Прямо по коридору

Погода мягко встретила угрюмую затворницу, посылая воздушные поцелуи на ее лицо в виде солнечных лучей. Бархатный ветерок играл с листвой старых яблонь, чья тень мягко ложилась на веснушки возле носа, не забывая путаться и теряться в каштановых кудрях. Детский смех, словно звон десятков колокольчиков, неустанно звучал вокруг двух девушек, которые разместились на старой скамейке под раскидистым яблочным деревом, которая пока не имела плодов. Гермиона уже и забыла, как выглядит солнце и насколько ласковы его лучи. Все последнее время девушка находилась в поместье, которое каждый день обжигало нежные ступни парализующим скользким холодом; которое заставляло в страхе нестись к закрывающим окна шторам или к светильнику, чтобы не было так жутко погружаться в кромешную тьму; которое заставляло чувствовать себя одиноко и безнадежно всю ее жизнь в этом мрачном доме. И все же, какими ласковыми могут быть солнечные лучи, кто бы знал! Милая женщина лет сорока сидела рядом и о чем-то с улыбкой увлеченно рассказывала. Речь шла о каких-то цветах и травах, резных изделиях и о магии. Ее волосы были белые, как снег, и имели аккуратные волны от недавно расплетенных кос. Лицо розоватое, с мягкими чертами и доброй улыбкой, которую Гермиона, кажется, уже где-то когда-то встречала. Глаза светились небесной лазурью, а светлые ресницы щекотали кожу, едва касаясь тонких, таких же светлых, бровей. У Гермионы язык не поворачивается назвать это создание женщиной. Женщина — это загадочная неразговорчивая морщинистая, вечно поджимающая губы хозяйка поместья, с которой она жила, и которая появлялась на виду раз в несколько дней. Иногда девушке кажется, что та просто плод ее измотанного воображения и ей необходим кто-нибудь с кем можно завести беседу хотя бы на простенькие бытовые темы. Но хозяйка явно не желала открываться Гермионе, так и не ответив ни на один из вопросов. Нет, белокурую явно нельзя назвать женщиной. Скорее, очень взрослой девушкой, которая не утратила детских наивных черт и доброты. Она словно ангел, спустившийся с пушистых нежных облаков для того, чтобы помочь потерянной и запутавшейся в своем мрачном существовании Гермионе. — … И ты представляешь, вещи вокруг как затрещали, а после она просто «бум», и все! — белокурая изобразила взрыв резкими размашистыми движениями своими нежными кистями рук. Ее бархатный смех обволакивал пространство. Она рассказывала о взрыве, который произошел когда-то по ее вине. — Как же вы уцелели? — Гермиону начало одолевать старое забытое чувство, которое именно сейчас пробудилось от затяжного сна — любопытство. Такое родное, и одновременно непомерно чужое. Словно его кто-то очень давно усыпил. — Не знаю. — девушка улыбнулась, отведя взгляд в сторону, где еще недавно резвились дети. Взгляд ее на мгновение погрустнел. — Мисс, не сочтите за дерзость, — Гермиона старалась подобрать нужные слова. — Что вы знаете о месте, где я живу? Только не поймите меня неправильно! — встрепенулась Гермиона — Просто…. Я не знаю, как объяснить это вернее, но… Порой мне кажется, что я там не одна. И я говорю не о хозяйке. Редкость, конечно же, но иногда я могу ясно почувствовать некую силу, словно что-то пытается вырваться наружу и схватить меня. Там так холодно, мрачно и… одиноко. Меня интересует, что скрывает это место? — хмурый задумчивый взгляд задержался на травинке, которую обдувал озорной теплый ветерок. — Вот, что я тебе скажу, Гермиона — белокурая нежно взяла собеседницу за руку и улыбнулась в попытке приободрить Гермиону, хотя бы самую малость. Этот жест был по-матерински нежным и теплым — Что бы ты там не делала, что бы не искала, ты не должна останавливаться, слышишь? — Не знаю…Я нахожусь там так много времени… — всхлипнула Гермиона, отняв руки и прижимая их к лицу, стараясь унять накатывающиеся рыдания — Мне там так плохо и одиноко. Я не могу собраться. Не могу понять в чем моя проблема, но мне кажется… я чувствую, что могу это прекратить, хотя временами эта надежда ускользает. Она ослабевает. Я слабею… с каждым днем… — девушка заплакала, уткнувшись в плечо собеседницы. — Гермиона, надежда не умрет, пока ты ищешь. Просто… — на кудри Грейнджер упала одинокая слеза. Белокурая крепко сжала челюсти и зажмурила глаза, прежде чем заставить себя расслабиться и сказать то, что, кажется, причиняло ей сильную боль — Просто продолжай и… не бойся его. Ему нужна твоя помощь.— Гермиона не видела нежную улыбку, но чувствовала переменчивость собеседницы. А еще она чувствовала, что блондинка не собиралась говорить о неком неизвестном. — Не понимаю… о ком вы говорите? Кому нужна моя помощь и кого не стоит бояться? Вы не ответили ни на один из моих вопросов, и почему же?