Пианист

Леви лежит в своей постели. Снова. Тело больше не ломит, но и идти куда-то совсем не хочется. Даже в аптеку за проклятым анальгетиком. В такие моменты Леви особенно сильно ощущал свое бесконечное одиночество. Только он, пустая маленькая комната и героин-лучший друг. Никого и ничего. Ему почему-то вспомнилась мать - несчастная, но всегда улыбающаяся ему женщина, единственный человек, который был добр с ним. Леви хотелось плакать, но сил не было даже на это. Он вспомнил Самари. Интересно, что она делает сейчас. Какая у нее цель? Он позавидовал вдруг ее умению темного жреца читать мысли - а Леви был уверен, что Самари именно это умеет, как никто другой - ведь прочитай он мысли бывшей участницы фестиваля, то лучше ее понял. Наверняка добрую половину этих мыслей занимает Марина. Подумав об этом, Леви печально улыбнулся. Она все еще любит эту девушку. Кажется, подобного рода отношения тяжело воспринимаются обществом. Леви вспомнил, как несовершеннолетние солдаты насиловали друг друга в порыве жестокости. Вот и все его представление об однополых связях. Что-то невообразимо насильственное. Или же такое тягучее, запретное и всепоглощающее, как воспринимает это Самари. Удивительно, однако. Он явно и сам что-то чувствовал по отношению к Самари, но не мог точно для себя сказать, что. Все его представления о влюбленности были подчерпнуты из порнографических журналов, ходивших между солдатами в палатках. И явно то, что видел он там, отличалось от его нынешних чувств. Если бы он был смелее, то мог бы попросить однажды Самари: "Пожалуйста, не уходи". Почему он вдруг поддался чему-то странному и всеобъемлющему? Не потому ли, что пытается найти того, кто поймет его чувства после того, как он выжил во время кошмарного фестиваля? Да вот только жрецам тьмы нет дела до чувств простых смертных, и уж тем более бывших солдат с огромной военной травмой и героиновой зависимостью. Леви вдруг тянет за пианино. Хочется сыграть, думая о том, что Самари будет рядом. И это желание куда сильнее усталости после заглушенной ломки. А ведь он, дурак, думал перетерпеть и прийти хоть раз на работу чистым. Слабак, думает о себе Леви и снова улыбается - и в улыбке этой настоящая боль. Даже если ей нет до него дела, то Леви все еще может сделать для нее что-то хорошее. В конце концов, одно он знал точно - Самари, как и он, всегда была обделена подобным. Девятый круг - это выражение напомнило ему о кругах ада, о которых рассказывали в приютской школе. Наверное, у Самари тоже есть свой персональный ад. Леви хочет есть. Он собирается с силами и одевается, умыв перед этим лицо. Снова на него через старое зеркало глядят глаза больного, потерянного человека, который, кажется, совершенно запутался. Запутался как в себе, так и в других. Он вспоминает мягкую шубу Самари и думает почему-то о том, что хочет провести по ней рукой и коснуться пушистых ворсинок. От мысли этой ему становится даже несколько весело, и он покидает комнату, захватив корзину для продуктов, за которыми нужно отправиться на центральный рынок, пропахший рыбой и отходами. Улицы встречают его уже знакомыми облаками, сквозь которые пробиваются тусклые лучи солнечного света. Леви думает было свернуть по направлению к аптеке, но деньги есть только на комнату и еду, и бывший солдат даже несколько злится на свою непредусмотрительность. Все же сегодня ему очень нужно на работу. Играть для публики и надеяться всей душой, что в ресторан снова заглянет Самари. На рынке он покупает у торговки в засаленном фартуке два маслянистых мясных пирога, явно жирных и больших. Со своей корзиной Леви, взъерошенный, в рубашке, висящей на теле мешком, выглядит подобно школяру, сбежавшему с занятий. Никогда никто не сказал бы, что этому мальчишке уже восемнадцать лет. Леви курит дешевые сигареты "Голдштерн", идя по улице. Почему-то в солнечных лучах ему видится светлый - для него одного - образ Самари, которая дает ему пощечину со словами о том, что ненавидит героин. Леви думает, можно ли это считать заботой о нем или же он просто пытается увидеть несуществующие вещи. С этой мыслью он направляется к себе домой, чтобы плотно поесть перед тем, как все же отправится на свою работу. Его мать бы им гордилась. Вспоминая ее, Леви улыбается - на этот раз чисто и искренне, и такая улыька появляется на его лице впервые за долгое время. Да, он не может пока что завязать с героином, не может сказать Самари о своих чувствах, о том, что это она побуждает его вернуться в ресторан и играть там. Но некая степень веры в себя вдруг приходит к нему и так и остается где-то внутри. Это доселе ни разу не приходившее к нему чувство словно окрыляет, и с этими мыслями Леви возвращается к себе, точно зная, что сегодня он будет играть в ресторане пана Чапека. Дома Леви молча ест мясной пирог и пытается привести комнату в какой-никакой порядок. Было бы здорово, если бы Самари согласилась выпить с ним его любимого дешевого чая, думает он. И эта мысль на грани мечты не дает ему покоя. Все могло бы случиться, не будь Леви столь нерешительным. Да вот только при виде Самари на него всегда накатывала робкость. Он ощущал исходящую от нее зловещую ауру, по всей видимости, присущую всем жрецам тьмы. Леви побаивался ее. Но при этом что-то светлое начинало толкаться в груди, когда он вспоминал девушку. "Может, с Мариной она была бы по-настоящему счастливой." Леви почему-то легко и хорошо от самой мысли о том, что Самари будет счастлива. Тем же вечером ресторан встречает его аппетитными запахами, мерцающими огнями и разнообразием сегодняшней публики. Леви давно привык к тому, что богатые люди столицы приходят сюда развлечься, и не чувствовал себя чужим в этом месте - по крайней мере, у него теперь есть определенная работа здесь. Он мельком пробежался взглядом по толпе, выискивая там черноволосую девушку. И нашел - вот же она, сидит за столиком у окна, чего-то ожидает. Леви начал играть. Мелодия лилась из-под бегающих по клавишам пальцев. В этот раз он хотел, чтобы Самари просто послушала. Это единственный подарок, который он может сделать. Но во всяком случае, он сам хотел именно этого. Просто послушай. Музыка становится то более плавной, то более активной, музыка поглощает его сознание, принося некое облегчение.