Порою даже самым стойким
Необходим надёжный тыл.
Порою даже самым бойким
Умерить стоило бы пыл.
Генри внимательно записывал каждое слово мисс Новы, стараясь выводить аккуратные буквы. Его почерк, конечно, оставлял желать лучшего, но на фоне своих одноклассников он явно выделялся присущей Миллсам элегантностью и точностью. Мальчик не раз видел, как мама подписывает документы, корректирует тексты, делает заметки. Реджина была «ученицей старой школы» и по возможности отдавала предпочтения перьевой ручке, нежели простому и бездушному электронному письму. Генри и сам унаследовал это от матери, ему нравилось, как свежие чернила поблёскивали на бумаге. Мальчик торжественно поставил точку и, прежде чем перейти к последнему упражнению, оглянулся через плечо на третью парту у окна, на девочку с золотистыми волосами. Хоуп сидела за партой, нетерпеливо постукивая карандашом по листку бумаги, подперев второй рукой подбородок. Она не сводила взгляда с настенных часов над доской, отсчитывая секунды до звонка. Девочка уже давно закончила с заданием, так как в отличии от остальных своих одноклассников, она не тратила время на сплетни и шушуканья. Хоуп так и не расширила свой круг друзей по истечению второй учебной недели, но не сильно расстраивалась по этому поводу. Во всяком случае, Генри надеялся, что она действительно ценит его компанию. Девочка посмотрела в сторону его парты, словив весёлый взгляд зелёных глаз. Генри широко ухмылялся подруге, пальцем указав на её рюкзак. Хоуп хитро улыбнулась и кивнула. Им нравился этот немой диалог. Иногда Генри считал, что подруга может понять его без слов, им часто хватало всего лишь взгляда, чтобы словить общую волну. Мальчик спрашивал её о новом выпуске комикса про Бэтмена, который та планировала обменять на один из редких выпусков графического романа про Чудо-Женщину. И мальчик понимал, что Хоуп была рада этому не совсем честному и совершенно не справедливому обмену. Подруге поначалу было некомфортно, ведь цена на графический роман в три раза превышал стоимость её комикса, но Генри не возражал, он вообще довольно просто относился ко всем материальным вещам, чем отличался от младшей Свон, так как девочка ценила каждые книгу и комикс из своей коллекции. Впервые его подарки не расценивались как попытка купить дружбу или добиться расположения. Хоуп в целом была намного проще остальных, и от этого её ценность как друга только возрастала. Мальчик был не таким, как его одноклассники. Генри вырастили в достатке, но он не был лишён простых человеческих качеств и незаурядной смышлёности. В компании Генри подруга чувствовала себя спокойно, ей не нужно было ничего другого. Он слышит девочку, когда она говорит с ним, смотрит прямо в глаза, а не сквозь Хоуп. И друг ценит её честность, так как остальные одноклассники этим качеством просто пренебрегают. Прозвенел звонок, подруга вскочила с места, сметая в рюкзак учебник и тетрадь, посмеиваясь тому, что мальчик попытался сделать это быстрее. Но девочка оказалась проворнее Генри и, когда тот уже закончил складывать вещи, она стояла перед ним со свежим запечатанным выпуском про Бэтмена в руках и с улыбкой до ушей на милом личике. Друг встретился с Хоуп взглядом и уже протянул к комиксу руку, когда его со всех сторон обступили другие мальчики и девочки. Генри не был заводилой и лидером в классе, но все легко могли бы назвать его душой компании. И всё же… Когда к мальчику подскочило несколько других ребят, проигнорировав его подругу, тот быстро отделался от приятелей дежурными фразочками, которые подслушал у своей матери, и, схватив девочку за руку, повёл её прочь из классной комнаты, попутно вежливо улыбаясь Астрид. — Какие же заносчивые, — прокомментировала Хоуп товарищей Генри, как только они вышли в коридор. — Что им от тебя постоянно нужно? Друг оглянулся на неё, глядя, как та поправляет рукава пиджака. Она говорила тихо, но при этом смотрела строго на мальчика со спокойствием удава. — Лично от меня — ничего, — безразлично пожал плечами Генри. — Но их родителям «постоянно» что-то нужно от моих мамы и папы. Я стараюсь не лезть. Это заявление прозвучало просто ужасно, друг и сам это знал. Но такова участь сына властной женщины и могущественного мужчины. И как поменять лицемерное отношение своих одноклассников к себе Генри не знал. Его подруга не могла сдержать гримасу, вызвав у мальчика смешок. — Какая жуть, — скривилась девочка. — Тебя это не достаёт? — Я привык, — Генри поджал губы. — Ты первая, кто так и не спросил, кем являются мои родители. Ты не ищешь выгоды от знакомства со мной. — А это важно? — удивилась Хоуп. — Важно знать родителей того, с кем дружишь? Он замер, взвешивая вопрос подруги, а затем широко и искренне улыбнулся, помотав головой. Девочка определённо не была такой, как все. Она была справедливой, придерживалась своего мнения и своих взглядов на всё, не давая подавить свою волю. Она была смелой, и друг очень хотел быть на неё похожим. — Нет. Не важно. — И ты тоже не ищешь выгоды от знакомства со мной, — добавила Хоуп чуть погодя. — Я уж точно не смогу соперничать с детьми всяких там дизайнеров или банкиров. И, знаешь, я даже рада этому. Я довольна, что не вращаюсь в их кругу. — Завидую, — вздохнул мальчик. — Чёрт, прости! Я не подумала… — Всё хорошо, — от Генри не укрылась искренность в голосе подруги. — Тогда выше нос. Пошли быстрее! — девочка потянула друга в сторону выхода. — Давай на наше место? — Хорошо! — усмехнулся мальчик. Генри и Хоуп сами не заметили, как у них появилось «их» место возле конюшен, где редко ошивались другие ученики Сторибрука. Друзья могли спокойно веселиться в тени небольшого дерева у ангара, слушая нередкое ржание лошадей. Друг часто рассказывал подруге о литературных новинках, которые вот-вот должны были выйти и могли бы понравиться ей. А девочка всегда могла поддержать любую дискуссию о суперспособностях любого персонажа вселенной Марвел