***
После вчерашнего звонка по телефону, Хэин скидывает девушке номер Чонсока, сказав ей, что она может узнать у него адрес приюта для животных, в котором тот работает. Джису, как и его самого, этот факт о парне сильно удивляет, но она рада тому, что Чонсок смог найти такое благое дело, которое ему по душе. Она хотела бы подробно поговорить с ним об этом во время его «свидания» с Дальби. Да и дочери будет интересно побыть с животными, она их очень любит. Однако время показывает уже половину двенадцатого, а Джису так и не смогла придумать способа, чтобы отвести дочь загород. Репетиция в разгаре, вечером у их труппы очередное выступление, и она, как ведущая балерина, не может её пропустить. У неё всегда есть вариант обратиться к водителям тестя или няням, которые в своё время ухаживали за Дальби. Но Джису не хочет, чтобы они знали о том, куда она хочет отправить дочь. Да и с семьёй Джехёна она старается не общаться. Даже по приезде в город она отказалась жить в их особняке, арендовав большую многокомнатную квартиру в центре города. Как бы её муж не старался, ни с их, ни с её стороны не получается наладить тёплых семейных отношений. — Жизель, ты уже в пятый раз за десять минут посмотрела на часы, — произносит Дженни, назвав Джису её французским именем, когда они стоят у подоконника танцевального зала во время пятнадцатиминутного перерыва. — У тебя есть планы поважнее? — усмехается, двусмысленно задвигав бровями. Девушка за короткое время стала её близкой подругой в Париже, поэтому знает о том, что Джису встретила бывшего возлюбленного, хоть и та так и не призналась в том, что в ней загорелись былые чувства. Но Дженни не нужно словесное подтверждение этому. Она всё прочитала в глазах подруги, когда та рассказывала ей о том, что этот парень знал наизусть большинство балетных движений, которые Джису перед ним исполняла. — Мамон, мамон! — зовёт девушку дочь, подбегая к ней, и прыгает вокруг её тела, заставляя Джису покрутиться вместе с ней. — Ну что, когда мы поедем? — Скоро, моя креветочка, — отвечает ей мать, понимая, что врёт ей. Джису злится на саму себя за то, что дала дочери надежду на встречу с так сильно понравившимся ей парнем, а сама не может придумать варианта, чтобы отправить дочь. Ей приходится признаться самой себе в том, что, какой бы успешной она сейчас не стала, даже имея семью, у неё нет людей, которым она могла бы доверить самого важного в её жизни человека. — Алло, Хэин? — робко произносит она в трубку дрожащим голосом и откусывает заусенцы на пальцах от волнения. Ей мерзко от самой себя, но правда остаётся таковой: Хэин единственный, с кем она могла бы отправить дочь. Джису знает, что когда-то давно он сильно её любил, и Дальби всегда сможет находиться в безопасности рядом с ним. Как в своё время сама Джису в его объятиях. — Что такое? Вы смогли встретиться с хёном? — настороженно спрашивает он, смотря на наручные часы. Он знает, что Джису просто так не позвонила бы ему, и в мыслях радуется тому, что она сохранила его номер. Юджин, которая сидит перед ним и говорит о предстоящей встрече со спонсорами, замечает его довольная улыбку. И чтобы также не выдавать себя голосом, он старается поскорее поменять выражение лица на более серьёзное и безразличное. — Я не могу выбраться с репетиции, — начинает она, думая о том, как ещё оправдаться. Больше перед собой, чем перед парнем. — Да, у тебя же сегодня выступление, надо готовиться, — произносит он с пониманием, не решаясь напрямую спросить причину того, почему она звонит именно ему. Игнорируя вопросительно вскинутые брови Юджин, Хэин встаёт на ноги и торопливо выходит из кабинета. — Откуда ты… Неважно. — Джису отрицательно качает головой, не желая сейчас вдаваться в подробности того, почему Хэин продолжает следить за её выступлениями, так как знает, что он, как и в вечер первого концерта, не сможет дать честного ответа. — Ты… ты сможешь