Прямо по коридору

Кромешная темнота за окном стелилась плотным одеялом, словно ночь не хотела уступать дню, и решила навсегда поселиться в неузнаваемых окрестностях. Голубой туман обволакивал кроны могучих голых деревьев, ветви которых, сухие коряги, бросали мрачные тени в окна одинокого поместья. Тьма имеет одну любопытную способность: она порождает даже в самом бесстрашном уме уродливых чудищ из детских сказок, заставляя усомниться в здравости рассудка и в настоящем, в котором существуешь. Омрачает душу, притупляет сознание и остужает голову, превращая человека в одного из подобных чудовищ, готового на все ради выживания. Настолько искусно, что можно почувствовать мерзкую паутинку холода, поднимающего волоски дыбом на трясущихся руках. Беспощадный монстр с отсутствием разума, холодным умом и жаждой грязной крови — желание Темного Лорда, которое он медленно исполнял в лицах своих приспешников. Оглушающее эхо пламенных речей, промывающих мозг, в большом зале поместья Малфоев об идеологии, которая никому не сдалась. Но выбор был, отрицать нельзя. Нужно только поддаться отравляющему безумию и самим стать смертельным ядом, как Беллатриса Лестрейндж или отступить в попытках излечиться и заслужить освобождающее прощение, как когда-то Регулус. Блэк поплатился не только за идею и своевольную попытку похитить крестраж у самого могущественного темного волшебника Магической Британии, но и за свой энтузиазм, неординарный ум и весьма сложный характер, которым так был известен в кругу друзей. За внутреннюю борьбу, которую он вел на последнем курсе, украдкой поглядывая на брата, смеющегося в компании «красных галстуков». В какой-то степени слизеринец даже рад, что Поттер появился в жизни Сириуса и ему не приходится терпеть то, от чего отказаться Регулус уже не в праве. Он поплатился за то, что должен был сказать, но так и не осмелился. За своеобразную, и все же существующую внутри доброту. За слепую отвагу, самоотверженность, и за то, что возомнил себя умнее всех вокруг. За все то, что не приветствовалось на Слизерине. Темный Лорд никого не боялся и тем более никого не щадил. Был напросто лишен всех человеческих, как он утверждал, слабостей. Ему чужда любовь, а Регулус, не ведая, постепенно погружался в нее с головой. Засыпал с надеждой, что они встретятся. Он не знал ее имени. Каждый раз просыпался с искаженной памятью, но помнил, что ему с ней было хорошо, пусть это и оказывалось сновидением. Все сны начинались примерно одинаково. Регулус тонет, а она, его спаситель, вытаскивает юношу из глубин страшного кошмара. Блэк ненавидел просыпаться, потому что это означало забыть почти все: ее лицо, имя и голос. Ненавидел, потому что было необходимо снова пройти через череду кошмаров, но он не боится. Мерлин, он готов страдать так каждый раз, если бы это значило, что они встретятся. Однако гарантий ее визитов в следующих кошмарах не было, и от этого становилось по-настоящему страшно. И сейчас, ворочаясь и запутавшись в легком покрывале, под закрытыми веками Блэк ощущает тепло дыхания, мягкость диких кудрей и соль кристальных слез, заставляющих сердце сжиматься и падать вниз. Как часто она снится ему? Как давно незнакомка начала навещать молодого человека в сновидениях, поселяясь в подсознании и медленно подчиняя мысли? Голые уродливые ветви деревьев не спеша постукивали по окнам, подыгрывая завывающему ветру и мраку старых улиц, прячущих собственных призраков. Душераздирающий женский плач с оглушительным звоном разбил давящую со всех сторон тишину, которая душила Блэка в смертельных объятиях, пока тот ворочался в постели. Регулус не спал отнюдь. Мечтал погрузиться хотя бы в легкую дремоту, но сон совершенно не брал. Блэк распахнул глаза, на мгновение затаив дыхание, прислушиваясь. Кто это был? Женское отчаяние эхом раздалось в голове Регулуса и, крошась на миллионы блеклых острых частиц, заставило