На что мы готовы для близких своих? Ответить мы можем лишь сами. Мы можем в их жизни внести яркий штрих, А можем сразиться с врагами.
Редакция журнала находилась на другом конце города от квартиры, которую снимала блондинка. Встав перед выбором: в случае ЧП быстрее добираться до школы дочери или до работы, Свон выбрала первое, поэтому и искала жильё в определённом районе. Тем не менее, Эмма так и не научилась правильно рассчитывать время, а следовательно, всегда куда-то торопилась, опаздывая. У неё была ужасная привычка — отключать будильники и позволять себе полежать с закрытыми глазами «всего минутку». Единственный будильник, который не отключался, у него никогда не было батарейки и его невозможно было не услышать, оставив в соседней комнате, был из плоти и крови. Девочка всегда добиралась до матери и тормошила её, пока та не вскакивала с кровати с виноватым лицом. У Хоуп точно отсутствовала аллергия на пунктуальность, от которой так долго страдает блондинка. Свон залетела в офис, слегка раскрасневшись из-за беготни по лестнице. Её лицо и шею покрывал розовый румянец, а грудь тяжело вздымалась при каждом вдохе. Хоуп послушно следовала за мамой, крепко схватив ту за руку. Дочь, в отличии от Эммы, чувствовала себя прекрасно. Молодость, чтоб её. Девочка, казалось, вообще никогда не уставала. Она могла часами крутить педали на велосипеде в парке, играть с мальчиками в мяч, или покорять вершины гимнастического городка. Блондинка тоже часто ходила на пробежку по утрам, но всё равно не могла сравниться с дочерью в выносливости. Иногда Свон думала, что всё дело в её работе. Хоуп была её частым напарником во время очередной слежки или охоты за сенсацией. Они были, как Бэтмен и Робин, только Эмма не была до конца уверена, кто из их маленькой команды носит чёрный плащ и маску с заострёнными ушами. Дочь наблюдала вместе с мамой, служила для неё маскировкой во время слежки (кто заподозрит в матери, мило беседующей с девочкой, репортёра?), иногда пускалась вдогонку, переходя на бег и крепко сжимая ладонь блондинки, чтобы не отстать. Хорошая физическая подготовка часто помогала Свон в работе. Иногда ей приходилось не только догонять людей и выслеживать их по несколько часов, временами было нужно защищаться от любых нападок, даже физического характера. Удар у Эммы был хорошо поставлен. Блондинке всё это время везло, Хоуп пока не стала свидетелем насилия. И Свон очень надеялась, что никогда не станет. Сегодня на Эмме была лёгкая жёлтая рубашка и джинсы, на которых местами красовались латки с различными логотипами, которые заботливая мать разрешила девочке наклеить. Блондинке, по большей части, было всё равно, как она выглядит. Главное для неё: неприметность и удобство в одежде. Исключениями становились случаи, когда нужно было пробраться на вечеринку или в ресторан с соответствующим дресс-кодом. Дочь же была в лёгком голубом платьице под цвет глаз. Девочка, в отличии от мамы, любила и хотела наряжаться. Любая в её возрасте представляла себя принцессой. Свон бегло улыбнулась молоденькой женщине на ресепшене, быстро показав свой пропуск, а затем вошла в редакцию. Хоуп приветливо помахала коллегам Эммы, широко улыбаясь. Все уже привыкли к тому, что данная семейка всегда идёт в комплекте. В редкие дни блондинка была в офисе одна. Тем не менее её дочь тут просто обожали, она стала талисманом, душой компании и всегда вызывала только добрые взгляды. Девочка чувствовала себя в редакции, как дома. Она всегда умудрялась брать с вазы для гостей пару конфет, незаметно даже для самого администратора, чем сильно напоминала Свон себя в детстве. Эмма была вольным журналистом-контрактником. Это значило, что ей было необязательно наведываться в офис в будние дни, у неё не было установленных рабочих часов. Только дедлайны к которым она должна была успеть сдать ту или иную статью. Эта работа позволяла блондинке больше времени проводить с дочерью и не портить осанку, ссутулившись над своим рабочим местом, как половина её штатных коллег. Свон