Сегодня я на шабаш залетел.
Тут ведьмы, гоблины и гномы,
Но страх и ужас в этот беспредел
Забыл я дома.
Сладковатый запах осенней листвы приятно щекотал нос, вызывая даже у самых хмурых взрослых людей детское желание дышать полной грудью. К концу месяца почти все деревья в городе поменяли свой летний цвет на золотой и красный, на город словно вылили палитру красок и размазали умелой кистью художника. Стало прохладнее, сыро и дождливо, но безумно красиво. Особенно вечером, когда небо окрашивалось в тёмно-синий и чёрный цвета, а улицы с вечно-влажным асфальтом блестели от ночных фонарей. Весь Сан-Франциско за последнюю неделю до Хэллоуина словно превратился в одну из картин Тима Бёртона. Телевизионные каналы крутили мультфильмы «Труп Невесты», «Кошмар перед Рождеством», «Семейка Адамс» и «Каролина в стране кошмаров», а по радио играли мрачные, но задорные мотивы. Это стало настолько привычным для американцев, что каждый чуть ли не дословно цитировал фразы любимых мульти-героев своих детей и мог без ошибок спеть любую Хэллоуинскую песенку. Окна, стены, двери и даже ступеньки крыльца почти каждого дома были украшены на свой манер: стояли тыквы с разными гримасами, свет от свечей в прорезях глаз и ртов оранжевых голов притягивал взгляд; тут и там висела искусственная паутина; человеческих скелетов и бутафорских надгробий было больше, чем самих горожан. Не удивительно, что Хэллоуин — самый затратный праздник в США. К вечеру на улице чаще встречались ведьмы и зомби, нежели офисные клерки и секретарши. Казалось, что все вокруг сильно заморочились по поводу своего наряда. Все, кроме Эммы. Журналистка сидела на пассажирском сидении своего автомобиля, беспомощно глядя на большие металлические ставни ворот школы. Сторибрук во мраке чем-то напоминал Хогвартс. Блондинка была уверена, что видела Астрид Нову в образе Макгонагалл. Креативно, учитывая ситуацию. Сторибрук преобразился. По обширной территории были разбросаны гробы, котлы, тыквенные фонари и ритуальные камни. На деревьях на толстых петлях вокруг шеи висели «повешенные» скелеты и чучела. Фонарики в виде свечей стояли вдоль каждой из дорог, подсвечивая их петляющие маршруты. Если ранее здание школы казалось строгим и безликим, то теперь же школа сияла ярче других строений на улице, как маяк притягивая к себе внимание. В двери Сторибрука, которые украсили сплетёнными ветвями, имитируя заросли, большим потоком сплывались ученики и их родители. На Хэллоуин можно пригласить любых членов семьи, чем многие поспешили воспользоваться. Детям даже устроили выходной в этот день, чтобы не испортить сюрприз из того, насколько изменилась школа к празднику. Даже Свон урвала пропуск для Руби, поскольку чувствовала, что моральная поддержка и весёлый смех подруги здорово разбавят её скучный вечер, пока Хоуп будет развлекаться на всех запланированных Реджиной мероприятиях. Кстати о ведьмах… За прошедшие недели Эмма пару раз поддалась на уговоры дочери и оставалась после занятий помогать женщине с переоборудованием кабинетов под комнаты страхов и тематические квестовые залы. Брюнетка, на удивление журналистки, даже старалась быть дружелюбной с ней (что выражалось в полном игнорировании самого существования блондинки), Миллс больше внимания уделяла девочке, чем Свон, и беседовала с ней абсолютно расслабленно и непринуждённо. Забавно наблюдать, как эти двое щебечут друг с другом, как старые знакомые. Когда это Хоуп успела подружиться с Реджиной? Загадка. Эмма тоже старалась не вредничать с женщиной, хотя было трудно сдержать рвущиеся наружу шутки и комментарии, которые рискуют быть непонятыми. Дочь постоянно напоминала ей, что нужно быть вежлевее по отношению к брюнетке, не провоцировать её. Ради девочки журналистка шла на эти жертвы. Она терпеливо относилась к повелительному тону Миллс, когда та говорила, что и куда нужно наклеить, прикрепить или перенести. Блондинка даже не была против: когда Реджина командовала — она расслаблялась и давала возможность рассмотреть себя с другой стороны. Да, Свон чувствовала себя бесплатной рабочей силой, но ей даже понравилось работать в команде с этой женщиной, под её началом. Организованности брюнетки оставалось только позавидовать. Даже Титаник не потерпел бы крушение, если бы Миллс была у руля. Это поражало и вдохновляло Эмму активнее трудиться (не признавая своего желания угодить). Но журналистка заметила ещё кое-что. Люди отдавали должное Реджине, потому что не хотели перейти ей дорогу и боялись впасть в немилость. Они слушались её, возможно даже уважали, но по доброй воле не тянулись к ней, если не видели в этом своей выгоды. Они выполняли строгие приказы и поручения, проявляли инициативу, но, когда нужно было уйти на перерыв и перекусить, никто и не думал предлагать женщине присоединиться. Блондинка предположила, что это из-за того, что брюнетка не давала людям расслабиться. Она видела Миллс либо в компании Кэтрин Нолан, либо одну. И в этом они были похожи. Свон тоже была либо с дочерью и Генри, либо сидела в стороне, копаясь в своём телефоне. Такой же изгой среди других родителей. Эмма хотела бы подойти к Реджине, завести разговор, постараться наладить отношения, но что-то упрямо не позволяло ей сделать это. Гордость? Обида? Страх? Или всё дело в пронзительном взгляде карих глаз, которые заставляют журналистку так сильно нервничать? То, что таила в себе эта женщина, вызывало у неё бурю противоречивых чувств. Брюнетку очень опасно иметь в статусе врага, но в статусе друга — просто невообразимо. Блондинка тряхнула головой. Сегодня всё должно было пройти, как по маслу, но Свон поняла, что сильно облажалась. Она настолько замоталась с работой и заботами о дочери, что напрочь забыла о костюме. Вернее, Эмма помнила, что должна была его купить, но постоянно откладывала это событие на потом, вымотанная после ночных вылазок и загруженная дневными хлопотами. Вместо этого они с девочкой сходили на осеннюю ярмарку, выбрали пару тыкв, вырезали из них страшные рожицы, закупились сладким, готовясь встречать ряженных… Журналистка сводила Хоуп в несколько магазинов, чтобы выбрать тот наряд, который бы полностью подошёл под ожидания дочери. Так блондинка сама осталась без костюма. Девочка сидела на заднем сидении в точной копии платья Белоснежки мультфильма 1955-го года: жёлтая юбка и верхняя часть платья насыщенно-синего цвета, даже красная ленточка в волосах, делали Хоуп похожей на настоящую диснеевскую принцессу. Свон не мало времени потратила и на то, чтобы найти подходящий чёрный парик на маленькую голову дочери, чтобы завершить такой полюбившийся девочке образ. Хоуп была в восторге и постоянно смотрела на себя в зеркало с улыбкой до ушей. Лукас хорошо постаралась над макияжем дочери Эммы, нанесла румяна и блеск для губ. Пожалуй, это был первый праздник на памяти журналистки, когда девочка была не против косметики. Все предыдущие Хэллоуины Хоуп отдавала предпочтение маньякам из ужастиков, которые часто смотрела в компании матери, привидениям и супергероям. Блондинке было проще нанести какой-нибудь размазанный грим или боевой раскрас дочери, чем стараться подобрать тени и помаду для её миленького личика, которое и без этого было самым красивым. Фотограф тоже превзошла саму себя и была в образе сексуальной Красной Шапочки, которой место скорее в тематическом клубе для взрослых, нежели на детском празднике, но это мало кого смущало. На ней было старое платье на манер сказок братьев Грим: с воздушными рукавами, длинной юбкой и корсетом. На обнажённых плечах был длинный расшитый узорами красный плащ с объёмным капюшоном. Волосы Лукас немного завила, и теперь шоколадные кудри плавными локонами падали на плечи, обрамляя лицо. Глаза были слегка подведены, накрашенные ресницы делали их больше, а на губах кокетливая помада под цвет накидки. Красива, как всегда. Руби и Хоуп выглядели просто замечательно, отчего Свон чувствовала себя ущербной в своих серых штанах, заправленных в тёмные сапоги до колен, и светлой рубашке. Она не была похожа на кого-то определённого, хотя очень пыталась. Благо, у подруги нашлось решение проблемы Эммы: она привезла ей пару вещичек — позаимствованного реквизита, и великодушно одолжила их журналистке. Сейчас блондинка старательно проверяла шнуровку на корсете, который заканчивался под грудью, поверх рубашки. Фотограф помогла Свон затянуть его поплотнее прямо перед выездом. Лукас умела завязывать узлы не хуже любого моряка, но история того, как она этому научилась, до сих пор была неизвестна Эмме. Возможно, Руби тайно увлекалась шибари? Если да, то журналистке требовались все грязные подробности, о которых она не забудет выведать подальше от любопытных ушей девочки. — Вроде всё отлично, — констатировала Хоуп. — Не забудь надеть перчатки, мам. — Ага, — блондинка послушно натянула перчатки из светлой кожи на руки, длиной они были почти по локоть. — Плащ? — Где-то в сумке, — неопределённо махнула рукой подруга, пытаясь найти свободное место на парковке. — В