подскочить в холодной постели от мгновенного тяжелого осознания. Незнакомые завывания пронизывали каждый нерв в теле и вызывали табун крупных мурашек, которые сковывали мышцы легкой судорогой. Регулус не успел прийти в себя, как вскочил на пол, и стремительно понесся в коридор. Прочь из комнаты навстречу звуку, в надежде зацепиться за крохотное доказательство, что ему не послышалось. Вдруг в доме все-таки еще кто-то есть? Он осматривался по сторонам, держа при себе лампу со слабеньким огоньком, и силился определить откуда до него донесся этот душераздирающий призрачный плачь. Картины застыли в своих немых позах с угрюмыми гримасами. Стало несколько не по себе. Можно подумать, дом покрывается инеем изнутри и скоро из морозного воздуха проявятся силуэты, которых можно будет без труда касаться. И проблем станет больше в одночасье. Но инея не было, как и снега или пара, который клубился бы у лица во время дыхания. Нет, Регулус почти уверен, что физически совершенно один в доме. Сколько бы он не прошел, сколько бы комнат не проверил, как сильно бы не срывал голосовые связки, истошно крича в пустоту в поисках семьи, Блэк постепенно понимал, что отец, скорее всего, был прав. Наличие странностей лишь подкрепляет веру в одиночество, однако, несмотря на свое скептичное отношение, Регулус также уверен, что нечто существует здесь с ним, в Междумирье, как он выяснил. Делит дом, пространство, стараясь быть как можно тише, незаметнее и осторожнее. Ну конечно… Он и призраки. Хорошее оно, это «нечто», или плохое, Регулус не знал. Но и идти дальше по коридору больше не хотелось. Он все уже осмотрел по нескольку раз. Время тянулось. У него больше не осталось сил искать кого или что-либо. Мерлин, Блэк устал разочаровываться, терпя всепоглощающее поражение. Вот уже несколько дней Регулус хозяйничал в комнате родителей. Он успокаивал себя тем, что разбирал их нажитый хлам, в надежде найти что-то полезное. Блэк часами сидел в отцовском кресле, силясь обнаружить возможные подсказки среди бумаг и собственных воспоминаний, которые могли бы хоть немного помочь в поисках семьи. На площади Гриммо Орион Блэк никогда не позволял сыновьям находиться в кабинете без него, не говоря уже о том, чтобы сидеть на кресле за столом или рыться в маленьких деревянных ящиках низенькой тумбочки под столешницей. Глава семейства относился к порядку на рабочем месте через чур строго. Сириус часто называл отца законченным педантом, за что получал от матери платком по губам. Орион сердился, когда дети приближались к заветным ящикам и вообще находились возле стола, когда его нет рядом. Все, что касалось сохранности личных и рабочих вещей Ориону докладывали эльфы. Личных покоев супругов Блэк затрагивала аналогичное правило. — Прости, отец. — Регулус открывал каждую полку ящика, резко дергая за ручки, сдержанно ликуя, что те оказались не заперты на ключ. Однако Блэк ничего так и не нашел. Ни единого письма, ни крохотной записки. Сидя несколько минут за столом и смотря в одну точку, он размышлял, что же делать дальше. Вряд ли положение, в котором он оказался, часть взросления каждого мальчишки его возраста. Блэк тщательно отгонял от себя отчаяние, ядовито поражающее все клеточки тела, разъедая кости и отравляя разум. Нельзя сдаваться, какой бы дерьмовой ситуация не была. Все, что удалось обнаружить, так это какие-то старые документы, засохшие чернила, рассыпающийся пергамент и мятые перья. Классический набор Ориона Блэка. Регулус никогда не хотел быть похожим на отца с матушкой. Зачем? Быть такими же чокнутыми и законченными педантами? Блэк ухмыльнулся, уводя подобные мысли куда подальше, ведь несмотря ни на что он, все же, любит родителей. В нижнем отделении комода лежала начатая бутылка старого рома. Регулус скептично осматривал темно-зеленое стекло в свете керосиновой лампы, с которой он не спешил расставаться. Покрутив