***
— Прекрасный чай, — золотисто-янтарные глаза метнулись от источающей пар поверхности в чашке к лицу напротив. — Мне стоит чаще выезжать за пределы Ли Юэ хотя бы затем, чтобы обновлять свои знания о других странах и пробовать местную кухню. Ему не ответили. Нёвиллет сидел на диване вытянувшись и идеально ровно держа спину. Несмотря на то, что Моракс находился в непосредственной близости всего каких-то жалких десять-пятнадцать минут, у него уже вставали волоски на загривке, а о том, чтобы расслабиться, не шло и речи. Общество другого дракона больно било по восприятию окружающего мира. Призма "подчини или подчинись" — проклятие, висевшее над Нёвиллетом, не давало стать хоть на толику более уверенным в себе, а по взгляду гостя сразу было видно, что он чувствует превосходство. Моракс напротив него сидел, комфортно откинувшись на спинку своего дивана и закинув ногу на ногу. Давно забытое ощущение беспомощности накрывало Нёвиллета с головой при виде его извечно каменно-спокойного выражения на лице и источающей мощь элегантной фигуры в тёмном. Прошло столько времени — он уже далеко не столь молод и слаб, но шесть тысяч лет — это шесть тысяч лет, висящие над прокушенной и помеченной шеей лезвием гильотины. — Нёвиллет, верно? Красивое имя ты взял себе, — продолжал Моракс, ставя чашку на круглый столик между ними. — Кажется, ты совсем не рад меня видеть. — Напомнить, чем закончилась наша последняя встреча? Быстрый взгляд — кипящий, расплавленный кор ляпис — и у Нёвиллета дрогнули руки. Нет, нужно успокоиться. Он попытался вызвать в памяти непослушные чёрные лохмы и полный нежности льдисто-голубой взгляд, но воспоминания меркли, словно туман, пронзаемый яркими солнечными лучами — горящими жёлтыми глазами Моракса. — Я помню всё, Luаnshí. Он поднялся и сделал несколько шагов к собеседнику, обходя стол. Рука его — Нёвиллет сквозь перчатку чувствовал сминающий волю жар от неё — легла ему на шею и властно отодвинула тяжёлое полотно белых длинных волос, обнажая линию их роста, а заодно и несколько отметин от огромных драконьих клыков. Столько времени прошло, а Нёвиллет всё никак не мог избавиться от ран. Они были настолько яркими, будто их оставили только вчера, а не несколько сотен лет назад. — Не трогай меня, — Нёвиллет слегка отстранился. Лишённые опоры в виде чужой руки, волосы водопадом осыпались обратно. Моракс стянул с пальцев перчатку и огладил их приятную знакомую тяжесть почерневшими пальцами с едва выступающими когтями. — Тебе неприятно? — он положил на них ладонь и прижал к приветственно потеплевшей метке на шее, на что немедленно получил предупреждающий взгляд вспыхнувших ярко-лиловых глаз. — Кажется, ты пришёл по делу, так что не отвлека... Грохот раскрывшейся двери заставил сосредоточенного на действиях Моракса Нёвиллета чуть ли не подпрыгнуть на месте. Ну конечно, все ворота отворялись перед Его светлостью — герцогом самой охраняемой тюрьмы Тейвата. Ризли же не нужно было много времени, чтобы оценить обстановку. Одного взгляда на опущенные ресницы Нёвиллета, на фигуру другого дракона рядом с ним и покровительственно положенную ладонь на его шею хватило, чтобы Ризли с неотвратимостью дрейфующего айсберга двинулся в их сторону. — Убери, — всего несколько широких шагов — и он уже стоит вплотную, — свои мерзкие, — Моракс не отступил, почти с любопытством глядя в его искривлённое ненавистью лицо, — лапы, паршивая ящерица! Ризли схватил его за лацканы тёмно-коричневого костюма и с силой встряхнул. И всё же ощущение было странное — человек (дракон, мысленно поправил себя Ризли) под ним не сдвинулся с места, даже не покачнулся, устойчивый, словно гора. — А я вижу, ты тоже активно изучаешь смертных, Luаnshí, — ярко-жёлтый прищур буравил искрящиеся инеем глаза насквозь, но Ризли было как-то очень сильно насрать в данную минуту на чужой пышущий во все стороны авторитет. — У этого смертного к тебе есть личный разговор, ящерица, — Ризли уже практически прижимался кончиком носа к носу слишком уж спокойного в данную минуту засранца. — Моё имя Чжун Ли. — Как скажешь, ящерица. Ризли сжимал зубы до скрежета. Сердце билось часто, мощно разгоняя по венам закипающую кровь. Мир сузился до горящей в памяти фразы, произнесённой его драконом полным горечи тоном: "...чтобы не сопротивлялся...". Вот значит как? Что же, хотел бы Ризли взглянуть, будет ли сопротивляться этот желтоглазый ублюдок, пока он будет испытывать на нём свои обновлённые механические перчатки. Совершенно внезапно он почувствовал, как дракон под ним подаётся вперёд. Шею возле угла нижней челюсти обдало жаром чужого сухого дыхания, словно горячим воздухом, вырвавшимся из кузнечных мехов и раздувшим языки пламени в горне. Ризли встал слишком близко. Настолько близко, что они безжалостно лизнули его кожу, оставляя после себя самый настоящий ожог. Синхронно с этим чужой, невероятно низкий, древний голос произнёс где-то на подкорках: "Он пахнет тобой, волчонок. Хотел бы и я взглянуть, сможешь ли ты оспорить право одного дракона на другого. Поторопись. Твоё время, в отличие от моего, сильно ограничено. " Мощная волна откинула их друг от друга. Ризли отъехал на несколько десятков сантиметров назад, осев на колено и взрывая жестким наколенником податливый ворс ковра, и вскинул голову. Кажется, Чжун Ли просто немного отшатнулся от неожиданности. Нёвиллет стоял между ними. Взгляд его светился, даром, что время перевалило за три часа и по кабинету прыгали яркие послеполуденные солнечные лучи. По крайней мере, до этого момента. Буквально на глазах у Ризли свет за окном померк, а всего через несколько мгновений тяжёлого грозового молчания за окном раздался далёкий громовой раскат. — Ваша светлость, вы вошли без приглашения и вели себя неподобающим образом по отношению к гостю Фонтейна. Я настаиваю, чтобы вы покинули мой кабинет. Строгий, властный голос Нёвиллета будто раскалённым ножом резанул по сердцу. Обидно. До стиснутых зубов и судорожно сжатых кулаков. Ризли поднялся с колена и встал где и был, глубоко запустив руки в карманы строгих форменных штанов. Ожог на шее саднил неимоверно, будто только что оставленное клеймо. Во взгляде Нёвиллета Ризли не увидел ничего, просто пустое, ледяное выражение, так обильно приправившее рану на его гордости горстью соли. Чутьё подсказывало Ризли, что спрашивать смысла не имело. — Не заставляйте меня повторять дважды, герцог. Ризли развернулся на пятках и двинулся к выходу, вскинув руки и устало закинув предплечья за голову. На пороге его остановил голос Нёвиллета. К большому облегчению Ризли, он звучал уже несколько мягче, чем пару мгновений назад: — Если вы располагаете свободным временем, не покидайте дворец. Я