Пианист

Самари порой кажется, что все происходящее здесь, в столице, похоже на сон. Грязный, глубокий сон, в котором соседствуют блеск и нищета. Она думает о Леви каждый раз, когда видит на улицах безногих и безруких калек, делающих себе инъекции грязными шприцами, с кровоточащими ранами, порезами, полными червей, протягивающих то, что осталось от конечностей за милостыней, которую потратили бы на героин и еду. Почему, черт возьми, это обезболивающее вообще свободно продается? - возмущается она про себя. И все это на фоне прекрасных девушек в таких же, как у нее, шубках и платьях, на фоне дорогих машин, которые для столицы не редкость, на фоне статусных мужчин во фраках и пальто, чинно идущих аллеями по своим делам. Эхо войны все еще отзывалось здесь попрошайничающими калеками, домами, которые еще не успели восстановить после бомбежек. Самари ловит себя на мысли, что Марина наверняка не застает ничего похожего в Валланде. Хватит, говорит она себе, наблюдая каждый раз такую картину на улицах города. Это не была твоя война. Пускай про это вспоминает Леви, пускай убивается дальше. Как будто у нее не хватает проблем. Темная священница, в конце концов, здесь не просто так. Она бросила Ватикан ради одной простой цели - разыскать своих родителей. ____ Леви вновь вспоминает о Самари, когда в его почтовом ящике оказывается конверт из пожелтевшей бумаги. Отправительницей значится Марина Домек. "Здравствуй, Леви. Надеюсь, у тебя все хорошо и у Самари тоже. Передаю привет из Валланда, у меня появилось здесь много друзей и замечательное дело." К письму была прикреплена черно-белая фотография молодой девушки с пышными волосами, собранными в хвостики, в красивом платье. Марина. Она улыбалась и, кажется, махала в камеру. Леви изначально знал, что на его письмо Марина ответит, вот только не ему это было больше всего нужно. Они снова встречаются, когда Леви нужно на работу. Рутинная жизнь не засасывает с концами, когда рядом кто-то из бывших участников Фестиваля, и вот уже юноша дрожащими руками передает письмо - Самари смотрит на конверт с таким трепетом, которого Леви никогда не наблюдал даже у самых богобоязненных людей. - М... Марина... Слезы катятся по щекам, а ком в горле нарастает сам собой. Самари не верит своему счастью. - Понимаешь, я... все еще люблю ее. Я единственная, кто понимает... Леви становится чуть ли не дурно, когда он это слышит, и он сам не знает, отчего. Отчего ему все чаще снится чужое бледное лицо, пышная меховая шубка и облегающее черное платье? Он протягивает Самари сигарету - единственное, что может сейчас предложить. В глазах его виднеется тоска, необъяснимая тоска, и он очень боится случайно прикоснуться к Самари трясущейся ладонью. Самари бережно убрала в сумочку фотографию Марины и письмо. Вот пустыми глазами она смотрит в небо, затянутое свинцовыми тучами - кажется, другой погоды здесь и не бывает, но один только вид солнечных лучей вызывает неприятные воспоминания. Уж лучше так. А ее согреет изнутри тепло воспоминаний. - Так почему ты прибыла сюда? - Леви, кажется, не собирается сдаваться. Ему интересно, и он говорит на удивление спокойно и расслабленно. Когда Самари видит его зрачки в точку, ей хочется ударить парня по лицу. Идиот. Абсолютный болван. - Потому что я ищу своих родителей, - сдается она. - Поднимаю городские церковные архивы. Ты ведь знаешь, как это делается? - Представляю, - протягивает Леви, и Самари не сдерживается. Удар по лицу - как по сердцу. Больно и обидно. - З... за что... - Леви чуть ли не плачет от досады, непонимающим взглядом смотря на жрицу тьмы. Он даже сейчас пребывает в состоянии некоторого шока. - Ненавижу героин, - выплевывает Самари. Леви хочет закричать, но слова сами застревают в горле. ____ Тем вечером, Леви решает запереться в комнатушке наедине с собой. Неужели и правда так задели его слова Самари? Он принес ей письмо, которое так было ей нужно. Старался не мешать, но, видимо, не смог. Почему-то теперь он думает, что страшнее ломки - не увидеть ее снова в ресторане, когда он придет играть на фортепиано. Ломка же похожа на затяжную простуду, мышцы сводит, а кости ломит так, что с кровати невозможно встать. Пот льется градом с юношеского тела, и Леви обреченно стонет, ворочаясь в своей кровати, не в силах подняться. Кто бы сейчас принес ему воды... Да только он остался один, наедине с этим кошмаром. Ползком Леви добирается до раковины, где его, кажется, выворачивает наизнанку, и желудочный сок вперемешку со слюной исторгается наружу, пачкая одежду и пол. Нет, он не может это перетерпеть. Ему нужен героин, лекарство от всех бед. Трясущимися руками Леви делает себе неумелую инъекцию, израсходовав последние запасы препарата и изранив руки в кровь. Он точно не сможет выйти на работу завтра из-за своей идиотской затеи. Тепло накрывает его подобно волне, и боль уходит - медленно и постепенно. Леви обессиленно валится на кровать и засыпает глубоким сном. В этот раз ему ничего не снится. ___ Самари идет по полуразрушенному району города. Где-то здесь должен быть дом тех, кто предал ее в детстве. Самари практически ничего не помнит о семье. Она даже не может вспомнить, была ли она единственным ребенком. Были ли у нее братья и сестры, был ли хоть шанс на нормальную жизнь? Воспоминания никак не хотят приходить в голову. Она находит по указанному в одной из найденных ею церковных книг адресу только руины. Под завалами виднеются остатки скромного быта, где когда-то провела она первые годы своей жизни. Глядя на это, она испытывает подобие облегчения. Они мертвы. Их наверняка убило при бомбежке. Они мертвы так же, как и она мертва внутри. Самари не помнит уже, почему родители приняли решение отправить ее в Ватикан. Она ненавидит их. Хочется развернуться и уйти. Но нет, она стоит и молча смотрит на то, что осталось от ее дома. Ночью здесь небезопасно. Но что ей стоят какие-то бродяги, которые просто не могут знать, на какое мощное колдовство она способна? Ветер треплет ее волосы, и впервые за долгое время Самари ежится от холода - чувствуется, что скоро в столицу придет зима. Она думает о Марине, родившейся в семье темного жреца. Она знала все о ее семье. Больше, чем о своей, с горькой усмешкой думает она. Для нее же теперь остались только развалины и полуразрушенный городской район. Самари делает руками магические пассы, как только ее грубо окликает кто-то из местных отморозков. Они просто не могут знать, с кем столкнулись.