нём даже есть кармашек с небольшим сувенирчиком для тебя. — Бурбон или виски? — Свон вскинула бровь, встречая смеющие глаза фотографа. — Мы же в школе, Свонни! Ты что! — Лукас подмигнула. — Ром, конечно. Хоуп пропустила этот комментарий мимо ушей, либо вовсе не захотела его слышать. Она помогала матери поправить непослушные вьющиеся кудри, пока та, перегнувшись через переднее пассажирское сидение, пыталась выудить недостающую часть своего образа из сумки. Плащ был тёмно-серого цвета, слегка темнее ткани штанов Эммы. Журналистка накинула его на плечи и быстро завязала шнурки, удерживающие его на плечах, в небольшой бантик. Блондинка признательно улыбнулась Руби. Она готова была расцеловать подругу на месте, ведь та не просто взяла на себя роль группы поддержки на данном мероприятии, но и личного трезвого водителя. Фотограф видела, как зарывается Свон, каждый день пытаясь из себя выжать невозможное, и хотела дать той возможность немного отдохнуть: посвятить время себе. Это всего лишь мелочь, но Эмма в этом очень нуждалась. — На кого я похожа? — поинтересовалась журналистка. — А на кого хотела? — прежде, чем дать ответ, уточнила дочь. — На рыцаря или разбойника, не знаю даже, — нахмурилась блондинка. — Что-то средневековое. — На что-то средневековое похожа, — рассмеялась девочка. — Для разбойника ты слишком чистая, для рыцаря — не хватает доспехов, но… Пусть будет рыцарь. Мы как-то смотрели с тобой фильм про Жанну Д’Арк, помнишь? Свон кивнула, равняя корсет. — Вот ты ближе к ней. — Значит буду недо-рыцарем, — пожала плечами Эмма. — Лучше я всё равно ничего не придумаю. — Хей! — возмутилась Лукас, наконец припарковав машину. — Я старалась найти для тебя всё это. Будь чуточку благодарнее, что ли. — Прости и спасибо тебе. Правда. Это камень в собственные ворота, не в твои. Ты просто чудо. Руби подмигнула журналистке, ни капли не обидевшись. Блондинка нашла в складках плаща потайной кармашек, о котором упомянула подруга, и нащупала в нём небольшую флягу. По весу она до краёв была наполнена веселящей жидкостью. — Осталась последняя деталь, о которой ты меня просила, — фотограф тоже перегнулась через сидение, указывая на увесистый свёрток грубой ткани. — Хоуп, теперь можешь передать его мне. Дочь Свон, которая уже успела заглянуть под ткань той самой «последней детали», радостно пискнула. Она с усилием приподняла свёрток и кое-как пропихнула его Лукас. — Рыцарю же нужно оружие, — Руби весело протянула Эмме свёрток, роняя его той на колени. Журналистка ахнула. Эта штука оказалась тяжелее, чем она думала. Блондинка пробежалась ладонями по грубой ткани и, нащупав её уголок, принялась разворачивать содержимое. Когда подушечки пальцев наткнулись на холодную сталь, Свон с детским восторгом уставилась на подругу, которая с любопытством наблюдала за ней. Она кинулась с объятиями на шею фотографа. — Спасибо-спасибо-спасибо! — Эмма отстранилась, полностью высвобождая реквизит от ткани. — Огромный, как настоящий! Спасибо за меч! — Вау! — выдохнула дочь, когда журналистка взяла меч в руку. Его рукоять идеально легка в ладонь, а мышцы в плечах напряглись под его весом.– Тётя Руби, ты лучшая! — Знаю-знаю, — притворно-устало закатила глаза Лукас, но счастливая улыбка от мысли, что она стала причиной радости блондинки и девочки, выдавала её истинный настрой. — Но не факт, что это имитация. К слову. — Хочешь сказать, — Свон взвесила слова Руби. — Что этот меч настоящий?! — Ну, — протянула подруга. — Встречалась я как-то с одним кузнецом, который делал такие штуки на заказ. Сама понимаешь, бизнес не прибыльный в наше время. За душой у него не было ни гроша, но мечи он делать умел, — фотограф немного помолчала. — Хотя, была ещё одна вещь, в которой он был хорош. Ты меня поняла. — Лукас! — возмутилась Эмма. — Не при Хоуп! — Какая вещь? — тут же поинтересовалась дочь. — Просто хорошо умел работать руками, — завуалировала свой ответ Лукас, очаровательно улыбнувшись. — Не важно. Журналистка фыркнула, рассмеявшись. Она хорошо знала этот взгляд Руби. Надо бы на досуге поспрашивать её о личной жизни. Ведь её нежелание может объясняться наличием Хоуп в опасной близости. Подруга просто не хочет шокировать детскую психику ребёнка? Вдруг, фотограф пристрастилась к ролевым играм? И кто этот счастливчик или счастливица? Вряд ли что-то серьёзное, конечно, иначе бы Лукас обо всём давно рассказала блондинке. Но и мимолётные интрижки Руби часто развлекали Свон, ввиду отсутствия какой-либо романтики в её жизни в последнее время. — Я слышу твои мысли, — подруга вскинула бровь. — Попробуешь спросить, огрею тебя этим же мечом. Эмма обиженно вскинула руки, сдаваясь. Она жестами показала, что закрывает рот на замок и выкидывает невидимый ключик через плечо. Фотограф порылась в небольшой кожаной винтажной сумочке, доставая из неё косметичку. Она развернулась к журналистке корпусом, внимательно вглядываясь в её уставшее лицо. Лукас цокнула языком, притянув блондинку к себе поближе за воротник рубашки, заставив ту послушно наклониться. Свон показалось, что Руби пахнет выпечкой. Это пирожки? Она снова повела носом, пытаясь понять природу запаха. — У тебя мешки под глазами. Я их спрячу и немного приведу твоё лицо в порядок, чтобы мне не было стыдно за тебя, поняла? А ты перестань меня обнюхивать, как собака. Чёрт! Эмма поджала губы, но кивнула, кинув молящий о помощи взгляд в сторону Хоуп. Та, похоже, полностью принимала сторону их подруги в этом вопросе. Она сидела, скрестив руки на груди и глядя на мать не терпящим возражения взглядом. Журналистка давно не красилась. — Славно, — отозвалась фотограф, открывая пудру. — Теперь не двигайся, Эмма, и дай мне сотворить магию с этим нехоженным полем. Возразить блондинка не успела, так как Лукас принялась профессионально накладывать на её лицо макияж быстрыми и точными движениями. В этом вопросе Руби просто не было равных. Всего за считанные минуты лицо Свон посвежело. Подруга спрятала следы её недосыпа под щедрым слоем тонального крема и пудры, удлинила ресницы за счёт недешёвой туши, которой сама пользовалась только в крайнем случае, и закончила всё лёгким блеском для губ нежно-розового цвета. Фотограф придирчиво оценила свою работу и довольно кивнула. — Ну вот, другое дело. Можешь звать меня своей Крёстной Феей, — огласила Лукас. — Сделала из замухрышки принцессу для балла. Эмма поджала губы, недовольно посмотрев на Руби в ответ. Она предпочла не отвечать на её шутку и вместо этого постаралась закрепить ножны и меч на ремне своих штанов. — Нам пора, — сказала журналистка. — Праздник вот-вот начнётся. — Ура! — воскликнули её подруга и дочь. Они вышли из машины, когда мысли блондинки вернулись к организатору всего мероприятия. Свон придержала дочь за руку. Вопрос об очевидном потеплении в отношениях девочки и Миллс не давал покоя. Фотограф поняла намёк и отошла на пару шагов, чтобы не слышать разговора. — Мам? Что такое? — Хоуп внимательно изучала напряжённое лицо Эммы. — Что случилось между тобой и Реджиной? Она тебе что-то сказала? Я заметила, что вы странно сдружились. Ты… Разве ты не помнишь, как нелестно она отзывалась в твой адрес? — журналистке было трудно подобрать слова. — Я не понимаю. Вы улыбаетесь друг другу, как старые друзья. Ты не думай, я не ругаюсь, просто не понимаю. — Нет, она не… не угрожала мне, мам. Мы с ней просто поговорили и многое прояснили. И вообще, Реджина мне даже нравится. — Что? — удивилась блондинка. — С каких пор? Может, ты пытаешься себя в этом убедить или делаешь это ради Генри? Я… — Нет, мам, — вздохнула дочь, взяв Свон за руку и потянув на себя, заставляя наклониться. — Она очень хорошая женщина. — Почему хорошая? — прошептала Эмма. — Потому что она извинилась передо мной, — журналистке показалось, что она ослышалась. Брюнетка на это способна? Её никто не заставлял под страхом смертной казни? — Она попросила у меня прощение за всё, что сказала в мой адрес. И за то, что не выслушала сначала тебя и меня, а сразу кинулась обвинять. Я не заставляла её говорить всё это. Что-то внутри блондинки взорвалось и омыло каждую клеточку тела горячей волной. Свон хотела рассмеяться над своими ощущениями, но смех застрял в горле. — Миллс попросила прощения, — повторила Эмма. Она словно говорила на неизвестном языке. Нонсенс. — И как давно? — Это было ещё в начале месяца. И не только извинилась. Реджина часто играет с нами, пока тебя нет, — Хоуп хохотнула, когда журналистка нахмурилась ещё сильнее. — На самом деле, мне кажется, что она не хочет, чтобы ты знала об этом. Она всегда меняется в лице, стоит тебе показаться на горизонте. Блондинка растерянно моргнула. Что? Почему эту женщину так сложно понять? — Почему ты не сказала мне? — А что бы это изменило? Мам, ты не готова была извиняться перед ней, а она не готова просить прощения у тебя. Но первый шаг сделан, — девочка чмокнула блондинку в щёку. — И ты не отставай.***