бутылку в руке, он остановился, разглядывая крохотное пламя сквозь толщу темного стекла. Множество оттенков цвета его факультета переливались на бледном лице, создавая завораживающие блики на радужке серых глаз. И все же решился. — За тебя. — Регулус с грустной улыбкой посмотрел на лампу с маленьким огоньком, который она хранила и поднес горлышко к губам. Язык обожгла мерзкая горечь. Блэк поморщился, сдерживая кашель. Что за дрянь он только что выпил? А, впрочем, это даже забавно в нынешней ситуации. Капля рома выплеснулась прямо на кожу груди, показавшуюся из расстёгнутой рубашки. Регулус дотронулся до нее кончиками пальцев, задумчиво разглядывая на них выветривающееся пойло. Этот цвет напомнил ему глаза незнакомки, что не так давно стала приходить к нему во снах. Навещала, даже не подозревая, что Блэк рад ее видеть и не хочет просыпаться, возвращаясь в этот собачий холод пустого поместья. С ней становится намного лучше. Блэк вдруг начал припоминать их первую встречу. Да-да, именно после той ночи он понемногу начал запоминать сны с ее участием. Регулус встретил девушку в семейном блэковском парке и подарил веточку цветущей яблони с фамильного сада. Все, что удалось запомнить, лишь милые глаза, в отражении которых можно разглядеть доброту и тепло, согревающих без каких-либо прикосновений. Карий цвет и никакой корысти или злобы. Но так уж вышло, что ее образ меркнет на фоне безысходности всякий раз, когда он просыпается. Блэк чуть не уснул в кресле выпив оставшееся мерзкое пойло, собирая по крупицам милое воспоминание из сна. Он мог подолгу зачарованно смотреть на огонек внутри загадочного прибора, который своим «подмигиванием» уводил юношу в плен дремоты и прелестных сновидений. Как его называют магглы? Сириус что-то говорил об этом, но Регулус никогда не мог запомнить названия всяких маггловских приблуд. Яркий огонек гипнотически переливался в отражении холодных серебристых глаз Блэка. Его потрепанные волнистые волосы топорщились во все стороны, а рубашка была в неприличном состоянии. Он весь был в ненадлежащем виде, нужно признать. Теплые блики тонули в темных, как ночь, волосах. Регулус силился вспомнить название, но никак не выходило. Знал, что какая-то там лампа. Его впечатляло то, что прибор такой странной формы держал пламя внутри. Это похоже на волшебство. Как магглы додумались до такого? Поразительно! Блэк боялся, что он может все забыть. Такое ведь уже бывало, не так ли? Таинственные сестрички тому пример. Регулус склонялся к выводу, что мог видеть незнакомку из снов в лице случайной прохожей в Косом Переулке, вот подсознание и подкинуло образ спустя время. Чарующие глаза цвета дорогого коньяка, красивый профиль и неловко приоткрытые губы — все на что хватало искалеченной памяти. Регулус пробежался по всему поместью, в надежде найти таинственную девушку, что так громко плакала, но безуспешно. Он зашел в комнату тети Друэллы и направился к окну, остановившись возле шкафа с грязным стеклом на дверце. Блэк долго смотрел на улицу и не мог думать ни о чем. «Проснись-проснись-проснись…» — завывал ветер, путаясь в кривых ветвях. Как же Регулусу было плохо. «Проснись-проснись» — шепот стал четче. Блэк напрягся, поднимая взгляд прямо перед собой. Ром это или его положение… «Проснись!» — Блэк словно на мгновение потерял слух. Он неохотно обернулся, мысленно готовясь к очередной чертовщине, однако то, что ему придется увидеть, способно пошатнуть стены любого опытного окклюмента. В мутном стекле, обрамленном потемневшей деревянной рамой, Регулус не увидел своего отражения. Вместо этого вырисовывались два силуэта, знакомые по своим очертаниям. Рэй и Чарли! Блэк вдруг почувствовал, как желудок завязывается в тугой узел, готовясь в любой момент вывернуться наизнанку, а пальцы покалывает тонкими разрядами от напряжения и страха. Глыба льда образовалась в районе груди и