забежала в кабинет главного редактора и своего прямого начальника Арчи Хоппера, даже не позаботившись о том, чтобы вежливо постучать. Она виновато улыбнулась мужчине, сидящему за большим письменным столом, который спокойно смотрел на Эмму поверх пластиковой оправы овальных очков. — Прошу прощения, мистер Хоппер, — журналистка виновато кивнула в сторону окна. — Не думала, что пробки затянутся. — Ничего, мисс Свон. Я понимаю, — терпеливо ответил Арчи, а затем перевёл взгляд на дочь блондинки и дружелюбно улыбнулся. — Привет, Хоуп. — Здравствуйте, сэр, — девочка показала начальнику матери белоснежный ряд ровных зубов, растянув губы в улыбке. — Как вы? Как дела у Понго? Помню, у него болела задняя лапа. — Не жалуюсь, большое спасибо, — мужчину, казалось, забавляло поведение Хоуп. — С Понго всё отлично. Теперь пёс здоров. Приятно, что ты интересуешься. А твои дела как? — Очень круто! В среду я иду в школу, — похвасталась девочка. — Поэтому уже не уверена, что останусь частым гостем в редакции. Но обещаю иногда забегать, мистер Хоппер. Арчи рассмеялся, откинувшись на спинку стула. Он перевёл свои добрые голубовато-серые глаза на Эмму и одобрительно кивнул. — Вы хорошо воспитываете девочку, мисс Свон. — Спасибо, — хохотнула журналистка, переминаясь с ноги на ногу. — Но, боюсь, скорее она воспитывает меня. Мужчина поджал губы, в попытке подавить улыбку, но было ясно, что он разделяет сомнения блондинки. Хоппер неловко почесал лысеющую макушку торчащих в разные стороны игреневых волос. Редактор был очень приятным человеком, максимально лояльным и терпеливым. Он давал своим подчинённым достаточно свободы для творческого полёта, но всегда следил, чтобы его «птички» не улетали слишком далеко. Арчи мог быть строгим, но справедливым. И эти качества нравились Свон в начальнике больше всего. — Мисс Свон, — начал главный редактор. — Я хотел выразить восхищение и благодарность за статью. Отличная работа. На уровне с вашей дебютной работой. И, даже если учесть тот факт, что она всего третий день находится в свободном плавании в сети, она покорила топы самых просматриваемых новостей за неделю. Браво! Не пожалел, что привлёк вас к сотрудничеству. Вы — хороший журналист. Эмма усмехнулась не без тени самодовольства. Ей нравилось, когда её хвалили. Особенно, когда добрые слова были действительно заслужены. Блондинка знала, что она хороший журналист. Даже прекрасный специалист, по-своему крайне «скромному мнению». Свон знала, что ради хорошей статьи приходится переходить некоторые границы, а иногда — подставлять людей под удар своего слова. Но она старалась не задумываться о последствиях. Эмма писала разгромные истории о людях, которые заслужили разоблачения. Если бы её «жертвы» вели себя как нормальные люди, не брали взяток, не мошенничали, не изменяли, она бы находила другие темы для всеобщего обозрения. Журналистке было удобно думать, что все её «цели» виноваты сами. — Благодарю, — блондинка кивнула мужчине. — Мама правда старалась, хотя дала прочитать только часть статьи, — Хоуп хитро покосилась на мать. — Она молодец, но без моего чуткого руководства, вряд ли бы даже встала с кровати, не то, чтобы написала хоть что-то. Свон вспыхнула, возмущённо посмотрев на дочь, сдвинув брови к переносице. Пылающие щёки Эммы заставили Хоппера рассмеяться. Его приглушённый ладонью хрипловатый смех всё ещё был слышен из-за двери. — Мне платить твоей маме меньше, отдавая тебе в руки заслуженные проценты? — пошутил Арчи. Дочь сделала вид, что обдумывает предложение мужчины, но затем просто покачала головой. Журналистка выдохнула. Неужели девочка унаследовала от неё ещё и ужасное чувство юмора? Хотя, блондинка не считала его ужасным, пока шутила сама, а не над ней. — Спасибо за щедрое предложение, — продолжила Хоуп. — Я подумаю о нём в будущем. Пока что, меня всё устраивает. — Хорошо. Мисс Свон, — редактор снова обратился к Эмме. — Я так же обратил внимание, что вы неплохо сработались с мисс Лукас. Из вас вышел шикарный дуэт. Её снимки