хотел бы поговорить с вами чуть позже, наедине. Ризли вытянул одну руку и утвердительно помахал ею, не оборачиваясь. Он бы и так не ушёл дальше диванчика в приёмной, даже если бы его не окликнули, однако саму обиду как рукой сняло после просьбы остаться. Ризли вообще был отходчивым человеком, особенно по отношению к возлюбленному и мелюзинам. Нёвиллет всегда старался разрешить все стоящие перед ним проблемы самостоятельно и справлялся с этим уже несколько сотен лет подряд. Дальнейшие попытки влезать в его действия стали бы проявлением недоверия. Ризли любил, а значит, доверял, по крайней мере, так он сам обозначил для себя это желание — не нарушать границы чужой гордости. Не сказать, чтобы ревность и злость не жгли его изнутри. Совсем наоборот — он готов был в любой момент развернуться и повторить своё приглашение на серьёзный разговор этому желтоглазому ублюдку. Ризли будет тщательно наблюдать за его действиями — оправдает своё прозвище, не зря же за глаза его называли "сторожевым псом". — Ты обидел его, — Моракс оправил костюм и сел обратно на диван, подтянув суженные деловые штаны на коленях и закидывая ногу на ногу. — Это никак тебя не касается, — Нёвиллет под чужим пронзительным взглядом машинально положил руку на волосы, прижимая их к метке от зубов. В тот момент, когда дракон обжёг Ризли, зверь внутри Нёвиллета встал на дыбы в яростном желании защитить своё, но стоило ему оттолкнуть Моракса, и рана вспыхнула какой-то запредельной болью. Он почувствовал несколько горячих капель, стекающих за воротник, но виду не подал, и теперь старался не двигать шеей, чтобы лишний раз не бередить только что схватившуюся кровяную корочку на ней. — В таком случае, поговорим о цели моего визита, — Моракс буравил пальцы Нёвиллета поблескивающими в сумраке кабинета глазами. Поняв, что он смотрит, дракон убрал руку от шеи и положил на подлокотник кресла, практически чувствуя всепроникающий взгляд собеседника. — Я очень рад, что ты перешёл к делу. — Итак, моя цель — Чайльд Тарталья. Я хочу получить его живым и невредимым в самое ближайшее время. Думаю, ты и сам понимаешь, почему. Нёвиллет взял в руки бокал с водой. Каменный дракон улыбнулся краем рта, видя как побелели от чрезмерного нажатия на тонкую стеклянную ножку кончики его пальцев. Видят боги, удержание себя в почти полностью человечьем обличье давалось Нёвиллету нелегко, но самообладания и привычки хватало, чтобы на некоторое время прятать даже когти и тёмно-синие мелкие чешуйки с кистей рук. Моракс же рвал свои собственные перчатки чуть ли не каждые несколько дней. Староват он стал, чтобы обращать на приличия и конспирацию столько внимания. — Я почувствовал это, когда прикоснулся к нему. Его ты тоже пометил? — Я предпочту не отвечать, раз уж ты и сам всё понял. — Моракс потянулся и взял с этажерки для пирожных маленький макарон. Взгляд его редко отрывался от лица Нёвиллета. Тот же почти торжествующе понял, что факт наличия метки Моракса у ещё одного живого существа на планете его совершенно не трогает — ни во время суда над Тартальей, ни сейчас, когда дракон это подтвердил сам. — Думаю, ты знаешь, что его местоположение нам более не известно. — Я переговорил с госпожой предвестницей и Итером по этому поводу. — Значит, ты прекрасно знаешь, что на данный момент я не могу тебе помочь. Думаю, Итер рассказал тебе всё, что тебе нужно было знать о нашей текущей ситуации, — конечно, сострадательный путешественник из другого мира помог и городу контрактов в своё время, это Нёвиллет уже слышал. Глупо было ожидать, что он не заручится дружбой бывшего архонта, однако чрезмерной подозрительности в связи с этим Итер и Паймон не вызывали, скорее снисходительную улыбку и ровно столько доверия, сколько мог выделить им Нёвиллет в благодарность за недавние услуги его стране. — Я просто прошу взять это дело под свой контроль. Я знаю, насколько ты можешь быть дотошным, Нёвиллет. От звука собственного имени, произнесённого столь насмешливым тоном, Нёвиллет нахмурился и отпил воды. Моракс поднялся и снова подошёл к нему, выцепил бокал из его пальцев и поставил на стол. Любая несерьёзность пропала из его взгляда. Нёвиллет поднял на него свой, стараясь вложить в него всё имеющееся у него желание не приближаться к Мораксу. — Аякс важен для меня, Luаnshí. Так же, как и ты. — Был когда-то, — поправил его Нёвиллет. Каменный дракон стоял так близко, что он мог видеть каждую щербинку на запонках, скрепляющих рукава его удлинённого пиджака. — Думай так, как тебе будет удобно. Быть может, ты сможешь меня понять тогда, когда тоже не сможешь отпустить. В этом тихом голосе Нёвиллету послышалась печаль. Моракс бывал властным, ревнивым, но и нежным любовником. А ещё он был архонтом и сильнейшим среди адептов — жизнь с ним могла бы течь веками для двух бессмертных существ. Где оступились они и почему оба встали на тернистый путь смертных? Видимо, в людях действительно было что-то, что привлекало лишённых страха смерти. Огонь скоротечной, но насыщенной жизни, в который каждый стремился получить всё здесь и сейчас. Смертные жадны, оно и понятно. Эта алчность, искра, буря... Моракс видел её в глубоких синих глазах Тартальи. Её же он увидел и в горящих ледяным пламенем глазах герцога Меропид. Как бог богатства и контрактов он никогда не упускал своё. Как могла произойти подобная осечка с Нёвиллетом, Моракс и правда не знал. Когда-то в лиловых глазах напротив он видел живой, почти наивный интерес крошечной только что вылупившейся рыбки. Она так близко подплыла к краю водопада из бед и страданий старой войны, что большому и умудрённому жизнью дракону пришлось обратить на неё свой взор, отгородить от смертельной опасности, спрятать в кольцах собственного сильного тела и долго и вдумчиво объяснять крошечному нерадивому существу огромное количество важных вещей. Он видел в его глазах отражение бескрайних вод Первозданного моря и тень великого водяного дракона. Сцилла был где-то там, за тонкой гранью сияющих восторгом глаз. Новорождённый же господин всех вод тейватских заснул на волнах из пушистой шерсти старшего дракона тогда мирно и спокойно. А Моракс понял, что ещё никто на всём белом свете не доверял ему так же, как его Luаnshí. — О чём ты пытаешься мне сказать? Моракс сморгнул накатившие воспоминания. В глазах напротив — вековая мудрость и гордый блеск. На него смотрел пусть и не заполучивший полную силу повелитель вод, но всё же то уже была личность, достаточно сильная, чтобы вершить судьбы не только людей, но и, вполне вероятно, даже самих богов. Чжун Ли поймал себя на мысли, что присел на подлокотник дивана, хотя справа от Нёвиллета виднелось достаточно места для ещё двух человек. Водяной