морозила дорожку ровных позвонков. Однако на вид Регулус оставался неподдельно спокойным. Блэк сглотнул от подступающего ужаса, но чувство тошноты не собиралось исчезать так просто. Он не мог пошевелиться. Чувствовал, как бледнеет лицо, и холодеют конечности. На стекле в ясном и четком очертании ухмылялись его школьные товарищи, исподлобья наблюдая за Блэком. Внешний вид Пруэтта и Мальсибера значительно разнился с образами школьных друзей, которые навсегда остались в памяти Регулуса. Чарли стоял позади Рэя с пустыми глазами и спутанными пыльными волосами. Его кожа была сероватой то ли от грязного стекла, то ли от густой дымки видения. Когда-то величественный и статный Рэй Мальсибер стоял, скрючившись в грязном и уродливом полосатом костюме с красными глазами, словно у него раздражение. Белокурый Рэй, который следил за своей прической, как девушка! Носил только светлые и коричневые костюмы, а белые лишь по праздникам! Рэй, который в помешательстве от своего внешнего вида уступал только Люциусу Малфою! Этот вечный «нарцисс» сейчас демонстрирует свою фирменную Мальсиберовскую улыбочку, обнажая желтые гниющие зубы, от которых сводит челюсть. Его волосы – пакли – отросли до плеч и топорщились в разные стороны, а местами и вовсе были вырваны. Лицо белое, а под нахальным взглядом залегла неестественная чернота, словно кто-то взял густые плотные краски и не жалея обмазал Рэя, а та после высыхания покрылась трещинами. Мерлин, перед ним мертвецы! — Да, много времени прошло, Блэк. — Рэй ухмыльнулся, примеряя свою дежурную улыбочку, которую Регулус знал наизусть, однако синева губ и выглядывающая яркая желтизна зубов вселяли в душу неподдельное чувство опасности. Блэк нахмурил брови, стараясь подавить желание отвернуться и уйти прочь. Или закричать на них, чтобы убирались из дома. Из его головы. Регулус почему-то знал, что это безуспешная затея. От старых друзей невозможно отвернуться, они словно приковывали к месту невидимыми цепями, заставляли смотреть на то, во что превратились. Однако слышать голос Мальсибера, давнего товарища, было настолько невыносимо, что впору бы заткнуть уши и не поддаваться старым воспоминаниям. Кричать, срывая голос, лишь бы заглушить неестественный тембр призрака. Но от прошлого не убежишь, и Регулус тоже не мог. — Молчишь. — хмыкнул Рэй, сверля покрасневшими тусклыми глазами. — Нечего сказать? Тогда позволь мне, — острая улыбка была способно оставлять раны не хуже ножа. Кажется, что Мальсибер и сам чего-то боится, но возможно ли это, учитывая кто перед Блэком? — Я видел ад, Регулус. — призрак покачал головой. Блэк продолжал молчать, отсчитывая удары собственного сердца. — Он на морском дне. — ехидно добавил Мальсибер, мерзко хихикая, как когда-то в школе после удачно придуманной вульгарной шутки. А сейчас этот недобрый смешок вызывал лишь холодок по спине и гулкое сердцебиение. — Кто она? — постаравшись взять себя в руки, Регулус припомнил слова Джоселин, а поскольку спросить было больше не у кого, то однозначно стоило рискнуть. — Твой последний шанс. — невесело ответил Чарли. Чарли Пруэтт. Чарли-тихоня, каким его все считали в Хогвартсе. Даже Слизнорт отзывался о студенте, как о самом тихом и порядочном среди остальных. Только сейчас Регулус вновь посмотрел на Чарли, который тихонько засмеялся, неловко отворачиваясь. — Чего вы хотите? — шепот вместо голоса. Он изо всех сил старался не разглядывать призраков старых друзей, но те будто сами хотели того, чтобы их образы навсегда запечатлелись в голове. — Проснись, Блэк. — буркнул Рэй, на мгновенье сверкнув блеском, который напомнил Регулусу дневной свет. — Очнись! — злобно крикнул призрак и изображения растворились, оставляя на стекле крупные трещины и множество мелких царапин. Регулус как будто только сейчас смог сделать вдох, выходя из оцепенения. Сердце начало успокаиваться, медленно возвращая привычный