Прямо по коридору

Тело болезненно содрогнулось от омерзительной горечи, скопившейся на языке. Очередная фарфоровая чашка с едва тронутым чаем полетела в раковину, разбиваясь на неутешительные осколки. Ребра неприятно сдавило, а челюсть свело от покалывания где-то возле мочек ушей. Еда больше не приносила сытости. Наоборот, выворачивала желудок наизнанку, заставляла задыхаться в мучительных спазмах. Чай превратился в вяжущую рот жижу, как только капля касалась кончика языка, а еда и вовсе отдавала гнильцой. По этой причине Гермиона не питалась уже неизвестно сколько дней. Поначалу она старалась игнорировать мерзкий вкус и рвотные позывы, но сил и самообладания хватало не надолго. Все равно выворачивало. По правде говоря, есть в общем-то и не было желания. И это нисколько не пугало. С тех пор, как младший из Блэков начал сниться Гермионе, она почувствовала сильное напряжение внутри. Словно натянутая медная толстая струна. И не приведи Боже, если кто-то попытается слегка оттянуть ее пальцами, только из любопытства получить какой-либо звук. Хочется верить, что ничего ужасного и страшного не происходило, потому что Грейнджер не помнила и доли снов. Однако помнила, кто являлся к ней в голову, пока она спала. А спала Гермиона плохо. Постоянно ворочалась и путалась в одеяле. Металась по кровати, пока не распахивала веки в холодном поту и что-то неразборчиво бормотала себе под нос. Блэк врывался в ее голову морозным дуновением по коже, сметая все вокруг и перемешивая мысли, подобно выпавшим из рук листам пергамента на ветру. Горячим дыханием мягко обволакивал губы, а убаюкивающий шепот сладостно лился из уст и касался кончиков ушей. Кажется, во сне она была счастлива. Гермионе хотелось в это верить. Хоть где-то она могла быть счастливой. Хоть с кем-то. Грейнджер задумчиво перебирает воспоминания, словно перелистывает страницы сквозь пальцы, хмурясь в высокомерной позе, присущей только ей одной. Вспоминает, как одним холодным утром она проснулась со странным ощущением на лице, пока сонные глаза не различили на подушке пятна крови. Девушка вздрогнула, увидев отражение, когда добежала до платяного шкафа, представ перед ним в мятой сорочке. Корочки засохшей крови тянулись от ноздрей до подбородка, и украшали незатейливыми мазками шею и лоб. Гермиона осторожно докаснулась пальчиками до корочки возле губы, отчаянно силясь сообразить, что послужило причиной такого состояния. Перед глазами стелилось озеро в высокой черной пещере, у которого, казалось, нет конца и края. Маленький шарик блеклого света медленно приближался к зеркальной волной глади, рискуя пропасть навсегда в темной пучине. Небольшой каменный островок парил в середине и где-то там послышалось бульканье. На поверхности образовывались пузыри, словно под толщей воды кто-то был и вот-вот собирался всплыть. Эти звуки нарушали мертвую тишину, ударяясь о внутренние скалы и крошась в беспорядочное эхо. Гермионе показалось, что прошла вечность, пока гладь не вздыбилась, и из воды не показался юноша, облепленный со всех сторон страшной нечестью. Гермиона стояла как вкопанная, не зная что делать. Распахнутые в шоковом ужасе глаза ловили каждую омерзительную голову, руку и тело юноши в центре. Пустые глаза инферналов не замечали ее. Слишком увлечены своей жертвой. Гермиона часто заморгала, пытаясь прийти в себя. «Регулус Блэк» шепот сорвался с губ и мертвецы, как ошпаренные, кинулись прочь от юноши. Оцепление, как по щелчку, исчезло. Девушка мгновенно побежала к воде, с трудом шагая в глубину пустоты, пока тело парня не оказалось достаточно близко. Гермиона уже почти вытащила парня на маленький островок, едва зрение приспособилось к темноте. Регулуса удалось уложить на камни, а девушка без сил упала рядом, рассекая камнями тонкую кожу локтей. Она обхватила ладонями его мокрое лицо и Блэк распахнул глаза. Серебро его взгляда словно обладало магией, заставляя зачарованно смотреть на него. Девушка облегченно улыбнулась, но Регулус, казалось, не видел ее и прикрыл глаза. Гермиона, испугавшись такого резкого изменения, отпрянула. Жив! Какое облегчение! Вдруг рядом зажегся яркий огонек и тишину разорвал чужой крик. Гермиона вскинула голову. — Регулус! — немолодой мужчина материализовался рядом с вскинутой в боевой готовности волшебной палочкой, и рухнул на колени