гармонируют с вашими работами. — Руби делает хорошие фотографии, — согласилась журналистка. — С ней легко сотрудничать. — Она ещё не уговорила вас вступить в штат? — Нет, — рассмеялась блондинка. — Пока нет. Возможно, в будущем, я пересмотрю своё решение. И сразу обращусь к вам. — Ловлю на слове, — Хоппер открыл верхний ящик своего стола и выудил оттуда крафтовый конверт из плотной бумаги. — Ваша оплата. Арчи протянул Свон её честно заработанные деньги, и она с готовностью приняла конверт. Дочь, которая с довольной улыбкой проследила короткий маршрут маминой зарплаты, хитро прищурилась, надеясь на проценты. — Спасибо, — Эмма спрятала конверт в рюкзак. — Выбрали для себя новую тему? — участливо спросил мужчина. — Может какие-то наброски? Или же я всегда могу сам подбросить вам пару идей, вы же знаете. — Я знаю, спасибо. Пока нет необходимости. Хочу сама поискать для себя тему и «сблизиться» с городом, — честно ответила журналистка. — Вы понимаете, я в Сан-Франциско относительно недавно. Всего пару месяцев. Ещё не успела познакомиться с местными сливками общества, которые будут достойны скандального внимания. Но, как только я определюсь, сразу уведомлю вас. Или обращусь за идеями. — Отлично, — редактор поднялся. — Приятно иметь с вами дело. — Взаимно, мистер Хоппер, — блондинка не глядя протянула руку к девочке, и та с готовностью вложила свои пальчики в ладонь матери. — Нам пора, у нас сегодня сеанс кино. — Не стану вас задерживать, мисс Свон. До свидания, — Арчи мягко улыбнулся. — До свидания, Хоуп. — Была рада вас видеть, сэр, — важно кивнула девочка. Мужчина снова заулыбался, глядя в большие голубые глаза дочери Эммы. — Как же интересно: вы такие похожие и разные одновременно, — задумчиво протянул редактор. — Это здорово. Отличная работа, мисс Свон. — Спасибо, — журналистка, понимая, что речь идёт не о статье, а об воспитании девочки, испытала невероятную радость от слов Хоппера. Она старалась быть хорошей матерью, и пока что у неё это выходило. Блондинка потянула Хоуп в сторону двери. — До встречи на следующей неделе. Свон с дочерью покинули кабинет Арчи. Блондинка сама не заметила, что широко улыбалась, наблюдая за девочкой, идущей впереди. Эмма не переставала удивляться, откуда Хоуп нахваталась всех этих манер и сложных речевых оборотов. Дочь была умной и всё схватывала налету. Многие интересные словечки и выражения девочка подчерпнула из телешоу и сериалов. Особенно Хоуп нравилось смотреть «Теорию Большого Взрыва» и «У Америки Есть Талант». Иногда дочь использовала в своей речи всякие заковыристые фразочки, вгоняя журналистку в ступор. — Я всё ещё могу рассчитывать на попкорн и колу? — девочка невинно посмотрела на блондинку. — Как же я могу отказать? — притворно вздохнула Свон. — Ура! Хоуп рассмеялась. Её звонкий голосок привлёк внимание сидящих за столом журналистов. Даже стук пальцев о клавиши клавиатуры замедлился. Эмма приложила палец к губам, призывая дочь к тишине. Она виновато улыбнулась коллегам, словив их добродушные взгляды. — Пошли. — Эмма! — раздался за её спиной мужской голос. — Подожди. Журналистка с трудом подавила порыв притвориться глухой, или мёртвой, и, нацепив нейтральную улыбку обернулась на своего коллегу. Блондинка радовалась тем редким моментам, когда её визиты в редакцию не сопровождались вынужденной болтовнёй с Нилом Кэссиди. Мужчина часто переходил личные границы Свон, при этом игнорируя любые стоп-сигналы. Кстати, это абсолютно не мешало Эмме забывать о его существовании. Даже имя коллеги она до сих пор вспоминала только при взгляде на бейджик. Кэссиди был старшим коллегой журналистки, за его плечами было несколько лет работы в редакции Хоппера. Но несмотря на весь его богатый опыт, блондинка не стремилась обращаться к Нилу за помощью или советом. Их взгляды и подходы часто расходились, а конфликтовать на новом рабочем месте Свон не хотела. Коллега был среднего роста и телосложения, на добрый десяток лет, или даже больше, старше Эммы. В его коротких чёрных вечно взъерошенных