Порой становится неловко
И сложно посмотреть в глаза,
Тогда нужна нам установка:
«Смотреть ведь можно искосá»
Брюнетка рассеяно листала новостную ленту портала «Hearttorner», чтобы убить время. Она не любила сплетни, но не знала, чем ещё себя занять, пока ждёт от своей правой руки — Ингрид Уайт — черновик рукописи одного молодого и начинающего автора. Миллс раньше не слышала про эту писательницу-самоучку, да и фамилия её быстро вылетела из головы. Она лишь знала, что её зовут Ариель. Эта девушка отправила в издательство отрывок своей книги, в надежде, что на неё обратят внимание. Так делали десятки оптимистов и мечтателей, которые лелеяли мечту однажды издать свою книгу. Реджина часто поручала работу доверенному кругу своих работников читать подобные инициативы от потенциальных писателей, полагаясь на их опыт и вкус, и, если работу они одобряли, то уже сама перечитывала понравившийся им отрывок. Женщина редко бралась сама читать что-то, что не имело бы положительного фидбэка. Однако, отрывок ей понравился. Брюнетка с удовольствием провела свой вечер за прочтением этих нескольких страниц перед сном. Язык был простой, и девушке явно не хватало опыта, но с ней можно было работать. У Миллс огромный штат талантливых редакторов, которые в состоянии адаптировать любой текст под стоящий формат и довести его до ума. Ариель со временем научилась бы делать это сама, но Реджина не любила рисковать. Она отправила Ингрид на встречу с Ариель, чтобы познакомиться с автором и получить чуть больше информации о самой книге. И Уайт вот-вот должна была вернуться со своим вердиктом. Женщина была уверена, что Ариель с восторгом встретила представителя издательства, ведь не каждому выпадает такой шанс, но пара хорошо написанных страниц ещё ничего не значат. Авторы часто сдувались к концу книги и не могли понять, как красиво подвести итог. Брюнетка часто встречала книги, концовки которых были сырыми, скомканными, сжёванными. На это она тратить время не хотела. Интересно, Ингрид удалось уговорить молодую писательницу поделиться более длинным фрагментом? Миллс пару раз прокрутила ленту «Hearttorner», невольно увлёкшись прочтением статьи о Викторе Вейле и Леди Тремейн. Статья была написана несколько недель назад, но по-прежнему была в числе самых просматриваемых колонок на сайте. Реджина заинтересовалась статьёй, так как была лично знакома с Тамарой — конгрессменом, но ей она никогда особо не нравилась. Слишком много болтает и никогда не подкрепляет свои слова делом. Но отнюдь не злорадство завлекло женщину: журналист, который довольно талантливо изложил историю любовной связи этой скандальной парочки, прекрасно владел словом. Брюнетке нравилась лёгкая манера подачи информации, юмор и яркие аллегории, которыми была наполнена статья, хотя скандал точно был серьёзным. Если бы Миллс в руки попала бы рукопись в подобном стиле, она бы точно издала её. Реджина словила себя на том, что улыбается при прочтении. Она словно читала рассказ о совершенно незнакомых ей людях и, хоть знала буквально из первых рук всё об описанном скандале, была заинтересована концовкой. Как же этот неизвестный журналист, скрывающийся за одинокими инициалами, закончит свою статью? Женщине стало немного совестно. Она невольно восхищалась тем, кто очернил личную жизнь Нолан и пошатнул репутацию, которую светловолосая взращивала годами. Брюнетке бы стоило оставить гневный отзыв, пожаловаться на статью, наказать хоть как-то, но она ничего не смогла найти об этом таинственном виртуозе жёлтой прессы. Миллс смогла вычислить только момент, когда появилась первая статья — а значит журналист присоединился к редакции в это время. «Hearttorner» же отказались открывать личности своих сотрудников и имели на это полное право. Может, стоило нанять частного детектива? Сначала Реджина какое-то время всерьёз думала об этом, только вот Нолан была против — не хотела лишней головной боли. А потом она просто забыла о журналисте, погрузившись в свои заботы и проблемы с мужем, да и Кэтрин, казалось, стала понемногу отпускать ситуацию. Женщина тяжело вздохнула, откидываясь на спинку кресла, и закрыла крышку ноутбука. На её столе лежали наброски рецензий к будущим книгам, половину которых она уже просмотрела. Некоторые — те, что её не заинтересовали, как читателя — отредактировала и прикрепила стикеры «доработать», а некоторые отложила в «согласованную» стопку. Так же брюнетка закончила с приготовлением релиза одного романа, который уже готов был появиться в продаже через пару недель. Она многое делала сама. Миллс ценила своих сотрудников, тщательно отбирала их, чтобы иметь возможность безоговорочно доверять. Но мания контроля и стремление добиться идеального результата во всех начинаниях заставляли Реджину каждую свободную минуту посвящать работе. Если она не занималась домом, сыном или поддержанием светских связей, она работала. И так было всегда. — Миссис Миллс? — раздался немного усталый голос, последовавший после быстрого стука в дверь. — К вам можно? Женщина подняла на сотрудницу глаза и кивнула. Ингрид Уайт, поправляя на себе свой розовый свитер без воротника, вошла в кабинет и бесшумно прикрыла за собой дверь. В одной руке она держала папку из плотного фиолетового пластика и, несмотря на измученное лицо, победно улыбалась. Ингрид была на десять лет старше брюнетки, она начинала работать в нём простой ассистенткой после колледжа, когда отец женщины — Генри Миллс — был ещё жив. У Уайт было филологическое образование, книги были её страстью и любовью на протяжении многих лет, таковыми и остались. Ингрид очень сильно поддерживала саму Миллс, когда та переняла на себя управление «Зачарованным Лесом», многое объяснила и не дала совершить ряд серьёзных ошибок по неопытности. Реджина за это очень уважала и ценила Ингрид. Не везде встретишь настолько преданного своему делу человека. Ингрид — высокая блондинка с большими голубыми глазами и проникновенным взглядом. Задумчивое и внимательное выражение лица почти никогда не исчезало. Сотрудница прекрасно ладила с людьми, сходилась со многими бизнес-партнёрами в два счёта, и делала это так естественно, что