***
— Эй, Минхо! Ты спишь? У нас через пять минут пара, ты помнишь? — слышит он басовитый голос Феликса, который трясёт его за плечо. Тёмные волосы завязаны в небольшой хвостик. В руках парня бутылка с красноватой жидкостью – это, как уже знает Минхо, противный ягодный энергетик, смешанный с ещё какой-то химией. Парень морщится, потягиваясь на месте. Минхо жмурится, пытаясь припомнить сон, что ему снился, но вспоминает лишь прикосновение клыков к своей коже. Если честно, он уже подумывает о том, чтобы обратиться к психологу, потому что ему и правда страшно. Это ненормально. — Феликс, — звучит голос из прохода, когда оба парня оборачиваются, причём если Минхо выглядит удивлённым, то его друг скорее разъярённым. Джисон зачёсывает тёмные волосы назад, ухмыляясь. В его руках чёрная планшетка, на которую он внимательно смотрит, чиркая на листке простым карандашом. Два парня некоторое время переглядываются, после чего Феликс выдыхает, прикрывая глаза, а потом натягивает улыбку. — Да? — Тебя зовёт Хёнджин, ему доставили какую-то вампирскую литературу. Я сказал, что ты вчера много о ней болтал, пока мы ждали пробуждения Минхо, — говорит спокойно парень, переводя взгляд на объект обсуждения, чему-то ухмыляясь. — Думаю, что я смог выклянчить для тебя парочку книжек, — его губы ещё больше растягиваются в злорадненькой улыбочке, после чего он указывает головой на вход. Феликс сверлит его взглядом, но потом скрипит стулом, поднимаясь и смотря на время на часах. — Спасибо, — сладко улыбается он, подходя к Джисону и сжимая чужое плечо так, что, казалось, собирается проткнуть чужие мышцы до кости своими пальцами. — Я у тебя в долгу. Как только парень скрывается за дверьми, младший садится рядом с Минхо, потягиваясь на стуле, а после начиная рассматривать записи Феликса, что-то в них меняя с недовольным цоканьем. — Кошмар, как его ещё не выгнали с такими ошибками, — качает головой он, кося глаза на Минхо, что недовольно морщится из-за хозяйского поведения Джисона рядом. — А как у тебя с латинским, кроля? — мозг старшего прошибает током от прозвища, когда он вспоминает, что во сне он слышал точно такое же, таким же тоном. Минхо отсаживается чуть дальше, а потом закрывает ноутбук друга. — Не думаю, что ты имеешь право рыться в чужих вещах, м? — облизывает нижнюю губу Минхо в тревоге, даже не замечая этого. Джисон опускает взгляд ниже и ухмыляется, пододвигаясь ближе. Его пальцы хватают подбородок старшего, сжимая с силой. Он сдерживает себя, но напряжение и желание буквально электризуются на кончиках его пальцев, передаваясь дрожью в нижнюю часть лица Минхо вместе с отрывками из сна. — А кто сказал, что эти вещи — чужие? — многозначительно вздёргивает бровь Джисон, проходясь языком по своим губам и надавливая на зубы парня через кожу. Минхо уже хочет спросить, что тот имеет в виду, когда младший встаёт, потягиваясь. — Опаздываю, кроля. Мне пора бежать, — он подмигивает, ухмыляясь, а потом удаляется, в проходе сталкиваясь с запыхавшимся Феликсом, у которого в руках покоится толстая книжка в кожаном переплёте. Джисон странный, непонятый и совершенно непредсказуемый. Минхо не может даже примерно догадаться, что творится у этого человека в голове, но что он может знать точно, так это то, что всё не так просто. Это странно, что полгода тот бездействовал, а потом решил вечно попадаться на его пути. Феликс садится рядом, но довольным отнюдь не выглядит, наоборот, молнии сверкают у него в глазах с такой злобой, что даже Минхо кажется, что его друга подменили. — Всё хорошо? — спрашивает он, кладя ладонь на чужое плечо, после чего тот расслабляется и уже мягко улыбается в ответ. — Забей. Ты же знаешь, что мы с Хёнджином не в ладах. Так что похер. Минхо смотрит на Феликса пару долгих секунд, после чего отворачивается, сжимая рукой шею в задумчивости. Почему-то было ощущение, что это не из-за Хёнджина. Минхо понимает, что Хёнджин точно бы ничего не сделал против воли Джисона, будучи его собачкой. Тогда, значит, Феликс от него что-то скрывает. Они оба что-то от него скрывают.***