темп, словно по щелчку чьих-то пальцев. Видит Мерлин, Блэк не хотел прокручивать в голове слова, сказанные некогда старыми друзьями, когда тот вернулся в свою комнату. Кошмарные образы товарищей и так въелись в сетчатку серебристых глаз и, кажется, никогда не забудутся. И все же, что это было? Причем здесь морское дно? — Что же ты имел в виду, дружище? — слова соскользнули с губ быстрее, чем Блэк успел это обдумать. Регулуса тонкой стрелой пронзило воспоминание. Отец предостерегал, чтобы наследник держался подальше от глубоких вод. Страх за сына окутал пеленой мокрого тумана не только главу семейства с матерью, но и всех родственников, кроме, разве что, Сириуса, который уже сбежал на тот момент и не знал, что происходит в ненавистных ему стенах. Блэк прилег на холодный пол, прислоняясь всем телом к шершавой древесине. Успокоить разбушевавшиеся мысли и воспоминания, которые перемешались в голове в отвратительное месиво, вызывающее нестерпимую головную боль — слишком сладкая мечта для настоящего момента. Орион раньше всех заподозрил проклятье на плечах любимого сына. Регулус и сам уже поверил, что находится в Междумирье, в стране призраков, хотя до сих пор пытается найти опровергающие это аргументы. По какой причине он здесь? Чем он заслужил это? Ему важно поймать воспоминание, подтверждающее догадки, но найти его было той еще задачей. Блэк не подходил к воде, ему ведь незачем. Ему не нужно… Лоб соприкоснулся с ледяным полом в надежде унять подступающую панику. Громкий треск раздался то ли за окном, то ли в голове. Ментальные стены рушились, а вой ветра за окном услужливо подкидывал тревожные воспоминания о прошлом, которые Регулус так старался восстановить последние пару часов. Не может быть! Выстрел, и память подает на старом блюдце, усыпанном сколами, новое ужасающее воспоминание. Инферналы! Он был в воде, и не просто был… Блэк не мог вспомнить ничего, кроме горьких слез Кричера, скользких тонких рук мертвецов, оживленных темной магией в соленой воде черной пещеры, и мутных печальных бликов зеленого камня в серебряной огранке. Внутри все похолодело. Он ведь выбрался, иначе бы его здесь не было. Дышит, чувствует тепло огонька в лампе, ощущает холод поместья до дрожи костей, имеет мысли и бережет каждое воспоминание. Видит сны в конце концов! Блэк жив! Жив ведь? Теплые слезы побежали по острым очертаниям лица, заставляя улыбнуться от осознания, что еще не потерял способность чувствовать. А если это так, значит не все потеряно! Он жив. Жив! «Очнись» грозно брошенное Рэем, навсегда закрепилось в памяти крупным шрифтом. Еще недавно, кажется, Джоселин намекнула Регулусу о некой особе, которую необходимо найти. Тогда Регулус ничего не понял, но сейчас существование теплой лампы, вечной темноты за окном, милых снов и единственное видение с участием старых друзей подарили уверенность, что он еще жив, но находится на грани, вынужденный существовать в этом мерзком холодном доме призрачного измерения. Незнакомка во сне умудрялась вытягивать Регулуса из отчаяния, в котором он сам себя топил. Блэк опасался, что все произойдет, как с Джоселин и ее сестрой: нечеткое лицо, незнание имени и таинственное исчезновение из его жизни. Что если все повторяется? И Рэй… Регулус только сейчас начал припоминать, что было не так с Рэем в их последнюю встречу в поместье Мальсиберов: тот выглядел болезненно худым с нездоровым цветом лица. Блэк сказал бы, его друг в ужасном состоянии, но он, почему-то, не придал этому важное значение. Призрак выглядел почти также, только уже с нескрываемыми мертвецкими чертами, а тогда они словно были замаскированы самыми слабыми чарами. Может, поэтому он так отреагировал на видение? Не только потому, что привык к странностям, находясь здесь, но и потому, что уже видел нечто подобное? Получается, последняя встреча у Мальсиберов была нереальная, прямо как вечер с