женщине просто оставалось завидовать. Ведь брюнетка первое время буквально репетировала открытую улыбку перед зеркалом, пока она не прирастала к лицу. Миллс даже считала Уайт подругой, хотя не любила смешивать работу и личную жизнь. Для Ингрид она сделала исключение. Пару лет назад Реджина поставила её в качестве своего заместителя, и когда уезжала в командировки или отпуск, не беспокоилась о «Зачарованном Лесе», так как издательство оставалось в надёжных руках. — Выглядите устало, — улыбнулась Ингрид. — Тяжёлый день? — Нет, всё хорошо, — отмахнулась женщина и ответила на улыбку сотрудницы. — Тебя долго не было. — Ариель живёт в пригороде, там ужасные пробки и ремонт дороги, — вздохнула Уайт. — Да и ветер поднялся, я немного замёрзла, но поездка была продуктивной! Ингрид гордо прошествовала к столу брюнетки и аккуратно опустила перед ней папку. Сотрудница была довольна собой и хотела, чтобы Миллс по достоинству оценила её улов. Реджина открыла папку, взяла листы в руки и быстро пролистала их. Больше пятидесяти рукописных страниц, которые ей только предстояло прочитать, и она предвкушала плодотворную работу этим вечером. — Спасибо, Ингрид. Как всё прошло? — Девушка молодая, очень активная, — краткость сотрудницы — сестра её таланта. — Но очень приятная и дружелюбная. Ариель напоила чаем, предложила печенье собственного производства. В общем, если «Зачарованный Лес» решит сотрудничать с ней, проблем не будет. — Тебе она понравилась? — уточнила женщина. — Да. Брюнетка кивнула, удовлетворившись ответом. Что представляет из себя писатель — не менее важный пункт для сотрудничества. Уже было несколько случаев в практике Миллс, когда работы были прекрасны, но сами писатели ужасно невыносимы. Она отметала сразу такие варианты, так как не хотела нянчиться с ними и потакать глупым прихотям, чтобы подписать контракт. Такие, как Ариель — редкость, и за неё Реджина хотела уцепиться обеими руками. — Ты молодец, — прекрасная и редкая похвала из уст женщины. — Я успела бегло просмотреть новые страницы, — поделилась Уайт. — Начало многообещающее. Я была бы не против более подробно познакомиться с листами после вашего прочтения. — Конечно, — брюнетка снова кивнула, возвращая все страницы в папку. — Через пару дней верну их тебе. Обсудим и поделимся своим мнением. Если всё будет хорошо, можешь предложить Ариель сотрудничество. Пусть она отправит нам всю книгу и будет готова к частым звонкам. Ингрид согласно улыбнулась. Она прекрасно знала всю процедуру, но всегда внимательно слушала слова Миллс, чтобы ничего не пропустить. Реджина сложила папку в сумку и принялась наводить порядок на столе, совершенно не смущаясь под вниманием сотрудницы. Общество Уайт никогда не казалось угнетающим или напрягающим. Возможно, женщина настолько привыкла к Ингрид, что уже считала её частью издательства. Без неё всегда чего-то не хватало. Брюнетка поставила карандаш в стакан острым концом вверх, убрала кожаный ежедневник в верхний ящик стола и звонким щелчком закрыла колпачком перьевую ручку, возвращая её на специальную подставку. Эту ручку подарил ей отец в своё время со словами, что именно ею Миллс обязана подписать свой первый контракт в качестве владелицы издательства. Она до сих пор берегла этот маленький подарок и хранила под рукой в кабинете, в котором всё ещё чувствовалось присутствия Генри Миллса Старшего. — Завтра снова в офис? — поинтересовалась заместитель, наблюдая за Реджиной своими голубыми глазами. — Нет, только в понедельник. Мой муж забирает сына на выходные в поход, я думаю присоединиться, — женщина старалась звучать расслаблено, но Уайт уловила лёгкую напряжённость в голосе. — Вы волнуетесь за сына? — Он не любитель таких мероприятий, — пояснила брюнетка. — Но сам никогда не признается в этом отцу. Мальчик любит проводить с ним время. Может, и мне получиться вклиниться в их поход «для настоящих мужчин». Она на самом деле надеялась на это. Шатен после сцены во время Хэллоуина стал вести себя слишком холодно и агрессивно, всячески пытаясь задеть Миллс или указать той на «её место», как будто он имел на это право. Хамберт стал вспыльчивее, подозрительнее, скрытнее… Он отказывался встречаться с Реджиной без присутствия адвоката или же Генри. Женщина была уверена, что и в этот раз Грэм откажет ей в попытке составить им с сыном компанию, чтобы проучить. Она раньше не хотела, так зачем начинать? Так он думает. Муж пытался заставить брюнетку пожалеть о чём-то или обо всём сразу. Может он надеялся, что Миллс испугается его влияния на сына и впадёт в панику от неспособности контролировать их с мальчиком общение? Может мужчина рассчитывает, что Реджина начнёт скучать? Что нелепо, ведь она не из того теста. Или, может, шатен собирался попросту извести женщину, чтобы она потеряла свою бдительность? Тень пробежала по лицу брюнетки. Она устало выдохнула и размяла шею, побарабанив ногтями по гладкой поверхности стола. Чёрные пряди упали на лоб Миллс. Она резко отодвинулась от стола и встала, под молчаливым наблюдением Ингрид. — Прости, — Реджина профессионально улыбнулась своему заместителю. — Я пойду. Нужно забрать Генри со школы. — Если вам нужна будет помощь, вы знаете, где меня найти, — с улыбкой произнесла Уайт, указав рукой на своё рабочее место сквозь стеклянную стену кабинета женщины. — Спасибо, — брюнетка помедлила. — Присмотришь за всем? — Конечно. На выходных я планировала побыть здесь Если будет что-то срочное, я вам позвоню. Миллс знала, что у Ингрид не было детей, не было мужа или семьи. Заместитель никогда не говорила о своих отношениях, не упоминала о любовных романах, ничего. Кажется, когда-то, у Уайт была кошка, но Реджина не была уверена, что эта новость всё ещё актуальна. Сейчас же Ингрид жила только работой. Интересно, какого это быть одной? Женщина тоже к этому придёт, если сын разочаруется в ней? Холодок пробежал по спине брюнетки. Страх, что когда-нибудь она разделит участь Ингрид, настойчиво постучал в её сознание. Нет, она не останется одна. Хамберт не заберёт её мальчика. Она будет бороться до конца. — Спасибо за работу, — ещё раз поблагодарила Миллс. — Увидимся в понедельник. Присмотри за Зеленой. — Конечно, — сотрудница уступила женщине дорогу. — Хороших выходных. — И тебе. Реджина быстрым шагом покинула свой кабинет, неосознанно с каждой секундой ускоряя шаг, стремительно пролетая вдоль столов своих подчинённых, будто опаздывая на поезд. Только стук каблуков отбивал идеальный ритм по начищенному полу. Развод и страх потерять мальчика разъедали её изнутри. И с каждым днём паника набирала обороты, сильно влияя на самоконтроль женщины. Она чувствовала угрозу. А угроза всегда заставляла её действовать.***