— смутилась Гермиона, посмотрев в лицо собеседницы, улыбку которой девушка чуть было не приняла за издевательство. — Я не могу сказать. — виновато улыбнулась белокурая, но тут же мягко обхватила бледное лицо Гермионы. — Но ты почувствуешь, ты точно поймешь. А когда это случится, страх исчезнет. Обещаю. — Кроме хозяйки, которая появляется раз в несколько дней, я никого там не видела. Простите, но… я живу в этом поместье одна и уже не помню сколько. — запротестовала кудрявая. — Не одна. — девушка все продолжала улыбаться, но глаза стали серьезными. — Мне жаль, но я должна идти, да и тебе следует возвратиться. Просто продолжай делать то, что делаешь и ничего не бойся. Солнце сегодня чудесное, не правда ли? — поднявшись с места, она обратила внимание на алеющий закат. — И правда. — вежливо улыбнулась Гермиона, стараясь скрыть недовольство от оставшихся вопросов и накопившейся усталости, но мысленно пообещала себе вернуться к вопросу о нём позже. Уже в поместье девушка направилась в свою комнату, обдумывая произошедшее. Белокурая оказалась настолько знакомой, что Гермиона чувствовала как покалывают кончики пальцев. И все же, не могла никак вспомнить, где видела ее и когда это было. Сколько дней прошло или лет? Благодаря новой знакомой Гермиона в который раз убедилась, что что-то не так. С ней самой что-то не так. Но один вопрос вгрызся в мозг, словно паразит: кого она не должна бояться и кому нужна ее помощь? «Не одна» вторил бархатный обволакивающий голос белокурой. Кто еще здесь живет? Время в стенах поместья словно остановилось. Спать не хотелось, однако приближался вечер и девушка чувствовала необходимость продолжать свои исследования. Наплевав на ужин, Гермиона быстрым шагом, который давался ей, почему-то, с трудом, направилась в библиотеку. Она уже давно не была такой активной. Сейчас в ней проснулись, словно от длительного беспробудного сна, неиссякаемая жажда знаний и уверенность в том, что все будет хорошо. Обычно она жила в мрачном медлительном темпе этого дома и не замечала, как уходит время, словно песок сквозь пальцы. И только одна мысль не давала ей покоя. Она на верном пути. Чтобы там не было, ей нужен тот альбом. Пол издавал неприятный скрип, от которого каждый раз пробегал табун мурашек по спине. Гермиона была рада преодолеть расстояние длинного коридора быстрее обычного. Открыв дверь библиотеки, она отскочила, так и не переступив порог. Девушке показалось, что она видела мелькнувший темный силуэт, который, от испуга сам куда-то отскочил. Гермиона стремглав подбежала к окнам и быстро распахнула шторы. На секунду пришла мысль осознания, что она их не закрывала. Выдохнув, девушка обернулась и прошлась вдоль некоторых стеллажей, чтобы убедиться в своем абсолютном одиночестве. «Показалось». Она присела на одно из кресел, на котором сидела за просмотром находки прежде, чем ее новая «знакомая» вытащила девушку на улицу. Гермиона окинула взглядом альбом в красном твердом переплете, который лежал на журнальном столике, одновременно прислушиваясь к тишине. — Бред! — фыркнула Гермиона. — И нет здесь никого! Она потянулась к альбому и уместила увесистый предмет памяти на своих коленях. Страницы переворачивались одна за другой в нетерпении докопаться до истины. — Нет, это не правильно! — прошептала Гермиона прикрыв веки. — Следует разобраться во всем сразу. Она стала пролистывать альбом с самого начала и рассматривать все застывшие снимки. Однако, ничего необычного Гермиона не заметила. Карие глаза цеплялись за каждую фотографию, но ничего подозрительного или странного она не обнаружила. Просмотрев добрую часть снимков она определила, что это не просто семейный альбом, но и с дальними родственниками хозяйки. Об этом свидетельствовали разные фамилии и даты, указанные под каждой фотографией. — Блэк — заключила Гермиона, заметив, что именно эта фамилия повторяется чаще всего и занимает большую часть в этом альбоме. Гермиона принялась разглядывать изображение кареглазой девушки с игривой улыбкой. — Красивая - подумала она. Отсутствие веснушек и выразительные черты лица, несмотря на некоторую «детскость» девушки на снимке, заставляло неотрывно любоваться ею. Но Гермиона лишь надула губы, когда это ощущение стихло так же быстро, как и появилось, а затем перевернула страницу. На фотографиях все та же девушка но уже в компании с другой. — Похожи. — заключила Гермиона. Гермиона продолжала листать альбом. На нем были изображены неизвестные ей люди и те две девушки. Новых лиц больше не попадалось, но чувство того, что она близка к разгадке, разрасталось с каждой перевернутой страницей. Гермиона почувствовала, как веки начали тяжелеть, а интерес и возможность раскрытия неизвестной тайны