змей смотрел на него настороженно, с еле различимым предупреждением. Действительно ли он не мог в должной мере идти против пары, пометившей его, пусть и так давно? Или, быть может, всё же не хотел? Моракс с лёгким привкусом горечи подумал, что частичкой своей души рассчитывает на последнее, пусть и погасли внутри него прежние яркие, страстные чувства. — Я хочу сказать, что нам обоим дорого обойдётся наше решение стереть рамки между нашими жизнями и смертным миром. — Не тебе решать, на что мне тратить свою жизнь. Больше нет, — Нёвиллет смотрел ему в глаза из-под сведённых к переносице бровей. Между их лицами оставались какие-то жалкие сантиметры, Моракс чувствовал его прохладное дыхание и запах морского прибоя с кожи. Он поднял руку и горячими пальцами провёл по чужой скуле сверху вниз. Реакция последовала незамедлительно. Нёвиллет прижал вытянувшиеся в мгновение уши к затылку и зашипел, обнажая узкие змеиные клыки. На его голове в мгновение ока расцвела корона из длинных, загнутых назад раздвоенных рогов; глаза сузились, прямо под ними на скулах высыпала мелкая полупрозрачная чешуя, а за спиной послышался звук рвущейся обивки дивана, в которую впились вытянувшиеся заострённые когти. Моракс руки не одёрнул, но замер, так и не доведя большим пальцем до краешка чужого рта. — Держи руки при себе. Я дракон, а не дворняга. — Прошло очень много времени, Luаnshí, — Нёвиллет стоически выдерживал возобновившееся поглаживание. Моракс, наклонив голову набок наблюдал за его приподнятой губой и оголёнными зубами. Они не разрывали зрительный контакт. Под этой тяжестью Нёвиллету казалось, что его буквально впечатывают в сидение дивана, настолько внушительной была аура каменного дракона. Метка снова кровоточила, отзываясь на близость пары и агрессию обладателя по отношению к ней. — Уверен, что не пожалеешь? — У предательства нет срока годности. Ты держал меня на цепи, как животное. Нет судьбы хуже, чем клетка. — Ты уверен, что не хочешь пересмотреть наши старые отношения под другим углом? Я уже спрашивал тебя, ты так и не смог мне ответить тогда, помнишь? Твоя неуверенность в себе столько раз тебя губила... — Твой вопрос звучит как насмешка надо мной и моими чувствами сейчас. Я люблю Ризли так, как никогда не любил тебя. — Значит, ты выбираешь смертного? — Так же, как и ты, — твёрдо парировал Нёвиллет. — Я — верховный судья Фонтейна, столицы правосудия Тейвата. Неужели ты думаешь, что я не распознаю твою ложь? Моракс долго смотрел ему в глаза. Нёвиллет буквально чувствовал, как от бури рвущихся из его груди эмоций пляшут причудливым калейдоскопом узоры чешуек на щеках. Первые капли шторма брызнули в высокие витражные стёкла, весь мир сузился до маленького тёмного пространства между их лицами и мягких поглаживаний по его беснующейся, то появляющейся, то пропадающей чешуе на лице. — Я очень рад, Нёвиллет, — наконец улыбнулся Моракс. То была тихая, немного печальная улыбка, лишённая насмешки или давления. Нёвиллет моргнул, но каменный дракон уже поднялся с подлокотника дивана, отпустил его щёку и отошёл за край низкого чайного столика. — Я рад, что ты нашёл то, что даёт опору твоей душе. Весь многолетний путь, который ты прошёл сам, оформил тебя как сильную личность, готовую выйти из-за спины тех, кто хочет тебя защитить и сделать это по отношению к ним самостоятельно. Из неуверенного в себе и зависимого от других маленького духа ты стал драконом. Хотя, — тут он обернулся через плечо и задумчиво взглянул на собеседника, — ты куда более человечен, чем очень многие из прочих элементальных существ, намного дольше живших среди людей, чем ты. Я не рассчитываю на прощение и не ожидаю от тебя понимания к себе прошлому. Просто прошу поверить, что я был куда хуже, чем я есть сейчас. — Так я прав? Ты испытывал меня? — Нёвиллет откинулся на мягкую спинку и наконец вздохнул полной грудью. Картинка прошедшего разговора начала складываться, как паззл из очень мелких частей. — Я не так глуп, чтобы просить тебя вернуться. Да и потом, Аякс для меня сейчас важнее всего на свете. Я волнуюсь за него. — Я понял, — Нёвиллет прикрыл глаза и вздохнул. — Ты знаешь, что я попрошу взамен. — Конечно, — Моракс взял чашку с остывшим чаем и отпил. На губах его всё ещё играла та самая улыбка. — Теперь я могу сделать это со спокойной душой, зная, что ты более совершенно от меня не зависим. — В обмен на то, что я позабочусь о жизни Тартальи лично? — Я не буду просить вернуть мне его. Если он нарушил закон, я не буду просить тебя изменять своим принципам. Просто захочу видеться с ним. Это же ты можешь устроить? Нёвиллет кивнул, затем мягко перекинул волосы через левое плечо на грудь, обнажая шею. Моракс снова подошёл, поставил чашку на стол и огладил раны от зубов на шее своей бывшей пары. Драконья любовь разрушительна. Она переполнена собственническими порывами и очень часто причиняет боль тому, чьи чувства по итогу оказываются сильнее инстинктов. Моракс ранил его непростительно, слишком глубоко, рассчитывая, что Нёвиллет сдастся своей природе и променяет свободу на вечную жизнь с ним. Море нельзя приручить, а стоит попытаться ловить его воды сетью, получишь лишь порванные лески и разодранные ими в кровь ладони. Моракс опустился и очень осторожно поцеловал знакомый бархат чужой шеи. Язык скользнул в раны, мелко дрогнул, зализывая, смачивая слюной и вымывая многовековой яд из них. Затем дракон снова поцеловал побледневшие и на глазах затягивающиеся отметины и разогнулся. Нёвиллет дрожал под весом положенной ему на плечо тяжёлой почерневшей ладони. Моракс убрал её, прекрасно понимая, что он чувствует сейчас. Инстинктивная тоска от того, что от него отказались, бросили, оставили на растерзания прихотей жизни в совершеннейшем одиночестве. Но это лишь реакция тела, не более. В лиловых глазах играло облегчение — Нёвиллет скинул со своих плеч многотонную тяжесть застарелых сожалений. — Думаю, тебе стоит поскорее встретиться с Его светлостью, — Моракс усмехнулся, видя как в порыве найти хоть что-нибудь, что могло бы утешить голод по близости с кем-то, Нёвиллет судорожно обнимает себя. — Я позову его. Не вставай. Завидев выходящего из кабинета желтоглазого, Ризли подозрительно вскинул густо очерченную бровь. Время уже перевалило за четыре часа, поэтому в офисе не было ни одного сотрудника палаты Жестьон. Седэна же дремала за своим столиком, трепетно подложив под щёчку лапки. Некому было стать свидетелем, поэтому Ризли поднялся навстречу и угрожающе хрустнул пальцами. — Не волнуйтесь, герцог, — примирительно улыбнулся дракон. — Не убедил, — холодно отозвался последний, скрещивая руки на груди. — Я всё ещё тебе не доверяю. — Мне искренне жаль, что