Завод

Труа с трудом приоткрыл веки. Они словно бы слиплись от засохших слёз. Казались свинцовыми. В голове было пусто. Он лежал лицом в подушку, укрытый по самые уши одеялом. Одетый. В бельё и рубашку. Перед глазами был размытый и плывущий куда-то зал. Всё тот же, с трубами и тёмными шершавыми стенами. В ещё более тёмном углу смутно виднелся душ. Труа увидел свои очки рядом, на полу. Они были протёрты и аккуратно сложены.    С тяжёлым вздохом Труа попробовал привстать на локти. Но в ужасе ухватился за поясницу. Её пронзила ноющая боль, переходящая ниже и глубже. Он прикусил губу и упал обратно в подушку, прошипев что-то гневное. В голове вдруг вспыхнули воспоминания. Недавние и невероятно обжигающие. Они волной подкожного огня захватывали тело и мысли. От них не было укрытия. И парень на миг остался с ними наедине. От них становилось жарко, стыдно и сладко. Румянец залил его лицо. А руки сами дёрнулись закрывать его. Он хотел сейчас спрятаться. Желательно от самого себя.  – Проснулся, – услышал он над собой приятный голос и ещё больше покраснел.    Мусаши сидел совсем рядом, на том же матрасе, и изучал гарпуны. Он ловко водил пальцами по стальному корпусу, крутил его, постукивал. Заглядевшись на его руки Труа был готов умереть от смущения. Но почему-то душа его была спокойна и легка. Это было так необычно, что парень забыл про стеснение. Надел очки и взглянул на Мусаши ясным взглядом. Изучая его непоколебимую широкоплечую фигуру. Он сейчас казался парню каким-то особенно близким. И тепло чувствовалось даже через одеяло. Но может ему это только мерещилось.  – Осторожнее, – с улыбкой предупредил Труа, – он может выстрелить. Он мощный, – а в голове промелькнуло внезапно: “Как и ты…”    Он едва не произнес это вслух, но вовремя остановился и схватился за голову. Испугавшись своих же мыслей, он вздрогнул. И порадовался, что Мусаши ничего не видит. Но тот внимательно слушал, слегка склонив голову на бок. – С тобой всё в порядке? – парень осторожно коснулся рукой волос Труа.    Тепло разлилось по всему его телу снова. Оно было таким нежным и трогательным, что парень улыбнулся. Ему сразу стало хорошо. Но вспомнив своё сумасшедшее поведение, он вжал голову в плечи. – Прости, что втянул тебя в это, – виновато начал он, выныривая из-под успокоительной ладони.  – Да не, всё нормально, – тут же отмахнулся Мусаши. – Но с тобой всё хорошо? Ты… – Да, прости. Просто немного разнервничался из-за всего, – простодушно прервал его Труа. – Сейчас много всего как-то свалилось. Вот я и поехал крышей.   Он попытался сесть, но почувствовав боль, остановился. Ноги его не слушались и были словно чужими. Он нервно усмехнулся. И единственное, что смог сделать, так это перевернуться на спину, слегка приподняться и опереться о стену. Он с самого начала знал о таких последствиях, потому что сам о них рассказывал недавно Джуго. Но почувствовав всё на себе был в шоке.  – Я же говорил, что пожалеешь, – невесело вздохнул Мусаши. – Мне стоило бы сдержаться. Прости.    От того, как они извинялись друг перед другом, Труа стало смешно.  – Я не жалею, – улыбнулся он, – наоборот… Спасибо. Мне нужно было прийти в себя. Если бы я напился, было бы хуже.  – Это точно. Альтернатива спорная, но хоть для здоровья не так опасна.  – Угу, – Труа усмехаясь потёр ноющие поясницу и грудь.    Мусаши какое-то время молча крутил в руках гарпуны. О чём-то думал. Нервно сжимал и разжимал пальцы. Пока наконец не заговорил, стараясь выглядеть как можно спокойнее: – Слушай, если у тебя будут проблемы, или тебе будет нужно, чтобы тебя кто-то выслушал, приходи. Мне тут всё равно заняться нечем.    