Тридцать одна октябрьская история

Когда Ремус вошёл на кухню, по ней уже вовсю летали острые ножи, от сковороды во все стороны брызгало кипящим маслом, а покрытая мукой Нимфадора громко ругалась, пытаясь достать руки из миски с тестом. — Добрый вечер, Тонкс. — О, приветики, Ремус, — повернувшись к двери, Нимфадора неосторожно дёрнула локтем и один из зачарованных ножей пролетел над самой головой Люпина. — Прости. у меня тут… — Испытание очередной ловушки на Пожирателей, видимо? — Пирог! Ремус понимающе хмыкнул, однако его правая бровь явно показывала некое недоверие. — Это пряный мясной пирог по маминому рецепту! — Тонкс перевела взгляд с миски, в которой намертво застряли её руки, на сковороду, где задорно подпрыгивало нечто неопределенной формы и содержания. — Будет пирог. Надеюсь. — Что за повод? — заинтересовался Ремус, тоже обратив внимание к субстанции на сковороде. — Не наблюдал за тобой раньше особой тяги к кулинарным экспериментам. — У мамы день рождение через две недели. — И ты хочешь подарить маме пирог по её рецепту? — из любопытной вежливости Люпина явно проглядывал сарказм. — Дело не в рецепте! И не в пироге. Просто… — Дора замялась. — Мы сейчас с ней не в лучших отношениях. Я избегаю разговоров, она обижается, я не хочу, чтобы она обижалась, но в итоге это приводит к тому, что я только больше её избегаю. И так по кругу. Тонкс с грустью смотрела на свои утопленные по запястье в тесте ладони. — Я понимаю. Ты хочешь сделать шаг навстречу. Может быть собраться за одним столом и, наконец, поговорить. — Люпин незаметно взмахнул волшебной палочкой, и творящийся на кухне хаос понемногу начал обретать порядок. — Да, именно. Только вот я… чёрт! — очередная попытка освободиться от липкой жижи в миске потерпела неудачу. — Позволь, я помогу, — Ремус закатал рукава рубашки, и, намочив руки прохладной водой, осторожно провёл ими по ладоням Нимфадоры, счищая тесто. Тонкс замерла. Уже один жест, когда пальцы Люпина уверенно расстегнули пуговицы на манжетах и загнули ткань, обнажив загорелые, покрытые шрамами предплечья, стоил всего этого вечера мучений.