***
Дорога от центра города до пригорода занимает тридцать минут, и Хэину кажется, что он устал уже через пять минут, ведь Дальби оказывается слишком активным и болтливым ребёнком. Но он не против этого, так как перед встречей слегка волновался о том, что ему будет не о чём с ней поговорить. В один момент она даже умудрилась отбросить формальное обращение и на его строгое замечание с умным видом оправдалась, что во Франции с друзьями можно говорить на «ты». — Тонтон, а ты друг моей мамон, да? — спрашивает Дальби посреди своей болтовни о том, как любит плавать и если бы не хотела стать балериной, то стала бы тюленем. — Ээ… да, был когда-то, — отвечает он неуверенно, думая о том, что Джису ему голову оторвёт, если он скажет, что был до безумия влюблён в неё. — А с папá ты тоже дружишь? — Ну… — протягивает он, не зная, что на это ответить. Уж врать о том, что и с Джехёном он дружил, Хэин не собирается. — Нас с ним кое-что крепко связывало, — выкручивается, надеясь, что она не спросит, что именно, ведь ответом на это будет сильная вражда и ненависть до гроба. — Мой папá очень любит мамон. Вы с ним должно быть лучшие друзья, — произносит Дальби, сидя в детском кресле на заднем сидении, и дрыгает ногами. Хэин купил это кресло ещё неделю назад, когда впервые встретил девочку, и сам не смог понять, зачем он это сделал. — Почему это? — спрашивает Хэин с неприкрытым любопытством, не понимая причём тут его любовь к Джису. Наоборот, он думает о том, что даже сейчас он с удовольствием разукрасил бы его напыщенное лицо в кровь. Так сильно Хэин ненавидит Джехёна. — Ну как же. Вы с ним одинаково смотрите на мамон. Должно быть, ты её тоже любишь, у вас много общего, — хихикает девочка, не замечая того, как краснеют щёки Хэина. Ему становится неловко от этого. Дальби оказывается на чудо проницательным ребёнком. От этого в Хэина прокрадывается лёгкий страх, ведь она озвучивает то, в чём он не может признаться даже самому себе. — Это не так, — отвечает он, не осмеливаясь спросить, не против ли она, если он продолжит так смотреть на её мать. — Вы, взрослые, сложные, — пожимает она плечами, следя через окно за тем, как деревья сменяются дорожными знаками. Хэин громко смеётся, положительно кивая её словам, и облегчённо выдыхает, когда видит ворота в приют. Ему становится не по себе от того, что Дальби уличила его в том, что он всё ещё неравнодушен к Джису, и надеется, что эта милая болтушка не растреплет всё своей матери. Чонсок встречает их с распростёртыми руками, ведь животные, за которыми он ухаживает со своими коллегами и другими волонтёрами всегда рады гостям. Но больше всего его радует то, что Хэин возобновил общение с Джису. Поэтому он не может перестать улыбаться каждый раз, когда Дальби обращается к его другу, зазывая его посмотреть на очередного кота или кролика. — Она думает, что ты её отец, — усмехается Чонсок, тихо подметив это, когда они стоят с Хэином в стороне и следят за тем, как девочка бежит за щенком, который пытается поймать мяч, брошенный парнем. — Ты всё так же любишь нести чушь, — безразлично бурчит Хэин в ответ, незаметно глотая слюну от этих мыслей. Когда-то он реально был готов стать для Дальби отцом. Но девочка очень любит Джехёна, он хорошо это видит. — Я бы в жизни не разрешил своей дочери называть тебя своим женихом, — добавляет, расслабив выражение своего лица, и усмехается в обиженное лицо друга. — А что? — искренне задумывается Чонсок, сузив глаза. — Раз мы не смогли породниться несколько лет назад, то хотя бы с помощью Дальби у нас будет на это шанс. — Боже, ты такой дебил, хён, — негромко смеётся Хэин и приобнимает его за плечо, думая о том, как много он пропустил, выгнав его из своей жизни. — У тебя есть четырнадцать лет, чтобы вернуть её мать, — подмечает парень, на что Хэин тяжело вздыхает и совсем не уверен в том, что он сможет так долго терпеть. Сейчас, когда он знает, что Джису так близко от него, каждая секунда без неё становится для него ещё более невыносимой. Он ещё недостаточно наказал себя за сделанное, поэтому ему остаётся лишь безмолвно принимать эти мучения и смириться с тем, что у Джису своя семья, куда ему нельзя врываться.***