Стало моросить. Редкие мелкие капли дождя падали на лобовое стекло чёрного Мерседеса, чертили свои кривые маршруты, пока дворники не сметали их прочь. Колёса приятно шуршали по мокрому асфальту, когда брюнетка направила руль влево, въезжая на территорию Сторибрука. Она прибыла как раз к звонку, идеально рассчитав время. Миллс припарковалась на своём месте и, заглушив мотор, вышла из машины. На ней было сиреневое пальто поверх тёмного брючного костюма. Но вопрос был не в безупречности её внешнего вида. Реджина специально выбирала яркие наряды в последнее время, чтобы Генри мог быстро её найти. Не потерять её из виду. Никогда. Она надела чёрные перчатки из натуральной кожи и раскрыла зонт, стоя перед машиной, в котором, впрочем, особого смысла уже не было, дождь заканчивался. Цепкие карие глаза стали выискивать сына в толпе детей, которые волной стекались из дверей школы на крыльцо и дальше. Выждав с десяток минут, женщина двинулась вперёд. Она достала свой телефон и почти не глядя набрала номер мальчика — Генри был первым в списке быстрых и экстренных контактов. — Мам? — не прошло и двух гудков, как брюнетка услышала весёлый голос сына. — Привет! — Родной, — она расслабленно выдохнула. — Ты как? — Отлично! Мы с Хоуп на площадке! У нас был урок физкультуры на улице. Спортивный комплекс находился сразу за конюшнями, и Миллс точно знала, куда идти. И как она могла забыть расписание уроков на пятницу? Это всё нервы, ей определённо стоит пропить курс успокоительного. — Хорошо, — Реджина направилась по асфальтированной дорожке вокруг основного здания начальной школы. — Я сейчас буду. Ты уже переоделся? — Да! Но можешь не торопиться, — беззаботно ответил мальчик. — С нами Эмма. — Надо же, — беззлобно хмыкнула женщина. — Как так выходит, что она опаздывает на все родительские собрания, но к концу занятий приезжает раньше меня? — Что? — не расслышал Генри. — Ничего, — поспешила заверить сына брюнетка. — Буду через пару минут. Миллс спрятала телефон в карман пальто и ускорила шаг, огибая лужи. Её мысли устремились к блондинке. Свон больше не злила её, хотя и продолжала раздражать своим поведением. Иногда Реджине приходилось напоминать себе, что Эмма ей больше не враг. Пока что, во всяком случае. Блондинке были присущи простота и нахальство, которые женщина пока не могла принять. Она не могла разгадать Свон, не могла прочитать мотивов её действий, чистый лист, вырванная из контекста страница в книге. Возможно, дело в том, что Эмма редко руководствовалась логикой в своих поступках. Она была человеком интуиции и сердца в то время, как сама брюнетка пользовалась исключительно головой. Блондинка стала для неё неожиданным сюрпризом, а Миллс ненавидела неожиданности. В их со Свон общении исчезли холодность и напряжение, но Реджина по-прежнему старалась сохранить дистанцию. Она не предлагала им вместе выпить кофе, не оставалась подольше поболтать, когда дети выражали желание вместе поиграть, не интересовалась жизнью Эммы до переезда, как делали бы обычные хорошие знакомые. Да, блондинка помогла ей с Грэмом, они помирились, но отнюдь не стали друзьями. Женщина просто отвечала дружелюбием на дружелюбие, терпением на напористость, отстранёнными улыбками на шутки, которые не могла понять. У Свон очень странное чувство юмора. Однако Эмма не напирала на неё, не навязывалась, не искала выгоды и не требовала вернуть должок, по крайней мере, пока. Брюнетка не могла понять, насколько ей комфортно в компании блондинки, но отсутствие холодной войны её более, чем устраивало. Миллс нашла детей и Свон на излюбленной ими детской площадке. Качели и спортивный городок намокли от дождя, поэтому в этот раз ребята играли рядом с большими кучами осенних листьев, которые дворники так старательно собирали. Реджине оставалось лишь посочувствовать бедным работникам, ведь осень была беспощадна. Весь газон снова стал покрываться опавшей листвой. Хоуп стояла, прислонившись плечом к стволу дерева в яркой ветровке, и со смехом наблюдала за импровизированным поединком Эммы и мальчика. Те, вооружившись кривыми палками, как шпагами, делали шутливые выпады друг другу. Генри уже какое-то время занимался фехтованием, и сейчас у женщины появилась возможность полюбоваться успехами сына, ведь тот смущался, когда мать просила продемонстрировать их ей. Мальчик крепко и уверенно держал палку одной рукой, вторую заведя за спину. В его глазах лучился азарт, а взгляд был сосредоточен на блондинке. Настоящий маленький рыцарь. Свон тоже выглядела увлечённой. На ней были привычные джинсы и белый лонгслив, поверх которого, как влитая, сидела нелепая красная кожаная куртка. Полная безвкусица по мнению брюнетки. Золотистые волосы Эммы были растрёпанными и влажными прядями падали на плечи и спину. Блондинка криво улыбалась, но это была детская и задорная улыбка. Движения Свон были немного неловкими, однако неуклюжей Эмму назвать было нельзя. Миллс с самого начала заметила её спортивное телосложение. Реджина подошла к дочери блондинки, прикрывая ту от лёгкого дождика своим зонтом. Девочка, заметив над собой тень, обернулась на женщину. Чистая невинность детских глаз столкнулась с внимательным тёмным взглядом. Хоуп улыбнулась, и брюнетка отзеркалила улыбку быстрее, чем подумала об этом. Эта тёплая улыбка могла растопить сердце любого. Миллс не могла сопротивляться детскому очарованию. — Здравствуйте, Реджина. Компания дочери Свон дарила странное спокойствие. Женщина даже и не заметила, как девочка стала обращаться к ней по имени, вслед за матерью, вероятно, но так брюнетке было даже приятнее. Дети были приятно удивлены