Когда друг не друг

Похороны прошли, но вспоминать о Люциусе Гарри не переставал. Снова и снова задавался вопросом о том, почему мужчина спас его. Были ли у него мотивы кроме очевидных, кроме того, что он воспитывал Гарри? Поттер много размышлял об этом. Безвылазно просиживал в комнате, пялился в одну точку и думал, думал, думал. В какой-то момент бессмысленное самобичевание начало сменяться на куда более разумные и взрослые мысли. Мальчишка начал понимать, что уж если его жизнь складывается так, если сначала родители, а потом Люциус защитили его ценой собственной жизни, то он обязан сделать их смерти не напрасными. Нарцисса в своей речи была права. Процесс переосмысления шел долго. Он Избранный. Он Мальчик-Который-Выжил. Выжил потому, что должен, в конце концов, положить конец самому существованию Тёмного Лорда. На Поттера возложены надежды. Он символ Нового Мира, который снова оказался под угрозой. Значит, он должен сражаться. Должен защищать Нарциссу, Драко, Сириуса, Гермиону. Римуса, Дамблдора, в конце концов. Гарри ещё не знал о пророчестве, связанном с ним и Волан-де-Мортом, но, ясно ведь, что если это существо совершило три попытки его прибить, если оно не смогло одолеть его в годовалом возрасте, в этом есть какой-то особенный смысл. Мальчишка готов уже взять на себя ответственность за спасение близких и остальных в порядке строгой очереди, только совершенно не знает, с какого конца браться за это дело. Нестись, искать лорда, размахивать палочкой, орать "Авада Кедавра, ублюдок!"? Слишком глупо, слишком наивно. Он ещё слишком мал для этого, его способности всё ещё недостаточно развиты. Хотя, по сравнению с однокурсниками, они с Драко просто боги боевой и защитной магии. Слишком часто менялись преподаватели ЗОТИ, в конце концов. Грюм показывал им Непростительные, в то время как Римус учил защищаться от боггартов и водяных чертей. И то, и другое не помогало в достаточной мере. Для себя Поттер решил ждать. Чего-то. Подходящей возможности, каких-то новостей от Волан-де-Морта, который по идее вскоре должен себя проявить. В мире ему никто не поверил. Газеты писали о том, что Избранный сошёл с ума, переживает последствия моральной травмы в детстве... В общем, Пророк Гарри не читал. Спустя месяц, где-то в конце июня, Гарри находит в себе силы для того, чтобы по-человечески поговорить с Драко. Потому что несмотря на все переосмысления собственной роли в майских событиях, он всё ещё чувствовал потребность объясниться перед Драко. Не каждый день ты вываливаешься из ниоткуда с трупом отца лучше друга, верно? Как бы ни было больно... Поттер находит Драко в одной из комнат дома. Заглядывает внутрь, в руках у него две бутылки сливочного пива. Гарри не уверен в том, что это не лишнее, но, в конце концов, смерть близких не должна заставлять накладывать руки на всю дальнейшую жизнь. Надо продолжать жить, так или иначе. Жизнь вполне можно начать с бутылки сливочного пива. — Драко. Можно? Бутылки звенят о поверхность стола, Поттер усаживается в одно из кресел, стоящих в комнате. Поднимает на Малфоя глаза. — Слушай. Я понимаю, что это всё несвоевременно, но я хочу... Извиниться? Меня, несмотря ни на что, сжирает чувство вины. Если бы мне хватило мозгов там, у Волан-де-Морта, увернуться, или сделать что-то ещё, мистер Малфой... Люциус. Был бы жив. Если ты винишь в этом меня, ты прав. Это всё на моей совести, так не должно было получиться. Просто прости меня за это, Драко. Сопливые разговоры — не то, что поощрял Люциус. Но слишком велика была потребность поговорить с Драко, сказать ему нечто подобное, чтобы потом хоть немного легче было бы смотреть ему в глаза. Пока же Гарри уже уткнулся взглядом в горлышко бутылки, вскрыл его. — Всё, что я могу, это сделать его подвиг не напрасным, и я обещаю, я этим займусь. Поттера даже хватает на горькую не по годам взрослую усмешку. Они оба слишком рано взрослеют, верно? Драко слушает Поттера внимательно. Он сидит на кровати, расставив ноги и упёршись локтями в колени, а руки сцепив меж собой в замок. Он слушает Поттера и хмурится. Светлые брови сдвигаются к переносице, пока Малфой формулирует ответ. Никогда бы он не подумал, что разговаривать с лучшим другом ему будет несколько... Тяжело? Малфой некоторое время смотрит себе под ноги, внимательно разглядывая узор древесины на дощатом полу, в конце концов — поднимается и берёт со стола бутылку