Тридцать одна октябрьская история

— Проснись и пой! Вместе с громким и поразительно радостным для такого раннего утра воплем в мои уши ворвался звон распахиваемого окна и свист прохладного осеннего ветра. Я перевернулся на бок, плотнее заматываясь в одеяло и накрывая голову подушкой. Вчера вечером небо было удивительно чистым и просто идеально подходящим для наблюдения за Персеидами. Разумеется, я никак не мог упустить такую возможность, в результате чего лёг только ближе к двум часам ночи и совершенно не был готов вставать в свой заслуженный выходной ни свет ни заря. — Вставай, просыпайся, rabochiy narod! — продолжал задорно орать Иван, пролетая кометой по мужской спальне. — Что такое «rabochiy narod»? — заинтересованно высунулся из-под подушки мой нос и край уха: как истинный студент Рэйвенкло я не мог удержаться от возможности узнать нечто новое. — Узнаешь лет через… двадцать… примерно, — Звездатый задумчиво потёр подбородок, — Мне было видение! — Ну разумеется… — бесконечные предсказания, видения и предчувствия нашего однокурсника последние пару лет были основной причиной всех школьных бед. А также моего пустого кошелька. — Вставай уже, занудный астроном, сегодня твой величайший день! — в мою свернувшуюся гусеничкой тушку прилетело что-то тяжелое. Судя по твёрдому краю — учебник углублённой трансфигурации для седьмого курса. — Сегодня суббота! — недовольно проворчал я в ответ, не собираясь поддаваться на провокации и выбираться из-под одеяла как минимум до обеда. — Ты даже не представляешь, как несказанно тебе повезло! — Иван с размаху приземлился на мою постель, тыкая палочкой мне в спину. — Ты встретишь свою судьбу в такой прекрасный день: не омрачённый ни тучами, ни слякотью, ни нудными уроками! Пламенная речь в защиту этих «нудных», как выразился друг, а на самом деле «крайне поучительных и важных на пути нашего магического становления» уроков практически сорвалась с моего языка, как вдруг до меня дошёл смысл сказанных слов. — Ты сказал «судьбу»? Что это значит? Какую судьбу я встречу? — Ага! — с торжествующим криком Звездатый вскочил с кровати, вскидывая вверх кулак. — Заинтригован, старый ты сухарь? — Умоляю, только не говори, что ты снова нагадал что-то на яблоках, бананах, лакричных палочках или что там попалось тебе под руку в этот раз… — я завозился, недовольно выбираясь из уютного кокона одеяла навстречу новому дню и очередной авантюре своего лучшего друга. — Лучше! Это было Таро! — крикнул Иван из-за дверцы шкафа. — И давно ты специалист в гадании на Таро? — я уже начал жалеть, что попался на удочку и окончательно вынырнул из тёплых объятий сна в холодное октябрьское утро. — Это не важно! Главное, что именно в этот самый день, тринадцатого октября одна тысяча девятьсот девяносто n-го года, ты, мой друг, встретишь наконец свою единственную и неповторимую Судьбу! — в мятой рубашке, с кое-как завязанным галстуком и нахлобученной почему-то на голову мантии Звездатый сейчас меньше всего напоминал прорицателя, чьим словам стоило доверять. Больше всего он напоминал сумасшедшего. Впрочем, как обычно. Я закатил глаза, осторожно снимая со спинки стула свои брюки и выглаживая их взмахом волшебной палочки до идеальных стрелок. — Нельзя быть таким скептиком! И педантом! — ладонью пригладив торчащие во все стороны волосы, друг швырнул в меня ненужной ему расчёской. — Вдруг твоя Судьба предпочитает бесшабашных и бесстрашных авантюристов? — Вряд ли это моя Судьба в таком случае… — тяжело вздохнув, я подобрал упавшую на пол расчёску и аккуратно отлевитировал её на положенное место возле зеркала. — Давай-ка не дрейфь! — по его собственному мнению готовый к выходу навстречу приключениям, а по моему скромному — разве что навстречу очередному наказанию за неподобающий внешний вид, Иван хлопнул меня по плечу и протянул какой-то пергамент, испещренный мелкими узорами. — Зная, как ты далёк от потоков той бескрайней энергии, направляющей всё сущее по своему истинному пути… — Короче. — Я нарисовал тебе карту! — Это — карта? — переплетающиеся линии на листе меньше всего походили на карту, сложно было сказать, походили ли они вообще на что-нибудь. — Она зачарованная, valenok ты приземлённый! — друг хохотнул и сунул пергамент мне под самый нос. — Видишь, линии чёрные? Как только ты начнёшь приближаться в объекту, они начнут окрашиваться в красный. В момент столкновения вот тут, в центре, появится имя. — Подожди, — я чуть отодвинул «карту» от глаз, фокусируя на ней взгляд и размышляя над словами Звездатого. — Объект? Столкновение? Мне что, сесть на метлу и сыграть в квиддич? Ваня громко хлопнул себя по лбу: — Это фигуральное выражение! Просто ты и твоя Судьба пересечётесь в одной точке. Ну примерно в метрах двух друг от друга, если быть точным. Можешь пойти гулять по замку, можешь сесть в Большом зале и ждать, пока она сама тебя найдёт. Но в любом случае сегодня вы встретитесь. — В Большом зале? То есть моей судьбой может оказаться уже знакомый человек? — я сам не понимал, какого чёрта расспрашиваю подробности какой-то ерунды, в которую совершенно не верю. Не верю же, да? — Именно так! — Звездатый расплылся в довольно ехидной улыбке. — Это может быть та симпатичная любительница животных, или рыжий парень с Гриффиндора, или какая-нибудь серая мышь вроде медсестры… или даже директор Блэк! Я икнул, в ужасе подскакивая с постели и пытаясь всучить адский пергамент обратно Ивану: — Забери это! Я не хочу никакой Судьбы! — Колесо Сансары запущено, Амит! Поздно пить тыквенный сок! — лохматая макушка напоследок мелькнула в дверном проёме и скрылась. Я судорожно сглотнул, глядя на угольно-чёрные линии и, медленно поднявшись с постели, направился в зеркалу. Что ж, если сегодня меня ждёт встреча с Судьбой, нужно хотя бы не ударить в грязь лицом.