Аккуратно припарковавшись, Хэин выходит из салона и огибает машину, чтобы помочь Дальби выйти. Но, подойдя к дверце, сталкивается плечом с Джису, которая незаметно подбегает к транспорту, чтобы поскорее обнять дочь. Она думает о том, что могла бы просто пропустить два часа репетиции, так как все мысли были с Дальби, и она не смогла толком сосредоточиться на номере. — Она в порядке, — произносит Хэин, с удивлением хмурясь на её запыхавшееся лицо, и не торопится открывать дверь. — Смотри, как улыбается, — добавляет с усмешкой, показывая через окно на то, как девочка, сидевшая в детском кресле, смотрит мультики на мониторе, встроенном в подголовник переднего сидения. На голове у неё были стерео-наушники с кошачьими ушками розового цвета, и Джису задумывается, пытаясь вспомнить, откуда у её дочери этот аксессуар. Они ей точно не покупали его. — Почему у тебя в машине детское сидение? — спрашивает Джису и даёт себе ментальную пощёчину за то, что эти слова, которые не должны были выходить за пределы её головы, бесконтрольно вырвались из её искусанных губ. Вопрос девушки заставляет Хэина врасплох, потому что он в очередной раз не знает, что ей ответить. Он встаёт спиной к двери, чтобы подольше побыть с ней, пока Дальби отвлечена просмотром какого-то мультика на французском, который он с трудом смог для неё найти. Хэину хочется просто стоять и громко молчать с Джису. И когда лёгкая догадка о том, зачем она вообще об этом спросила, вкрадывается в его голову, он легко улыбается. — Нет, у меня нет детей, — отвечает он, усмехаясь на то, как краснеют щёки девушки. — А сидение я купил ради Дальби, — признаётся и надеется, что этим поступком сможет показать Джису то, как серьёзно он относится к этой девочке. — Как глупо с твоей стороны считать, что она ещё когда-нибудь сядет в твою грязную машину, — цедит Джису со всей ненавистью в голосе и пытается оттолкнуть парня от двери, чтобы забрать наконец дочь и вновь попытаться навсегда забыть его. — Грязную? — ухмыляется он, играя желваками, и не показывает того, как внутри всё кипит от злости на это слово. Джису явно его недооценивает. Как тогда, так и сейчас, и это бесит до одурения. До жуткого возбуждения, смешавшегося с яростью и безумным желанием. Одним движением он меняет с Джису положение, болезненно прислонив её спиной к дверце, и крепко сжимает за плечи. Девушка взволнованно раскрывает глаза и пытается оттолкнуться, но Хэин лишь размеренно качает головой, не давая ей никакого шанса даже сдвинуться с места. Сократив между ними расстояние, Хэин вглядывается в её испуганные глаза и демонстративно облизывается. — Что… что ты делаешь? — бормочет Джису, краем глаз опуская взгляд вниз, и надеется, что мультик, который смотрит дочь, очень интересный. Но даже если бы Дальби посмотрела через окно, она не смогла бы увидеть того, как пошло сейчас улыбается Хэин, который, выпуская одно плечо из плена своих пальцев, упирается ладонью к верхней части двери. — Я бы трахнул тебя в этой самой грязной машине, — произносит он ей в ухо шёпотом, чуть касаясь губами её налитой кровью мочки, и незаметно вдыхает запах девушки, от которого хочется наплевать на всё и претворить свои угрозы в жизнь. — Трахал бы жёстко, несколько часов подряд. Как ты любишь, — усмехается и чуть поворачивает голову, чтобы посмотреть на выражение её лица. Он отчётливо слышит её громкое дыхание и готов губами ловить её частые выдохи. Джису смотрит на него с отвращением в глазах, но всё равно свободной рукой цепляется ногтями в его рубашку, готовая вот-вот оторвать чёрные пуговицы от тёмно-синей ткани. Хэин обожает ненависть в её глазах, подсознательно понимая, что, скорее всего, сошёл с ума. — Не дождёшься, — скрежещет она сквозь сжатые зубы и всё равно позволяет его колену раздвигать ей ноги. Колено парня упирается в нижнюю часть двери машины, а бедро удобно устраивается у неё между ног. Джису благодарит небеса за то, что в салоне сейчас сидит её дочь, иначе даже они не знают, что бы ещё она разрешила Хэину сделать с ней прямо сейчас. — Скажи, — продолжает Хэин, прижимаясь накаченным бедром к её обтянутой в тонкое боди промежность. Он хитро улыбается одним уголком губ, ощущая внутренней стороной ляжки то, как дрожит её нижняя часть, и уверен, она лукавит в своём ответе. — Он может трахать тебя так, как это делал я? Беспощадно, до твоих громких криков по всей квартире? Джису кажется, что она вот-вот потеряет рассудок от действий и слов парня. И как бы ей не хотелось скрыть это хотя бы от самого Хэина, низ живота мучительно тянет от возбуждения. Лицо краснеет от смущения и