волосах были видны серебряные нити седых волос. Внешность у брюнета была очень непримечательная, что идеально подходило для работы журналиста. У Кэссиди были карие глаза, неряшливая щетина, и следы бессонных вечеров на мешковатом лице. — Уже уходишь, не попрощавшись? — Нил лениво улыбнулся. — А ведь я с нетерпением ждал, когда ты позвонишь мне. Ты так и не пришла выпить со мной кофе на прошлых выходных. — Позапрошлых, — поправила блондинка и поджала губы. Спалилась. Теперь не удастся притвориться, что она забыла. — Привет. — Мам, это кто? — спросила девочка, смерив журналиста оценивающим взглядом. — Коллега. — Привет, — мужчина улыбнулся. — Я Нил. — Здраствуйте, — девочке брюнет явно не понравился, хотя, возможно, причиной являлся его лёгкий перегар. — Мам, пошли. — Пошли, — кивнула Свон. — До встречи, Кэссиди. Я была бы рада поболтать, но занята. — Погоди, не так быстро, — Нил схватил Эмму за руку, когда та подалась за Хоуп. Журналистка сжала челюсти. Она опустила потемневший от негодования взгляд на руку коллеги, и многозначительно вскинула брови. Брюнет, казалось, и вовсе не заметил, как сжались челюсти блондинки. Свон заставила себя улыбнуться Кэссиди. Она хотела ужиться в этом городе, хотела, чтобы дочь получила лучшее образование и не боялась мечтать. Для этого Эмме придётся быть милой с Нилом, у которого была хорошая репутация в редакции. Коллега был на хорошем счету у Арчи. Журналистка не могла потерять эту работу. Тем временем брюнет немного стушевался. Его сухая грубоватая ладонь на мгновение ослабила хватку, а затем и вовсе нехотя освободила блондинку от своих оков. — Прости, я… — Кэссиди неловко рассмеялся, почесав подбородок второй рукой, явно нервничая. — Слушай, Свон, может, хочешь пропустить по стаканчику как-нибудь вечером? — Я не пью, — это была явная ложь. Она часто проводила вечера за бутылочкой пива в компании Руби, и совсем не планировала разбавлять свою вечернюю идиллию компанией Нила. — Тогда можем просто поужинать! — коллега поспешил перегородить Эмме дорогу, когда та снова двинулась в сторону выхода из редакции. — Могли бы поговорить о работе. Просто о работе. — Нил, — журналистка постаралась говорить максимально спокойно и нейтрально. — Я бы с удовольствием услышала рекомендации по поводу своих статей от тебя, как от старшего коллеги и более опытного журналиста, — последнее блондинка постаралась максимально подчеркнуть соответствующей интонацией. — Но не сейчас. У меня плавающий график. Моя дочь скоро идёт в школу, и я буду помогать ей с адаптацией. Давай в другой раз? Может, на корпоративе мы и пересечёмся. Что скажешь? Свон выжидающе уставилась на брюнета. Кэссиди снова перевёл взгляд на девочку и, как Эмме хотелось бы верить, смутился. Он поверил в оправдания журналистки, так как понимал, что Хоуп для неё важнее всего. Нил согласно кивнул, отступая в сторону. — Прости, — в очередной раз извинился коллега. — Да. Точно. Я понимаю. Увидимся на следующей неделе? — До встречи, — блондинка избежала прямого ответа на вопрос. Она по широкой дуге обошла брюнетка, чтобы ненароком не коснуться его (ведь кто знал, что ещё Кэссиди воспримет, как флирт с её стороны?). Свон тяжело давалось общение с Нилом. Коллега был слепой и глухой, когда ему это было выгодно. Возможно, брюнет привык считать, что его мнение и компания желанны для молодых коллег? Стремление оставаться дружелюбной с Кэссиди доставило ей много дискомфорта по итогу… Он всё чаще обременял Эмму своим вниманием. Нил был везде, всегда, просто потому, что хотел. Этого коллеги было слишком много для неё одной, а на других брюнет не переключался. Журналистка знала, что нравится ему, но не рассматривала кандидатуру Кэссиди ни в каких отношениях, даже дружеских. Она старалась держать с ним дистанцию. Блондинка лишь искренне надеялась, что Нил не чокнутый сталкер. Переболеет. Свон повела дочь в сторону двери, хотя до сих пор чувствовала на себе липкий взгляд коллеги. Её снова передёрнуло. — Мам, он странный, — шепнула девочка Эмме, когда они наконец вышли на оживлённую улицу. — Вы друзья? — Нет, — фыркнула блондинка. — Он журналист. Просто коллега. Не беспокойся на его счёт. Он безобидный. Наверное.***