потеплению в отношении своих матерей, но старались не слишком сильно акцентировать на этом внимание. Словно не хотели спугнуть. — Привет, Хоуп, — она кивнула на Эмму и Генри. — Давно они так? — Минут десять, не больше, — пожала плечами дочь блондинки. — И как успехи? — У Генри получается, — похвалила друга девочка. — А вот у мамы — не очень. Она уже несколько раз поскользнулась на листьях. Просто умора. Миллс усмехнулась, воображение во всей красе нарисовало эту картинку в её голове. Да уж, Свон уж точно очаровательно смотрелась бы, лёжа в куче осенних листьев. Возможно, они больше и не враги, но иногда так приятно представлять растерянное и покрасневшее от негодования лицо Эммы. Пожалуй, по нему Реджина успела даже соскучиться. — Как прошёл ваш день? — Спасибо, — женщина редко получала подобные вопросы, заданные с такой искренностью. — Вполне сносно. А твой? — Прекрасно, сегодня развязалась самая настоящая мелодрама, — усмехнулась дочь блондинки и поманила к себе брюнетку пальчиком, чтобы та наклонилась. — Мне кажется, за вашим сыном бегает пол класса. Даже та девочка постарше из другого класса, Мелоди. — Прости? — усмехнулась Миллс. — В каком смысле «бегает»? — Ну, парочка одноклассниц сегодня принесли ему печенье, Мелоди леденец в форме сердечка подарила. Оказалось, она на мальчика глаз положила, — хихикнула девочка. — А он даже и не понял намёков. Поделился печеньем с мисс Новой, представляете? Лица бедняжек были просто бесподобными. Реджина вздохнула. Ей было странно весело сплетничать с Хоуп, даже о Генри. Её забавляла эта душевная беседа, которая была не громче шёпота. Женщине приятно видеть в дочери блондинки своего нового друга. К этому она могла бы привыкнуть. Она ещё раз всмотрелась в лицо девочки. В ней было много черт от Свон, но угловатость челюсти и высокие скулы не передались Хоуп по наследству. Вместо этого в её внешности преобладала мягкость и нежность. Как принцесса. Несмотря на свой боевой характер, дочь Эммы была хрупкой, как цветок. — Скажите, — девочка сверкнула голубыми глазами. — Ваш сын всегда такой тугодум? Брови брюнетки взметнулись вверх. Она не смогла сдержать хриплого смешка, качая головой. Так её мальчика ещё никто не осмеливался охарактеризовать. Миллс позволила себе мягко коснуться волос Хоуп, убирая вьющиеся пряди с лица. Дочь блондинки не отстранилась, не дёрнулась, принимая секундный порыв Реджины с теплотой и невинностью. — Иногда бывает, — женщина подмигнула девочке. — Этим он пошёл в отца. Хоуп рассмеялась, вызывая у брюнетки ещё более широкую улыбку. Свон и Генри, казалось, и вовсе не заметили появления второго наблюдателя в лице Миллс. Они были слишком увлечены схваткой, чтобы оглядываться по сторонам. Эмма напала на сына Реджины, стремясь коснуться кончиком палки его плеча, но тот, изловчившись, ударил своим импровизированным оружием по её бедру. Блондинка растерянно моргнула, словно не ожидая такого поворота событий. Женщина довольно усмехнулась, радуясь за мальчика. — Есть! — победно вскинул кулак Генри. — Два — ноль в мою пользу. — Чёрт, пацан, — выдохнула Свон, стряхивая грязь с джинсов. — А ты шустрый. Брюнетке бы стоило одёрнуть Эмму и попросить следить за языком. Не хватало только, чтобы сын понахватался от блондинки ещё больше крепких словечек, которые и так уже проскальзывали в его речи. Но Миллс молчала и просто наблюдала. — Ещё раунд? — усмехнулся мальчик, довольный собой. — Никогда не думал, что это так весело. Лучше, чем на уроках. — Да? Ну, — совсем не по-дамски Свон шмыгнула носом, на что Реджина лишь закатила глаза. — Может тогда попробуем что-то, что и я умею? Баскетбол, может быть? — Мне он не очень хорошо даётся, — признался Генри. — Мне тоже, — отмахнулась Эмма. — Но я хотя бы правила знаю. В школе тоже не получалось делать то, что мне говорят. Мне не нравились футбол, теннис, лыжи… Всё казалось не по мне. И так было даже в колледже. — Но вы такая сильная, — нахмурился сын женщины. — Как так? — Моя подруга стала бегать со мной после рождения Хоуп, чтобы поставить меня на ноги и привести в форму, — как само собой разумеющееся поделилась блондинка, в очередной раз, затронув что-то внутри брюнетки своей искренностью. Она внимательно вслушивалась, стараясь не пропустить слова мимо ушей. — Это было ненапряжно, легко. Мы болтали, громко слушали музыку, старались на бегу подпевать. И впервые мне понравилось заниматься спортом, когда никто не давит. Чуть позже я уже сама стала ходить в тренажёрку и на курсы по самообороне. От меня никто не ждал результатов, только я была себе тренером и судьёй. — Никто не давит, — повторил мальчик. Миллс вздрогнула, кулаки сжались сами собой. Вот, что для Генри спорт — давление. Со стороны её мужа. Родного отца. — Именно, — кивнула Свон. — Ну так что, баскетбол? Да ладно, будет весело. Покидаем мяч, сыграем в тридцать-три. Правила лёгкие, даже детсадовец справится. Что скажешь? Ты, я и Хоуп на площадке в среду после уроков? Реджина заинтересованно следила за реакцией сына. Она ожидала, что мальчик откажется, ведь даже его отцу — «примеру настоящего мужчины» — не удалось взрастить в Генри любовь к спорту. Это ужасно злило шатена и тот часто срывался из-за этого на женщину даже, когда ещё и речи не было о разводе. «У нас с ним нет общих тем, общих интересов, даже банального камня преткновения, и это всё из-за тебя». Так он говорил. Сын не мог быть таким, каким хотел видеть его Хамберт. Не мог заинтересоваться тем, к чему не лежало его сердце… Мальчик молча смотрел на Эмму, взвешивая в своей голове все «за» и «против». Он склонил голову на бок, как это всегда делала сама брюнетка, впадая в задумчивость. Материнское сердце подпрыгнуло в груди. Так приятно было видеть в Генри отражение себя самой. Даже, когда это случалось в мелочах. — Да, было бы здорово! — наконец заявил сын, заставляя Миллс задержать дыхание. — У меня даже мячик есть. Папа подарил как-то. Наконец-то пригодится. Что? Реджина нахмурилась. Что мальчик только что сказал? Карие глаза метнулись от Генри к блондинке. Свон широко улыбалась, слегка вскинув брови домиком. Она… Как ОНА смогла? — Отлично, пацан, — Эмма протянула