не давали покоя. Правда была ли эта тайна на самом деле она не знала, но та белокурая незнакомка все подтвердила. Вдруг, в середине альбома она заметила знакомое лицо. Это была хозяйка поместья, только несколько моложе, а потому черты лица ее были мягче. Не успев изъявить свое удивление, Гермиона мгновенно провалилась в сон. Заливистый детский смех доносился отовсюду. Два маленьких мальчика играли в игры, а Гермиона не могла разглядеть их лиц. Все было нечетким: мальчишки, пейзаж, дом. Словно у нее плохое зрение. Вдруг дети подбежали к ней ближе, а она сидела на коленях на земле, оказавшись с ними на одном уровне. Гермиона заключила, что им около шести-семи лет. Вдруг у нее получается разглядеть темные волосы первого мальчика. У второго волосы непонятного цвета, да и находился он дальше первого. Брюнет положил ладошку на ее щеку и она увидела его большие ясные, как у лани, глаза серо-голубого цвета. Он тянул ее за собой, словно нуждался в Гермионе, как в матери. Его ладошка была теплой, а взгляд искренним и милым. Гермиона открывает глаза, от боли затекшего тела. Сколько она проспала точно сказать сложно, но на улице уже давно стемнело. Гермиона поднялась на ноги, чтобы хоть немного размяться, а после продолжить свои поиски. Выглянув в окно, она поняла, что сейчас глубокая ночь. Все равно часы в этом доме все были сломаны и показывали только одно время. Гермиона ужаснулась: как же долго она спала? Мысли проносились с такой скоростью, что Гермиона чудом невольно зацепилась лишь за единственную: альбома на коленях не оказалось, когда она вставала. Кудрявая медленно повернулась к столу, на котором он лежал в раскрытом виде, переплетом вверх. И правда, на столе. Она не помнит, чтобы оставляла его там, да и вообще не заметила как провалилась в сон, но она чувствовала: здесь что-то не так, а потому она на верном пути. Может кто-то и или что-то не хочет, чтобы она совала нос не в свои дела? Гермиона вновь присела и взяла альбом в руки, недоверчиво оглядев его и смерив презрительным взглядом. Он был открыт в конце, хотя девушка помнит, что остановилась где-то в середине. Она нахмурилась, увидев на странице, которая оказалось последней, темноволосого юношу, гордо стоящего с прямой спиной и холодно улыбаясь. За невольным разглядыванием еле заметных веснушек и темных густых бровей, а также выразительных глаз и не слишком полных губ, Гермиона нахмурилась. Вдруг до нее дошло осознание, что она откровенно пялится, рассматривая молодого человека. Отчего-то сделалось неловко, несмотря на то, что это всего лишь фотография. Гермиона слегка покраснела. «Очередной заносчивый сноб» — мысленно проворчала она. Гермиона с трудом могла описать, что происходит: изображение темноволосого юноши сильно приковывало к себе. Его нахальная улыбка, самонадеянный взгляд и весь его вид замаскированы сдержанностью, которая присуща только аристократам. Пальцы потянулись к изображению его лица. Как только они коснулись невесомо плоских очертаний скул и подбородка ладонь вдруг больно закололо. Гермиона отпрянула сильно жмурясь. Вот оно — он! Девушка испугалась. Гермиона не понимала, что это, как и почему получилось, но точно знала, что это оно самое. То, что она искала все это время, находясь в этом поместье. Все дело в нем, в этом мальчишке. Ее присутствие здесь и странное ощущение, сопровождавшее все это время, связано с этим юношей. Но кем он был и какую роль играет сейчас? Этот альбом, эти лица, не имеющие для нее никакой ценности, и вот он. Последний. «Наверняка он жил здесь или живет до сих пор…» Гермиона опустила взгляд ниже и прочитала: — Регулус Арктурус Блэк. — мгновенно подняв глаза на юношу. В этот момент сердце ее болезненно щелкнуло, а фотография словно ожила, потому что в следующее мгновение изображение Регулуса подмигнуло и улыбнулось шире. Гермиона в испуге захлопнула альбом и быстро покинула библиотеку. С быстрого шага девушка перешла на бег, словно ее мог кто-то преследовать. Она бежала не разбирая дороги красного ковра длинных мрачных коридоров. Гермиона забегала в комнаты, выбегала с других сторон, не удивляясь, что в этом крыле, в котором она так быстро оказалась, почти каждая комната имеет тайную дверь. Она словно в дурмане. Не видит и не чувствует куда бежит или слишком напугана найденным снимком. Снимок ли? В конце концов, Гермиона оказалась в другой незнакомой комнате и поняла, что заблудилась. Комната, в отличие от всех остальных, была покрыта слоем многолетней пыли. На письменном столе пылилась табличка, которая гласила: «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка». Отчаяние захлестнуло ее с новой силой. Гермиона закричала, зажимая ладонями уши и путаясь пальцами в волосах.