злости, а пальцы сильнее сжимают ткань рубашки в кулак, надеясь таким образом хоть как-то удержать равновесие. — Прекрати, — шепчет Джису, опустив глаза, и пытается не выдавать себя, но голос предательски хрипит, выдавая её волнение перед парнем. Она никогда не признается ему, что кончала лишь когда он бешено входил и выходил из неё. — Ответь мне, Джису, — требовательно поизносит он, цепляя пальцами её подбородок и поднимая на себя её взгляд. Уставившись в её влажные глаза, он берёт её ладонь, вцепившуюся в его рубашку, и аккуратно оттягивает, опуская вниз, но продолжая держать и поглаживать большим пальцем нежную кожу. Наплевав на всё, Хэин прижимается торсом к её дрожащему телу, желая полностью ощутить себя в ней, и приближает своё лицо к ней максимально близко, чтобы она не смела даже увиливать от ответа. — Как часто ты думала обо мне, когда находилась под ним? — спрашивает он, выдыхая свои слова ей прямиком в губы, и Джису приходится прикрыть веки, чтобы перестать видеть его пронизывающие до глубины души глаза. Резкий стук маленького кулачка по окну заставляет её мигом открыть глаза и с силой толкнуть парня. Хэин от неожиданности отпрядывает в сторону, чуть не упав, ведь забыл о том, что в его машине сидит девочка. Мыслями он уже давно лежит в постели с Джису и представляет себе, как снимает с неё эту одежду, чтобы пометить её тело своими поцелуями, вновь утвердить перед остальным миром, что эта девушка будет всегда принадлежать лишь ему одному. — Мой креветочка, — зовёт дочь Джису, смотря на то, как та машет ей, и торопливо открывает дверь, чтобы обнять дочь. Чуть нагнувшись, она крепко прижимает её к своему телу и не хочет отпускать, чтобы унять участившееся сердцебиение и неровное дыхание, выдающее её возбуждение. Внутренний голос всячески оскорбляет её, ругая за то, что Джису посмела вновь посмотреть на этого человека другими глазами, позабыв о том, что из-за него погибла её мать. И в очередной раз она обещает себе, что больше не свяжется с ним. — А тонтон купил мне наушники, — говорит Дальби, показывая на кошачьи ушки, и нажимает на кнопочку, включающую разноцветные мигающие огни на них. — Ты не можешь их оставить, — строго произносит Джису, аккуратно снимая их с неё. — Я куплю тебе новые. — Но я хочу эти! — упрямо мямлит девочка и дрыгает ногами, чтобы выбраться из детского кресла, удерживающего её крепкими ремешками. — Я куплю тебе точно такие же, — устало отвечает ей мать, расстёгивая ремешки, и сразу же об этом жалеет. Дальби требуется секунда на то, чтобы выскочить из сидения, и торопливо выйти из салона машины, который был выше, чем она ожидает. Джису еле успевает схватить девочку на руки ровно перед тем, как она упала бы на жёсткий бетон, и начинает злиться на дочь, хоть и понимает, что та не виновата. — Нет! — кричит Дальби, отталкиваясь от неё, и, с трудом выпутавшись из объятий матери, подбегает к стоящему рядом Хэину, который мечтает поскорее выйти на воздух и закурить. — Тонтон сказал мне пользоваться лишь этими. Джису вскакивает на ноги, сердито сузив глаза, и одним шагом подходит к парню. — Что в этих наушниках? Какое-нибудь устройство слежки, да? — требовательно спрашивает она, тыча в него указательным пальцем, и, когда Хэин громко смеётся, с лёгкой обидой отходит чуть назад. — Боже, Джису, ты насмотрелась шпионских фильмов? — отвечает он сквозь смех, отдающийся эхом по подземной парковке. — Нет, меня просто предал любимый человек, — тихо бурчит она автоматом и с силой прикусывает губу, чтобы больше не смела об этом вспоминать, тем более при самом парне. Хэин быстро прекращает смеяться и виновато хмурит брови, настороженно вглядываясь в её лицо, которое она прячет, опустив вниз к дочери. — В наушниках sd-карта с музыкой, которую я лично выбирал. Если хочешь, могу попросить её вернуть… — Я не верну! — вмешивается девочка, внимательно вслушивающаяся в разговор взрослых, и прижимается к ткани брюк Хэина, прячась на его ногой. — Я хочу послушать. — Хорошо, — тяжело вздыхает Джису, утомлённая капризами дочери. Она знает, музыкальный вкус этого парня не навредит Дальби. Но ей не хочется, чтобы дочь становилась ближе к этому человеку, узнавала его, привязывалась к нему. Джису не желает Дальби той боли, которую ей причинил Хэин. — Можешь оставить. Пошли, — тараторит она, потому что не может уже терпеть улыбку парня, которой он одаривает