Казаться сильным — не с руки,
Когда нам требуется помощь.
Своим инстинктам вопреки
Мы просто чей-то ждём перфоманс.
Свон припарковала свой жучок на парковочном слоте брюнетки, так как прекрасно знала, что сегодня это место будет свободно. Более того, Эмма согласовала свой манёвр напрямую с Миллс, чтобы та не возражала и не пыталась спланировать публичную казнь, от которой у журналистки просто нет сил бегать — ночь опять выдалась бессонной. По причине подготовки к празднику Генри был освобождён от посещения Сторибрука на целый день, что Хоуп восприняла без всякого энтузиазма. Тем не менее, дочь не слишком расстраивалась, ведь в итоге она собиралась на его вечеринку и даже отказалась от обеда, чтобы оставить в желудке побольше места для вкусняшек. Блондинка поступила бы так же. Свон вышла из машины, недовольно покосившись на хмурое небо. Голова у неё очень болела, даже аспирин, который Руби ей щедро выделила, никак не помог. Эмма пообещала себе, что в следующий раз подумает дважды прежде, чем следить за дочерью банкира, которая подрабатывает в эскорте (спрашивается, а на кой ей это вообще нужно с таким-то отцом). Они с подругой мотались за ней по всему городу, в попытке словить удачный кадр, но пока безуспешно: бутики, салоны красоты и фитнес-клуб — не те места, где можно словить объект на горячем. — Моя шея, — простонала фотограф, вылезая следом за журналисткой. — Предлагаю наведаться к нашей девице вечером. Или завтра утром. — Сегодня не выйдет, может, завтра? — покачала головой блондинка. — Хочу выспаться, да и сегодняшний праздник у Реджины обещает быть насыщенным. Боюсь, что от меня не будет толку. Лукас усмехнулась, игриво глядя на Свон, которая делала вид, что не замечает хитрого взгляда Руби. — Реджина, да? — подруга поравнялась с Эммой. — Ты часто начала называть её по имени. Раньше ты использовала что-то типа: «стерва», «ведьма», «чёртова фурия»… Успели подружиться? — Ну, до этого мы пока не дошли, — протянула журналистка. — Но мы на верном пути. — Мы, да? — рассмеялась фотограф, когда блондинка метнула в неё убийственный взгляд. — Да ладно, я шучу. Слава Богу, я не многое пропустила. Или было что-то ещё? — Нечего пропускать, — покачала головой Свон, направляясь к школе. — Мы просто помогаем детям общаться. Хотя с ней тоже есть о чём потолковать, не ожидала, что она окажется такой. — Такой? Ну да ладно. Насколько я знаю, наша девочка в восторге от этой женщины с шикарной красной помадой, кстати, уточни для меня потом, что за марка и цвет, пожалуйста. — Лукас ускорила шаг, чтобы не отставать от Эммы. — Только и твердит что о ней или о её сыне. Да и тебе мальчик пришёлся по душе, не замечала я за тобой раньше такого отношения к чужим детям. Напомни? Как это было? Ах даааа… Дети — фууууууууу, ну кроме нашей мартышки, разумеется! — Пацан классный! — журналистка не могла объяснить свою потребность защищаться, а большую часть реплики подруги так и вовсе предпочла проигнорировать. — Да и мы неплохо провели вместе время в прошлые выходные. — Хоуп рассказала, — Руби улыбнулась. — Это правда, что вы с этой знойной брюнеткой спорили о том, кому достанется кошечка в каком-то кафе? Блондинка чуть не споткнулась на первой ступеньке крыльца. Она помнила неуступчивость и настойчивость Миллс на счёт того, кого из маленьких пушистых зверьков она хотела бы подержать на коленях. Их со Свон предпочтения совпали, выбор обеих пал на милую гордую мордашку с огромными глазищами. После недолгих препираний и скрытых угроз от Реджины, разумеется, Эмма уступила женщине, хотя не понимала почему. Просто ей понравилось, как эти две тёмные сущности с яркими глазами гармонировали друг с другом. Грация и сила… Ведьма и её питомец. У них даже взгляд был похожий, ну серьёзно, откуда надменность и насмешливость в глазах у кошки? В целом брюнетка выглядела забавно, сидя с идеально-ровной осанкой и держа кошку на руках, которая так старательно пыталась выковырять какую-то рыбу из салата Миллс. Эмма не смогла сдержать улыбки от воспоминая, как кошка стащила кусочек с тарелки Реджины прямо на пол, под её возмущённым строгим взглядом карих глаз… и довольной ухмылкой на кровавых губах. С каждым разом женщина всё больше раскрывалась журналистке, и она не могла отрицать природное очарование и странный внутренний свет, исходящий от брюнетки, который та так старательно прятала от окружающих. — Нет? — помолчав, попыталась соврать блондинка, но вышло это совсем неубедительно. — Ладно, может быть. Подруга промолчала, но её лисий многозначительный взгляд Свон чувствовала всем телом. Эмма хотела узнать Миллс намного лучше, подружиться с ней казалось чем-то за гранью фантастики, но журналистка не хотела отступать. Ей было странно приятно находиться в компании Реджины, которая могла одним взглядом уничтожить человека или пустить цепную реакцию мурашек в каждый уголочек тела. Может, блондинка всё-таки мазохистка? Свон первая вошла в здание школы, фотограф последовала за ней, попутно поправляя на себе одежду, словно готовясь к важной встрече. Эмма нахмурилась, недовольно окинув Лукас взглядом: на Руби были чёрные кожаные штаны, подчёркивающие длину её ног, сапоги на высокой шпильке, нежно-розовый плащ и вязаная красная шапочка, которая делала её вьющиеся волосы ещё темнее. — На кого ты пытаешься произвести впечатление? — выгнула бровь журналистка. — Не понимаю, о чём ты? — подруга беспечно пожала плечами. — Ты нарядилась так, как… — блондинка осеклась, оглянувшись на идущих мимо детей. — Как будто собралась в клуб снять кого-нибудь. По заполненности коридора детьми Свон догадалась, что недавно прозвенел звонок. Учащиеся либо складывали вещи в шкафчики, либо выходили из класса с полными руками тетрадей. Они даже не смотрели на взрослых, увлечённо обсуждая последние сплетни или насущные школьные проекты. Эмма проследили взглядом группку девочек, узнав среди них Мелоди. Насколько она знала, у Хоуп проблем с ней больше не было, тогда почему рыжая выглядит такой расстроенной? — В таком образе у меня бы получилось «снять кого-нибудь»? — вдруг спросила фотограф, понизив голос. — Уверена, что да. Хотя я и подозреваю, что дело не в наряде, — журналистка с подозрением прищурилась, оглядываясь на Лукас. — Ну, стало быть, не имеет значения, в чём я, — подмигнула Руби, довольно усмехнувшись. — Только не говори, что ты принарядилась для Белль? — блондинка придержала подругу за руку, показательно при этом прижимая ладонь ко лбу. — Я думала, что мы с тобой это уже обсудили. — Не говори чепухи, Свонни, — театрально вздохнула фотограф. — Я не хочу приударять за замужней женщиной. Хватило мне приключений на задницу. Да и Голду переходить дорогу не хочется, укусит, не дай боже. Нет уж, спасибо. — Тогда для чего весь этот показ мод? — Лучше покажи мне кабинет своей дочери, — закатила глаза Лукас. — И перестань так волноваться. Мои помыслы чисты, Свон. Эмма недовольно хмыкнула, но кивнула. Она слишком хорошо знала этот живой блеск в глазах Руби, чтобы поверить в невинные намерения подруги. Журналистка, то и дело бросая на фотографа подозрительный взгляд, подошла к одной из открытых дверей. Она заглянула в классную аудиторию, постучав по дверному косяку. Блондинка нашла девочку у стола классной руководительницы. Хоуп уже была готова к выходу: её парта была пустой и чистой, рюкзак за спиной немного провисал от обилия вещей в нём, да и сама она была одной из последних в классе. Дочь оживлённо кивала на слова учительницы, пока та с улыбкой растолковывала ей что-то, плавно жестикулируя. Свон посторонилась, пропуская стремящихся к выходу одноклассников девочки, и вежливо кивнула Нове, которая обратила взгляд на вошедших. Астрид доброжелательно улыбнулась, удивлённо вскинув брови, когда заметила за спиной Эммы Лукас. Руби очаровательно улыбнулась, и журналистка вскинула брови, заметив лёгкий оттенок смущения на щеках классной руководительницы. Так, а вот это уже подозрительно. Хоуп оглянулась на маму, широко улыбнулась и помахала, подзывая блондинку к столу. Свон послушалась, усмехнувшись, когда учительница поднялась со стула в знак уважения, чтобы беседовать с Эммой на равных условиях. Возможно, именно этим Нова нравилась журналистке больше всего. В Астрид была та редкая искренность, дружелюбие и любовь к детям, которая, в отличии от остальных её коллег, не была фальшивой. — Мисс Нова, добрый день. — Добрый день, мисс Свон, — классная руководительница перевела взгляд на подругу журналистки. — И вам, мисс Лукас. — Вы запомнили? — фотограф была явно впечатлена. — Да, вас трудно… — учительница закусила губу, спохватившись в последний момент. Нова искренне улыбнулась. — У меня хорошая память. — Рада слышать. — Мне нравится ваша шапка, — Астрид указала на собственную голову, не в силах прервать зрительного контакта с Лукас. — Вы говорили, что мне идёт красный, — Руби задумчиво и слегка лениво склонила голову на бок, опираясь на дверной косяк. — Боялась, что без красной шапочки вы меня не узнаете. Классная руководительница широко улыбнулась, потупив взгляд в пол. Блондинка удивлённо выгнула бровь, переглянувшись с не менее удивлённой дочерью. Свон многозначительно кивнула на подругу и учительницу, как бы спрашивая, что происходит? Но девочка лишь растерянно пожала плечами. — Вы хотели поговорить с мамой? — невинно напомнила Хоуп, заставив Нову словно в испуге отвести взгляд от фотографа. — Да, эм… — Астрид зажмурилась, нервно посмеиваясь, в попытках собраться с мыслями. — Я просто хотела напомнить, что завтра у нас спортивные соревнования. Я сочла нужным уведомить вас ещё раз, поскольку… Ну, прошлое собрание вы пропустили. Собрание… Оно было вчера? Эмма едва удержалась, чтобы не стукнуть себя по лбу. Чтоб её… Да, она действительно пропустила собрание из-за работы, но была уверена, что получила от брюнетки сообщение с кратким итогом встречи (в стиле организованной Миллс). Правда, этот момент благополучно стёрся из памяти журналистки, хотя факт того, что Реджина нашла время, чтобы лично сообщить об этом приятно согревал. Ей стало стыдно перед дочерью и её классной руководительницей. Она заставила себя улыбнуться, словно всё так, как должно быть. Блондинка не находила ничего сложного в спортивном соревновании, хотя к нему она и не была готова. Она сконфужено посмотрела на Лукас. Пожалуй, работу придётся отложить. Руби понимающе кивнула, угадывая мысли Свон без труда. Сторибрук и школьная жизнь девочки должны стоять на первом месте. — Да, точно, — Эмма виновато покосилась на Хоуп, которая старалась не давиться смехом от беспомощного выражения лица матери. — Соревнования, ну конечно! Не могли бы вы напомнить, что за они? — Семейные соревнования между четвёртыми классами, — осторожно произнесла учительница, явно догадавшись, что журналистка не имеет ни малейшего понятия об их существовании. — Просто ряд эстафет, где родители и дети действуют слаженно. Некоторые соревнования подразумевают сплочённую работу сразу нескольких семей. В каждом из этапов участвуют двое: ребёнок и родитель, родители могут меняться, если их будет двое. — Нужна просто удобная одежда? — устало вздохнула блондинка, готовясь к неизбежному. — Да, что-нибудь