это так, Ваша светлость. Однако я очень не рекомендую вам сейчас тратить время на меня. Вас ждут. Ризли одарил собеседника неприязненным взглядом, но всё же сделал несколько шагов по направлению к кабинету Верховного судьи. Моракс остановил его, вытянув вперёд руку и почти коснувшись груди. Они были примерно одного роста, Ризли смотрел на дракона косо, чувствуя нарастающее волнение. — Прошу вас, герцог, всегда помните о том, что вы можете причинить ему очень много боли. Постарайтесь не сокращать свой срок среди живых. Вам и без того отпущено слишком мало времени, чтобы любить. Не успел Ризли и слова сказать, как дракон развернулся на каблуках и направился вон из дворца Мермония. Он стоял, несколько ошарашенный происходящим, однако довольно быстро нашёлся и спешно зашёл за красивые узорчатые двери. Нёвиллет сидел на диване, обнимая одну из небольших декоративных подушек. При виде такого зрелища, Ризли невольно расслабился и расплылся в улыбке. Ничего плохого, видимо, всё-таки не произошло. Стоило ему подойти поближе и Нёвиллет поднял на него свои прекрасные глаза в обрамлении длинных ресниц. — Выглядишь неплохо. Ну... лучше чем большинство моих знакомых после разговоров с бывшими, — Ризли опустился рядом на диван слева от своего дракона, протянул руку и положил её на всегда прохладную щёку Нёвиллета. Что-то необычное сквозило в его порозовевших щеках, напряжённых мышцах и тяжёлом, ставшим ярко-сиреневым взгляде. — Правда? — улыбнулся тот по своему обыкновению — правым уголком губ. Скованность в его движениях напрягала Ризли. Он очень осторожно убрал руку со щеки дракона и мягко вынул из его объятий подушку. На секунду ему показалось, что Нёвиллет попытался потянуть её обратно, однако этого всё же не произошло, поэтому несчастный изрядно помятый предмет декора оказался на противоположном конце дивана. — Ризли, пожалуйста, прости, что я так говорил с тобой... — Ладно уж, ничего страшного. Я думаю, у тебя были на то причины, да и я влез, не подумал. — Я испугался за тебя. Я ещё не очень хорошо понимал, зачем он пришёл, не хотел, чтобы он причинил тебе вред, — Нёвиллет осторожно дотронулся пальцами до красного пятнышка под углом челюсти Ризли. Тот усмехнулся и покачал головой, накрыл своей ладонью узкую кисть дракона и поднёс ко рту, целуя. — Он в любом случае уже ушёл, да и я не девица, со мной и не такое случалось. Вы договаривались по поводу этого Тартальи? Всё хорошо? Нёвиллет кивнул вместо ответа и придвинулся ближе, робко положив свою ладонь ему на бедро. Только сейчас Ризли вдруг обнаружил, что внешний вид дракона несколько отличается от повседневного: на голове — двое тёмно-синих, жестких рогов и дополнительная пара широких лежащих на спине плавников, растущих между уже привычными, упруго торчащими над плечами. Не в силах сдержать любопытство, Ризли потянулся к его голове. В сантиметре от эластичного плавника он вдруг замер и виновато взглянул на возлюбленного: он ещё ни разу не дотрагивался до этих частей его тела. Тот прикрыл глаза. Ризли видел, как трепетали тени под его ресницами, когда он подался вперёд и сам прижался прохладной поверхностью к подушечкам его пальцев. Стоило тёплой шершавой коже коснуться плавника, как от места соприкосновения по нему растеклось мягкое голубоватое свечение. Ризли провёл пальцем чуть ниже, вырисовывая на тёмной поверхности сияющую полосу. Кажется, только что верхняя граница его ощущения прекрасного взлетела выше самого высокого пика дворца Мермония. — Как красиво, — выдохнул он, наконец сумев оторваться от этого зрелища. Острые черты лица Нёвиллета выгодно оттенялись падающим из-за его спины светом фосфоресцирующих плавников. Трудночитаемое выражение на нём было Ризли смутно знакомо. Когда же Нёвиллет почти навалился на него, утыкаясь носом в шею, уязвимо сведя плечи и просовывая непослушные пальцы под одежду на талии, Ризли с лёгкостью вспомнил, когда уже подобное чувствовал. Однако в противоположность нескольким ночам назад, сейчас желание близости Нёвиллета, сквозившее в каждом его движении, отдавало флёром ненасытного голода и почти... отчаяния. — Тихо, тихо, Нёви, что такое? Нёвиллет кончиком носа притронулся к его подбородку, прошёлся по краю челюсти и осторожно прихватил зубами мочку уха. От его тёплого дыхания внизу живота Ризли справедливо натянулось давно ждавшее своего часа возбуждение. Он позволил себе несколько вольных сильных движений по отношению к Нёвиллету: приподнял его и усадил себе на колени, затем придвинул ближе к своему торсу за ягодицы под натянувшейся тканью суженных штанов. Уже соприкасаясь с драконом пахом и животом он ощутил, насколько сильно у них обоих стоит. Им требовалось так мало... Однако его не покидало чувство, что нечто важное всё-таки произошло в его отсутствие. — Нёвиллет, ответь мне, пожалуйста: — Ризли мягко отстранил от себя дракона и, держа его за подбородок, заглянул в глаза, — ты действительно хочешь, чтобы мы продолжили, или что-то влияет на тебя прямо сейчас? Он бы не спрашивал, если бы поведение Нёвиллета не казалось ему странным. Ризли думал, что за те сутки, которые они провели вместе в крепости Меропид, он достаточно успел изучить повадки своего рогатого партнёра. Обычно в постели тот принимал нежность Ризли, подставлялся ласковой, но похотливой кошкой, а кусался и царапался только в предоргазменном полубреду. Если дракон и начинал первым выказывать свои намерения перейти в горизонтальное положение, то почти робко, с крайней осторожностью, будто боялся чужой реакции на свои, как ему казалось, эгоистичные желания. — Может быть и влияет, — тихо отозвался дракон, вынимая свою голову из чужих пальцев и зарываясь лицом в отворот чужой тёмно-красной рубашки. — Но это не должно тебя волновать. Я правда тебя хочу. Всегда. — Даже если будешь сидеть в зале суда, а я лично поднимусь за осуждённым на поверхность? — низко рассмеялся Ризли, гладя возлюбленного по голове. Тот боднул его в грудь, но Ризли успел увидеть из-за края рассыпавшихся по их телам волос Нёвиллета его улыбку. — Перестань, ты смущаешь меня. — Как ты можешь смущаться от этой детской чуши, уже почти сидя на моём члене, любимый? — Ризли поцеловал его в основание плавника на темени, открыл рот пошире и полностью обхватил прохладную кожистую ленту поперёк губами. Нёвиллет застонал и приник ближе, размазывая по грубой бязи на груди Ризли пятнышко собственной слюны. — Ещё... — пробормотал он, практически теряя рассудок от ощущения чужого языка на нежной поверхности плавника. Они, вообще-то, не были чувствительными, но у основания верхняя немного ороговевшая кожица становилась тонкой, мягкой и могла воспринимать даже малейшее изменение температуры