девочку. Такую искреннюю и отеческую. Джису не может предугадать того, чего Хэин хотел добиться, но она должна быть на чеку и больше не позволять ему путаться вокруг них. — Увидимся, — кидает им вслед Хэин, всё так же ярко улыбаясь, и мажет Дальби, которая хочет остановиться и сделать то же самое в ответ. Но Джису не снижает скорости своего сердитого шага, крепко держа дочь за ладонь, и усмехается себе под нос за такую самонадеянность со стороны парня. Чонсока всё равно месяц не будет в городе. За это время Дальби успеет его забыть. На это Джису надеется. Да и за время их отсутствия она сможет найти дочери няню. Джису чуть не выругалась на Дженни, которая почему-то именно после того, как она отправила дочь с Хэином, вспоминает о том, что кузина её бойфренда занимается воспитательством. Девушка расхваливает родственницу своего возлюбленного, перечисляя педагогические училища как местные, так и зарубежные, которая та окончила, и предлагает подруге обратиться к ней. — Скоро сюда придёт твоя новая няня, — информирует Джису дочь, когда они заходят в кабинку лифта, но та даже не слушает её. Посмотрев на лицо девочки, Джису замечает её умиротворённое выражение лица и то, как еле качается её голова в такт музыки. Девушки усмехается себе под нос, потому что Дальби выглядит очень мило, но всё равно нажимает на нужную кнопку на наушниках, чтобы вернуть внимание дочери к себе. Дальби всегда негативно относится к своим няням. Джехён часто обвинял в этом саму Джису, ведь та с самого детства тоже не любила их из-за ревности к дочери. Но с их репетициями, концертами и гастролями без няни никак. По крайней мере, кто-то должен отвозить в садик и привозить оттуда. Поэтому она не раздумывая зовёт новую работницу, чтобы с сегодняшнего дня приступила к работе, даже не согласовав это решение с отцом девочки. — Добрый день, я Ким Гоын, — представляется девушка, вежливо поклонившись, и Джису не сразу смогла ей ответить. Дженни забывает указать возраст кузины своего парня, которая выглядит как её ровесница. Джису через час нужно начать подготовку к концерту: ей должны нанести грим, сделать причёску, помочь надеть костюм. Это занимает несколько утомительных часов, за которые она не сможет следить за вечно убегающей дочерью. У неё нет времени отказываться от услуг девушки. — Я убью тебя, Дженни Ким, — произносит Джису на французском, но та совсем не реагирует на её угрозу и широко улыбается Гоын, зазывая её в раздевалку, в которой Дальби лежит на диванчике и спит. — Она же ребёнок, — бормочет она следом, когда девушка входит в комнату и уверенно подходит к девочке, опустившись перед ней на корточки. — Как и ты сама, — усмехается Дженни, пожимая плечами. — У неё опыта с детьми в три раза больше, чем у тебя, хотя она лишь на год старше тебя. — Может, через год у меня этот опыт станет в двадцать раз больше, чем у неё, — бурчит Джису в ответ, недовольно скрестив руки на груди. Она не любит, когда её упрекают в том, что она слишком молодая мать, а значит априори не справляется. — Просто смотри и наслаждайся, — произносит Дженни, стоя рядом с подругой у порога. Гоын садится на пол перед диванчиком в позе лотоса и аккуратно гладит Дальби по голове, что-то шепча ей в лицо. Девочка медленно открывает глаза, сонно причмокивая, и, потирая глаза, садится на диванчике. Няня ярко улыбается своей подопечной и спрашивает, не против ли Дальби стать её новой подругой. Что удивляет Джису, говорит она это на чистом французском, отчего ей становится завидно, ведь даже она за три года проживания в Париже не смогла приобрести и наполовину такого идеального произношения. — Она знает пять языков, — подмечает Дженни, словно прочитав мысли подруги. — О, смотри, Дальби уже её обнимает, — хихикает она и уверена в том, что уже полностью убедила Джису в компетентности Гоын. Она лишь задумчиво хмыкает, не решаясь так быстро сдавать позиции и признать, что эта девушка не так уж плоха. Джису ещё должна проверить то, сможет ли она не терять её дочь в больших людных помещениях. — Мамон! — зовёт её Дальби, вскакивая с диванчика, и подбегает к матери. — Гоын-онни пойдёт с нами сегодня на твой концерт? — Онни… — тихо фыркает себе под нос Джису, впервые слыша от дочери это слово. Но она не может отругать няню за то, что та уже за пять минут научила Дальби новому слову, поэтому положительно кивает. Другого выбора у неё всё равно нет.