удобное, — подтвердила Нова. — Ну или спортивная форма. — Будет что-то посложнее бега и прыжков в длину? Отжимания, там, подтягивания… — Хей, — фыркнула подруга. — Это школа, а не армия, Свон. — Я не знаю, программу составляли учителя физкультуры, — разочарованно ответила Астрид. — Но мне кажется, что мисс Лукас права. — Ладно, — кивнула Эмма. — Отлично. — Мы пойдём? — аккуратно уточнила дочь. — Присутствие не обязательно. Людей будет достаточно, конечно… — поспешила отметить классная руководительница. — Но почти все одноклассники девочки уже заявили о своём участии. Журналистка больше не слушала учительницу, уже приняв решение. Она посмотрела на Хоуп. Дочь старалась делать вид, что ей всё равно: будет ли она участвовать или нет, но блондинка чувствовала желание дочери. Девочке хотелось не выпадать из жизни класса. Плюс, она любила активные игры и никогда не упускала возможности повеселиться с Генри. Тем не менее, Хоуп примет любой ответ матери, поскольку видит, как та устала, и не станет настаивать на ещё одном трудном дне. Ведь у Свон нет фиксированных выходных. Дочь часто помогает Эмме по дому, готовит ей на выходных кофе, когда та приходит домой после ночной вылазки, позволяет ей засыпать у себя на плече за просмотром мультфильмов… В подтверждение мыслей журналистки девочка взяла её за руку и, мягко улыбнувшись, сжала пальцы матери в ладошке. Нет, это всё взрослые проблемы и Хоуп пока рано с ними сталкиваться и как-то попадать под их влияние. Блондинка просто отоспится сегодня ночью, чтобы завтра быть огурчиком. А её дочери, для разнообразия, тоже нужно побыть просто ребёнком. — Конечно мы примем участие, — решительно заявила Свон. — Напомните, во сколько начало? — В десять утра, — улыбнулась учительница, поразившись резкому наплыву энтузиазма Эммы. — Встречаемся все у стадиона. Хоуп знает, где это. — Хорошо, спасибо большое за напоминание, мисс Нова, — журналистка подмигнула Хоуп, которая благодарно прильнула к матери. — Что-то ещё нужно? Какая-то помощь? — Нет, всё будет готово к приходу детей и родителей, — покачала головой Астрид. — И завтра ещё обещают хорошую погоду, так что всё складывается прекрасно. — А вы там будете? — поинтересовалась фотограф, всё это время самодовольно улыбаясь попыткам классной руководительницы не смотреть в её сторону. — Да, — кивнула учительница. — В качестве группы поддержки, разумеется. — Могу я присоединиться? — Лукас улыбнулась шире, когда Нова вскинула на неё любопытный взгляд. — Вы хотите… присоединиться? — Конечно, я так и сказала, — Руби кивнула в сторону блондинки и её дочери. — Этим двоим точно понадобиться моральная поддержка. Свон фыркнула. Ну конечно, дело ведь только в этом. Подруга послала ей предупреждающий взгляд, затем снова преподнесла своё очарование Астрид на блюдечке. Классная руководительница была в высшей степени смущена, словно ей было непривычно получать так много внимания. — Что скажете? — Я буду рада компании, конечно, — наконец произнесла учительница. — Но вы так же можете принять участие, как член семьи. Думаю, им не помешает помощь на «игровом поле». — Точно! — оживилась Хоуп. — Руби, мы же семья! И маме будет легче. Фотограф удивлённо посмотрела на дочь Эммы, но было видно, что она тронута предложением девочки. Лукас улыбнулась и вопросительно посмотрела на журналистку, словно спрашивая её разрешения. — Хоуп права, — усмехнулась блондинка, невольно воодушевившись. — Ты часть семьи, неси ответственность. Так у нас шансы на победу заметно увеличатся. Будешь отвлекать нерадивых отцов и ревнивых мамаш. — Уже в открытую прикалывалась блондинка. — Это точно не запрещено правилами? — уточнила Руби, пытаясь проткнуть Свон своим взглядом. — Я уверена, мы что-нибудь придумаем, если возникнут вопросы, — Нова покраснела до самых ушей, но всё равно подмигнула дочери Свон. — Хорошо. Тогда увидимся завтра, мисс Нова? — кокетливые нотки заиграли в голосе подруги. — Конечно, — Астрид закусила губу. — Завтра, мисс Лукас. — Что ж, — громко произнесла Эмма, прерывая эту неловкую игру «в гляделки». Очевидно, правда, что неловко тут было только ей самой. — Нам пора. Нужно успеть на праздник к Генри. — Точно! Передайте ему поздравление от меня, пожалуйста, — вежливо ответила классная руководительница. — Конечно, — журналистка повела девочку к двери, попутно подпихнув фотографа в том же направлении. — До свидания! — До свидания, мисс Свон, — учительница дружелюбно помахала им вслед, хотя её движения были немного рассеянными. — До завтра, Хоуп. Даже блондинке показалось, что фраза Новы повисла в воздухе незаконченной. Лукас оглянулась на Астрид с широкой заискивающей улыбкой и не сводила с неё взгляда, пока Свон буквально не выволокла её в школьный коридор. — Что ты делаешь, чёрт тебя дери? — прошипела Эмма на ухо Руби. — Вежливо общаюсь. — Ты строила ей глазки! — И вполне успешно, должна отметить, — подруга совсем не боялась гнева журналистки. — Да брось. Она не замужем, кажется миленькой, и она не похожа на тех, с кем я раньше встречалась. Да и я, думаю, ей нравлюсь. — Не смешно. Не лучшая твоя идея, знаешь ли. Тебе будет весело, а разгребать потом мне. — Да я же не приглашаю её выпить и не пытаюсь взять её номерок… Пока что, во всяком случае. Она просто мило смущается, приятно её дразнить. — Боже! — фыркнула дочь блондинки, доставая телефон и открывая чат. — Вы спорите, как супружеская парочка. Не хочу это слушать. Я пока поставлю напоминание и будильник на завтра, и передам Генри поздравления классной руководительницы. Свон вздрогнула, представив себе, как изменится отношение учительницы к девочке, когда фотограф решит, что с неё хватит приключений и этого романтического увлечения. У Лукас был такой грешок за душой: она быстро остывала к своим очередным любовным увлечениям. Её романы были яркими и страстными, но очень быстрыми. Нова же казалась ранимой, мягкой, наверняка не из тех, кто будет отыгрываться на Хоуп после расставания с Руби, если вообще дело до чего-нибудь дойдёт. Скорее просто начнёт избегать дочь Эммы, как и её саму, при любой возможности. Ведь это правда, Астрид была слишком хорошей и правильной, не во вкусе Руби, которая всю свою жизнь предпочитала плохих парней и отменных стерв. Фотограф нахмурилась, заметив выражение лица блондинки, и тяжело вздохнула. Лукас переменилась в лице, стала серьёзнее. Она отвела взгляд и, глядя строго перед собой, вкрадчиво произнесла так, чтобы только Свон её расслышала: — Я знаю, о чём ты думаешь, но, если быть честной, я очень устала, Эмма… Я хочу стабильности, хочу ванильной романтики, красивых ухаживаний и того, что кто-то будет ждать моего возвращения по ночам после командировки с полной уверенностью в моей верности. Мне двадцать восемь, а все мои отношения длились не больше нескольких недель. У меня было не мало партнёров по сексу, но ни с кем из них я бы не рискнула иметь один шкаф на двоих или выделить полку в комоде для носков и нижнего белья. Я хочу чего-нибудь настоящего, — Руби поджала губы. — Хочу влюбиться в доброго и искреннего человека. Но я понимаю твои опасения. Я не стану ничего делать, если это навредит тебе или нашей девочке. Просто мне важно знать, способна ли я на что-то большее. Журналистка услышала дрожь в голосе подруги, и почувствовала укол вины. Она взвесила слова фотографа, встретившись с искренне обеспокоенным взглядом её зелёно-голубых глаз. Блондинка и не подозревала, насколько одинокой чувствует себя Лукас на самом деле, скрываясь за историями о своих очередных победах и довольно лёгких разрывах. Свон тоже не могла похвастаться опытом длительных отношений или хотя бы влюблённостью, которая могла натолкнуть Эмму на мысль о создании «полной» семьи. Но в отличии от Руби, у неё всегда была Хоуп, которая уже была для неё семьёй и всем миром. Дочь занимала собой почти всё пространство в сердце журналистки, и этого ей было достаточно. — Чёрт, прости, — блондинка взяла подругу за руку. — Я не должна была… — Всё нормально, — прервала Свон фотограф. — Я понимаю, что неправильно будет подкатывать к классной руководительнице девочки. Я ведь правда не могу гарантировать, что с её учительницей что-то выгорит. — Всё хорошо? — вдруг спросила Хоуп, оторвавшись от телефона и уловив настроение между взрослыми. — Конечно, солнышко, — Эмма мягко улыбнулась дочери. — Руби немного переживает, что завтра нас раскатают. — Не надо, — покачала головой девочка, заглядывая Лукас в глаза и лукаво улыбаясь. — Не силой, так хитростью. Ну кто сможет нас победить? Мы же семья, между прочим! Губы подруги дрогнули в благодарной улыбке, в уголках глаз блеснули слёзы, которых журналистка не видела уже давно. Блондинка крепче сжала ладонь фотографа, улыбнувшись доверительно и нежно. — Хоуп права. Мы семья и мы всегда будем рядом. Но если ты чувствуешь, что тебе нужно что-то ещё, я не буду тебе мешать. Только прошу не бросаться в омут с головой, хорошо? — Свон немного наклонилась к Лукас, понизив голос до шёпота с усмешкой на губах. — Будет весело наблюдать за покладистой и нежной версией тебя. Глядишь, променяешь свои шпильки и обтягивающие джинсы на «семейный» комфорт. — Ну вот я и передумала! Спасибо, Свон!!! — Строго сказала Лукас, аккуратно стукнув Эмму в плечо. — А если серьёзно, я пока хочу получше узнать её, — уже тише добавила Руби. — Я не знаю, что это, но я часто вспоминала её после Хэллоуина. И на прошлой неделе я словила себя на том, что интересуюсь у твоей дочери в каком настроении была Астрид или как вообще у неё дела. Меня она волнует, но на другом уровне. Я словно не хочу показаться классной руководительнице нашей девочки ненадёжной или навязчивой. Очень непривычное состояние. — Я уже успела достаточно пообщаться с учительницей Хоуп, чтобы понять, насколько она мягкий, вежливый и искренний человек. Она мне очень понравилась, — Эмма усмехнулась, глядя под ноги, пока они медленно шли по заметно опустевшему коридору. — Но она крайне… Наивна, что ли, понимаешь? Смотри, чтобы это не стало проблемой. — Да, я буду это учитывать, — подруга невольно обернулась на кабинет Новы. — Я не хочу, чтобы Астрид поняла меня неправильно, пока сама не решу, чего на самом деле от неё хочу. — Вот это разумно, — одобрительно кивнула журналистка. — Хватит секретничать, — буркнула дочь блондинки, недовольно одёрнув взрослых. — Мне же тоже интересно, о чём вы там шушукаетесь. — Подрастёшь — узнаешь, — пообещала фотограф. — Ладно. Но ты ведь точно придёшь завтра нас поддержать? — уточнила девочка, переводя взгляд со Свон на Лукас и обратно. — Конечно, — Руби многозначительно посмотрела на Эмму. — Благодаря вам двоим у меня появились планы на выходные. Надо же чем-то себя занять, верно? — Ура! — Хоуп была искренне счастлива. — А у тебя есть помпоны, как у черлидирш? — Нет, — нахмурилась подруга. — Откуда? — Ну, меч же у тебя был, — пожала плечами дочь журналитски. — Как и корсет. Вот я и подумала, что вдруг ещё что-то завалялось. — Кстати о корсете, — протянула блондинка, усмехнувшись от того, как перекосилось лицо фотографа в лёгком недовольстве. — Даже не думай уточнять, Свон! — фыркнула Лукас. — Не при детях. — Ну вот, — притворно-разочарованно вздохнула Эмма. — Теперь мне только интереснее!***