Под конец учебного дня Минхо чувствует, как все его силы решают уйти на небеса, и он сам собирается за ними следом. Его морозит, а в глазах темнеет. Что с ним происходит уже какой день подряд? Феликс кружит вокруг него, пытаясь помочь, когда на плечи тяжестью ложится красный кардиган, а после чья-то рука скользит на его талию, поддерживая. Джисон. — Думаю, что тебе всё же стоит принимать железо, кроля, а то свалишься где-нибудь по дороге, — шепчет он на ухо, сжимая кожу пальцами. — Многие желают полакомиться такой сладостью, как ты. Думаю, что Феликс подтвердит, да? — парень поворачивается к другу Минхо, которого, кажется, тоже трясёт, но не от страха, а от бешенства. Почему? Почему Феликс должен это знать? Почему он обращается к нему, как к старому доброму другу, хотя они таковыми сто процентов не являются? — Ты же изучаешь вампиров, да? Феликс морщит нос, зачёсывая волосы назад, а потом выдыхает. Его глаза выжигают в Джисоне дыры, но тому совершенно нет дела до этого, он смотрит на Минхо, поддерживая того одной рукой. — Типа того, — брюнет кладёт на плечо Минхо свою небольшую ладонь и слегка сжимает. На фоне Джисона, что прижимал к себе парня, это почти не ощущается каким-то собственничеством. — Они любят первую группу крови, особенно если она сладкая, как у тебя. Фраза брошена неосторожно, Феликс просто сильно раздражён, но мозг Минхо сразу же цепляется за неё, обрабатывая, пока Джисон рядом дёргается в приступе тихого смеха, прикрывая рот свободной ладонью, а его пальцы второй руки сжимают бок старшего через одежду. — Как и ожидалось от Ли Феликса. Ты правда очень хорош в своей сфере, — тёмные глаза сверкают в свете фонаря на улице опасным блеском. Минхо не понимает, что это за игра, но знает, что это не просто так. Почему эти двое словно соревнуются за него? Он отталкивается от Джисона, сбрасывая чужой кардиган со своих плеч, а потом комком впихивая его в руки ухмыляющегося парня, который слегка удивлённо приподнимает брови. Феликс зачёсывает волосы в раздражении, собираясь пойти за другом, но почти сразу врезается в выставленную ладонь. — Я не знаю, что за тёрки у вас тут происходят, но, блять, решите их и не ебите мне мозги, — шипит Минхо, сдувая вишнёвую прядь волос с глаз. — Ты, — он поворачивается к Джисону, который в свою очередь делает шаг назад, поднимая руки в знак капитуляции, но так расслабленно, чтобы дать понять Минхо, что ему без разницы, он не принимает его слова всерьёз. — Просто свали. — И это благодарность за мою помощь? — Джисон надувает нижнюю губу и строит щенячьи глазки, вызывая замешательство на лицах двух парней рядом. — Хорошо, надеюсь, что Феликс сможет тебя защитить, кроля, — он вздёргивает одну бровь вверх, разворачиваясь на пятках. Руки скользят в карманы, а он сам непринуждённо двигается в противоположную сторону от университета и дома Минхо. — Какой же он блядина, — шипит Феликс, сжимая кулаки. Такой агрессии в чужих глазах Минхо не видел ни разу, воспринимая того, как милого солнечного мальчика. Всё начинает меняться из-за Джисона. Мир Минхо, что он выстраивал долгие годы, рушится из-за него с опасной скоростью, угрожая оставить от Минхо одни руины.***
