессознательного офицера на носилки.       Боунс бросил взгляд на женщину и на то, как зло она швырнула свои вилку с тарелкой на поднос, но промолчал.       - Я буду у себя, капитан, - тихо сообщила Джонс и, поставив свой поднос в стойку, стремительно вышла из кафетерия.       Джим нахмурился, провожая женщину взглядом, и, поджав губы, обратился к другу.       - Разберись с ним. Я зайду позже, - МакКой кивнул в знак согласия, и Кирк ушел вслед за Чарли.       Когда Джим вошел на инженерную палубу, Шарлотта сосредоточенно готовилась к демонстрации их с Монти доработки, но Джима беспокоила не она.       - Хей, ты в порядке? - едва слышно произнес Джим, склоняясь над её плечом.       - В полном, капитан.       - И что это было?       - Не понимаю, о чем вы.       Мужчина обогнул Чарли и сел на соседний стул, скрестив руки на груди.       - Ответ неверный.       Женщина, наконец, отвлеклась от компьютера и полностью развернулась к Джиму, повторяя его позу.       - Я серьёзно, Джим. Всё в полном порядке.       Несколько долгих мгновений он смерял её скептично-недоверчивым взглядом, но потом, поняв, что только зря теряет время, махнул рукой.       - Ладно, чёрт с тобой. Показывай, что вы там со Скотти придумали. Выглядит впечатляюще!       Шарлотта усмехнулась и с энтузиазмом начала показывать и рассказывать Джиму про их доработку, демонстрировать возможности устройства и делала она это с таким вдохновением, что Кирк в какой-то момент залюбовался ею, потеряв нить рассказа.       Ему нравилось видеть Джонс такой. Гораздо больше, чем тем колючим сгустком яда, что он видел в столовой.       Боунс тоже не был агнцем, однако его можно понять в отличие от Шарлотты – МакКой банально испугался за неё, и Джим прекрасно увидел это. А когда Леонард за кого-то переживал, он становился в разы грубее и бескомпромисснее.       Гораздо позже, уже в своей каюте, делая очередную запись в бортовой журнал, Джим вдруг понял, что могло бы снизить градус напряжённости, и уже на следующую высадку уговорил Скотти отпустить Шарлотту с исследовательской группой во главе со Споком в качестве технического консультанта в случае обнаружения неизвестных технологий.       Разумеется, они ничего не обнаружили, а Шарлотта лишь немного помогла новым энсинам медкрыла собрать образцы в лабораторию, но вернулась оттуда будто бы посвежевшей и даже весёлой.       Кирк был доволен собой, чего нельзя было сказать о МакКое, который долго жужжал на ухо другу о беспечности Джонс и о том, что своей способностью влипать в неприятности она даже самого Джима переплюнет, на что Кирк лишь неодобрительно сверкал глазами и упрямо не отвечал.       Но с Леонардом он их на миссиях вместе предусмотрительно не ставил.       Благо, что и работы у обоих было достаточно, чтобы не задумываться об этом – время от времени нарываясь на новые расы, они то и дело попадали под обстрелы и, когда одна, сломя голову, бежала латать повреждения, второй латал людей.       Между тем, от их годовой экспедиции прошло уже десять месяцев.       Найдя лишь двух заслуживающих доверия партнёров, Кирк вяло успокаивал себя приобретением очередного бесценного опыта и массы новых знаний.       Время от времени ему приходили сообщения от Тага, который рассказывал, что на Малории появляется всё больше и больше бегущих от политических репрессий жителей конгломерата. Причём с обеих сторон.       До вооруженных конфликтов ещё не дошло, но на главной планете Р-Кааса, то и дело вспыхивали локальные стычки между мятежниками и регулярной армией. Их выслеживали, накрывали подпольные штаб-квартиры, заключали под стражу без возможности получить защиту.       Первые выстрелы и первые отнятые жизни были лишь вопросом времени, и Таг решительно сообщал, что примет всех нуждающихся в крове беженцев, но, чтобы защитить свой дом и свой народ, его ресурсов против Р-Кааса явно будет недостаточно, и это тревожит его.       Они летели домой уже три с половиной месяца, но Спок заранее продумал маршрут таким образом, чтобы охватить максимальное количество возможных обитаемых точек в квадранте, а потому впереди у них было как минимум ещё две остановки.       Джиму хотелось верить, что они найдут там нечто более обнадёживающее, чем очередные неприятности, но знать это наверняка не было суждено никому.