сливочного пива. Открывает её, делает глоток. Поттер мог не сомневаться — пиво было совсем не лишнее. За прошедший месяц у Малфоя тоже было немало времени для самокопания. И будем откровенными, временами Драко сердился на Гарри и тоже считал, что тот мог в конце концов хоть как-нибудь увернуться, и тогда Люциус был бы жив, но... Но копаясь во всём этом дерьме, Малфой тоже сделал выводы. Если бы Люциус не рискнул собой, вполне вероятно, что убили бы Поттера. И надежда магического мира угасла бы ко всем чертям. Это первое. Второе. Если бы Люциус не рискнул собой — у всех них не было бы того, что есть сейчас. Он разговаривал с матерью и узнал от неё, что Люциус дал присягу Тёмному Лорду очень давно. Сначала ему было тяжело принять это и Драко едва ли не окунулся в самое настоящее говно, чуть ли не начав презирать отца, но потом понял, что и это Люциус сделал ради семьи. И расставляя все точки над "i" — если бы Люциус не погиб, то сейчас они бы не были на площади Гриммо в полной безопасности. Они бы все были там, в поместье, прямо под боком у этого богомерзкого ублюдка и наверняка бы вынуждены были так же пресмыкаться перед ним не из-за страха за себя, но из-за страха за родных. Благодаря Нарциссе, методы и рычаги давления этой твари, которые он использовал на волшебниках, с ним не совсем согласных, были Драко уже известны. Да и Люциус — Малфой был в этом уверен, — наверняка понимал, что делает, когда подставился под зелёный луч Авады вместо Гарри. Драко, наконец, начинает говорить. — Скажу тебе честно, Гарри — какую-то часть этого месяца я иногда считал тебя виноватым. Но у меня тоже было время поразмыслить. И ты ни в чём не виноват. Вбей это себе в свою лохматую голову, мой чудесный очкарик и заруби на носу. Люциус защитил бы точно так же и меня, и Нарциссу. Так сложились обстоятельства и теперь действительно нет смысла корить себя в произошедшем. Есть смысл думать о будущем, думать, как выбираться из этого дерьма и как защитить Нарциссу. Я тебя не виню, так же, как и мама. Отец был вынужден принять в своё время метку, чтобы защитить Нарциссу. Если бы всё не случилось так, как случилось, сейчас бы мы ночевали в нашем поместье и спали с палочкой под подушкой, если бы уснуть удавалось. Мы бы думали: пока я тут пытаюсь поспать, не пытается ли этот ублюдок вытряхнуть жизнь из моих родных в подвалах? Так что прекрати жрать себя чувством вины. Давай лучше выпьем. Драко приподнимает свою бутылку сливочного пива и делает новый глоток. И Гарри становится легче. Правда легче. Если бы Малфой заявил по-простому: ну что ты, Поттер, конечно, ты ни в чём не виноват, о чём ты вообще, то "чудесный очкарик" вряд ли бы поверил ему. А когда Драко говорит о том, что и правда некоторое время винил его в смерти отца, Поттер это понимает. Всё же, после долгих размышлений, Драко сделал для себя выводы и не хотел выставить лучшего друга за порог комнаты, не пытался придушить его голыми руками, или что-то вроде того. Через правду и принятие Гарри освобождает себя от сотой доли груза, уютно устроившегося на плечах. Дышать становится немного, но легче. Он согласно кивает на предложение выпить и делает глоток из своей бутылки. Смотрит на Драко и думает о том, что — да. Им по пятнадцать лет. Они должны бегать за симпатичными девчонками, мечтать поскорее оказаться в школе подальше от надоедливых родителей, тайком пить и сбегать на гулянки в Магический Лондон. Вместо этого у обоих в глазах тяжесть и тоска мерзким осадком, и они слишком, слишком повзрослели за это время. Из этой истерии комическую сагу уже не сделаешь и пересказывать приятелям не станешь. Поттер поднимается со своего места и шагает к окну. Там, внизу, ходят люди. Обыкновенные магглы, которые не подозревает ни о чём. — Знаешь, тогда, на том кладбище Волан-де-Морт нёс что-то про издевательства над магглами. Он их вроде как... презирает. Боюсь, им тоже грозит опасность... А ещё там, среди тех людей, Пожирателей, я слышал очень много знакомых фамилий. Волан-де-Морт обращался к каждому. Макнейр, Забини, Паркинсон, Крэбб, Гойл, Нотт — старшие. Все они там были, понимаешь? А мы учимся с ними. Пожалуй, спать с палочкой под одеялом нам ещё предстоит. Рассеянный взгляд скользит по асфальтовым тропинкам, задерживается на какой-то разряженной радостной женщине с собачкой. Горе до них ещё не докатилось. — Если Министерство или Дамблдор не введут в