Космическая история

Тем временем Ноэ, вернее Дыхание Планеты, являющееся частью системы Элерей и отвечающее за то, что обычно называют в летописях Закатом цивилизации, шатаясь шел к одному ему известной цели. Все тело болело, перестраиваясь после открытия часов, служивших контейнером его сути, как порождения матери Вселенной. Менялось строение внутренних органов, подстраиваясь под условия окружающей среды, менялось само сознание. И от всех воспоминаний, теснившихся сейчас в его голове, ныло оба сердца. Да, вселенная создавала своих детей с двумя сердцами — одному для радости и света, второму для тоски и мрака. И Ноэ сейчас чувствовал все слишком ярко и много. Опустившись на землю, прислонившись к какому-то валуну, покрытому рыжим мхом, он обхватил голову руками, застонав от особенно тяжёлого воспоминания. Дня, когда он нарушил один из главных заветов Вселенной и привел планету к почти полному угасанию. *Воспоминание из прошлого Элерея* Находясь в одной из лабораторий Цитадели — места, где все три Дыхания планеты творили и разрушали, сидел темноволосый смуглый юноша в алой мантии и с силой нажимал на клавиши на боковой части причудливой машины, напоминавшей длинный саркофаг. Машина недовольно гудела и плевалась искрами, но он продолжал работу. Он покажет своему брату и сестре, что умеет творить. В конце концов, иногда и разрушение необходимо для того, чтобы дать толчок развитию. Саркофаг изначально создали вместе Возрождение и Развитие. Сидя на берегу озера, поглаживая ластившегося к их пальцам говоруна, они рассказывали о том, что благодаря встроенному внутри регенерационному кубу, выполненному из объединенного сплава электриума и наквада. Специально написанная Возрождением интеллектуальная программа определяла степень тяжести повреждений и запускала цикл, который исцелял и обновлял тело. Развитие же дополнил программу специальным компонентом, призванным лечить разум, который мог страдать при травмах головы. Тестовые попытки показали неплохие результаты, а вышедшие из саркофага жители отмечали, что к них появилось безудержное желание творить или развивать то, что было забыто или заброшено. Разрушение сейчас пытался добраться до ядра интеллектуального процессора. Получив очередной сноп искр в лицо, он ударил по клавишам. И тогда в голове зазвучал голос, напоминавший снисходительный тон Развития*: «Тот, кто знает лишь как все ломать, может создать только хаос и разруху вокруг себя. Его действия не приносят никакой пользы или конструктивности, а только разорение и потерю ценных ресурсов. Однако, если его поднимут на смех, он скорее всего проявит агрессию и отрицательную реакцию. Не способный видеть возможности и потенциал вокруг себя, такой человек не сможет принять шутку на свой адрес и будет стремиться подавить или уничтожить источник своего оскорбления». Ударив по боку, где был помещен регенерационный куб, оставив внушительную вмятину, Разрушение решил действовать иначе. Оскалившись, он начал более ласково касаться клавиш, при этом кончики пальцев начали светиться розовато-алым светом. Машина натужно загудела, задрожала, в открывшемся ложе, хаотично запульсировал свет. Но юноша чувствовал, как постепенно саркофаг начинает подчиняться его воле. Когда он закончил, он отдал команду устройству перезагрузиться. Шатаясь от слабости, юноша поспешил уйти, заслышав голоса своих брата и сестры. Он покажет им, что теперь саркофаг стал лишь лучше. Теперь все пойдет по другому. *Конец воспоминания* Обняв колени, Ноэ грустно покачал головой. Ничего лучше тогда не стало. Некоторые жители Элерей, проходившие лечение, стали зависимы от того света, который теперь испускало регенерационный куб. Они специально травмировали себя, чтобы приходить в Цитадель. Если же их не допускали, то они удалялись с лицами и сердцами, полными ненависти и гнева. В городе начало расти напряжение. Переодевшись в более темные одежды и скрывая лицо капюшоном, он слушал, как одни говорили о том, что саркофаг призывал их взять власть над планетой и сделать его доступным для всех. Другие просто хотели снова оказаться в этом исцеляющем свете, дающим им свободу. Это чувство нарастало, брат и сестра не могли найти той ошибки в системе регенерационного куба. А он… Он промолчал о том, что вложил свою личную внутреннюю энергию в машину, когда прикоснулся к клавишам. И все кончилось тем, что жители подняли восстание против детей Вселенной, питавших их дом. Планета стонала от разрывавших вспышек импульсного, лучевого оружия. Брат бился с братом лишь потому, что один попал в саркофаг, а другой нет. Его сестра, Рождение, тогда переносила все хуже всех. Плакала, испытывала боль всего того, что так и не родилось. И ни ему, ни Развитию не удавалось ее утешить. Она отдалилась от них, действуя по каким-то одним ей ведомым замыслам. Но ее попытки поговорить, направить энергию Возрождения в тех, кто, как она думала, услышат, привели к ее нескольким смертям. Вернувшись в очередной раз в новом облике — светлокожей девушки с длинными волосами цвета солнца, она просто исчезла на одном из кораблей, прихватив личностный контейнер и манипулятор для стирания личности. Развитие тогда понял, что происходящее было делом его рук. Глядя на него, поглаживая говоруна, который грустно курлыкал, он сказал: ** — Разрушитель не способен созидать: он разрушает то, что создано другими. Тот, кто умеет только ломать, не сможет создать ничего нового. Он может только разрушать то, что уже создано другими, и в конечном итоге он сам станет жертвой своих разрушительных действий. Это тебе сказал процессор саркофага, верно? Смотри, до чего все дошло. В голосе брата не было осуждения. Но Ноэ тогда сделал то, что было немыслимо. Он снял с пояса импульсный манипулятор и выстрелил в него, своего брата. Когда тот упал на пол и начал возрождаться, Разрушение также схватил контейнер и манипулятор и сбежал. Стер себя, чтобы забыть ту ошибку. Но Элерей и Вселенная все равно звали своего сбежавшего отца и ребенка. Хотели, чтобы все изменилось. И именно поэтому он привел ту, которая сейчас была ещё Моной. Поднявшись на ноги, сунув руку в карман и достав небольшой тюбик с какой-то странной зеленовато-рыжей жидкостью, прищурив фиолетовые глаза, он сказал: — Хорошо, я понимаю. Приведу ее. Открутив крышку, поднеся тюбик ко рту и сжимая его в кулаке, отчего прозрачная оболочка начала лопаться и пачкать пальцы, Ноэ закашлялся и выплюнул содержимое, прохрипев: — Морковно-гороховое пюре с ароматом малины… Какая же это гадость, неужели я это любил. Нет, хочу дрейкногг, чтобы его кислый вкус коснулся рецепторов. Никакой моркови. Отбросив раздавленный тюбик, тряся рукой, он прибавил шаг. Он должен найти сестру прежде, чем она вспомнит.