Вернувшись домой, Минхо закрывает входную дверь и скатывается по ней вниз, чувствуя спиной крепкое железо, защищающее его. Чувство безопасности всегда было его самым любимым, но нигде, кроме дома, он его ощутить не мог, особенно теперь, когда, кажется, в Джисоне просыпается новое дыхание, чтобы окончательно свести его с ума. Не то чтобы Минхо он не нравится или что-то такое. Раньше никто не проявлял такой инициативы, да и сам Минхо боялся, что такое когда-нибудь произойдёт. Он и сейчас жутко боится. Ему страшно. Но, как бы он ни твердил себе, что Джисон не тот, кто ему нужен, что Джисон странный и непонятный, к нему нет никакого доверия и есть лишь ужас на подсознательном уровне, всё никак не получалось выбросить его из головы. Минхо просто не мог отделаться от мыслей о нём. Каждый вечер он почти плакал, понимая, что просто ничего не может поделать с собой, словно теперь его разум, его тело не принадлежат ему. Он никогда не был слабым или робким, наоборот, он всегда был на месте Джисона. Правда, конечно, он больше уважал чужое личное пространство. Это так непривычно. Минхо даже купил фаллоимитатор, думая, что однажды попробовав, он лишь удостоверится, что да, это не его, ему это не нравится, и всё просто придёт в норму. И, если быть честным, он так и не дошёл до его использования, остановившись на двух пальцах. Но даже так… Всё лишь усугубилось, потому что, как бы неудобно это ни было, ему понравилось. Понравилось представлять Джисона. Понравилось быть под ним. Это слишком сильно давит на него. Он не любит перемены, тем более такие глобальные. Но сейчас он лишь по привычке снимает с себя одежду, бросая её на стеклянный столик в коридоре, почти сбивая какие-то бумаги и тетради с его поверхности, а потом стыдливо идёт в ванную, понимая, что для него она превратилась в комнату пыток. Там заканчивается личность Ли Минхо и начинается та, которая, как ему нравится оправдываться, ему не принадлежит. Выдвинув ящик, он выхватывает две вещи, лежащие в нём, и, не смотря на них, заходит в свободную душевую кабинку, стараясь не думать, чем он сейчас собирается заниматься. Это первый раз, когда его так тянет на настолько несвойственные ему занятия. Раньше у него не было никакого желания даже просто помастурбировать, но сейчас оно буквально донимает его, вместе с образом Джисона, который пытается взять над ним верх. Он быстро моет волосы и тело, совершенно на этом не сосредотачиваясь, а его глаза всё стараются избегать беглых взглядов на вещи перед ним, лежащие на полочке для душа. Сев на колени в душевой, он всё же обращает свой взгляд на то, что вроде как лёгкое, но безумно давящее на его сознание. Фаллоимитатор лежит у него в руке, достигая размера чуть больше, чем его ладонь. Ствол же вообще маленький, едва тринадцать сантиметров. Руки трясутся, но он всё же крепко обхатывает силиконовую плоть, чувствуя под пальцами имитацию венок. Вздохнув, он переводит взгляд на смазку, которая не особо подходила для такой маструбации в душе, но зато не испортила бы дилдо. Почему-то Минхо не чувствует защищённость в своей комнате. и единственное помещение в его квартире, где, как ему кажется, есть хоть капля безопасности — это именно ванная. Отложив игрушку на полочку, он открывает бутылочку и выдавливает себе на пальцы гелеобразное вещество. Холодная жидкость неприятно ощущается на пальцах и слегка растягивается тонкой паутиной между ними. Минхо делает ещё один глубокий вдох, когда ему слышится шёпот Джисона прямо за ним. Он вздрагивает, жмурясь и сжимая руку между бёдер. — О Боже, нет. Только не сегодня, — шепчет он, напрягаясь, но фантомные руки уже оглаживают его кожу, пальцами проводя по рёбрам и животу, заставляя его чуть наклониться вперёд и попытаться