Квартира, в которой жили Свон и Хоуп, была небольшой, но уютной. Здесь было всё обустроено так, как нравилось Эмме: только самое необходимое для жизни и ещё пару ярких штрихов материнской доли — игрушки дочки, яркие рисунки и поделки на каждой стене, на всех полках и комодах. Журналистке нравилось, как девочка всё обустраивала, постоянно добавляя от себя что-нибудь новое и памятное. Хоуп определённо была креативным ребёнком. Здесь были кирпичные стены, деревянный пол, слегка пошарпанные оконные рамы. Старое место, но большего было и не нужно. При въезде сюда, блондинка подписала договор аренды сразу на год. Она заменила старый холодильник на новый, отремонтировала стиральную машину за свой счёт, провела интернет в квартиру, чему дочь была несказанно рада. Тут было две комнаты: спальня девочки и гостиная, где у окна стояла большая двуспальная кровать — спальное место Свон. Чуть ближе к кухне мостился старый кожаный диванчик блекло-коричневого цвета, перед ним был большой журнальный столик, а на противоположной стене висел телевизор, который Эмма привезла из Майами. Ближе к двери стоял старый комод, а у входа на кухню была доверху забитая сказками книжная полка. Журналистка редко покупала книги для себя, но Хоуп читать обожала. Дочь сейчас была в своей комнате, слушала какую-то песню и едва слышно подпевала, разбавляя своим голоском тишину в квартире. Блондинка сидела на диване с ноутбуком на коленях и смотрела на пустой лист открытого вордовского файла. Ей действительно следовало начать работать над новой статьёй. Чтобы выжить в мегаполисе, нужно было работать. Ради хорошей жизни, и ради девочки в соседней комнате. В дверь постучали. Свон бросила беглый взгляд на часы. Руби пунктуальна, как всегда. Эмма в несколько шагов добралась до двери и, открыв её, радостно улыбнулась. В нос ударил запах горячей пиццы. — Ты бы знала, как я рада тебя видеть! Подруга рассмеялась, блеснув белыми зубами из-под красной помады. Сейчас тёмные волосы Лукас были собраны в толстую косу, которая покоилась на её плече, а на глазах были лисьи стрелки. Она была одета в обтягивающие джинсы и чёрную блузку. Журналистка снова недовольно покосилась на свою домашнюю футболку и пижамные штаны. Почему блондинке плевать, как она выглядит на работе, но всё равно продолжает завидовать стилю Руби и примерять его на себя? Может, стоит протащить подругу по магазинам и позволить той выбрать для Свон немного «барахла», в котором она будет чувствовать себя так же уверенно, как сейчас Лукас, стоящая напротив? — Привет! — она, не дожидаясь приглашения, вошла в квартиру Эммы. — Пиво в холодильнике? — Да, — журналистка закрыла за Руби дверь. — Сейчас принесу. — Принцесса! — позвала подруга девочку. — Пиццу будешь? — Ура! — радостный крик Хоуп едва ли опередил ребёнка, когда та настигла Лукас и запрыгнула той на шею. — Привет! — Ух! — та пошатнулась, когда дочь блондинки повисла на ней. — Не так сильно. — Прости, — девочка, улыбаясь, отстранилась, не забыв оставить быстрый поцелуй на щеке Руби. — Спасибо, что пришла. — Как я могла не повидаться с любимой племянницей? — подмигнула подруга, звонко чмокнув ребёнка в лоб. Свон вернулась с кухни, держа в руках упаковку пива для взрослых и баночку колы для Хоуп. Она села на диван, с лёгкой улыбкой наблюдая за воркованием подруги и своей дочери. Эмма словила себя на мысли, что её вполне устраивает её маленькая семья. Они счастливы, а что ещё нужно? Крыша над головой есть, неплохая зарплата тоже, большой город в котором много возможностей и приключений. Да и девочка выглядит счастливой. Журналистка никогда не думала всерьёз, останутся они с Хоуп в Сан-Франциско на долгий срок или на постоянку. Она не могла гарантировать постоянку, но именно сейчас захотела рассмотреть такой вариант. Дочь умостилась рядом с матерью, а по вторую сторону