забрать Дальби и отвести к оппе? Я никак не могу найти новую няню для неё, — бормочет она, еле слыша собственный голос, и уже готовится повторить свой вопрос, из-за которого всё тело покрывается гусиной кожей. — Да. Где она? — коротко спрашивает Хэин, даже не думая о том, чтобы поиздеваться над ней или напомнить о её словах, сказанных ещё вчера. Хэин понимает, что Джису в отчаянном положении, и не может нарадоваться тому, что она к нему обратилась. Ему самому не терпится вновь пообщаться с Дальби. — Со мной, на репетиции в центре искусств, — отвечает она, ощущая, как внутри всё сжимается от ущемившейся гордости. Прошла лишь неделя с их первой встречи, а она уже бегает к Хэину за помощью. — Я приеду через десять минут. — Хэин, ты же… — Джису мешкает, на секунду подумав о том, что может обидеть его своим вопросом, но всё равно решает его задать, так как знает, каким он был раньше безбашенным, — не на мопеде приедешь? Хэин тихо смеётся в трубку, совсем не оскорбляясь от её вопроса. Наверное, такими бывают матери. И короткое воспоминание о том, как они раньше часто крутились по ночному городу на мопеде Чонсока, заставляет его тепло улыбнуться, представляя Джису перед глазами. Дыхание в очередной раз захватывает от мыслей о ней, и он не понимает, как ему начать вновь на неё злиться. — Дет… Джису, — запинается он, чуть было по привычке, не назвав её «деткой», так как воспоминания сильно бьют по разуму, вынуждая забывать о том, что им уже не по семнадцать-восемнадцать лет, — я приеду на машине. Я ж не настолько мерзавец, чтобы возить за город ребёнка на мопеде. Но у меня, кстати, есть и мотоцикл, — как бы невзначай подмечает он, уже сев в машину. Хэину почему-то хочется поделиться с ней о том, что он смог наконец купить себе то, о чём давно мечтал. — Если, конечно, Дальби сама… — Ждём тебя на парковке, — недовольно бурчит Джису, тяжело вздохнув, и отключается, чуть было не поздравив Хэина с покупкой мотоцикла, который он всегда планировал когда-нибудь купить. Она ненароком вспоминает те вечера, когда он смотрел на фотографии моделей и спрашивал у неё совета о том, какой взять.3.
11 октября 2023 г. в 09:40
Выйдя из лифта, Хэин торопливо направляется в сторону офиса и мысленно радуется, увидев Юджин, сидевшую за своим местом. Ему нужна её помощь в работе, а то она слишком много пропустила, тоскуя и пытаясь найти своего жениха.
— Нуна, найди мне номер Ким Джису, — коротко приказывает Хэин и, не меняя темпа своих шагов, заходит в кабинет.
Каждый день, входя сюда, он надеется увидеть там босса, который радостно оповестил бы его о том, что вернулся. Но кресло продолжает пустовать, а значит, на Хэине опять вся ответственность. Он хоть и не против, но, как оказалось, это совсем не просто управлять людьми и пытаться без кулаков заставить их делать так, как он хочет.
— Так, ты обязан рассказать мне о своём новом увлечении балетом, — требовательно произносит Юджин, без стука врываясь в кабинет.
Хэин тяжело вздыхает, садясь в кресло, и безразлично смотрит на женщину, думая о том, что он никак не сможет ей это объяснить, не выдав того, что увлечён балетом уже давно.
— Сначала ты просишь достать тебе эксклюзивный билет на концерт её труппы, теперь номер. Я, конечно, давно знаю, что вы были одноклассниками, но если ты планируешь её трахнуть, то должен знать, чья она невестка.
— Я не собираюсь её… трахать… — отвечает он, но слова Юджин заставляют во рту пересыхать от одних только воспоминаний о том, что он делал с Джису в постели.
Всю неделю после концерта Хэин пытается убедить себя в том, что он больше ничего не чувствует к девушке, которая разбила ему сердце и которая ясно дала понять, что ненавидит его всей душой, но это невозможно. Это просто невозможно.
— Слушай, а Джехён… он же тебя терпеть не мог в школе. Из-за неё, что ли? — робко спрашивает Юджин и даже садится в кресло, явно надеясь на подробности.