вокруг или легчайшее касание ветерка. Поэтому Нёвиллет предпочитал прятать основания плавников под тщательно заглаженными волосами. — Ризли... вылижи их... пожалуйста. — Да, ma Mer, — Ризли сунул пальцы за узкий пояс чужих брюк и положил огненную ладонь на ягодицу Нёвиллета. Он пропустил плавник между губами ещё несколько раз, снова и снова перехватывая у самого начала и отрываясь там, где, как ему казалось, поверхность становилась не такой восприимчивой к ласкам. Нёвиллет тёрся о него пахом, извивался и скулил. Щека его покраснела, раздражённая частым скольжением по еле заметной щетине Ризли на щеке, но, кажется, её наличие его нисколько не смущало. — Тебе ведь хотелось бы, чтобы я вылизал не только твои рожки? Нёвиллет перевернулся на нём, да так резко, что Ризли на секунду опешил, однако удовлетворённо рыкнул, когда увидел, что дракон сделал это, чтобы скинуть сапоги и гетры (застёжки на них были не такими мудрёными, как могло показаться на первый взгляд) и теперь стоял на коленях, заведя ступни за его поясницу, спиной к нему, и демонстрировал свою прекрасную, туго обтянутую элегантными штанами задницу. Судейскую мантию он сбросил ещё до прихода Ризли, и теперь его чистые, как помыслы девственницы, волосы ниспадали практически к паху герцога Меропид, ниже выбившейся из-за пояса рубашки. Самому Ризли более чётких указаний к действию и не требовалось. Он в несколько заученных движений стянул штаны с упругих ягодиц дракона и взвесил их в ладонях, подперев снизу. — Ты до чертей хорош, любовь моя, — Ризли втиснул большие пальцы обеих рук меж сведённых мышц и расправил их, заодно найдя испуганно сжавшуюся дырочку посередине. — Ты так смущался, когда я делал это языком впервые, а сейчас сам просишься. Я испортил тебя, Ваша честь. Нёвиллет неустойчиво покачнулся и слегка подался назад. Ризли слышал, как сбилось его дыхание. Тонкая батистовая рубашка, доселе заправлявшаяся за край высоко садящихся штанов, теперь совсем ни за что не цеплялась и опадала до середины бедра. Ризли отогнул её вместе с волосами, чтобы открыть себе вид на задницу господина верховного судьи. — Предлагаю лечь, — мурлыкнул Ризли и, не особо дожидаясь ответа, повалил своего дракона на диван. В противоположность дивану в его кабинете в крепости, поверхность этого была мягкой, ткань приятно касалась кожи и не вызывала желания немедленно подложить под себя что-нибудь. — Вот так, моя любовь. Нёвиллет поджался, вставая на колени и приподнимая заднюю часть тела над передней. Волосы полностью скрыли его лицо, лишь рубашка прикрывала все непотребства, но Ризли тут же исправил этот пункт, одёрнув её и открывая себе вид на пока ещё не растянутую дырочку и свисающий между аппетитными бёдрами член возлюбленного. От вида того, как Нёвиллет выгибался, он готов был выть. Штаны полетели вниз, ровно как и оставшаяся на нём одежда. Ризли прижался голой грудью к ягодицам дракона, до красных вмятин вжал кожу на ногах и, наконец дав волю своему голоду, впился в округлую мышцу тупыми клыками. Нёвиллет вильнул бёдрами и застонал, когда горячий язык повторил рамку чётко очерченных отметин от зубов и, почти невесомо касаясь его тела, переместился к дырочке. Ризли спустил по всей длине языка несколько капель слюны и смачно лизнул Нёвиллета между ягодиц, пошло и мокро причмокнув. Затем ещё и ещё. Он проникал внутрь анальной дырочки, выцеловывал немного выпирающие наружу мышцы и видимый кусочек розовой кожи у края отверстия; он порыкивал от переполняющего его чувства собственнического удовлетворения, видя как Нёвиллет расслабился и всхлипывал в подушку. Ризли снова и снова выцеживал из себя всю слюну, которая у него в принципе могла быть, только бы покрыть его снаружи и изнутри ею, знал, насколько пламенным из-за контраста температур был его язык и пользовался этим, чтобы доводить дракона до исступлённого метания под собой. — Мой. Только мой, — Ризли снова укусил его почти вплотную к предыдущей метке. Нёвиллет замер то ли вымотанный подобным издевательством над своей выдержкой, то ли подозревающий следующую сладкую пытку. О, у Ризли был отличный план, рабочий, как фонтейнские часы. Он сам лёг на спину и подлез под вскинутые бёдра Нёвиллета. Тот от неожиданности поднялся на четвереньки и посмотрел на Ризли в открывшееся пространство, чуть одёрнув рубашку. — Что ты?.. — Ублажаю тебя. Не дав своей жертве предпринять хоть что-то, Ризли обхватил обеими руками член Нёвиллета и прошёлся языком по всей длине, припал губами к кончику головки и лизнул крохотную дырочку, затем снова вернулся к самому основанию, подождал немного, пока во рту появится достаточно слюны, и принялся вылизывать набухшие яйца. О, это определённо было слишком даже для железобетонной выдержки Нёвиллета. Ризли вскидывал глаза до боли в глазницах, чтобы время от времени наблюдать чужую реакцию, и это того явно стоило: всё ещё рогатая голова Нёвиллета упиралась в подлокотник кресла, он зажимал во рту кулак, смотрел во все глаза, раскусывая костяшки до крови и задыхаясь от нереального градуса висящей между ними похоти. Ризли старался на славу: с яиц он переключился на ствол и головку. Последней он уделил максимум внимания, облизав каждый миллиметр покрасневшей кожи. Солоноватый предэякулят смешивался с его слюной и теперь эта смесь покрывала нос и щёки Ризли, которыми он не преминул периодически тереться об объект своей озабоченности. Вдруг Нёвиллет издал неопределённый звук, стоило Ризли лишний раз пройтись языком по уретре, поднялся и сел чуть ли не ему на лицо. Широко разведя колени, он схватил руку Ризли в свою и положил на свой член, недвусмысленно двинув по нему чужими пальцами. — Прогнись в спине. Я хочу посмотреть на тебя... — попросил Ризли, охватывая его член в кольцо из пальцев и сжимая. Нёвиллет опёрся на правую руку, слегка заваливаясь назад и обнажая из-за края широкого ворота аккуратное, почти изящное плечо и диагональ тонкой ключицы. Желание в его лиловых глазах застилало разум Ризли. Он готов был вот в эту же самую минуту плюнуть на всё и взять его тут же, грубо и быстро. Но это всё ещё его Нёвиллет, его любимое Море, его обожаемый дракон, который чуть ли не впервые захотел от него в постели что-то конкретное. — Вот так, мой маленький. Это зрелище должно было быть запечатлено на картине самым именитым художником Тейвата. Правда, Ризли бы потом его обязательно убил, потому что подобную красоту не должен был видеть ни один человек на свете. В сумерках опускающегося вечера Нёвиллет сидел на его груди сплошным белым пятном, как призрак или ангел: белая свободная рубашка с полностью распустившимися завязками на шее, белые же волосы, светлая кожа, и только величественные жёсткие