Они успели заскочить домой только, чтобы взять подарок и переодеться. Девочка нашла свои лучшие чёрные джинсы и сиреневую рубашку, которую журналистка чудом не забыла отутюжить прошлым днём. Она попросила блондинку заплести ей косу и помочь накрасить ресницы тушью, что Свон и сделала с весёлой ухмылкой. Она прекрасно понимала, кто оказал на Хоуп такое влияние, но не была против. Её это даже забавляло. Сама Эмма ограничилась синими джинсами и красной водолазкой. Выглядела она не нарядно, но чуть более официально, чем обычно. Журналистка собрала волосы в хвост, недолго поломавшись перед зеркалом в раздумьях: стоит ли ей последовать примеру дочери и накраситься или нет? В итоге блондинка сдалась, забив на эту затею. Тушь и блеск для губ не смогут спрятать мешки под глазами после бессонной ночи и изнурительного рабочего дня. Свон вручила девочке подарок для именинника, который они старательно заворачивали в упаковку ещё с утра перед завтраком, и повела девочку к выходу, на ходу проверяя, есть ли что-то, что она могла забыть? Удостоверившись, что всё в порядке, Эмма и Хоуп покинули квартиру в приподнятом настроении. Дорога до дома мальчика от их квартиры заняла почти полтора часа, журналистке не посчастливилось довериться навигатору и встать в пробку, но, к удивлению блондинки, прибыли они вовремя. С недавнего времени Свон старалась придерживаться привычки рассчитывать время с запасом, что оказалось весьма полезно. Припарковав автомобиль напротив дома Генри, Эмма оглянулась на дочь, которая уже отстегнула ремень безопасности и ждала, пока мать разрешит выйти из машины. Журналистка усмехнулась нетерпению девочки и кивнула, давая своё позволение. Блондинка крепко держала Хоуп за руку, пока они подходили к большому белому дому, из окон которого доносилась приятная музыка и тёплый свет, чувствуя нарастающее без причины волнение. Свон покрепче перехватила большой букет, который они купили по дороге, и нажала на дверной звонок. Плавный протяжный звон был слышен даже по ту сторону двери. — Мам, почему ты волнуешься? — спросила дочь, насмешливо посмотрев на Эмму. — Я не волнуюсь. — Тогда почему ты нервно топаешь? — Хоуп рассмеялась, когда журналистка опустила взгляд на свою конечность-предательницу и, фыркнув, ещё раз громко топнула, успокаивая себя и ногу. Дверь открылась неожиданно, от чего блондинка невольно дрогнула, что глупо. Она ведь звонила, было логично ожидать, что дверь откроют. Но Свон оказалась не готовой к тому, что увидит. Первое, что за что зацепился взгляд — это тёмные глаза с карамельным оттенком направленные прямо на Эмму. Женщина перед ней была в роскошном коктейльном платье лимонного цвета и белых туфлях на каблуке. Шея и руки брюнетки были обнажены, кожа с лёгким смуглым оттенком почти мгновенно покрылась мурашками от осенней прохлады, но Миллс ничем не выдала своего дискомфорта, застыв в дверном проёме. Чёрные волосы отливали блеском и были аккуратно уложены, а на лишённом всяких изъянов лице царствовал безупречный макияж: тёмные тени, тушь на безбожно длинных ресницах и красная помада на пухлых, приоткрытых в удивлении, губах. Но не это завораживало журналистку. В чертах Реджины присутствовала особенная мягкость, которую она не видела раньше. Блондинка задавалась вопросом, что стало причиной этого? День Рождения сына? Или же что-то ещё? — Привет, — и когда это Свон успела так охрипнуть? — Здравствуйте, Реджина! — поздоровалась дочь. — Вы прекрасно выглядите! — Привет. Спасибо, Хоуп. Ты тоже здорово выглядишь, — только сейчас Свон поняла, что взгляд женщины направлен на букет, что и стало причиной её первоначального удивления. — Ох, прости, — Эмма тут же протянула цветы брюнетке, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Это тебе. Миллс подняла глаза на журналистку, тёмный взгляд на мгновение усилился, заставив блондинку нервно сглотнуть. Какого чёрта? Это всего лишь букет! Почему ладони так вспотели?! — Спасибо, — Миллс приняла цветы из рук Свон, лишь на мгновение прикоснувшись прохладными пальцами к её горячей бледной коже. Реджина отступила в сторону и открыла дверь шире, делая шаг назад, тем самым пропуская гостей в дом. Эмма неловко переступила порог дома, вслед за девочкой, проскальзывая мимо женщины, окунаясь в знакомый тягучий шлейф её парфюма, который был соткан из роскоши и состоятельности. Всё-таки журналистке стоило хотя бы накраситься, чтобы не выглядеть ущербно рядом с ней. Брюнетка закрыла за блондинкой и Хоуп дверь и щёлкнула дверным замком, словно отрезая Свон все пути для отступления, о которых она невольно начала подумывать. — Я не знала, будет ли это лишним, — пробормотала Эмма, махнув рукой на цветы в руках Миллс. — Сама не знаю, зачем я их принесла. Просто посчитала это правильным. Ведь это праздник не только твоего сына, но и твой собственный. В смысле, ты же пацану жизнь подарила и всё такое. — Это пионы, — Реджина задумчиво изучала пышные ярко-розовые бутоны. — Да, подумала, что они тебе нравятся. — Как ты узнала? — женщина всё ещё была удивлена и так же, как журналистка, не понимала, как себя вести. — В издательстве заметила, что на некоторых полках стояли вазы с пионами, — честно ответила блондинка. — Учитывая, что в «Зачарованном Лесу» любой штрих проходит только через твоё согласование, вывод напрашивался сам по себе. Я и подумала, что заказы у флористов для оформления офиса ты делаешь сама. Тёмные глаза снова пронзили зелёные. Свон почувствовала себя ланью, застывшей перед львицей, пойманной в ловушку взглядом. В голове Эммы боролись два рефлекса: борьба или бегство. Но она ни за что не убежала бы от брюнетки, не после всего, что было. Журналистка предпочитает встречать свои страхи лицом к лицу и достойно давать отпор, каким бы он ни был. Она осмелилась шантажировать Голда, неужели она не переживёт праздник в доме Миллс? — Очень красивые цветы, Эмма, — длинные пальцы Реджины коснулись одного из бутонов, подушечками скользнув по мягким лепесткам пионов. Намёк на улыбку затронул уголки губ женщины. Блондинка открыла рот прежде, чем поняла, что понятия не имеет о чём говорить? Простое «пожалуйста» казалось жалким и неестественным в этой ситуации. Всё, что оставалось Свон — неловко улыбнуться в ответ. — Я не заметила других машин возле дома, — произнесла Хоуп, разряжая обстановку между Эммой и брюнеткой. — Мы приехали первыми? — Не совсем, — Миллс обратила взор на дочь журналистки, её взгляд потеплел. — Здесь ещё Кэтрин с близнецами. Согласно плану, сначала собираются только самые близкие друзья Генри, а потом мы все едем в кафе к семи часам. Плану мероприятия? Реджина никуда без чётко выверенного плана не выходит? Блондинка ухмыльнулась своим мыслям. — Где сам именинник? — нетерпеливо спросила дочь. — В гостиной, — брюнетка указала рукой в нужном направлении. — Прямо по коридору и налево. — Спасибо! — девочка быстро скинула ботинки и побежала по коридору, лишь мельком оглянувшись на мать с весёлой улыбкой. Свон окинула взглядом дом. Чёрные деревянные полы и белые стены, гармонировали с витиеватой лестницей на второй этаж. Мебель дорогая, но не вычурная и кричащая о своей стоимости. Всё минималистично, но очень уютно. Было заметно, что Миллс ко всему приложила свою изящную руку. Здесь не было лишних предметов интерьера, которые Эмма могла бы счесть пафосными и показушными, только большое количество семейных фотографий, несколько картин неизвестных журналистке художников и пара небольших гипсовых статуэток. И всё же блондинка не могла заставить себя двинуться дальше, словно была не в силах и представить себе, что когда-нибудь окажется в обители Реджины. Свон сняла обувь, ощущая на себе насмешливое внимание женщины, которая так и не двинулась с места. Брюнетка вдохнула запах пионов, уткнувшись носом в бутоны, но её взгляд не отрывался от Эммы. — Что? Никаких гробов, факелов и ведьминых котлов? Они в подвале, так что сильно не радуйся. Журналистка усмехнулась. Ей нравились редкие моменты, когда брюнетка позволяла себе шутить. — Н-да, в подвал я не горю желанием спускаться, — протянула блондинка, весело посмотрев на Миллс. — Успела прибраться к приезду гостей? — Конечно, попросила своих прихвостней спрятать все зелья и пики в нашем семейном склепе. — Да? — Свон выгнула бровь. — И такое имеется? — Конечно, — ответила Реджина без всяких эмоций. Если бы не весёлые карамельные искорки в глазах женщины, Эмма могла бы и поверить в это. — Где же, по-твоему, я храню «сердца своих жертв»? Журналистка рассмеялась, вспомнив выражение лица брюнетки, когда та впервые услышала эту фразу из уст блондинки. Миллс была в ярости, а сейчас старалась непринуждённо шутить на эту тему? Любопытно. — Мне тоже в гостиную? — уточнила Свон. — Да, сейчас поставлю цветы в вазу, закончу на кухне и присоединюсь к вам, — Реджина бережно перехватила цветы. — Ты успела пообедать? — Нет. — Славно, там полный стол угощений. Не стесняйся. Полагаю, что у тебя с детьми схожие вкусы? Женщина бросила последний весёлый взгляд на Эмму и удалилась в сторону кухни, откуда приятно пахло свежей выпечкой. Журналистка проследила за ней взглядом, а затем послушно поплелась по длинному коридору, позволив себе вольность (а в доме брюнетки всё, что было не согласовано с ней, казалось вольностью): осмотреть детские и семейные снимки. На одном кадре блондинка увидела Генри, которому было года три. Он построил себе крепость из книг, подушек и пледов и был невероятно счастлив, сидя в своём укрытии, листая пожелтевшие страницы. Даже через фотографию Свон почувствовала сладковатый запах старых изданий. Он старался выглядеть серьёзным, но улыбка так и сияла на его детском личике. Он был очень похож на мать. На другом снимке был мальчик с отцом, которые вместе старались ловить рыбу. Миллс в кадре не было, но Эмма не сомневалась, что именно она и держала фотоаппарат в руках. Мужчина широко улыбался сыну, когда тот старательно тянул на себя удочку. На третьей фотографии была свадьба: Реджина стояла рядом с шатеном на крыльце церкви. Всё было, как положено: красная ковровая дорожка, перила крыльца украшены белыми цветами, в воздухе летают алые лепестки. У женщины, оказывается, были длинные волосы. Она стояла гордо в белом платье длиной в пол и держала под руку Хамберта в классическом чёрном смокинге. Грэм на снимке был гладко выбрит, его волосы были коротко стрижены, но его всё равно было легко узнать. Молодожёны широко улыбались, глядя в объектив. Брюнетка казалась очень счастливой. Интересно, думала ли улыбающаяся тогда Миллс, что станет инициировать развод с этим мужчиной? Следующий кадр в рамке дольше остальных задержал внимание журналистки. Снимок казался довольно старым. На нём Реджине было лет семнадцать-восемнадцать на вид. Она сидела верхом на чёрной лошади в профессиональном костюме наездника. Девушке очень шли белые штаны с красными лампасами и зелёный пиджак с золотистой вышивкой на левой стороне воротника. Брюнетка не смотрела в сторону фотографирующего, отчего снимок казался естественным и немного смазанным. Её длинные чёрные волосы были собраны в толстую косу, которая покоилась на одном плече. Сама Миллс склонилась к голове лошади, словно