Внутри Сторибрук выглядел даже эффектнее, чем снаружи. Тут царил полумрак, только искусственные факелы-фонари и тыквы освещали широкие и мрачные коридоры. В каждом кабинете была своя подсветка, которая пробивалась сквозь щели дверей. Кислотно-зелёные, бледно-фиолетовые и холодно-голубые цвета будоражили воображение. Людей здесь было много. Казалось, вся школа подверглась нападению нежити. Свон видела супергероев, мумий, ходячих мертвецов… И все они шли в сопровождении своих родителей, которые тоже выглядели жутко, но в более пафосных образах: Графа Дракулы, Кровавой Мэри, Франкенштейна, Клеопатры… Как забавно наблюдать баланс двух поколений на одном празднике. Эмма была уверена, что дети только слышали о том, что когда-то существовал Влад Дракула или Виктор Франкенштейн или же видели их в мультфильмах, в то время как их родители выросли на книгах про этих созданий. Журналистка осмотрелась. Она наткнулась взглядом на Белль Голд, которая стояла в образе Укротительницы Чудовищ, пытаясь справиться с размотавшимся хлыстом. Она инструктировала родителей и детей о том, куда нужно пройти до начала самого мероприятия и проводила регистрацию пришедших. Выглядела она эффектно, даже Лукас принялась заинтересованно её рассматривать, пока Эмма не дёрнула её за край плаща и отрицательно покачала головой. — Мисс Свон! — поприветствовала Белль блондинку, тут же расцветая в широкой улыбке. — Вы здорово выглядите! Вы похожи на… на… — Разбойника, — подсказала Руби. — Рыцаря, — вторила дочь. — Жанну Д’Арк, — хором со всеми закончила Свон. Трое переглянулись между собой, пока миссис Голд пыталась переварить информацию. Шатенка попыталась взять себя в руки и непринуждённо улыбнулась. Терпения у неё было не занимать. — Что ж, давайте я вас отмечу, — она поставила галочку напротив фамилии Эммы и девочки, а затем заинтересованно посмотрела на подругу семьи. — А это ваш плюс один? — Всё верно, — фотограф очаровательно улыбнулась Белль. — Руби Лукас. — Белль. Лукас протянула шатенке руку, и та инстинктивно пожала протянутую ладонь, глядя фотографу прямо в глаза. Её губы растянулись в ответной улыбке. Руби чуть сжала пальцы миссис Голд прежде, чем отпустить, и смущённый румянец окрасил бледные щёки Белль. — Вам идёт наряд, Белль, — подруга смаковала имя новой знакомой. — Благодарю, — журналистке показалось, или у шатенки стал заплетаться язык? — А вам очень идёт красный. — Моя бабушка подсказала мне с нарядом, — подмигнула фотограф. — Очаровательно, — рассмеялась миссис Голд. — Надеюсь, что вы не наткнётесь на Серого Волка, мисс Лукас. Улыбка Руби стала шире, обнажив белоснежные зубы. Блондинка нахмурилась, с прищуром глядя на довольную подругу. Нет-нет-нет. Этого им точно не надо. Она тут же взяла фотографа под руку и поспешила отвести в сторону, под удивлённым взглядом Белль и девочки. Хоуп вежливо попрощалась за троих с учительницей и поспешила следом. Миссис Голд тряхнула головой, избавляясь от наваждения в лице Лукас, и переключилась на других подошедших к ней родителей. — Не смей, — процедила Эмма на ухо Руби. — Почему? Она миленькая и глаза красивые, — подруга оглянулась через плечо на Белль — Она учительница? — Да, а ещё жена директора, — фыркнула журналистка. — Помнишь его? Мистер Голд, о котором я рассказывала. Большие глаза фотографа стали ещё больше от удивления. Она шокировано похлопала длинными ресницами, пытаясь обработать полученную информацию. — Погоди, — Лукас скривилась, словно проглотила горькую пилюлю. — Хочешь сказать, что Белль и Руперт… Но он же вдвое старше её! — А ещё довольно богат. Взгляд Руби в сторону шатенки в мгновение дрогнул, с восхищённого сменяясь раздражённым и немного брезгливым. Блондинка понимала её эмоции, поэтому сама по возможности старалась избегать жену директора. Проблемы и лишнее внимание ей были не нужны. — Она показалась мне милой, — подруга казалась расстроенной. — Думаешь, она с ним из-за денег и власти? — Не моё это дело, — ответила Свон. — Просто хотела тебя предостеречь. Не ухлёстывай за ней, прошу тебя. Представляешь, чем это может закончиться? — У твоей дочери будут проблемы, — немного грустный кивок. — А у тебя разбитое сердце, — возмутилась Эмма. — Руби, я люблю тебя и не позволю поддаваться порывам, которые причинят только боль. Если захочешь, я свожу тебя на выходных в клуб, чтобы развеяться. Может, познакомишься с кем-нибудь? Плюс наша девочка соскучилась по Бабуле и её стряпне. Фотограф мгновение смотрела в добрые глаза журналистки, а затем улыбнулась. Просто и благодарно. Блондинка всегда старалась удержать Лукас от глупый интрижек, а когда это не получалось, помогала подлатать разбитое сердце. Руби редко считала свои увлечения серьёзными или имеющими потенциал на будущее, но она всё равно полностью отдавалась им. Подруга приобняла Свон за плечи, уткнувшись носом в золотистые волосы. — Ты права, спасибо. Интрижек с замужними или женатиками с меня хватит, — шепнула фотограф и отстранилась от Эммы, по-прежнему держа ладони у той на плечах. — Для разнообразия поищу что-нибудь более спокойное. Девочка, которая на минутку задержалась, рассматривая вырезанный узор на тыкве, вернулась к журналистке и Лукас. Блондинке повезло, что Хоуп не слышала сказанных Руби слов. — Отличный план, — кивнула Свон подруге и протянула дочери руку, та с готовностью приняла ладонь матери. — Хоуп, покажешь нам, где тут бальный зал? — Тут есть бальный зал?! — воскликнула фотограф, которая, казалось, полностью позабыла о шатенке. — Теперь даже мне захотелось поступить сюда. Интересно, я сойду за старшеклассницу? Эмма с дочерью рассмеялись и поспешили вглубь коридора, оставив вопрос без ответа. Они миновали группу учеников в мантиях студентов Хогвартса, которые тренировали движения палочки, шутливо выкрикивая в сторону друг друга заклинания. Лукас шла рядом, обворожительно улыбаясь каждому встречному. Несколько женатиков сворачивали шеи ей вслед, пока ревнивые жёны не одёргивали их с опасным шипением. — Мисс Нова! — поприветствовала свою классную руководительницу девочка, когда та вышла из кабинета, поправляя на себе остроконечную шляпу с широкими полями. — Добрый вечер! — Хоуп! — тепло улыбнулась учительница. — Как ты здорово выглядишь! Давненько я не пересматривала Белоснежку. Знаю, чем займусь сегодня вечером. Даже журналистки коснулась теплота в голосе Новы. Некоторые люди, такие, как Астрид, созданы для работы с детьми. — Мисс Свон, — классная руководительница переключилась на блондинку и Руби. — Здравствуйте. — Добрый вечер, — Свон жестом указала на подругу. — Это близкий друг семьи и крёстная Хоуп — Руби Лукас. — Привет, — поздоровалась фотограф, которая тоже была под впечатлением от теплоты и мягкости, исходящих от учительницы. — Рада знакомству, — вежливо откликнулась Нова, внимательно изучая лицо Лукас. — Красная Шапочка? Прекрасный образ. — Благодарю. — Красный вам к лицу, — чуть тише добавила Астрид, а затем добавила чуть громче, уже обращаясь ко всем. — Вы идёте в бальный зал? Через десять минут всё начнётся. — Да, держим путь туда. — Вам нужна помощь? — участливо спросила дочь Эммы, глядя на котёл за спиной Астрид. Та оглянулась на реквизит и с улыбкой покачала головой. — Нет, спасибо, — классная руководительница наклонилась к девочке. — Очень мило, что ты предложила. Но я уже попросила нашего учителя по физкультуре мне помочь. — А что в нём? — Вода и яблоки. — Зачем? — Есть такая традиция — вылавливать яблоки ртом без помощи рук, — пояснила учительница. — Не уверена, что будет много желающих, но, если захочешь попробовать, котёл будет возле фотозоны в зале. — Круто! — воскликнула Хоуп. — Спасибо. Журналистка и Руби задорно переглянулись. От блондинки не укрылось игривое и настроенное на кокетство настроение подруги. Буквально мгновение назад фотограф с интересом наблюдала за Новой, слегка склонив голову на бок. Но Астрид была совсем не похожа на тех, кем могла бы заинтересоваться Лукас. Слишком она мягкая и лёгкая в общении. Свон решила поднять эту тему позже. Не только дочь хотела поучаствовать во всех здешних активностях. У Эммы толком не было светлых воспоминаний из детства по поводу этого праздника. Она слышала о многих обычаях, но они всегда проходили мимо неё. По-настоящему она стала праздновать Хэллоуин только после знакомства с Руби. Теперь же у журналистки была возможность наверстать упущенное. — Мы пойдём. Ещё увидимся, мисс Нова, — попрощалась блондинка. — До встречи, — помахала Астрид. — Хорошая, — спустя какое-то время произнесла подруга, стоило им немного отойти от классной руководительницы дочери Свон. — Все учителя тут такие? — Не знаю, — Эмма пожала плечами. — Но пока никто не жаловался. Они остановились напротив большой двойной двери, украшенной изображениями летучих мышей, за ней отчётливо были слышны ритмичные музыкальные биты. Журналистка взялась обеими руками за ручки и, приложив немного силы, толкнула дверь вперёд, выпуская лёгкую дымку, скользящую по полу. Музыкальная дорожка сменилась на знакомую блондинке мелодию: «Who Are You, Really?» — Mikky Ekko. Песня