или DC, что просто обожал мальчик. Хоуп и Генри было комфортно друг с другом. Дети двух разных миров в тени одного дерева. — Халк или Тор? — спросил друг, предлагая младшей Свон шоколадные конфеты. — Халк, — усмехнулась та. — Ты? — Тоже. — Хм, Капитан Америка или Железный Человек? — подруга закинула в рот горсть конфет. — Сложный вопрос, — протянул мальчик. — Наверное Капитан Америка. Он справедливый, и почти поднял молот Тора! А это круто, я думаю. У него довольно интересные моральные принципы. Генри покосился на Хоуп, ожидая её реакции. Подруга пару секунд взвешивала его слова, а затем просто покачала головой, громко фыркнув. — Пф! Ну, как по мне, он скучный, — закатила глаза девочка. — Для меня Тони Старк лучший! — Кто ты без своего костюма? — спародировал друг нашумевшую фразу. — Гений, миллиардер, плейбой, филантроп, — ответила Хоуп, скопировав Тони Старка. Пространство между детьми заполнилось хихиканьем и заразительным смехом. — Кстати, что такое филантроп? — задумался мальчик. — Без понятия, — честно ответила подруга. — Но слово прикольное. Генри рассмеялся, задумчиво взяв в руки новый комикс. Ему нравился комфорт и уют от непринуждённых бесед с девочкой. Только она из всего класса была знакома со всеми книгами Августа Бута. И только Хоуп согласилась разыграть с другом пару сцен эпичных сражений из последней книги серии, размахивая указкой, как шпагой. Подруга не смущалась, когда остальные странно косились на неё, игнорировала шёпот за спиной, просто была собой. Мальчик услышал знакомые смешки и вскинул голову. Мимо прошла группка девчонок из параллельного класса. Но Генри интересовала конкретно одна ученица Сторибрука, та, что шла в центре своей свиты. Она была выше и крупнее остальных. У неё были вьющиеся рыжие волосы, собранные в высокий хвост, и тонна косметики на лице, нанесённая рукой личного визажиста. Она казалась старше своих лет и гордилась этим. Рыжая даже замедлила шаг, глядя в упор на Генри. Мальчик встрепенулся и тут же поспешил отвести взгляд, почувствовав, как ладони резко вспотели. Хоуп, от которой не укрылась перемена настроения друга, тоже посмотрела в сторону другой девочки. Рыжая нахмурилась, что-то шепнула своим подружкам, вызвав их смешки, и, ухмыльнувшись, двинулась дальше. Хоуп не дрогнула под взглядом серых глаз, только с вызовом вскинула подбородок. — Кто это? — Ты о ком? — мальчик сделал вид, что не понимает вопроса. — Генри! — возмутилась подруга. — Не начинай. Ты же знаешь, я не люблю, когда меня обманывают. Кто та рыжая девочка? Друг сглотнул, словно вопрос причинил ему дискомфорт. Он нахмурился, встречаясь взглядом с большими голубыми глазами. Он знал, что девочка заслуживает правды, даже, если ему неприятно о ней рассказывать. Но откуда у мальчика такая уверенность, что Хоуп его поймёт? — Это Мелоди. — И? — протянула подруга, вскинув брови. — Колись давай. Почему вы так пялились друг на друга. — Она… Ну… В общем, она часто цепляется ко мне, — Генри было некомфортно признавать это. — К тебе? Что ты сделал? — Разве похоже, что я могу что-то сделать? — поджал губы друг. — Нет, — просто ответила девочка. — Так в чём вопрос? — Я не знаю. Просто, она часто смеётся надо мной, иногда задирает… В памяти мальчика вспыхнули ядовитые смешки, толчки, злобные взгляды… Образ Мелоди ассоциировался у Генри с тьмой, липким страхом. Он часто страдал на уроках физкультуры, когда учитель устраивал соревнования между классами. С подачи Мелоди в него часто прилетал мяч, он падал на маты, поскальзывался в бассейне. Поэтому друг старался как можно меньше проводить времени на уроках физкультуры и там, где в целом мог бы наткнуться на Мелоди. Мальчик предпочитал выполнять поручения физрука и исчезать с урока на добрую его половину. — Я думала, тебя нельзя трогать из-за твоих родителей, — задумалась Хоуп. — Мелоди не из нашего класса, хотя сомневаюсь, что у мамы нет и там власти. Просто… мама и папа не знают о Мелоди, — Генри схватил подругу за руку. — И не должны узнать. Не говори никому. Я не хочу, чтобы все мои проблемы решали родители. Да и какой из меня рыцарь, если я даже с одной девочкой справиться не могу. — Почему не говорить? Тебе не пришлось бы терпеть весь этот буллинг. Взрослые бы разобрались и тебе жилось бы спокойнее, — начала перечислять девочка, но встретив серьёзный взгляд зелёных глаз, замолчала. — Ладно, да. Хорошо. Никому ни слова. — Никто кроме тебя не знает, — друг нервно почесал нос. — Но перед летними каникулами, она несколько раз толкнула меня в коридоре. Один раз даже запихала в подсобку почти на всю перемену, но выпустила прямо перед самым звонком, чтобы никто не догадался о её проделках. Я тогда пропустил обед. — Так вмазал бы ей! — возмутилась Хоуп. — Не могу, мальчики не бьют… — Девочек, — закончила за Генри подруга. — Да. Но таких стерв очень даже бьют. Друг не смог сдержать смешка от простоты произнесённых слов. Девочка не скупилась на крепкие словечки, когда рядом не было взрослых. И это только придавало ей очарования. Мальчик с улыбкой покачал головой, когда Хоуп вернула ему лёгкость общения. — Ну, хочешь, я сама ей вмажу? — предложила подруга. — Только скажи. Хук правой у меня хороший. — Боже! В кого ты такая боевая? — снова прыснул Генри. — В маму, — гордо ответила девочка. — Вся в неё. — Я бы хотел узнать твою маму. Ты говорила, она одна тебя растила. Она хорошая? — Самая лучшая, — кивнула Хоуп. — Может, как-нибудь, потусим вчетвером? Мы и наши мамы? Может сможем подбить их на парк развлечений. — Конечно, — улыбнулся мальчик. — С радостью.***