нашёптывая какой-то свой секрет. Реджина на фотографии улыбалась, и эта улыбка передалась блондинке. — Мам, ты чего зависла? — в дверях гостиной появилась Хоуп. Свон дёрнулась от испуга. Она хмуро посмотрела на дочь, прижав ладонь к бешено бьющемуся сердцу. Эмма облегчённо выдохнула и улыбнулась, нервно оглянувшись, проверяя наличие других свидетелей. — Я так… — журналистка неопределённо махнула на фотографии. — Немного осматриваюсь. — Пошли, потом полюбуешься! — дочь схватила её за руку. — Генри как раз распаковывает подарки! Блондинка позволила девочке утянуть себя к остальным гостям, радуясь тому, что это не хозяйка дома застала за изучением семейных снимков. Свон не была уверена, что смогла бы дать достойные объяснения своему любопытству женщине. Гостиная была светлой и по-настоящему большой. Здесь мостился огромный угловой диван, перед ним находился невысокий журнальный столик, заваленный запакованными подарками, большой телевизор, консоль и полка с игровыми дисками (рай для ребёнка, одним словом). Вдоль стены стояли большие книжные шкафы, которые почти ломились от переизбытка книг в твёрдых обложках. Брюнетка не любила мягкие карманные издания? Интересно, это из-за того, что они слишком хлипкие и ненадёжные, или потому что некрасиво смотрятся на полке? Все книги были представителями классической и современной литературы, несколько писателей даже были знакомы блондинке. Пол устилал очень мягкий белый ковёр из овчины, тёмно-серые тяжёлые шторы висели на окнах, и длинный стол с закусками располагался ближе к небольшому мини-бару… Пожалуй, Эмма уже определилась, где будет проводить время ближайших пару часов. Близнецы Нолан сидели на ковре у стола и спорили друг с другом, чей подарок именинник откроет первым. Сам же мальчик сидел между ними, глядя то на Марка, то на Терри, держа в руках сразу два подарка. Кэтрин сидела на диване с бокалом какого-то золотистого напитка, сдерживая своё раздражение из-за поведения сыновей. Светловолосая выглядела шикарно в шёлковых зелёных брюках и белой рубашке. Её волосы были собраны в тугой пучок, а в ушах висели длинные серьги-ниточки. У окна стоял шатен и с кем-то разговаривал по телефону, спрятав одну руку глубоко в карман, а другой крепко и раздражённо сжимая телефон. На Хамберте были тёмно-синие брюки и серый свитер. Лица Грэма журналистка не видела и была рада, что на какое-то время осталась незамеченной им. Странно, что Миллс не упомянула о нём при разговоре с девочкой. — Добрый день, — поприветствовала блондинка, но лишь Кэтрин и Генри услышали её и обратили внимание на Свон. — Эмма! — именинник вскочил на ноги, широко улыбаясь. — Рад вас видеть. Генри подбежал к журналистке, и она мягко обняла его, чмокнув в лоб. — И я тоже, пацан, — блондинка усмехнулась. — С праздником! — Спасибо! — мальчик смущённо отступил от Свон. — Вы проголодались? — Ужасно. — Мама приготовила яблочный пирог, печенье, сэндвичи, несколько видов пирожных, — по-хозяйски важно произнёс Генри. — Есть ещё сок и яблочный сидр, последнее мама разрешает пить только взрослым. — Тогда с него и начну, — подмигнула Эмма. — Спасибо. — Марк и Терри ещё спорят? — спросила дочь журналистки, наблюдая за близнецами. — Да, их невозможно остановить, если они начинают. — Пф, сейчас я покажу, как это делается, — ухмыльнулась девочка. — Бери ручку и записывай, дважды показывать не буду. Генри рассмеялся, когда Хоуп схватила его за руку, и, помахав матери, потащила именинника к столу с подарками. Блондинка усмехнулась поведению дочери и скользнула в сторону стола с закусками. Она взяла фарфоровую тарелку, окинув взглядом разнообразие угощений. Яблочный пирог, тарталетки с яблочными дольками, печеньки в виде… яблок? Ну, конечно. Свон весело фыркнула, накладывая еду себе на тарелку. Это всё Реджина приготовила без посторонней помощи? Она точно человек? — Привет, — услышала за спиной Эмма и вздрогнула, обернувшись на Нолан, которая стояла всего в шаге от неё. — П… Привет. — Не против, если мы сразу перейдём на «ты»? — уточнила Кэтрин, играя бокалом в руке. — Конечно нет, — журналистка поспешила взять со стола аналогичный бокал. — Мне так проще, спасибо, — Нолан улыбнулась довольно дружелюбно. — У нас не было возможности пообщаться раньше, верно? — Верно, — блондинка дежурно улыбнулась, сделав мощный глоток из бокала. Как оказалось это был сидр. Как Генри и говорил, яблочный. — Я знаю, что наше знакомство немного не задалось, — Кэтрин проигнорировала нервозность Свон, чему последняя была благодарна. — Но праздник — отличный повод начать сначала. Ты ведь Эмма, правильно? — Да. Журналистка закусила губу. Она никогда не думала, что окажется в такой непосредственной близости от Нолан за непринуждённой и светской беседой. Блондинка раньше изо всех сил старалась разделять работу и личную жизнь, как же так получилось, что эти два мира так тесно переплелись? — Много подарков, да? — выпалила Свон, мысленно закатив глаза от нелепости собственной реплики. Кэтрин усмехнулась, лишь на секунду пригубив сидр, и обратила внимание голубых глаз на детей. Она держалась уверенно, но не так статно и властно, как это делала хозяйка дома. Эмма невольно выровняла спину, стараясь скопировать позу своей собеседницы, пока та не смотрит. Но по тому, как дрогнул уголок губ Нолан, журналистка поняла, что незамеченной не осталась. — Да. Реджина всегда лезет из кожи вон, когда дело касается её сына. — Да уж, — буркнула блондинка, вспоминая стычку в кабинете директора, когда брюнетка думала, что мальчик пострадал от дочери Свон. — Знаю не понаслышке. — Верно, — усмехнулась Кэтрин. — Наслышана о ваших… конфликтах. Но я впечатлена, что дети всё равно прекрасно общаются, несмотря на все ваши с Реджиной распри. — Должно быть, она во всех подробностях их расписала? — Слышала пару историй, — рассмеялась Нолан. — Но я редко видела её настолько «впечатлённой» кем-то. Признаться, ты пробила Реджину на эмоции. — Странный способ описать озлобленную женщину, — прокомментировала Эмма. — Возможно, — согласилась Кэтрин. — Но, если мне не изменяет память, ты сама напросилась. Журналистка цокнула языком, как обычно это делала брюнетка, когда раздражалась, из-за чего смех Нолан стал только громче. Это она-то напросилась? Что ещё Миллс интересного успела рассказать? Про эвакуатор упомянула? А про мини-бургеры вместо кексов? Да и не важно. Реджина ведь тоже непоколебимая, непробиваемая и невероятно упрямая, а все шишки сыпятся на голову блондинки! Да Свон просто ангелочек на фоне этой женщины, если подумать, но это достаточно справедливо, что Кэтрин принимает сторону брюнетки, как близкая подруга. Эмма почувствовала на себе анализирующий взгляд голубых глаз, словно Нолан пыталась найти в журналистке ответы на свои вопросы, или же прочесть мысли по выражению лица. — Дети стали мирной территорией? — О, Хоуп обожает Генри, — блондинка посмотрела на свою дочь, которая считалочкой помогала решать близнецам, чей подарок будет открыт первым. — Так что можно сказать и так. — Да и сам мальчик постоянно говорит о твоей девочке, — Нолан вскинула бровь, поворачиваясь к Свон. — И о тебе, Эмма. Нередко я и сама стала свидетелем: «они такие классные». — Что сказать? — журналистка пожала плечами. — Мне пацан тоже нравится. Кэтрин кивнула, принимая ответ блондинки. Считалочка Хоуп пала на Терри, и тот, победно показав брату язык, вручил Генри коробку в красной обёртке. Нолан усмехнулась, наблюдая за детьми. Свон в какой-то момент одёрнула себя, чтобы не спросить, как она справляется одна, без Дэвида, с воспитанием близнецов. Эмме очень повезло с дочерью, девочка была особенной, не такой, как все. С Хоуп никогда не было проблем, и журналистка не могла понять, чем она заслужила такую прекрасную дочь. С мальчиками всегда сложнее. Поэтому ни единого слова не слетело с губ блондинки. Кэтрин была умной, и их со Свон сферы деятельности тесно соприкасались. Будет лучше, если Эмма и Нолан будут знать друг о друге как можно меньше. — Так трудно выбирать подарок тем, у кого всё есть, — вздохнула Кэтрин, встретив удивлённый взгляд журналистки. — Что? Мы с близнецами несколько недель ломали голову, что бы такого подарить Генри, чтобы ему понравилось и чего у мальчика ещё нет. — И что решили? — безопаснее всего для блондинки было поддержать светскую беседу, чем проявлять инициативу. — Ну, Терри выбрал какой-то бластер, а Марк — набор Лего, — на мгновение Кэтрин нахмурилась. — Или наоборот. Я их путаю иногда. — Уже с усмешкой добавила она. Свон усмехнулась, до конца осушив бокал сидра. Она не постеснялась взять второй. Эмме было плевать, сочтёт ли Кэтрин её алкоголичкой, главное было чем-то себя занять. Журналистка откусила кусок яблочного пирога, прикрыв глаза от удовольствия. Она удовлетворённо промычала, когда сладость теста и кислинка яблока коснулись её языка. Она не могла быть настолько голодной, чтобы получить рецепторный оргазм всего от одного укуса. Боже, есть хоть что-то в этом мире, что Миллс не умеет делать идеально? — Вкусно, правда? — Нолан тоже взяла себе тарелку. — Я много раз говорила, что Реджине нужно открыть свою сеть кондитерских. Полгода выпрашивала её поделиться со мной рецептом этого пирога. — Это бесподобно, — набила полный рот блондинка. — Невозможно оторваться. Она точно ведьма. Мне всё равно, даже, если он сделан из бедных сироток. — Я тоже в первый раз, когда попробовала этот пирог, осилила четыре куска за один присест, — заговорщицки прошептала Кэтрин. — Потом целую неделю сгоняла калории в спортзале. Да уж, Свон уже готова была душу продать ради этого волшебного пирога. Если бы она сейчас свалилась замертво даже от одного кусочка — не пожалела бы. — У Реджины пунктик на яблоках? — поинтересовалась Эмма. — Что? — не поняла Нолан. — Тут почти везде есть яблоки, — журналистка демонстративно поболтала сидром в бокале. — Во всех агрегатных состояниях. Она их так любит? — О, нет, — рассмеялась Кэтрин. — Реджина ненавидит яблоки, их любит Генри. — Она… Что? — воскликнула блондинка. — Серьёзно? — Да, — Нолан кивнула. — Насколько я помню, ей не нравится текстура яблок. Что-то про гладкую кожуру и хрустящую мякоть. Не помню, что конкретно она сказала, но из яблочного она предпочитает только сидр и мартини. — То есть, — Свон покосила на стол с угощениями. — Это всё буквально только ради сына? — Да. — Эта женщина очень любит мальчика. — Больше всего на свете. Эмма была под сильным впечатлением. Брюнетка так гармонично смотрелась с красным яблоком в руке, что в сознании журналистки этот образ стал аксиомой. Даже смешно. Злая Королева ненавидит яблоки. Никогда бы не поверила. — Какие ещё сюрпризы меня ждут? — пробормотала блондинка, откусывая ещё один кусок пирога. — Если ещё окажется, что Миллс предпочитает кроссовки своим туфлям или же «Зачарованный Лес» на самом деле не издательство, а подпольная нарко-фабрика — я ухожу. — Нет, тут всё так, как есть. — Ну слава Богу, — Свон хмыкнула. — Кстати об издательстве, — Кэтрин промокнула салфеткой губы. — Слышала, что Реджина устроила вам с Хоуп мини-экскурсию. — Да, было дело. — Удивительно, — тон Нолан немного изменился. — Обычно она не впускает никого в своё царство, особенно после