от блондинки грациозно опустилась Лукас. Девочка тут же нашла детский канал на телевизоре и полностью погрузилась в просмотр Губки Боба, пока женщины взяли себе по бутылочке пива. Руби разложила на одноразовые бумажные тарелки по кусочку пиццы, заботливо поставив порцию Хоуп у неё под носом. Та благодарно улыбнулась, лишь на секунду оторвав взгляд от экрана. — Была сегодня в офисе, — поделилась Свон, сделав глубокий глоток. — Мы с тобой разминулись, — ухмыльнулась подруга. — Я тоже там была. Закрывала хвосты. — Работаешь над чем-то сейчас? — поинтересовалась Эмма, поедая кусок пиццы, начиная с корочки. — Я просто пытаюсь наткнуться на источник вдохновения. Не хотелось бы сразу сдаваться и бежать к главному редактору, умоляя того самому задать тему. Слишком просто и не интересно. Лукас с излишней драматичностью выпучила глаза, наблюдая за вопиющей привычкой журналистки есть всё наоборот, но комментарий сдержала. Вместо этого она тоже пригубила своё пиво, и пожала плечами на вопрос блондинки. — Зато так проще заработать, — заметила Руби. — Ты же знаешь, я просто фотограф. Я не креативлю, а приношу Хопперу те снимки, которые тот желает увидеть рядом с чьей-нибудь статьёй. И на данный момент я пока тоже не знаю, за что взяться. Было бы полезно посетить пару общественных мест и послушать сплетни, если честно. — Похоже на план, — протянула Свон. — Не хочешь составить мне компанию? — С удовольствием. Давно никуда не выбиралась. Я имею в виду на мероприятия такого формата, — Руби действительно понравилось предложение Эммы. — Я поищу что-нибудь для нас. — Спасибо. Да и… Хоппер намекнул, что нам стоит как можно чаще работать вместе, — усмехнулась журналистка. — Думаю к нему прислушаться. Особенно сейчас. — Хм, звучит неплохо, — согласилась подруга. — Можем на следующей неделе обсудить это. Поищем новое «дельце». — Звучит, как хороший тост, — блондинка отсалютовала бутылкой, и фотограф вторила ей. Подруги отпили свой напиток и сделали пару укусов ароматной пиццы. Удивительно, как вкусная еда может легко улучшить впечатления от практически идеального дня. Свон медленно пережёвывала свою пищу, чувствуя на себе изучающий взгляд внимательных зелёно-голубых глаз. Лукас подозрительно прищурилась. — Эмма, что с тобой? Ты немного напряжена. — Столкнулась с Кэссиди, — призналась журналистка. — Он опять пытался вытащить меня куда-нибудь. — Нил, — скривилась Руби. — Может, пошлёшь его уже наконец? Честно сказать, у меня заняло несколько месяцев в своё время, чтобы поставить этого простака на место. — Он не понимает слово «нет», — шепнула блондинка, слегка наклонившись к подруге, чтобы дочь не услышала слов матери. — Постоянно достаёт. Я его добавила в чёрный список во всех мессенджерах, а он всё равно намёков не понимает. — Предлагаешь ему морду начистить? Я только за, — посерьёзнела фотограф. — До тебя он увивался за одной молоденькой девушкой, Эшли, кажется. Она проходила практику после университета у Арчи. Это было полгода назад. Всё кончилось тем, что этому Кэссиди выписали судебный запрет. Представляешь? — Не удивительно, — тяжело вздохнула Свон. — Насчёт твоего предложения, о том, чтобы начистить ему морду, я подумаю. — Ты хоть вообще говорила ему, что он не в твоём вкусе? — поинтересовалась Лукас, понизив голос до шёпота. — В смысле, вообще он и то, что у него между ног? Могу разыграть с тобой служебный роман, если хочешь. Или, ещё лучше, начни ходить на свидания и проси, чтобы твои пассии встречали тебя с работы. Каждый день новая. Эмма фыркнула и легко ткнула Руби локтем под ребро, вызывая у той хриплый смех. Нет, журналистка не распространялась о своей ориентации, но в целом и не скрывала, если бы у неё спросили прямо, кто ей больше нравится: мужчины или женщины, она определённо ответила бы честно. После печального опыта в колледже с отцом Хоуп блондинка попробовала себя в другой «команде», и этот переломный момент на многое открыл ей глаза. Да и после рождения девочки Свон время от времени выпускала пар в компании