играла громко, но не оглушала. Насколько Свон помнит, родители могли сами заказывать мелодии, если у них было такое настроение. Бальный зал был подсвечен неоновыми огнями и лазерными проекторами. По периметру стояли шведские столы со сладостями и закусками, по центру зала был расположен фонтан с безалкогольным пуншем и одноразовые пластиковые бокалы. Фотозона с гробом Дракулы располагалась слева от входа, чуть дальше были столы с приглашёнными профессиональными гримёрами и мастерами папье-маше, вокруг которых уже столпилась кучка любопытных детей. Хоуп восторженно оглядывалась, не зная, к чему приступиться. Она готова была кинуться к сладостям, отправиться в пляс на танцпол, нанести какой-нибудь грим… Но вместо этого дочь только сильнее сжала ладонь Эммы. Журналистка приободряюще улыбнулась девочке и повела её к столикам со сладким, зная, что фотограф последует за ними. Лукас тоже была приятно впечатлена организацией вечера. Она от восхищения открыла рот, изучая потолок, усыпанный звёздами. Просто волшебно. Да, брюнетка определённо постаралась, предусмотрела всё, тщательно отобрала каждую деталь. Только она могла до совершенства довести любое начинание. Может, Миллс всё-таки ведьма? Реджина определённо должна была быть здесь. Странное любопытство поселилось в голове блондинки. Глаза стали выискивать женщину прежде, чем Свон подумала об этом. Она непроизвольно обвела взглядом собравшихся взрослых, высматривая холодный и опасный образ из точёной красоты и роскошной внешности. Почему-то брюнетка плотно засела в голове Эммы, и чем больше она пыталась разгадать Миллс, тем больше вопросов у неё возникало. И вот сейчас журналистке было интересно, кем предстанет Реджина перед ней в этот день? Блондинка знала одно, образ женщины будет безупречным. Зелёные глаза зацепились за знакомый силуэт, выбив последний воздух из лёгких. Будто кто-то невидимый со всей дури заехал Свон битой в живот. Она не подозревала, что так отреагирует на брюнетку. Во рту пересохло. Из-за присутствия Миллс весь зал заволокло чем-то чёрным и туманным, словно наложив заклятие на всё существование Эммы. Тело не слушалось, замерев на месте, а сердце колотилось как полноводная река о каменистый берег. Даже музыка звучала приглушённо и как-то отдалённо. Реджина стояла чуть в стороне от основного скопления людей в компании сына и Кэтрин, что-то спокойно обсуждая и неосознанно вертя в тонких руках бордовое, насыщенное своей ядовитостью яблоко. Плавные и спокойные движения ловких пальцев с чёрным лаком направили мысли журналистки не в то русло, и та тут же себя одёрнула. Чёрное шёлковое платье длинной до пола с высоким воротником и узорами, вышитыми серебряной нитью, облегало каждый дюйм тела женщины, подчёркивая его плавные изгибы и открывая взору глубокое декольте. В ней всё было идеально: от блестящих волос, собранных в шикарный хвост на затылке, до смуглого бедра, которое выглядывало из разреза платья в пол. Неизменная кроваво-красная помада и дымчатые тени на тёмных глазах… — Это она, верно? — насмешливо поинтересовалась Руби, вырывая блондинку из оцепенения. — Что? — Свон вздрогнула и оглянулась на подругу в ужасе, словно была поймана с поличным во время преступления. — Та горячая штучка, на которую ты смотришь, — фотограф проследила взгляд Эммы. — Миллс — это она, да? — Реджина, — щёки журналистки вспыхнули. — Да, она. — А губа не дура, Свонни, — Лукас хмыкнула. — Понимаю, почему она тебя зацепила. — Не понимаю о чём ты, — блондинка часто замотала головой. — Мы даже не друзья. — Мы с ней тоже, я её знать не знаю, — Руби усмехнулась. — Но я не слепая. Сложно не считать её красивой. Даже очень. — Руби, — Свон предостерегающе понизила голос. — Ты не знаешь, о чём говоришь. — Ну да, как скажешь, — подруга последний раз многозначительно улыбнулась Эмме и, перехватив руку Хоуп, потянула дочь журналистки к столу с выпечкой. — Пойдём-ка со мной, малышка. Там есть нормальные кексы. Может спросим у них рецепт на будущее? Хотя вам с Эммой не поможет даже личный повар. — Эй! — возмутилась блондинка. — Не правда! — скопировав тон матери воскликнула девочка. — Просто что-то было не так. — С руками или ингредиентами? — Лукас! — Свон чуть не убила фотографа взглядом. — Шучу! — рассмеялась Лукас, приобняв Хоуп за плечи. — Всё дело в практике, правда, принцесса? — Да, — дочь Эммы просияла. — Пошли, — Руби настойчиво повела девочку к сладостям. — Отхватим самое вкусное. Журналистка проводила подругу взглядом и протяжно вздохнула. Зря она рассказала обо всём фотографу, теперь шуток будет очень много. Блондинка нервно сглотнула, сухость в горле не давала покоя. Она не могла противиться своему желанию снова посмотреть на брюнетку в чёрном платье. Красивая? Определённо. Как Миллс могла совмещать в себе всё утончённое и прекрасное, и в то же время источать холод и ярость от которых в жилах стынет кровь? Что из этого настоящее? Реджина усмехнулась словам Кэтрин, которая причитала по поводу юбки своего золотистого платья, и потупила взгляд в пол. Такие длинные ресницы. Женщина выглядела задумчивой, отстранённой, естественной, когда думала, что на неё никто не смотрит. Такая одинокая, даже, когда вокруг неё десятки человек. Свон неосознанно сделала шаг в сторону брюнетки, и та, словно почувствовав на себе внимательный взгляд, подняла на Эмму свои тёмные глаза. Время замедлило свой ход, пока Миллс, не моргая, смотрела на журналистку. Неужели в карих глазах блондинка увидела блеск удивления и интереса? Это был не тот привычный надменный взгляд, новый. Но не только это взбудоражило Свон. Было что-то ещё в том, как Реджина проследила черты лица и силуэт Эммы глазами, будто впитывая главу новой интригующей книги. От этого внимания сердце подпрыгнуло. И снова лишь взглядом эта женщина заставила журналистку нервничать. Она растерялась, не зная, как лучше поступить: подойти и поздороваться или сбежать и игнорировать брюнетку до конца вечера? Но пока мозг блондинки активно работал, пытаясь накидать ещё варианты, её тело реагировало само по себе. И Свон не успела опомниться, как стоит и машет Миллс рукой, как последняя идиотка. Реджина выгнула бровь и фыркнула на действия журналистки. В глазах женщины танцевали черти, и Эмма была готова пуститься с ними в пляс. Прошла секунда. Брюнетка моргнула, и обычная маска безразличия и злобы идеально легла на красивое лицо. Она отвернулась от журналистки, словно та была насекомым, недостойным её внимания. Уже что-то на знакомом. Как же быстро менялось настроение Миллс! Фиг успеешь. Блондинка шумно выдохнула, вытерев вспотевшие ладони о штаны, и поспешила присоединиться к дочери и фотографу, последняя уже наложила на тарелку несколько видов угощений и протягивала их Свон. Лукас игриво посмотрела на выбитую из колеи Эмму, но встретив хмурый взгляд, промолчала. Журналистка уже очень сильно хотела воспользоваться волшебством фляги в кармане плаща. — Добрый день! — раздался вкрадчивый и вежливый мужской голос из колонок — на сцене у микрофона стоял директор. — Рад вас всех видеть! Блондинка вскинула брови, оценивая облик Голда. Она не могла точно сказать, кого пытался изобразить Руперт, но его стилисту отдельный поклон. На мужчине был камзол из алой крокодильей шкуры и высокие сапоги. Его волосы были слегка подкрашены серым тоником, а кожа имела болотно-зелёный оттенок, как у жабы. Глаза мужчины со звериными линзами внимательно изучали собравшихся. — Всех с праздником! Ежегодная традиция Сторибрука — отдавать почтение Хэллоуину, выпуская на волю наши тёмные стороны, объявляется вновь открытой, — хихикнул директор, входя в образ. — Первая часть нашего празднества довольна проста: просим всех учащихся разбиться на команды из четырёх человек! К каждой группе будет прикреплён учитель — провожатый. Сегодня я объявляю охоту за сокровищами, та команда, которая выполнит все задания из квеста, получит приз лично от меня. Дети восторженно загудели. Девочка оживлённо подпрыгнула, пытаясь запихать за щёку печенье и быстрее прожевать его. Учителя выстроились в линейку вдоль сцены и с таинственными улыбками смотрели на учащихся школы. По спине пробежали мурашки. Свон не сводила с Голда взгляда. — Эта игра займёт не более часа, поэтому советую не терять времени! — провозгласил Руперт, театрально вскинув указательный палец вверх. — Помощь родителей в поиске сокровищ запрещена, увы. Однако, отцы и матери могут отдохнуть здесь, дожидаясь своих детей и угощаясь яствами со столов. Танцы для взрослых никто не отменял. Родители одобрительно закивали, поднимая бокалы с пуншем в знак согласия со словами директора. Эмма покосилась на Лукас, которая брезгливо переводила взгляд с Голда на его молодую жену. Похоже, пронесло. — После того, как дети вновь присоединятся к вам, у вас будет час на то, чтобы провести время вместе. После чего прошу всех проследовать в актовый зал, учителя подскажут вам дорогу. Мы собираемся посмотреть «Франкенвинни» на большом экране. Попкорном и напитками