пары месяцев знакомства. — Мне кажется, что тут нужно сказать спасибо Генри, — задумчиво ответила Эмма. — Я думаю, что, если бы её сын не уговорил эту упрямую женщину на это, она сама ни за что не пошла бы на такую авантюру. — Вполне вероятно. И всё же… Даже её муж впервые ступил в «Зачарованный Лес» только на седьмой месяц их семейной жизни. Реджина до последнего хотела оставить издательство только себе, — по лёгкой прохладе в голосе Кэтрин, журналистка догадалась, что та в курсе тяжёлой ситуации между брюнеткой и её мужчиной. — Хотя, насколько я знаю, он несколько раз и предлагал Миллс свои профессиональные услуги. Блондинка даже жевать перестала. Она скользнула взглядом в сторону шатена, который уже закончил говорить по телефону и сосредоточенно строчил кому-то сообщение. Он держался уверенно и спокойно, но насколько это правдивое состояние? Свон помнит, как быстро Хамберт меняет свои личины. — То есть, Грэм не имеет никакого отношения к «Зачарованному Лесу»? — уточнила Эмма. — Нет, конечно, — Нолан всё ещё буравила ледяным взглядом мужчину. — У него есть своя маркетинговая фирма, но ничего общего с издательством. «Зачарованный Лес» целиком и полностью принадлежит Реджине. Она уже десять лет как владеет им. Её отец оставил ей издательство после… Ну, возможно, она сама расскажет. Владеет сама? Одна? И что же случилось с отцом этой женщины? Брюнетка не сидит на шее у мужа, изредка навещая своё место работы для галочки, чтобы напомнить подчинённым о своём существовании и самоутвердиться? И почему журналистке так не терпится узнать побольше о жизни Миллс? Блондинке стало немного совестно. Свон и раньше стала догадываться, что Реджина предпочитает сама выполнять любые задачи, чтобы быть довольной результатом. Хочешь сделать хорошо — сделай это сам — таков девиз Миллс по жизни. Женщина зарекомендовала себя трудолюбивой, строгой и преданной своим интересам. Эмма почувствовала, что не имела права даже думать иначе. — Вы давно с ней дружите? — спросила журналистка, чтобы сменить тему. — С колледжа. Признаться, наши родители были знакомы задолго до этого, но мы пересеклись только на лекции на втором курсе, — улыбнулась Кэтрин. — Международные отношения, — припомнила блондинка. — Да, — Нолан была немного удивлена. — Она рассказала? — Я видела её диплом в «Зачарованном Лесу». — А, — усмехнулась Кэтрин. — Теперь понятно. — Миллс всегда была такой? — вдруг спросила Свон. Она постаралась подобрать правильные слова, чтобы описать брюнетку, но её лексикон подкачал. — Такой Миллс? — Фамилия Реджины это бренд и проклятие, — на удивление Нолан догадалась, о чём Эмма хотела спросить. — Но она не всегда такая, какой кажется со стороны. Иногда Реджине нужно дать время, чтобы раскрыться. По большей мере её нынешнее поведение — это заслуга Коры. Её матери. — Не слышала о ней. — Тебе повезло, — фыркнула Кэтрин. — Это очень своеобразный человек. С ней очень тяжело, но мне не стоит вдаваться в подробности. Скажу только: лично я до сих пор с трудом переношу компанию Коры. Не представляю, каково это: жить с ней под одной крышей. Когда узнаю, что на какое-то мероприятие придёт Кора — стараюсь либо слинять с него пораньше, либо найти для себя оправдание, чтобы не идти. Реджина так не может. Журналистка промолчала. Она смотрела на играющих детей, но её мысли тянулись к брюнетке, которая наверняка творила свою магию на кухне. — Реджина — моя лучшая подруга, — задумчиво произнесла Кэтрин. — И, пусть многие видят в ней Кору, она изо всех сил старается не быть на неё похожей. Она одна из лучших людей, что я знаю. Блондинка рассеяно кивнула. Удивительно сколько тепла было в голосе Нолан, когда та описывала Миллс, стараясь не сболтнуть лишнего. Было видно, что Кэтрин осторожничает из уважения к подруге. Это дело Реджины рассказывать о себе, и только. Если бы таких людей, как Нолан, было больше, работа Свон стала бы значительно сложнее. К ним подошёл шатен, немного удивлённо оглядывая Эмму с ног до головы. Он широко улыбался, но его зелёные глаза оставались холодными. Интересно, насколько сильно Хамберт был недоволен появлением журналистки на празднике своего сына? — Мисс Свон, — Грэм был само очарование. — Не ожидал вас здесь увидеть. — Добрый день, — ответила блондинка, для вида вежливо кивнув. — И я вас тоже не ожидала найти здесь. Мужчина выгнул бровь дугой, но решил не акцентировать внимание на ответе Свон. В отличии от Кэтрин, которая, саркастично хмыкнув, уже любопытно поглядывала на Эмму и шатена. — Вы с нами только сейчас, или также присоединитесь к празднику в кафе? — Как захочет Хоуп. — Она очень милый ребёнок, — Хамберт бросил косой взгляд на дочь журналистки. — Каково это растить дочь самостоятельно? — Вы хотите сказать, без отца? — уточнила блондинка, не поддавшись на притворную жалость. — Справляюсь, спасибо. — Вы были замужем? — Нет. — Значит, Хоуп внебрачный ребёнок? — Не думаю, что это ваше дело, — ответ прозвучал чуть грубее, чем хотела Свон. — Простите, — рассмеялся Грэм, театрально стушевавшись. — Простое любопытство. Ну, вы понимаете, иногда людям сложно не лезть в чужие дела. Ах, вот в чём дело. Эмма усмехнулась. Она смело смотрела в глаза мужчине. Журналистка не хотела, чтобы шатен считал, будто она бросает ему вызов, но и отступать или проявлять перед ним слабость блондинка не планировала. Свон всё ещё помнит, каким предстал перед ней Хамберт на Хэллоуин. По её крайне скромному мнению, ему даже не нужен был костюм. Он и без этого каждый день носит маску порядочного человека и любящего мужа. — Наслаждаетесь праздником, как я вижу, — Грэм демонстративно посмотрел на полупустой бокал в руке Эммы. — Я бы на вашем месте был осторожнее с этим. Этот сидр довольно коварен. — Очень вкусно, — безразлично пожала плечами журналистка, выгнув бровь дугой. — Правда, как вы, возможно, забыли, я предпочитаю фляги хрустальным бокалам. Ну, знаете, они не разбиваются, когда их случайно роняешь на пол. Улыбка мужчины не дрогнула, но глаза на мгновение сузились. Ох, зря это она… Шатен демонстративно повернулся к Кэтрин, словно позабыв о существовании блондинки. Он взял со стола печенье, задумчиво вертя его в руке. — Как ты, Кэтрин? — Превосходно. — А Дэвид? — С каких это пор ты стал интересоваться моим бывшем мужем, Хамберт? — Мы с ним неплохо общались, — невинно ответил Грэм. — Хотя, я всегда считал, что Дэвид слишком глуп, раз ушёл от тебя, такой успешной и, чего греха таить, привлекательной женщины, к какой-то няне. Много слухов ходило на этот счёт, но хочу отметить, я не верил ни единому слову. Нолан сжала челюсти, лишь сильнее вцепившись в бокал. Она уколола мужчину ухмылкой, но тот был поглощён самодовольством от произведённой реакции. Шатен усмехнулся и, подмигнув своей собеседнице, откусил кусок печенья. Их немая баталия продолжалась всего несколько секунд, но для Свон они казались вечностью. Возможно, ей следовало ретироваться и предоставить Кэтрин возможность самой разобраться с Хамбертом, но обострённое чувство вины и справедливости не дало Эмме сделать это. — Слухи — дело тонкое. Я вот слышала, что некоторые мужья любят поднимать на своих супруг руку, когда им что-то не нравится, — журналистка невинно улыбнулась. — Не слышали ничего подобного? Грэм помрачнел всего за секунду. Блондинка почувствовала, как голубые глаза уже с десяток раз разорвали её на части, но она не дрогнула. — Вы на что-то намекаете, мисс Свон? — прошипел мужчина. — Просто интересуюсь сплетнями, — пожала плечами Эмма. — Я подумала, что вы, должно быть, неплохо в них разбираетесь. Шатен шумно выдохнул, бросив взгляд на Нолан. Кэтрин, почувствовав накал страстей, прочистила горло, решив не вмешиваться в конфликт. Не в её характере было встревать в перепалки, которые могли привести к скандалам. Нолан бросила осторожный взгляд на журналистку, отходя в сторону. Блондинка проследила за ней взглядом, удостоверившись, что Кэтрин отошла на достаточное расстояние, присоединившись к детям. Свон осталась с Хамбертом наедине. — Не стоит верить всему, что говорят люди, — Эмма сама не верила, что сказала это. — Слухи — это мусор. Своей фразой журналистка намеревалась поставить точку в их диалоге. Грэм не ответил. Он долго оценивал лицо блондинки, словно пытался принять решение, как отреагировать на её слова. Свон буквально слышала, как его внутренний актёр листал сценарии, выбирая себе новую роль. Эмма ухмыльнулась, не прерывая зрительного контакта с мужчиной, хотя внутри неё каждая клеточка сознания била тревогу. И, когда шатен уже открыл рот, чтобы дать достойный ответ, который наверняка подразумевал под собой угрозу, прозвенел дверной звонок. Хамберт тут же недовольно скривил губы, но уже через секунду расслабленно улыбался. Он отошёл на пару шагов от журналистки и оглянулся на детей, снова вежливый и гостеприимный. — Ты ещё кого-то ждёшь? — удивлённо спросила Хоуп Генри, достаточно громко, чтобы блондинка её услышала. — Нет, — ответил именинник. — Может, мама кого-то пригласила? Может быть, бабушка пришла. Не прошло и пары минут, как Свон услышала дружелюбный голос брюнетки в коридоре и низкий мужской смешок. Почему-то от мысли, что она увидит Миллс, Эмме стало спокойнее. Она уже более-менее успела привыкнуть к Реджине и к её компании, во всяком случае, всё лучше, чем её лицемерный муж и его попытки проявить превосходство. Журналистка вслушивалась в стук каблуков женщины, безотрывно глядя в дверной проём, а потом и вовсе замерла, когда брюнетка появилась в поле зрения (на удивление абсолютно одна). Миллс несла в руках самодельный торт, который мог легко посоревноваться с творениями квалифицированных кондитеров. Реджина не просто шла, она плыла: каждый её шаг был исполнен грации и уверенности. Яркий свет свечей бросал тёплый отблеск на лицо женщины, играя с блондинкой злую шутку. Брюнетка была по-настоящему красива. Чёрные почти глянцевые волосы сияли, карие глаза отражали дрожавшие языки пламени и были устремлены прямо на сына. И улыбка — ряд ровных белоснежных зубов в обрамлении красной помады — широкая и открытая, принадлежала только её мальчику. Миллс аккуратно несла в руках большой шоколадный торт, который украшало девять свечей. Когда Генри вскочил на ноги с восторгом и восхищением глядя на мать и её творение, Реджина смущённо закусила нижнюю губу, не в силах перестать улыбаться. Она одним лёгким и изящным движением указательного пальца убрала прядь волос с лица. — С Днём Рождения, Генри, — голос женщины, как масло: гладкий, глубокий, чувственный, с хрипотцой, от которой у Свон почему-то подскочило сердце. Эмма не могла не заметить внутреннего свечения брюнетки, определённо, ей материнство было к лицу. Обычно строгое, холодное и до безумия идеальное мраморное изваяние, какой часто представала Миллс, оживало и превращалось в живую, нежную и мягкую Реджину рядом с сыном. Для журналистки это были совершенно разные личности. Торт был просто произведением искусства. И как эта женщина умеет делать подобное? Кексы блондинки и рядом не стояли. Эмма по достоинству оценила карамельно-шоколадный топинг, раскрошенное безе по боковым граням угощения, и фигурку Бэтмена, сделанного на заказ, по центру торта. Вероятно, и