таинственными сестрами Лестрейндж. Регулус закрыл глаза, повернувшись на спину, разрешая горьким слезам в тишине бежать по щекам. Ему хотелось верить, что теперь все по-другому. С незнакомкой из снов не должно случиться ничего подобного, иначе он просто сойдет с ума. Сон одолевал его и, наконец, сумел победить. Ему снилась встреча с инферналами, выдавая жуткое воспоминание за кошмарный сон. Сотни тонких, но неестественно сильных рук окольцовывали конечности, будто обнимали любимую зверушку. Блэк боролся, старался отталкивать мертвецов всеми доступными способами, а их было катастрофически мало. Ладони холоднее айсберга облепляли кожу на спине, груди и шее, оставляя царапины, а мгновением позже застелили глаза, утягивая как можно глубже. Кажется, это и был «ад на морском дне», о котором говорил Мальсибер. Однако Блэк не помнил, как попал туда. Мерлин знает, зачем он туда отправился… Пузыри криков терялись в толще воды и, казалось, становились беззвучными достигая поверхности. Внутренности жгло от воды, а веки тяжелели. Вдруг, что-то теплое коснулось его пальцев, крепче обхватывая ладонь. Изнеможденно подняв голову, Регулус увидел ее. Схватившись покрепче, Блэк не поверил, что его вытягивают из пучины черной бездны, пока неожиданно не оказался на густой зеленой траве. Незнакомка повела его вглубь леса, и чем дальше они уходили, тем четче становился ее образ. Девушка отпустила руку юноши, останавливаясь на небольшой поляне у скалы с массивным валуном возле кромки леса. Взгляд поймал серебро глаз. Она ласково и немного устало улыбнулась. — Глупо было идти туда одному. — голос, как нежное эхо, обволакивал разум и согревал мощнее чар. Вместе с улыбкой в девичьих глазах читалось что-то похожее на уважение. Почему? Блэк медленно сокращал расстояние между ними, пытаясь как-то ответить, но все слова птицами разлетелись прочь из головы. Эта девушка была так прекрасна, как ангел, оберегающая его грешную душу. Не было порока или корысти, словно перед ним самое чистое и доброе создание из всех, кого когда-либо встречал. Девушка аккуратно потянулась ладонью к его лбу, робко заправляя черную волнистую прядь за светлую ушную раковину. Кажется, Блэк заметил ее легкое смущение от столь яркого контраста. Регулус так и не нашел, что ответить. Девушка начала разворачиваться, чтобы уйти, но Блэк почему-то боялся этого допустить. В следующий миг его губы нежно касались ее губ. Трепетное щекотание девичьих длинных ресниц придавали чуть больше храбрости и одновременно сдержанности Регулусу. Он не желает ей ничего плохого. Будоражащие искры в глазах. Ее кожа нежнее самого дорогого в мире шелка дарила рай от прикосновений тела к телу. Регулуса не пугала ее неестественная худоба и решетка ребер, обтянутых молочной кожей с россыпью мелких родинок. Он гладил ее запястья, окунался в копну волнистых волос, от которых пахло лавандой и шалфеем, закрывал собой. Регулус поначалу опасался, но чувствовал, что она не враг. Он знал, помнил, как выглядят его враги. Магия способна слегка отталкивать недругов, предупреждая не вестись на любезные улыбки и рукопожатия. Это чувство подвело только с Темным Лордом. Или нет? Просто Регулус заглушил в себе обеспокоенный внутренний голос, который звучал прямо как Сириус. Но она не подавала никаких угрожающих сигналов и Блэк заметил, что просыпался с ощущением теплоты и умиротворения всю последнюю неделю. Ну и пусть, что девушка, возможно, ему не доверяла, да и не с чего. Но она была. Была и являлась перед ним в его кошмарах, вытаскивая из медленно тянущегося ужаса, превращая страх в нечто более доброе и прекрасное. Он много раз видел во сне таинственную незнакомку, но та вечно ускользала из благодарственных объятий, как неугомонная крохотная птичка. Ее образ растворялся в воздухе, оставляя Регулуса в пустом одиночестве. И вот, он теперь касается до желанной, чувствует нежность