сыну женщины руку. — Тогда это матч. Поддаваться я не буду. — Договорились! — мальчик пожал ладонь блондинки. — Как и я. Генри бросил быстрый взгляд за спину Свон, лишь на мгновение встретившись взглядом с брюнеткой. Он снова вернул своё внимание Эмме, нахмурился, но затем опять посмотрел на мать. Улыбка до ушей озарила лицо сына, и тот, бросив палку, побежал к Миллс. Она успела лишь немного наклониться, прежде чем крепкие руки мальчика обвили её шею. — Мама! Ты видела? Я победил! — Да, дорогой, — Реджина поцеловала сына в щёку. — Видела. Ты молодец. Блондинка обернулась на женщину с искренним удивлением и смущением на лице. На мгновение во взгляде Свон отразились лёгкий страх и паника. Она попыталась спрятать палку за спину, но, поняв, что уже поймана с поличным, просто отшвырнула «оружие» в сторону. Брюнетка встретилась взглядом с её зелёными глазами и кивнула в знак приветствия. — Привет! — отсалютовала Эмма. — А мы тут… Я… эм… — Дралась с моим мальчиком? — подсказала Миллс, даже не пытаясь скрыть насмешку в голосе. — Или ты хотела сказать с позором продула восьмилетнему? Щёки блондинки вспыхнули стыдливым румянцем. Она попыталась отвести взгляд, чтобы скрыть смущение, но кончики ушей пылали ярче огней на Эйфелевой Башне. Свон прочистила горло и сделала пару шагов в сторону дочери, когда нога, облачённая в кожаный сапог, неудачно ступила в кучу мокрых листьев и уехала вперёд. Эмма, пискнув, плюхнулась на задницу. Хоуп и Генри дёрнулись помогать блондинке подняться. Никто из детей не видел, как Реджина поджала губы и посмотрела на кроны деревьев, пытаясь сдержать смех. Её плечи слегка подрагивали, выдавая ту с потрохами. Неужели мысли материальны? Свон, кряхтя, села, потирая ушибленное место. Она смотрела на женщину исподлобья пристальным взглядом, наблюдая за коварным весельем в тёмных глазах брюнетки, которая та даже не собиралась прятать. Как ни странно, во взгляде Эммы не было обиды. Лишь веселье. Блондинка ухмыльнулась Миллс. — Да уж, грации мне стоит поучиться. — Однозначно, дорогая, — откликнулась Реджина. — Помощь нужна? — Нет, спасибо. Всё хорошо. Свон поднялась, благодарно улыбнувшись детям. Она спрятала руки в задние карманы джинс и беззаботно пожала плечами, всем своим видом показывая, что с ней всё хорошо. Женщина ухмыльнулась, многозначительно посмотрев на задницу Эммы, которая была вся в грязи, и снова встретилась с блондинкой взглядом. — Сильно испачкалась, мам, — заметила Хоуп. — Разве? — брюнетка усмехнулась. — Я думала, что это «элегантное» решение стилиста. Свон закатила глаза, для вида отряхнувшись. — Ну что, по домам? — спросила Эмма. — Нет! — хором простонали ребята. — Можно ещё пару минут? Блондинка выжидающе посмотрела на Миллс, словно спрашивая разрешение. Реджина, замешкавшись, ответила тёмным взглядом и молчанием. Она не хотела, чтобы появилась неловкость при её прямом отказе. У женщины ещё были планы на сегодня: поужинать с Ноланами и попытаться уговорить Грэма взять её с собой в поход. Однако брюнетка не была бы против компании Хоуп или Свон, она уже привыкла за последние пару дней идти за этой ребячливой троицей хвостиком (если считать и её сына), ожидая, пока те наиграются и захотят домой. Она чувствовала себя мамой-уткой, следящей за своими утятами. Которых однозначно было трое. Миллс не стала бы ставить на зрелость Эммы, как и на её сознательность. Это просто ещё один рослых горький ребёнок. Блондинка едва заметно улыбнулась, изучая лицо Реджины. Она словно умела читать мысли своих собеседников. Это немного пугало. Раздражало. — Давайте просто пройдёмся до парковки, — предложила Свон. — Спокойным шагом. В понедельник увидимся. Хоуп, а мы с тобой прошвырнёмся по магазинам сегодня. На следующей неделе у вас будет возможность вместе позависать в парке развлечений. — В следующие выходные, — поправила женщина. — Я успела изучить билеты, тебе бы тоже стоило, Эмма. — Ну через неделю, — блондинке было откровенно всё равно. — Не важно. Свон подмигнула брюнетке. Она правильно распознала её настрой и не хотела напрягать лишний раз. Миллс приятно удивилась догадливости Эммы, хоть и высказанной скудным просторечьем. Она сдержала улыбку, сосредоточившись на кончиках своих туфель. Реджина всё ещё пыталась привыкнуть к дружелюбию блондинки. Дети согласились и принялись собираться, нехотя поглядывая в сторону выхода из Сторибрука. — Может, тогда одолжите нам свой плейлист? — вдруг спросил мальчик, закидывая рюкзак за спину, обращаясь к Свон. — Мы с мамой в машине только новости слушаем. А та наша совместная поездка была очень весёлой. Хотелось бы повторить. Теперь пришла очередь женщины смутиться. Она прикусила губу, не зная, что ответить. Брюнетка почувствовала себя… скучной? Устаревшей? Слишком серьёзной? Ни одно из этих описаний ей не понравилось. Миллс не хотелось быть такой в глазах своего ребёнка. Реджина почувствовала на себе внимание Эммы. — Новости тоже полезно послушать, — ответила блондинка, переводя взгляд с женщины на Генри. — Но я готова поделиться нашим сборником, если… — Нет нужды, — поспешно ответила брюнетка, когда Свон удивлённо посмотрела на неё. — У меня всё равно нет кассетоприёмника. — А, точно, — Эмма усмехнулась. — Куда уж мерседесу тягаться с моей малышкой. Может тебе стоит пересмотреть отношение к изысканным ретро тачкам? Миллс фыркнула, но промолчала. В глазах же отчётливо виднелись тихий ужас и брезгливость. Они вышли на дорожку и медленно поплелись вперёд. Реджина шла вровень с блондинкой, пока дети на пару шагов опережали их. Она чувствовала, как Свон наблюдает за ней, ожидая ответа. Женщина старалась подавить чувство неловкости, которое не привыкла испытывать. — У меня весьма специфичный вкус в музыке, — тихо пояснила брюнетка. — Я думаю, что мои предпочтения устарели. Не знаю, что теперь слушает молодёжь. — Кажется, эта фраза мне что-то напоминает. Ну не важно. А чему ты отдавала предпочтение в юности? Фанатела от Шуберта или Баха? — Бетховен и Моцарт были фаворитами большую часть моей «юности». — Ты шутишь? — Эмма запнулась, когда Миллс выгнула бровь дугой. — Не шутишь. В тебе точно течёт кровь аристократки. Реджина