она тоже была съедобной. — С Днём Рождения тебя! — запела дочь Свон, а следом за ней подхватили и остальные дети. — С Днём Рождения тебя, — подхватила брюнетка. — С днём рождения, Генри! Поздравляем тебя! Эмма словила себя на том, что улыбается, глядя на Миллс, мальчика и девочку. Ей искренне нравилось видеть счастливые лица детей, которым не терпится отхватить кусочек вкусного торта. Она приходила в восторг от улыбки Хоуп, которая, казалось, искренне рада за своего друга. Генри задул свечи под всеобщие аплодисменты. Журналистке было непривычно волнительно видеть, как мягко и естественно Реджина приобнимает дочь блондинки за плечи, когда сам сын женщины, как истинные джентльмен, отдал девочке право первой выбрать себе кусок. Естественно, Хоуп взяла тот, где больше шоколада. Брюнетка бросила взгляд в сторону Свон, но не достигла глаз Эммы. Однако журналистка точно уловила это движение, невольно поддавшись вперёд. Она сделала пару шагов навстречу, отходя от тяжёлой компании Грэма. — Ты уже успел распаковать подарки? — поинтересовалась Миллс, аккуратно опуская кусочки торта на тарелки. — Только от Марка, Терри и папы, — на последнем слове её сын многозначительно указал на набор профессиональную теннисную ракетку и набор школьных мячей. Реджина проследила взглядом за жестом мальчика, едва заметно поджав губы, скрывая своё недовольство. Блондинка тоже уже была в достаточной степени осведомлена об одержимости мужчины привить Генри любовь к вещам, к которым у того совсем не лежала душа. Женщина ласково чмокнула сына в макушку. — Может откроешь остальные? — Сначала наш! — тут же вставила Хоуп, отдавая мальчику коробку с большим зелёным бантиком. Свон усмехнулась. Она опёрлась руками о спинку дивана, с любопытством глядя на Генри. Сын посмотрел на мать и, получив улыбку позволения, принялся старательно распаковывать подарок. Когда с непослушной обёрткой было закончено, мальчик принялся осторожно изучать большую коробку тёмно-синего цвета. — «Подземелье и Драконы», — прочитал Генри. — Это настольная игра, — пояснила дочь Эммы, видя смятение на лице друга. — Я вижу, компьютерных игр у тебя хватает, но в это можно играть большой компанией. Представь себе: мы сидим в гостиной, едим попкорн и играем, а родители наблюдают за нами и делают ставки, кто победит. Хотя, конечно, я в ней уже профи, но могу немного поддаваться. — Хоуп подмигнула. — Для всей семьи штуковина, — подсказала журналистка, кинув хитрый взгляд на брюнетку. — Даже твоей маме может понравиться такое. Можем запланировать вечер настольных игр. Одна из главных сложностей — это сценарии. В этом наборе есть три готовых, потом придётся постараться. Генри завороженно слушал блондинку. В его зелёных глазках уже плескалось нетерпение вперемешку с любопытством. Свон весело покосилась на именинника, взъерошив его волосы. — Любишь книги с готовыми сценариями, пацан? — с вызовом спросила Эмма. — А как насчёт придумать сценарий самому, который мы все сможем разыграть? — Это возможно? — восторженно спросил мальчик. — Правда? — Да, — вставила Хоуп. — Твоя собственная история. Не терпится узнать, что происходит у тебя в голове. Готова поспорить, что там будет много рыцарей и драконов! — И не только! — закивал Генри, держа в руках коробку с игрой, словно хрустальную античную вазу, которую боится разбить. — Это невероятно! Мы все вместе поиграем, правда, мам? Миллс удивлённо выгнула бровь, но не сказала ничего против, только кивнула. Журналистка понимала, что Реджина не откажется весело провести время с сыном за интересным для него занятием. Блондинка довольно долго думала о том, что бы такого подарить мальчику? Кэтрин правильно выразилась: трудно выбирать подарок тому, у кого всё есть. Поэтому нужно было думать нестандартно и подарить то, о чём Генри даже и подумать не мог. Эта была идея девочки, спасибо «Теории Большого Взрыва». — Мне кажется, — пошутила Свон. — Что и для твоей мамы фигурка королевы в наборе найдётся. — Круто! — улыбнулся Генри. — А фигурка дракона там есть? — Можешь открыть и посмотреть, пацан, — подмигнула мальчику Эмма. — Для этого ещё будет время, — брюнетка подтолкнула к мальчику большую и увесистую коробку в белой обёртке. Было видно, что Миллс немного торопиться, но не было понятно, почему? — Открой этот, пожалуйста. Он от меня. Журналистке казалось странно притягательным волнение Реджины. Лёгкий румянец на щеках, взволнованный блеск в глазах, смущённая улыбка. Дыхание блондинки стало редким и быстрым, она почти не дышала, когда смотрела на женщину. Ей было очень трудно оторвать взгляд от пульсирующей венке на шее брюнетки. У неё так быстро колотится сердце? Генри с подарком матери не церемонился. Он быстро разорвал упаковку и чуть ли не завизжал от восторга. Даже Свон восхищённо выдохнула, с трудом оторвав взгляд от Миллс и переведя взгляд на белую коробку. Не каждому бы зашёл такой подарок, но… это же Генри. А его страсть к литературе — семейное. В подарочной коробке была матово-серая металлическая самая настоящая печатная машинка, которой пользовались писатели ещё в прошлом веке, как подозревала Эмма. Она казалась антикварной, но состояние её было идеальным. Чёткие буквы на клавишах, никаких потёртостей, даже заправленный белый лист бумаги, на котором была написана всего одна фраза: «С Днём Рождения». Сын Реджины аккуратно нажал на одну из клавиш, раздался характерный щелчок, и на бумаге появилась первая буква. Хоуп и близнецы обступили подарок брюнетки со всех сторон, сгорая от желания прикоснуться к печатному устройству, но не позволяя себе лишнего. Мальчик напечатал пару предложений, внимательно глядя на клавиши, со скоростью, которой позавидовал бы любой в его возрасте. Затем Генри сместил лист на новую строку, раздалась короткая трель, и дети рассмеялись. — Она настоящая! — восхитились близнецы почти в унисон. — Готова поспорить, что у Августа Бута такая же! — глаза дочери журналистки восхищённо сияли. — Мам, я могу на ней писать сочинения в школу? — сын женщины благоговейно повёл рукой по металлическому корпусу. — Конечно, дорогой. — Как круто! — мальчик бросился к матери, порывисто её обнимая. — Спасибо! Это лучший подарок в моей жизни, мама. От улыбки брюнетки в гостиной стало теплее. Блондинке показалось, что она никогда не видела Миллс настолько уязвимой перед кем-либо, настолько зависящей от одобрения и счастья своего ребёнка. Свон усмехнулась, услышав раздражённое фырканье шатена за спиной. Хамберт был сильно разочарован, что его подгон не произвёл такого же впечатление на Генри, как печатная машинка от Реджины. Этой победе женщины Эмма радовалась почти также сильно, словно своей собственной. Брюнетка мастерски утёрла Грэму нос на глазах у всех, и это вызывало восхищение. — На этом сюрпризы не закончены, — Миллс была рада, что удалось угодить сыну. — Я надеюсь, ты не против, я пригласила к нам на обед одного гостя. — Это бабушка? — Нет, но ты, вероятно, будешь рад с ним познакомиться, — Реджина хитро оглянулась через плечо на дверной проём. — Август, прошу, заходи. Журналистка не поверила своим глазам, когда в гостиную вошёл мужчина, лицо которого она видела только на обложке книг в комнате дочери. Это был брюнет, примерно одного роста с блондинкой, среднего телосложения в байкерской одежде. У него были короткие чёрные волосы с медным отливом, большие голубые глаза и утренняя щетина. Его внешность на первый взгляд казалась обычной и непримечательной, но было что-то в его внимательном взгляде и широкой самоуверенной улыбке, что цепляло взгляд почти каждого в помещении. — Здравствуй, Генри, — его голос был низкий, но хорошо поставленный. Август смотрел в шокированные глаза именинника, протягивая ладонь для рукопожатия. — Август Бут. — Я… Эм… Меня… — мальчик сильно растерялся, но пожал протянутую руку. — Я рад знакомству, сэр! — Какой вежливый, — писатель рассмеялся. — А ты хорошо поработала над его воспитанием, Реджина. Женщина вежливо улыбнулась, благодарно кивнув. Её глаза светились искренней радостью от восторга Генри, который тот не смог сдержать. — Мистер Бут, сэр… У меня есть все ваши книги! — заговорил сын брюнетки, продолжая трясти руку Бута в рукопожатии. — Не могу поверить, — выдохнула девочка, отодвигая застывших в непонимании близнецов, словно двери шкафа-купе. — Это правда вы. — Ты Хоуп, верно? — Август протянул дочери Свон вторую руку, так как понял, что мальчик ещё не скоро выпустит его из захвата. — Миллс и о тебе рассказала. Привет! — У вас такие большие руки и длинные пальцы! — девочка была куда смелее Генри, крепко пожимая ладонь писателя. — Не думала, что когда-нибудь познакомлюсь с вами! — Реджина пригласила меня на праздник, — скривил губы в ухмылке Бут. — Ей невозможно отказать. — Скажешь тоже, — закатила глаза женщина. Но Эмма поняла, что Август совсем не шутит. Брюнетка была слишком целеустремлённа в достижении своих целей. Писатель весело хохотнул, чуть ли не силой выдернув свою руку из крепких ладошек сына Миллс. Он подмигнул мальчику и полез в рюкзак, доставая оттуда четыре книги. Бут по очереди вручил их ребятам под пристальным взглядом Реджины. Журналистка отвела взгляд в сторону, посмеиваясь. Женщина ведь и это продумала, верно? — С Днём Рождения, что ли? — просто сказал Август, когда сын брюнетки дрожащими от волнения руками открыл первую страницу книги. — Автограф! — закричал мальчик. — Мама! Тут автограф! Девочка тоже быстро открыла книгу и рассмеявшись повернулась к блондинке, демонстрируя матери своё сокровище. Свон восхищённо поджала губы, показав Хоуп большой палец. Наверное, дочь эту книгу в рамочку поставить захочет. Уж пылинки сдувать с неё точно будет. Приятно, что Миллс подумала не только о Генри, когда приглашала писателя на праздник. Эмма несмело посмотрела на Реджину, словив её взгляд на себе. Женщина тут же попыталась отвести глаза в сторону, но быстро поняла, что её уже поймали с поличным, медленно возвращая внимание журналистке. Брюнетка смотрела так, будто ожидала от блондинки какую-то реакцию, но не хотела пересекать свою неизвестную Свон черту. Эмма всего мгновение смотрела в бездонные тёмные глаза Миллс, а затем улыбнулась. «Спасибо» — одними губами произнесла журналистка. Её сердце пропустило удар, когда Реджина опустила взгляд на губы блондинки, прочитав по ним послание, а затем снова вернулись к глазам. Женщина кивнула, словно это было обычное дело, но её плечи немного расслабились. — Угощайтесь тортом! — включился Генри, торопливо выбирая для писателя тарелку и вилку. — Вот, возьмите, пожалуйста, сэр! — Спасибо, — Бут принял торт. — Это его любимый автор? — спросил Марк. — Мне кажется, про него он нам все уши прожужжал, — совсем не тихо ответил Терри. — Невежды! — возмутилась Хоуп. — Прочтите книги, чтобы быть в теме. Совсем от рук отбились. Брюнетка рассмеялась, увидев возмущённое лицо дочери Свон. Да и сама Эмма посмеивалась от смущённого бормотания близнецов, которые обещали начать читать уже на этих выходных. Журналистка выпрямилась, быстро обогнула диван, останавливаясь рядом с девочкой. Она опустила ладони на плечи Хоуп, успокаивая её своим прикосновением. Блондинка почувствовала, что несмотря на напускную уверенность