вас обеспечат, — поклонился Руперт. — До начала игры у вас есть десять минут. Ищите надёжных товарищей по команде. Время пошло. Мужчина отошёл от микрофона, к нему тут же подлетела Белль, приобняв за плечи какого-то мальчика. У журналистки закралось подозрение, что он сын этих двоих, было что-то общее между мальчишкой, директором и его супругой. Она знала, что в Сторибруке учится их ребёнок, но лично не довелось познакомиться с ним. Все засуетились. Хоуп рванулась в сторону столика, где ранее блондинка видела Реджину, не оставляя Свон и Руби выбора, кроме как проследовать за ней. Дочь настигла Генри и сыновей Нолан, за считанные секунды уговорив их быть в одной команде, пока Эмма в компании подруги молча пристроились за спиной девочки. Она очень старалась не смотреть на женщину в чёрном платье. Близнецы были в одинаковых костюмах персонажей, которых журналистка знать не знала, но причудливые шапочки на головах определённо были приурочены к какому-то мультфильму. Генри же был принцем во плоти в своём тёмно-синем камзоле, красном плаще и с пластиковым мечом на перевес. Привычный беспорядок на каштановой макушке был аккуратно и тщательно зачёсан и уложен назад материнской рукой. Хоуп очаровательно вписывалась в их компанию. — Миссис Миллс! Вы такая красивая, — дочь блондинки осмелилась прикоснуться к чёрной юбке брюнетки, но та лишь улыбнулась на удивление Свон. Никакой брезгливости или злобной насмешки? — Просто волшебно. — Спасибо, дорогая, — Миллс подмигнула девочке. — Ты сегодня тоже настоящая принцесса. Эмма осмелилась отвести взгляд от Хоуп, стараясь держаться непринуждённо и приветливо. Девочка улыбалась искренне и непринуждённо, а Реджина необычайно мягко и вежливо. — Добрый вечер, мисс Нолан и миссис Миллс, — журналистка указала на фотографа, которая настороженно косилась на Кэтрин. — Это моя подруга и тётя дочери — Руби Лукас. — Здравствуйте, — немного напряжённо поздоровалась Лукас. — Очень рада познакомиться с вами. Свонни… — она одёрнула себя. — Эмма много о Вас рассказывала. — Неужели? — женщина вскинула бровь, тёмный взгляд метнулся от Руби к блондинке. — Боюсь узнать, что именно вам успели рассказать. — Только хорошее, — хмыкнула подруга, почувствовав, как напряглась Свон. Брюнетка в ответ промолчала. Она снова окинула фотографа взглядом и бесстрастно произнесла: — Рада знакомству, мисс Лукас. — Я тоже, — светловолосая подруга Миллс была настроена более дружелюбно. — Что ж, наши дети самыми первыми определились с командой. — Шустрые, — улыбнулась Руби. — Да уж, очень, — усмехнулась Нолан. — Эмма, вы здорово выглядите, — сделал комплимент Генри. — Спасибо, пацан, — журналистка ухмыльнулась. — Ты прекрасный принц? — Да! Если вы угадали, то я и вправду похож. Воцарилось недолгое молчание, только ребята о чём-то весело щебетали, пока взрослые не знали, что друг другу сказать. Блондинка чувствовала на себе изучающий взгляд Реджины, но не могла определиться со своими эмоциями. Она нервно улыбнулась, кинув взгляд за плечо женщины, стараясь не встречаться с той глазами. Свон уловила лёгкое движение. К ним медленной и расслабленной походкой направлялся Грэм, широко улыбаясь. Многие дамы провожали его мечтательными взглядами, но он словно не замечал этого. На мужчине был средневековый костюм из дублёной кожи и накидка из волчьей шкуры поверх широких плеч. Шатен был похож на очаровательно викинга. — Мисс Свон, добрый день! — оживлённо поздоровался Хамберт, поравнявшись с брюнеткой, непринуждённо скользнув пальцами по её обнажённому предплечью. Миллс напряглась и едва заметно отшатнулась от Грэма в сторону Кэтрин, словно ища в той поддержку. — Я рад вас видеть. Чудно выглядите. — Спасибо, вы тоже, — откликнулась Эмма, уловив движение Реджины. — Кто вы сегодня? — Охотник, — дал очевидный ответ мужчина и с весельем посмотрел на дочь журналистки. — Из Белоснежки. Который должен был вырвать сердце из груди принцессы. Блондинка нахмурилась. Что-то в словах шатена напрягло её. Наверное, этот тон: ровный и насмешливый одновременно. — Жутко, — пробормотала она. — Классно! — возразила девочка, её глаза восхищённо расширились. — Боже! Миссис Миллс, получается, мы с вами из одной сказки сегодня? Вы ведь Злая Королева? Свон хмыкнула, позабавившись с ситуации. Злая Королева этой женщине подходит. Кто, если не она? Возможно, в другой жизни или в параллельной вселенной брюнетка действительно была ею. Миллс наклонилась к Хоуп, уперев руки в колени, чтобы глаза были на одном уровне с ней. Эмме стоило адских усилий не смотреть в вырез платья Реджины. Ей пришлось отвести взгляд, внезапно заинтересовавшись узором на мраморном полу. — Всё верно, — этот тон, насыщенный и дымчатый, идеально подходил образу женщины. — Юная принцесса. — Тогда мы с вами сочетаемся, — дочь усмехнулась, кивком головы указав на съестной реквизит в левой руке брюнетки. — Только яблоки из ваших рук я сегодня есть не буду. Журналистка удивлённо посмотрела девочку, поразившись непринуждённой и шутливой атмосфере между ней и Миллс. Она перевела взгляд на Реджину, желая увидеть её реакцию, и задержала дыхание, когда алые губы женщины растянулись, обнажая белоснежный оскал для яркой улыбки. Блондинка невольно сжала рукоять меча, пытаясь выровнять дыхание. Она ожидала опасную ухмылку, нахмуренные брови, пар из ушей… Всё, что угодно, но не нормальную реакцию. — Умная девочка, — подмигнула брюнетка. — Так, Хоуп, — вставил Генри, выступив вперёд. — Только не проси меня заколоть маму. Она хорошая и слишком вкусно готовит. Особенно яблочные турноверы — мои любимые. Миллс тихо рассмеялась словам сына и ласково потрепала его по щеке. У неё был хриплый, напоминающий шёпот, смех. — Дорогой, спасибо. Я рада, что ты защищаешь меня и мои кулинарные шедевры. — Вы готовы? — невесть откуда за их спинами материализовалась классная руководительница детей. — Я буду их провожатым. — Ура! — воскликнули дети, которые явно обожали свою учительницу. — Да, — за всех ответил шатен, похлопав сына по плечу. Реджина пристально следила взглядом за Хамбертом. — Можете забирать шалапаев и юную леди. — Удачи, — обратилась ко всем ребятам женщина, чмокнув мальчика в макушку. Свон задумалась, насколько же дорогая была у брюнетки помада, если она не оставляла после себя следов? Нова вежливо улыбнулась Грэму, отметив его харизматичную внешность, кивнула Миллс и поманила ребятишек за собой. Хоуп задорно улыбнулась матери и поспешила вслед за друзьями к своей группе. Эмма оглянулась через плечо на Реджину, которая спокойно разговаривала с Руби без агрессии и холода. Женщина слушала внимательно все ответы подруги журналистки, продолжая неосознанно играть длинными пальцами с гладкой красной поверхностью яблока. Но осанка брюнетки по-прежнему оставалось напряжённой. Казалось, она старалась делать всё, что угодно, лишь бы не разговаривать с мужем. Внимание мужчины на себя переняла Кэтрин, завлекая того беседой. Что же с ними не так? Почему Миллс так реагирует на шатена? Напряжение между Реджиной и Хамбертом было очевидным, его можно было ножом резать. Женщина в чёрном платье ещё раз обвела глазами зал, лишь на мгновение задержав взгляд на блондинке.***
Время без Хоуп казалось для Свон вечностью. Фотограф развлекала её как могла. Сначала Лукас, не слушая возражений, утащила Эмму на танцпол, заставив ту отдаться музыке. Она заказала песню Blanks — «Silly People». И журналистка танцевала. Не так, как это бы делали остальные снобы в зале, а просто отдаваясь музыке, совершенно не заботясь о грации и плавности своих движений. Она запрокидывала руки вверх, кружилась вокруг своей оси и позволяла Руби раскачивать себя из стороны в сторону. Всё, что угодно, только бы не думать о брюнетке. После танцев блондинка набила свой живот закусками, пересмотрев своё отношения к брускеттам. Раньше она считала их слишком пафосными — это ведь обычные бутерброды, нет? Но для голодного желудка Свон, они стали Брускеттами, с большой буквы. Позже подруга выказала желание нанести себе грим. Она хотела, чтобы гримёры изобразили на её руках кровоточащие порезы — следы от когтей волка. Даже Эмма увлеклась процессом, помогая профессионалам под чутким руководством. От волнения кисточка немного дрожала в неумелых руках. Вышло очень реалистично, фотограф была в восторге. И напоследок Лукас таки уговорила журналистку посетить фотозону. Блондинка не была против фотографии на память. Она даже не возмущалась, когда пришлось отстоять очередь. — Не могу поверить, что мы это делаем, — хихикнула Руби, укладывая Свон в бутафорский гроб. — Если снимок будет удачный, я его в рамочку повешу. — Почему это он достанется тебе? — Потому что я первая сказала, — ответила подруга. — И потому что ты меня просто обожаешь. Нельзя отказывать такому личику. — Заткнись, — беззлобно фыркнула Эмма, поудобнее устраиваясь в ящике. — Меня хорошо видно? — Просто отлично! — сама фотограф встала у гроба, имитируя скорбь на лице. Она сложила руки в молитве и печальными глазами посмотрела в потолок. Лукас едва заметно дала знак рукой, чтобы сделали фотографию. В этот момент журналистка высунула язык и приподняла голову, глядя в объектив. Яркая вспышка чуть не ослепила её. Руби опустила взгляд, но блондинка уже лежала, сложив руки на груди с закрытыми глазами. Когда подруге передали снимок, Свон едва сдержалась от приступа смеха, читая изумление и негодование на лице фотографа. — Эмма, ты испортила композицию! — Не правда! — журналистка сложила руки на груди. — Смотри, какая у меня тут мордашка страдальческая. Лукас шутливо ударила блондинку кулаком в плечо, и снова принялась рассматривать снимок, уже не в силах сдержать улыбки. — Больно! — возмутилась Свон, потирая ушибленное место. — Вот теперь у тебя «страдальческая мордашка», идиотка. — Засранка. Эмма и Руби встретились взглядом и весело рассмеялись. Им было так комфортно в компании друг друга, что казалось, будто им никто другой и не нужен был. — Но кадр же хороший? — журналистка взяла у подруги фотографию. — Да, — не прошло и секунды, как фотограф вырвала снимок из рук блондинки, не дав той возможности его получше рассмотреть. — И он мой!***