скрыться от этого. Это не были его обычные фантазии. Это опять был тот самый Джисон, который, казалось, настоящий, которым не управляет сам Минхо. Жёсткая ткань чужих брюк трётся о бёдра Минхо, а тяжёлый красный кардиган оседает на его плечах, как небо в руках атланта. — Я думал, что ты будешь более устойчивым, кроля, — насмешливо шепчет Джисон, проводя по внутренней части чужих бёдер своими узловатыми длинными пальцами, а Минхо уже не может так, заваливаясь вперёд и буквально открываясь воображаемому парню полностью. Его рука хватается за кран и резко включает более горячую воду, которая лишь добавила ощущений, а наваждение даже на каплю не уменьшила. Лишь наоборот. Собственные скользкие пальцы двигаются за спину, оглаживая полоску между ягодиц. И в этот момент он ломается. Разбивается, как стеклянная фигурка, упавшая на пол, понимая, что дальше всё уже не будет таким, как прежде. Опять. Первый палец достаточно легко проталкивается внутрь, пока струи душа стучат по спине Минхо, заставляя его чуть прогибаться. — Постарайся для меня, кроля, — шепчет в самое ухо Джисон, оглаживая чужие бёдра в воображении. — Ты всегда такой капризный, но какой ты сейчас? — рука давит на поясницу, заставляя выгнуться ещё больше, а после перемещается на рёбра, чуть щекоча их, заставляя старшего скользить вниз на разъезжающихся коленях. В некоторые моменты у Минхо наступают моменты полной ясности, когда вместо рук Джисона есть только собственная ладонь и струи душа, но всё почти сразу же возвращается на круги своя. Он проталкивает второй палец, прикрывая глаза. Длинные рыжеватые ресницы подрагивают, брови заламываются от всё ещё непривычного, но уже такого знакомого растяжения. Он даже подумывает о том, чтобы бросить это всё, как в некоторые из тех разов до этого, но нет, фантом Джисона буквально не даёт ему это сделать, поглаживая рукой по спине, заставляя тихонько хныкать. — Тише, тише, — успокаивающе нашёптывает младший в голове Минхо, который медленно двигает пальцами внутри себя, иногда пытаясь их раздвигать на манер ножниц. Минхо не выдерживает, и слёзы стекают по его щекам. Как же это унизительно, стоять на коленях в душе в этом маленьком пространстве, растягивать себя, так ещё и представлять Джисона. Какой же стыд. Минхо вытаскивает пальцы с лёгким хлюпанием, от которого ещё пара стыдливых слезинок скатываются вниз, а потом выдавливает ещё смазки на пальцы, чтобы вернуться к мастурбации. Три пальца проходят с большим трудом и неприятным ощущением в придачу, и теперь Минхо уже точно решает, что ему это никак не нравится и пора заканчивать, как вдруг он почти чувствует руку Джисона на своём затёкшем запястье. Сегодня у него нет своего мнения и желаний. — Не будь таким напряжённым и не останавливайся, — по позвоночнику Минхо проходит электрический ток после этих слов, полных раздражения и источающих власть. Старший аккуратно вдыхает и выдыхает несколько раз, после чего всё же проталкивает внутрь себя три пальца, опять выгибаясь в пояснице и наклоняясь чуть вперёд. Свободная рука опирается о пластиковый пол душевой кабины и стену, чтобы не скользить и не падать, а грудь почти касается раздвинутых в стороны колен. Это всё ещё неприятно, но он подчиняется чужим словам и требованиям, хоть это только в его голове. Через некоторое время растяжки пальцы действительно спокойно проходят, вот только рука уже отваливается. Зато Джисон нахваливает его так, что даже через боль Минхо выполняет все его приказы, наслаждаясь этими: «хороший, кроля» и «ты так стараешься, детка, я ценю это». — О, кроля, — щебечет он, видя, что парень пытается дотянуться до простаты, но в этой позе ему