в себе, её дочь немного дрожит от сдерживаемых эмоций. — Август, — Миллс по очереди указала на оставшихся гостей. — Это Марк и Терри Ноланы, их мать Кэтрин. Моего… мужа, Грэма, должно быть, ты помнишь? — Да, — писатель обменялся с шатеном рукопожатиями. — Привет. — Здравствуй, — без особого энтузиазма вернул приветствие Хамберт. — А это Эмма Свон, — на этих словах Реджины, Свон подняла на Бута взгляд. — Мать Хоуп. Август заинтересованно окинул Эмму взглядом, который ей был хорошо знаком. Она часто ловила на себе подобное внимание мужчин, которые пытались подкатить к ней в баре. Но писатель лишь дружелюбно кивнул, на удивление журналистки, без всякого флирта и кокетливости. — Привет! — махнула рукой блондинка. — Очень рад знакомству, — Бут уверенно и спокойно смотрел Свон в глаза. — У меня к вам столько вопросов! — заговорила Хоуп, подлетая к Августу. — И у меня! — вставил Генри, жестом подзывая к себе близнецов. — Можно вас на минутку? — Видимо, у нас тоже, — хором ответили Марк и Терри. — Боже мой, — вздохнул писатель. — Я и не думал, что мне придётся и здесь поучаствовать в интервью. Ну хорошо, малышня, валяйте. Бут плюхнулся на диван, и дети тут же устроились по обе стороны от него. В отличии от близнецов, которые относительно спокойно отнеслись к появлению знаменитости в гостиной, Генри и Хоуп буквально в рот ему смотрели. Август же старался казаться невозмутимым, ковыряя вилкой торт. — Вы пишите на печатной машинке или на ноутбуке? — Почему вы пишите фэнтэзи? — Вы верите в волшебство? — Кто ваш любимый персонаж? Эмма усмехнулась и тихо подошла к женщине, глядя на беспомощного писателя, который был вынужден отвечать на все вопросы без возражений. Журналистка бросила быстрый взгляд в сторону Кэтрин, которая присела рядом с близнецами, стараясь утихомирить немного взволнованных детей, затем перевела взгляд на Грэма, который тихо стоял за спиной Бута и не сводил колкого взгляда с брюнетки. У блондинки пробежал холодок по спине от липкого и колючего внимания глаз мужчины. Миллс же вовсе игнорировала шатена, будто его не было в комнате. Вероятно, она делала это намеренно, чтобы избежать и намёка на скандал. — Это замечательный сюрприз, Реджина, — проговорила Свон, почувствовав на себе удивлённый взгляд женщины. — Спасибо, — брюнетка была не уверена, стоит ли благодарить за такое. — Тебе нужна помощь на кухне? Я могу остаться и помочь прибраться, или ещё что-то. — Для этого у меня есть домработница, — Миллс вскинула брови, весело хмыкнув. — Но спасибо за предложение… И за цветы. — Не стоит, это мелочь. Реджина промолчала, несогласно поджав губы. Молчание между ними казалось Эмме немного неловким, но журналистке приятнее было находиться в компании женщины, которую она относительно знает. Блондинка внимательно смотрела на Августа, который последовательно и терпеливо рассказывал детали работы писателя, позволяя детям подкидывать в свою тарелку всё больше вкусняшек. Оказывается, Бут неплохо ладит с детьми. — Мне жалко его, — Свон кивком головы указала на Августа. — Думаю, он тебе ещё припомнит это. — Не сомневаюсь, — фыркнула брюнетка. — Но за Бутом должок за косяк с обложкой. — Ух, не хотела бы я быть у тебя в долгу. — Ты о чём? — Сделать из популярного автора няньку на день? — Эмма рассмеялась. — Это можешь только ты. Миллс самодовольно кивнула, неловко промолчав. Как же, чёрт возьми, неловко! Может предложить Реджине выпить сидра? Или предложить ей прислать официальное приглашение на вечер для игры в «Подземелье и Драконы»? Женщина не всегда понимала шутки и сарказм журналистки, но от этого последней было даже забавнее. — Это правда, что ты не любишь яблоки? — вдруг спросила блондинка, отчего брюнетка удивлённо нахмурилась. — Кэтрин, — догадалась Миллс, беззлобно хмыкнув. — Слишком много болтает. Пытаешься узнать все мои секреты? — Ну, у меня не большой выбор собеседников был, знаешь ли, — Свон тоже взяла тарелку с тортом. — Либо она, либо Хамберт. Тут прости, но всё было очевидно. — Да уж, — едва заметно улыбнулась Реджина. — Но мы с Кэтрин почти поладили. Сошлись на почве нелюбви, так сказать. — Она одна из немногих, кто знает о… — женщина понизила голос. — О разводе. И не сказала бы, чтобы Кэт когда-либо жаловала Грэма. — Могу понять, — Эмма попробовала торт, стараясь сдержать стон удовольствия. — Да ладно, он тоже идеален? Как ты это делаешь? — Тебе понравилось? — Ага. Слушай, если я приглашу тебя на праздник к дочери, испечёшь такой же тортик? — журналистка демонстративно наколола на вилку большой шоколадный кусок и отправила его в рот. — Я готова впасть в сахарную кому. — Думаю, ты догадалась, что девочка мне нравится. Как я могу отказать? — Единственная из нашего семейства, кого ты перевариваешь? — Я бы иначе выразилась, — наигранно нахмурилась брюнетка. — Но да. — Тогда замётано, — подмигнула блондинка. — Только чур без твоего… Ну, мужа. А то подарит ей боксёрскую грушу или ещё что-то такое. Миллс тихо рассмеялась. — Не говори даже. Хотя Хоуп бы оценила такой подарок. — Он все виды спорта уже перепробовал? — Думаю, ещё парочка осталась, — серьёзно ответила Реджина. — Ставлю десятку, что на Рождество он подарит пацану лыжи. — Они были в прошлом году, — призналась женщина. — Тогда сноуборд. — Не говори с набитым ртом, Свон, — закатила глаза брюнетка, от чего Эмма лишь широко улыбнулась, вытирая подушечкой большого пальца шоколад с губ. Резкий аромат одеколона ударил в нос. Шатен, посматривая на сына, медленно подошёл к журналистке и Миллс. Он с напускной безмятежностью засунул руки в карманы, вежливо и почти дружелюбно улыбаясь. Блондинка невольно напряглась, заметив, как окаменело лицо её собеседницы. — Реджина, можно тебя на минутку? Женщина осторожно покосилась на мальчика, который был увлечён беседой с Августом, затем нехотя кивнула. Для Генри брюнетка готова была терпеть компанию Хамберта. Она бросила Свон почти извиняющийся взгляд и последовала за Грэмом, который, не дожидаясь ответа Миллс, скрылся в коридоре. Эмма проследила за Реджиной взглядом. Всё внутри неё кричало, что нельзя оставлять женщину наедине с этим мужчиной, но разве правильно плестись за ними следом, как назойливая муха? Да и брюнетка явно не будет в восторге. Во всём должна быть мера. Журналистка заставила себя вслушаться в разговор детей и Бута. — Хорошая модель печатной машинки, — оценил Август. — Правда, нужно быть очень аккуратным и грамотным, чтобы работать с такими инструментами. — Нет клавиши «стереть», — согласилась Хоуп. — Да, — рассмеялся писатель. — Я столько намучался с этим! Столько листов было выброшено из-за опечаток, я постоянно начинал с начала. Ужас. — Я хочу научиться писать без ошибок, — решительно заявил Генри. — Это правильно, — одобрил Бут. — Миллс говорила, что ты подумываешь стать писателем? — Да. — Тогда есть ещё одна классная штука, которой ты должен научиться, — произнёс Август так, словно раскрывал детям какой-то страшный секрет. — Слепой набор. — А что это? — заинтересовалась Хоуп. — Я покажу, — писатель сел поудобнее и подтянул к себе печатную машинку. — Давайте напишем: «Торт был самым вкусным в моей жизни»? При этом, заметьте, что я не отрываю глаз от бумаги. — Ого! — уже искренне удивился Терри. — Вы так быстро печатаете. — Он ни разу на клавиатуру не посмотрел, — Марк дёрнул за рукав Хоуп. — Круто! Бут производил впечатление славного парня. Он оказался совершенно простым. В Августе не было напыщенности высокомерия, гордости и показухи, хотя выпендриваться перед детьми ему нравилось. Писатель любил внимание, но получал его заслуженно. Бут был одет молодёжно, но каждый элемент его одежды был куплен в обычном магазине, а не в бутике. У него были простые часы на потрёпанном кожаном ремешке, смартфон не последней модели и хэнд-мейд браслеты на правом запястье. Блондинка предположила, что Август был ближе к её миру, чем к миру Миллс. Вероятно, он вырос в простой семье, своё имя и репутацию построил своим трудом и упорной работой, а так же он искренне любит и ценит то, чем занимается. Писатель улыбнулся Свон, заметив, что она изучает его взглядом, на что та лишь вопросительно вскинула брови. Что-то подсказывало Эмме, что Бут попытает удачу и попытается заговорить с ней в скором времени. Она лишь надеялась, что Август окажется адекватнее Нила и поймёт то, что журналистка попытается до него донести. Блондинка невольно сделала шаг в сторону коридора. Ей всего на секунду удалось отвлечься от мысли о том, что Реджина сейчас наедине с шатеном. Эта женщина для неё… кто? Знакомая? Подруга дочери? Её почти-подруга? Свон даже не может подобрать определение для брюнетки и статусу их отношений. Так почему же она волнуется за Миллс? Кэтрин, похоже, разделяла переживания Эммы. Она оглянулась, и, не найдя взглядом Реджину и Хамберта, вопросительно посмотрела на журналистку. Блондинка кивком головы указала на дверной проём, неловко переминаясь с ноги на ногу. Нолан настороженно нахмурилась, но тоже осталась сидеть на месте, покосившись на детей. Свон почувствовала волны беспокойства, исходящие от Кэтрин. Она задумалась: интересно, Нолан знает о том насколько грубым Грэм может быть по отношению к женщине? Но, ради своей безопасности и безопасности брюнетки, решила не уточнять. И всё же… Эмма снова оглянулась на дверной проём. События Хэллоуина и образ Миллс, сжавшейся напротив мужчины то и дело напоминали о себе, настойчиво лезли в голову журналистки. — Кэтрин, — негромко позвала Нолан блондинка. Боже, почему она вообще это делает? — Да? — Присмотришь за Хоуп и Генри? Я на секунду. — Конечно, — в глазах Кэтрин Свон прочла догадку, прежде чем развернуться и решительно выйти в коридор. Зачем. Она. Снова. Это. Делает. Лезть на рожон? Учитывая, что Эмма не имеет ни малейшего понятия о способностях и связях шатена? Да пожалуйста. При том, что журналистка прекрасно осведомлена о его вспыльчивости и садистских наклонностях, она действительно снова попытается вмешаться, если потребуется? Легко, дайте два! Блондинка осторожно двигалась в сторону кухни, слыша неразборчивые препирания Реджины с Хамбертом. С каждым шагом её решительность уменьшалась, но не исчезла полностью. Чем ближе Свон подходила, тем отчётливые слышалась неприкрытая угроза в стальном голосе Грэма и смелые холодные ответы женщины. — Я имел право знать! — рычал мужчина. — Ты выставляешь меня последним дураком. Пригласила этого Бута втайне от меня, хотя прекрасно помнила, что мы друг друга не перевариваем, — на этих словах Август понравился Эмме ещё больше. — Не посовещалась со мной! — Что ещё я должна? — фыркнула брюнетка. — Это мой дом. К тому же сегодня праздник нашего сына, не твой или мой. Ты видел восторг мальчика? Я имею полное право приглашать кого посчитаю нужным. — И кого же? — в голосе шатена сквозило презрение. — Эту подружку Хоуп и её мамашу? Журналистка недовольно скривила губы, остановившись за поворотом. Ещё шаг, и она оказалась бы на кухне, но её профессиональное чутьё подсказывало, что нужно выждать подходящий момент. Лишний раз не палиться — одно из главных правил блондинки. — С каких это пор Свон стала так часто ошиваться рядом с тобой и нашим мальчиком? Девчушка у неё милая, да, но