этом году какой-нибудь, не знаю, дополнительный курс Защиты от Тёмных Искусств, я решу, что они психи. Хотя мне никто не верит. Так что чёрт его знает. Мы должны с этим справиться. Я, конечно, не обязываю тебя, но ты... Ты так удачно вляпывался во все эти заварушки раньше, вместе со мной, что оказался по уши в том же дерьме, что и я. Так что официально приглашаю тебя вместе со мной носиться за Волан-де-Мортом в попытках его прибить. Один я не потяну. Поттер ухмыляется, не оглядываясь на Драко, но ухмылка эта слышна в голосе вместе с долей неуверенности. То есть, Драко действительно не обязан влезать в эту борьбу вместе с ним, несмотря даже на то, что лорд убил его отца. Равно как и Гермиона, участие которой во всём этом предполагалось. Больше всего Гарри не хотел остаться один сейчас. Малфой невольно усмехается. — Гоняться за ним не надо сейчас, думаю. Достаточно явиться в дом родной и с ором "Это мой дом" и "Авада Кедавра, шлюха" пульнуть в него зелёным лучом, но у нас с тобой для этого пока силёнок не хватит, друг. Как бы мы не пыжились среди ровесников, перед взрослыми дядями и тётями нам не удержаться на ногах. Тем более, когда речь идёт не о дуэли на интерес, а о дуэли не на жизнь, а на смерть. Просто представь на секундочку, что на тебя бы решил всерьёз напасть Сириус. И даже не бери в расчёт, что он наш родственник. Я сомневаюсь, что смог бы справиться даже с той же Нарциссой, что уж говорить об этом гаде. Так что да, если придурки из министерства не организуют дополнительных занятий по защите... Они сейчас-то орут, что ты лгун и безбожник. Малфой морщится и делает ещё один глоток сливочного пива. А потом поднимается с постели и подходит к другу, останавливаясь от него на расстоянии сантиметров двадцати, не больше. Вторгаться в личное пространство человека, с которым ты с пелёнок, в конце концов, норма. Тем более, если он твой друг. Малфой кладёт уверенную, тяжёлую ладонь на плечо вихрастому. — В любом случае, Поттер, ты не один. Я буду рядом и дальше, и всегда, в какое бы дерьмо мы не умудрились влипнуть. Поттер оборачивается через плечо к другу. Пристально вглядывается в его лицо. Ощущение уверенной, тяжёлой руки на плече и слова Драко, наконец, хоть и кратковременно, но успокаивают его. Устраиваются на душе чем-то вроде большой кошки. Он не один. Не один, и Малфой будет с ним рядом и дальше, как до этого. Вдвоём-то они всяко справятся, а? Спасут мир, получат орден Мерлина, будут клеить баб рассказами о своих злоключениях. Не мечта — сказка. Осталось все ничего — Волдика на кол посадить и торжественно обезглавить перед всем честным народом. Вроде как, всё это страшно, мрачно, грустно, но в такой ситуации только и остаётся, что травить идиотские шутки, чтобы не свихнуться от ужаса или боли. Зелёные глаза встречаются с прозрачно-серыми, Поттер растягивает губы в почти человеческой благодарной улыбке. — Спасибо. Поттеру на редкость тепло. Он не чувствовал этого уже чёрт знает сколько времени. Тепло держится внутри до самой ночи, а ночью приходят кошмары. Ему снится Люциус, снятся призраки родителей, слышатся их голоса. Лицо Волан-де-Морта, скулёж Хвоста, мёртвый Диггори. Поттер никому не признаётся в своих кошмарах, но они есть, и они мешают ему дружелюбно относиться к миру по утрам. Впереди ещё долгих два месяца лета. Чтобы не сойти с ума, обитатели дома на площади Гриммо решают, что свинарник слишком масштабен, а здание не будет пригодно для жизни, пока хлам не будет убран из всех комнат. Домовой эльф помогает им, безусловно, но он уже стар, так что и молодое поколение Малфоев-Поттеров активно включается в уборку комнат. Хоть и не пристало это аристократам... Они как раз решили разгрести антресоли в одной из спален бывших хозяев. Там всегда можно найти что-то особенно интересное, вроде мелких, но забавных артефактов, игрушек, личных вещей. А ещё в доме была всего одна приличная стремянка, и та не внушала особенного доверия. Приходилось одному лезть наверх, а другому пастись внизу, чтобы помочь в случае чего. Поттер как раз мёртвой хваткой вцепился в несчастную страдалицу, по которой собирался лезть Драко. — Учти, Малфой, если ты начнёшь оттуда на меня падать, я не буду героически смягчать удар собой. И между прочим, вид снизу открывается пр-росто отличный... — Кто тебя спрашивать будет, вихрастый? — интересуется Малфой, уже активно работая булками и поднимаясь