невозможно согнуть пальцы или провернуть затёкшее запястье. — Думаю, что тебе нужна моя помощь, не так ли? — он шепчет ему в ухо самым насмешливым тоном, чтобы потом обвести каждый позвонок своим языком, давя клыками на каждую косточку. Минхо содрогается от слёз унижения, но, всё же приподнявшись, берёт фаллоимитатор с полки и обильно смазывает его лубрикантом, после чего думает, как лучше всего его тут зафиксировать. Ему не хочется опять находится в той же позе, что и раньше, поэтому закрепляет недлинный дилдо на полу душевой кабинки и отворачивается от него. Взяв кончик между пальцами, он нервно направляет его в себя, после чего опускается на несколько сантиметров, выдыхая. — Думаешь, я дам тебе привыкнуть? — напоминает о себе образ Джисона, который тут же берёт его за бёдра, оглаживая выпирающие косточки. Слезы брызжут из глаз, и Минхо смахивает их ладонью, чувствуя, как те смешиваются со струями воды, которые теперь бьют его по голове, ещё больше плавя мысли. Сразу после этого он опускается на всю длину, думая о том, насколько это непривычно, но горячо. Головка проходится по простате, выбивая из него тихий стон. Он не может подняться, но Джисон, чьи руки в воображении Минхо поднимаются к его груди, не позволяют даже думать о том, чтобы остаться в этом положении. Пальцы грубо щиплют его соски, заставляя выгибаться почти до хруста спины. — Мне надо было ещё давно просто взять всё в свои руки, да, моя недотрога? — шепчет Джисон, касаясь зубами кожи на шее Минхо, который лишь тихо шепчет едва понятные «да» в воздух перед собой, поднимаясь вверх, а потом вновь опускаясь. В его фантазии он седлает чужие бёдра, пока его поддерживают сильные руки, чтобы он не упал. Кажется, словно он плавится, как шоколад на водяной бане. Он не любит быть снизу, но сейчас он на вершине своего удовольствия и чужого тела, так что все его претензии аннулируются. Каждый раз, когда головка члена надавливает на простату, ему хочется захныкать и упасть вперёд, но каждый раз он лишь ещё раз поднимается, следя за тем, чтобы головка всё время была внутри и не выходила. Хлюпание смазки возбуждает его ещё сильнее, но он даже не собирается прикасаться к своему члену, с конца которого выделяется парочка капель секрета простаты, хотя кончить хочется уже невыносимо. — Джисон-и, — ломается он во второй раз, зовя свою фантазию по имени, пытаясь ладонями нащупать чужое тело, которого не существовало рядом. Фаллоимитатор был не самым большим по размерам, но для Минхо он уже ощущался чем-то огромным, что он с невероятным усилием может принять. — Тш, кроля, я тут. Я рядом, — опять шепчет Джисон, после чего растворяется вместе с фантазиями Минхо, который сам водит своей дрожащей рукой по члену, а после кончает с тихим хныканием. Белёсая жидкость на его ладони доказывает, что всё это реально произошло. Он опять думал о Джисоне. Он опять кончил с его именем на губах. — Блять, — шепчет он, вставая с силиконовой игрушки, тщательно её промывая, а потом убирая обратно в ящик. — Блять! Этого не может быть, — Минхо садится в душе, прикрывая лицо своими руками. Он просто не может поверить, что он это сделал и что ему понравилось. Понравился Джисон, властвующий над ним. И всё это опять и опять. Быстро умывшись ещё раз, он обтирается полотенцем и одевается, после этого открывая дверь и выходя из ванной комнаты. Ноги не очень держат, так ещё и болят. Он заваливается на кровать лицом вниз, вдыхая привычный запах от наволочки, когда нос улавливает чужой тяжёлый парфюм. Он не принадлежал ему. — Блять, везде мерещится уже, — переворачивается Минхо на спину, когда наконец ощущает мороз в комнате. Окно опять открыто.