Команда дочери одержала победу среди параллельных классов. Руперт вручил ребятам билеты в крытый парк развлечений, а остальные учащиеся получили по мешку конфет за свои старания. Восторгу девочки не было предела. Хоуп, ведомая любопытством, даже успела поучаствовать в соревновании по ловле яблок. Свон не удивилась, что и там дочь оказалась проворнее, быстрее Генри выловив фрукт из воды. Она отправилась танцевать с ним и близнецами под присмотром Лукас и Кэтрин, дабы отпраздновать свой триумф. Эмма же, поцеловав Хоуп в макушку, поспешила выйти проветриться. У неё немного голова разболелась от шума, а глаза устали от света неоновых прожекторов. Кажется, она стареет для подобных вечеринок. Коридоры школы с большего были пусты. Все родители и учащиеся находились на танцполе. Было лишь несколько таких же отщепенцев, как журналистка, которые устали от шумной компании и захотели тихонько посидеть на ступеньках школы. Блондинка закрыла за собой дверь и шумно выдохнула, на секунду прислонившись спиной к её деревянной поверхности, и прикрыла глаза. В плаще давно стало жарко, но Свон только сейчас рискнула стянуть его с себя. Да и меч с каждой минутой казался всё тяжелее. Эмма первым делом наведалась в уборную и смыла испарину со лба холодной водой, не желая размазать макияж, над которым Руби потрудилась на славу. Журналистка действительно выглядела симпатичной в образе воительницы недо-рыцаря, хотя больше смахивала на пиратскую куртизанку. Больное воображение. Глаза блондинки казались больше, а тонкие губы чуть пухлее, чем они были на самом деле. В таком виде она может склеить почти любую, хотя для этого не нужно было краситься. Свон всегда «выезжала» на своём очаровании. Возможно, Эмма попросит подругу ещё раз накрасить её, когда журналистке припрёт провести бурную ночь со случайной знакомой из клуба или бара. Она слишком напряжена в последнее время, может стоит подумать о том, чтобы выпустить пар? Давненько это было. Наверное, именно так блондинка оправдывала свою реакцию на образ Миллс в чёрном платье. Свон поправила причёску, достала из кармана флягу и сделала пару щедрых глотков ни разу не поморщившись. Алкоголь приятно согрел горло, обещая помочь снять головную боль и усталость. Эмма покинула уборную с желанием найти уединённое местечко, в котором её не застукают за распитием спиртного напитка. Она прокралась на второй этаж Сторибрука, но заметив там уборщика, который мог бы донести Голду о «распитие алкоголя на территории школы», сразу поднялась на третий. Журналистка прошла мимо библиотеки и свернула к проходу, ведущему на лоджию, когда услышала чей-то приглушённый шёпот, доносящийся из полуприкрытой двери. Первый порыв был развернуться, но знакомый запах шикарных дорогих духов, который делал любую атмосферу ощутимо тяжёлой, заставил блондинку наоборот немного продвинуться вперёд. Этим вечером она уже чувствовала такой аромат. Этот парфюм она сегодня позволила себе вдохнуть полной грудью, поразившись насыщенному и глубокому сочетанию. Лишь одна персона носила его на своей тонкой шее. — Что ты себе позволяешь? — шипел женский голос. — А ты что? Думаешь, я не вижу, что ты отскакиваешь от меня, как от прокажённого? — яростный мужской шёпот в ответ. Свон взволнованно сглотнула и придвинулась ближе к деревянной двери, сквозь мутное стекло изучая два силуэта. Хрупкий силуэт в чёрном платье явно принадлежал Реджине, а более высокий — её мужу. Эмма понимала, что нужно было уходить, и срочно. Не её дело о чём женщина спорит с мужчиной. Но ноги журналистки приросли к полу. — Хватит, Реджина, — шатен приблизился к брюнетке непозволительно близко. — Успокойся ты уже. Наигралась и хватит. — Я не играю с тобой, сколько можно повторять? — вспылила Миллс. — Я уже согласилась, что не имею никаких посягательств на совместно-нажитое имущество. Можешь забирать, что хочешь, как только мы урегулируем бракоразводный процесс. Развод? Блондинка сглотнула. Она чувствовала себя неловко, подсматривая за Реджиной и Хамбертом. Ввиду своей профессии Свон часто грешила подобным, угрызения совести почти не мучали. Ситуация с женщиной и её супругом Грэмом разительно отличалась, ведь Эмма была не на работе, и она буквально нарушала личные границы этих двоих, но почему она не может заставить себя уйти? В голове журналистки роились мысли: их семья разваливается, вот тебе и идеальная картинка; звёздная парочка; очередная фальшивка… Блондинка теперь иначе взглянула на поведение брюнетки и её отношение к мужу. Но появилось куча вопросов. Инициатором бракоразводного процесса выступает Миллс? Тогда почему на людях она продолжает строить из себя любящую жену и повсюду таскать за собой мужчину при каждом удобном случае? Шатен настолько плох в делах сердечных? Неужели всё дело в Генри? — Да к чёрту имущество! Можешь оставить его себе. — Тогда чего ещё ты от меня ждёшь? — Мне нужна жена, — Хамберт почти рычал. — И сын. Ты же помнишь, что мальчик не только твой, да? — Я не забираю у тебя Генри, — уже тише ответила Реджина. — И никогда не заберу. Грэм заставил женщину вжаться в каменные перила лоджии, сократив расстояние между ними всего одним шагом. Он нависал над ней, как ястреб над добычей. Сейчас самое время Свон удалиться, но она опустила руку на меч, сместившись таким образом, чтобы смотреть на происходящее через щель в двери. Почему-то странное волнение за брюнетку не отпускало её. Миллс смотрела на мужа с вызовом, без тени страха на лице. Когда речь заходила о сыне, она всегда выглядела так. Взгляд Реджины становился жёстким и опасным. Каждая черта её аристократичного лица сглаживалась, придавая бесстрастное обманчивое выражение. Женщине было плевать, кто перед ней. Насколько он физически превосходит её, насколько крупнее… Это всё меркло перед ней. Брюнетка всегда выглядела эффектнее. Всегда победитель. Эмма могла бы поверить в то, что Миллс не боится мужчину, но та слишком сильно впивалась пальцами в перила по бокам, до побеления костяшек. Реджина, даже несмотря на весь свой страх, всё равно шла напролом, с гордо вскинутым подбородком. Шатен улыбнулся женщине, одной рукой обняв ту за талию. Это собственнический жест вызывал странное отвращение даже у журналистки. Он склонился к уху брюнетки, но та выставила руки перед собой, уткнувшись Хамберту в грудь и не позволяя придвинуться ближе. Грэм сжал челюсти, усилив хватку на талии Миллс. Блондинка оцепенела, разрываясь между тем, чтобы уйти в более уютное местечко, и надрать мужчине задницу. Как вообще можно себя так вести? Никто не имеет права обращаться подобным образом с матерью своего ребёнка. Шатену бы стоило это усвоить. Свон напряглась, стараясь утихомирить собственное сердцебиение. — Сын возненавидит тебя, — шипел Хамберт в лицо Реджины. — А я не стану его отговаривать. Пусть мальчик видит, насколько у его матери чёрное сердце, раз уж она не только скрывает от него развод, но и всячески пытается разрушить его идеальную семью. — Замолчи, — выдохнула женщина. Этот тихий и слегка треснувший голос. Эмма ощутила страх брюнетки, как свой собственный. — Нет, слушай меня, — Грэм хотел коснуться лица Миллс в собственническом жесте, но та отвернула голову, приводя этим мужчину в ярость. Он схватил Реджину за подбородок, пальцами сжав её щёки и заставляя посмотреть на себя. — Я твой муж. Твой идеальный партнёр. Скажи мне, чего тебе не хватает? Тебе мало внимания с моей стороны? Хочется бурного романа? Так я тебе это устрою. — Перестань, — женщина попыталась вырваться, но тщетно. Шатен подался вперёд, яростным и грубым поцелуем впиваясь в губы брюнетки. Она протестующе замычала и укусила Хамберта за губу, с силой отпихивая его от себя. Он удивлённо ахнул, от неожиданности отступив от Миллс на шаг, языком слизывая кровь с нижней губы. — Грязная девчонка, — усмехнулся Грэм. — Так вот что тебе