Она частенько думала о причине того, почему Джехён обратился к ней, чтобы накопать на Хэина информацию, но ей казалось, что дело было в его друге, с которым Хэин вёл дело. Сейчас в её голове появляется новая теория, и Юджин надеется, чтобы она окажется ошибочной. Несмотря на свою обиду и несправедливое увольнение, она продолжает следить за семьёй Чон. И судя по интервью Джехёна, он влюблён в свою жену. Он ни в коем случае не позволит Хэину к ней приблизиться.
— Применяла бы ты свои дедуктивные способности в поисках жениха, нуна, тогда у меня было бы больше свободного времени, и я бы самостоятельно нашёл её номер, — произносит Хэин, не отрывающий взгляда от экрана моноблока, и саркастично улыбается ей, чтобы показать, что ей стоит лишь выполнять приказ, без лишних вопросов. — Не волнуйся. Я нашёл зацепку, отправил за ней Гёхван-хёна. Уж он-то умеет выпытывать информацию, — добавляет, заметив то, как дрожат губы женщины.
Он не считает себя хорошим, ведь ищет Сынджо ради работы, а не его невесты, но всё равно почему-то считает обязанным утешить её и обнадёжить тем, что он очень скоро найдётся.
Юджин оказывается на удивление быстрой, ведь умудряется уже через полчаса скинуть ему номер по мессенджеру с подписью: «Даже не смей тащить её в постель, она тебя истерзает». Хэин усмехается, прочитав это, и уже не даёт ей ответа о том, что Джису давно его истерзала. И физически, и морально. И продолжает делать это, даже отсутствуя в его в жизни три с половиной года.
— Слушаю, — слышит он после долгих гудков, когда, не вытерпев, звонит ей.
Пока он, заволновавшись, думает о том, как с ней поздороваться, чтобы Джису не сбросила сразу же звонок и не заблокировала его номер, она что-то кричит в сторону на французском.
— Не знаю, что это значит, но твой властный голос заводит, — смеётся он, не совладав с собой и пошутив, но был искренен в своей насмешке, потому что у него захватывает дыхание уже не от волнения, а от сексуального возбуждения.
— Как ты нашёл мой номер? — возмущается Джису и быстро выходит из репетиционного зала. Ей казалось, что она больше не увидит его и уж тем более не услышит его в трубке телефона.
— Ну, я не сидел на месте и тоже научился находить нужную мне информацию, — усмехается Хэин и расслабленно откидывается на спинку кресла, наплевав на то, что его ждут просмотры отчётов о сборе и встреча со спонсорами.
Голос Джису, даже сердитый, заставляет его уходить в мир грёз.
— Ты не успокоишься, пока полностью меня не уничтожить, да?
— Ты это сама с собой сделала, когда вернулась к тому мерзавцу, — отвечает он и злорадно ухмыляется, заставив девушку потерять дар речи.
Джису не понимает, издевается ли так Хэин или по-настоящему ревнует, но слова о том, что она сломала саму себя и воспоминания о том вечере, когда по дороге в особняк дала Джехёну своё согласие и через несколько дней улетела с ним в Санкт-Петербург, заставляют её замолчать. Несмотря на то, что она получила хорошее обучение в лучшем балетном училище, а затем перебралась с Джехёном и дочерью в Париж, где они оба смогли построить успешную карьеру в балете, Джису часто думала о том, что может смогла бы быть более счастливой, если б осталась в родной стране. Именно эти мысли и заставили её вернуться в Сеул и подписать контракт с корейской антрепризой.
— Но я звоню не ради этого. Я договорился с хёном о встрече с Дальби. Она же ещё не передумала выходить за него замуж? — улыбается он и вспоминает о том, как долго смеялся над Чонсоком из-за этого.
Примирение со старым другом прошло намного лучше, чем он ожидал. Алкоголь и воспоминания о прошлом не позволили Хэину долго обижаться на Чонсока, и он решил, что совет психотерапевта вполне действенный. Прощение, оказывается, сильно облегчает внутренние терзания и моральную ношу. Поэтому Хэин не стал говорить Чонсоку о том, что не просто продолжает заниматься наркоторговлей, так ещё вполне успешен в этом деле, рассказав лишь об их подставной фирме-поставщике морепродуктов.