Эмма сидела на летучке в редакции, выслушивая идеи предстоящего выпуска. Такое событие случалось не часто, но Лукас настояла на присутствии журналистки. Статью блондинка всё-таки написала, не без неоценимой помощи подруги, конечно. Руби и сама была горда собой, сделав несколько удачных снимков женатого прокурора с его молодым секретарём-любовником, по мотивам старой доброй Санта-Барбары. Фотографии удачно дополняли написанный Свон текст. Хоппер был прав, из них вышла шикарная коллаборация. Арчи был доволен проделанной Эммой работой, отдельно похвалив находчивость её подруги. У обеих было чутьё на сенсации. Они переглянулись между собой с довольными улыбками. Журналистку определённо ждал хороший гонорар, а Лукас уже мысленно потратила ещё не заработанные деньги — блондинка поняла это по довольному блеску в лисьих глазах подруги. — Простите, — подал голос Кэссиди, который сидел напротив Свон. — Хоппер, а как вам моя статья? Эмма вскинула брови. Неужели Нил напрашивался на комплимент? Он любил потешить своё самолюбие, но тут явно крылось что-то ещё. По тому, как коллега бросал на журналистку частые взгляды, у неё появилась догадка. Брюнет пытался произвести на неё впечатление! Как же нелепо… Блондинка устало выдохнула, опустив глаза в стол. — Кэссиди, — главный редактор смутился. — Точно, я отправил её тебе на доработку. Есть пару моментов, которые следует подкорректировать. Думаю, за пару дней справишься. — Оу, — Нил нахмурился, часто заморгав, пытаясь переваривать слова начальника. Он точно этого не ожидал. — Понял. Да, конечно. Я гляну после обеда. — Хорошо, спасибо, — Хоппер был доволен таким ответом. — Свон, — обратился коллега к Эмме. — Может, дашь мне почитать свою работу? Хочу узнать, что за фурор. Ты действительно очень талантливый журналист. — Если Арчи даст добро, — пожала плечами блондинка. — Без проблем. — Хорошо, — на лице брюнета расцвела улыбка. — Кстати, как ты смотришь на то, чтобы как-нибудь поработать вместе? — Я — волк-одиночка, — не раздумывая ответила Свон. — Прости. Эмма постаралась выглядеть максимально дружелюбной, но расположенной к общению и флирту с Кэссиди она точно не была. Навязчивость Нила по началу даже льстила ей, но это было только в первые пару дней. Сейчас же журналистка действительно устала от него. — Но ты же работаешь с Руби, — попытался убедить блондинку коллега. — Тут другое, старик, — вставила её подруга. — Мы давно друг друга знаем, доверие и всё такое. Брюнет кинул на фотографа молчаливый взгляд, прежде чем снова переключиться на Свон. Кэссиди подарил ей ленивую и максимально очаровательную улыбку, слегка наклонившись над столом, словно пытаясь поймать глаза Эммы, которые та старательно от него отводила. — Может тогда и мы узнаем друг друга получше? Я буду только рад. Предложение пойти в бар или кафе всё ещё в силе. Могу даже раскошелиться на ресторан, — он подмигнул. — Нил, — сдержанно ответила журналистка, вскинув брови. — Ты не думаешь, что сейчас не время? — Ты забыл, что вы здесь не одни, — потешаясь над коллегой, хохотнула Лукас. — Помимо вас в кабинете ещё семь человек. Поверь мне, — она понизила голос до ехидного шёпота. — Я уже дважды пересчитала. — Склонен согласиться, — добавил начальник. Лицо брюнета вспыхнуло. Он тут же откинулся на спинку стула, немного покрутившись в нём, плотно сжимая челюсти. Кэссиди снова не добился от блондинки никакого ответа, и это явно его злило. Он потёр лицо, бросил виноватый взгляд на главного редактора, и вскинул руки, капитулируя. — Простите, увлёкся. Руби наклонилась к Свон, при этом продолжая буравить Нила взглядом. — Когда ты ему уже скажешь, что у бедолаги нет шансов? — Когда момент будет подходящий, — тихо ответила Эмма. — Не хочу выставлять его на посмешище у коллег на глазах. Это будет несправедливо по отношению к нему. Он же ничего плохого мне не сделал. Подруга цокнула языком, хмыкнув на слова журналистки. Блондинка старалась поступать по совести, хотя её работа часто противоречила всем моральным принципам. Лукас поражалась, как Свон могла сочетать несочетаемое? На работе Эмма — жёсткий профессионал, вне её — человек с совестью. — Всё равно он должен узнать, — Руби ухмыльнулась. — Смотри, как бы он не считал это заигрыванием. Строишь из себя недотрогу, а ведь ему это нравится. Вдруг брюнетик считает вас парой, а ты не в курсе? — Что? — нахмурилась журналистка. — Свонни, — подруга придвинулась ближе, чтобы только блондинка могла расслышать следующие слова. — Когда-нибудь он просто пропустит ухаживания и перейдёт сразу к делу. Придёт в офис с кольцом и сделает предложение. Отделайся от него заранее. И как можно быстрее. — Но как? — Свон позабавила сцена, которую описала ей фотограф. — Я могу помочь, — мурлыкнула Лукас в той манере, которой обычно цепляла себе пару в баре. — Я могу оседлать тебя у него на глазах и поцеловать прямо в кабинете. Думаю, это точно все вопросы снимет. — Мы больше не в университетской общаге, Руби, — усмехнулась Эмма. — Но предложение я оценила, спасибо. Фотограф беззлобно фыркнула и отстранилась от журналистки, весело подмигнув. В своё время, после рождения Хоуп, блондинка заново познавала себя. Отец её дочери ушёл в закат. Сокурсники казались надменными и самоуверенными альфа-самцами, но на деле даже целоваться толком не умели. Их интересовал только быстрый перепихон, о качестве которого они тоже не задумывались. На деле, Свон сильно разочаровалась в мужчинах, осознав, что первый настоящий оргазм у неё был именно с девушкой. А если быть более конкретной — с лучшей подругой. Лукас тогда тоже переживала какой-то внутренний кризис, сомневаясь в своей симпатии к какому-то определённому полу. Руби и Эмма решили «поэкспериментировать» совместно, ни к чему не обязывая, так как безоговорочно доверяли друг другу. Это вышло само собой. Подруги весело беседовали друг с другом, шутили, а затем журналистка просто предложила попробовать, ведомая алкогольной тягой к авантюрам. Она помнит, как Лукас убрала из её рук баночку пива, медленно придвинулась к ней, и поцеловала. Блондинка не забудет то волнительное чувство от первого поцелуя с девушкой, мягкость губ… Как и свой восторг от плавных и чувственных изгибов женского тела, олицетворяющего собой произведение искусства. Но самое главное, что