нравится? Любишь причинять боль? А получать тоже? Могу взять тебя грубо и жёстко… Журналистка схватилась за ручку двери. Шёпот логики просил её уйти, но он с каждой секундой становился всё тише. Грязный ублюдок! Звонкая пощёчина прорезала воздух. Реджина в тихой ярости смотрела в глаза мужу. Её грудь часто вздымалась от тяжёлого дыхания, а челюсти были плотно сжаты. Мужчина прикоснулся к левой щеке, несколько вьющихся прядей упали на глаза, пряча опасный блеск в своей тени. — Не смей прикасаться ко мне, — в голосе женщины звенела сталь. — Ты и пальцем меня не тронешь. — Сейчас проверим, — шатен было дёрнулся вперёд, но резкий звук за спиной заставил его отпрыгнуть от брюнетки и оглянуться. Блондинка не контролировала себя, когда рывком открывала дверь. Её движение было поспешным настолько, что фляга звонко выпала из кармана и ударилась о каменный пол лоджии. Свон мысленно отвесила себе подзатыльник, но решила провернуть ситуацию в свою сторону. Находчивость — главное в её профессии. Эмма не знала, что ещё придумать, чтобы не ввязаться в конфликт с Хамбертом, так как понятия не имела насколько влиятельным тот мог быть и сколько проблем мог бы доставить, и при этом не дать Миллс в обиду. Журналистка перевела взгляд с разъярённого Грэма, который прямо на глазах преображался, пытаясь взять себя в руки и успокоить дыхание, на Реджину, которая с немым вопросом потрясённо смотрела в лицо блондинке. Она словно привидение увидела. Взгляд тёмных глаз невозможно было прочитать, но Свон готова была поклясться, что услышала вздох облегчения, слетевший с губ женщины. — Простите, что помешала, — Эмма отвесила шутливый поклон, поднимая с земли флягу. — Не могла найти уборную. Дверью ошиблась. Никто не поверил ей, но это и не было целью журналистки. Её проявление отрезвило мужчину — это главное. Он сжал челюсти, его хищный взгляд был направлен на блондинку. Её невольно передёрнуло. Насколько же фальшивым являлся шатен, строя из себя рыцаря на белом коне, а на деле воплощая в себе простое чудовище? А ведь Свон верила в очарование и харизму Хамберта, считала его обаятельным. Глупая. Ей стало противно от мысли, что такой человек мог ей понравиться. Грэм притворялся и играл избранную им роль. А ведь всё это время Эмма считала брюнетку злодейкой. — Вы ошиблись, — процедил мужчина. — Я заметила, — непринуждённо пожала плечами журналистка, всем своим видом показывая, что уходить не собирается. Она смотрела прямо в его голубые глаза, крепче сжимая меч. Блондинка не умела им пользоваться, но готова была рискнуть. — Мы тут разговаривали. — Интересная беседа? Я бы с удовольствием присоединилась, — Свон неопределённо махнула рукой. — А то на танцполе скука смертная. — Я понял, — шатен прищурился. Он перевёл свой взгляд с Эммы на Миллс, сжал кулаки и резко выдохнул. Всего мгновение, и он снова очаровательно улыбается журналистке. Только теперь её это не подкупило. — Жаль, мисс Свон, — спокойно произнёс Хамберт. — Мы уже закончили. Он убрал волосы с лица, резким движением, выдавая свои истинные эмоции, расправил плечи и не дожидаясь какой-либо реакции от Реджины или блондинки, поспешил покинуть лоджию. По пути он намеренно задел плечо Свон рукой, заставив ту отступить на шаг. Эмма усмехнулась, но промолчала. Зелёные глаза проводили взглядом удаляющуюся спину Грэма, пока тот не скрылся за поворотом. Журналистка неловко посмотрела на притихшую женщину, которая не сводила с неё пронзительного и пристального взгляда. Блондинка попыталась улыбнуться, но брюнетка не ответила на этот жест. Она выглядела напряжённой и загнанной. Непривычное состояние для Миллс. Свон тяжело выдохнула, но вместо того, чтобы последовать за мужчиной и оставить Реджину наедине со своими мыслями, плотно закрыла дверь лоджии. Женщина вздрогнула, с трудом сглотнула и через мгновение с вызовом вскинула подбородок. Чего она ожидала от Эммы? Нападок и насмешек? Неужели журналистка настолько низко пала в её глазах, после случая с эвакуатором? — Вы в порядке? — тихо спросила блондинка, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Да, — тихий и краткий ответ. — Вас не учили, что подслушивать не хорошо, мисс Свон? Лёд в голосе брюнетки треснул. Эмма поняла, что отпираться и пытаться оправдаться перед ней в данном случае бессмысленно. — Учили, но меня нельзя назвать прилежной ученицей, — улыбнулась журналистка. — В этом я даже не сомневаюсь, — практически благодарно ответила Миллс. Тёмные брови Реджины дёрнулись к переносице. Она нахмурилась. Блондинка понятия не имела, что творится в голове у этой женщины. В её тёмных глазах были недавний страх и нечто тёмное, остатки недавней перепалки. — Как много вы услышали? — в надломленном голосе брюнетки сквозила усталость. — Я ничего не слышала, если меня кто-то спросит, — Свон покачала головой, не сводя взгляда с гордой позы Миллс. — Если вам так будет спокойнее. Это не моё дело. Только ваше. Я не имею права распространяться. Реджина сложила руки на груди, даже не моргнув. Она внимательно и сосредоточено смотрела в глаза Эммы, пытаясь понять, насколько та честна. — Вы думаете, что я останусь у вас в долгу? — с маленькой частичкой вызова спросила женщина. — В мыслях не было, — журналистка была готова оскорбиться. — Зачем вы вмешались? — Мне показалось это правильным, — блондинка пожала плечами. — Иногда нужно помогать друг другу. — Мы не друзья, чтобы помогать, — устало прищурилась брюнетка. — Я даже не уверена в статусе нашего взаимоотношения. По крайней мере, она не назвала их врагами. Не всё потеряно. — Вы правы, — Свон закусила губу. — Но могли бы попробовать стать друзьями. Ради детей. Вы прекрасно знаете, что Хоуп и Генри почти как одно целое. И нам бы стоило научиться… Она запнулась, когда Миллс саркастично выгнула бровь. — Да ладно вам! Вы можете ненавидеть меня сколько угодно, но факт остаётся фактом, ребята очень дружны. Не хотелось бы, чтобы наши недопонимания на них влияли, — Эмма всплеснула руками. — Моей дочери нужен друг, думаю, вашему сыну тоже. Реджина хмыкнула, но не ответила, только кивнула. Она отвернулась от журналистки, облокотившись на каменные перила и прикрыла глаза, молча вдыхая прохладный осенний воздух. Постепенно её плечи опускались. Блондинка не сразу осмелилась подойти к женщине и встать рядом, но что-то внутри тянуло её вперёд. Она аккуратно пристроилась возле брюнетки, глядя на расслабленный и умиротворённый профиль. Аккуратный нос, ровная линия челюсти, чувственный рот, небольшой шрам на верхней губе, длинные ресницы… Миллс была одной из самых сильных и красивых женщин, которых Свон довелось узнать. Такой, как она, стать совсем не просто. Реджина выглядела так, будто ей всегда всё удавалось: карьера, ребёнок, брак… Никто никогда не заглядывал за кулисы после идеально отыгранных спектаклей. Всё, что угодно, лишь бы не показать себя слабой. Женщина продолжала подчёркивать свою роль, загружать себя всё больше и больше, пряча усталость за высокомерием и раздражением. Она прятала очевидное на виду. Брюнетка отдалялась от людей, словно могла жить без тёплых слов и без любви, но вопреки этому она цеплялась за сына и близких друзей, только потому что они единственные, кто приняли её. — Спасибо, — наконец выдохнула Миллс, её ресницы затрепетали. — За то, что остались. — Вы поступили бы так же. — Почему вы так думаете? Я не была бы так уверена в этом. — Потому что вы — хороший человек, — пожала плечами Эмма, Реджина всё ещё стояла с закрытыми глазами. Её руки сильнее сжались на перилах. — Хоуп так утверждает. Как я могу не доверять мнению своей дочери? — Из вас двоих она заслуживает большего доверия. Журналистка пропустила этот укол мимо ушей. Она чувствовала, что женщина постепенно открывается ей. Нехотя, показывая язвительность и сарказм, но за всем этим блондинка чувствовала что-то светлое и чистое. — Можно задать вопрос? — Свон заметила, как недовольно скривилась брюнетка и поспешила разубедить её. — Это не касается вашего мужа или в целом того, что произошло. — И я должна буду ответить? — Миллс на секунду открыла глаза, пригвоздив Эмму опасным взглядом. — Нет, — протянула журналистка. — Но так я буду считать, что мы квиты. И «должок» будет списан. Реджина нахмурилась и тяжело вздохнула, взмахнув рукой, как бы поторапливая, чтобы блондинка задала свой вопрос, пока она не передумала. Свон прекрасно понимала, что могла спросить почти о чём угодно, но вероятность того, что женщина ответит честно — ничтожно мала. Но всё же, о чём у неё спросить, если она уже пообещала не затрагивать тему мужа и развода? Спросить о Генри? О её работе? Может, о детстве? Где-то тут явно крылся ответ на вопрос, как брюнетка стала такой. — Почему вы всегда такая холодная? — вопреки своим планам поинтересовалась Эмма. Миллс посмотрела на ночное небо. Звёзд почти не было видно, но через толщи серых облаков настойчиво пробивалась луна, своим серебристым светом усиливая атмосферу праздника. Реджина неосознанно принялась выводить только ей известные