рога и две пары почти сияющих в темноте тёмно-синих мягких плавников с градиентом в лазурный ближе к концам выделялись на общем фоне. Дракон упирался коленями под подмышками Ризли, привставал с его груди, чтобы двигаться, оставляя после себя на испещрённой шрамами коже мокрые пятна. Ризли почувствовал холодок, сильнее отогнул полы рубашки и удовлетворённо заурчал, видя несколько склизких нитей, тянущихся от его груди к заднице и яичкам Нёвиллета. Он пока не двигал рукой, предоставляя ему самому вдалбливаться в свою ладонь. Скольжение оттягивало кожу с члена, соприкосновение с горячей головкой сводило с ума. Так ощущалось доверие, полное, без всяких "но" и "если", ровно как и просьба вылизать и оттрахать себя. Ризли сделал на пробу несколько поступательных движений рукой и сам удивился, с какой силой сжал его грудную клетку Нёвиллет, как поверхностно и рвано задышал, проскальзывая в узкое пространство между его пальцев до упора, тыкаясь кончиком головки Ризли в губы. Нёвиллет прогнулся сильнее, запрокинул голову. Стоило Ризли сделать ещё несколько движений по его члену, как он вскрикнул и толкнулся в его ладонь, обильно кончая ему на лицо. Ризли знал, что он смотрит, поэтому открыл рот и направил основной поток спермы себе на язык, затем облизнулся и демонстративно проглотил. Несколько капель упали ему на щёки и лоб, собрались и стекли солёными дорожками вниз по скулам. Что смог, Ризли слизнул сразу, наклонился и оставил пару поцелуев на чужой головке и отчаянно трепещущей дырочке на ней. — Ты... такой... — Ну же, — Ризли приподнялся чуть выше, полусадясь. Нёвиллет сполз ниже и упёрся всё ещё мокрой щелью между ягодицами в угрожающе стоящий член партнёра, — какой? — Непонятный, — выдохнул Нёвиллет ему в губы. Поцелуй был долгим и тягучим, как только что собранный липовый мёд. Ризли казалось, что он находится в маленькой персональной теплице, которую кто-то большой и добрый построил для него в награду за его безрадостную жизнь. Рядом с Нёвиллетом было тепло, сыто и спокойно, все мысли и о проклятии, и о его не самых приятных обязанностях тюремного надзирателя, и об их статусах тонули в сонном беззаботном мареве, напускаемом в голову этим горячим языком, мягкими губами и мокрыми от пота и прочих телесных жидкостей бёдрами. — Ты смущаешь меня этим. Ты всегда глотаешь, ты же знаешь, что я не против... чтобы ты... не делал этого... Вся его последняя фраза почти полностью утонула в нескольких протяжных стонах, потому что Ризли принялся педантично вылизывать уже его шею. Руками он спустился ниже, откинул потяжелевшую от влаги рубашку и проник пальцами между ягодицами Нёвиллета. С превеликим удовлетворением для себя от отметил, что член дракона снова заинтересованно твердеет, удобно и упруго ложась в ямку мышц его пресса. — Что мне с того? Это даже вставляет, — Ризли шумно вдохнул сладковатый запах голодной похоти с края его заострённого уха, хотя скорее всего, так пах просто самый обычный чай с чабрецом, который тот пил недавно. В тот день в Меропид, они питались практически исключительно друг другом и этим самым чаем, так что теперь этот аромат стойко ассоциировался у Ризли с самим Нёвиллетом и сексом с ним. — Я люблю тебя, ma Mer. Нёвиллет посмотрел ему в глаза. Ризли соприкоснулся с ним носами и в этот же момент почти без предупреждения толкнулся в мокрую и всё ещё не очень хорошо растянутую дырочку дракона. Обилие слюны облегчило проникновение сразу четырёх пальцев, но Нёвиллет всё равно вскрикнул и вжался испуганным комочком в грудь возлюбленного, часто и прерывисто дыша. Ризли ласково целовал его в основание плавников, шептал слова утешения, извинялся за то, что уже не мог терпеть. Он опять, снова ощущал себя огромным и сильным зверем рядом с ним. Нёвиллет вызывал невероятно стойкое желание обладать. Непрошенная мысль о том, что он не первый ощущает эту безграничную власть над морским змеем, благополучно затерялась в море чужих лиловых глаз, сияющих плавников и необъятно-прекрасных аристократичных плеч. — Люблю... — движение двух указательных и двух средних пальцев глубже, ещё глубже внутрь, — я не устану говорить тебе это... никогда... я всю жизнь буду любить тебя, — стенки расслабляются под его напором, Нёвиллет дышит сбивчиво, с присвистом. — Даже когда потеряю возможность видеть и слышать, забуду облики всех своих знакомых, Сиджвин, леди Фурины, Шеврёз, всех мелюзин, всех людей, забуду где жил и что делал, я буду любить тебя одного, моё Море, — поцелуй в висок, рука на талии, более плавные движения внутри оставшимися двумя пальцами, грязные, пошлые хлюпающие звуки и ощущение напряжения в чужом сфинктере, когда мышцы смыкаются вокруг его фаланг. — Не говори так, — еле слышное снизу. Чужой тихий голос на грани всхлипа, руки обнимают Ризли за грудь, самого Нёвиллета потряхивает еле заметно. — Пожалуйста. Не сейчас. — Родной... прости, прости меня, — Ризли принялся целовать чужое лицо. С чего бы ему ляпнуть подобное? Уж не сказалась ли фраза, сказанная в дверях этой желтоглазой ящерицей? Нёвиллет замер. Ризли смотрел в его глаза, обеспокоенно стараясь уловить в них протест или отвращение, чтобы немедленно прекратить, если дракон того пожелает. Вместо этого он заметил в них слёзы и... — Как ты назвал меня? — Родной. Ты мой родной, — тихо прошептал Ризли, понимая, что и сам стоит на грани того, чтобы расчувствоваться в конец. — Я... никогда ещё... — Нёвиллет содрогнулся всем телом. Ризли вытащил из него оставшиеся пальцы и обнял поверх рубашки, прижимая к себе что есть мочи. Дракон спрятал лицо на его груди и мелко-мелко вздрагивал от рыданий. Его глухие слова было почти не различить, но Ризли удалось: — По отношению к себе... такого... не слышал. Спасибо, любовь моя... Ризли ненавидел себя за то, что стал причиной слёз Нёвиллета в который раз, однако сейчас то были не слёзы боли и обиды, поэтому, пожалуй, он мог себя простить. В кои-то веки. Нёвиллет поднял голову и тут же впился жаждущим поцелуем в его губы, вытянулся и сам нашёл бёдрами подопавший немного член Ризли. — Мне продолжить? — шепнул тюремщик в светлую прядь на виске возлюбленного. — Да... прости меня. — Всё хорошо. Я буду звать тебя так чаще. — Нет... — Ризли вопросительно вскинул бровь. Нёвиллет мотнул растрепавшейся головой и серьёзно посмотрел в его глаза, — я хочу, чтобы ты говорил это... но только тогда, когда сам чувствуешь... что это что-то особенное. — От того, что я буду называть тебя своим родным часто, это не станет для меня обыденностью, Нёвиллет, и своей ценности не потеряет, — Ризли опустил руку на его ягодицу и погладил круговым, сильным движением, сминая кожу и мышцы, — а ты будешь чувствовать себя нужным и