поджала губы, чувствуя очередной прилив раздражения. Над ней насмехаются? Да как она смеет! — Классика — вещь вечная. К тому же современные песни — полное фуфло, — ухмыльнулась блондинка, почувствовав изменение в настроении женщины. Попытка засчитана. — Я не всегда даже разбираю, что поётся. — Словно исполнитель во рту держит что-то сомнительное и крайне неуместное? — Именно! — Свон хлопнула в ладоши. — Видишь? Это неплохое начало. Можно просто не включать то, что тебе не нравится. — Я не уверена, что… — Хей, нет-нет-нет! — прервала брюнетку Эмма. — Сначала попробуй. Пацану понравится всё, что ты сделаешь для него. Он любит тебя и ценит. Ему нравится проводить время с тобой в любом случае. Реджина бросила нечитаемый взгляд на блондинку, но улыбка той даже не дрогнула. Почему у Свон всегда всё так просто? Женщине показалось, что Эмма намеренно подбирает слова, которые не заденут её? — Просто попробуй, Реджина. Брюнетка задумалась. Она много раз замечала, как муж позволяет сыну самому выбирать музыку в машине для весёлой поездки. Мальчику очень нравилось ездить с мужчиной на выходные куда-нибудь, он часто делился своими впечатлениями с Миллс, и ей приходилось держать улыбку. При этом Генри нравилось именно время, проведённое в пути: пока шатен управлял автомобилем, а сын мог пританцовывать под те музыкальные дорожки, которые выбирал сам. Реджина сомневалась, что мальчик рассказывал Хамберту о совместных поездках с ней, ведь в них не было ничего примечательного. Всегда стандартные маршруты с неизменными новостными каналами или подкастами. В этом Грэм однозначно одержал победу. Женщина не хотела бы видеть злорадную усмешку мужа. Она никогда не повторяла привычек мужчины, так как даже не думала, что Генри это нужно. Сын в свою очередь не возникал, словно не хотел смутить мать своими желаниями. Он ведь и без этого получал всё, что хотел. Пора было что-то менять. Блондинка взглядом указала на мальчика, в выжидании приподняв бровь. Она подстрекала брюнетку к действиям. На секунду Миллс засомневалась в том, что видит. Это Свон надумала учить её, как обращаться с Генри? Её сыном? Эмма, которая по большей части сама ещё горький ребёнок? Реджина шумно выдохнула, в очередной раз подавив раздражение. Если она продолжит думать в этом направлении, они вернуться к тому, с чего начинали: к ненависти и желанию убивать. Женщина полоснула блондинку своей стальной улыбкой, на что та лишь насмешливо фыркнула. — Дорогой, — обратилась брюнетка к сыну, и тот обернулся. — Может, вместо того чтобы брать у мисс Свон кассету, ты сам будешь курировать музыкой сегодня? Как настоящий дирижёр. Эмма поджала губы от обращения Миллс. Она возвращалась к нему, когда была раздражена блондинкой или её поведением. Необходимо отдать должное, Свон быстро понимала, что пахнет жаренным и просто отмалчивалась. — Или ди-джей, — ярко улыбнулся мальчик. — Ты точно не против, мам? — Буду только рада, — искренне ответила Реджина. — Спасибо, — Генри замедлил шаг и взял мать за руку. — Ты лучшая. Это всё. Простая мелочь, о которой она даже не думала и которая ничего ей не стоила, смогла вызвать такую реакцию у сына. Женщина боковым зрением заметила самодовольную ухмылку Эммы, от чего раздражённо закатила глаза. Может, блондинка действительно понимает больше, чем показывает? Брюнетку наполнила гордость от слов мальчика. Его маленькая ладонь в руке согревала материнскую душу и это заставляло даже самое холодное сердце таять. С Генри ей не нужно было носить маску. Миллс со скрытой благодарностью посмотрела на Свон, которая всё это время не сводила с неё любопытного взгляда. Эмма всего лишь подкинула ей идею, указала направление, но Реджина нуждалась в этом толчке. Потребуется время прежде, чем она научится спокойно относиться к блондинке и её замашкам, но не все идеи и предложения Свон лишены смысла. Это стоило признать. Что же из себя представляет Эмма на самом деле? Женщина покосилась на дочь блондинки, в её голове появилась идея, о которой сын упоминал пару раз. Возможно, пришло время исполнить данное мальчику обещание. Брюнетка не хотела быть в долгу. И, как мать, прекрасно знала, как отплатить. Лучший подарок — это сделать что-то для девочки, раз уж она ничего не знает о самой Свон (они никогда не говорили о личном — не тот уровень отношений). Миллс опустила руку на плечо Хоуп и с ухмылкой посмотрела на Эмму. Та заметно напряглась от резкой перемены настроения Реджины в лучшую сторону. — Эмма, — произнесла женщина, боясь передумать. — Я слышала, что твоя дочь любит книги не меньше Генри. — Это правда, — нахмурилась блондинка. — К чему ты клонишь? — Мы с сыном как-то обсуждали, что было бы здорово показать ей процесс создания книги изнутри, — брюнетка переглянулась с мальчиком, и тот, поняв намёк матери, весело дёрнул подругу за рукав, призывая прислушаться к словам Миллс. — Как ты смотришь на то, что мы с мальчиком устроим вам двоим экскурсию в издательство? — Вы предлагаете посетить «Зачарованный Лес»? — вот-вот и девочка начнёт задыхаться от переполняющих её чувств. Реджина широко улыбнулась восторгу Хоуп. Ей эта юная особа пришлась по душе. — О боже! Это же как оказаться в Стране Чудес! Свон растерянно моргнула. Она нервно почесала бровь указательным пальцем, исподлобья глядя на дочь, пока переваривала предложение женщины. Смущение и растерянность пробежали по лицу Эммы. Брюнетка усмехнулась этой реакции. Неужели блондинку так просто выбить из колеи, проявив неожиданное для той дружелюбие? — Хоуп… — Мам, пожалуйста! — девочка сложила ладони в молитвенном жесте. — Такой шанс выпадает раз в жизни! — Я не настаиваю, дорогая, — подала голос Миллс. — А я настаиваю! — возразил Генри. — Прошу! Реджина молча с интересом наблюдала за Свон и её внутренней борьбой, исход которой был предрешён. Эмма застонала, не в силах сопротивляться двум парам щенячьих глазок. Никто бы не устоял. Это слишком нечестное оружие против родителей. Ребята взяли блондинку за обе руки и стали прыгать перед ней, повторяя: «пожалуйста», как заведённые. — Очаровательно, — обронила себе под нос женщина. — Хорошо! — воскликнула Свон. — Да! — Ура! — Хоуп