Труа с удивлением уставился на парня. И в глубине души был невероятно счастлив. Он боялся, что после его выходки, Мусаши видеть его не захочет. Но получилось наоборот. И его смущало только то, что это выглядело как сочувствие со стороны парня. Однако от него это было даже приятно. Труа понял, что готов остаться здесь, в тепле, рядом с ним, на всю жизнь. Однако у него был план и ответственность перед товарищами. – Я могу приходить каждый вечер, – сказал он, стараясь скрыть радость в голосе. – Но днём вряд-ли. Если получится, то могу и днём. Ой, кстати, – он потянулся и с трудом схватился за свою сумку, достал оттуда улучшенную версию часов. – Это тебе.    Мусаши отложил гарпуны и взял подарок. Внимательно и осторожно его изучил.  – Верх там, где крепление крышки, – объяснял Труа. – Будильника тут нет на всякий случай.  – Спасибо, – улыбнулся Мусаши и достал из-под матраса прошлые часы. – Тогда забирай. И… – он колебался, напряжённо вертя часы в руках. – Я надеюсь, это не прозвучит как оскорбление или типа того, но вдруг это тебя успокоит… Мне… даже понравилось…   Он отвернулся усмехаясь, а Труа как кипятком облили. Он покраснел, внутренне сгорая от нестерпимого жара и волнения, и взглянул с восхищением на парня. Но вовремя опомнился.  – Хах, но это был первый и последний раз, – улыбаясь пожал он плечами.  – Да, знаю, – засмеялся Мусаши. – Не волнуйся, я не за этим тебя приглашаю.    Вдруг Труа встрепенулся и взглянул на часы. – Черт, я ж не знаю когда придут надсмотрщики!  – Успокойся. У нас ещё три часа. Они приходят в шесть. Лучше поспи ещё.   Он коснулся плеч Труа и осторожно уложил его обратно в постель. Парень смущённо отмахивался, говоря, что и сам может. Но на самом деле наслаждался этой заботой.  – Как ты вообще себя чувствуешь? – взволнованно спросил Мусаши.   Протянув руку к Труа, он случайно коснулся его живота. И тут же отшатнулся. Но парень только рассмеялся.  – Ну как, – пожал он плечами, – плохо конечно. Но это не та боль, от которой будет грустно. Но… ты что меня одел?... – А? Ну да, – смутился Мусаши. – Мне показалось, что тебе будет приятнее проснуться одетым. Я всё равно тебя мыл, когда ты отрубился. Так почему бы и не одеть?   “А ты не подумал, что я буду чувствовать, понимая, что моего прекрасного тела без моего ведома и сознания касался кто-то настолько ахуенный?!” – пронеслось в голове Труа. И он с ужасом осознал абсурд своих чувств. Он и сам не мог точно сказать, возмущён он или доволен. Поэтому только пробормотал слова благодарности и спрятался под одеяло с головой.    Поспав ещё два с половиной часа он собрался и готовился уходить. Настроение было хорошим, пусть он и не до конца понимал себя и свои мысли. Ему было всё равно. Потому что на прощание Мусаши коснулся его плеча, и этого было достаточно, чтобы Труа почувствовал себя счастливым. Пусть он сам и сказал, что это был первый и последний раз, подсознательно понимал, что так просто не отпустит это чувство.    Однако чем дальше он отходил от котельной, чем холоднее становился воздух вокруг, тем сильнее в его душе шевелился едкий ком. Труа остановился, с ужасом закрыл лицо руками и опустился на колени. Стало до тошноты противно. Боль, не утихавшая всё это время, с новой силой пронзила его тело. И теперь она казалась мерзкой. Унизительной. К его старым переживаниям волной прибавились новые. Как он мог сделать нечто настолько глупое?    На дрожащих ногах он двинулся дальше. Но не хотел возвращаться на базу. Не хотел никого видеть и ни с кем разговаривать. Не хотел ничего чувствовать. Он забрался по трубам в разлом в стене и сел там, закрыв лицо накидкой. Старался почувствовать сам себя, чтобы разобраться и успокоится. Но никак не получалось забыть то унизительное наслаждение, крепко пустившее корни в его потрескавшуюся душу… ***   На базе Уно, не дождавшись возвращения лидера, сам проводил планерку. Хани был, конечно, возмущен, но сам ничего предложить не мог. А проблема назревала серьезная – Теперь у нас нет доступа к складам, – говорил Уно, расхаживая по террасе, заложив руки за спину, чем невероятно бесил Хани. – Придётся искать еду везде, где только можно. Вы уже были на ближайшей кухне. Что можете сказать о ней?  – Бля, ну кухня как кухня, – ворчал Хани. – Чё ты хочешь услышать? – Да я не про это, – махнул на него парень.    Джуго нашёл в сумке свой блокнот и протянул ему. Но Уно снисходительно усмехнулся: – Давай ты сам прочитаешь, а то я не разберу твой почерк.  – Да нормальный у меня почерк, – возмущался Джуго, в сущности осознавая правдивость слов Уно. – Там с 17:00 до 17:30 всё пустует. Видимо, обед. Но это не точно, потому что мы видели это только один раз.    Уно ехидно обратился к Хани: – И с каких пор Джуго стал полезнее тебя?    Тот скривился и огрызнулся: – И с каких пор ты стал таким пиздецки важным?  – С давних. Может года два назад, – спокойно ответил Уно и продолжил: – Тогда ещё пару дней понаблюдайте за кухней. Если будет возможность – тащите всё, что не спалят.  – А ты чем будешь заниматься? – не удержался Хани.  – Да чем придётся, – пожал Уно плечами. – Я много чем тут занимаюсь. А, и кстати. Ты будешь у нас охотиться.  – Чего это я?! – прошипел Хани.  – Ты отлично стреляешь, – стал непоколебимо перечислять Уно, как будто вовсе не слышал возмущённого тона в голосе парня, – так же ты уже это делал. Джуго стреляет плохо, Труа полуслепой, и ему чтобы попасть полгода нужно потратить. А я обычно где-то занят. Да, я тоже буду охотиться, но в основном это будешь делать ты.     Хани недовольно цыкнул и развалился на матрасе. Утренний воздух уже наполнили шумы Завода, начавшего свою работу. Под слоем облаков пронеслось несколько птиц, потревоженных лязгом метала и шипением пара. Уно тоже сел на матрас рядом с Джуго, накрыв его руку своей. И парень смущённо отвернулся.  – Волнуешься за Труа, да? – усмехнулся Уно, обратившись к Хани.  – С чего бы?  – Ну, по тебе видно.    Хани шумно выдохнул и перевернулся на бок, отворачиваясь от Уно. Он действительно переживал за друга, потому что его странное поведение не могло не настораживать. Но сейчас он ничего не мог сделать или узнать. Уно внимательно следил за ним и в итоге встал, потянув за собой Джуго, стал собираться.  – Ладно, хорош сопли жевать, – сказал он. – Работы по горло.    Но когда они собрались уже разойтись, дверь распахнулась и появился Труа. Бледный, понурый, но чувствовалось в нём какое-то умиротворение. Он как ни в чём не бывало поприветствовал товарищей и нарвался на поток их возмущений. – Ты, чёрт тебя дери, где был?! – схватил его за плечи Уно и хорошенько встряхнул.    От чего Труа тут же повис в его руках. Он и так едва стоял на ногах, а от напора парня тут же потерял остатки равновесия.  – Бля, ты где шлялся всю ночь? – криво улыбнулся Хани. – Да что б ещё вернуться таким полудохлым. – Уно, пусти меня, – слабо улыбнувшись просил Труа. – Я просто устал, не более.  – До такой степени, что ходить не можешь? – кипел Уно.   Он быстро стянул с него обмундирование и уложил на матрас.  – Что б ты понимал, – продолжал парень, – даже Джуго уже не помирает от нагрузок. – Эй! – стукнул его ногой по голени Джуго. – Почему опять “даже я”?!  – Прости, малыш. Просто так доходчивей.  – Не называй меня так!  – Оба уже заебали! – стукнул ребят по голове Хани.    Труа лежал, смотрел на их перепалку и чувствовал себя намного лучше. Ему всё-таки удалось успокоиться. Но сегодня он хотел побыть на базе и отдохнуть. Потому велел товарищам отправляться по плану, составленному Уно, а сам немного вздремнул.    