— Как… зачем… ты же говорил, что вы не общаетесь, — произносит Джису, не зная, что сказать в ответ.
Хэин и вправду выполнил своё обещание, и на самом деле в душе она этому рада, ведь не было и дня, когда Дальби не спрашивала бы её о Чонсоке. Дочь даже умудрилась рассказать о нём отцу во время одного из их ежедневных видеозвонков. В тот вечер они с Джису в очередной раз поссорились, ведь Джехён был категорически против того, чтобы друг Хэина, пусть даже бывший, имел хоть какое-либо отношение к его семье.
— Мы решили помириться, — отвечает Хэин с грустной улыбкой, думая о том, что с Джису такое не прокатит.
Она не сможет простить ему смерть матери и не должна. Он сам себя никогда за это простит и к чёрту советы психотерапевта о том, что нужно отпустить свои прошлые проступки. Его вину ничто не сможет искупить, и Хэин должен до конца своей жизни нести это бремя.
— Он послезавтра уезжает. Завтра в полдень мадам Дальби сможет найти время в своём графике?
— Завтра в полдень? — переспрашивает Джису, думая о том, что это единственный шанс дочери увидеться с Чонсоком перед его отъездом, и она не хочет лишать её этого.
Но есть одна большая проблема. Поскольку она так и не смогла найти новую няню для дочери, а до начала её посещений детского сада было ещё несколько дней, Дальби сейчас целый день находится рядом с ней.
— У меня репетиция завтра в это время, — произносит Джису, нечаянно вспомнив то, как часто она говорила это Хэину раньше и как он не любил эти её слова.
— Я могу… если хочешь… сам её отвести к нему. Чонсок работает в пригороде и…
— Ни в коем случае, — недовольно перебивает его Джису, злясь больше на саму себя, ведь на секунду подумала о том, чтобы разрешить Хэину взять её дочь.
Но она не позволит ему больше приблизиться к ней, хоть и Дальби несколько раз спрашивала её о том, как поживает тот добрый дядя с концерта.
— Я с ней ничего не сделаю, Джису, — отвечает Хэин, не показывая в голосе того, что его обижает её недоверие.
Да, она может его ненавидеть за ложь и за сделанное, но Джису знает его. Хэин никогда не сможет причинить Дальби вреда.
— Ты не можешь просто взять и притвориться, что всё в порядке, Хэин. Я что-нибудь придумаю, — произносит она и отключается, не торопясь возвращаться к репетициям.
Она знает, что Хэин ничего не сделает её дочери, и в этом ещё одна её проблема. Джису не хочет, но почему-то продолжает доверять ему так, словно уже простила. Но где та грань, когда человека можно простить и когда ни при каких обстоятельств он не заслуживает снисхождения? Джису было проще ненавидеть Джехёна, когда он спустя год вернулся в её жизнь, нанеся раны по самому дорогому, что сейчас у неё есть в жизни. Но к Хэину, лишившему её матери, даже спустя три с половиной года она не может вывалить всю чернь, скопившуюся в ней за столько лет обид и разочарований в людях.
Джису любила Хэина сильнее, чем кого-либо в своей жизни, и уверена, что не сможет ненавидеть кого-то так рьяно, как его. Однако всё равно в тайных глубинах подсознания ждёт новой встречи с ним, не признаваясь в этом даже самой себе и ища какие-либо оправдания этому грязному по её мнению желанию.
— Мамон! — К ней подбегает выходящая из репетиционного зала девочка, держа в руке альбом со своими рисунками, в котором рисовала мелками, лёжа на полу и любуясь тем, как мать и её коллеги танцуют.
— Моя любимая креветочка. — Джису опускается на корточки и крепко со всеми своими чувствами к ней обнимает девочку, закрыв глаза, чтобы остановить поток слёз.
Сейчас она не представляет своей жизни без Дальби и сокрушается почти каждый день от мысли, что это маленькое солнце могло сейчас жить в приёмной семье.