Тридцать одна октябрьская история

Баунс… Баунс… Баунс… Маленький резиновый мячик отскакивал от каменной стены замка и возвращался мне в руки. Он слегка прогибался, ударяясь о камень, но тут же возвращался в прежнюю форму. Получая удары судьбы, он оставался собой. Почему с людьми не так? Почему Беатрис разругалась с сестрой, начала одеваться в чёрное и дружить с Исмельдой? Почему Мерула не вылазит из дуэльного класса, оттачивая навыки с невиданной ранее сосредоточенностью? Почему Бен из раздражающего нытика превратился в ещё более раздражающего излишне самоуверенного болвана? Баунс! Со злостью запущенный в стену мячик, отскочив, больно ударил мне в плечо. Поморщившись, я подняла его с газона и продолжила швырять о каменную кладку. Бен в этом году бесил меня просто неимоверно! Он с таким упорством лез на рожон, вляпывался в неприятности и умудрялся подавать это как «помощь», что у меня, если честно, всё чаще мелькали мысли перестать с ним возиться, а лучше вообще колдануть его самой чем побольнее. Роуэн пожертвовала собой, чтобы этот придурок остался жив, а он словно возомнил от этого себя бессмертным. Баунс. Баунс. Баунс. Мячик раз за разом ударялся о стену. Не знаю, зачем пришла сюда и уже час стою под моросящим дождём. Мне хотелось побыть одной и привести мысли в порядок, но куда бы я ни шла, везде находились срочные дела, чужие проблемы, не накормленные звери и Мерлин знает, что ещё. Я бы заперлась в комнате, но без Роуэн она казалась мне неправильно пустой. Вот так и получилось, что компанию мне составлял пустой двор, унылый дождь, дурацкий резиновый мяч и нескончаемые мысли, которые сами, словно мячики, ударялись изнутри куда-то в макушку. Баунс… Баунс… Чмявк. Я устало уронила мячик под ноги, где земля, размякшая от дождя, превратилась в грязь. Мяч, раньше так уверенно отпрыгивающий от камня, теперь нагло расплескал капельки воды, прижал влажный грунт и уютно устроился в получившейся ямке. Такой же круглый, как всегда. Мне бы его уверенность. Мне бы его стойкость. Казалось, если я упаду вслед за мячиком в эту грязь, то растворюсь в ней, как дождевые капли. Я не чувствую себя цельной. Я не чувствую себя собранной. Всё произошедшее будто потопталось по мне, изломав, расплющив, а потом кое-как скомкало в видимое подобие прежней Сэй. Может, внешне получилось похоже. Только внутри ничего не осталось от той девчонки, что радостно носилась по Хогвартсу, училась колдовству, беззаботно болтала с друзьями и, словно играючи, расправлялась со школьными «бедами». Сейчас я всё делала словно по привычке. Словно эта жизнь была какой-то глупой пантомимой, где все продолжали ходить по бесконечным лестницам, улыбаться бездушными лицами и смеяться не смешным шуткам. Словно я забыла какое-то заклинание, что вернёт меня в ту, настоящую жизнь, где мы с Роуэн хохочем до слёз на платформе в Хогсмиде, где Рейкпик никогда не применяла непростительное заклинание к Меруле, а мой брат не бросал меня. Резиновый мячик презрительно смотрел на меня из лужи. Он был самодостаточен и, наверняка, вполне доволен собой. Ему не нужно было швырять кого-нибудь о стену, чтобы обрести душевный покой. Я ему даже завидовала. Значительно проще быть резиновым мячиком, чем шестнадцатилетней ведьмой.