почувствовала Свон — взаимопонимание. Секс не испортил дружбу Руби и Эммы, а только укрепил её. Подруги поняли, что любят друг друга, но любовь их скорее платоническая и семейная, и обеих это устраивало. В ту ночь журналистка осознала свою ориентацию, а фотограф приняла свою бисексуальность. Тем не менее Лукас часто подкалывала блондинку этим «недо-романом», но старалась делать так подальше от любопытных ушей маленькой копии Свон. — Ты подумай. Я-то знаю, что брюнетки в твоём вкусе, — подмигнула Руби. Неужели? В памяти Эммы тут же прозвучал холодный и неумолимый тон голоса с лёгкой хрипотцой, вспыхнули очертания ехидно поджатых пухлых губ, насмешливо вскинутые брови, надменный взгляд карих глаз… Журналистка тут же раздражённо фыркнула, осознавая чей образ подкинуло ей подсознание. Блондинку словно облили бензином и подожгли. Она злилась, просто вспомнив о существовании Реджины. — Сомневаюсь, — буркнула Свон. — Больше нет. Подруга заинтересованно посмотрела на неё. Она определённо почувствовала интересную историю, о которой Эмма ещё не успела рассказать фотографу. Да и в целом журналистка не знала, как объяснить Лукас, что эта дьявольская женщина заставляла каждый квадратный дюйм тела блондинки пылать от стыда и бессилия. Брюнетка пробудила в Свон гнев, о котором та и не подозревала. — Жду подробностей, — проронила Руби, притворяясь, будто слушает очередной монолог Хоппера. — За чашечкой кофе. Эмма обречённо выдохнула, понимая, что ей придётся выложить подруге довольно унизительную историю их официального знакомства с Миллс. Ей оставалось лишь надеяться, что фотограф поддержит её.***
— Она — что?! — от души смеялась Лукас, мизинцем вытирая выступившие слёзы в уголке глаз. — После того, как я довольно некрасиво заткнула Реджину на парковке, моя жизнь превратилась в ад, — простонала журналистка. — Я думала мы в расчёте, когда она заблокировала и оскорбила моего милого жучка и заставила взять такси, но ей мало! Она продолжает донимать меня. — Я помню, ты мне рассказывала об этом, — Руби явно веселили воспоминания о возмущениях блондинки. — Очень забавная ситуация. Подруги сидели за своим привычным столиком в кафе, подальше от посторонних глаз, где Свон могла спокойно изливать фотографу душу, без риска быть услышанной кем-то из знакомых или коллег. Эмма фыркнула, всплеснув руками. Её лицо выражало вселенское страдание. — Не драматизируй. Всё не так страшно. Ты не думала извиниться для начала? — поинтересовалась Лукас. — Всё было бы проще, если бы ты начала с извинений. — Я знаю! — воскликнула журналистка. — Знаю! Но сама не понимаю, почему продолжаю вести себя нахально и потом расплачиваться за это. Эта женщина очень злопамятная. Да и вообще, всё никак не могу отделаться от мысли, что я уже слышала её фамилию. — Конечно, — Руби сделала глоток кофе. — Реджина Миллс — владелица издательства «Зачарованный Лес». Сорок три процента бестселлеров проходят через её фирму. Я читала о ней, как только приехала сюда работать. Хотела даже сделать фотосессию. Но это довольно нелюдимая брюнетка, ты не сможешь найти про неё больше парочки статей, и всего с десяток снимков с каких-нибудь званых ужинов. Однако, её фамилия у всех на слуху. Блондинка взвесила слова подруги, в них был смысл, и она очень хотела бы верить, что фотограф права. Половина книг Хоуп именно от «Зачарованного Леса», но Свон не покидало сомнение. Нет. Она слышала фамилию Миллс в другом контексте, но никак не может вспомнить в каком именно. Эмма задумчиво постучала пальцами по столу. В её голове слишком много мыслей, она не может уцепиться за нужную. Это как-то связано с её дочерью? Чёрт! Журналистка с тихим стоном опустила голову на столешницу, услышав сдавленное хихиканье Лукас. — И это чёртово собрание… Зачем я на него пришла! — Собрание? — Родительский комитет. Вечер прошлой субботы, — подсказала блондинка. — Когда я попросила тебя присмотреть за нашей девочкой. — А-а-а. Так вот почему ты попросила одолжить тебе брюки и лодочки, — рассмеялась Руби. — Ты хотела произвести впечатление? Влиться в их среду? — Скорее просто не выделяться, — не поднимая головы, ответила Свон. — Но я снова опоздала! Чёртовы пробки. Не могу к ним привыкнуть. Мне даже пришлось переодеваться в машине. — Боже, я бы многое отдала чтобы это увидеть. — Спасибо за поддержку, подруга, — Эмма подняла голову, глядя на фотографа из-подо лба. — В конце собрания Реджина даже прокомментировала на всеуслышание, что я застегнула рубашку криво! Посоветовала мне почаще смотреться в зеркало перед выходом. Спасибо ей большущее за совет, конечно, но я не нашла ничего лучше, чем кинуть: «Это мода, детка!» Чёрт! Надеюсь, я не сделала из Хоуп посмешище. — Из дочери — нет, из себя — возможно, — поджала губы Лукас. — Я ввалилась в кабинет, вся растрёпанная, чуть не упала к ногам этой женщины! Но хуже всего не это, — вздохнула журналистка. — Эта адская брюнетка — глава родительского комитета! Брови Руби взметнулись вверх, она из-за всех сил старалась сдержать новый приступ смеха. Блондинка раздражённо прищурилась и резко выпрямилась, поправив упавшие на лицо светлые пряди. — А Миллс стояла там, как чёртова королева Британии, с таким пренебрежением смотрела на меня, а я ничего не могла ей сказать! Да и выглядела Реджина на крепкую десятку. Такая уверенная, властная, жестокая. — А она тебя зацепила, — прокомментировала подруга, пряча улыбку за стаканом с кофе. — Она заявила, что я не заинтересована в школьной жизни своей девочки, — Свон скривилась. — Хотя в это время я с Хоуп и переписывалась. Да как она посмела! Эмма сжала кулаки от бессилия, впиваясь ногтями в ладони. Она целую неделю избегала женщину, боясь столкнуться с ней на парковке и расцарапать ей лицо, если ещё хоть что-то услышит в свой адрес. Журналистка отвозила дочь в школу за пол часа до начала занятий, когда машины брюнетки ещё не было на парковке, и забирала её после уроков, когда