девушек, но никогда не заводила серьёзных отношений. Ей не нужны были какие-то обременения и обязанности перед другим человеком. Ей достаточно было Хоуп и близкой подруги, а впускать в свой мир кого-то ещё она не хотела. Дочь знала об ориентации матери и, в силу возраста, не считала это чем-то странным. Она не понимала, что именно происходило между Эммой и какой-нибудь другой девушкой, но никогда не задавала вопросы. Журналистка не приводила к себе своих «знакомых», всячески ограждая девочку от возможности привязаться к той, кто не задержится в их жизни надолго. Самые длительные отношения блондинки с женщиной длились всего пару месяцев. Свон первая порвала все связи с бедной девушкой, когда та стала интересоваться Хоуп и навешивать их семье свою компанию. — Не хочу я прослыть Казановой. Да и…не было возможности поговорить об этом с Кэссиди, — Эмма поджала губы. — Думаешь, данный аргумент сработает на него? — Может быть, — пожала плечами фотограф. — Попробовать стоит. Хотя многие мужчины считают себя героями, которые могут «излечить» своим членом всех лесбиянок, наставив их на путь истинный. Журналистка тяжело вздохнула, переводя взгляд на дочь. Девочке точно не стоит слышать всех этих слов. Да и забивать такими мыслями свою детскую голову. Хоуп уже съела свой кусок пиццы, оставив на тарелке одну лишь корочку и пару капель кетчупа. Сейчас она пила колу, не отрывая глаз от экрана. — Обезьянка, — обратилась блондинка к дочери. — Покажешь тёте свою новую школьную форму? — Ммм, — одобрительно и заинтересованно протянула Лукас, отставив на столик свою тарелку и бутылку пива. — Я обязана это увидеть! — Правда? — тут же воодушевилась девочка. — Конечно, родная, — Свон ласково коснулась волос Хоуп. — Руби никогда не врёт. И форма тебе очень подходит. Порадуй нас. Дочь вскочила с дивана и исчезла в своей комнате. Было слышно, как она распахнула свой шкаф и сняла одежду с вешалки. Эмма с мягкой улыбкой вслушивалась в движения девочки. — Я смогу за себя постоять, если будет нужно, — тихо произнесла журналистка. — Но до тех пор, пока мои трудности не затрагивают Хоуп, я могу потерпеть. Сейчас нам нужно думать о школе, а не о навязчивых коллегах и моём гипотетическом каминг-ауте для Нила. — Ты права. Прости, что заговорила об этом при твоей дочери, — виновато произнесла подруга, а затем поспешила перевести тему. — Кстати, об этой школе Сторибрук. Как тебе удалось определить девочку туда? Обучение там очень дорогое. Сомневаюсь, что зарплата журналиста потянула бы такие расходы. — Ты уже успела всё разузнать? — хмыкнула блондинка. — Не успела, но мне очень хочется узнать правду от тебя. Это же не какая-то благотворительность, верно? — фотограф не сводила со Свон взгляда. — Я точно знаю, что в Сторибруке и стипендиатов нет. Эмма поджала губы. Она постаралась сделать невинный вид, но Лукас прекрасно знала журналистку, и уже десять лет читала её, как открытую книгу. Руби невозможно обмануть. — Расскажу, если поклянёшься, что это останется между нами, — сдалась блондинка под пристальным взглядом. — Никому не расскажешь, даже Хоуп. — Обижаешь, — вскинула брови подруга. — Я хоть раз тебя подводила? — Нет. — Тогда не зли меня, — фотограф снова улыбнулась. — Рассказывай. — Помнишь ту статью о мистере Голде, директоре Сторибрука, и его манипуляциями со средствами частной школы? — тихо спросила Свон, не без тени самодовольства. — Ту статью, над которой я работала за месяц до переезда сюда? Где раскрывается, что директор Голд купил своей молоденькой жене квартиру в центре города, взяв в школу сына мэра, которого выперли из предыдущих мест обучения из-за побоев, за крайне щедрые пожертвования в фонд школы, которые в итоге чудесным образом испарились? — Нет, — нахмурилась Лукас, и Эмма видела, как в её голове стала складываться мозаика. — Не помню такую. — Вот именно, — заговорщицки улыбнулась журналистка. — Её никто и не увидит. Это был уговор. Я заключила с директором Голдом сделку. Он зачисляет мою дочь в свою школу, а статья