обняла Эмму. — Есть! — Круто, — согласился Генри, в очередной раз используя слово, позаимствованное из лексикона блондинки. — Мам, ты гений! — Спасибо! — дочь Свон порывисто обняла брюнетку, застав ту врасплох. Ручки девочки лишь на вид казались хрупкими, но хватка была цепкой и бескомпромиссной. Миллс смущённо улыбнулась, неловко похлопав Хоуп по плечу, едва касаясь его. — Не стоит, Хоуп. Мне будет приятно. Эмма покосилась на Реджину. Её зелёные глаза внимательно всматривались в лицо женщины, словно пытаясь что-то найти. Ответ на свой вопрос, который она не хотела озвучивать. Это был первый раз, когда блондинка смотрела на брюнетку так серьёзно. Миллс, привыкшая к насмешкам, ребячливости, шуткам и сарказму, не ожидала увидеть что-то ещё в лице напротив. Пожалуй, Свон серьёзность была к лицу. — Спасибо за предложение, — Эмма кивнула. — Будем рады его принять. — Отлично, — ответила Реджина, после недолгого молчания, продолжая смотреть в глаза блондинке. — Тогда в среду, после вашего с Генри матча. Буду рада показать место, в котором зарождается магия. Свон прыснула, слегка оглушив женщину своим задорным смехом. Он был настолько заразительным, что дети тоже стали хихикать, толком не догадываясь в чём причина веселья. Брюнетка выгнула бровь. Она не понимала, что смешного нашла Эмма в её словах. — Ты хоть представляешь, насколько пафосно это звучит? — Да, — Миллс не смогла сдержать самодовольной и гордой улыбки. — Но поверь, это звучание более чем обоснованно, дорогая.***
— Ты хочешь с нами? — повторил шатен насмешливым тоном, из-за чего Реджина только сильнее сжала телефонную трубку. — Серьёзно? — Да, я хочу присоединиться. Женщина стояла в полумраке на кухне, издалека глядя на сына. Тот сидел на диване в гостиной и листал только что купленную книгу. Он едва заметно шевелил губами и водил указательным пальцем по тексту. Выглядел таким умиротворённым и спокойным. В отличии от своей матери. Она всего пару минут разговаривала с Хамбертом по телефону, но уже в миллионный раз корила себя за то, что решилась позвонить. Брюнетка не знала, каким будет ответ Грэма, но всё равно уже сложила свои вещи в сумку для двухдневного путешествия. Она морально была не готова принять отказ. Миллс нетерпеливо барабанила пальцами по каменному покрытию столешницы, сканируя взглядом идеальное убранство кухни. Строго, мрачно и чисто, как ей и нравилось. — Как забавно получается, — хмыкнул мужчина. — Когда тебе что-то нужно, ты готова сама идти ко мне на встречу. А если что-то нужно мне — то я могу обломаться? Это не так работает, Реджина. — Справедливо, я пересмотрю своё отношение, — женщина старалась говорить спокойно. — Ты ведь знаешь, что это первый раз за месяц, когда ты позвонила мне сама? — поинтересовался шатен. — Ты, а не твой адвокат. Брюнетка закрыла глаза и шумно выдохнула. Никто так не разговаривал с ней. Не таким надменным тоном. Она ведь знала, что этот разговор будет тяжёлым. Но страх, что Хамберт станет для мальчика авторитетнее прямо у неё под носом, когда вопрос развода стоит ребром, оказался сильнее гордости. Миллс больше не могла доверять Грэму и его воспитанности. — Думаю, сын будет рад моей компании, — размеренно произнесла Реджина, чётко выговаривая каждое слово. — Ты же знаешь, что я люблю его. — Я тоже люблю его, — вздохнул мужчина, его голос зазвучал мягче. — Он наш мальчик. И ему приятно видеть нас вместе. — Поэтому согласись взять меня с собой, — повторила женщина. — Мы можем вместе поужинать на неделе. — Я не это имел в виду, и ты это сама прекрасно понимаешь. — Большее я не могу предложить. — Это ты захотела развестись, — фыркнул шатен. — Не я. Почему развод? Зачем? Неужели нельзя ничего исправить? — Я пробовала, — брюнетка стала заводиться. — Пробовала достучаться до тебя несколько лет, но ты меня не слушал. И сейчас не слышишь. Ты думаешь, что знаешь меня, но это не так. Хамберт рассмеялся. Его голос из мягкого и нежного снова стал холодным и стальным. Грэм менял свои личины, как актёр на сцене. В отличии от Миллс он умел быстро и легко подстраиваться под людей. Она не могла быть такой. Для всех этот мужчина был почти идолом, образцом для подражания, святым. Какое-то время Реджина и сама считала его таковым: первые два года совместной жизни казались сказкой. Но с течением времени она заметила, что шатен старался поглотить почти всё, что являла собой женщина. Не было ничего, где бы она могла быть просто собой. Всегда и везде был только Хамберт, контролирующий и критикующий каждый её шаг. Брюнетка не из тех, кто позволит манипулировать собой. — Ты обманываешься, я тебя знаю. Знаю твои чёрные душу и сердце. Знаю, какой ты можешь быть, Миллс, — он почти выплюнул последнее слово. — Ты даже отказалась взять мою фамилию после свадьбы. Знаешь, как стыдно мне было перед родителями и друзьями? — Да как ты смеешь ставить мне это в укор, — прорычала Реджина, делая пару шагов к окну, свет уличного фонаря отражался в её почерневших от ярости глазах. — Это была последняя воля моего отца. И ты поклялся считаться с этим! Грэм промолчал. Она слышала, как он вышел из дома на балкон, так как стали слышно, как гудели машины. Женщина слушала размеренное дыхание супруга, и сама пыталась успокоиться. — Почему ты хочешь присоединиться к нам? — вдруг спросил мужчина. — После стольких отказов, с твоей стороны? — Просто хочу побыть рядом. — То есть, когда я приглашал тебя на ужин или просто составить нам с Генри компанию на матче по бейсболу, ты отказываешься, — натянуто произнёс шатен. — А как только ты не получила привычного приглашения присоединиться, так сразу сама и захотела? Тебе не кажется это странным? — Это другое. Ты никогда не отвозил сына на природу, — брюнетка решила ограничиться полуправдой. — Я волнуюсь. Там ведь почти не будет связи. — И именно поэтому я должен взять тебя с собой? Чепуха! — холодно рассмеялся Хамберт. — Ты меня сама-то никуда не приглашаешь, если это не касается школы Генри. Или любого другого мероприятия, где тебе выгодно продемонстрировать меня, как какую-то цирковую зверушку. Уникальный брелок для твоей дизайнерской сумочки. — Это не так… — Я порой не