Миллс уже покидала территорию Сторибрука. Это было так нелепо. Игра в кошки-мышки. И блондинке определённо не нравилась отведённая ей роль. — Тебе стоит попытаться наладить с Реджиной контакт, — сказала фотограф. — Вам взаимодействовать ещё целый учебный год, если не больше. А если вы обе не прекратите вставлять друг другу палки в колёса, то просто в один день всё выльется в катастрофу. — Почему я должна делать первый шаг?! — Потому что ты всё и начала, — пожала плечами подруга. — Пораскинь мозгами, Свонни. Если бы ты просто извинилась и переставила авто, то не было бы проблем. Эта женщина даже не вспомнила бы о тебе на следующий день. Свон недовольно поджала губы. Лукас была права. Как бы гордость ни душила Эмму, она должна прийти к брюнетке, опустив голову и извиниться. Одно слово может решить много проблем. Но почему так трудно? — Стоит… постараться, — выдавила журналистка. — Но если она ещё хоть что-то скажет в сторону меня, как матери, или придерётся к дочери, я ей все волосы выдеру и… Гневную речь блондинки прервал телефонный звонок. Она посмотрела на экран телефона, не сразу узнав номер приёмной директора. Неприятное чувство подкатило к горлу журналистки, но она смогла сдержать себя в руках, ответив ровным и спокойным голосом: — Добрый день. Да. Да, всё верно, — сердце Свон пропустило удар, выслушав ровный и безэмоциональный голос на той стороне. — Что?! Нет, такого не может быть. Она хорошая девочка! Никогда такого не было. Сейчас? Да. Да, буду через двадцать минут. Эмма вскочила на ноги, чуть не разлив оставшийся кофе в стаканчике, задев коленом стол. Она чертыхнулась, зажимая телефон между щекой и плечом. Журналистка всё ещё не могла поверить в услышанное, но уже не могла держать себя в узде. Впервые её вызывали к директору, и блондинка понятия не имела, что нужно делать. Свон пересеклась взглядом с Руби, ища в ней поддержку, и лицо подруги в мгновение стало серьёзным и озабоченным. Фотограф была готова защищать Хоуп так же ревностно, как это делает Эмма. — Что случилось? — Мою дочь вызвали к директору, — ответила журналистка, направляясь к выходу из кафе. Лукас едва поспевала за ней следом. — Она выкинула портфель своего одноклассника в окно. И, по их словам, довела мальчика до слёз.***
Блондинка влетела в здание школы, радуясь тому, что в это время в Сторибруке шли занятия. Руби осталась сидеть в машине на случай, если потребуется отогнать жук Свон в сторону и не мешать выезжающим с парковки автомобилям. Коридор был пуст, и шаги Эммы эхом отражались от стен и каменного пола. Она спешила прямой наводкой в кабинет директора, оглушённая собственным сердцебиением. «Девочка проявила акт агрессии». «Хоуп застукали за актом вандализма». «Ваша дочь выкинула вещи своего одноклассника в окно и отказалась принимать вину». «Девочка довела мальчика до слёз своим поступком». Это всё не могло относиться к Хоуп. Журналистка не верила, что такое вообще возможно. Её дочь никогда не была причиной конфликтов. Это какое-то недоразумение! Ошибка! Блондинка бегом поднялась по лестнице, заметив в конце второго этажа силуэт девочки, сидящей на скамье у двери в кабинет мистера Голда. Она сидела, бестолково болтая ногами и глядя в окно в ожидании своей очереди. Свон кинулась к ней. — Хоуп! Дочь подняла голову на мать и едва заметно улыбнулась, выглядя виноватой и смущённой. Эмма без лишних слов опустилась на колени напротив девочки и заключила её в крепкие объятия. Хоуп обвила руками её шею, окутывая журналистку своим теплом и нежностью. Из груди блондинки вырвался вздох облегчения. — Прости, мам, — прошептала дочь на ухо матери. — Тебе пришлось сорваться сюда из-за меня. — Всё хорошо, — выдохнула Свон. — Не извиняйся. — Я ничего не сделала, честно, — сказала девочка, отстранившись от Эммы и заглядывая той в глаза. — Это не я. — Я знаю. Я тебе верю, солнышко. — Мисс Свон? — раздался нейтральный голос за спиной журналистки. — Рад, что вы нашли время так быстро приехать сюда. Блондинка обернулась на мужчину, который с ехидной полуулыбкой наблюдал за ними из-за приоткрытой двери. Внимательные глаза директора ничего не выражали, но слегка приподнятые густые брови выдавали злорадство. Мистер Голд окинул Свон пренебрежительным взглядом, уголки его губ слегка опустились. Он определённо ликовал при виде испуганного лица Эммы. — Добрый день, Мистер Голд, — журналистка поднялась на ноги и вежливо кивнула. — Спасибо, что позвонили мне. — Прошу вас, — Руперт сделал пару шагов вглубь кабинета, одной рукой толкнув дверь, приглашая блондинку и Хоуп войти. — Проходите. Я уже побеседовал с Генри, дело за малым. Генри. Не о нём ли её дочь рассказывала? Новый друг девочки. Свон протянула Хоуп ладонь, и та крепко взяла мать за руку. Они прошли мимо мужчины в кабинет, почувствовав резкий запах его одеколона, и без остановки проследовали прямо к столу. Эмма уже бывала ранее в кабинете директора. Стоя именно на этом ковре, она заключила с мистером Голдом сделку, согласно которой её дочь была зачислена в Сторибрук. Вдоль стен стояли большие тёмные полки, забитые папками с документами. Где-то здесь наверняка есть досье дочери блондинки. На больших окнах висели тяжёлые шторы, которые пропускали лишь слабый лучик света через щель во тьму кабинета. Только тёплая настольная лампа подсвечивала массивный письменный стол и чёрное кожаное кресло — основное место обитание директора. Журналистка окинула взглядом дубовый стол, отметив структурированность и порядок каждой стопочки с документами, и два раритетных стула в узорной обивке, предназначенных для гостей Голда. В одном из таких кресел, сгорбившись, сидел мальчик с растрёпанными каштановыми волосами. На нём была такая же школьная форма, что и на девочке. Он был щуплым, среднего роста, но в целом довольно безобидным. Когда блондинка подошла к креслу, мальчик вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза. У него было доброе