любимым, вспоминать этот момент и радоваться, что мы есть друг у друга. Нёвиллет несколько секунд смотрел задумчиво в его глаза. Щёки дракона были влажными от слёз, но глаза уже несколько посветлели, а складка меж бровей разошлась. Дракон кивнул, наконец, и с робкой улыбкой поёрзал на бёдрах Ризли. — Я хочу... — Продолжай, я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо. — Возьми меня сзади, — тихо выдохнул Нёвиллет, садясь и пропуская член Ризли меж своих склизких ягодиц несколько раз. Ризли сомкнул свои сильные руки на его талии, мягко огладил впадинки под бедренными косточками большими пальцами, медленно, почти томно, затем переместил их выше и повалил обмякшего Нёвиллета на диван. Подмять дракона под себя и нависнуть сверху, перевернуть его на живот и пройтись цепочкой жарких поцелуев от плеча до поясницы, примять всего собой и нажать на плечи. Странное, голодное чувство поднималось из низовий живота. Хотелось обладать, оставить на нём ряды красных полумесяцев-следов от ногтей, поцарапать, пометить, настолько беззащитным и невинным выглядел его Нёвиллет в этот момент. Без лишних предисловий Ризли прижался головкой отчаянно разбухшего члена к растянутой дырочке Нёвиллета, придерживая его за бедренные косточки, и, удостоверившись, что дракон готов, он подался вперёд, погружая член внутрь сразу наполовину. В Нёвиллете — жарко, тесно и уже совсем привычно, но от того не менее крышесносно-приятно. Ризли с рыком протолкнулся глубже, пока не коснулся лобком чужого копчика и не услышал скулёж под собой. — Знаешь, — едва будучи в состоянии удерживать своё дыхание в границах возможности говорить, а не хрипеть, Ризли налёг на Нёвиллета сверху и зашептал где-то возле основания его жесткого рога, — я очень часто наблюдал за животными в детстве... я не знаю, как трахаются драконы, но я много раз видел, как это делают кошки и собаки. Может, у меня детская травма, — тут он позволил себе фыркнуть, — но так мне нравится... больше всего... Он качнулся, вынимая член на две трети и снова вбиваясь внутрь дракона с силой. Нёвиллет вскинул голову и бёдра, подставляясь под Ризли, слегка повернулся и тут же поймал чужой резкий вдох: он и забыл, что на голове у него всё ещё красуются довольно опасные рога. Ризли сел, потирая ушибленную щёку. На край покрасневшего, взволнованного лица дракона без слёз смотреть было невозможно. — Ризли, прости, прости меня, я сейчас уберу... — Ну зачем же, — Ризли поскорее отвёл руку от щеки и с коварной ухмылкой положил обе ладони на изгибы неровных тёмно-синих рогов. — Мы придумаем что-нибудь интересное с ними. Не против? Нёвиллет покачал головой и запрокинул голову назад, чтобы Ризли было удобнее схватиться. Тот вытянулся, поставил одну руку между плечом дракона и его шеей, второй схватился за рог и, не переставая целовать Нёвиллета в сияющие мягкие плавники, начал вдалбливаться в него, перейдя сразу на резкий, быстрый темп. Он безумно любил его, делал всё, чтобы доселе сдерживаться, но сейчас, ощутив себя матёрым псом в гоне, он уже не мог остановиться. — Да, маленький, да, — рычал он где-то над макушкой Нёвиллета, чувствуя, как заходится его сердце в предвкушении оргазма, — я... ты сводишь меня с ума, о, архонты... — Ризли... — всхлипнул Нёвиллет, потянулся и откинул копну своих потрясающих волос на подушки, обнажая шею. — Укуси... пожалуйста, укуси меня... Ризли сквозь морок возбуждения не сразу понял смысл чужих слов. Нёвиллет под ним извивался, подаваясь навстречу бёдрами и шеей, лишь каким-то чудом не задевая твёрдыми рогами лицо возлюбленного. Он явно уже был где-то не здесь, а далеко, в объятиях инстинктов. Ризли моргнул, заметив справа на шее дракона застарелые, совсем бледные отметины от зубов, и тут до него дошло. — Не сдерживайся... укуси... больно укуси, пожалуйста, до крови... — Нёвиллет тёрся лицом о его запястье рядом со своим лицом, двигал бёдрами, с непрекращающимися стонами и всхлипами насаживаясь на член возлюбленного. И Ризли окончательно снесло баню. Он убрал руку от лица Нёвиллета, наклонил его голову, подлез под рог и с силой той же рукой схватился за плавники на голове дракона, захватив разом три из четырёх. Он властно дёрнул их вбок, чувствуя, как деревенеет под ним Нёвиллет, а затем превращается в совершенно безвольное тело, готовое абсолютно ко всему. " ... чтобы не сопротивлялся..." Так вот, что это значило. Ризли смачно лизнул зажившую кожу, поцеловал легко у линии роста волос и со звериным голодом впился в чужую плоть. Он не переставал вбиваться в ставшее огненным нутро Нёвиллета, чувствовал, как тот от боли сжался на нём, но тут же расслабился, податливый, мягкий, как речная глина, шепчущий отчаянно, хныкая и извиваясь: "Ещё... сильнее... прошу". Ризли так и не понял, к чему это относилось, но воспринял буквально, сжимая челюсти и переходя совсем уже на беспорядочный и дикий темп снизу. На языке — железный привкус крови, внизу — жар, сметающий остатки мыслей из головы. Сбившаяся рубашка Нёвиллета трётся о грудь, а в местах их соприкосновениях кожа к коже — мокро от пота. В кабинете прохладно, здесь хорошая вентиляция и большое пространство для дыхания, но сейчас они загнаны оба, как скаковые лошади, бьются друг в друге, друг на друге в полном беспорядке. Нёвиллет вообще вряд ли осознаёт происходящее, всхлипывая и прижимая к лицу ранее отброшенную декоративную подушку. Ризли не видит ничего, лишь мелькают перед глазами его волосы, да тело под ним заходится в очередном накрывшем Нёвиллета оргазме. Ризли делает финальные несколько мощных толчков, да таких сильных, что протаскивает дракона под собой на пару сантиметров вперёд и сжимает челюсти ещё плотнее, когда обильно изливается внутрь с гортанным животным рычанием. Он подсовывает руку под живот Нёвиллета, тут же ощущая почти впитавшуюся в обивку лужицу чужой спермы. Понимает, что дракон кончил буквально несколько секунд назад, но также чувствует, что у того снова стоит, почти болезненно сильно, поэтому переворачивает Нёвиллета на спину и задирает его ноги, обхватывает рукой его член и надрачивает ему, пожирая глазами раскрасневшееся лицо, его закатившиеся глаза и размазанные дорожки слёз на щеках. Перед самым его оргазмом Ризли ложится сверху, вовлекая возлюбленного в поцелуй и чувствуя, как его кусают за губу, когда дракона накрывает вторая подряд разрядка. Член Ризли всё ещё находился внутри Нёвиллета. Они лежали в обнимку, тяжело дыша и гладя друг друга по всему, до чего только могли дотянуться. Жёсткие костяные рога Нёвиллета исчезли практически сразу после последнего оргазма, но дополнительная пара плавников, когти и чешуйки на щеках и руках до сих пор оставались, вызывая у Ризли