так и не выходит в свет. Руби некоторое время молчала, переваривая информацию. По её вытянутому лицу блондинка поняла, что подруга впечатлена деловым подходом Свон. Как и её методами достижения желанной цели. В глазах фотографа Эмма увидела гордость в свой адрес. — То есть, — протянула Лукас довольно ухмыльнувшись. — Ты шантажом заставила одного из самых влиятельных людей с громкой фамилией плясать под твою дудку? — Грубо говоря, да. Только после того, как Голд согласился, я решилась на переезд сюда. Ведь ты правильно отметила тогда в кафе, что Сторибрук раскроет перед моей девочкой многие двери, которые я бы не смогла открыть своими силами. Я должна была дать Хоуп только лучшее. — Это здорово, — Руби накрыла ладонью руку журналистки и мягко её сжала. — Отличная работа. Ты хорошая мать с весьма гибкой моралью. — Стараюсь ею быть. Хочу дать дочери всё, чего у меня не было. Подруга порывисто обняла блондинку, едва ощутимо похлопывая ту по спине. Свон зажмурилась, чувствуя себя комфортно в заботливых руках фотографа. Здорово иметь в своей жизни кого-то, кто знает о тебе всё. Кого-то, кто не осуждает и разделяет твою тёмную сторону. Лукас была для Эммы таким человеком. Она знала о жизни блондинки каждую деталь, каждый её промах, и никогда не корила за них. Вскоре Руби мягко отстранилась от журналистки и ободряюще улыбнулась. — То есть, теперь тебе придётся стать частью родительского комитета? — спросила подруга, усмехаясь скривившемуся в недовольстве лицу блондинки. — Это обязательно? — Для школы такого уровня — да. Ты же не хочешь, чтобы Хоуп выделялась? Не стоит лишний раз привлекать к ней внимание. Тебе не обязательно именно «вступать» в родительский комитет, но участвовать в каждом мероприятие придётся. — Значит буду, — закатила глаза Свон, со вздохом принимая свою учесть. — Это будет весело, — хмыкнула фотограф. — Эх, жаль я этого не увижу. — Ты о чём? — Эмма не понравился тон Лукас. — У меня есть хорошая подруга, она — мать одного из учеников, — поделилась Руби. — Её зовут Аврора. Я как-то рассказывала тебе, что она помогла мне однажды в аэропорту. Так мы и познакомились. — Что-то такое припоминаю, — соврала журналистка, чем тут же рассмешила подругу. — Ну да, точно. Так вот, она говорит, что глава родительского комитета — настоящая ведьма. Она злая, принципиальная и очень упрямая, — фотограф игриво поиграла бровями. — В твоём вкусе. — Заткнись, — закатила глаза блондинка. — Я не буду впутываться в интрижки с матерями одноклассников Хоуп! Или же с учителями. Ну уж нет. — Да я шучу! — вскинула руки Лукас, капитулируя. — Просто, возможно, у неё слишком не ладиться личная жизнь, она давно не тра… кхм… Ты поняла. Поэтому она срывается на всех подряд, но… Ладно, шутки в сторону. Просто хотела предупредить. Именно с таким чудовищем тебе придётся иметь дело. — Класс. Раз она такая сука, почему мистер Голд ничего с этим не делает? Думаю, жалоб на неё поступает достаточно, — не поняла Свон. — Потому что, даже, если Мистер Голд — директор школы, вся власть находится в руках родительского комитета. Или же в Её руках. Эмма хотела было спросить что-то ещё, но в гостиную вернулась дочь. На ней была тёмно-синяя школьная форма с золотым гербом, вышитым на нагрудном кармане пиджака. В этой одежде девочка казалась старше своего возраста. Сердце журналистки сжалось. Она невольно представила, какой красивой будет Хоуп в мантии выпускника через девять лет. Она будет просто прекрасна. В этот момент блондинка поняла, что она пройдёт через всё, что угодно, чтобы её фантазия стала явью. Хоуп получит всё, что захочет. И если для этого придётся терпеть какую-то мегеру из родительского комитета, которая будет пытаться помыкать ею, то Свон готова пойти на это. Ради дочки. — Принцесса, — Эмма поманила девочку к себе. — Ты настоящая леди. Такая красивая. — Боже, — восторженно кивнула Руби. — Надеюсь, Хоуп подойдёт Сторибрук так же, как и этот отпадный прикид. — А это уже звучит, как хороший второй тост, — согласилась журналистка.