Уже ближе к вечеру вернулись Хани и Джуго. Первый нехотя взял арбалет и пошёл на крышу стрелять по птицам. В то время, как Труа подозвал Джуго к себе. Они сели на край парапета, глядя на бесконечный Завод, который медленно погружался во тьму. Тут и там вспыхивали фонари, как звёзды на небе.  – Слушай, – произнес Труа после недолгого молчания, – ты не мог бы рассказать мне о Мусаши? Вы же с ним были давно знакомы.  – Мусаши? Зачем тебе? – удивился Джуго.  – Да так, просто. Был рядом с котельными и вспомнил про человека, который может пускать огонь, ха-ха, – нервно оправдывался Труа. – Ну, – задумался Джуго, – он хороший парень. Читать любит и в принципе умный. Он вроде как учился в колледже на врача или типа того. А что тебе конкретно нужно знать?  – Наверное то, какой он человек сам по себе, – вздохнул парень.  – Он добрый и терпеливый. Думаю, вы бы поладили.   “Да, да, я тоже так думаю,“ – смеялся про себя Труа. Он слушал, как Джуго рассказывал историю Мусаши. Про самовозгорание его тела, про пожар и смерть родителей, про опыты и роль в этом мужчины со шрамом на шее. Труа не понимал и половины сказанного, но перебивать не стал. Решил, что когда-нибудь подробнее спросить у самого Мусаши.    Когда Джуго закончил, рассказав всё, что помнил сам, Труа долго ещё сидел в одиночестве, пусто глядя вниз. Его слишком впечатлило то, что он услышал. И для такой судьбы Мусаши остался слишком хорошим человеком. Он не показывал, что ему больно или грустно. Но то, что он не пытался сбежать из тех подвалов о чём-то говорило. И всё же, узнавая что-то о человеке из чужых уст, невозможно ему помочь. Но спрашивать все лично Труа сейчас не хотел. Было бы слишком неловко, если бы кто-то такой малознакомый начал искать личные душевные раны.    Он просто снова направился в котельную, захватив с собой часть еды, которую Джуго с Хани смогли утащить сегодня с кухни. Всё-таки питаться дважды в день для такого крупного парня, как Мусаши, недостаточно.    Когда надсмотрщики вышли из зала и отошли достаточно далеко, Труа спустился. Сразу стало очень тепло. И почему-то спокойно. Мусаши обернулся к гостю и усмехнулся. – Действительно, пришёл на следующий же вечер. – Ну я же обещал, – заулыбался Труа, понимая, что его сердце начинает биться чаще. – Я принёс немного еды на завтра. А то ты слишком мало ешь.  – Мне хватает, но спасибо, – улыбнулся в ответ Мусаши.    Как и до этого, когда огонь был перекрыт, они сели на матрас. Но прошло слишком мало времени для того, чтобы обсуждать новости. Так что Мусаши просто поблагодарил Труа за новые часы, и повисло неловкое молчание.    Тот искоса поглядывал на парня и нервно мял руками края рубашки. Он уже не противился своим чувствам, приняв их. Пусть и неохотно. Но и дать им волю не мог. Просто потому что не знал, понравится ли это Мусаши. Но так он только ранил себя тем, что сидел рядом с ним.    В конце концов тишину прервал Мусаши, спросив не очень уверенно: – Ты нормально себя чувствуешь?   Труа покраснел и сжал несчастную ткань ещё сильнее. Даже костяшки побелели.  – Да, всё хорошо, – дрогнувшим голосом ответил он. – А ты?  – А мне то что? – усмехнулся Мусаши. – Не мне же вчера досталось…   Он осёкся и отвернулся. Но Труа успел заметить с изумлением, как на его тёмном лице проступил едва заметный румянец. В этот момент парень словно опять потерял голову и как во сне приблизился к Мусаши. Тот почувствовал это и отшатнулся. Но Труа взял его за руку, снова наслаждаясь её мягким теплом, и, стянув маску, прильнул губами к его губам. На мгновение. А потом снова отстранился и в смущении спрятал лицо за ладонями. Мусаши закрыл рот рукой и понял, что она дрожит.  – Прости, – пробормотал в замешательстве Труа. – Но я ничего не могу с собой поделать. Это слишком странно для меня. Я знаю, что сам сказал, что это был первый и последний раз но… – Почему?...    От его растеряного голоса Труа похолодел. С волнением смотрел в его шокированное лицо и боялся пошевелиться. Мусаши повторил с ещё большим изумлением: – Почему?    И на глаза Труа навернулись слезы. Он не мог понять суть вопроса, и от этого сердце его сжималось всё сильнее. В панике он прижал колени к груди и уткнулся в них лицом. С ужасом понял, что рыдает, не в силах остановиться. Теперь уже встревожился Мусаши. Он осторожно прикоснулся к дрожащему плечу парня, а после сдался и крепко обнял его, поглаживая по руке и прижавшись носом к его волосам. Снял с него очки и осторожно отложил их в сторону, нежно поцеловал в лоб, смахнув пару прядей. Но от этого Труа рыдал только сильнее. И Мусаши побоялся, что и сам скоро заплачет. – Ну чего ты? – успокаивающе шептал он. – Всё же хорошо. Тихо, тихо. Не плачь, а то глаза опухнут.     Труа крепко ухватился за него, уронив голову на плечо. Прижался и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Мусаши усадил его перед собой на колени, поглаживал по спине и голове. Чувствовал, как в него впиваются худые пальцы, но от этого только бережнее обнимал.     Наконец Труа стих. Но от Мусаши не отцепился. Съёжился, прижимаясь к спасительному теплу. Парень слушал его сбивчивое дыхание и что-то трепетало внутри него. Пальцами осторожно перебирал пряди его шелковистых волос и про себя улыбался.  – Ну ты чего? – мягко и тихо говорил он. – Всё хорошо.    Труа выпрямился, посмотрел прямо на Мусаши взглядом полным страсти. Взял его лицо в свои ладони и впился в тёплые губы. Долго целовал их, покусывал и наслаждался тем, как парень отвечал на его нежности.   Мусаши быстро снял с него плащ, гарпуны и сумки, отбросил всё в сторону и осторожно опустил Труа на матрас. Хватался зубами за его шею, оставляя на ней розоватые отметины. Руки скользнули под рубашку, задирая её. Пальцы сжали соски, и Труа слабо застонал. Обвил руками шею Мусаши и закрыл глаза. Но парень поцеловал его в плечо и остановился.  – Нет, сегодня без этого.   Труа в недоумении посмотрел на него. Вместо ответа Мусаши провёл руками по его животу, перейдя на бедра. Сжал их осторожно, и парень почувствовал боль, оставшуюся ещё с прошлой ночи. Смущённо улыбнулся. – Да, думаю, ты прав.   Они снова сели к стене, и Мусаши накинул на Труа одеяло. Парня постоянно удивляло, как ловко он двигается для незрячего. Даже лучше чем те, кто всё видит.    Протянул руку и коснулся его плеча. Мусаши вздрогнул, но улыбнулся. Накрыл его ладонь своей. Чувствуя двойное тепло, Труа закрыл глаза, с наслаждением вздохнув.  – Почему ты постоянно хочешь ко мне прикоснуться? – спросил Мусаши.    Застигнутый в расплох этим вопросом, Труа отдёрнул руку. Потом покраснел и пожал плечами.   – Просто ты такой тёплый, – тихо произнес он и улыбнулся. – Как солнце…   Заметив, как поменялся в лице Мусаши, парень замолчал и смущённо закрыл лицо руками. Мусаши вздохнул, подпёр кулаком щеку и повернулся к Труа, словно бы мог его видеть. Отчего тот готов был провалиться сквозь землю.   – Ты не первый, кто говорит подобное, – улыбнулся Мусаши, но почему-то в его голосе мелькнула грусть. – Что вы нашли в моей силе? Разве вы не должны её бояться или ненавидеть?    От таких слов Труа опешил. Непонимающе склонил голову на бок.  – Бояться? Её кто-то боится? – удивился он. – Она же такая… ну… я не знаю… – Говори уже, раз начал.   Мусаши опустил руку ему на голову и погладил.  – Ну… – Труа собрался с силами и выпалил, зажмурившись: – Она такая приятная и уютная, а ещё я не могу не думать о ней, и она очень сексуальная!   