лицо, усыпанное веснушками. Его зелёные глаза и кончик носа были красными — остаточное напоминание о недавно-пролитых слезах. Вся настороженность Свон по отношению к пареньку испарилась. — Привет, — первой поздоровалась Эмма. Мальчик вскочил со своего место, предлагая журналистке присесть, но та с лёгкой улыбкой покачала головой. Воспитанный и вежливый? Мальчик, переглянувшись с Хоуп, протянул блондинке руку, вытянувшись по струнке ровно. — Здравствуйте, мисс Свон. Рад знакомству. — Зови меня Эмма, — поправила журналистка, пожимая протянутую руку. — А ты? — Генри Миллс. Блондинка нервно сглотнула. В горле резко пересохло, а брови сами по себе дёрнулись к переносице в недовольной гримасе. Она отказывалась верить в услышанное. — М… Миллс? А Реджина — это… — Моя мама, — закончил за Свон Генри. Теперь Эмма точно вспомнила, откуда услышала эту фамилию. Её дочь рассказывала о своём однокласснике, друге… Сыне этой ужасной женщины? — Мам, что с твоим лицом? — насторожилась девочка, глядя на смесь ужаса и обречённости в глазах журналистки. — Чёрт возьми. — Мисс Свон, — пожурил блондинку Руперт. — Попрошу вас следить за выражениями. Тут же дети. — Прошу прощения, — она нервно улыбнулась, выпуская руку мальчика и делая пару шагов в сторону Хоуп, ища в её близости опору и уверенность. — Директор Голд, попрошу вас рассказать мне более детально, почему вы вызвали меня и мою дочь к себе в кабинет? Голд вежливо указал ладонью на свободное кресло, предлагая присесть. Эмма подтолкнула девочку в указанном направлении, заставляя ту опуститься в указанное место. Генри последовал её примеру. Сама журналистка осталась стоять за спиной Хоуп, опустив обе свои руки той на плечи. Она смело смотрела в глаза Руперту, хотя её сердце от волнения готово было разорваться на кусочки. — Я бы предпочёл дождаться матери Генри прежде, чем начать, — проронил мужчина, опускаясь в своё кресло. — Могу ли я предложить вам чай или кофе, пока мы ждём? Может воды? — Нет, спасибо, — вежливо ответила блондинка. — Я в порядке. Директор криво улыбнулся, но промолчал. Он видел, что Свон находится не в своей тарелке, и это зрелище доставляло ему явное удовольствие, которое он даже не думал прятать. Мстительная сволочь. Хотя, Руперта тоже можно было понять. Эмма тоже не стала бы питать тёплых чувств к человеку, который шантажировал её. Журналистка скорее почувствовала, чем услышала уверенный и быстрый шаг по коридору, сопровождающийся ритмичным стуком длинных каблуков. В кабинет без разрешения ворвалась брюнетка, напоминающая блондинке разъярённую фурию. Свон заставила себя обернуться в сторону открывшейся двери и встретиться взглядом с тёмными глазами. Миллс выглядела дико, в глубоких чёрных глазах пылал гнев, а каждый её шаг отдавал в ушах Эммы колокольным звоном. Даже лань ночью на автостраде в свете фар фуры чувствует себя уверенней, чем сейчас ощущает себя журналистка перед Реджиной. И сейчас на фоне этой женщины блондинка чувствует себя жалко в своих старых джинсах и фиолетовой байке на молнии. Брюнетка же выглядит дорого и эффектно в красном брючном костюме, обтягивающим её точёную фигуру. Волосы Миллс слегка растрепались от быстрой ходьбы, отбрасывая тень на глаза, но всё равно казались идеально-уложенными. Выражение чистой ненависти промелькнуло на лице Реджины, когда та встретилась взглядом со Свон. — Вы! — прошипела женщина, подлетая к сыну. — Ну конечно! Никто другой не доставляет столько же проблем, мисс Свон! В глубине сознания Эммы зазвенели тревожные звоночки. Почему она чувствует себя такой беспомощной перед этой брюнеткой? Миллс всего за секунду заполнила собой всё свободное пространство в кабинете. Сосна, лесные ягоды, намёк на что-тот дымное и тёмное… Это так пахнет парфюм Реджины? — Миссис Миллс, — поприветствовал женщину Руперт. — Прошу вас выслушать меня. — Выслушать? — выплюнула брюнетка. — Рюкзак моего сына полетел в окно! Он звонил мне в слезах! Не смейте указывать мне, что делать! — Я хотел бы прояснить ситуацию, — мужчина остался спокойным. — Прошу вас дать мне шанс высказаться. — Ох, заткнись, Голд! — фыркнула Миллс. — Я требую наказания для этой… — взгляд Реджины упал на невозмутимую Хоуп, которая с любопытством переводила взгляд с Генри на женщину и обратно. — Для этой юной особы! Я не потерплю хулиганов и вандалов рядом со своим сыном! — Реджина, — попытался успокоить женщину директор. — Ты можешь пожалеть о своих словах, если сейчас не успокоишься. Журналистка поняла, что Голд довольно хорошо знает брюнетку и, учитывая то, как Миллс спокойно заткнула Руперта, у неё тоже имелось своё влияние на этого мужчину. Кто же ты такая, Реджина? Почему эта женщина имеет полное право помыкать всеми? Как она смеет повышать голос на её дочь? Блондинка крепче сжала плечи девочки, выдержав острый взгляд брюнетки. Она не станет её бояться. Она не позволит никому смотреть на Хоуп свысока. Её дочь — лучшее, что когда-либо случалось со Сторибруком. Лучшее, что есть в её жизни. — Послушайте, дамочка, — Свон сама не узнала свой спокойный голос. — Потише! Моя девочка здесь ни при чём. — Вас я слушать так же не намерена! Мне звонил завуч, который стал свидетелем произошедшего! Мне передали, что после того, как в окно полетел рюкзак, она услышала крик. Учителя сбежались в кабинет и увидели моего мальчика со слезами на глазах, а рядом стояла ваша дочь! Как оригинально. Услышав это от завуча, я сорвалась сюда с очень важной встречи, чтобы увидеть вас, мисс Свон? — брюнетка сделала шаг к Эмме. — Я ничуть не удивлена, что именно ваша дочь всему виной. Растите малолетнюю преступницу? — Мама! — пискнул Генри, но Миллс проигнорировала это. Журналистка скрипнула зубами. Искушение сорваться, вскинуть сжатый кулак и врезать им в лицо Реджины было почти непреодолимым. Прошли годы с тех пор, как блондинка испытывала подобный гнев, никто не мог так быстро доводить её до состояния бешенства. Эта коварная