Космическая история

Во всей этой суматохе Мона и командор забыли об одном из членов команды, присоединившимся к ним в последний момент. Худощавый темноволосый юноша, который был ненамного старше Моны, представился экспертом по звёздной системе Элерей и просил обращаться к нему как Ноэ. Весьма образованный, показавший себя как специалист высокого уровня в отношении прокладывания самого быстрого и безопасного маршрута, он обычно держался особняком, проводя время в выделенной ему лаборатории, из которой постоянно доносились взрывы и ругательства. Мона не один раз обрабатывала ожоги на руках, вытаскивала из них осколки пробирок. Юноша робко улыбался, щуря темные глаза, а девушка чувствовала себя странно. Было что-то знакомое в его движениях, в странных словах о том, что Элерей сам ведёт их по этому маршруту. А за день до этой странной какофонии заявил, что умирающий Канопус притянет их к себе. «Золотые вспышки пляшут за моим иллюминатором и ведут всегда к тебе», — пожаловался он, снова придя с ожогами на пальцах. Покачав головой, девушка достала заживляющую мазь и нанесла толстый слой. Ноэ поднял голову, его темные глаза были печальными и… Древними, принадлежащими кому-то старому и больному. Разволновавшись, она попыталась убедить его пройти полноценный осмотр, но Ноэ просто произнес: «Ты не помнишь меня, Возрождение»… А потом эта древняя тень исчезла из его взгляда, а юноша рассмеялся и сказал, что его не любят пробирки «Солярии». Перед тем, как уйти, он сказал, что пытается вырастить из сморщенного семечка жизнеспособный Скайлар Блум. Но вместо препаратов возрождения получаются то взрывающиеся реактивы с запахом арбуза, то пробирка взрывается осколками стекла и мыльными пузырями. Либо ещё хуже — взрывным малиновым киселем, который при попадании на халат превращается в радужный принт. «А я же учёный, который написал столько трудов о теории струн и мелодии звёздной системы Элерей», — надув губы, добавил он. Сейчас, когда крушение уже произошло, Ноэ поднялся из-за стола и гордо улыбнулся. На столе перед ним стояла плоская глиняная глубокая тарелка до краев полная голубоватой земли. Из центра поднимался тонкий серый стебель в окружении пучка плоских зазубренных по краям листьев. Плотный приоткрывшийся бутон показывал края золотых лепестков. Вдохнув, ощутив тонкий морозный запах, юноша выпрямился и поспешил к выходу из лаборатории. Наткнувшись на дроида-медика, помогавшего Моне, он спросил, где девушка. Услышав, что она отправилась исследовать планету и искать электриум, Ноэ резко развернулся и бросился обратно, в лабораторию. Метнувшись к столу, он открыл верхний ящик и достал карманные часы, корпус которых был испещрен трещинами и причудливыми узорами. Сжав их в кулаке, Ноэ бросился к выходу. Бросив взгляд на раскрывающийся цветок, он пробормотал: «Я сделал то, что было нужно. Но она ничего не помнит. Нужно ее найти». Забыв о скафандре, выбежав за пределы корабля, он открыл часы, из которых навстречу ему метнулся золотой свет. Проникая под кожу, скользя искорками, заставляя морщиться, он менял. Превращал в того, кто был частью Элерея. Тем, кто когда-то покинул ее, чтобы найти своих брата и сестру. Все закончилось быстро. Подняв голову, тот, кто звался Ноэ, озорно улыбнулся. Отряхнув комбинезон, бросив часы на безжизненный песок, он шагнул в направлении, которое выбрали ранее Мона и командор. Где-то там, через километр, ждало пересыхающее озеро Мэривезер. Когда-то от него поднимался аромат шоколада, а в его водах жили рыбы, чья чешуя пахла сахаром. Сейчас же… Он не знал, что было там. Одного его для поддержания жизни этой системы было мало… Но все скоро вернётся, он все сделает для этого.