не более, — продолжал Хамберт. — Тебе не нравится Эмма, потому что она одна из немногих, кто больше не верит в твой ежедневный спектакль? Успокойся, Грэм. Не порти праздник, — попыталась урезонить мужчину Миллс. — Сегодня мы оба ему нужны и одинаково важны. Не этого ли ты так добивался? — Этого! Но ты так несправедлива. Везде вокруг только ты: пироги, гости, даже эти яблоки… Я словно приглашённый прохожий. Ты не имеешь права приписывать мне вторые роли каждый грёбанный раз! Журналистка раздражённо скрипнула зубами. Какой же лицемерный и токсичный человек… Как Реджина вообще вышла за него? — Тогда проявил бы участие! Давай! Сам организуй ему праздник, пригласи гостей и приготовь его любимые блюда. Что, не можешь? Легче откупиться, правда? — вспылила женщина. — Я устала слышать обвинения в свой адрес! Взял бы хоть раз всё в свои руки и подумал об интересах сына, а не о своих собственных. Мальчик мечтал встретиться с Августом! Он обожает проводить время с Хоуп и Эммой! Это всё не с целью тебя задеть, а чтобы порадовать Генри. — Да? — шатен отказывался признавать логику в словах брюнетки. — Тогда что за хрень ты ему подарила? Печатную машинку? Да это вообще на задний план задвинуло мой подарок. Могла бы сказать! — Выбирай то, что хочет сын, а не то, что ты для него желаешь! Мальчик не играет в теннис, а любит читать. Покупка дорогой ракетки не заставит его полюбить теннис, в который он ни разу не играл. Ты прекрасно знаешь, что учителя по литературе хвалят Генри за каждое эссе, каждый рассказ и доклад! У нашего сына талант в этом. — Ты снова пытаешься перетянуть его на себя, — зашипел Хамберт. — Я пытаюсь тебе глаза открыть! — Закрой свой рот. Раздался звон разбитого стекла и глухой удар. Блондинка дёрнулась вперёд, резко выходя из своего укрытия. Грэм был спиной к Свон и не видел её появления, зато Эмма прекрасно успела оценить ситуацию. Мужчина стоял максимально близко к Миллс, грубо схватив ту за плечи и прижимая её к холодильнику. На полу валялись кусочки разбитого бокала, а на стене пару капель золотистого сидра, что натолкнуло журналистку на мысль, что шатен в порыве гнева швырнул свой бокал о стену. — Отпусти меня, — ровным тоном произнесла Реджина без единой эмоции, глядя Хамберту прямо в глаза. — Сейчас же. — Ты снова делаешь это! Сначала вмешалась в наш уикэнд, хотя прекрасно знала, что эти дни только мои и Генри, попыталась откупиться от меня совместным ужином, — рычал Грэм, в опасно близости от лица женщины. — А теперь и это? Пытаешься выставить меня хреновым отцом? Да он и без посторонней помощи справляется. — Я ничего не пытаюсь, — ответила брюнетка. — Прекрати. Блондинка судорожно сглотнула, аккуратно и бесшумно переступив через осколки стекла. Она не сводила взгляда с напряжённой спины шатена, взвешивая свои варианты: огреть его по голове сковородой или вызвать полицию? Первое может привести к её собственному аресту, а второе — полностью уничтожить праздник сына Миллс. Хамберт усилил хватку на плечах Реджины, та недовольно поморщилась, но не выдала своего дискомфорта. Женщина тяжело дышала, её глаза почернели от ярости и, как была уверенна Эмма, страха. Но она продолжала держать лицо, не сдаваясь. Её взгляд метнулся за спину Грэма, зрачки удивлённо расширились, встречаясь с глазами журналистки. Брюнетка словно призрака увидела в лице блондинки. — Ты зря перешла границу, — мужчина почти навалился на Миллс. — И я заставлю тебя пожалеть. — Думаю, что не стоит, — максимально небрежно произнесла Свон, достаточно громко и резко, заставив шатена вздрогнуть от неожиданности. — Ух ты, я вам снова помешала? Прошу прощения, вышло неловко. Хамберт оглянулся на Эмму с разным спектром эмоций на удивлённом лице. Грэм был в ярости, но смятение и лёгкая паника во взгляде придали журналистке уверенности. Блондинка тихо выдохнула, нервно сглотнув. Мужчина выпрямился, чуть ли не рывком отталкивая от себя Реджину, тем самым лишь сильнее вжимая ту в холодильник, но женщина даже не пикнула. Свон было откровенно плевать на шатена, она смотрела только на брюнетку, пытаясь выцепить взглядом хоть малейшее доказательство рукоприкладства со стороны мужчины. Миллс смотрела Эмме прямо в глаза, только сейчас позволив себе выпустить ткань юбки платья, которую до этого до дрожи сжимала в кулаке. Взгляд Реджины был тёмным, он беспорядочно бегал по лицу журналистки, нервно пытаясь понять, что будет дальше. Блондинка догадалась, что женщина гадает, есть ли где-то рядом её мальчик или кто-то из детей. Брюнетка боится, но не столько за себя, сколько за Генри. — Август и Кэтрин развлекают молодёжь, — ответила на немой вопрос Миллс Свон. — А я вышла водички попить. — Кувшин с водой был на столе, — процедил Хамберт. — Рядом с сидром, который вам явно пришёлся по вкусу. — Я со льдом хочу, — Эмма решительно направилась к холодильнику, останавливаясь напротив Грэма. Журналистка наполовину загородила собой Реджину, которая всё ещё оторопело не сводила со своей спасительницы взгляда. Пожалуй, это уже входит в привычку, но блондинка предпочла бы прервать эту традицию. Странно. Свон всем телом остро чувствовала исходящий от женщины жар. — Мистер Хамберт, вы чуток мне мешаете, — Эмма небрежно коснулась дверцы холодильника. — Не возражаете? — Мисс Свон, — мужчина сжал челюсти, шумно выдыхая. — Вы обожаете совать нос в чужие дела, не так ли? — Вы даже не представляете насколько, — иронично отметила журналистка. — Берите свой лёд уже. И оставить его наедине с брюнеткой? Ну уж нет. — Я бы и от лимончика не отказалась, — добавила блондинка, разыгрывая из себя дурочку. — И трубочки. — Это не бар… — А вообще, — прервала шатена Свон, оборачиваясь на брюнетку с широкой улыбкой. — Может предложим детям поиграть в твистер, что скажешь, Миллс? Я знаю, что ты в платье, но ты можешь быть ведущей. У вас же есть твистер? Реджина кивнула, понимая, что Эмма пытается увести её из кухни подальше от Хамберта, который изо всех сил старался сдержать свою ярость. Было видно, что женщина не понимает, как себя вести. Она отошла от холодильника, невольно потирая свои плечи там, где Грэм крепко их сжимал. Мысль, что этот мужчина мог оставить на брюнетке синяки почему-то жутко злила. Журналистка встретила нечитаемый взгляд Миллс и постаралась улыбнуться ей. Реджина не смогла ответить ей тем же, но во взгляде карих глаз блондинка увидела намёк на облегчение. Женщина разомкнула губы, словно раздумывая над своей репликой, но затем тут же послушно снова его захлопнула. Шатен скрипнул зубами, высокомерно вскинув подбородок. — Тебе лучше уйти, — произнесла брюнетка, обращаясь к Хамберту. В её глазах пылал огонь, но взгляд был холоднее стали. — Позже поговорим. — Ты меня выгоняешь? — Именно, — Миллс вышла из-за спины Свон. — Уходи, Грэм. — Реджина. — Вон, — тихо произнесла женщина, но в этом единственном слове было столько холодной тьмы, что даже у Эммы по спине пробежали мурашки. — Можешь придумать свою стандартную отмазку для Генри перед уходом. Но я не желаю тебя здесь больше видеть. — Я не хочу уходить. — Боюсь, у тебя нет выбора, — брюнетка с вызовом вскинула подбородок. — Да брось, — ухмыльнулся мужчина, нервно убирая волосы с глаз. — Мы оба знаем, что ты… — Если уж не Миллс вызовет полицию, — журналистка сделала шаг вперёд, останавливаясь в метре от шатена. — То это сделаю я. — И испортить Генри праздник? — Я умею выкручиваться, уж поверь мне, — блондинка блефовала, но говорила настолько уверенно и спокойно, что сама верила в свой блеф. Хамберт хотел было что-то возразить, но бросив раздражённый взгляд на Реджину, лишь вздохнул. Он потёр ладони, отступая на пару шагов, но уже в сторону выхода. — Реджина, мы с тобой не закончили. — Я знаю. — Завтра, — напомнил Грэм, обходя Свон по большому радиусу. — Мы с тобой поговорим. Женщина никак не отреагировала на слова мужчины, продолжая смотреть ему в глаза. Шатен недовольно фыркнул, холодно усмехнулся Эмме и поспешно вышел из кухни. Стоило Хамберту скрыться в коридоре, как журналистка услышала судорожный вздох. Она обернулась на брюнетку, которая прижалась спиной к стене, обхватив себя руками. Миллс старалась выровнять дыхание, вдыхая через нос и выдыхая через рот. Её глаза были устремлены в пол, но блондинка понимала, что Реджина наблюдает за ней даже сейчас. — Я не хочу говорить об этом. — Я и не жду, — спокойно ответила Свон, давая женщине чуть больше времени и пространства. — Генри… — Он не слышал ничего, это точно, — Эмма нервно закусила губу, пряча руки в карманы. Брюнетка раздражённо фыркнула, немного истерично посмеиваясь. Журналистка была сильно удивлена реакции Миллс, чтобы даже попытаться её успокоить. Блондинка немного расслабилась, когда услышала, как захлопнулась входная дверь. Грэм всё-таки ушёл. — Вот ты скажи мне, как у тебя получается всегда оказаться там, где я меньше всего тебя жду? — Реджина посмотрела на Свон из-под опущенных ресниц. — У меня много талантов. Искать приключение на задницу — главный из них. — Ты права, — на губах женщины появился намёк на улыбку. — Эмма, я… — Я не шутила по поводу Твистера, — сказала журналистка, понимая, что она морально не готова услышать слова благодарности из уст брюнетки или что-то, что хоть как-то связано с конфликтом или участием абьюзивного мужчины. — Нужно спасать Августа. У него скоро явно закончатся профессиональные байки и истории. Миллс замерла, оценивающе изучая взгляд блондинки. Реджина заглядывала в голову Свон так просто и легко, что у Эммы перехватывало дыхание от мысли, что когда-нибудь, эта женщина научиться читать поведение и поступки журналистки, как открытую книгу. Блондинка хотела и боялась этого. — Да, это хорошая идея, — наконец ответила брюнетка. — Но воду со льдом я всё-таки возьму, — Свон неловко указала на холодильник. — Конечно, — Миллс оттолкнулась от стены, поспешно поправляя свою причёску. — Я буду благодарна, если и мне нальёшь стаканчик, Эмма. — Может, тебе лучше сидра? Говорят, он просто головокружительный. — Нет, спасибо, — Реджина наконец улыбнулась. — Хоть кто-то из нас должен быть в состоянии сесть за руль сегодня. — Оу, — журналистка нахмурилась. — Об этом я как-то не подумала. — Ничего, я подвезу вас с Хоуп до дома после кафе, — женщина вернулась к холодильнику и достала из морозильной камеры пакетик со льдом. — Не сомневайся, жёлтый тазик никто не угонит. Попрошу Сидни транспортировать твой транспорт по нужному адресу, чтобы завтра вы с дочерью легко добрались до школы. Ты ведь не забыла про соревнования? — Нет. — Лгунья, — беззлобно фыркнула брюнетка, вызывая облегчённую улыбку у блондинки. — Давай захватим с собой что-нибудь? — Свон взяла в руки первый попавшийся поднос. — Чтобы у детей не было вопросов. — Хорошо, — Миллс кивнула, но тут же быстро забрала из рук Эммы поднос. — Только не заготовки для печенья. Думаю, гости сырое тесто не оценят. Реджина постаралась спрятать улыбку. В полумраке кухни, где они были только вдвоём, журналистка чувствовала себя иначе. Сердце сбилось с ритма от осознания, как близко женщина стоит рядом, но блондинка не могла позволить себе прикоснуться к брюнетке. Миллс была для неё как картина в музее: она могла смотреть, но руками не трогать.