женщина знала куда бить. — Замолчите, — блондинка почти рычала. — Мама, успокойся, — Хоуп постаралась успокоить злость матери. — Не надо. Свон бросила на дочь взгляд, отступив на шаг от брюнетки, которую так хотела раздавить. Миллс фыркнула, насмешливо наблюдая за Эммой. — Пытаетесь быть хорошей? Думаете, что подаёте хороший пример? Что ж, — Реджина сложила руки на груди. — У меня для вас плохие новости, дорогая, вы не справляетесь с воспитанием своей дочери. В принципе, глядя на вас, это не стало для меня сюрпризом. Журналистка скрипнула зубами, повернувшись лицом к женщине, прикрывая собой девочку. Эти слова были сказаны зря. Она дёрнулась в сторону брюнетки, намереваясь пригвоздить её к стене, но Хоуп удержала мать за руку, заставив ту поубавить свой пыл. — Мам, не надо, — тихо прошептала дочь. — Пожалуйста. — Не смейте судить меня! — прорычала блондинка, тем не менее стараясь сдержаться. — Вы ничего обо мне не знаете. — Дорогуша, — заговорил директор, который с любопытством наблюдал за перепалкой, обращаясь к Свон. — Не встревайте пока что. Вы совсем не помогаете. Дорогуша? Дорогая? Да что вообще не так с этими людьми? — Я знаю достаточно, — карие глаза сузились, Миллс проигнорировала Голда. — Вы самая нелепая пародия на мать. А ваша дочь просто хулиганка, которой не место в Сторибруке! Социально-опасная личность. — Мама! — воскликнул Генри, с ужасом глядя на Реджину и Эмму. — Хватит! В голове журналистки что-то щёлкнуло. Она выдохнула сквозь стиснутые зубы. Убийство женщины ничем не поможет её дочери, но как же у неё чешутся руки сомкнуться на этой тонкой шее. Где-то глубоко внутри блондинка понимала, что брюнетка не контролирует свои слова из-за слепой ярости. Миллс защищала мальчика, своего ребёнка. Вероятно, Свон на её месте поступила бы так же. Но сейчас она сама была на взводе и туго соображала. — Послушай-ка сюда, — Эмма ткнула пальцем в грудь Реджины. — Ещё хоть слово обо мне или о моей девочке, и я клянусь Богом, что разорву тебя на мелкие кусочки. Хоуп ничего не сделала! И я верю словам своей дочери! — Мам! — поражённо выдохнула девочка. — Успокойся, прошу. На лице женщины Свон прочла удивление, которое немного отрезвило брюнетку. — Хоуп? — в глазах Миллс что-то промелькнуло, но Эмма не смогла разобрать что именно. Реджина посмотрела на Генри. — Та самая Хоуп? Это о ней ты рассказывал? Её сын кивнул. Он беспомощно переводил взгляд с дочери журналистки на неё саму, а затем обратно на мать. Блондинка поняла, что мальчик в шоке, он растерян и не знает, как успокоить бушующую женщину. Как будто эту фурию может вообще что-то успокоить. Разве что транквилизатор. В дверь постучали, когда Свон всерьёз стала думать о том, чтобы получить лицензию на хранение любого вида оружия. Руперт облегчённо выдохнул, поднимаясь со своего места. Брюнетка, успев немного успокоиться, снова перевела взгляд на Эмму, брезгливо отшвырнув от себя её руку. Журналистка тяжело дышала, только сейчас осознав, что стоит всего на расстоянии полушага от Миллс. Когда они успели так близко подойти друг к другу? С такого близкого расстояния блондинка смогла разглядеть небольшой шрам на верхней губе Реджины, едва заметные морщинки в уголках глаз, чертовски густые ресницы… Женщины не сводили друг с друга горящих глаз, готовые в любой момент кинуться на защиту своих чад. Две хищные дикие кошки. — Наконец-то, — заявил мужчина. — Входите! Свон поспешно отскочила от брюнетки, так как всё ещё чувствовала острое желание придушить эту ведьму собственными руками, и обернулась на вошедших. На пороге показался молодой мужчина в дорогом костюме, он был со светлыми волосами и голубыми глазами. Мужчина вёл за руку рыжую девочку, которая чересчур затравленно смотрела на собравшихся. Было что-то во внешности этой ученицы, что прямо и шептало Эмме о её скверном характере. Рыжая скучающе посмотрела на Генри, но, когда серые глаза ученицы остановились на Хоуп, она невольно дёрнулась, потирая раскрасневшуюся щеку. — Мисс Свон, миссис Миллс, — важно произнёс директор. — Это мистер Сноу, и его дочь Мелоди. Они являются третьими участниками данной конфликтной ситуации. — Третьими? — переспросила Реджина, как коршун, вцепившись взглядом в вошедшего мужчину. — Итак, Генри, Хоуп и Мелоди, — мирно начал мистер Голд. — Не хотите рассказать, что произошло во время обеденного перерыва? — Ничего! — тут же буркнула рыжая девчушка, стыдливо отводя глаза в сторону, и прячась за спину отца. — Я ничего не сделала. — Ну конечно, — хмыкнула дочь журналистки, переводя взгляд на Генри. — Я всё-таки считаю, что была права. Иногда девочек бить можно. — Что происходит? — спросил мистер Сноу. — Меня вызвали среди рабочего дня в школу, и я нахожу дочь с покрасневшим лицом. Безобразие какое-то. — У нас произошёл инцидент. В котором ошибочно было обвинена Хоуп Свон, — Руперт жестом указал на светловолосую девочку. — Однако в ходе дальнейшей беседы с Хоуп, а позже с Генри, и после разговора с классной руководительницей вышеупомянутых детей, многое прояснилось. Блондинка шумно выдохнула. От облегчения у неё слегка подкосились ноги. Она была готова расцеловать директора на месте несмотря на напряжённые отношения с ним. Ошибочно обвинена? — Генри, — директор спокойно улыбнулся. — Расскажи нам, что произошло? — Нет, — покачал головой мальчик. — Не давите на него, мистер Голд, — спокойно произнесла Хоуп. — Он не хочет говорить. — Что? — нахмурилась вторая женщина, присев на корточки перед сыном. — Родной, что происходит? — Хоуп ничего мне не сделала, — тихо ответил мальчик. — Она не выкидывала мой рюкзак. Она защищала меня. — Защищала? — снова выдохнула брюнетка, беспомощно посмотрев на дочь Свон. Смущение и растерянность… Неужели у ведьмы есть человеческая сторона? — Всё верно, миссис Миллс, — девочка пожала плечами. — Инцидент с рюкзаком — не моя вина, но вот пощёчина, — Хоуп посмотрела Мелоди в глаза. — Моя работа. Эмма