и тепло кожи, сливаясь вместе в единое целое. Лежа на полу, Блэк прокручивал воспоминания об учащенном глубоком девичьем дыхании, медленных поцелуях и нежных прикосновениях кожи к коже. Робкие взгляды карих глаз и трепетание темных ресниц в момент наивысшего наслаждения. Мерлин, это было волшебно! Он видел эту девчонку почти каждую ночь под закрытыми веками. Не замечал, как ее присутствие в нереальных пейзажах преображало все вокруг и как утягивала в более привычный мир, где ему почти мгновенно становилось спокойнее. Чувства, которые возникали при неотрывном взгляде друг на друга, порождали уже хроническую радость. Моментально, стоит знакомому силуэту появиться на горизонте и Регулус с облегчением выдыхал, понимая, что все наладится. Регулус не знал, как определяется любовь и в какой момент она возникает. В чем измеряется и какие у нее признаки. В одном уверен точно: это та девушка, которой он наконец-то готов доверить душу и отдать искалеченное темной магией сердце, даже если все это ей не нужно. Блэк запомнил ее нежные всхлипы, когда она плакала, прощаясь с ним во сне. Что за хрупкое создание? Зачем она является к нему? Регулус резко подскочил на полу и поспешил прочь из комнаты, повинуясь мыслям и внезапным догадкам. Плачь, намек Джоселин и Рэй с Чарли! Не ее ли плачь он слышал днями ранее? Ну конечно! Это была она, потому что слишком много совпадений свалилось на голову молодого аристократа. Сомнений не оставалось. Его последняя надежда – все это время босыми ногами пробиралась через дебри его кошмаров, заставляя уверовать в свет! Все сходится! Как там говорила Джоселин? Держаться света? И, быть может, удастся ее найти. Он выбежал в коридор, забыв застегнуть рубашку, но перехватив лампу в другую руку. Регулус оглядывался по сторонам. Он точно не знал куда ему нужно идти, но понимая, что таинственная незнакомка из снов не очередное приведение, решился продолжить попытки поисков выхода из измерения призраков. Девичий плачь словно возродился в доме, погружая молодого человека в ощущение дежавю. Поместье превратилось в жуткий лабиринт, и Блэк не знал, куда приведет его пустота длинного коридора. — Спаси меня! — громкий отчаянный крик пронзил пространство поместья в надежде, что она услышит. Регулус не знал, услышит она его или нет, но пообещал себе во что бы то ни стало в следующем сне добиться ответов. Он спросит или просто поговорит с ней. Нужно было все хорошенько обдумать. Спустя время он вернулся в комнату и лег в постель, не заметив, как резко провалился в сон. Блэку приснилась худая, теряющая жизненные силы, незнакомка. Девушка шла по коридору, не замечая юношу. Мерлин, она так слаба! Отдаленно звучит голос тетушки, которая сообщает кому-то за дверью, что девушка погибла в ванной комнате. Блэк уже было хотел подойти к Друэлле. Крепко обнять и сказать, как сильно он скучал, но ее слова имели немыслимую силу. Ступор. Регулус никак не может поверить тому, что услышал. Он направился дальше и обыскал все личные комнаты в доме. Он нашел девушку в ванной без сознания. Сожаление и страх захлестнули с головой и выкачали все слезы. Стены в брызгах крови, и Регулус пораженно разглядывает ее. Лицо, с острыми скулами и каплями воды, не было испачкано кровью. Платье, в котором она была, в груди чуть великовато. Он словно прирос к полу и ничего не мог сделать. Ни единый мускул на лице не дрогнул, хотя внутри все кричало и билось в агонии, ведь она была такой доброй, такой волшебной… Она стала так дорога ему. Мерлин, как же так? — Ничего не помнить из кошмаров – благодать. — голос Рэя раздался над ухом, словно тот стоял за спиной и усмехался. В памяти вспыхнули его гнилые зубы. Однако Блэк помнил, что Мальсибер не способен на подобную низость. Скорее, он сочувствовал лучшему другу, как когда-то раньше. Регулус распахнул глаза, задыхаясь от подступающих слез, вызванных таким