узоры на камне перил. — Мне нужно быть такой, — голос женщины понизился до шёпота. — Чтобы сберечь то тепло, что осталось. Журналистка рассеяно моргнула, ощутив, как кровь быстрее побежала по венам. Брюнетка отказывалась смотреть ей в глаза, но Свон знала, что та тоже наблюдает за её реакцией. — Не думала, что в такой момент найду в вас поддержку, — призналась Миллс с лёгкой ухмылкой. — Как думаете, это карма? — Сюрприз! И, чтобы вас успокоить, я бы на вашем месте расцарапала супругу лицо. Я знаю, что вы не заслуживаете такого обращения, — голос Эммы был ровным и спокойным. — Никто не заслуживает. И, как мать, я могу понять, почему вы пытаетесь защитить своего сына. — Можете? — растеряно повторила Реджина. — Да, могу. Я тоже достаточно дерьма повидала, уж поверьте. Ведь поэтому вы так цепляетесь за свою репутацию Железной Леди? — журналистка усмехнулась. — И многое объясняет ваш выбор костюма для праздника, Злая Королева. — Вы подкинули мне идею, — призналась женщина. — Тогда, на ярмарке. — Я так и подумала. Кстати, яблоко было вкусным, спасибо. — Жаль, что я неудачно их приготовила. — Правда? Вроде было идеально. — Не-а. Вы ведь всё ещё на ногах, — пожала плечами брюнетка, заставив блондинку поперхнуться от смеха. Миллс поджала губы, пряча улыбку, к которой тут же устремился взгляд зелёных глаз. Она так свободна шутила над собой? У Реджины была особенность проявлять своё чувство юмора в самые неожиданные моменты. И почему Свон вдруг находит это притягательным? Женщина проглотила тяжёлый ком в горле и сощурила глаза, глядя на желтеющие кроны деревьев, которые при свете ночных фонарей казались оранжевыми. Сейчас она была просто человеком, самой собой, и Эмма жадно впитывала каждую секунду этого мгновения. — Хороший человек, да? — припомнила брюнетка слова журналистки. — Вы бы знали, как редко я это слышу в свой адрес. — Почему? — вопрос сам по себе сорвался с языка блондинки. — Потому что многие пытаются сделать меня злодеем в своей истории, — Миллс кинула на Свон быстрый взгляд. — Но не каждый пытается понять, что стало тому причиной. Эти слова резанули по сердцу Эммы. Она сама клеветала на Реджину, винила её при каждом удобном случае, жаловалась на неё Руби, тихо ненавидела, но, если посмотреть правде в глаза… Женщина просто реагировала на журналистку всё это время. Если бы при их первой встрече блондинка оказалась чуть более вежливой с ней, то ничего бы из этого не было. Брюнетка бы не заблокировала её машину на следующий день. Не набросилась бы на неё в кабинете директора. Свон была виновата с самого начала не меньше. Ей стало стыдно за себя. Эмма смущённо протянула Миллс фляжку, взглядом предлагая той угоститься. Реджина выгнула бровь, и журналистка узнала привычный строгий взгляд, от которого на душе стало легче. — Там детское шампанское, надеюсь? — Ром. — И вы собираетесь вести машину? — Нет, моя подруга за рулём. — Мисс Свон, неужели вы действительно пришли на детский праздник с алкоголем? — прищурилась женщина. — Ну, как бы, да? — блондинка отмахнулась. — Да, пришла. Но я же не подливаю его в пунш. Дети в безопасности. К тому же, для школьных вечеринок иметь при себе фляжку — нормальная практика. Улыбка зацепила уголок рта брюнетки. Она фыркнула и покачала головой, не веря в простоту логики Свон. — К тому же, — протянула Эмма. — Вам это тоже нужно. Миллс кинула на журналистку озорной взгляд и, помедлив, приняла флягу из её рук. Она взвесила её в руке, с щелчком откинула крышку, сделала несколько глотков и удовлетворённо выдохнула, облизнув губы. — Никому об этом ни слова, — предупредила Реджина. — Я серьёзно, мисс Свон. — Буду молчать, клятва рыцаря. — Так вот кого вы пытались изобразить? — прыснула женщина и закатила глаза. — Рыцаря? — Ну не всем же быть властными и сильными королевами, — буркнула Эмма. — Да и вообще, я сделала, что смогла. — Вам идёт. — Спасибо. Они замолчали, каждая думала о своём. Журналистка не сводила взгляда с брюнетки, чувствуя приятный трепет от простого разговора с ней. Миллс оказалась интересной, забавной, доброй… Как жаль, что блондинка не рассмотрела этого сразу. — Миссис Миллс, простите меня, — шёпот Свон смешался в коктейль из смущения и раскаяния, когда Реджина удивлённо уставилась на неё. — За всё. За то, что стала причиной нашей с вами «войны». За то, что грубо отшила вас в первый день. И за эвакуатор тоже. Я правда редко думаю наперёд, а сразу делаю. Это было глупо с моей стороны. Секунда молчания казалась слишком долгой. Карие глаза сканировали лицо Эммы на наличие лжи и подтекста. — Вы извиняетесь? — женщина не верила своим ушам. — Почему? — Потому что это правильно, — тихо ответила журналистка. — И потому что я понимаю, что была неправа. Я задолжала вам извинения ещё в первую нашу встречу. А ещё Хоуп намекнула, что мне пора это сделать. — Она вам всё рассказала, — это был не вопрос, но блондинка всё равно кивнула. Брюнетка молчала, но её глаза улыбались. Она некоторое время смотрела на Свон, словно что-то взвешивая в своей голове, но затем вскинула мизинец, протягивая его Эмме. Этот совершенно несвойственный Миллс жест выбил журналистку из колеи. Блондинка в шоке уставилась на Реджину, которой было всё труднее сдерживать улыбку. — Хоуп научила, — пояснила женщина. — Чтобы помириться, нужна клятва на мизинчиках. Свон моргнула один раз. Затем второй. И рассмеялась. Брюнетка ответила усмешкой, продолжая настойчиво держать палец поднятым. Эмма медленно протянула руку навстречу, словно боясь прикоснуться к Миллс, но, когда их мизинцы встретились, а кожа легла к коже, журналистка удивлённо выдохнула. Это их первое простое прикосновение. И когда она вообще успела задержать дыхание? Палец Реджины был тонким и тёплым, а кожа оказалась мягкой и нежной. — Мир? — Мир, мисс Свон. — Да ладно, Реджина, — блондинка усмехнулась. — Просто Эмма. — Эмма, — повторила женщина, растягивая буквы, словно пробуя имя на вкус. — Хорошо. Признаться, я не думала, что когда-нибудь буду стоять и просто говорить с тобой вот так. — Как нормальные люди? — уточнила Свон. — Именно. — Я тоже не думала, что ты окажешься человеком, — фыркнула Эмма. — Но людям свойственно ошибаться. Брюнетка выпустила мизинец журналистки и сделала ещё пару глотков из фляжки прежде, чем вернуть её владелице. Блондинка тоже смочила горло. — Ввела тебя в заблуждение? — спросила Миллс. — Была стервой, — поправила Свон. — О, так я ею и осталась, — тихий смех Реджины пощекотал ушную раковину Эммы. — Приходится быть такой. — Разве? Я признаю, что сама была той ещё сукой, — протянула журналистка. — Но ведь можно же попытаться быть хорошей. Особенно с теми, кто не… Кто не я, в общем. — Мне с самого детства вбивали в голову одну простую истину, Свон, — женщина грустно улыбнулась. — У всего есть цена. Я хотела быть сильной и остаться хорошей, но так не бывает. Пришлось выбирать. Блондинка сглотнула. Кто же так сломал её? — И какого это? — Каждый раз, когда я делаю выбор в пользу силы, мне кажется, что я уничтожаю себя так, как ни один другой человек не сможет навредить мне. Это жуткая форма контроля ситуации, но первая, которой я научилась, — тихо ответила брюнетка. — Всё ради силы. Чтобы никто не смог навредить мне или тем, кто мне дорог, приходится становиться плохой. — Но ты не плохая, если тебя не разозлить, конечно, — попыталась отшутиться Свон, хотя слова Миллс пробрали её до костей. Реджина фыркнула на ответ Эммы, но в воздухе всё ещё чувствовалась её улыбка. Не Злая Королева, точно нет. — Эмма, ты тоже прости меня. Я не должна была говорить тебе всё то, что сказала. Я не считаю тебя плохой матерью. Твоя дочь тому доказательство. Она очень хорошая девочка, — женщина смотрела на журналистку открыто и искренне. — И ты… намного лучше, чем я думала. — Комплимент от Реджины Миллс, — присвистнула блондинка. — Теперь и умереть не страшно. — Я серьёзно, — брюнетка закусила губу, немного смутившись от шутки Свон. — Мне правда жаль. Эмма никогда не видела Миллс настолько искренней. К этой версии Реджины хотелось тянуться всем своим существом. — Мы помирились. Мизинчики — святое, — беззаботно пожала плечами журналистка, чтобы успокоить женщину. — Так что давай не будем больше об этом, идёт? — Идёт, — голос брюнетки был исполнен невысказанной благодарности. — Но это не значит, что мы подруги. — Конечно нет. Но нам ещё детей вести в этот парк развлечений вместе, — припомнила блондинка. — Вот Хоуп и Генри удивятся, что мы друг с другом общаемся. Так не терпится увидеть их лица. — Ты как ребёнок, — покачала головой Миллс. — И горжусь этим. Ребячливость молодит, между прочим. Попробуй, никто и не подумает, что тебе за тридцать, — Свон поджала губы, стараясь сдержать смех от того, как вытянулось лицо Реджины от возмущения. — Прости, что? — Просто хотела сказать, что ты шикарно выглядишь для своего возраста, — улыбнулась Эмма. — На сколько ты там меня старше? — Замолчи! — беззлобно буркнула женщина, вызывая новый взрыв искреннего смеха журналистки.