вскинула брови на последних словах дочери. Пощёчина? Какого чёрта здесь творится? Зелёные глаза ещё раз оценили покрасневшую щёку Мелоди. Журналистка не думала, что девочка умеет драться, но на её месте тоже не отступила бы. Не терпела задир. Блондинка мягко погладила Хоуп по голове, заставляя ту перевести внимание на себя. Дочь слабо усмехнулась, беззаботно пожав плечами. Она хорошо держалась в этой неприятной ситуации. Лучше, чем это делала Свон. Эмма почувствовала гордость за свою девочку. — Кто выкинул твои вещи, Генри? — мягко спросил Руперт. — Мелоди, — тихо буркнул сын Реджины. — Громче, Генри. — Мелоди. Она это сделала, — мальчик поджал дрожащую губу. — И не только это. Мам, — Генри посмотрел на мать с застывшими слезами на глазах. — Я не хотел, чтобы ты узнала. Прости. — Родной, — журналистка поразилась, насколько нежными могут быть слова из уст этой женщины. — Мелоди это сделала. А, когда она попыталась меня толкнуть, Хоуп вступилась. Она ударила её, тогда Мелоди и закричала. — Дала пощёчину, — поправила Хоуп. — Не ударила. Я же не дикарка какая-то. Блондинка ухмыльнулась словам дочери, но словив строгий взгляд Руперта постаралась сделать серьёзное лицо. Похвалить дочь она успеет и после. — Мелоди убежала за минуту до того, как в класс зашла завуч, — прошептал мальчик. — Так всё и началось. Мистер Сноу удивлённо посмотрел на свою дочь, не зная, как реагировать. Если изначально он был полон намерений отстоять честь своей девочки, то теперь казался потерянным и беспомощным. — Я ничего не сделала! — заявила рыжая. — Два против одного, Мелоди, — пожала плечами светловолосая девочка. — Признайся уже. — Мелоди, — произнёс мистер Сноу со сталью в голосе. — Это правда? — Пап! — скривилась ученица. — Папа, прости меня! — Ты сейчас же извинишься. — Но, пап! — Немедленно! — рявкнул мужчина. — Простите, — пискнула рыжая, поджав хвост. — Простите, Хоуп и Генри. Мальчик слабо кивнул, избегая взгляда Мелоди, а Хоуп лишь безразлично пожала плечами. — Славно, — улыбнулся Руперт. — Мистер Сноу, у вас есть какие-нибудь претензии к мисс Свон и её дочери? — Нет, — слишком резко ответил мужчина. — Так же приношу свои извинения Генри и вам, миссис Миллс. Я поговорю со своей дочерью. Обещаю, она больше и близко не подойдёт к вашему сыну. Наказание будет суровым. — Очень надеюсь, — прошипела брюнетка, поднимаясь на ноги. Сноу кивнул и буквально вытащил Мелоди в коридор, игнорируя все извинения дочери. Дверь за ними захлопнулась. Эмма усмехнулась, почувствовав себя победительницей. Они сравняли счёт. Два — два, сучка. Добро всё-таки побеждает зло. Журналистка сложила руки на груди, глядя на Реджину сверху-вниз, в ожидании вскинув брови. — Думаю, миссис Миллс, — со злорадством произнесла блондинка. — Вам следует извиниться. Женщина возмущённо вскинулась на Свон, поджав губы. Она прищурилась, раздражаясь довольной физиономией Эммы. Журналистке было приятно раздражать её и выбивать из колеи. Почему эта брюнетка превращает её в мстительную сучку при каждой встрече? Блондинка не была раньше такой. Ну, не настолько. Миллс отвернулась от Свон и молча потянула сына за руку, побуждая того встать на ноги. Она мягко прижала мальчика к себе, чмокнув того в макушку. — Что ж, мистер Голд, — Реджина вперила взгляд в Руперта. — Я надеюсь, что это довольно показательная ситуация для всех нас. Вам следует быть внимательнее и не допускать в последующем таких инцидентов. Можете считать это предупреждением. Это работа школы — следить за учениками, а не родителей — во всём разбираться. Мужчина поджал губы, но промолчал, отделавшись резким кивком головы. — Конечно, миссис Миллс. — Славно, — женщина скопировала слащавый тон директора. — Генри, нам пора. — Мам, — её сын стушевался. — Мисс Свон ждёт ответа. Лицо брюнетки перекосило, будто её заставили съесть пару килограммов кислых лимонов. — А я жду, когда мы выйдем отсюда, — отрезала Миллс, бросив нечитаемый взгляд на Хоуп. — Попрощайся со своей… подругой. — Простите, мисс Свон, — тихо извинился Генри, игнорируя тяжёлый вздох Реджины, и улыбнулся дочери Эммы. — Спасибо, Хоуп. До встречи. — Пока, Генри, — по-доброму улыбнулась девочка. Женщина повела мальчика к двери, всем видом игнорируя журналистку. Блондинка в очередной раз почувствовала себя пустым местом. У брюнетки определённо палка в заднице застряла! После всех этих жестоких слов с стороны упрямой Миллс, Свон заслужила хотя бы простых, даже неискренних извинений. — Хей! — окликнула Эмма Реджину. — Гордость вам не к лицу, дамочка. Женщина застыла у двери, схватившись за её ручку, сильно сомкнув на ней свои пальцы. Журналистка словно слышала звуки внутренней борьбы брюнетки, и была горда собой. Получи и распишись, мегера. Миллс медленно обернулась на блондинку, понизив свой голос до тихого рыка. — Что ж, вы правы, мисс Свон, я задолжала вам извинения, — Реджина ядовито ухмыльнулась одним уголком губ. — Мне жаль, что я высказала о вас своё мнение вслух. Прошу прощения, что не рассмотрела за всей вашей неловкостью, дешевизной и неуместностью человека, способного привить ребёнку хоть каплю манер и такта. На удивление, ваша дочь куда более смышлёная и воспитанная. Вам есть чему у неё поучиться. Хотя в то же время, я совершенно не удивлена выбором решения конфликта. Рукоприкладство, вероятно, у вас в крови. Извинения прозвучали, как новая порция оскорблений. Точнее ими и являлись. Эмма недобро прищурилась и открыла было рот, но женщина вновь прервала её изящным взмахом руки. — Полагаю, с вас хватит, — брюнетка пропихнула сына в коридор. — Всего доброго, мисс Свон. Миллс захлопнула за собой дверь, оставив журналистку в немом шоке. Вот же сука! Какого хрена? Блондинка медленно выдохнула, облизнув пересохшие губы. Она не скоро сможет забыть Реджине эти слова. И, раз уж женщина настроена на войну, Свон готова её развязать. Эмма взяла девочку за руку, улыбнувшись своим мыслям. Игра началась.