отвратительным кошмаром. Мерлин, это оказался кошмар, и она не спасала его, как раньше. И он не мог спасти ее… Следующие несколько дней Регулус находился в поместье и неотрывно смотрел на лампу. Блэк задумался: может, он в самом деле не сможет вернуться домой к родным? Вдруг он… Нет. Будь он мертв, то не сидел бы в Междумирье. А что, если пути назад не было с самого начала? То был не сон, а видение или чье-то воспоминание, и если это так, то девчонка мертва. Может она попала на небо к звездам и стала ангелом? Регулус боролся с подступающими перед взором воспоминаниями и думал, отчего так горько на душе. Если она мертва, значит они никогда не встретятся, и девушка не узнает, как стала дорога ему. Вряд ли прекраснейшая девушка была ниспослана ему, чтобы поиздеваться. Регулус вдруг нахмурил брови, не отводя глаз от искрящегося огонька за тонким стеклом. Осознание постепенно наступало мощным напором. Девушка приходила не возвращать его, нет. Все куда проще. Что если это был восхитительный соблазнительный прием, чтобы уйти с ней? Пойти за ней, слепо веря и не запоминая извилистых тропинок, ведущих прямиком к звездам. Но разве ангелы искушаются? Стала бы она отдаваться грехопадению, чтобы увести за собой в мир грез? И только. Регулус не верил, что его душа стоит так дорого. Мерлин, это невыносимо! Его состояние сковывало тело отравляющим безразличием к положению, в котором он находится. Сил волноваться и бороться не осталось. Исчезли, когда Регулус, пусть и во сне, увидел ее кровь на стенах. Сны с прекрасной девушкой порождали искреннюю радость с легкими и невесомыми отголосками счастья, которое ощущалось на кончиках губ нежными касаниями и теплым дыханием. А потом ее смерть и вдруг стало все так не важно. Блэк не был уверен на сто процентов, нужно признать, но и последняя надежда действительно медленно умирала. Река, сотканная из самых разных мыслей, в основном мрачных и печальных, норовила утянуть на глубину, как можно дальше от спасительного берега, а спасти его было теперь не кому. Поэтому Регулус не отдавал себе отчет, когда направился прямо в ванную комнату, чтобы хорошенько все осмыслить и, возможно, нащупать связь с его милым ангелом. Вдруг она жива и это в самом деле обычный кошмар? Бледную кожу стоп неприятно покалывала горячая вода. Регулус поначалу наблюдал за тем, как на белую глянцевую поверхность, под которой прячется старый чугун, мощным напором бьет небольшая струя воды. Пар поднялся к потолку, мгновенно заполняя все пространство вокруг и щекоча легкие молодого человека. Блэк планировал долго пробыть там. Окклюменция не помогала, а ведь ему так необходимо успокоить разбушевавшиеся мысли, нервы и воображение. Было паршиво. Когда же это закончится? А можно ли все закончить? Как околдованный, Блэк залез в ванную, чувствуя, как намокшие брюки и рубашка прилипают к бледному телу. Разместившись поудобнее, он слушал ритм своего дыхания и голоса родных, возникших в памяти. Откинув голову, Регулус прикрыл глаза, мечтая вновь увидеть ее в последний раз. Может, она все же ждет его? Мысль о том, что его мог кто-то ждать, да еще если это плод измученного воображения, заставила Регулуса искренне улыбнуться. Салазар, он влюбился в девушку из сна – чокнулся, не иначе. Блэк едва слышно усмехнулся своим мыслям. Подсознание вертело им как того желало. Он просто выдумал эту девчонку, вот и все. Регулуса медленно затягивал сон в свою сказочную страну, и юноша поддался, аккуратно положив голову на выступ чугуна, плавно утопающий в белой краске. Так и уснул в ванной, в ожидании визита желанной незнакомки с приятными кудрями и нежными чертами лица. Поместье стало мрачнее и издало недовольный скрип. Холод пробирался даже в самые укромные закутки, острым инеем покрывая все, что находилось ниже дверной ручки, пока не остановился, услышав страшный грохот, донесшийся от одной из ванных комнат.