нестерпимое желание к ним прикасаться. Стоило ему перевести взгляд на шею возлюбленного, как сердце сжалось. Чувство вины обожгло даже несмотря на просьбу кусать сильно. Он поднёс пальцы к слабо кровоточащим отметинам, затем сам поднялся и поцеловал покрасневшую, прокушенную кожу, слизывая кровь. — Прости, я перестарался, родной. — Нет... любого твоего укуса будет мало, чтобы след остался навсегда, — Нёвиллет надавил ему на плечо, укладывая обратно рядом с собой. — Ты хотел бы, чтобы он остался навсегда? — Ризли положил ладонь на его щёку и огладил бледнеющие чешуйки. Нёвиллет закинул на него ногу, прижимаясь ближе и ощущая, как продвигается глубже в переполненной спермой дырочке член Ризли. Глаза его снова накрыла тяжёлая печаль. — То есть ты бы хотел связать нас? Я о чём-то таком читал давным-давно, но деталей не помню. Вроде, такая практика есть и у обычных вишапов. — Так принято у драконов. Во время возбуждения в слюне появляется яд, который помогает меткам не заживать столетиями. Не знаю, как это объяснить по-научному, но и идти против пометившей нас пары мы не можем, ровно как и причинить ей вред или, скажем, уйти, если нас останавливают. Это не важно, если дело касается тебя и меня. Я доверяю тебе и очень хотел бы, чтобы ты пометил меня полноценно, но понимаю, что ты — не дракон. Это чувство... — он сам коснулся себя в месте укуса и сглотнул, качая головой, — лишь очень приятная фальшивка. Ризли смотрел на него долго, не переставая касаться щеки, шеи, висков, уголка глаза подушечкой большого пальца. Нёвиллет смутился и опустил глаза, теребя край распустившейся шнуровки, доселе скрепляющей широкий вырез рубашки на груди. Ризли вздохнул и коснулся его подбородка, заставляя перевести взгляд на себя. Встретившись с ним глазами, следующую фразу Ризли произнёс тихо, очень внимательно и тщательно подбирая слова. Он знал, чего хочет. Осознал в эту самую минуту и поворачивать назад и сомневаться в своей собственной голове уж точно не собирался. — А если я хотел бы выразить своё желание быть с тобой вместе навсегда другим... более человеческим способом? — Каким же? — не понял ушедший глубоко в свои мысли дракон. Ризли даже улыбнулся, глядя на его безуспешные попытки откопать в памяти то, что лежало на поверхности всё это время. — Я не знаю, как поступают обычно в такой ситуации. Из меня хреновый романтик, да и кольца у меня при себе нет, но я привык говорить честно, поэтому я прямо сейчас хочу попросить... — Ризли поцеловал его в уголок губ, — твоих... — поцелуй в кончик носа, — руки и сердца. Нёвиллет смотрел на него ошарашенно. Он столько раз видел, как мужчины садятся на одно колено перед своими дамами перед фонтаном Люсин, в летних кафе, в парках, на площади перед водным вокзалом Кур-де-Фонтейна, но никогда не представлял себя на месте их очарованных, порой до восторженного визга счастливых дам. — Я... Ризли, это так... — Прости, правда, что так сумбурно, но мне показалось, что я могу сказать это сейчас. Я не хочу тебя помечать затем, чтобы насильно привязать к себе, даже если бы мог, не захотел бы. Ты сможешь злиться на меня, если будет причина, сможешь уйти, если захочешь побыть один, обидеться на меня или уйти от меня вовсе. Я не буду насиловать тебя ни в один период твоей жизни, пока мы вместе. И всё же я бы хотел совершенно точно, чтобы такого не происходило и не произошло. Я люблю тебя. Я хочу всегда быть рядом, чтобы оберегать тебя и твой мирный сон, твою свободу, честь и достоинство. Скажи, — Ризли взял в свою ладонь руку Нёвиллета и поцеловал безымянный палец возле самой костяшки. — Ты доверишь мне свою жизнь и любовь? — И тебя совсем не смущает, что мы в отношениях только несколько дней? — дрогнувшим голосом спросил Нёвиллет, кладя ладонь Ризли на свою щёку. Тот мотнул головой и нежно огладил острую драконью скулу. Последняя за этот вечер слезинка смазалась под его осторожным прикосновением. Глаза Нёвиллета слегка потемнели, покраснели от слёз, невыплаканных, стекающих в нос и заставивших его позорно и совершенно не по-судейски им шмыгнуть. — Родной мой, я знаю тебя уже очень давно. Так хорошо, между прочим, тебя никто из людей не знает, кроме, может быть, Фурины. Со всеми бытовыми проблемами можно разобраться в процессе. Уверяю тебя, носки я по дому не разбрасываю, — тихо усмехаясь шепнул Ризли, целуя дракона со всей доступной ему нежностью. Нёвиллет прикрыл глаза, невольно тоже улыбаясь. — Это "да"? — Да, — очень тихо отозвался Нёвиллет, снова сливаясь с Ризли в тёплом, глубоком поцелуе. Стоило, правда, им немного изменить положение, а Ризли устроиться спиной на сиденье, положив Нёвиллета всего на себя, как что-то маленькое и очень-очень жёсткое впилось ему между лопаток. — Ай, — Ризли оторвался от Нёвиллета и завёл руку себе за спину. Дракон обеспокоенно смотрел на него, пока Ризли не разжал ладонь, вынося на свет вещицу, которую извлёк из-под себя. — Это же... В руках он держал маленькое кольцо белого золота с бриллиантом и парой прозрачных, драгоценных аквамаринов пронзительно-голубого цвета. На крепившейся к кольцу записке аккуратным почерком было выведено:"Не смей расстраивать моего юдекса, Ризли!
P.S. Кольцо выбирала я!"
— Обручальные кольца выберем вместе, — тихо шепнул ему в губы Нёвиллет, еле подавляя смешок. — Да, ты прав. Я бы и сам выбрал такое, леди Фурина! — после недолгих раздумий рявкнул Ризли в расписной сводчатый потолок кабинета верховного судьи. — Надеюсь, вам понравилось увиденное сегодня. Витиеватые буквы спешно запрыгали по бумаге, будто выводимые в реальном времени невидимой рукой:"Я не разрешил ей подслушивать больше, чем того требовали приличия, Ваша Светлость.
М.
P.P.S. Ризли, надевай уже! Я так долго этого ждала! Между прочим я выбрала это кольцо ещё сто лет назад для юдекса!"
— Они что, сговорились вдвоём? — усмехнулся Ризли, беря в руки кисть Нёвиллета. — Я ещё раз проверю наличие подслушивающих устройств в своём кабинете утром, — Нёвиллет плотнее прижался к груди своего теперь уже жениха, приобнимая его. Ризли оторвал записку, которая немедленно полетела вниз с дивана, брошенная и забытая, затем одной рукой на весу ловко надел помолвочное кольцо на безымянный палец Нёвиллета. Огранённые камни заблестели в свете автоматически зажёгшихся настенных ламп кабинета. Кольцо было идеальным и по размеру, и по форме даже на неискушённый глаз Ризли. Сумрак вечера спускался на дворец Мермония. Ризли накрыл их обоих своим большим меховым плащом после того, как Нёвиллет одним хитрым движением руки очистил их тела от следов прошедшей страсти. Она уступила место тихому счастью, умиротворённому и уютному, на своих нежных волнах унёсшему их в объятия мирного сна.