знаю, где мальчик и чем он занимается, с кем дружит, кого опасается! Ты ничего мне не рассказываешь, — фыркнул Грэм, не дав Миллс и шанса договорить. — Я всегда обо всём узнаю последним. Ты делаешь всё возможное, чтобы отдалить его от меня. Забрать его себе целиком. Но этому не бывать. Реджина сжала зубы. Если бы мужчина правильно себя ставил в глазах Генри, тот бы сам всем делился с отцом. Она сама никогда не заставляла сына идти к ней навстречу без желания с его стороны. Шатен ведь только и делал, что старался превратить мальчика в мужчину по тем стандартам, в которых его самого воспитали. Он просто не мог свыкнуться с мыслью, что Генри другой. Он не хуже, чем другие его сверстники, если предпочитает компанию книг какой-нибудь драке. Возможно, Хамберта просто бесил сам факт того, что сын похож на мать гораздо больше, чем на него самого. — Послушай, — женщина снова предприняла попытку договорить. — Я… — Я думаю, ты врёшь, — заявил Грэм. — Об истинной причине твоего желания сопровождать мальчика в нашем походе. И я знаю почему. Ты боишься меня. — Боюсь? — эхом отозвалась брюнетка, крепко зажмурившись. Её пальцы вцепились в край умывальника. — С чего бы? — Потому что я представляю угрозу? Потому что Генри любит меня не меньше, чем тебя? — она почувствовала, как мужчина улыбается. — Потому что он может решить остаться со мной после развода, а не с тобой? — Ты накручиваешь себя. — Не пытайся меня провести. Ты лучше меня знаешь, как это работает. Сыну придётся выбирать, с кем остаться жить, а кого видеть по выходным, — прошипел шатен. — И знаешь что? Будет ещё веселее, когда один из нас получит полную опеку. Тогда и выходные можно исключить. — Ты пытаешься меня запугать? — Миллс гордо вскинула подбородок, глядя на своё отражение в оконном стекле. — Лишь предупредить. Я не сдамся, — Хамберт снова сменил голос на боле спокойный. — Поэтому — нет. Этот поход только для меня и нашего мальчика. Тебе там нет места, Реджина. — Не стоит угрожать мне, — прищурилась женщина. — Повторяю, это не угроза, лишь предостережение, — поправил мужчина. — Хорошего вечера. Заберу Генри завтра в семь. — Грэм! — воскликнула брюнетка, но шатен уже отключился. Миллс с ненавистью смотрела на ни в чём не повинный аппарат в своей руке, сдерживаясь, чтобы не швырнуть его об стену. Хамберт просто бросил трубку, чтобы оставить за собой последнее слово. Она не могла этого простить. На что вообще он рассчитывает, пытаясь пробудить в Реджине тьму и выставить такой, какой она отнюдь не хотела быть — злой и безжалостной. Грэм, как никто, знал какой может быть эта женщина, если её вывести из себя. Она опёрлась обеими руками на столешницу, пытаясь не сорваться на звонок мужчине с потоком рвущихся наружу оскорблений, чтобы отчитать за такую дерзость. Нагрубить. Морально уничтожить. Но это было бы унизительно для неё самой. Шатен и без этого считает брюнетку последней тварью, а такое поведение с её стороны лишь потешит его самолюбие. Миллс резко выдохнула и вскинула голову. Шальная мысль посетила её голову. Плохая идея, очень плохая… Но раз уж Хамберт считает Реджину сукой, она имеет все права играть грязно. — Дорогой! — позвала женщина сына, достаточно громко, чтобы тот отвлёкся от книги и обернулся на голос матери. — Да, мам? Брюнетка вышла из кухни в гостиную, слегка щурясь от яркого света после мрака кухни. Она грациозно обогнула диван и остановилась напротив мальчика, глядя на него сверху-вниз. Генри с любопытством смотрел на Миллс в ответ, бестолково болтая ногами. Реджина молчала пару мгновений, пытаясь отговорить себя от задуманного. Грэм точно попробует разорвать её на части. Да и плевать. Она была опасной, когда принимала решение действовать напролом. — Как ты смотришь на то, чтобы я присоединилась к вам с отцом завтра? — женщина широко улыбнулась сыну, предвкушая его реакцию. Она никогда раньше не предлагала такого, в этом мужчина прав. Обычно именно их мальчик был инициатором совместного времяпрепровождения родителей. И этот порыв со стороны брюнетки Генри воспринял, как самый настоящий фейерверк четвёртого июля. Его глаза преданно смотрели на мать. Да и сам сын очень походил на щенка, выпрашивающего сладости. — Правда? — оживился мальчик, он даже подпрыгнул от восторга. — Всерьёз? — Конечно, — Миллс подарила ему свою лучшую обворожительную улыбку, присаживаясь рядом с Генри на диван. — Я буду только рад, — сын сиял от искренних чувств. — Это будет так здорово! Папа покажет нам, как разводить костёр! А ты поможешь приготовить обед. Семейный поход. А вечером поиграем в настольную игру! Улыбка Реджины стала мягче. Она ласково коснулась щеки Генри, большим пальцем очерчивая изгиб его левой брови. Такой красивый ребёнок. Её сын. Женщина отдавала себе отчёт, что только что пересекла черту, воспользовавшись сыном, чтобы добиться желаемого, и шатен этого просто так не оставит. Но даже он не сможет противиться мальчику, когда тот будет умолять его взять брюнетку с собой. Генри был слабостью для них обоих. — Тогда попроси завтра отца сделать для меня исключение в вашем «мужском» походе, хорошо? Он немного упрямится. — Вы поругались? — Нет, — отмахнулась Миллс. — Конечно нет, но ты ведь знаешь, какой он упрямый. Побудешь моим рыцарем? Твоё слово решающее. — Конечно, мам! — сын придвинулся ближе к ней, и та приобняла его за плечи, прижимая к себе. — Я рад, что ты решила составить нам компанию. — Я тоже, — Реджина уткнулась носом в макушку мальчика и вдохнула запах каштановых волос и детского шампуня. — Мой маленький принц. — Почитаешь мне? — Генри протянул женщине книгу. — Как раньше? Мне нравится твой голос. Он такой спокойный и тёплый. Люблю его слушать. Эта просьба тронула брюнетку. Душа светлела, а сердце вспоминало, как биться. Материнство делало Миллс сильнее, смелее и решительнее. Делало её живой. В роли матери Реджина хотя бы нравилась самой себе. Сын поёрзал под боком женщины, удобнее устраивая голову у неё на плече. Он накрылся пледом, заботливо накинув один край на ноги матери, и выжидающе вперил взгляд на брюнетку. — Конечно, дорогой, — она чмокнула мальчика в макушку. — Покажи мне, где ты остановился.