рядом с Гермионой. — Сынок, мой мальчик! — взвыл отец Регулуса тяжело дыша, и хаотично ощупывая сына на признаки жизни. Грейнджер недоверчиво наблюдала за развернувшейся сценой и вновь взглянула на Регулуса, глаза которого оказались все еще закрыты. — Мистер Блэк, он не дышит! — поняла девушка, держа голову парня на своих коленях. Не может быть! Все же было хорошо, когда они достигли берега. — Мне очень жаль! — слезы, едва теплее воды из которой только что выбрались, градом стекали по бледному лицу. Орион ничего не ответил, лишь увлеченно осматривал сына на предмет серьезных ран. Мистер Блэк, казалось, не слушал ее. Не посмотрел даже с напускным безразличием, не спросил кто она и как там оказалась. Вдруг она потенциальная убийца? Гермиона внимательно смотрела на Ориона, и до нее снизошло понимание, что он ее не видит. — Кричер! — домовик появился не в лучшем состоянии — Отнеси нас домой. Аппарируй! Приказ был беспрекословно исполнен, а Гермиона осталась одна посреди черного озера, кишащим нечестью. Это было единственный сон, который она запомнила спустя столько времени. Когда-то Грейнджер радовалась любому сновидению, настолько редкими они были. Однако теперь плакала каждую ночь то ли от тоски, то ли еще от чего-то. Гермиона жалела Регулуса и хотела бы помочь ему выбраться из мрака, в котором он застрял. Но не знала как. Ни один придуманный способ не работал. Да и не было гарантии, что он ей снится не потому что она постоянно думает о его судьбе и о том, как помочь юноше. Теперь же не было ни идей, ни сил. Не было помощи. Книги в библиотеке, пустые и жалкие, как она сама, в один прекрасный день исчезли со всех стеллажей! Остался только тот проклятый блэковский альбом и Гермиона хотела пролистать его еще раз в поисках подсказок. Не зря ведь он остался единственной «книгой» во всем пространстве библиотеки. Однако, ветхая поначалу вещица оказалась неподъемной для Грейнджер. Элементарно не получилось взять его в руки. Страницы были тяжелы, словно из стали. Не хватало сил, чтобы перелистнуть хоть одну. После этого девушка больше не трогала альбом. Сны выкачивали жизненные силы из Гермионы Грейнджер. Слабость после каждой ночи становилась все сильнее и сильнее, а восстановиться не получалось и к концу дня. Усталось накапливалась, тело истощалось. Волосы стали похожи на пакли, острые скулы выделялись на фоне впалых щек. Глазницы стали иметь едва заметные очертания, а сами глаза и вовсе потеряли блеск. Тело худело так же стремительно. Пояс на платье приходится затягивать потуже. Хозяйка поместья больше не появлялась. Необычно, но Гермиона почему-то уверена, что старуха никогда уже не встретится ей. Но девушка была не одна, нет. В слезах просыпалась среди ночи, и боялась увидеть кого-то в темноте. Каждое утро плакала от оставленного после сна чувства тоски. Она не заметила, как юноша из сна, которого возможно и не существовало, не было здесь рядом, подчинил ее мысли, затуманил разум и завладел сердцем. Она интересовалась призраком из сна. Человеком, с которым никогда в жизни не встречалась. Юношей, которого возможно даже не было уже в живых. Он стал ее скромным лучшим другом в сонной мгле безумных видений. Блэк стал таким родным, постоянным ночным гостем. Молчаливым и прекрасным. Улыбка его была похожа на доброе волшебство. По-дружески заставляла улыбаться в ответ и забывать о всех невзгодах и страхах. «Страх убивает сознание» вторил неизвестный голос словно сквозь толщу воды, отрезвляя и вытаскивая из глубины мыслей. Девушка, вздохнув, направилась дальше, прямо по коридору. Гермиона рвано выдохнула и опустила веки, нахмурив брови, но по прежнему держала голову высоко. — Я ничего не прошу, просто… — хриплый шепот сорвался с сухих потрескавшихся губ. Гермиона задумалась, насколько смешно прозвучит ее просьба. Вслух. В пустоту. Дыхание участилось, воротник противно душил. Дрожащие руки потянулись к беспощадной ткани на шее и неосторожно расстегнули мелкие пуговицы. — Полюби меня… — вырвалось рваным отчаянием, словно от этого зависала ее жизнь. Какая же абсурдная просьба. Абсолютно невменяемая. Может так и сходят с ума? Или она и вправду влюбилась? Гермиона всхлипнула и сползла по стене на пол, обнимая колени. Она не знакома с ним, не видела никогда в живую, но узнала о нем, о его жизни, пока сама