Замолчав, он тут же понял, какой кошмар сейчас наговорил. Досадливо простонал и стукнулся головой о стену. Но это не помогло забыть неловкий момент.    Однако вопреки всему Мусаши рассмеялся. Так громко, что Труа испугался и тут же забыл о своих переживаниях.  – Боже правый, – все ещё смеясь произнес парень. – Так мне ещё никто не говорил. Я уже понял, что ты не совсем нормальный, но что б настолько…   И снова рассмеялся, а Труа только сконфуженно улыбнулся. – Прости, это было слишком странно, – вздохнул он. – И прекрати так смеяться, а то надсмотрщики сбегутся.  – Извиняй, но ты сам эту хрень сморозил. Знаешь, мне даже обидно, что я не вижу лицо этого “ненормального человека”.   В его последних словах промелькнул сарказм. Но Труа про себя невесело подумал: “Как хорошо, что ты его не видишь. С твоим прошлым видеть такого рода шрамы – как сыпать соль на рану”.     Почувствовав, что парень погрустнел, Мусаши улыбнулся и наклонился к нему. Прошептал на самое ухо, и горячее дыхание коснулось бледной кожи: – Тебе правда нравится?  – Д-да… – задыхаясь пролепетал Труа, пряча лицо.    Зашуршало одеяло, и рука Мусаши скользнула по телу парня. К животу и ниже. Звякнула пряжка ремня. Труа ощутил, как жар окутывает его бедро, опускаясь на внутреннюю его сторону, и закрыл рот руками. Мусаши осторожно сжал его член.   – А так нравится?   Труа готов был закричать, но его дыхание перехватило. Он моментально возбудился и был готов сам себя убить за это. Из груди вырвался едва слышимый стон, когда Мусаши сдавил его сильнее. Жар как будто бы только усилился. Парень не знал, куда ему деться, но горячие пальцы уже начали двигаться, с каждой секундой становясь всё грубее. И ему это нравилось.    Он прикусил губу, но не мог заглушить поток сладостных стонов. Пальцы ног сжались, а тело пробила дрожь. Он ухватился за плечо Мусаши и тут же обессиленно вздохнул и опал. Но не дал парню убрать руку – сжал её ногами и прижался щекой, обхватив руками. Тот удивился, но сопротивляться даже не подумал.   Несколько минут они сидели так в молчании. Его прерывало лишь дыхание Труа, переходящее временами в тихие стоны. Потом он наконец отпустил Мусаши, придя в себя и испуганно извиняясь. Но тот только снисходительно улыбнулся. Ощущал на пальцах вязкую жидкость и непроизвольно облизнул ладонь.  – Ты что творишь?! – воскликнул Труа, оттягивая его руку от лица.  – А ты мне запрещаешь? – усмехнулся Мусаши.    Парень покраснел, но сквозь смущение произнёс: – Да! – и добавил еле слышно: – Потому что я тебя не смогу нормально поцеловать тогда.  – О, ну это поправимо.   Не успев удивиться тому, как же хорошо Мусаши его расслышал, Труа был подхвачен на руки. Парень отнёс его в душ, избавил от одежды и разделся сам. Включил воду.    Сразу хлынул невероятно горячий поток, и Труа вскрикнул от неожиданности. Но Мусаши обхватил его за талию и прижал к себе, слегка нагнувшись и заслоняя от обжигающего дождя.  – Прости, я забыл, что обычно пользуюсь только горячей водой, – виновато сказал он.    Прижимаясь к его обноженному мокрому телу, Труа моментально забыл обо всём вокруг. В смущении коснулся его потемневшей кожи, блестящей в слабом свете жёлтой лампы. А когда вода стала нормальной температуры, опомнился и отскочил, наткнувшись на стену. Но Мусаши придвинулся к нему. Опёрся одной рукой над его головой. А второй провел по груди. Прижал, кончиками пальцев чувствуя учащенное биение сердца. Наклонился и с нежностью поцеловал парня.  – Доволен? – прошептал он, слегка отстранившись от лица Труа.  – Теперь да, – сказал он и улыбнулся. – Но мне скоро нужно уйти.  – Ты не останешься? – удивился Мусаши. – Да. Так получилось, – вздохнул Труа. – я смогу прийти завтра?  – Приходи когда хочешь. Только не попадись надсмотрщикам, – усмехнулся парень и тихо вздохнул.