на верхнюю ступень. Он не чурался грязной работы, хоть и понимал не меньше Поттера, что да, не пристало аристократам рученьки белые марать в пыли дома затхлого. Но в конце концов, пока что пыль — худшее, в чём им предстоит пачкать руки, так что переживут. До поры до времени всё идёт нормально. Малфой подаёт Гарри какие-то небольшие вещи, которые на его взгляд, стоит протереть от пыли, а потом можно будет вернуть на место. Какие-то из них просит Поттера складывать в отдельную кучу, потому что: — Не уверен, что этому хламу здесь место, но, может, Сириус сентиментален и вон тот деревянный красный слон с отломанным ухом дорог ему, как память?.. Так что положи в ту кучу, а Сириус пусть потом сам разбирается. Чего ты смотришь, Поттер? Задница у меня хороша? — усмехается Малфой и продолжает разгребать антресоли, параллельно перекидываясь с Поттером шуточками и обсуждая что-нибудь незначительное. Всё идёт хорошо, пока в руках Драко не оказывается какая-то статуэтка средних размеров. Легкомысленно схватив её в руки, блондин совсем не ожидал, что вещица окажется настолько тяжеленной, и его повело. Он нелепо взмахнул руками, завопил: — Берегись! Но поздно. Он уже обрушился на Поттера всей тяжестью своего тела и придавил того к полу, умудрившись рухнуть в какой-то совершенно нелепой позе так, что одна рука у него оказалась зажата между лопатками Поттера и полом, а сам он и вовсе очутился у Поттера между ног. — Мерлиновы подштанники! ... дальше Драко выражался совсем нецензурно. Он попытался подняться, но понял, что это у него не получится, пока встать не попытается Гарри. Потому что — рука. Малфой чуть-чуть приподнялся, умудрившись зависнуть таки над полом. Расстояние между лицами — сантиметров десять максимум. — Ты придавил мне руку. И абсолютно плевать, что он сам полностью придавил Поттера. — Ты придавил — меня. И попробуй скажи, что ты это не специально. Поттер вроде как анализирует собственные ощущения, всерьёз размышляя над тем, где ждать появления синяков, но вместо этого фокусируется на лице Малфоя. Внезапно становится неловко, потому что зона личного пространства потерпела наглую атаку. Наверное. Или не из-за этого. Поттер, чувствуя себя странно, беспокойно заёрзал. Рука Драко у него под лопатками, сам Драко на нём, и просто. Просто — да. Проблема с конечностью всё ещё есть, и чтобы дать Малфою возможность высвободиться, Гарри придётся приподняться над полом. Наверх. Туда. Где Малфой. Ладно... Очкарику удается упереться локтями и приподнять спину над полом — этого вполне хватило, чтобы окончательно прилепиться к Малфою, оказаться сантиметрах в пяти от его рожи, смутиться. Когда рука из под спины исчезает, Поттер рушится обратно на пол. — Слезь с меня, белобрысое. И, да, я в порядке, нет, не убился, спасибо, что спросил. У Малфоя на дне серых глаз мелкие цветные крапинки, которые можно разглядеть только с такого близкого расстояния. Ладно, в конце концов, неловкость — это нормально и на неё не стоит обращать внимания. Такое просто бывает. Они кое-как подбираются с пола, и вовремя — в комнату заходит Сириус. — Парни, я там на полках с антиквариатом рылся. Нашёл медальон. А открыть не могу. Вообще никак. Не хотите попробовать? Бродяга перебрасывает крестнику серебряный медальон с зелёным камнем в центре, на котором выгравирована буква "S". От вещицы ощутимо пахнет чем-то мрачным, хотя кто обращает внимание на такие глупости? В конце концов, никто из них с упрямой вещицей разобраться не смог, решено было оставить всё, как есть. Постепенно расчищая дом, они проводили остаток лета. Закупаться на Косой Аллее канцтоварами, учебниками и мантиями пришлось со всеми предосторожностями, буквально с головой окунаясь в неясные и неприязненные взгляды. Благо, репутация делала своё дело, и в открытую дискуссию с ними никто не вступал. Потом был поезд, в купе которого они сидели втроём. Потом праздничный обед и распределение первокурсников по факультетам. В этом году Слизерину досталось приличное пополнение маленьких змеек. — Минуту внимания, дорогие ученики. Рад представить вам нашего нового профессора Защиты от Темных Искусств — Долорес Амбридж. По слизеринскому столу тут же пошёл шепоток — тётка, оказывается, работница министерства. Поттер мрачно переглянулся с Драко. Коротышка, закутанная в розовое, больше напоминала мерзкую жабу, нежели квалифицированно знатока в области защиты.