является гостьей. Уголки губ дернулись в мимолетной безумной усмешке от вихря невыносимых мыслей в голове. И даже сейчас, стоя напротив зеркала в своей спальне, покрытом множеством царапин по краям, девушка почувствовала знакомый холодок по линии позвоночника. Глаза уже не расширялись от ужаса, ведь Гермиона привыкла к странностям. Отражение завибрировало и на месте Грейнджер показался темноволосый юноша, с острыми чертами лица и сероватой кожей. Цвета глаз было не различить. Серая дымка мешала разглядеть его глаза, но Гермиона знала — к ней явился призрак Регулуса Блэка. Он смотрел смиренно и, казалось, неприлично долго. Однако на деле же прошла пара секунд прежде чем призрак заговорил хриплым голосом: — Все оказалось не так, как я представлял. — уголки губ надменно дернулись. Это был не тот Регулус, который приходил в к ней во снах. Гермиона отчего-то чувствовала опасность и потребность находиться от этого зеркала — нет, видения — как можно дальше. Воздух в доме потяжелел. Вместо конденсата, скапливающейся на окнах — вязкая слизь. Грейнджер ступала медленно и осторожно в сторону кровати, слабо опираясь ладонями о стены. Дышать было сложно. Гермиона делала неспешные шаги, тягучий воздух просто мешал ускориться, вдобавок девушка сильно ослабла. Гермиона практически упала на застеленную постель, кутаясь в пушистое одеяло. Нужно уснуть. Нужно увидеть его. Однако все было не так просто. Чем больше Гермиона думала о Регулусе, тем дальше отдалялось желание поспать. Ей так хотелось расспросить его обо всем. Где он? Действительно ли с ним случилось то, что ей приснилось? Как он мог такое допустить? Вопросов было куда больше, чем в самом начале, когда она очнулась в этом странном месте. Гермиона не помнила подробностей остальных снов, но теплое дыхание, ослепительное серебро глаз и нежность прикосновений вызывали непреодолимую потребность дышать чаще. Щеки приобрели легкий румянец от смущения. Грейнджер перебирала обрывки сна, где Регулус мягко касался девичьих изгибов, дарил прелестную истому всему телу, пока Гермиона терялась в восхитительных ощущениях. Прикосновения кожи к кожи вызывали приятные мурашки, а серебристые глаза темнели от подступающего наслаждения. Невероятное блаженство захватило разум девушки, когда до нее донесся громкий, но низкий стон молодого человека. В какой-то степени, было немного жаль, что большая часть подробностей была вычеркнута из памяти, но Гермиона не простила бы себе влюбленность в того, с кем не знакома. И пусть находясь в поместье столько времени она узнавала понемногу о жизни Регулуса Блэка, лично девушка его совершенно не знала. И не встречала никогда. Он ведь мертв, не так ли? Гермиона так и не смогла уснуть. Отдаваясь воспоминаниям, девушка считала слезы на щеках. Она ведь сама почти мертвец. Яркие правдоподобные сны выкачивали жизненные силы слишком быстро. Гермиона опасалась и одновременно радовалась, что это ночь может быть для нее последней. Не выдержав тяжести мыслей, девушка направилась в ванную комнату, чтобы умыться ледяной водой. Рука замерла у краника раковины. Может, после душа станет легче и получится уснуть? Пока набиралась ванная, Грейнджер распустила ремень и медленно принялась стягивать с себя платье. Взгляд заметил по-прежнему странный предмет интерьера — серая батарея. Наконец, она решилась взглянуть на отражение и больше не сторонилась своего запуганного лица. Вода была сильным напором о дно ванной, брызгаясь во все стороны. Белый пар заполнял комнату. Гермиона разрешает себе рассмотреть получше свое тело и то, во что оно превратилось, живя в этом ужасом поместье. Кости выпирали неприлично сильно. Чтобы сказали ее родители? А они были у нее вообще? Гермиона не помнила. Честно, ей было уже все равно. Хотелось поскорее все закончить и выбраться отсюда. Неважно, какой ценой. Девушка залезла в ванну и погрузилась целиком, оставляя на поверхности только голову. Мысли покинули ее. Слезы кончились еще на примятой подушке. Голова каснулась стены, а веки тяжелели. Послышался скрип и шуршание падающей штукатурки. Напряжение захватило тело. Гермиона успела только распахнуть глаза, как чугунная батарея, всегда висящая под потолком, рухнула на кудрявую голову, окрашивая плитку стен красными брызгами. В то же время в соседней комнате послышался чужой кашель.